Текст книги "Второй Эдем"

Еще одно задание для спецкоманды

Макс решил, что пора уходить. Он вдруг вспомнил, в какую ловушку угодил. Он вспомнил, как Толстоу покончил с Натаном всего лишь из-за возникшей у него идеи. А теперь он сам узнал всю ужасную правду.

– Спасибо, Пластик, это было нечто, – сказал он и побежал к двери. Но дверь офиса была заперта. Макс повернулся к Пластику Толстоу, который вертел в руке пистолет.

– Макс, ты уходишь не попрощавшись? – заметил Толстоу.

– Хочешь убить меня? – спросил Макс.

– Ах да, спасибо, что напомнил, – ответил Пластик и выстрелил в Макса. Грохот выстрела затих, а Макс по-прежнему стоял на месте, разве что немного бледнее, чем раньше.

– Шутка, – сказал Пластик. – Это голограмма. Ха-ха! Я ведь сказал тебе: мне в доме мертвые кинозвезды не нужны. К тому же Шварц и твоя девка знают, что ты пришел сюда. Если я убью тебя здесь, все может усложниться, даже для такой крупной фигуры, как я. Пока, дружок. Удачи тебе.

Толстоу нажал кнопку, дверь распахнулась. Макс повернулся и побежал. Он оставил все вещи в офисе, включая телефон. Макс стремительно выбежал из здания, прыгнул в машину и умчался.

Розали и Джуди торжествующе посмотрели друг на друга. Признание записано на пленку, и это настоящая бомба.

– Нужно отнести пленку в полицию, – сказал Джуди. – Немедленно.

– Ни за что! – ответила Розали. – Конечно, Толстоу мы этим зацепим, но пленка станет уликой, влияющей на решение суда, затем последует апелляция, затем контрапелляция. Она нужна нам сейчас! Люди должны ее увидеть, они должны знать, что происходит с миром, на что мы все закрываем глаза. Эта пленка может стать фактором, который на сто восемьдесят градусов развернет суть экологического спора.

– Я не согласен, Розали, – запротестовал Джуди. – Толстоу принадлежит львиная доля мировых теле– и радиоканалов. Даже с такой пленкой войну с ним нам не выиграть. Его голос заглушит все остальные.

– Может быть, и так, но к одному голосу люди по-прежнему прислушиваются. Этот голос будет слышен всегда, даже если ни один из каналов Толстоу не станет его транслировать. Юрген Тор способен донести правду о Толстоу до общественного сознания. Я считаю, мы должны отвезти пленку ему.

Розали вновь овладела жажда деятельности. Она забыла о своем намерении скрыться от мира. Она уже не хотела прятаться в клаустросфере Макса. Теперь она знала, что конца света можно избежать, что все подстроено, и хотела сражаться.

Именно в этот момент дальнейшие обсуждения были прерваны голосом Пластика Толстоу. Он обращался не к ним, но Розали и Джуди по-прежнему видели и слышали его через телефон Макса, оставшийся лежать на столе в его офисе.

Пластик Толстоу разговаривал со своей помощницей по интеркому:

– Детка, специалисты по отгрузке на месте?… Хорошо… Да, Макс Максимус, кинозвезда, подъедет на красном «порше»… Да, передай им, что все должно случиться подальше от дома. Остальное по схеме.

Розали и Джуди сразу же поняли, о чем говорит Толстоу. Розали сорвала трубку с телефона, прервав наконец затянувшуюся запись.

– Отзови людей, Толстоу! – крикнула она в трубку, отчаянно надеясь, что человек на другом конце услышит ее. – Мы знаем, что ты задумал! Мы все слышали! Убив Макса, ты ничего не добьешься!

Но Толстоу встал и вышел из офиса, не услышав тихий металлический голос, доносившийся из телефона Макса.

– Толстоу! – крикнула Розали. – Я убью тебя, если ты его тронешь! Я тебя убью!

Но она слышала, как закрылась дверь офиса, и поняла, что он ушел.

Глава 25
Лечение по-голливудски

Сорванное нападение

– Розали, – взмолился Джуди, съежившись за приборной панелью и вцепившись в подлокотники сиденья побелевшими от напряжения пальцами. – Если нас остановят за проезд на красный свет, у нас не будет ни малейшего шанса спасти Макса.

– Никто меня не остановит, – бросила в ответ Розали. Словно поторапливая машину, она всем телом подалась вперед, ее подбородок почти касался руля. – Если зацепим за собой парочку копов, будет даже лучше.

Они мчались по тихим, зеленым улицам Беверли-Хиллз, в отчаянной надежде перехватить красный «порше» Макса.

– Они не могли успеть до него добраться. Не могли, – повторяла Розали про себя, проносясь по элитному жилому району.

Но они могли, и уже добрались.

Розали и Джуди резко свернули на усыпанную листьями узкую дорогу и увидели «порше», развернувшийся поперек проезжей части. Рядом с ним стоял другой автомобиль, полный обыкновенных с виду хулиганов, которые обстреливали Макса.

К изумлению и ужасу Джуди, Розали, увидев этот кошмар, надавила на газ и на полной скорости влетела в бок второй машины.

– Забери Макса, – крикнула Розали, когда они остановились и пришли в себя от удара. – Я тебя прикрою, – сказала она и чертыхнулась, вспомнив, что у нее нет с собой оружия.

– Вот, возьмите мой, – сказал Джуди. – Я все равно мало что в них понимаю. – И он вручил ей свой именной автоматический пистолет.

К этому времени убийцы тоже пришли в себя и решили, что нужно закончить дело. Они считали, что произошло обычное столкновение, какие постоянно случаются на общественных магистралях. Поэтому они не на шутку удивились, когда водитель врезавшейся в них машины начал в них палить и тут же пристрелил одного. В договоре такого пункта не было. Ни о каком возможном сопротивлении их не предупреждали. Может, это копы? В любом случае копы и так скоро подоспеют. Киллеры оценили ситуацию, и она им не понравилась. Полиция уже ехала, в них непонятно почему палила какая-то ненормальная. Неужели она так разозлилась, оттого что разбила машину? Они решили, что пора сматываться, ведь с заданием они, похоже, управились. Макс не был похож на живого. Он съехал вниз на сиденье машины, залитый кровью и изрешеченный пулями. Крови было так много, что даже если он не умер от ран, то наверняка захлебнулся. Посчитав свои профессиональные обязанности выполненными, убийцы скрылись.

Позвоните моему агенту

Посадив мертвого, а точнее, полуживого Макса на заднее сиденье, Розали тоже умчалась с места происшествия. Она не знала, куда едет, но отчетливо понимала, что нужно побыстрей убираться. Макс знаменитость, и если о нападении на него станет известно, в СМИ начнется светопреставление и его невозможно будет спрятать. Розали была уверена, что, если Макс жив, Толстоу снова попытается до него добраться.

– Он жив? – крикнула она через плечо Джуди, который пересел на заднее сиденье и пытался помочь Максу. – Пожалуйста, скажи, что он жив!

– Я не знаю, кажется, да. Да, полагаю, он жив. Он немного дергается, хотя, возможно, это рефлекторные движения, – ответил Джуди.

– У него рука на члене? – крикнула в ответ Розали.

– Нет.

– Тогда это не рефлекторные движения.

Розали, как и многие живущие с мужчинами женщины, совершенно не понимала привычки мужчин обязательно теребить свои причиндалы в каждую свободную минуту. Во время разговора по телефону, за чтением книги, готовя ужин, парни всегда играют со своим хозяйством. Розали, проведя почти месяц наедине с Максом, не сомневалась, что, если бы Макс умер, коченеющие мышцы приняли бы самое привычное положение и в тот или иной момент рука оказалась бы у него на члене.

– Он дышит? – в отчаянии спросила она.

– Да, дышит, но дела плохи. Почти все кишки наружу. Нужно отвезти его в больницу.

– Нельзя. Там Толстоу его обязательно найдет, и во второй раз он не напортачит. Нужно держаться в тени.

– Розали, – взмолился Джуди, – это Голливуд, и только что серьезно, а возможно, смертельно ранили большую знаменитость. Здесь этого не скроешь.

Макс не умер. Он был в тяжелейшем состоянии, но слышал, о чем они говорят. Более того, он знал, что решить обсуждаемую проблему можно так же, как и любую другую. Приложив серьезное усилие, Макс сумел привлечь внимание Джуди, потянув его за рукав.

– Позвони моему агенту, – прошептал Макс на ухо Джуди и продиктовал ему номер.

– Разумеется, – всполошился Джуди, – почему я не подумал об этом, – и схватил телефон.

Джуди не был причастен к огромной индустрии под названием «шоу-бизнес», но он жил в Лос-Анджелесе и знал: если у звезд случаются проблемы, причем любые, они обращаются за помощью к своим агентам.

– «Кох и партнеры», – произнес стальной голос в телефоне Джуди. Все в этом голосе говорило о том, что, если у тебя еще нет главной роли, по крайней мере, в трех шоу, тебе не следует сюда обращаться. Джуди на секунду испугался. Затем вспомнил, что он не актер и не хотел бы им стать, даже имей он такую возможность, и агент ему не нужен. Поэтому ему не стоило бояться ледяного голоса, принимающего звонки в фирме «Кох и партнеры».

Порадовавшись этому, он сказал:

– Послушайте, моя фамилия Шварц, я офицер ФБР. Макс Максимус в большой беде, и я должен поговорить с его агентом.

Последовала короткая пауза, затем на линии зазвучал другой голос, еще более ледяной и зловещий.

– Это Джеральдина Кох. Если вы актер, пытающийся таким образом пробиться ко мне, немедленно положите трубку. В противном случае вы можете быть уверены, что в следующий раз вас увидят в Армии спасения, в очереди за бесплатным обедом.

– Мисс Кох, моя фамилия Шварц, я агент ФБР. А теперь заткнитесь и выслушайте меня! – Джеральдина была настолько ошарашена таким обращением, что, к своему удивлению, заткнулась, по крайней мере, на несколько секунд, за которые Джуди успел выпалить: – Пластик Толстоу подписал на Макса контракт.

– Что! – вскричала Джеральдина, и в ее железобетонном голосе послышалась паника. – Макс сказал мне, что уходит из бизнеса! А вы говорите, что у него контракт с Пластиком Толстоу! Этого не может быть, этим занимаюсь я, а не ФБР!

– Мисс Кох, успокойтесь, – закричал Джуди. – Я говорю не о контракте на фильм! Они напали на Макса, и в нем около сотни пуль. Теперь: нам известно, что Толстоу снова попытается убить его, как только выяснит, где он находится. Ему нужна врачебная помощь в условиях совершенной секретности, и немедленно.

Джеральдина успокоилась. Все не так плохо, как она думала, Макс просто умирает. А то она уж было решила, что он ушел к другому агенту.

– Где вы? – спросила она.

– Мы в машине, выезжаем на Сансет у «Шато Мармонт».

– Поезжайте на Мелроуз 289043, – сказала Джеральдина. – Это сразу за магазинами с примочками для садомазохистов, и не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Там монастырская больница под названием «Маленькие сестры с запредельными ценами». Вас будет ждать бригада врачей.

Джеральдина выключила телефон и постаралась сосредоточиться. Что мог натворить Макс, чтобы оскорбить Толстоу настолько, что тот попытался его убить? Даже по жестким стандартам Голливуда убийство – довольно радикальный шаг. Джеральдина задумалась, означает ли это отмену сделки, которую она обсуждала с людьми Толстоу?

По крайней мере, заключение контракта точно будет отложено. Максу не позавидуешь. Когда продюсер заказывает актера киллерам, агент понимает, что предстоят трудные переговоры. Джеральдина решила не паниковать. Она проработала в этом городе столько лет, что даже ее пластический хирург не мог запомнить точную цифру, и эти годы научили ее, что за приличным обедом можно уладить все или почти все проблемы.

– Пикси Доун, – рявкнула она в интерком. – Отмени все мои встречи. Началась битва за выживание.

Услуги специалистов

Розали подъехала к Мелроуз 289043 и увидела первоклассную команду врачей в полной готовности. Макса моментально вытащили из машины и на каталке отвезли прямо в отделение реанимации. Джуди и Розали оставалось лишь наблюдать через стекло, как с Макса сняли одежду, разрезав ее хирургическими ножницами, и преданные своей благородной профессии врачи приступили к работе.

– Кажется, они дело знают, – сказал Джуди, пытаясь успокоить напряженную Розали. Рука Розали скользнула к животу. Она только недавно забеременела, поэтому трогать было нечего, но все равно она что-то ощущала внутри себя.

– Я хочу, чтобы мой ребенок знал своего отца, – тихо сказала она.

Джуди понятия не имел, что Розали беременна. Он не знал, что сказать, поэтому промолчал.

Примерно через десять минут из операционной вышел главный хирург. Он выглядел очень растерянным.

– Мы не можем понять, в чем проблема, – сказал он с тенью раздражения в голосе. Его вызвали на работу во время особенно напряженной игры в гольф в виртуальной реальности против Джека Никлауса, и он был очень недоволен.

– Не можете понять, в чем проблема! – ахнула Розали.

– Вот именно. Ни намека на наркотики. Мы проверили его гениталии и задний проход, там все чисто как в аптеке. Передозировки нет, половых заболеваний тоже, я заглянул всюду, куда только можно, и даже в заднице у него ничего предосудительного не обнаружил. Если честно, я понятия не имею, зачем вы его сюда притащили.

– Потому что он умирает! Дошло, идиот чертов? – завопила Розали в лицо врача. – Взгляни на него.

Хирург повернулся и, кажется, впервые заметил, что Макс изрешечен пулями и в нем фактически не осталось крови.

– Вы хотите сказать, что вы привезли его из-за этого? – спросил он, очень удивившись.

Дело было в том, что больница «Маленькие сестры с запредельными ценами» специализировалась на частных проблемах, с акцентом на слово «частный». Нескандальные заболевания здесь обычно не лечили. Получить пулю в Лос-Анджелесе – обычное дело. Смерть от пулевого ранения представляет собой бытовую ситуацию, это может случиться с каждым и ни в коей мере не считается постыдным или требующим утаивания. Больница «Маленькие сестры» специализировалась именно на частных проблемах, то есть таких, которые людям приходится скрывать. Передозировка наркотиков, лобковые вши, странные предметы, застрявшие в задницах или других отверстиях, – насадки для пылесоса, бутылки из-под колы, маленькие животные и т. д. (Маленькие животные встречались особенно часто, и больница гордилась отличным зверинцем, в котором жили разнообразные полевки, хомячки и опоссумы, спасенные из потаенных глубин обдолбанных кинозвезд.)

Когда больница «Маленькие сестры» получила срочный звонок от агента Макса Максимуса с требованием немедленно его принять, врачи решили, что болезнь носит скандальный характер. Поэтому и потратили столько времени на изучение немногих естественных, а не проделанных пулями отверстий в его теле.

Совещание

Пока врачи трудились над Максом, Джуди и Розали обсуждали план действий. Конечно, Розали нервничала, волновалась за Макса, но мыслила она четко. Она по-прежнему считала, что единственное верное решение – вручить доказательства преступлений Пластика Толстоу единственному человеку, наделенному властью донести их до общественности, – Юргену Тору. Джуди, напротив, хотел пойти в полицию и арестовать Толстоу.

– Благодаря информации на этой пленке его можно упрятать лет на тридцать, – говорил Джуди. – Я хочу сказать, что помимо экологического аспекта у нас есть доказательства того, что он организовал покушение на убийство.

Но Розали была абсолютно непоколебима:

– Он мой муж, это моя пленка, и мы отвезем ее Тору.

Мысленно Розали снова вернулась в группу «Мать Земля». Она снова стала «зеленой» активисткой, и теперь в руках «зеленого» движения было самое эффективное за всю его историю орудие борьбы.

– Если мы сумеем рассказать об этом всем, возможно, нам удастся избежать катастрофы! – сказала Розали. – Возможно, нам удастся показать людям, что происходит с их миром, в то время как они сидят и ничего не делают. Это может стать Третьей великой «зеленой» угрозой, которая действительно взволнует людей и заставит их бороться.

– Может, вы и правы, – согласился Джуди.

– Конечно я права. Мы можем хотя бы попытаться, тем более что пленку нужно отвезти в Европу. Если мы останемся здесь, мы погибнем.

В этот момент Джуди кое о чем вспомнил. Пластик Толстоу знает его. Он, а также родные ему люди находятся в такой же опасности, как и Макс. Он позвонил домой. Его муж Роджер был очень расстроен.

– Джуди! Слава богу, это ты! Ты должен немедленно приехать сюда! В доме все вверх ногами. Я только что вернулся, все…

– Роджер! – прервал его Джуди. – Полиция там?

– Еще нет. Я позвонил им, но…

– Бери свой паспорт и уходи оттуда немедленно! Поезжай на Мелроуз 289043.

– Не говори ерунды, Джуди, дом словно после взрыва, у меня лосось на…

– Сейчас же, Роджер! Сейчас же уходи оттуда!

Конфликт с агентом

Несколько часов состояние Макса оставалось критическим, но оказалось, что Розали и Джуди вовремя остановили убийц. К обеду он начал подавать признаки жизни.

Посовещавшись, они решили, что в больнице его надолго оставлять нельзя, ведь, узнав, что Макс избежал смерти, Пластик Толстоу сделает все, чтобы убить его.

– Первое, что он сделает, – начнет проверять больницы, – сказал Джуди. – Нам нужно быстро увезти Макса из города в какое-то убежище, где Толстоу его не найдет. Меня, кстати, это тоже касается. Толстоу захочет ликвидировать всех, включая меня.

– Ну, я правда не понимаю, как просмотр старых телепрограмм мог довести тебя до такой беды, – заметил Роджер, но Джуди уверил его, что еще как могло.

– Лучшее место во всем мире – это дом моей бабушки в Ирландии, – сказала Розали. – Толстоу не знает моего имени, поэтому я сомневаюсь, что он сможет найти нас там. К тому же оттуда ближе до Юргена Тора.

– То есть нам понадобится воздушная «скорая помощь», – ответил Джуди, – и еще европейские визы. Это нелегко, учитывая, что высовываться нам категорически нельзя. Если примемся разгуливать по Лос-Анджелесу, пытаясь достать билеты на самолет и поставить штампы в паспорта, Толстоу нас точно заметит.

Повисла тяжелая пауза. С каждой секундой бездействия к ним приближалась смертоносная тень Толстоу. И тут подоспело решение проблемы. В лице едва ли подходящей для этого Джеральдины, агентши Макса, ворвавшейся в комнату с цветами из своей клаустросферы.

– Ладно, – сказала она Джуди и Розали. – Спасибо, что привезли его в больницу. С этой минуты за него отвечаю я.

– Я так не думаю, – отозвалась Розали.

– Что ж, извините, мисс, но меня не интересует, что вы думаете. То, что вы думаете, не имеет значения. Единственное, что имеет значение, это то, что я нужна Максу, и я здесь. Извините меня.

Джеральдина повернулась спиной к Розали и набрала номер на своем телефоне. Розали и Джуди слегка растерялись. Дело было даже не в словах, а в тоне Джеральдины. Только агент, и особенно важный голливудский агент, может так резко отшить человека.

Дело даже не в том, что им нравится грубить. Просто грубость является их основной профессиональной обязанностью. Для агента артисты делятся на две категории: состоявшиеся и несостоявшиеся. Соответственно существуют и два типа грубости. Есть грубость по отношению к тем, кто не состоялся, и грубость по отношению к посторонним – как бы от лица тех, кто состоялся. Первый тип грубости обычно не очень обидный. По существу, это вполне понятная резкость, которую должны, просто обязаны проявлять уважающие себя агенты в мире, где тысячи артистов заняты поисками работы. Грубость по отношению к ним часто сочетается с симпатией и даже сочувствием, ведь агенты тоже люди и вид такого количества разочарованных неудачников способен смягчить любое сердце.

Однако эта грубость чудовищно усугубляется, когда исходит от лица звезды. Причина тому – великая дилемма агентов, ужасный крест, который они несут и который превращает молодых, «любящих свое дело» энтузиастов с горящими глазами в черствых, не выпускающих сигареты изо рта хищников.

И дилемма эта такова: они могут стараться изо всех сил, но никогда не преуспеть. Успех или провал их клиентов означают для них самих всегда только провал. Потому что клиенты никогда не будут ценить и любить своего агента. Никогда. Агенты рождены, чтобы быть нелюбимыми.

Начинается с малого. Когда артист лишается работы и его уже три месяца не приглашают ни на одно прослушивание, он начинает талдычить всем, что его агент – просто кусок дерьма.

– Нет, правда, я всерьез подумываю сменить агента, – убеждает звезда своих друзей. – Он не в состоянии подыскать ни одного варианта. Абсолютно, мать его, ни одного! Нет, в смысле, можно на это забить, но я ведь просто гениален.

Одна из вариаций этого – рассуждения о том, что агент на самом деле может работать, но по какой-то причине не хочет постараться. Артисты убеждаются в этом после того, когда агенту впервые за пять лет удается вдруг записать другого своего клиента на конкурс желающих сняться в рекламе стирального порошка.

Иногда – нечасто, но иногда – жизнь артиста озаряет искорка надежды. Сделав двести телефонных звонков, агент записывает артиста на прослушивание, и, подумать только, у него появляется работа. Наступает краткий миг счастья, когда агент может купаться в признательности своего подопечного. Они встречаются за обедом, чтобы отметить начало великой карьеры, и агент заказывает хорошее калифорнийское «Шардоне». Однако, когда раздается звон бокалов, артист приходит к выводу, что роль он получил только благодаря собственным заслугам, а агент тут ни при чем. Что он прошел прослушивание исключительно по причине своей гениальности. А по телефону позвонить может кто угодно.

Если этот короткий момент славы не имеет продолжения и артисту не удается начать с него взлет, то вскоре он возвращается к убеждению, что его агент либо дерьмо, либо в нем не заинтересован. Но даже если карьера его складывается удачно и он становится популярен, агенту все равно приходится проглотить горькую пилюлю. Потому что теперь артист будет думать, что работа у него уже есть, так какой же толк от агента? Какие такие особые деловые качества, спрашивает он себя, необходимы для того, чтобы найти работу человеку, которому все и так предлагают работу?

– Я правда не знаю, – говорит артист друзьям, – за что я плачу десять процентов.

Именно это жестокое предательство заставляет агентов прибегать к грубости. Они одержимы желанием продемонстрировать своим звездным клиентам, за что именно им платят их десять процентов.

– Ты не поверишь, сколько студия предложила сначала, – убеждает агент артиста. – Нет, я даже не стану тебе говорить. Это просто оскорбительно и унизительно, и тебе не следует даже слышать об этом, но позволь мне сказать тебе, это был кошмар. Я сказала, что они могут засунуть такой гонорар себе в глотку, прожевать и идти на хер, и хочешь верь, хочешь нет, я выражения особенно не выбирала. Короче говоря, в итоге они предложили цифру, которая, по крайней мере, из этой галактики.

Задача агентов – казаться незаменимыми. Вот что они говорят клиентам: «Ты слишком важен и знаменит, чтобы когда бы то ни было иметь дело с этим дерьмом. Я возьму все дерьмо на себя. Доверься мне. Я стану грубить от твоего имени».

Агент создает у артиста впечатление, что окружающие изо всех сил стараются ободрать его как липку, использовать его, унизить и окунуть в дерьмо (то самое, о котором артисту, разумеется, не нужно знать!). Считается, что если агент перестанет постоянно грубить окружающим от имени артиста, жизнь звезды будет ничем не лучше жизни канализационной крысы.

– Ты хочешь сказать, тебя отправили обычным рейсом? Заказали тебе апартаменты без спа? Посадили на худшие места, чем такого-то и такого-то? Машина на сколько секунд опоздала?… Поверить не могу! Это просто недопустимо! Ну ничего, не волнуйся, предоставь это мне. Тебе не нужно знать об этом дерьме! Ты не должен касаться этого дерьма!

Конечно, не только агенты ведут себя таким образом. В жизни артиста полно людей, которые жалуются и грубят от его имени, за что и получают процент от гонораров звезды. И если многие звезды в конце концов превращаются в эгоистичных монстров, то им в этом всячески содействуют.