Текст книги "Волны времени"

«Мой век, мой срок! Благословенно Время…»

Процесс сотворения человека

продолжается…

Г. Померанц

 
Мой век, мой срок! Благословенно Время,
Из вечности пришедшее ко мне;
Проснулась в зеленеющем апреле
И засмеялась в первый раз весне.
 
 
Гуляет ветер вздохами по дому,
В окно ворвавшись. Утро, рань и тишь…
Чуть видно, как по небу голубому
Струится слабый свет… Но снова спишь
 
 
И снежный видишь свой Урал… Мерцает
Ночное небо в мириадах звёзд,
А ветер будто мне лицо сжигает —
С ним словно в колеснице сам мороз.
 
 
Но помнится и летних дней дыханье
И нежное свечение полей,
Печаль осенняя, и птиц прощанье,
И стая улетавших журавлей.
 
 
Всё это помнить, жить и помнить с детства,
Стремясь душой свободный мир обнять:
Дал Бог необозримое наследство,
И верю я: душе не умирать.
 
 
Тот, кто родился, Время побеждает
Любовью к жизни, волей и судьбой,
Он по ступеням вечности шагает —
Творец в работе над его душой.
 

Январь 2011 г.

Из ветхозаветных преданий
Баллада

Рахиль (овца в переводе) – героиня

ветхозаветного предания о муже её Иакове,

одном из прародителей человечества,

древнейшем пророке

…не взяла и смерть тщеславной дани:

У солнца солнц – свет всё же не погас;

Любовь сильней: вернул её приказ

В мир – жизнь, а душу – в сонм святых сияний.

Хотела смерть в ожесточенье зла

Прервать высоких подвигов звучанье,

Чтоб та душа была не столь светла, -

Напрасный труд! Явили нам Писанья:

В ней жизнь полней, чем с виду жизнь была,

И было смертной в Небе воздаянье.

Микеланджело Буонаротти (Перевод А. М. Эфроса)

 
Заветное в Книге читаем сказанье
О нежной, безмерной, всесильной любви.
Столетья текут, но не меркнет преданье,
И лютни сквозь вечность – к нам песни свои.
 
 
–
 
 
Вечернее солнце всё ниже над степью,
Но зной неподвижный, как в полдень, пылал,
И виделся издали всадник лишь тенью:
Согнулся – от жажды в пути изнывал.
 
 
И пламя с пожухлой травы поднималось;
Беззвучна иссохшая степь, точно смерть!
Уж путнику цель не нужна, только малость —
Хоть горстка воды: смерть отринуть успеть.
 
 
Холмы бесконечны, как волны морские,
Равнина и люди, видать, далеко…
Но вдруг расступились холмы, как живые —
В ночь встретиться звёздам с луною легко!
 
 
И зной отступает, а путник смущённый
Увидел колодец, животных, людей,
Верблюд встрепенулся, от смерти спасённый,
И всадник вновь гордый в осанке своей.
 
 
Овец напоить пастухи не спешили:
Со стадом отца ожидали Рахиль;
«Что лилия вешней порою в долин», —
Сказали о ней, когда странник спросил:
 
 
Она появилась в сиянии солнца,
Он видел в лучах золотых – Неба высь,
В степи, у воды животворной колодца,
Чудесно так древности судьбы сплелись.
 
 
В лице её милом и кротость, и воля,
Готовностью к жизни движенья полны,
Взгляд, нежностью с ночью бездонною споря,
Влёк властно… И глыбы холмов смещены!
 
 
Тогда будто силой незнаемой сдвинул
Он камень с колодца, с судьбою борясь —
Над будущим мрак безысходности сгинул,
И счастья с Рахилью заря занялась.
 
 
Увидел судьбу в ней: невестою сердца
Её называл он, и нежной овцой;
Он думал о сыне – о верном наследстве,
И связывал жизнь только с нею одной.
 
 
Испили воды. Жизни дух возвращался,
И к дому Лавана спешил караван,
А всадник над стадом в пути возвышался,
И словно бы ждал его хитрый Лаван.
 
 
Влюблённый в раба превращён и трудился,
Семь лет, чтоб желанная стала его,
Коварством отец за Рахиль расплатился,
Но смел и умён был избранник её.
 
 
Пусть Лия, сестра её, стала женою
Иакова первой, Рахиль же – второй,
Но знала, что он только с нею душою…
Любовь равна смерти – нет связи иной.
 
 
Отцовский обман и всевластье традиций
Не в силах природу её изменить,
И, жизни отдавшись, взвилась она птицей:
Лишь так – лишь свободно дано ей любить.
 
 
И семь ещё лет за Рахиль он батрачил,
Но счастье – быть с ней, пусть и в званье раба!
Он храбрость и хитрость свою не утратил —
Шла тайно, упорно с Лаваном борьба.
 
 
Муж разбогател, а вокруг его – дети,
Любимая только бесплодна Рахиль;
Молились о сыне – о лучшем на свете,
И Бог (может, Яхве) её одарил
 
 
Страданьем (без меры!) и сыном Прекрасным,
Он назван – Иосиф-эль – в честь Божества;
Единственным Первым (что стало опасным!)
Он был для отца. Так судила молва.
 
 
Молва разнесла о мужавшейся в родах,
Об адских мученьях нежнейшей из жён,
И помнили все о смертельных исходах,
Когда лишь ребёнок бывал пощажён.
 
 
Когда из Рахили последний, безумный
Исторгнут сердца разрывающий вопль —
Родился и благословенный, и мудрый
Иосиф Прекрасный – Вознёсшийся тополь.
 
 
А время пришло всей семье возвращаться
В древнейшую землю, где жили отцы:
Навеки (завещано!) там оставаться,
Там стянутся старые быстро рубцы.
 
 
Но тайна – их бегство из дома Лавана,
Хоть Иаков не думал обидчику мстить;
Рахиль всё прощала? Не знала обмана?
А всё ж ей отца удалось победить.
 
 
Нужны сила духа и воля стальная,
Чтоб смело, свободно всю жизнь повернуть —
Молва разносила: как ива речная,
Должна молодою навеки уснуть.
 
 
На что же отважилось сердце Рахили?
Отцовских похитить домашних божков!
Аза святотатство такое казнили…
Любовь каждый смертный так выбрать готов?
 
 
Иакова выбор и выбор Рахили?
И древние песни о том пастухов —
О чуде любви пастухи возвестили:
Не знает ни смерти любовь, ни оков.
 
 
Озлоблен Лаван – неизбежна погоня,
Но дочь всё учла и пошла до конца:
Иаков её был борцом – не изгоем,
Он Бога искал и достоин венца.
 
 
Он благоговел перед сыном Рахили
И Яхве могучего знал торжество;
Жестоких богов они страстно молили —
Теперь был Единый – Творец-Божество.
 
 
Для Иакова Бог справедлив, лучезарен,
И муж для Рахили разумен и чист;
Ливановых идолов нрав беспощаден,
И в сердце отца – лишь расчёт и корысть.
 
 
Рахили любовь он, как ветошь, отбросил,
У Лии он отнял и стыд, и позор,
Своим истуканам он первенца бросил —
В кувшине останки – как жертва и сор.
 
 
Настиг беглецов и искал истуканов,
Но спрятала верно – отца провела!
Пусть демоны в вечность холодную канут —
Рахиль свою душу Любви отдала.
 
 
Иаковом смелым две силы владели:
То Бог и Рахиль. Но какая из двух
Сейчас, когда снова у смертной постели
Рахиль? Что же выше: любовь или дух?
 
 
Стал Иакова выбор ошибкой смертельной —
Свернул он с дороги (на множество дней!):
Молился у камня с мечтой запредельной:
Быть слышимым Богом – шёл к цели своей.
 
 
Рахиль же – вновь сына! То стало мечтою!
Иосифу – верного брата-дружка…
Сбылось! А какою безмерной ценою!
Но плата её так безумно-легка!
 
 
И с радостной мукой она умирала:
Муж Бога нашёл, и есть новый росток!
И долго в предсмертье с любовью шептала,
Что Жизнь смогла дать! Бог ей, видно, помог:
 
 
И Благословенного в криках рожала,
И смертью оплачен был светлый второй,
А с Иаковом счастье она повстречала —
Судьба для неё не могла быть иной.
 
 
Иаков – в смятенье: ему представлялось,
Что он за двоих может десять отдать,
Но всё происшедшее Богом решалось —
Он должен пред Господом сердце унять.
 
 
Два Праведной сына! Два сына Рахили!
Иаков ответствен пред Богом за всех:
Всевышнего тайны судьбою водили,
Пред ликом Всезрящего пагубен грех.
 
 
А благословенный Иосиф Прекрасный
Страданьем за братьев судьбой отслужил,
Он, вскормленный силой Рахили и лаской,
Кормильцем мудрейшим в народе прослыл.
 
 
* * *
 
 
Библейский рассказ о Рахили – что песни,
И нет им конца на все тысячи лет:
Всесильна любовь своей сутью небесной
И женскою статью земных её бед.
 

Февраль 2011 г.