Текст книги "Поворот судьбы"

Глава 8

Джек сидел на кровати и, глядя в темноту, думал о том, что смертельно устал. Он посмотрел на часы. Была половина первого. У него возникло острое желание съездить в больницу, но вместо этого он позвонил туда. Ему сказали, что Рейчел пока не пришла в себя.

Джек лег, поспал два часа, потом еще раз позвонил в больницу, снова лег. Ему не спалось. Он встал и открыл окно. И вдруг почувствовал, что с Рейчел что-то происходит.

Когда он отвернулся от окна, в дверях стояла Хоуп. Она ничего не говорила. Просто смотрела на него.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил он. Хоуп кивнула.

– Я тоже. – Он знал наверняка, что ему уже не уснуть. – Поехали?

Хоуп сидела на заднем сиденье, Саманта расположилась спереди. День был пасмурный, с рассвета прошло полчаса. Машин на шоссе было мало. Всю дорогу они молчали.

В больнице у Джека не хватило терпения дождаться лифта, хотя он и старался сохранять спокойствие. Он помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, девочки побежали за ним. Они поднялись на этаж, где лежала Рейчел, быстро прошли по коридору и скоро оказались в ее палате. Рейчел лежала на спине, ее глаза были чуть приоткрыты, как и накануне вечером. Джек сглотнул. От разочарования он чуть не плакал. Приблизившись к кровати, он осторожно и нежно поцеловал Рейчел в губы.

– В чем дело, папа? – спросила Хоуп.

– Похоже, нам слишком сильно этого хотелось, малышка.

– Сколько раз уже так бывало, – пожаловалась Саманта. Набрав в легкие побольше воздуха, Джек сердито сказал:

– Ты издеваешься над нами, Рейчел. Это нечестно.

Он долго и пристально смотрел на нее. С ней что-то происходило. Глаза беспокойно двигались. Между бровей легла маленькая морщинка. Движение глаз замедлилось. Веки задрожали, плотно сомкнулись – и потом медленно поднялись.

Джек боялся пошевелиться. Кто-то из девочек судорожно вздохнул, потом настала мертвая тишина. Взгляд Рейчел остановился на его лице так надолго, что Джек решил, что она по-прежнему в коме. Затем она перевела глаза на Хоуп.

– Мамочка! – воскликнула Хоуп.

Когда Рейчел снова остановила взгляд на Джеке, в нем читалось замешательство. Потом она посмотрела на девочек и улыбнулась. Слабым, но совершенно не изменившимся за время болезни голосом она спросила:

– Что происходит?

Джек испустил радостный крик, девочки бросились обнимать Рейчел. Джек тоже хотел бы обнять ее, но отошел в сторону. Она очнулась. Вернулась к жизни. Он бросился за врачами, чтобы сообщить им радостное известие.

Открыв глаза, Рейчел решила, что проснулась утром. Она думала о Джеке и вдруг увидела его перед собой, обеспокоенного и участливого. Первой ее мыслью было: что-то случилось с девочками, но она тут же заметила их чуть поодаль. Может быть, Биг-Сур и шесть лет жизни без Джека ей привиделись? Нет, ей не могли присниться лес, дом и берег океана, не могло присниться одиночество. Они были с Джеком в разводе. Но у нее на пальце обручальное кольцо.

Она явно находилась в больнице. Все, кого она любила, – рядом с ней, живые и невредимые. Вероятно, Джек привез сюда девочек. Вряд ли он долго пробыл здесь. Она постаралась улыбнуться Саманте с Хоуп.

– Что происходит?

Оттолкнув Джека, они бросились ее обнимать, смеялись, рассказывали об аварии, о коме, о сломанной ноге, травме головы. Рейчел ничего не помнила. Она не могла поверить, что пролежала в больнице шестнадцать дней – хотя потом это подтвердили и врачи.

Девочки наперебой рассказывали о том, как Джек жил с ними в Биг-Суре, как Джек возил их в школу, как Джек каждый день приезжал в больницу.

Немного передохнув, Рейчел спросила, какой сегодня день недели и который час. Потом поинтересовалась, почему девочки не в школе.

– Мы так долго этого ждали, – объяснила Саманта. – Папа сказал, что школу можно пропустить.

Сестра приподняла Рейчел голову. Голова закружилась, но скоро головокружение прошло, и девочки снова принялись болтать с ней. Саманта перечислила всех, кто приходил ее навестить. Хоуп сообщила, что доктор влюбился в Кэтрин. Когда Саманта рассказала ей о бале, у Рейчел защемило сердце. Когда Хоуп рассказала о смерти Гиневры, Рейчел расплакалась.

Джек куда-то вышел, и это было хорошо. Она привыкла, что рядом с ней только дочери. Но едва он исчез, девочки заговорили про него:

– Когда ты разбилась, папа приехал к нам среди ночи.

– Он даже сделал гробик для Гиневры.

– Он купил тебе новую машину, мам. Тебе понравится.

– Он обрамил твои картины, так что выставка состоится.

– Он две недели не ходил на работу. Он стал другим. Рейчел улыбалась и кивала. В палате появилась Кэтрин. Она и впрямь залилась румянцем, когда следом за ней вошел доктор и представился Стивом. Неужели это любовь, о которой говорила Хоуп? Кэтрин потеряла голову? Рейчел была поражена. Но, когда они с Кэтрин наконец остались вдвоем, она задала другой вопрос:

– Что это означает? – Рейчел показала палец, на котором поблескивало кольцо.

– Ты его спрашивала?

– Нет. Кэтрин, это ты ему позвонила после катастрофы?

– Я. Мне показалось, тебе это будет приятно.

– Мне – приятно? Он мной пренебрег. Эта рана до сих пор не зажила.

– Ты по-прежнему любишь его. Вот почему она и не заживает. Вот почему я ему позвонила.

– Мне тяжело его видеть.

– А тебе не приходит в голову, что он испытывает то же самое? Думаешь, он провел здесь шестнадцать дней ради собственного удовольствия?

– Из чувства долга.

– Он заботился о тебе.

– Забота не любовь, и, кроме того, можно любить человека и все-таки им пренебрегать. – Рейчел закрыла глаза. – Хватит об этом, Кэтрин. Ты знаешь, как я к нему отношусь.

– Тогда сними кольцо, – предложила Кэтрин.

Но Рейчел этого не сделала – слишком устала. К тому же, возможно, кольцо помогло ей выйти из комы. Она решила поносить его до возвращения домой.

Ночью девочки спали беспокойно. Джек каждые несколько часов ходил на них взглянуть. Испытания подошли к концу. Они были в восторге от того, что Рейчел пришла в себя, и не задавались вопросом о роли Джека в их дальнейшей жизни, но он сам неотступно об этом думал. И ужасно волновался.

В пятницу утром он отправился в больницу один. Стоявшая рядом с кроватью капельница исчезла. Волнистые волосы Рейчел рассыпались по подушке, лицо сияло чистотой. Она читала газету и в красной свободной футболке казалась такой же худенькой и маленькой, как Хоуп. Она не сняла обручальное кольцо, но, увидев Джека, смутилась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Лучше, – ответила она. – Где девочки?

– В школе. Они придут днем.

– Когда ты возвращаешься в Сан-Франциско?

– Не знаю. Не сейчас. Тебе понадобится помощь.

– Мне могут помогать девочки. Через несколько недель занятия в школе кончатся.

– Я останусь на эти несколько недель. Если у тебя нет на примете кого-то другого. Если хочешь, я найму сиделку.

– Лучше будет, если ты уедешь в город.

Он ведь только что сказал, что не собирается уезжать! Неужели все сказанное девочками прошло мимо ее ушей?

– Отлично выглядите, – заявил Стив Бауэр, войдя в палату. – Пройдитесь еще раз по коридору. Джек вам поможет.

– Но я еще с прошлого раза не отдохнула.

– Чем больше вы будете ходить, тем быстрее окрепнете. – Стив протянул ей руку.

Со вздохом взяв ее, Рейчел приподнялась. Когда она уселась поудобнее, Стив протянул ей пушистую красную тапку. Она надела ее – с трудом, подумал Джек. Стив дал ей один костыль, потом помог подняться на ноги и дал другой. Она стояла на костылях, опустив голову.

– Все в порядке? – тихо спросил Стив.

Джек позавидовал задушевности его тона. Рейчел кивнула и сделала несколько нетвердых шагов.

– Ей хватит сил? – спросил Джек.

Он испугался, что Рейчел упадет и ушибется, но Стив уверенно поддерживал ее.

– Пока не наберется сил, она не сможет вернуться домой. Теперь ваша очередь.

– Как мама? – спросила Хоуп, когда они с Самантой забрались в машину.

– Отлично, – ответил Джек. – Она вставала и ходила по коридору.

– Вы с ней поговорили? – спросила Саманта. Он с интересом покосился на дочь.

– О чем?

– Ну, об этом, папа, – сказала Хоуп. – Сам знаешь. О том, чтобы тебе жить вместе с нами и все такое.

– Нет, мы об этом не говорили. Мама только что оправилась от тяжелой болезни. Сейчас ей нужно почаще вставать с постели и побольше есть. Ее главная цель – вернуться домой.

– И что тогда? – спросила Саманта.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты с нами останешься?

– Это зависит не только от моего желания.

– А от чего?

– От нашего с мамой общего решения, – наконец произнес он. – Но прежде нам с ней нужно будет обдумать много чего другого. Поэтому я был бы вам признателен, если бы вы на время оставили эту тему в покое. Договорились?

– Значит, папа пробыл здесь целый день? – спросила Саманта.

Они появились в палате минут пять назад. Джек смотрел в окно и слушал, как девочки рассказывают Рейчел о школе. Услышав вопрос Саманты, он опустил голову и стал ждать.

– Да, – ответила Рейчел.

– Мне кажется, папа должен остаться с нами, – заявила Саманта. – Ну, после того как ты вернешься домой.

– Мы поговорим об этом позже, – ответила Рейчел.

– Когда позже? Он хороший.

– Я никогда не говорила, что он плохой.

– Возможно, тебе следует выслушать его версию?

– Саманта, – укоризненно проговорил Джек, поворачиваясь к ним лицом.

– Пока ты болела, он все делал, – сказала Хоуп. – Ходил в магазин, готовил, возил нас на машине.

– Я ему очень признательна, – произнесла Рейчел, не глядя на Джека.

– Из-за тебя он оставил фирму, – воскликнула Саманта.

– Неправда, Саманта, – возразил Джек.

– Нет, правда!

– Я сам захотел уйти. Эта работа больше мне не подходила, и я от нее отказался. Не сваливай все на маму.

– Хорошо, – согласилась Саманта. – Но если ты вернешься в Сан-Франциско, я поеду с тобой.

– Саманта! – совсем уж недовольно воскликнула Рейчел.

– Ведь я могу жить и здесь и там, разве нет?

– Это исключено, – сказал Джек. – Мама будет нуждаться в твоей помощи, к тому же я не собираюсь возвращаться в Сан-Франциско. Я перееду сюда. Если понадобится, я куплю себе дом.

Сейчас было не время говорить об этом. Он не переедет в Биг-Сур, если Рейчел будет против. Его возмутило грубое вмешательство дочери. Этот вопрос они с Рейчел должны решить между собой.

Появление Кэтрин только подлило масла в огонь. Раздосадованный, Джек выскочил из палаты и понял, что совершил еще одну ошибку. Он должен был попросить Кэтрин забрать девочек. Ему надо было скорее рассказать Рейчел о том, что он пережил за последние дни. Но он не мог просто так вернуться в палату. Недовольный собой, он направился к телефонам.

– Почему ты молчишь? – спросила Саманта.

– Он любит тебя, мамочка, – сказала Хоуп.

Кэтрин подошла к кровати.

– Можно я поговорю с вашей мамой наедине, девочки?

– Да говорите сколько угодно, – буркнула Саманта и, укоризненно глядя на Рейчел, схватила Хоуп за руку и вытащила из палаты.

Рейчел подождала, пока они уйдут.

– Быстро же они растаяли.

– Почему ты этого не делаешь?

– Чего не делаю? – Рейчел подняла на нее глаза.

– Не говоришь с Джеком.

– О чем?

– О том, что он оставил фирму. Перебрался сюда.

– Разве он спрашивал мое мнение?

– Тебе нужно официальное приглашение? Послушай, Рейчел, парень все это время не отходил от твоей кровати. Помоги ему немного.

– Почему я должна ему помогать? Может, я не хочу, чтобы он здесь поселился? Прекрасно, девочки к нему привязаны, но Биг-Сур принадлежит мне. С чего он взял, что может просто так ворваться в нашу жизнь?

– Он любит тебя, Рейчел. Рейчел закрыла глаза и отвернулась.

– Скажи ему, что тоже его любишь, – сказала Кэтрин. У Рейчел сжалось сердце.

– Боюсь, я не смогу, – ответила она.

– Чего ты боишься?

Рейчел пристально посмотрела на Кэтрин.

– Зависеть от него и снова оказаться покинутой. К тому же он не признавался мне в любви. Пожалуйста, не говори, что это видно невооруженным глазом, потому что это не одно и то же. Если он меня любит, пускай скажет об этом. Пускай не побоится признаться, рискуя услышать «нет». Если бы ты чего-нибудь очень хотела, разве бы ты молчала?

Кэтрин с минуту посмотрела на нее и направилась к двери. Рейчел хотела было спросить, куда она пошла, но у нее не хватило сил.

Кэтрин была расстроена тем, что Рейчел упрямится, сердилась на Стива за настойчивость, сердилась на себя за то, что не решается сделать того, чего сама требовала от своей лучшей подруги. Сердилась на Джека.

Джек уже поговорил по телефону с адвокатом и теперь не мог придумать, чем себя занять. Он пребывал в полной неизвестности – и в профессиональном, и в личном плане.

– Можно вас на минуту? – спросила Кэтрин.

Джек был раздражен и не нуждался в ее участии. Он отошел от телефонной кабинки и направился к лифту.

– Не теперь, Кэтрин.

– Если не теперь, то когда? – спросила она, подлаживаясь под его шаг. – Вы говорили, что любите Рейчел и хотите снова стать ее мужем. Почему вы не сказали об этом ей?

– Не теперь.

– Когда же? Хватит играть в молчанку. Вы и так потеряли много времени. Разве вы ничему не научились?

Он остановился и бросил ей прямо в лицо:

– А вы?

Удар пришелся точно в цель. Кэтрин вздрогнула, заморгала и отшатнулась.

– Хотелось бы думать, что научилась. Я взглянула на себя со стороны и решила, что вы правы. То, что у меня осталось, не так уж плохо. – Она прижала руку к груди и говорила, казалось, не с Джеком, а сама с собой. – Нравится мне это? Нет. Но с этим можно жить.

Опустив руку, она посмотрела на него и решительно произнесла:

– Я буду действовать, рискуя получить отказ, потому что ради счастья стоит рисковать. – Кэтрин улыбнулась. – А вы? Сделайте то же самое.

Легко сказать. Джек снова зашагал по коридору.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о доверии, – сказала она, догоняя Джека.

– А где ее доверие, Кэтрин? Она знает, что я покончил с фирмой. Знает, что я покончил с Сан-Франциско. Что не отходил от нее. И не сказала об этом ни слова.

Кэтрин взяла его за руку.

– Почему она об этом не сказала, Джек? Подумайте хорошенько.

Она многозначительно посмотрела на него, глубоко вздохнула и отошла.

Когда Кэтрин спрашивала у сестер, здесь ли Стив, ее била дрожь. Пока они выясняли, в больнице ли он или будет только завтра, Кэтрин начала сомневаться, доживет ли ее решимость до следующего дня. Тут из двери в конце коридора появился Стив. Он сразу заметил Кэтрин, улыбнулся и поспешил к ней.

– У вас найдется немного времени? – прошептала Кэтрин.

Стив быстро переговорил с сестрой и провел Кэтрин к лифту. Спуск на нижний этаж был недолгим.

– Это по поводу Рейчел? – спросил он.

Она покачала головой. Стив взял ее за руку и повел по коридору. Завернул за угол, пригласил Кэтрин войти в кабинет и закрыл за собой дверь.

– Нам нужно поговорить, Стив. Пока наши отношения не зашли слишком далеко, я должна кое-что о себе сообщить.

Он что-то хмыкнул себе под нос.

– Никто не знает, что нам готовит судьба, – начала она. – Я хочу сказать, посмотрите на Рейчел: сегодня она абсолютно здорова, а завтра в коме, без малейшей вины со своей стороны. Мы не можем знать, что приключится с нами на следующей неделе. Я хочу сказать… Стив, у меня рак груди.

– Вы употребили неверное время, Кэтрин. У вас был рак груди. Но он прошел.

У нее перехватило дыхание.

– Простите, я не понимаю…

– Нужно было употребить прошедшее время. Вы излечились от рака.

– Откуда вы знаете?

– Когда я увидел вас в комнате ожидания, ваше лицо показалось мне знакомым. К тому же вы знали некоторых сотрудников больницы. Я сопоставил факты и заглянул в архив.

– Но это нарушение врачебной этики! – воскликнула она.

– Возможно, но я был в отчаянном положении. Вы произвели на меня сильное впечатление, но не хотели меня и близко к себе подпускать. Я должен был выяснить почему.

– Почему вы мне ничего не сказали?

– Не мог. Все должно было произойти само собой, как сейчас. Мне нужно было понять, что я вам небезразличен.

– Да, небезразличен. – Она проглотила подступивший к горлу комок. – Со мной этого давно не случалось. В последний раз тот, кто мне был небезразличен, сбежал, едва я ему сказала про болезнь.

– Все не так страшно, как вам кажется, Кэтрин. Мы с этим справимся, – сказал Стив и поцеловал ее в губы.

Джек ждал, чтобы Рейчел заговорила первой. Рейчел ждала, чтобы начал Джек. Он должен был взять инициативу на себя. Это говорил ему разум. Но сердце подсказывало, что в присутствии девочек он не сможет говорить откровенно.

Настал вечер, и Джек повез Саманту с Хоуп домой. Там, где дорога шла вдоль берега, янтарный свет заката золотил полевые цветы, глыбы гранита, зеленеющие холмы. Красота этих мест волновала его, прибой, казалось, шептал: скажи ей, спроси, попроси.

– Вы сможете немного побыть одни? – спросил Джек, высадив девочек около дома.

– Мы уже не маленькие, – добродушно отозвалась Саманта. – Куда ты собрался?

– Мне нужно поговорить с вашей мамой.

Рейчел чуть не плакала. С каждым часом она все острее осознавала, что же все-таки с ней произошло. Раньше она никогда не задумывалась о смерти, теперь же все изменилось. Она была уязвимой, как и все люди. Она думала об этом, о девочках, о своей работе и о Джеке. Особенно много о Джеке.

Когда он появился в дверях палаты, сердце едва не выпрыгнуло у Рейчел из груди.

– Привет, – сказал Джек. Помедлив на пороге, он шагнул вперед. – Я завез девочек домой. Я подумал, может… – начал он и закашлялся. – Я понимаю, сейчас уже поздно… так что… – Набрав в легкие побольше воздуха, он спросил: – Хочешь со мной прокатиться?

Этого Рейчел не ожидала. Сердце ее болезненно сжалось. Он стоял перед ней во весь свой немалый рост, в поношенных джинсах и спортивной рубашке с закатанными по локоть рукавами, с выгоревшими волосами. Он казался ей таким растерянным, таким милым.

– Ты не выходила отсюда почти три недели. – Внизу стоит новая машина. Это недолго… но, может быть, ты слишком устала…

– Я не устала, – ответила она.

Приподнявшись на руках, Рейчел осторожно опустила на пол ногу в гипсе и потянулась за костылями.

– Давай я тебя понесу, – сказал он с такой нежностью, что у нее на глаза опять навернулись слезы.

Смахнув слезы ладонью, она кивнула. Джек поднял ее с той же беспредельной нежностью, какая звучала в его голосе. Поначалу Рейчел словно одеревенела.

– Что, неудобно? – спросил Джек.

– Непривычно.

Ей хотелось обнять его за шею, прижаться щекой к его плечу, но она не решалась.

Через несколько минут они вышли на улицу. Ночь была теплая и ясная. Глаза Рейчел вновь наполнились слезами. Она сделала глубокий вдох и замерла, увидев, куда направляется Джек. Высокий фонарь на стоянке ярко освещал машину.

– Красная! – воскликнула Рейчел. – Девочки не сказали мне, что она красная. У меня не было красной машины после…

– После красного «фольксвагена», который ты водила, когда мы познакомились. Мне показалось, что теперь самое время для красной машины.

Он высвободил одну руку, распахнул дверцу и осторожно усадил Рейчел в кабину.

– Почему ты решил, что теперь самое время? – спросила Рейчел, когда он сел за руль.

– Потому что ты любила ту машину.

Рейчел опустила окно и подставила лицо теплому ветру. Ее легкие жадно вбирали свежий воздух.

– Куда мы едем?

– В галерею П. Эммета. Выставка! Это интересно.

– В такой час?

– Сегодня пятница. Они открыты допоздна.

– Уже почти десять.

Рейчел была права. Он посмотрел на часы и нахмурился.

– Все равно поедем. Хочу показать тебе картины. Рейчел была слишком слаба, чтобы спорить. Откинувшись на подголовник, она сказала:

– Я не поблагодарила тебя за то, что ты обрамил мои работы. Спасибо.

– Все картины готовы. Мне помогали девочки.

Она повернула голову и посмотрела на него. За шесть лет его профиль не изменился. Она всегда считала его красивым. И теперь оставалась при том же мнении.

– Спасибо, что ты пожил с ними, – сказала она.

Он молча кивнул. Вскоре они остановились у галереи. Внутри было темно и пусто. Джек вылез из машины и заглянул в окно, потом подошел к дверям и постучал.

– Здесь должен быть сторож, – крикнул он Рейчел.

Джек постучал опять, затем обернулся и победно потряс кулаком у себя над головой. Через несколько секунд по другую сторону дверей возник человек и знаками показал, что галерея закрыта.

– Моя жена – художница, которая здесь выставляется. Она лежала в больнице, в коме. Я выкрал ее, чтобы показать экспозицию. Нам хватит двух минут.

Сторож виновато развел руками. Джек жестом попросил его подождать. В два длинных шага он оказался у машины, взял Рейчел на руки и поднес к дверям.

– Видите гипс? – прокричал он через стекло. – Все законно, приятель.

– Покажи удостоверение личности, – подсказала Рейчел. Она обнимала Джека за шею. Его лицо было совсем рядом, он так нежно смотрел на нее.

– У нас разные фамилии, – с сожалением ответил он.

Сторож открыл дверь.

– Закрыто. В этот час здесь никто не должен находиться, кроме меня.

– Это художница. Рейчел Китс. Глядите. – Джек показал на витрину. – Видите объявление? Рейчел Китс. Возьмите рекламный проспект и взгляните на фотографию. Это она.

Сторож почесал нос.

– Прямо не знаю, как быть.

Джек толкнул дверь плечом и внес Рейчел в фойе. Это маленькое приключение смущало и возбуждало ее.

– Мистеру Вулфу это не понравится, – прозвучало у них за спиной.

Джек направился прямо к выставочному залу. Он был темным и жутковато тихим. Рейчел прижалась к Джеку и затаила дыхание. Когда он наклонился, чтобы локтем дотянуться до выключателя, она еще крепче обхватила его за шею. Включив свет, Джек отнес Рейчел на середину зала и осторожно поставил на ноги. Он обхватил ее сзади за талию, его подбородок касался ее головы.

У Рейчел перехватило дыхание. Она окинула взглядом холсты, не зная, на каком остановиться – ей хотелось видеть все сразу. Она начала с детенышей рыси. Это была ее любимая картина. Потом настал черед белой цапли и серого кита. И одинокого арктического волка.

Рейчел вздрогнула. Она ведь не дописала арктического волка. И куропаток, и оленя, и цаплю.

– О Боже!

Гагары. Гагары, сидящие в сумерках на гладкой, как зеркало, поверхности озера. Все это сделал Джек. Никто другой не мог этого сделать. Он сделал это для нее – и получилось так красиво, так красиво!

Из глаз хлынули слезы. Рейчел была растрогана и одинока, она нуждалась в любви, хотела ее и боялась. Когда Джек привлек ее к груди, она крепко прижалась к нему.

– Не плачь, мой ангел, – утешал он. – Прошу тебя, не плачь. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Она хотела ему сказать, что сделанное им прекрасно, что она счастлива, как никогда в жизни. Хотела сказать, что любит его, но не могла справиться со слезами. Рейчел никогда так не плакала. Никогда так не любила.

Он подхватил ее на руки, и в следующий момент они уже сидели на полу. Джек начал убаюкивать ее нежно, как ребенка, и постепенно судорожные всхлипы затихли.

И тогда Джек заговорил. Его лицо было совсем рядом, голос звучал виновато, но достаточно уверенно:

– Если бы я не пришел сюда и не увидел рысят, мне бы и в голову не пришло дописывать твои картины. Бен восхищался рысятами и говорил, что это его любимая картина, и тут я вспомнил, что мы писали ее вместе. Он этого не знал, а значит, не мог ни о чем догадаться, и я загорелся этой идеей, Рейчел, просто загорелся. Я бы никогда не решился на это, появись хоть малейшие признаки того, что ты скоро очнешься, но они все не появлялись.

Он прижал ее голову к своей груди.

– Я часто мечтал, – сказал он. – И знаешь, о чем?

Она покачала головой, думая о том, о чем сама мечтала и чего желала всей душой.

– О том, что мы станем писать вместе. Я не хочу, чтобы на картинах стояла моя подпись. Подписывать их будешь ты. Я не оставлю архитектуру, но буду строить только жилые дома – дома для людей, которые смогут мне улыбаться и которым будет нравиться то, что я делаю. Когда-то я этим занимался, но это было так давно. Сидя у твоей постели, Рейчел, я вспомнил о прежней своей работе и о нас с тобой, я вспомнил вещи, которые, наверное, хотел забыть, потому что они были прекрасны, а я их потерял.

Рейчел понимала, что он имеет в виду.

– Я хочу строить дома и писать фон для твоих картин. Я хочу жить в Биг-Суре, Рейчел. Я хочу снова быть с тобой.

Рейчел прильнула к нему. Его шея намокла от ее слез. Джек нашел губами ее губы и подтвердил поцелуем все то, что только что сказал. Потом он взял в ладони ее лицо и прошептал:

– Я никогда не переставал любить тебя. Никогда.

– Но ты отстранился от меня, – упрекнула она его.

– А ты от меня ушла, – парировал он.

– Мне было больно. И источником боли был ты.

– Когда ты мне тогда позвонила, я не знал, что ты беременна. Я должен был приехать. Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка. Наверное, тебе было очень тяжело.

– Да. Мне было тяжело.

– Ты не сердишься, что я дописал твои картины?

– Я рада, что ты сделал это. А что с Джилл?

– Все кончено. У нас с ней не было будущего. А что с Беном?

– Ничего. Совсем ничего.

– Мне нравятся твои друзья.

– А им нравишься ты. Что ты сделаешь со своим домом?

– Продам. Мы могли бы купить дом побольше, но мне нравится тот, в котором ты живешь.

– Правда? Ты в этом уверен? Ты искренне говоришь?

– Правда. Уверен. Искренне.

– А через пять лет он тебе тоже будет нравиться? – спросила Рейчел.

– Я жил один. Пять лет, десять лет, двадцать лет жизни с тобой в этом доме – это настолько лучше всего того, что у меня было… – Голос Джека задрожал, глаза увлажнились.

– Я люблю тебя, – проговорила она и коснулась губами его губ.

Откуда-то со стороны донеслось недовольное:

– Мистеру Вулфу это не понравится.

Верно, подумала Рейчел, не понравится. Еще она подумала, что Бен с самого начала понимал, что в ее жизни чего-то не хватает. Но по своей доброте он будет рад узнать, что теперь у нее все в порядке.