Текст книги "Как убить свою семью"

Глава восьмая

В то солнечное пятничное утро я чувствовала себя заряженной. Скучная неделя мозгового штурма по поводу слогана заставила время тянуться невыносимо долго, и я выходила на ночные пробежки, просто чтобы немного развеять скуку. Но в те выходные я отменила все дела, убедилась, что у меня в квартире есть хорошее вино и красивые свечи. Заказала массаж на субботу с моим любимым мазохистом, маскирующимся под массажиста, и вечером собиралась на секс-вечеринку. Избавьте меня от удивленных возгласов. Не приходите в ужас или, что еще хуже, в восторг. Это не случайный поворот в мир моих особых наклонностей – все ради исследования.

Прошло девять месяцев с тех пор, как Эндрю Артемис отправился к своим любимым лягушкам, и я не высовывалась, усердно работая и сопротивляясь всем желаниям вернуться к своему плану. Еще до того, как начать, я знала – последовательность должна быть строгой, несмотря на тягу избавиться от них всех за неделю и расхлебывать последствия. Такие случайные убийства нужно хорошо организовать, чтобы не вызвать подозрений на начальном этапе. «Трагические несчастные случаи» – вот что люди скажут. Затем это вырастет до «печального исхода для семьи», прежде чем превратиться в «проклятие рода Артемисов». В какой-то момент последнее убийство может заставить нескольких человек пробормотать о нечестной игре, но к тому времени вся семья будет мертва и похоронена, и слишком многие получат выгоду. Я была уверена, никто не бросится мстить за них.

Так что я решила подождать, когда все уляжется. От смерти Эндрю у меня не было особой радости, в отличие от эйфории после убийства Кэтлин и Джереми, а потому я была рада сделать перерыв. На его похоронах присутствовало много людей, как серьезных в дождевиках, так и краснолицых приятелей из частной школы. Я читала, что его мать Лара была совершенно подавлена смертью своего единственного сына, не делая никаких публичных комментариев, она отказалась от работы в качестве вице-президента Артемис Холдингс и учредила благотворительную организацию по сохранению дикой природы имени Эндрю. Не стал ли этот инцидент причиной ее разрыва с семьей, а также с их брендом? Ли по-прежнему постоянно появлялся на страницах светской хроники, но Лара покинула Лондон и обосновалась на их ферме в Оксфордшире. Я видела эту ферму. Главный дом окрашен в оттенки серого, повсюду огромное количество со вкусом подобранных персидских ковров, но также на территории есть поле для гольфа и самое большое джакузи, которое мне доводилось видеть. Нетрудно понять, кто и что там выбирал. Если это поможет вам догадаться, Ли носит ковбойские сапоги и называет их «своей визитной карточкой».

Из того, что я прочла, Лара казалась неподходящей кандидатурой для Артемисов. Возможно, именно поэтому я сначала предположила, что Ли не мог быть таким ужасным, каким казался. Лара была умна, окончила Кембридж и получила степень магистра делового администрирования в колледже Лиги плюща. Он же был авантюристом, погрязшим в привилегиях и жадности. Семья Артемис могла быть осторожной, но я была уверена, что Лару вряд ли соблазнили умные разговоры за семейным обеденным столом. По словам Тины, которая продолжала сплетничать со мной даже после того, как я уволилась, никто не понимал, почему Лара вышла за Ли.

– Он был красив, все так думали. Не надо закатывать глаза! Это не ерунда, когда ты молод. И он хорошо умел подстраивать свое поведение под тех, кто был рядом. Когда она говорила, он смотрел восхищенно и всем хвастался, какая она образованная. Хоть Лара и застенчивая, ей льстило такое внимание. Эта очаровательная девушка, чертовски неуклюжая, но очень умная, не была готова к такому мужчине, как Ли. А когда его истинное «я» проявилось, стало слишком поздно. Конечно, его родителям не понравилось, что она мулатка. Они не говорили этого прямо, но это было очевидно. Но он закрыл им рот. Думаю, он действительно любил ее. По-своему.

Слабоватое объяснение. В восемнадцать лет еще можно купиться на россказни такого мужчины, но с возрастом учишься противостоять. Учишься быстро, иначе окажешься в западне.

Когда я познакомилась с мужем Лары, доводы Тины казались еще менее убедительными. Ли был младше Саймона на три года. Если верить старым выпускам «Хеллоу!» (я купила все журналы за последние шесть лет, чтобы найти упоминания Артемисов и слишком много узнала о скандалах второстепенных королевских особ), Саймон в девяностых был тем еще плейбоем, а Ли – его восторженной тенью. Он был симпатичным для того времени (то есть похожим на бессердечного социопата – почему тогда это считалось привлекательным?), постоянно загорелый, с черными как смоль волосами, уложенными гелем. Это ему помогало, когда Ли был подтянутым и без морщин. На фотографиях он всегда в окружении женщин с бутылкой шампанского в руке. Но двадцать лет спустя эта картинка была несколько омрачена крошечными белыми кругами вокруг глаз – сигнал недорогого солярия, – и грязными следами на воротничке. Он явно недоплачивал своему мастеру.

Ли никогда не был белой вороной. Никаких серьезных проблем с зависимостью, хотя он определенно баловался. Никаких банкротств, хотя он числился генеральным директором не менее чем двадцати семи различных компаний в регистрационной палате, и все были закрыты в течение нескольких месяцев. Одно предприятие, «Цыпочки Пикчерз», прекратило существовать через шестьдесят три дня. Название не предполагало, что он надеется снимать артхаусные фильмы. Возможно, его мать, украшенная жемчугами, пронюхала об этом и настояла на закрытии.

Кэтлин и Джереми попросили Саймона поддерживать семейный имидж. Его жизнь – история успеха: он покупал себе место на королевских обедах и пожимал руки мэру, премьер-министру и всем остальным, на кого его деньги могли повлиять, а таких было большинство. Даже порядочные люди сходят с ума, когда сталкиваются со страшно богатыми. У них может быть твердая точка зрения на денежный дисбаланс, и они думают, что олигархи несправедливо управляют системой, в которой получают еще больше, в ущерб всем остальным в обществе. Но дайте им бокал шампанского и попросите их позировать с миллионером, способным дать работу или выписать чек организации, и они будут притворно улыбаться.

Задолго до различных скандалов, связанных с компанией Артемисов, даже поговаривали о том, что Саймону вручат орден Британской империи. Это какое-то безумие, ведь он максимум появлялся на ежегодных благотворительных обедах и скупал на аукционах барахло других богачей. Однажды он попал в заголовки газет за покупку картины с изображением лошади противоречивого, но популярного художника, продающего свою мазню за миллионы. Это была не просто красивая реалистичная картина в духе Джорджа Стаббса[33]33
  Джордж Стаббс (1724–1806) – английский ученый-биолог и художник, известный анималистической живописью.


[Закрыть], для которой необходимы практика и мастерство. У этой лошади было лицо покупателя, и продали ее за триста тысяч. Теперь где-то в особняке Артемисов гордо висит гигантский кентавр. Это была одна из частей наследства, от которого я бы вежливо отказалась.

Короче говоря, идея вручения ордена Британской империи была тихо отложена в долгий ящик, но Саймон остался респектабельным – его считали иконой бизнеса. И в результате Ли пришлось сыграть стереотипную роль бесперпективного младшего брата. Его шкуру спасли, когда он облажался (однажды он пробрался на смотровую площадку в соборе Святого Павла после футбольного матча, будучи пьяным, и снял видео, как его товарищи поют, перебираясь через перила. Кто-то позвонил, и после громких извинений перед англиканской церковью вопрос был сочтен закрытым), и обеспечили его работой, не требующей усилий, когда его карьерная лестница рухнула. Думаю, его убеждали не воспринимать свою роль в компании слишком серьезно, опасаясь, что он может все испортить.

В возрасте двадцати девяти лет Ли познакомился с Ларой во время ее работы в Артемис Холдингс, а восемь месяцев спустя женился на ней с трехдневной свадебной феерией на греческом острове. Играл один из «Би Джис», и какая-то газета послала репортера – тот проник на вечеринку в костюме официанта. В статье радостно комментировалось дурацкое поведение элитных гостей, в том числе модели, которая так напилась, что упала в бассейн в украшенном жемчугом платье от-кутюр, взятом напрокат для этого мероприятия. По словам Тины – ее там, конечно, не было, но она знала все, – Лара немного струсила перед свадьбой, но Ли ее заверил, что показной праздник нужен для семьи и друзей, а потом жизнь будет тихой и спокойной. Он обещал оставить позади разгульные деньки и вместе с ней строить будущее, где она будет главной. Как мало обещают мужчины, и как сильно мы за это цепляемся.

Его семья купила им большой дом, облицованный искусственным мрамором, в Челси, недалеко от Кингс-роуд, и вскоре после переезда у них появился Эндрю. Лара продвигалась по служебной лестнице, и, казалось, все остальное время тратила либо на организации благотворительных обедов для почтенных лиц, либо на лоббирование правительства от лица беззащитных детей. Семья, должно быть, терпела эту деятельность Лары, признавая, что это придавало им респектабельный вид, но, полагаю, ее муж провел черту, и благодетельные соратники Лары не переступали порог его дома. Ли цеплялся за прошлое, за свою молодость: появлялся в светских хрониках ночных клубов, путешествовал по Кингс-роуд на новеньком суперкаре, выкупал доли в новых барах и ресторанах, которые открывались только для того, чтобы закрыться спустя шесть месяцев, когда настоящий владелец понимал, что небольшая прибыль и долгие часы работы не были такими гламурными, как казалось в ночь открытия.

Я подозревала, Ли хотел больше пары напитков и флирта, когда шел веселиться. Его лицо, раньше заостренное и четко очерченное, теперь было опухшим, а глаза на фотографиях папарацци всегда выглядели пустыми.

Его частенько возили по городу на ярко-зеленом «Бентли». Как-то он сам получил штраф за вождение в нетрезвом виде (снят после заявления хорошего адвоката о смешении «противовирусного с другим медикаментом» – газеты повеселились с такой деликатной формулировкой), поэтому постоянный шофер был разумной инвестицией. Было легко определить, где он, если вы случайно окажетесь в городе вечером, – «Бентли» занимал сразу два парковочных места на самой узенькой лондонской улочке. Веселье начиналось с самых престижных баров, которые мог предложить Мейфэр, продолжалось в частных клубах, и к трем часам ночи, когда большинство гуляк расходились, перемещалось в Чайна-таун – там места не столь популярные, но предлагают куда более широкий спектр услуг, чем афишируют.

Я знала это, потому что несколько дней следовала за «Бентли» по ночному городу. Так проще всего изучить Ли. У него не было странички в социальных сетях, за исключением редко используемой учетной записи на «Фейсбуке», которая, казалось, застряла где-то в 2010 году, но немного позабавила меня постами с тестами «Какое вы животное?» и «Какая у вас суперсила?» (сурикат, лазер из глаз). Он редко покидал особняк раньше трех часов дня, шел на тренировку, а затем неизменно брал кофе в Найтсбридже, где встречался с другими мужчинами в мокасинах от «Гуччи» на бранче в кафе, где подавали напитки в позолоченных чашках. Все они клали свои телефоны на стол, будто управляли целой страной и могли сорваться в любую минуту. Я сидела рядом пару раз и слушала, как они говорят об акциях, в которые им следует инвестировать, о следующей поездке в Вегас, и все это время они периодически бросали какие-то случайные женоненавистнические замечания – просто поддержать разговор. Честными людьми они не были.

Но ночь – лучшее время, чтобы найти моего заблудшего дядю. Чем больше я узнавала о его сумрачном мире, тем больше задавалась вопросом, таскал ли он когда-нибудь Эндрю с собой. Это объяснило бы, почему мой двоюродный брат сбежал к лягушкам. Проведя нескольких ночей в слежке за машиной, но так и не заглянув в заведения, которые часто посещал Ли, я сделала решительный шаг. Я никогда не старалась попасть в ВИП-зоны клубов, куда он часто ходил: мне казалось слишком унизительным расфуфыриваться и пытаться обольстить громилу на входе. Но в барах было проще, а в Чайна-тауне вообще не нужно было напрягаться. Я могла бы пропустить пару стаканчиков недалеко от его компашки, наблюдая и слушая.

Главная цель была на виду. Шампанское лилось рекой, молодые девушки осыпались воздушными поцелуями, мужчины крепко пожимали друг другу руки, у каждого – украшенные драгоценными камнями часы. Через тридцать минут он был уже с новыми людьми, забыв об остальных, и они отправлялись на следующее место. Примерно к полуночи Ли все чаще бегал в туалет «припудрить носик», поэтому оживал и начинал кричать, чтобы люди «веселились», заключая друзей в объятия. К трем часам я умирала от скуки и пила воду. Никто из них так и не заметил меня: я не была девушкой, способной вскружить им головы. Недостаточно молода. Не показываю свои прелести. Я всегда надевала черный брючный костюм, футболку и туфли на каблуках, наносила немного красной помады для яркого акцента. Каблуки были моим единственным исключением. Если б вы попытались надеть удобную обувь на плоской подошве в бары, где зависал Ли, все решили бы, что вы какой-то полицейский под прикрытием.

Я разговаривала с дядей Ли во время моей третьей разведывательной вылазки. Этого не было в планах – все сработало бы и без близкого знакомства, – но я решила, что так будет веселее, чем смотреть, как он пьет шоты и танцует настолько плохо, что молоденькая модель морщится и пытается его игнорировать.

Ли и его банда отправились в закрытый клуб недалеко от Беркли-сквер в Мейфэре, а я засела в баре напротив, зная, что даже не стоит пытаться пробраться в заведение с красными веревками у двери и стариком в цилиндре, стоящим на страже. Я сидела у окна, потягивая розовое вино, и ждала момента, когда подадут «Бентли», что послужит сигналом к следующему шагу. В клубе, видимо, было тихо той ночью, потому что машина подъехала около часа. Я поспешила из бара и остановила такси, сказав водителю, чтобы он ехал за моими друзьями впереди. Объяснение было не сильно убедительным, и я внутренне съежилась, но он и глазом не моргнул. Как и ожидалось, мы поехали прямо в Чайна-таун, но остановились у нового места. Оно не было похоже на бар – да и вообще хоть на что-нибудь. Там была крошечная дверь без вывески или меню, зажатая между двумя китайскими ресторанчиками. Место, мимо которого вы проходили миллион раз и никогда не замечали. Я наблюдала, как Ли и два крепких типа позвонили в домофон и открыли старую дверь. Перед тем как дверь успела захлопнуться, я переступила через порог и проскользнула внутрь. Дождалась, когда их шаги стихнут, прежде чем последовала за ними, не желая столкнуться на узкой лестнице. Внутри было темно, стены оклеены бордовыми обоями, на полу – выцветший ковер. Все просто кричало, что это бордель, за исключением громкого хауса сверху. Это придало мне уверенности по крайней мере попытаться проникнуть туда. Если б было тихо, я бы немедленно ушла.

Я подождала пару минут на лестнице, а затем поднялась. Передо мной была черная противопожарная дверь, и я осторожно толкнула ее. За ней находилась небольшая комнатка, по-видимому, служившая приемной, с черными кружевными шторками на окне. Две привлекательные девушки примерно моего возраста сидели на высоких табуретах за маленьким столиком, на нем стояли бокалы с шампанским и вазочка с презервативами. Женщины улыбались.

– Привет, – поприветствовала та, у которой было каре и нарисованные до бровей стрелки. – Добро пожаловать на Парад Удовольствий. У вас есть приглашение?

Я всегда умела быстро соображать, не заикаясь и не избегая зрительного контакта. Фокус в том, чтобы улыбаться и не переусердствовать в объяснениях. Это явно была секс-вечеринка. Я никогда не была на подобных, но прочитала достаточно статей о частных мероприятиях, где красивые люди встречаются и трахаются, чтобы понять, что здесь происходит. Журнал «Вог» это одобрял. Кому нужна застенчивость?

– Мне так жаль, – сказала я, кладя руку на стол, – я была в Сохо и вспомнила, что это сегодня, но по глупости забыла взять с собой приглашение. Надеюсь, это не так важно? Флик сказала, все будет в порядке.

Другая женщина, с зеленой шелковой повязкой на голове и большими золотыми кольцами в ушах, оглядела меня и бросила взгляд на девушку с каре.

– Ну, как вы знаете, эти мероприятия основаны на эксклюзивности и… осмотрительности, – она приложила палец к губам. – Но если Флик поручилась за вас, то все должно быть в порядке. Можете, пожалуйста, подписать форму и положить свой телефон в этот ящик?

Я поблагодарила Бога за волшебное слово. Флик, вычурное и очень «белое» женское имя, гарантированно открывало двери в определенных ситуациях. Всегда есть Флик – она может быть пиарщицей на вечеринках, или галеристкой, или просто подругой друга. Упомяните ее, и вы подадите знак, что у вас есть связи, вы, вероятно, знаете еще Флосс и Индию.

Я подписала форму, в которой в основном говорилось, что нельзя рассказывать о Параде Удовольствий другим и не упоминать имена каких-либо высокопоставленных гостей. Я не должна ничего фотографировать или записывать. Должна уважать границы других и пообещать, что все будет «безопасно и весело».

Я отдала свой телефон, и девушка, подмигнув, сунула мне презерватив.

– Помните, голубая комната предназначена для тех, кто любит пожестче. И если кто-нибудь доставит вам неприятности, Марко в баре.

– О, конечно, я готова, – я протянула ей свое пальто и вошла в дверь за их стойкой с бо́льшей уверенностью, чем у меня была.

Мне нравится секс. Я не брезгую и не сдерживаюсь. Это забавное занятие, снимающее стресс, даже если все прошло плохо, – а это бывает часто, когда ты спишь с мужчинами, которые выросли на порно. Такие думают, что женщинам нужна минимальная прелюдия и много разнообразных поз. Оргазмы – замечательная вещь, особенно когда они достигаются в одиночестве и сопровождаются тишиной, а не отчаянной необходимостью немедленно спровадить незнакомого мужчину из вашего дома. Но я не в восторге от безудержной сексуальной позитивности, которую нам навязывают женщины, желающие рассказать все о своем «путешествии», как будто удовольствие от секса – это черта характера. Пары, которые постят фотографии на мятых простынях, делая вид, будто их посткоитальное хвастовство – это искусство. Ужасные сочинения и любительские стихи о сексе. Просто занимайтесь сексом, зачем вся эта мишура!

Мне всегда казалось, секс-вечеринки нужны для скучных людей, чтобы те могли показать свою более интересую сторону. Возможно, так и было бы, если б они внезапно устроили оргию в супермаркете на главной улице, но собрание только для приглашенных в Вест-Энде, где девушки носят обручи для волос, не пахнет андеграундом. Это похоже на роскошный тренажерный зал, где коктейли стоят по девять фунтов, а гель для душа дизайнерский, и все демонстрируют свою фигуру в отменных легинсах, едва ли концентрируясь на фитнес-составляющей. Все это сплошная показуха.

То, что я пришла на вечеринку, никак не помогло мне избавиться от этой предвзятости. Первым попался бар, где одетые люди стояли и пили из хрустальных бокалов. Освещение было тусклым, но я смогла разглядеть сумку от «Гуччи», блеск бриллиантового кольца, пьянящую смесь разных духов от Тома Форда, сливающихся вместе. Это было дорого и банально, и тот факт, что они обменивались телесными жидкостями в соседних комнатах, никак не мог исправить положение.

Музыка играла на полную громкость, возможно, чтобы заглушить звуки экстаза. Я пошла к бару, пытаясь разглядеть Ли в полумраке и надеясь, что он не направился в комнату для секса – это сделало бы мой визит бессмысленным, а еще совсем не хотелось мельком увидеть своего дядю голым. Я была амбициозна в своих планах, но мне пришлось установить границы, и оказалось, в эти границы не входит наблюдение за родственником, пыхтящим над девицей лет на двадцать моложе. Не думала я, что останусь брезгливой после убийства трех человек, но все же.

Пока бармен готовил мне мартини (ненавижу коктейли, но хотелось сыграть свою роль), я изучала окружающих. Симпатичная пара лет тридцати с небольшим – он в голубой рубашке и брюках, она, с тревожным взглядом, в зеленом шелковом платье с розовыми туфлями на высоких каблуках – сидела рядом со мной в баре. Он держал ее за руку и смотрел на меня с улыбкой. Я ответила тем же, но резко отвернулась – не хотела увязнуть в разговоре. По ее частому шепоту и его успокаивающим поглаживаниям по спине было очевидно – она здесь, чтобы доставить ему удовольствие. Я надеялась, что они не посчитают меня идеальной кандидатурой для их первого грустного тройничка.

В другом конце комнаты удалось разглядеть двух женщин, худых, как гончие, и таких же изящно дерзких. Они сидели вместе на роскошном бархатном диване, а рядом, на полу, примостился коренастый мужчина и пытался с ними заговорить. Судя по его жестам, он явно изо всех сил старался выглядеть интересным, но вежливые улыбки и блуждающий взгляд девушек были красноречивым ответом. Они не были похожи на тех, кто отчаянно хочет запрыгнуть на первого встречного. На самом деле, от окружающих меня людей исходило очень мало сексуальной энергии. В комнате было тихо и немного неловко, как будто все ждали, что кто-то другой возьмет на себя инициативу. Возможно, они все еще недостаточно пьяны.

Резкий толчок сбил мою руку с барной стойки, а вместе с ней и мой коктейль. Я огляделась и увидела, что один из приятелей Ли занял в баре место, где всего несколько секунд назад сидел другой человек. Мужчины часто так делают, будто у них есть врожденная потребность заполнить любое незанятое пространство: расставляют ноги в метро, ходят по центру узкой улочки, а потом удивляются, если в них кто-то врезался, прижимаются в очереди в кафе, надеясь, что вы пропустите. Они даже не замечают, что делают. Они важны, их потребности важны. А вы не настолько важные. Совсем не важные. Если только вы не кажетесь им симпатичными. Тогда пространство вокруг вас будет занято другими способами. Мужчины преградят вам путь, привлекут внимание. Они притормозят на своей машине, чтобы вы чувствовали себя некомфортно, когда идете по улице. Они будут нависать над вами в барах, прикасаться к вашей руке, хватать. Если вам повезет, это будет только рука.

Я не сдвинулась ни на дюйм. Вместо этого уставилась на профиль потного мужика, который пытался поймать взгляд бармена. Если кто-то долго смотрит на вас, в итоге придется ответить тем же. Парню потребовалась минута, но он наконец обернулся.

– Ты только что выбил коктейль у меня из рук, – сказала я без какой-либо эмоции на лице, абсолютно не моргая.

– Я тут пытаюсь выпить, милая, дай мне передохнуть, – ответил он и снова отвернулся. Я почувствовала, как во мне закипает ярость, а мое лицо становится красным.

– Ты пролил мой коктейль. Что будешь с этим делать? – мужчина снова обернулся на меня, сжимая кулак на стойке бара.

– Я не собираюсь тебя угощать. Не идиот, – он указал на свою пару, пренебрежительно пожав плечами.

Как раз в тот момент, когда я была готова взорваться от ярости, между нами появился Ли. Он закрыл мне вид на своего приятеля и сложил руки вместе, как будто в молитве.

– Хочу извиниться за друга, дорогая, он не джентльмен. Вижу, он должен тебе бокал хорошего вина. С радостью угощу тебя, и мы забудем про это недоразумение, – он ухмыльнулся, обхватил мои руки и положил их на стойку бара, подавая знак официанту принести мне новый напиток.

И вот так я разговорилась со своим дядей. Он был очарователен, как и Саймон, если верить маме: сплошная болтовня и улыбки, уверенность, что все под контролем. Я позволила ему заказать мне вина – не сказала, что пью мартини. Не возражала, когда он выбрал то, которое мне не нравилось, и не вздрогнула, когда он коснулся моих рук без спроса. В его поведении не было ничего приятного или интересного. Он вырос убежденным в том, что он всемогущий, и вел себя так, будто все остальные тоже это знали. Таким мужчинам сходит с рук много чего. Даже если вы не приемлете подобное отношение, иногда трудно сопротивляться. Даже если потом будете себя ненавидеть за то, что такое допустили.

Ли заставил своего друга, которого называл Скотти-дог, извиниться передо мной, прежде чем отпустить его обратно в бар, откуда тот направился к двери слева.

– Скотт не теряет времени даром, – подмигнул Ли. – Так что же привело такую девушку, как ты, в такое место, как это?

Я сказала ему, что мой друг порекомендовал эту вечеринку как самую подходящую для новичков. Ли кивнул.

– Это ванильная компания, здесь не происходит ничего похабного, – немного секса, милые девчачьи штучки. Не так жестко, как мне нравится, но для дождливого четверга сойдет.

– Тогда что тебе нравится? – спросила я, все больше осознавая, что это звучит очень похоже на флирт, и мне пришлось подавить подступающую тошноту.

Трудно не флиртовать на секс-вечеринке. Даже дискуссия о муниципальном налоге покажется наводящей на неприличные мысли, если в трех метрах от вас кто-то трахается.

Ли наклонил голову и улыбнулся. Я заметила, как он только тогда начал не спеша изучать мое лицо. Дядя оценивал меня – то ли как привлекательную, то ли как странную. Я потягивала вино и старалась не выглядеть кокетливой. Если он хотел рассказать мне о своих сексуальных наклонностях, – ладно. Но я бы не стала пытаться соблазнить его.

– Это смело, учитывая, что мы все еще одеты, мисс, – Ли ухмыльнулся и посмотрел на свои часы, большие серебряные «Ролексы», усеянные бриллиантами, которые отражали тусклый свет. – Это не то, о чем такие хорошие девочки хотят знать, поверь мне. Для начала попробуй, а потом поговорим.

Подход инженю с румяным личиком не сработал. Я уже наскучила ему.

– Тебе нравится, когда тебя унижают, это твое? Большой богатенький мальчик, никогда не получавший отказа, с которым обращаются как с принцем, на самом деле хочет дать волю тайному ощущению собственной никчемности? Или, может быть, тебе нравится, когда тебя бьют. Прямо избивают. Или ты хочешь, чтобы тебя трахнули? Ты не гей, нет, боже упаси, но жаждешь унижения и доминирования над тобой? Это не так уж оригинально, честно говоря. Думаешь, твои фетиши уникальны или отличаются от других? Это не так, приятель, уверяю тебя.

Это заставило его рассмеяться. Мужчины часто смеются от удивления, когда женщины смешно шутят, будто это умение не для нас. Ли снова втянулся, мне удалось завладеть его вниманием. Мое достоинство сильно пострадало, пока я пыталась избавить мир от этой ужасной семейки. Конечный результат того стоил, в этом я не сомневалась, но тусоваться в Марбелье, выкапывать сорняки в природном центре, а теперь говорить о сексе с дядей… Это, безусловно, испытание. Забавно, это напомнило мне строчку из «Чувства и чувствительности»: «Считается, что арендная плата за коттедж очень мала, но тем не менее мы снимаем его на весьма тяжелых условиях».

– На тебя трудно произвести впечатление, да? – Ли огляделся, как будто готовился открыть государственную тайну. – Хорошо, Мисс Все Повидавшая, мне нравится, когда меня немного душат. Ремни, шарфы, все, что подойдет. Терять дыхание, приближаясь к оргазму. Это охренеть как сносит крышу. Мне всегда это нравилось. Наверное, какой-нибудь умник-психиатр сказал бы, что причина в моем несчастном случае в семейном бассейне, когда мне было десять, или еще какая-нибудь чушь, но кто, черт возьми, знает.

Я многозначительно посмотрела на его руку.

– Твоя жена балует тебя этим? – я улыбнулась его обручальному кольцу. – Наверняка иногда ей хочется тебя придушить.

Ли даже не пытался изобразить стыд.

– Моя жена… она элегантная. Она игнорирует некоторые мои увлечения, а я позволяю ей в восемнадцатый раз переделывать кухню. Большую часть времени она ведет себя как старушка. Она получила хорошую жизнь, это и есть брак. Но мужчины и женщины – разные, понимаешь? У меня все еще есть желания. Если она не хочет помогать, пусть не удивляется, что я смотрю на других.

В этот момент другой приятель Ли бросился к нам, врезавшись в группу людей и пролив свой напиток.

– О боже, это Бендж, на сегодня с него хватит, – вздохнул дядя. – Приятно было познакомиться, милашка, не делай ничего, чего бы не сделал я.

Пришлось подавить желание продемонстрировать отвращение и помахать на прощание рукой, когда он взял на себя командование другом и вывел его из бара.

Подождав еще пять минут, чтобы убедиться, что они ушли, я допила свое отвратительное вино и вышла, обойдя нервную пару, спорившую в дверях, – у жены по щекам текли черные от туши слезы. Девушки на стойке регистрации мило попрощались и даже не удивились, насколько коротким было мое пребывание. Может, многие так заскакивают на секс-вечеринки?

Всю поездку домой на такси я обдумывала любопытные идейки. Каким великодушным человеком был мой дядя – всего за двадцать минут он угостил меня выпивкой и подсказал, как его убить. И кто говорит, что богачи не помогают нуждающимся?

* * *

Я заснула во время массажа, несмотря на сильные руки мастера, а затем долго отмокала в ванне, перечитывая свой потрепанный экземпляр книги «Второй пол», прежде чем побрить ноги и привести волосы в приличный вид. Я начала читать феминистскую литературу в шестнадцать, когда мама Джимми забеспокоилась о том, сколько времени я провожу с ним и его приятелями. Возможно, она думала, что отсутствие женских примеров для подражания может привести меня к комплексам из-за собственных недостатков, с которыми я не смогу справиться. Это было типичное проявление лучших побуждений Софи, но это также показывало, насколько привилегированной она была. Богатая белая женщина, изолированная от реальной дискриминации практически всеми возможными способами, но очень стремящаяся говорить об этом общими фразами, выражавшими возмущение. Латимеры и их друзья были профи в таком – мотали головами по поводу закрытия фермерского магазина на углу, хотя всегда проезжали мимо и закупались в супермаркете; громко говорили о том, чтобы заплатить своей уборщице за больничный на званом обеде, но избавлялись от нее, когда она больше не могла работать по средам.

– Очень жаль, она у нас уже десять лет, но вторник не подходит.

Неужели она думала, я не понимаю отношение мира к женщинам? Я осознала давление системы задолго до того, как вычитала слова «маргинализированный» и «угнетенный». Давление день за днем разрушало мою мать. Ее воспитали строгие родителями с жесткими взглядами на женское поведение (которые отвергли ее, когда она решила жить по-другому), ее красоту превозносили, пока она не увяла; мужчина пользовался ею для развлечения, пока ему не стало скучно. Мари усердно работала на низкооплачиваемой должности, где ее никогда не ценили. Растила ребенка в одиночку, не придавая этому значения.