Текст книги "Не вместе: Россия и страны Центральной Азии"

В начале 90-х годов XX века Узбекистан рассматривался как потенциальный лидер региона. Это была самая крупная по численности населения республика. Узбекистан имел серьезный экономический потенциал, древние традиции земледелия и торговли, наукоемкое производство, зачатки политических партий и движений, в том числе и демократических. Все это могло стать серьезным преимуществом в развитии. Правящий режим, еще не ставший вполне авторитарным, декларировал приверженность рынку и демократии.

Но страны региона не смогли реализовать существенные экономические реформы. Государство в Центральной Азии стало инструментом установления контроля над системой распределения национальных ресурсов и накопления богатств членов правящих групп. Корпус государственных служащих формируется на основе личной преданности, а компетентность в ряду их оценок занимает далеко не первые места. Коррупция, неэффективность, пренебрежение государственными интересами, безответственность и неподотчетность обществу стали отличительными чертами центральноазиатской бюрократии.

Иммунитет собственности в странах региона, как и в СНГ, совершенно не развит. Многочисленные изъятия собственности у предпринимателей с использованием власти или самими властями наглядны и показательны. Практически мы можем говорить о возобновлении традиций средневекового Востока. «Наличие на Востоке сильной государственной власти и разветвленной системы налогов обусловили медленные темпы развития административного и судебного иммунитета, а также преобладающую роль податного иммунитета. Напротив, на Западе, как известно, административный и судебный иммунитет играли решающую роль в системе иммунитетных привилегий».[47]47
  Общее и особенное в историческом развитии стран Востока: Материалы дискуссии об общественных формациях на Востоке (азиатский способ производства). – М.: Наука, 1966. С. 206.


[Закрыть]

Взаимоотношения бизнесменов и власти сегодня поразительно напоминают отношения средневековых правящих властителей и купцов. Как писали русские путешественники, бухарский эмир «на основании понятий по восточному праву обирает капиталистов, богатство которых высказывается наружу, а для этой цели или просто отписывает на себя все имущество возбудившего в нем зависть богача, или церемонно оповещает купцов о доставлении к нему такой-то суммы денег, сверх обыкновенных в краю налогов». Конечно, в этих условиях «считаться богатым капиталистом в Средней Азии чрезвычайно опасно; таковой господин подвергается ежечасной опасности лишиться по приказанию хана не только всего богатства, но и головы».[48]48
  Янжул И. В. Исторический очерк русской торговли со Средней Азией // Хрестоматия по истории СССР. Т. 3 (1857–1894). – М, 1948. С. 246.


[Закрыть]

В наши дни американский Госдепартамент предупреждал, что «в истории (независимой) Туркмении немало случаев конфискации собственности местных бизнесменов, включая иностранных инвесторов, без всяких объяснений». Такие конфискации характерны для всех стран региона. Бизнесмены вынуждены уступать свое имущество членам правящих кланов и их приближенным под давлением государственных органов, обслуживающих интересы правящей элиты. Тем более что государственный аппарат практически ставит бизнесменов в положение, когда несовершенное законодательство, противоречивые инструкции министерств и ведомств делают их заведомыми нарушителями. Неслучайно президент Казахстана Н. Назарбаев не раз заявлял, что может за нарушения закона посадить за решетку любого предпринимателя. Такое же заявление может сделать и президент любой другой центральноазиатской страны.

Успешное осуществление реформ предполагает наличие базовых элементов. И все они создаются при реальной политической воле правящих групп и поддержке общества. Л. Бальцерович в свое время говорил: «Экономическая система должна опираться на четырех китов: законодательно обоснованную систему собственности, свободную конкуренцию, экономическую открытость, здоровую финансовую политику и, наконец, крепкую, единую исполнительную власть».[49]49
  Литературная газета. 1992. 11 марта. № 11. С. 14.


[Закрыть]

В Центральной Азии первые перечисленные «базовые киты» практически отсутствуют. Упор сделан на сильную исполнительную власть, которая превратилась в суперсильную и единственную. Естественно, что и реформы были осуществлены в угоду этой власти. Приватизация необходима для развития нации, строящей рыночные отношения. Но по странному капризу судьбы чудовищно обогатились те, кто был во власти или рядом с ней. Осуществляемые в странах Центральной Азии экономические реформы по своей сути не были либеральными, они были карикатурой на либеральные реформы.

Существующие режимы вполне соответствуют традициям третьего мира, и их можно оценить как политизированные системы распределения ресурсов. Территория освободившихся стран стала превращаться в продолжение их частных угодий и поместий.

Естественно, что граждане, не имеющие возможностей влиять на систему распределения ресурсов и даже иметь достоверную информацию о ней, не доверяют властным элитам. Отсюда и сокращение социальной базы правящих режимов.

Правящие режимы декларируют своей целью создание рыночной экономики, но отрицают независимую от их воли «невидимую руку рынка». Рынок предполагает независимость экономических субъектов, а это недопустимо с точки зрения существующих режимов, ибо экономическая свобода неизбежно ставит вопрос о расширении круга лиц, участвующих в управлении государством. Рынок, по мнению действующих руководителей, должен быть создан по воле и замыслу и во имя правящей элиты, а не в результате действий многих людей. Поэтому в кризисные периоды в странах СНГ усиливается критика фразы Адама Смита о «невидимой руке рынка». Но кризис углубляется именно в силу отсутствия реальных возможностей этой самой «невидимой руки». И в этом заключаются проблемы.

Экономика в результате чрезмерного и неэффективного государственного вмешательства становиться неэффективной. Например, такой традиционный для региона вид деятельности, как производство продуктов питания, несмотря на или благодаря усилиям государственных органов, оказывается неконкурентным. В Узбекистане так называемые частные предприниматели не могут самостоятельно выбирать, что им выращивать. Они вынуждены в ущерб себе производить стратегически важные для государства хлопок или пшеницу. В случае отказа они не получают воду для полива, а земля может быть конфискована. Цены на сельхозпродукцию устанавливаются государством и составляют обычно треть рыночной цены. В то же время владельцы небольших участков, имеющие большую свободу, имеют в своем распоряжении 10 % пахотных земель, при этом производят около 40 % сельскохозяйственной продукции. В 2003 году свыше 90 % мяса, молочных продуктов и картофеля поставляли маленькие фермы.[50]50
  http://www.centralasia.eu. Петруз С. Парадоксы сельского хозяйства в Центральной Азии. Рабочий доклад EUCAM. № 6. С. 6.


[Закрыть]

Экономическая свобода не может вырасти самостоятельно. Она является результатом либо доброй воли и политики правительств, либо борьбы за права личности, права человека, права собственников против правительств, либо понуждения правительств к реализации этих прав. Политика сокращения экономической свободы уже приводит к негативным последствиям. Об этом явлении писал Л. Бальцерович: «На мой взгляд, вряд ли стоит сомневаться, что более широкое и лучше защищенное пространство экономической свободы способствует росту, а масштабное ограничение этой свободы государством приводит к катастрофическим последствиям. Развивающаяся страна не может жертвовать экономической свободой ради социального благосостояния – отказавшись от свободы, она закрывает себе путь к благосостоянию».[51]51
  Бальцерович Л. Навстречу ограниченному государству. – М: Новое издательство, 2007. С. 28–29.


[Закрыть]

Кстати, в различных теориях построения демократии существует идея первоначального формирования гарантированной от посягательств государства частной собственности, на основе которой будет развиваться демократия.[52]52
  См., например: Бетел Т. Собственность и процветание. – М: ИРИСЭН, 2008.


[Закрыть] Но проблема в том, что недемократичное правительство никогда не будет добровольно гарантировать нерушимость собственности граждан. И это будет продолжаться до тех пор, пока государственная машина не будет ограничена в своих действиях оппозиционной партией, объединениями влиятельных граждан, неполитическими объединениями, профсоюзами и т. д. Как только власть, нарушающая права граждан, сталкивается с реальным сопротивлением, угрожающим основам этой власти, только тогда она вынуждена гарантировать нерушимость собственности и прав. А пока нет такого противовеса, никто и ничто не защищено от посягательств властей. И это касается не только традиционных режимов, но и постреволюционных, поскольку всякая революция сопровождается переделом собственности и ресурсов. Уже после революции, когда права и собственность граждан перестают быть гарантированными, начинается резкий упадок экономики. Например, лидер Эфиопии Менгисту Хайле Мариам на Втором пленуме ЦК РПЭ в апреле 1985 года отмечал, что «люди подчас ведут себя безразлично и пассивно, видя, что их богатством и правами распоряжаются отдельные индивидуумы, избранные самим народом руководители».[53]53
  Национально-демократическая революция: сущность и перспективы. – М: Наука, 1990. С. 108.


[Закрыть]

Парадокс в том, что репрессивные режимы Центральной Азии, не гарантирующие неприкосновенности частной собственности, пугают своих граждан цветными революциями, которые приведут к новому переделу собственности.

Важной стороной кризиса экономики стал и кризис управления. Распад Советского Союза привел к тому, что в постсоветских государствах на самом верху властных эшелонов оказались люди без соответствующей подготовки. И речь вовсе не о том, что в коридорах власти появились представители рабочего класса, крестьянства, науки и культуры. Появились и они. Но главными стали те, кто занимался распределением и дележом бывшей государственной собственности.

Обладать неконтролируемой властью – непосильное испытание для властителя, следовательно, гигантское бремя для подвластных. В странах СНГ сформировалась новая группа «неприкосновенных» управленцев. Почти все встретили свое высокое положение и связанные с этим высокие доходы с нескрываемым удовольствием. Они не видели необходимости жертвовать чем-либо из полученного во имя населения. Они никак не подавали пример бережного отношения к государственному бюджету и сокращения собственных расходов. Скорее наоборот. Этим самым они непроизвольно создавали новый стиль поведения в условиях суверенитета и новые этические стандарты, вернее, отсутствие таковых как норму жизни. Естественно, что остальная часть населения воспринимает это уже как жизненный ориентир. Подрыв моральных устоев вызывает лавинообразное падение эффективности экономики и рост коррупции. В условиях авторитаризма чиновник ориентирован на основополагающий принцип личной преданности. Леность и неэффективность вовсе не являются причиной для увольнений. Зато подозрение в нелояльности могло повергнуть с вершины любого бюрократа. Пожалуй, через много лет, когда период становления государств будет казаться эпическим, полным драматизма и героизма, молодое поколение вряд ли поверит, какие люди стояли во главе государственных органов Центральной Азии. Это время, когда правительства неизменно вставали на сторону богатых, которые желали стать еще богаче, тем более что и сами принадлежали к этому классу.

Такова традиция, скажут некоторые исследователи. И они будут правы, потому что принадлежность к высшим классам означала вседозволенность и безнаказанность во все времена. Например, казахские старшины жаловались императрице Екатерине II на насилия хана Нуралы и султанов в октябре 1785 года: «Ханские дети, с позволения ево, хансково, или без позволения, хороших наших лошадей, меринов и жеребцов нагло и сильно вымогают и многие беды делают…».[54]54
  Хрестоматия по истории СССР. XVIII век. – М., 1963. С. 741.


[Закрыть]

Поэтому нельзя говорить о том, что это явление возникло с распадом СССР. На деле одной из причин крушения СССР и Коммунистической партии была коррупция. Пропаганда в массах высоких идеалов сочеталась с беспардонным личным обогащением политической и государственной верхушки Советского государства. История коррупции в Центральной Азии, Российской империи и СССР имеет давние и глубокие традиции. Реформатор Петр Великий боролся с взяточниками при помощи дубины. После него создавались самые разные карательные и проверяющие органы. Но болезнь оказалась неистребимой. При строительстве Сибирской железной дороги первоначальная проектная стоимость магистрали исчислялась в 329 млн рублей, фактическое проведение обошлось казне почти в 1 млрд рублей, или втрое дороже. Министр финансов С. Ю. Витте, курировавший строительство, по воспоминаниям сотрудников министерства, «не брезговал никакими средствами для осуществления всевозможных дел "протекционного характера"». И это один из самых прогрессивных руководителей страны![55]55
  Игнатьев А. В. Витте – дипломат. – М.: Международные отношения, 1989. С. 100, 110.


[Закрыть]

После Октябрьской революции 1917 года, казалось бы, с коррупцией будет покончено. Но уже в 1921 году один из руководителей ЦКК РКП(б) А. А. Сольц констатировал, что «выработалась и создалась коммунистическая иерархическая каста».[56]56
  Правда. 1921. 12 ноября.


[Закрыть]

В годы Перестройки много писали о «предельной разнузданности ряда деятелей и должностных лиц, беззастенчиво использовавших доверенную им власть для личного обогащения (Брежнев, Щелоков, Насриддинова, Воронков, Рашидов и иже с ними). В тоталитарной стране процветала и так называемая теневая экономика. По данным специалистов НИЭИ при Госплане СССР, в середине 80-х годов годовой оборот «теневой экономики» достиг в стране 60–80 млрд рублей.[57]57
  Социальные ориентиры обновления: общество и человек. – М.: Политиздат, 1990. С. 339.


[Закрыть]

Но явление перестало быть таковым после 1991 года и превратилось в образ жизни. В совокупности моральный фактор оказал разрушающее воздействие на экономику новых независимых государств, в том числе государств Центральной Азии. Отсюда та черта предпринимательства, которую отметил 3. Бжезинский еще в 1994 году: «Нарождающийся капиталистический класс в России удивительно паразитичен, склонен скорее припрятывать свои прибыли за границей, чем делать ставку на будущее России; российские банки инвестируют во внутреннее развитие лишь около 450 млн долларов, тогда как примерно 15,5 млрд долларов отправляются храниться за границу».[58]58
  Полис. 1994. № 1.


[Закрыть] Это замечание вполне применимо к любому из государств СНГ.

Традиция коррупции кажется бесконечной во времени. Но, как и любая традиция, она может уйти в прошлое и уступить место новому образу жизни. В этом не должно быть никаких сомнений. История может привести множество аргументов в пользу этого утверждения. Но борьба предстоит серьезная и непростая.

Попытки США и европейских государств, международных институтов подтолкнуть страны СНГ к созданию прозрачной рыночной экономики столкнулись с массовой коррупцией, которая разрушила планы стабилизации экономических систем. Американские политологи в специальной передаче «Радио Свобода» 16 сентября 1998 года все как один отмечали безрезультатность попыток помощи российской экономике. Збигнев Бжезинский говорил: «Я давно уже понял, что прямая финансовая помощь правящей в Москве элите дает два результата. Во-первых, та помощь, которая предназначается для всей России, присваивается и крадется исключительно внутри самой Москвы. Во-вторых, большая часть этой помощи оказывается в карманах нового элитарного класса олигархов, которые не заинтересованы в развитии России. И они направляют большую часть украденных средств на свои счета в западных банках». Поэтому он предложил направлять эту помощь непосредственно в регионы, а сама Россия будет успешно развиваться, если преобразуется в конфедерацию. Но опыт показал, что программы помощи, будучи направлены непосредственно в регионы, расхищаются не менее умело, нежели в центре. Бывший директор Агентства национальной безопасности США, генерал-лейтенант в отставке Уильям Одом считает, что «размеры капиталов, поступавших в страну (Россию), сравнимы, если не равнозначны, тем суммам, которые расхищались и вывозились из страны». Причина, по мнению отставного генерала, в том, что «те кредиты, которые частный сектор и МВФ предоставили России, были растрачены напрасно. И это произошло потому, что в России отсутствуют институты, которые призваны организовывать эффективную работу свободного рынка… Меня потрясли признания некоторых россиян, которые честно и откровенно заявляли, что российские лидеры не заботятся о судьбах России. На словах они говорят, что болеют за Россию. На деле же они крадут из государственной казны, стремясь извлечь для себя пользу из создавшейся ситуации. К сожалению, дела обстоят именно так».

Аналогичная ситуация сложилась и в Центральной Азии. По оценкам «Траспэренси интернэшнл», в 2008 году по индексу восприятия коррупции Казахстан занял 145-е место среди 180 стран, Кыргызстан – 166-е, Таджикистан – 151-е, Туркменистан и Узбекистан – 166-е место.[59]59
  http://rus.azattyq.org/content/Corruption_in_Central_Asia_/1357251.html


[Закрыть] Отсутствие прозрачности экономики из-за коррумпированности властей привело к тому что объемы западных инвестиции будут снижаться. В то же время основным партнером становится Китай, который активно использует негативные жизненные стандарты для продвижения собственных интересов. А такой поворот событий далеко не однозначен и имеет множество непредсказуемых последствий.

Глава третья
Армии, военное сотрудничество и иностранные базы в центральной азии

Политическая «необходимость» во многом создается нами самими.

Фридрих Август фон Хайек

Распад СССР означал для государств Центральной Азии необходимость создания национальных вооруженных сил. Армия является для стран региона жизненно важным инструментом, а не просто атрибутом полноценного государства. Тем более что традиция военной службы и собственных вооруженных сил имела глубокие корни. Армии великих тюркских каганатов, государств Саманидов, Караханидов, империи Чингиз-хана и Тимура были известны всему миру. Но уже в позднее средневековье армии государств Центральной Азии утратили былую славу и величие. Вооруженные силы среднеазиатских ханств в XIX веке были угрозой только для собственных народов и таких же закосневших соседей.

Вот как описывается русскими исследователями, например, армия Хивинского ханства: «Хивинцы не имеют постоянного войска, но в случае надобности узбеки и туркмены, составляющие у них собственно воинственное народонаселение, принимаются, по приказанию хана, за оружие. Дисциплины в таком сборном войске, разумеется, нет никакой, а вследствие того нет порядка и подчиненности… Списков солдат не ведут… Каждый воин обязан сам заботиться во время похода о содержании своем…».[60]60
  История Средней Азии: Сб. исторических произведений. – М.: Русская панорама, 2003. С. 55–56.


[Закрыть] Постоянное войско Кокандского хана состояло из 2 тыс. сарбазов и 300 артиллеристов. «И она не могла похвастаться ни дисциплиной, ни хорошей организацией. Она набирается большей частью из бездомных бродяг, ищущих лишь готового пропитания и не годных ни к какой деятельности».[61]61
  Там же. С. 457.


[Закрыть]

Только географические и климатические условия были препятствием для проникновения завоевателей. Например, суровая зима 1839–1840 годов стала основной причиной неудачи хивинского похода Оренбургского военного губернатора В. А. Перовского. Четырехтысячный отряд пехоты с 12 пушками и 10-тысячным верблюжьим обозом к 20 декабря добрался до Эмбенского укрепления, потеряв до 2 тыс. верблюдов. 1 февраля Перовский вышел к Ак-Булаку К этому времени множество участников похода было обморожено, пало еще 5 тыс. верблюдов, а впереди находилось суровое плато Устюрт, заметенное глубокими снегами. Запасы топлива, продовольствия и фуража были на исходе; подножного корма не было. Дальнейшее движение могло привести к гибели всего отряда, и его командир приказал повернуть назад.[62]62
  Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии (первая половина XIX века). – М: Наука, 1974, С. 277–278.


[Закрыть]

Слабость была очевидна и для кочевых государств. Например, междоусобица ойратских феодалов в Джунгарском ханстве, вторжение многочисленной армии Цинской империи и эпидемия оспы привели страну и народ к гибели. Из 600 тыс. ойратов в живых осталось 30–40 тыс., спасшихся бегством в пределы Российской империи. Это был важный урок для народов и государств региона. И своеобразное предупреждение на будущее. Но уроки истории чаще всего проходят впустую.

Во второй половине XIX века регулярная российская армия достаточно легко преодолела сопротивление местных властителей и установила господство русских царей над этой частью Азии.

После падения самодержавия и начавшегося экспорта революции средневековая по своей сути армия бухарского эмира не смогла оказать длительного сопротивления Красной армии. Тем не менее взять Бухару за сутки, как предполагал М. Фрунзе, не удалось. Акция, длившаяся с 29 августа по 8 сентября 1920 года, вошла в историю как Бухарская народная революция. Да и после завоевания сопротивление не прекратилось, а продолжалось в форме басмаческой партизанской борьбы еще почти полтора десятилетия. Как писал впоследствии известный советский дипломат Л. М. Карахан: «По опыту Хивы, Бухары (да и самого Туркестана) мы знаем, что степень признательности (восточного) населения к образовавшимся вместо эмиров (советским) правительствам определяется количеством русских штыков, находящихся в этих (новых) республиках».[63]63
  Персии, М. А. Застенчивая интервенция. О советском вторжении в Иран и Бухару в 1920–1921 гг. – М, 1999. С. 87–89.


[Закрыть]

В период колониального господства России казахи, кыргызы, узбеки и туркмены, а также представители других восточных народов Центральной Азии не призывались на службу. Исключение составляли дворяне, лица, имеющие европейское образование, принявшие православие, вошедшие в состав российской бюрократии.

Попытка осуществить массовый призыв «туземного населения» на тыловые работы в 1916 году привела к массовому восстанию, которое подавлено было весьма жестоко. Призыв противоречил условиям подданства народов Средней Азии и Казахстана. Например, в грамоте, высочайше пожалованной султанам Большой Киргиз-кайсацкой (казахской) орды о принятии их в подданство, говорилось, что «султаны и весь киргиз-кайсацкий народ, им подвластный», будут «совершенно свободны от рекрутской повинности во всякое время». Грамота была скреплена Государственной печатью и выдана 13 мая 1824 года в Санкт-Петербурге.[64]64
  Букейхенов А. Избранное. – Алматы, 1995. С. 197.


[Закрыть]

Освобождение от воинской повинности не касалось народов Поволжья. Накануне войны представителей тюркско-мусульманских народов (татар, башкир, мещеряков и тептярей), служивших в регулярной российской армии, насчитывалось: нижних чинов – 38 тыс. (3,1 %), из которых признавали себя мусульманами 35,8 тыс.; штабс-капитанов, поручиков, подпоручиков и прапорщиков – 37; полковников, подполковников и капитанов – 186, генералов – 13 (в том числе «магометанского» вероисповедания – 10). Всего в России было 269 офицеров-мусульман.[65]65
  Исхаков С. Вместе или порознь. Тюрки-мусульмане в российской армии в 1914–1918 годах // Татарский мир. 2004. № 15.


[Закрыть]

Одновременно в царской армии появились и добровольческие части из мусульманских народов. Известна была храбрость текинского (туркменского) полка, татарского (азербайджанского) полка в составе так называемой Дикой дивизии.

Представители народов Центральной Азии после установления советской власти стали призываться на службу. Здесь даже формировались национальные части, особенно в годы Второй мировой войны. Германия и Япония также создавали воинские формирования из колонизированных своими противниками народов, которые должны были бороться против своих угнетателей. В Германии, например, был сформирован Туркестанский легион.

Распад системы социализма означал и окончание военного противостояния между двумя мировыми системами, ликвидацию межгосударственных структур социалистического блока и, прежде всего, Организации Варшавского договора. Страны Восточной Европы освободились от советского военного присутствия и постепенно трансформировались по большей части в «Новую Европу» с активным участием в НАТО. Ликвидация советских военных баз походила больше на бегство, чем на вывод войск, и создала дополнительные проблемы для экономики СССР.

Второй частью ликвидации некогда единой системы вооруженных сил стало разрушение Советского Союза. Метод был предельно простым. Территория республики определяла и границы раздела Советской армии. Все, что находится здесь, принадлежит нам, считали во всех странах СНЕ в том числе и в Центральной Азии. Правда, расположение единого командования в Москве и неуверенность региональных руководителей в собственных силах в начале 90-х годов XX века позволили России вывезти из республик очень и очень многое. Затем раздавались жалобы на то, что Российская Федерация провела несправедливый раздел общего имущества. В то же время в горячих точках – на Северном Кавказе и в Закавказье, Таджикистане – происходило разграбление советских военных складов и даже разоружение воинских частей местными военизированными формированиями и криминальными группами.

На основе советских частей, соединений, объединений и округов создавались национальные вооруженные силы. И в этом была своя необходимость. Центральная Азия в любой момент могла превратиться в крупный очаг войны – гражданской, как это было в Таджикистане, или между республиками. Встал вопрос о вероятности вторжения моджахедов с территории Афганистана в Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и Узбекистан. Падение поддерживавшегося СССР режима Наджибуллы в апреле 1992 года означало прекращение российского политического присутствия в Афганистане. Центральноазиатские исламские оппозиционные движения получили возможность использовать территорию Афганистана для формирования боевых групп. Для Раббани и Масуда таджикские беженцы и вооруженные бойцы создавали особенно болезненную дилемму, ибо они претендовали на статус муджахеддинов или мухаджиров, т. е. борцов против атеистического режима. Но при этом оценка их религиозности и соблюдения исламской обрядности была далека от желаемой. Тем не менее Северный альянс, прежде всего узбекские формирования, стали использоваться Узбекистаном как щит, прикрывающий страну от вторжения талибов с юга. Президент И. Каримов оказывал поддержку генералу Дустуму бензином, снаряжением, финансами. Но эта поддержка не могла обеспечить безопасность достаточно эффективно и надежно.

Еще одной проблемой стала общая нестабильность, вызванная формированием новых мировых отношений. Появление новых независимых государств стало стимулом для роста сепаратистских устремлений в разных государствах. В КНР резко обострилась проблема СУАР[66]66
  Синьцзянь-Уйгурский автономный район.


[Закрыть], где уйгурские движения активизировали свои выступления за воссоздание независимого от Китая государства. Северный Кавказ, прежде всего мятежная Чечня, также воздействовал на общую ситуацию в регионе. Гражданская война в Таджикистане вызывала серьезную тревогу в соседних республиках – Узбекистане и Кыргызстане.

В начале 90-х годов XX века вновь образованные государства Центральной Азии получили в наследство от СССР приграничные проблемы с Китаем, а также между странами региона. Земельно-водные, ресурсные противоречия, существовавшие и в советское время, вырвались наружу и могли спровоцировать межгосударственный конфликт. И в этом плане регион отнюдь не был одинок. Дефицит природных ресурсов к тому времени стал причиной вооруженных конфликтов во многих частях развивающегося мира.

На этом фоне все теоретизирования о создании общих вооруженных сил стран СНГ под фактическим российским командованием отнюдь не успокаивали. Тем более что шла война между Азербайджаном и Арменией, Молдовой и Приднестровьем, шел тяжелый спор о разделе Черноморского флота. В конфликтах, которыми сопровождался распад СССР, было ясно видно вмешательство России. Создание национальных армий, наряду с переговорами о единых вооруженных силах СНГ, стало стратегией практически всех стран бывшего СССР.

Исключение составляли ракетные войска и их вооружение. В Центральной Азии единственным ядерным государством мог стать Казахстан. Но получив гарантии ядерного клуба и экономическую помощь, испытав на себе мощное дипломатическое и информационное давление, Казахстан расстался с ядерным потенциалом. Это был единственно верный шаг.

Как уже говорилось, строительство армий осуществлялось на основе военных округов и армий, сопутствующей инфраструктуры. Исключением стал Таджикистан, вооруженные силы которого являются интегрированными из правительственных сил и сил оппозиции, рождавшихся в ходе формирования ополчений и отрядов полевых командиров.

Материальное положение армий Центральной Азии длительное время было незавидным. Немногие выделяемые средства расхищались коррумпированными чиновниками. Это был процесс выживания, в том числе и за счет торговли доставшимся в наследство оружием и военным имуществом. Частые смены командного состава, коррупция, систематические реорганизации не позволили армиям стать реальной военной или политической силой. «В большинстве новых независимых государств военные не являются важной политической силой, и главной проблемой вооруженных сил является то, что они не готовы к ведению боевых действий по отражению сколько-нибудь существенной военной угрозы», – считают эксперты.[67]67
  Блат К. Транспарентность и подотчетность: Россия и новые независимые государства. Взгляд с Запада // Парламентский контроль над военной сферой в новых независимых государствах. – М., 1998. С. 271.


[Закрыть]

Разрушение биполярной системы международных отношений привело не только к расширению НАТО и ЕС, распаду СССР, системы социализма, но и к проникновению США на территорию бывшего Советского Союза. США и НАТО прочно обосновались в Восточной Европе. Поначалу это вызывало протесты России и ряда пророссийских организаций в этих странах. Но дело закончилось тем, что выбор между НАТО и Россией был решен не в пользу последней.

К разработке стратегии на центральноазиатском направлении Вашингтон подошел последовательно и системно. В 1992 году американский сенат принял Закон о поддержке свободы, подчеркнувший важность оказания помощи новым независимым государствам. В 1999 году была одобрена «Стратегия Шелкового пути». Эти документы заложили основу для вовлечения Соединенных Штатов в дела региона. Американская Программа военных продаж и содействия, Международная программа военного образования и подготовки (IMET), программа НАТО «Партнерство ради мира», курсы по изучению проблем безопасности, организованные по инициативе Центра им. Джорджа Маршалла, создание Центральноазиатского миротворческого батальона (Центразбат) – вот лишь некоторые примеры активного старта.

Стратегия НАТО и США заключалась в локализации вероятных конфликтов. А «минным полем» стала территория бывшего социалистического лагеря и его зоны влияния. Это и обуславливало постепенное проникновение в глубь территории бывшего СССР.

Сильным ударом по амбициям России стало создание баз США на территории центральноазиатских государств. Еще как-то можно было смириться с расширением НАТО на восток. Действия американских военных в Афганистане были мотивированы борьбой с терроризмом и находили свое оправдание. Но вот появление американцев в бывших советских республиках Центральной Азии, глубоко в тылу России, стало серьезным ударом по ее престижу. Во всяком случае, патриотические силы России считали это прямым оскорблением своей страны.

Тем не менее нельзя рассматривать американское присутствие только как военное. Оно становится всеобъемлющим и началось отнюдь не как военное. Первыми пришли дипломаты, затем бизнесмены, и только потом появились военные базы.

Проникновение США в Центральную Азию совершенно очевидным образом является источником беспокойства для Москвы. Однако если российские политики и военные недовольны геополитическими изменениями, произошедшими за последнее время, им следует признать, что они сами несут ответственность за присутствие США в центральноазиатском регионе.