Текст книги "Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве"

Ланглет собирался только переночевать в Ясной Поляне, однако обстоятельства сложились иначе. В связи со слухом об учреждении Нобелевской премии мира Толстой написал открытое письмо для шведской прессы. Он утверждал, что если кто и заслуживает подобной награды, то это духоборы, преследуемые русские сектанты. Толстому нужен был переводчик и посредник при передаче этого письма. Таким образом, Ланглет задержался в Ясной Поляне на три дня. Первый набросок письма был готов примерно за две недели до этого, письмо предполагалось отправить Арвиду Ярнефельту в Финляндию для дальнейшей рассылки в шведские газеты343343
  ПСС. Т. 88. С. 49. Письмо к Черткову от 02.09.1897.


[Закрыть], но появление Ланглета изменило планы. По вечерам Ланглет работал вместе с Толстым. Понять русскую рукопись Ланглету не удалось в силу недостаточного знания русского, поэтому Толстой устно переводил собственный текст на немецкий, внося множество импровизированных изменений, а Ланглет стенографировал шведский вариант. Переписанный набело шведский текст он затем устно перевел Толстому для проверки. «Никогда, пока я жив, я не забуду эти часы», – признался впоследствии Ланглет. Толстой казался ему большим ребенком «с детской непринужденностью в чувствах и выражениях, безудержным рвением, быстрыми выводами и простыми решениями проблем без учета той сложной многоплановой реальности, в которой живем мы»344344
  Varjag // Svenska Dagbladet. 21.11.1910.


[Закрыть]. Именно такого Толстого Ланглет любил.

Двадцать первого сентября их совместная работа завершилась, а на следующий день Толстой написал сопроводительное письмо главному редактору газеты Stockholms Dagblad, в котором рекомендовал своего переводчика Ланглета как «un jeune homme Suédois de beaucoup de talent» («молодого и очень талантливого шведа» – фр.)345345
  ПСС. Т. 70. С. 148. По ошибке Толстой датировал оба своих письма четвертым октября (по новому стилю) вместо третьего. Когда письмо было опубликовано в шведской прессе, дата указывалась как пятое октября. Написанный от руки шведский перевод письма Толстого хранится в архиве Королевской библиотеки, Стокгольм.


[Закрыть]. Если статья будет опубликована, Толстой хотел бы получить газету, но в закрытом конверте, чтобы избежать цензуры.

Последнее утро в Ясной Поляне Ланглет провел в кабинете Толстого, слушая его «блестящие изложения о современных политических и социальных отношениях в России, иллюстрируемые красочными и характерными примерами прямо из жизни»346346
  Langlet V. Till häst genom Ryssland. S. 403.


[Закрыть]. Толстой показал ему два письма: от высланного из страны сторонника и от одного известного голландца, который стремился хотя бы частично жить по принципам Толстого. И если первое письмо было полно решимости, то голландец переживал до некоторой степени тот же конфликт, что и сам Ланглет, – трудный выбор между жизнью во имя других и жизнью ради личных интересов, выбор между сердцем и разумом.

За три наполненных трудами дня Ланглет смог ближе познакомиться и со Львом Львовичем, сыном Толстого, «необычайно симпатичным, благородным и добросердечным человеком, унаследовавшим многие отцовские качества»347347
  Ibid. S. 399.


[Закрыть]. Насколько можно было заметить, между отцом и сыном царили теплые и сердечные отношения. Ланглет провел много приятных часов в обществе Льва Львовича и его супруги-шведки.

Когда Ланглет прекрасным осенним днем отбыл верхом из Ясной Поляны в направлении Петербурга, Лев Львович выехал вместе с ним, чтобы немного проводить гостя. Они расстались в Козловке, надеясь встретиться снова, возможно в Швеции. И они действительно встретились. И если Лев Львович со временем все более отдалялся от отцовского альтруизма, то Ланглет много позднее, уже во время Второй мировой войны, жил в подлинно толстовском духе. Во время немецкой оккупации Будапешта он спас от нацистского преследования тысячи евреев и представителей других национальностей.

Прибыв в Швецию, Ланглет написал Толстому из своего имения Спетебюхалль, Лербу. На обратном пути он две недели прожил в Петербурге. Большой интерес к его путешествию проявил писатель Владимир Короленко, предложивший ему написать статью для журнала «Мир Божий». Лошадь пришлось оставить в Або, откуда Ланглет отправился в Швецию по морю. В Стокгольме он встретился с редактором Stockholms Dagblad и передал открытое письмо Толстого, которое было опубликовано и вызвало большие дебаты, pro et contra. Ланглет начал писать книгу о своей поездке в Россию, но одновременно хотел перевести на шведский новую работу Толстого «Что такое искусство?» и выражал готовность приступить к работе немедленно после получения рукописи и разрешения Толстого. В процессе работы он хотел бы лично консультироваться с писателем348348
  ОР ГМТ. Письмо от 11.12.1897. «Hvad är konsten?» вышла в 1898 году в переводе Вальборг Хедберг.


[Закрыть]. План не осуществился. Шведский перевод Толстого и в этот раз был сделан Вальборг Хедберг.

Не получив ответа, Ланглет написал новое письмо (06.01.1898), которое послал через своего московского друга-эсперантиста. Теперь он интересовался, получил ли Толстой газету Svenska Dagbladet со статьей о духоборах и Нобелевской премии мира. Может быть, невестка Дора Вестерлунд смогла бы ее перевести? На сей раз Толстой пометил на конверте Ланглета «отв[етить]». Но ответное письмо не найдено, а факт его существования не зафиксирован в списке сохранившихся писем Толстого из тома 70 Полного собрания сочинений.

Аксель Гермониус – 1897

Когда-то Аксель Гермониус (1860–1912) был уважаемым главным редактором «Петербургской газеты», однако из‐за ряда нарушений был вынужден спешно покинуть Петербург и искать средства к существованию в других местах. Его приняли на службу в «Одесский листок», и именно по поручению популярной провинциальной газеты он в октябре 1897 года прибыл в Ясную Поляну. Журналиста интересовало состояние здоровья и актуальное литературное творчество писателя.

Толстой рассказал Гермониусу об открытом письме в защиту преследуемых сектантов, о предисловии к русскому переводу работы социалиста Эдварда Карпентера «Modern Science: A Criticism» («Современная наука: Критика») и об исследовании «Что такое искусство?», которое вскоре должно было выйти в свет. Они поговорили о греко-турецком конфликте на беспокойном Кипре и об отношениях между христианством и исламом. Толстой, воспользовавшись случаем, с негодованием отверг слухи о том, что он планирует отправиться в кругосветное путешествие.

По прошествии часа, когда пришло время прощаться, Толстой внезапно спросил: «Скажите, пожалуйста, какого происхождения ваша фамилия? Не финляндская ли?» Гермониус утвердительно кивнул. «И вы говорите по-шведски?» Конечно, ответил журналист, на что Толстой воскликнул: «Чудная страна, Финляндия! Я никогда не бывал в ней, но так много слышал об ней… Вот невестка моя была бы рада услышать родную речь!»349349
  Гермониус-Финн А. В Ясной Поляне: у Льва Толстого // Интервью и беседы с Толстым / Под ред. В. Я. Лакшина. M., 1987. С. 117. Первая публикация – «Одесский листок», 30.10.1897.


[Закрыть]

Финн – псевдоним Гермониуса – подтверждает финское происхождение, однако более детальную информацию найти трудно. Его настоящее имя было, по-видимому, Альберт; отчество Карлович говорит, что его отцом был Карл Гермониус, точнее Хермониус. Один из двух братьев Альберта Эдвард (1864–1938) считал себя шведом и принадлежал евангелическо-лютеранской церкви. В чине генерал-лейтенанта царской армии он сражался в Гражданской войне на стороне белых и умер в эмиграции. Второй брат Александр (род. 1863) был врачом и педагогом.

Отца матери поэта XVIII века Карла Микаэля Бельмана звали Микаэль Хермониус (Michael Hermonius), но корни Акселя Гермониуса, вероятнее всего, следует искать на севере провинции Остерботтен, где в Гамлакарлебю в 1773 году родился, к примеру, Густаф Хенрикссон Хермониус. Однако линию, идущую через следующее столетие от этого человека к журналисту-уроженцу Петербурга, сейчас провести сложно. Загадкой остается и то, как Гермониусу удалось сохранить шведский язык и финское самосознание.

Яльмари Аалберг – 1898–1899

Яльмари Аалберг (1872–1904) приехал в Россию в качестве стипендиата Московского университета. Традиция Московской стипендии существовала с 1812 года. Ежегодно одному финскому студенту предоставлялась возможность жить и учиться в Москве на протяжении года, чтобы усовершенствовать русский350350
  См.: Ketola K. Ryssän koulussa: Suomalaiset Venäjän stipendiaatit autonomian aikana 1812–1917. Vammala, 2007.


[Закрыть]. Первый стипендиальный год 1896–1897 прошел настолько увлекательно, что Аалберг дважды обращался с прошением о продлении учебы в Москве. Изначально он был лингвистом и в 1896 году изучал русское ударение, однако в России сферой его научного интереса стала юриспруденция. Под руководством профессора Александра Чупрова, выдающегося экономиста и статистика, он работал над кандидатской «Землевладение в России – историческое развитие и современное положение». «Я не встречал более дружелюбного и сердечного человека, – писал о Чупрове Аалберг сестре, известной актрисе Иде Аалберг. – У него я чувствую себя совсем как дома»351351
  Heikkilä R. Ida Aalberg: Näyttelijä jumalan armosta. Hki, 1998. S. 368–369.


[Закрыть].

Среди московских знакомых Аалберга был и Толстой. От Пречистенки, где Аалберг снимал жилье у молодого адвоката, до Хамовников можно было дойти пешком. Причиной визита к писателю в начале 1898 года стал текст «Что такое искусство?», опубликованный в канун Нового года в журнале «Вопросы философии и психологии». Несмотря на отсутствие у юного студента иных заслуг, кроме устного владения русским, Толстой доверил ему перевод на финский. В действительности авторизация перевода была формальностью, поскольку Толстой еще в начале десятилетия отказался от прав на свои новые произведения.

Перевод Аалберга «Mitä on taide?» вышел в сентябре 1898 года и той же осенью был вручен Толстому с посвящением на русском «Его Сиятельству глубокоуважаемому Графу Льву Николаевичу Толстому от переводчика»352352
  Библиотека Л. Н. Толстого 3: II. С. 462.


[Закрыть].

К концу года до Финляндии дошла новость о том, что Толстой работает над новым романом. Издательство WSOY, опубликовавшее «Mitä on taide?», немедленно связалось с Аалбергом в Москве и попросило его обратиться за информацией к писателю лично353353
  Письмо Аалберга WSOY 25.11.1898. Архив издательства (Борго).


[Закрыть]. Поскольку Толстой еще находился в Ясной Поляне, Аалбергу пришлось ждать. Но 17 марта 1899 года (неясно, по какому календарю) Аалберг пришел к Толстому в Хамовники, чтобы обсудить возможный финский перевод «Воскресения». Обычно иностранным издательствам не вменялось в обязанность выплачивать гонорары в Россию, но Толстой решил, что полагающаяся писателю сумма пойдет, по словам Аалберга, «на благородные цели», то есть на помощь притесняемым духоборам при их переезде в Канаду354354
  Письмо Аалберга WSOY 17.03.1899. Архив издательства (Борго).


[Закрыть].

Одетый в сероватую изношенную крестьянскую рубаху Толстой принял Аалберга в комнате дочерей. Когда вопрос с переводом «Воскресения» на финский был решен, Толстой хотел знать, как в Финляндии отреагировали на Февральский манифест императора, направленный на ограничение полномочий финского ландтага. Аалберг, как сумел, описал сопротивление мерам, воспринимавшимся как попытка русификации Финляндии. Сам он в душе патриот и еще в 1889 году в письме из Петербурга укорял всех живущих в России финнов в том, что те забыли родину, ставя на первый план не Финляндию, а Россию.

Аалберг изложил комментарий Толстого в письме к сестре Иде, которая в свою очередь передала его далее финской прессе: «Я против всякого рода патриотизма. Он вреден для человечества, ибо пока в мире существует патриотизм, есть и войны. Но любовь финнов к родине не эгоистична, она не заставляет их горячиться, не делает самодовольными, она для них не главное, они лишь защищают свои законные права. Вместо того чтобы пытаться сделать положение в Финляндии таким же, как в России, следовало бы поступить наоборот. Зачем ухудшать положение, которое лучше и удачнее? Это отнюдь не разумно». В глазах Толстого, выражавшего симпатию к финнам, читались «твердость, спокойствие и благородство», он уверял, что все «истинно образованные русские» придерживались того же мнения355355
  Heikkilä R. Ida Aalberg: Näyttelijä jumalan armosta. S. 369. Ида Аалберг опубликовала выдержки из письма в Uusi Suometar ([Aalberg, Jalmari], Kreiwi Leo Tolstoi Suomen asiasta // Uusi Suometar. 22.03.1899). Перевод с финского.


[Закрыть].

В сентябре Аалберг написал сестре, что защита кандидатской прошла успешно. Перевод романа Толстого тоже близился к завершению. Поскольку «Воскресение» выходило в приложении к журналу «Нива», Аалбергу пришлось отправлять в Финляндию результаты своего труда почтой по мере публикации оригинала. Изначально предполагалось переводить доцензурную версию романа, изданную Чертковым в Англии, но в дальнейшем это оказалось невозможным. Перевод Аалберга вышел сначала в виде комплекта «тетрадей», первая из которых увидела свет в июле 1899 года, а последняя – в апреле 1900-го, через четыре месяца после оригинала.

В трехтомной форме книга «Ylösnousemus» вышла в 1899–1900 годах. Далее Аалберг приступил к еще одному центральному произведению Толстого – «Крейцеровой сонате», которая, как ни странно, до той поры не была переведена на финский. Аалберг частично симпатизировал взглядам писателя. «Крейцерова соната» представлялась ему необходимым высказыванием по женскому вопросу, работой, которая демонстрировала последствия «сексуального помешательства»356356
  Архив Иды Аалберг. Письмо от 23.09.1899.


[Закрыть]. Журнал Kansan Toveri перед началом публикации обещал, что «крайне увлекательная» книга Толстого выйдет в полной версии357357
  Kansan Toveri vuodelle 1900 // Kansan Toveri. 22 (1899). S. 336.


[Закрыть]. Однако опубликовать полностью «Kreutzer-sonaatti» в приложении Kansan Toveri не успел, поскольку летом 1900 года журнал закрылся. Но в том же году «Крейцерова соната» вышла в виде книги. Kansan Toveri (3/1900) также опубликовал в переводе Аалберга статью Толстого на тему трезвости «Богу или мамоне» (1896); ранее этот перевод был включен в приложение газеты Uusi Suometar, Juttutupa (50/1898).

Аалберг умер преждевременной смертью в 1904 году, успев стать признанным переводчиком русской литературы.

Эрнст и Нина Вестерлунд – 1898, 1900

Девятнадцатого мая 1898 года в Ясную Поляну прибыли родители Доры, доктор Эрнст (1839–1924) и Нина (1839–1922) Вестерлунд, чтобы быть рядом при родах дочери. Зять встретил их с экипажем на железнодорожной станции в Туле. Провожая изумленным взглядом пьяных русских крестьян, возвращавшихся с рынка на своих телегах, Нина спросила на родном языке: «Кто это такие?» «Vildar (дикари)», – ответил Лев на чистом шведском358358
  Толстой Л. Л. Опыт моей жизни. С. 66.


[Закрыть].

По окрестностям быстро прошел слух о прибытии шведского доктора, и каждое утро перед флигелем Ясной Поляны собиралась толпа нуждающихся в помощи. Вестерлунд безропотно вел прием в помещении, отведенном им Дорой и Львом. Чета прожила здесь пять недель, по субботам они обедали в главном здании, часто гуляли с Софьей Андреевной. У Толстого были все причины благодарить Вестерлунда за то, что тот излечил его сына, но тем не менее в его отношении доминировали негативные чувства. В его глазах швед был «мужик немецкий, и буржуазен, и туп, и отстал на 30 лет в медицине»359359
  Толстая С. А. Дневники. T. I. С. 395. Запись от 28.06.1898.


[Закрыть]; Нина Вестерлунд, которую Лев Львович в 1896 году в письме из Швеции характеризовал как «простую женщину, скромную и добрую»360360
  Толстой Л. Л. Опыт моей жизни. С. 322. Письмо от 26.02/09.03.1896.


[Закрыть], напротив, вызывала у Толстого безоговорочную симпатию.

Лев Львович полагал, что причина отцовской враждебности в чрезмерно фамильярных манерах Вестерлунда, которых хлопал Толстого по плечу и раздавал врачебные советы к месту и не к месту. Толстой, страдавший желудочно-кишечными заболеваниями, действительно нуждался в медицинской помощи. В разгар визита шведской пары у него случились такие сильные боли, что он даже опасался за свою жизнь. Вестерлунд предписывал ему есть яйца. Уговаривать вегетарианца Толстого пришлось целых три дня, но в конце концов он против собственной воли начал употреблять по одному яйцу в день361361
  Толстая С. А. Дневники. T. I. С. 391–392. Запись от 20–21.06.1898.


[Закрыть]. После отъезда родителей невестки Толстой смог наконец выдохнуть. Двадцать второго июня он пишет в дневнике, что Левины «очень грубые и некультурные, но добродушнейшие beaux parents» наконец уехали362362
  ПСС. Т. 53. С. 199.


[Закрыть]. Однако диету, рекомендованную Вестерлундом, Толстой продолжал соблюдать. В письме сыну полтора года спустя он просит передавать привет родителям Доры: «Здоровье мое лучше, но еще далеко не хорошо. Исполняю совет Вестерлунда – ем яйца»363363
  Толстой Л. Л. Опыт моей жизни. С. 334. Письмо от 19/31.12.1899.


[Закрыть].

Софья Андреевна иначе относилась к гостям из Энчёпинга. Она видела, как привязана Дора к своим «милым, спокойным, уравновешенным» родителям и как она, помимо обычных дел по хозяйству, всегда беспокоится о том, чтобы им было хорошо364364
  Толстая С. А. Моя жизнь. Т. 2. С. 516.


[Закрыть]. Супруг отказывался замечать в докторе Вестерлунде доброту, отсутствие эгоизма, постоянную готовность прийти на помощь страждущим и постоянную заботу о жене и дочери365365
  Толстая С. А. Дневники. T. I. С. 395. Запись от 28.06.1898.


[Закрыть].

На прощанье Вестерлунд доверительно посоветовал Софье Андреевне не баловать супруга, как она имела обыкновение делать. И кроме того, пригласил своих русских хозяев в Норвегию, где жила их старшая дочь и куда Вестерлунд часто ездил летом с пациентами. После этого приглашения Софья Андреевна, которая не была за пределами России, начала видеть сны о горах и фьордах.

В 1900 году Вестерлунды снова провели лето в Ясной Поляне. Главным событием стало рождение и крестины сына Павла, но и на этот раз доктор активно принимал местных больных. В медицинских советах нуждался и по-прежнему страдавший желудком Толстой. Вестерлунда интересовало сельское хозяйство имения; щедрым подарком стала в этот раз шведская зерноуборочная машина. В компании с зятем Вестерлунд ездил верхом на большие расстояния или ходил на ранние утренние прогулки, с которых возвращался с корзинами грибов и цветов.

В конце того же года Эрнст Вестерлунд спешно приехал, получив известие о тревожном состоянии внука Левушки. Толстой встретил его 27 декабря на железнодорожном вокзале в Москве и проследил, чтобы тот сразу отбыл в Ясную Поляну. Но когда Вестерлунд оказался на месте, Левушка уже скончался, и доктору оставалось лишь присутствовать на похоронах, всеми силами стараясь смягчить страдания родителей, обвинявших в случившемся себя. Три дня спустя Толстой – как оказалось, напрасно – стоял на Курском вокзале в ожидании возвращающегося Вестерлунда и новостей из охваченной горем Ясной Поляны366366
  Толстой Л. Л. Опыт моей жизни. С. 336. Письмо 30.12.1900.


[Закрыть].

Независимо от неоднозначного отношения к Вестерлунду, в письмах в Швецию к сыну Толстой никогда не забывал передавать приветы и выражать почтение родителям Доры. Для Льва Львовича же Эрнст Вестерлунд стал в некотором смысле как отец. Одна глава его книги «Современная Швеция» (1900) посвящена именно Вестерлунду, который для своих пациентов был не только врачом, но собственно «лекарством». Готовность прийти на помощь, доброта, мудрость, энергичность – эти и многие другие положительные качества видел Лев в отце супруги367367
  Толстой Л. Л. Современная Швеция. М., 1900. С. 169.


[Закрыть]. Лев даже планировал написать роман «Слова и дела», в котором хотел прославить шведского врача, у которого слова никогда не расходились с делом, в отличие от его отца368368
  Сухотин М. С. Из записей в дневнике 1907 // Толстой в воспоминаниях современников. Т. II. M., 1978. С. 374.


[Закрыть].

В интервью, которое Вестерлунд дал в 1909 году в канун семидесятилетия, он поделился собственным видением «великого мыслителя» Толстого: «Это очень интересная личность, но утопист. И человек железного здоровья; хотя ему восемьдесят с небольшим, в последние годы он справился с довольно серьезными болезнями»369369
  Helge. Doktor E. O. T. Westerlund 70 år: En intervju med den berömde Enköpingsläkaren // Aftonbladet. 18.10.1909.


[Закрыть]. Через год Нина Вестерлунд охотно выскажется об уходе Толстого из Ясной Поляны. В ее представлении это было связано с помешательством старости, следствием пережитого удара. Она не верила в то, что семейная ситуация могла сыграть здесь свою роль, поскольку отношения между супругами, в ее представлении, были в целом хорошими370370
  Tolstoj sinnesförvirrad? // Hufvudstadsbladet. 15.11.1910.


[Закрыть].

Юнас Стадлинг – 1898

После голода 1892 года Юнас Стадлинг продолжал поддерживать контакты с Толстыми и переписывался не только с писателем, но и с Софьей Андреевной, Марией, Татьяной и Львом. Он публиковал статьи о работе среди голодающих и о преследовании Толстого за его произведения371371
  J. S. Förföljelse mot Leo Tolstoi och hans anhängare // Aftonbladet. 18.03.1897.


[Закрыть]. Кроме того, шведу хотелось внести собственную лепту в перевод книг Толстого. Узнав о скором выходе в свет трактата «Царство Божие внутри вас», Стадлинг отправил Толстому предложение перевести текст на шведский, что он готов осуществить в сотрудничестве со своей протеже штундисткой Хелене фон Киршнер. Доходы будут должным образом поделены между нуждающимися в Швеции, Норвегии и России. В письме Толстому Стадлинг неожиданно проявляет себя антисемитом, совершая выпад против Альберта Бонниера, владельца крупнейшего шведского издательства, чьим автором был и Толстой. По мнению Стадлинга, прибыль следует отдавать менее обеспеченным, а не оставлять в карманах этого «еврейского процентщика»372372
  ОР ГМТ. Письмо к Толстому от 02.03.1893. При публикации письма (в ЛитНас 75: I. С. 423) антисемитизм Стадлинга был отцензурован. Но он выплыл в 1894 году, когда «Царство Божие внутри вас» вышло на шведском языке в издательстве «еврея» Бонниера. Перевод Хедберг Стадлинг оценил как крайне слабый, полагая, что он сам, вместе с фон Киршнер, наверняка сделал бы перевод намного лучше (ОР ГМТ. Письмо к Толстому от 04.10.1895).


[Закрыть]. Странно, что Стадлинг рассчитывал, что Толстому придется по душе этот подлый выпад.

Планы Стадлинга не осуществились, а его единственным значительным вкладом в перевод Толстого стал сборник «Religionen och moralen» (1896), включавший в себя четыре текста: «Религия и нравственность» (1893), «Первая ступень» (1891), «Три притчи» (1895) и «Суратская кофейная» (1893).

В мае 1898‐го Стадлинг приехал в Россию в поисках следов пропавшей экспедиции Андре. Летом за год до этого инженер-изобретатель Саломон Андре вместе с двумя другими шведскими путешественниками отправился в путь на воздушном шаре из Свальбарда, намереваясь долететь через Северный полюс до России или Канады. Это был дерзкий, громкий проект, но уже через несколько дней связь с экспедицией оборвалась. Судьба путешественников оставалась тайной, разгадать которую и хотел Стадлинг. По его теории, экспедиция добралась до Сибири, где потерялась на безлюдных просторах. Полгода ездил Стадлинг по Сибири, останавливаясь в таких населенных пунктах, как Омск, Томск, Иркутск, Усть-Кут, Киренск, Якутск, Анабар, Таймыр, Дудинское, Енисейск и Красноярск. В общей сложности он проделал путь длиной 25 000 километров, перемещаясь по железной дороге, на оленях и собачьих упряжках. Никаких следов экспедиции Андре Стадлинг не обнаружил, но смог собрать полезную информацию о жизни местных народов и религиозных представлениях, распространенных в этих далеких краях.

Стадлинг уезжал из Швеции с приглашением посетить Ясную Поляну, полученным от Льва Львовича и Доры. На обратном пути в конце ноября – начале декабря 1898 года он сошел с курьерского поезда в Туле, чтобы на несколько дней остановиться в имении Толстого373373
  Поскольку Толстой уехал в Москву 2 декабря, а однодневный визит Софьи Андреевны в Ясную Поляну имел место 30 ноября, то Стадлинг, видимо, прибыл в Ясную Поляну 28 ноября и остался до 1 декабря 1898-го.


[Закрыть]. Там его встретили с радушным гостеприимством. Толстого, впрочем, на месте не оказалось: в тот день, несмотря на метель, он уехал верхом к брату Сергею, жившему в сорока километрах от Ясной Поляны.

Тем же поездом, которым приехал Стадлинг, прибыло письмо, адресованное Льву Львовичу из деревни Патровка, где во время голода 1892 года находился центр помощи нуждающимся. Этот район снова пострадал от голода и нуждался в поддержке. Пятьсот крестьян подписали обращение к прежнему благодетелю. Лев Львович был тронут: «Это словно задумано свыше, вы приехали и одновременно пришла петиция от нуждающихся в Самаре. Возможно, это знак для нас снова отправиться туда вместе, чтобы облегчать их страдания»374374
  Stadling J. Genom Sibirien: På spaning efter Andrée. Sthlm, 1901. S. 277.


[Закрыть]. Вскоре после визита Стадлинга Лев действительно поехал в Самарскую губернию, чтобы на месте изучить ситуацию и начать сбор помощи пострадавшим.

Толстой, вернувшийся домой верхом на следующий день, нашел постыдным положение, при котором Россия не может предотвратить повторные неурожаи. Он мрачно прокомментировал: «Неестественно и странно из года в год пытаться побороть хроническую нужду – милостыней! Выкорчевывать зло нужно, начиная с корней…»375375
  Ibid. S. 279.


[Закрыть] Он сам тоже весной посещал районы, пострадавшие от нового голода, и проследил за тем, чтобы народные кухни возобновили работу. В статье «Голод или не голод?», опубликованной в сокращенном виде в журнале «Русь» (02–03.07.1898), он утверждал, что речь должна идти скорее даже не о голоде, а о хроническом недоедании на протяжении двух десятилетий. В народе укоренились безразличие и неверие в возможность исправить положение, полагал Толстой, и образованному классу нужно проявлять солидарность по отношению к крестьянам и признавать их человеческое достоинство. То есть с 1892 года ничего не изменилось.

Стадлингу довелось повидаться и с Софьей Андреевной, приехавшей в Ясную Поляну на один день из Москвы. Она сильно изменилась после смерти маленького Вани, случившейся три года назад. В Ясной Поляне находились также сестры Татьяна и Мария. После работы с голодающими в 1892 году Мария серьезно болела, и Стадлинг узнал ее только после того, как она напомнила ему об их поездке в непогоду в Пеньки. Она рассказала о продолжении работы с голодающими и о последствиях нужды. По ее словам, на наиболее пострадавших территориях умерло до четырех миллионов человек.

Толстого интересовала поездка Стадлинга. Что именно заставило его отправиться в рискованное путешествие по Сибири на поиски соотечественников – возможно, угрызения совести шведской общественности? Стадлинг ответил отчасти утвердительно. Однако у него был и личный интерес к Андре и его товарищам, поскольку он присутствовал при их отбытии со Шпицбергена. Стадлинг рассказал о коренных народах северного побережья и о единомышленниках Толстого, духоборах, часть которых выслали на земли у реки Алдан к северо-востоку от Якутска, где им приходится преодолевать нужду и лишения. Говоря о потерях, которые несет Россия, отправляя толковых людей, вроде этих сектантов, в ссылку или за границу, Стадлинг качал головой. Толстой, напротив, воспринимал это спокойно: «Так же, как и я, они не считают какую-либо страну своей. Здесь, в России, им жить трудно. Поэтому они переселяются туда, где условия лучше. Это совершенно естественно»376376
  Stadling J. Genom Sibirien: På spaning efter Andrée. S. 279.


[Закрыть].

У Толстого был еще один интересовавший его лично вопрос, который касался впечатлений Стадлинга о Сибири. В романе «Воскресение», над которым он тогда работал, была глава о ссылке. Эту главу он прочел Стадлингу вслух, и тот заметил: «Он говорит не только губами, а всем своим существом»377377
  Ibid. S. 280.


[Закрыть]. Самые будничные вещи становились увлекательными, если о них рассказывал Толстой.

Вечером Толстой, Мария и Стадлинг расположились в кухне за самоваром и говорили до полуночи. Толстой хотел услышать обо всем, что швед пережил в северной Сибири. Опираясь на дневниковые заметки, Стадлинг описывал те три тысячи километров, которые он проехал на собачьих упряжках или оленях через тундру между Леной и Енисеем. Бледное лицо Марии вспыхнуло: «О, как я хотела бы участвовать в таком прекрасном путешествии! Я так люблю кататься!»378378
  Ibid.


[Закрыть] Разговор шел по-английски, но иногда, чтобы передать местные выражения, Стадлинг переходил на русский. Когда случалось что-нибудь неожиданное, кричали «прапа-a-a-ал», а при виде северного оленя раздавалось громкое «табба-табба». Тунгусы показались Стадлингу вежливыми и гостеприимными, а якуты – хитрыми и корыстными. В целом так называемая культура крайне дурно влияла на местное население. Русские относились к ним плохо. Несколько раз возникали слухи, что Стадлинг послан сюда «высоким белым солнцем», то есть царем, чтобы выведать, как обращаются с его «малыми детьми». Посланцы обращались к Стадлингу с жалобами. Устрашающим персонажем был богатый «король тундры» С., живший в Дудинском, что в низовьях Енисея, – ему принадлежала вся торговля мехом на Таймырском полуострове. Стадлинг обещал передать жалобы на него в самые высокие инстанции379379
  Stadling J. Minnen vid slutet av vägen. Uppsala, 1930. S. 68–69.


[Закрыть].

Впечатленный журналистской деятельностью шведа, его социальной увлеченностью и талантом рассказчика, Толстой спросил, почему Стадлинг не получил большого признания в Швеции как писатель. Тот скромно ответил, что знает о недостатке собственного дарования и что, вероятно, выбирает неправильные темы. Это типично, прокомментировал Толстой. Славу создает пресса, именно она возвеличивает или принижает, а в итоге все решают деньги. Но самое важное – всегда слушать голос совести. В Швеции тоже есть «люди совести», сообщил Стадлинг и добавил: «Чуткая совесть дорого стоит, и лишь у немногих есть на это средства»380380
  Ibid. S. 71.


[Закрыть].

Во второй вечер Стадлинг рассказывал о шаманизме и «духовном пробуждении»381381
  Stadling J. Minnen vid slutet av vägen. S. 69–70. Позднее Стадлинг написал книгу на тему шаманизма в Северной Азии: «Shamanismen i norra Asien: Några drag ur shamanväsendets utveckling bland naturfolken i Sibirien» (1912).


[Закрыть]. Толстой увидел в этом параллели с сектами фанатиков в европейской России, экстатические оргии которых предполагали свальный грех или сексуальную распущенность.

Следующим утром Стадлинг уехал из Ясной Поляны. В Петербурге с ним связался князь Эспер Ухтомский, издатель «Санкт-Петербургских ведомостей» и близкий друг императора. Ухтомскому было любопытно узнать о предпринятой шведом поездке и жизни в сибирской тундре. Под впечатлением от отчета Стадлинга он обещал доложить наверх – самому Николаю II. Подтверждение, что он действительно сделал это, Стадлинг получил позднее, когда узнал, что деспотичного «короля тундры» выслали в Якутскую губернию382382
  Ibid. S. 71.


[Закрыть].

Но что же произошло с экспедицией Андре? Тридцать три года это оставалось загадкой, пока в 1930 году норвежское судно не обнаружило последний лагерь путешественников. Оказалось, что воздушный шар вышел из строя уже на вторые сутки полета и приземлился к северу от Свальбарда.

Вернувшемуся в Швецию Стадлингу не давали покоя слова Льва Львовича о продолжающемся голоде в Самаре. Встревоженный новостями, он организовал новый сбор в пользу голодающих крестьян. Написанная им для Aftonbladet статья призывала: «В то время как страны тратят миллиарды на военное вооружение, а великие спорят и дерутся за власть и славу, миллионы наших „младших братьев“ в российской глубинке ведут неравную борьбу с голодом и голодной смертью… Давайте же протянем им руку помощи». Через редакцию Aftonbladet собранные средства должны были передаваться сыну Толстого383383
  Stadling J. Upprop till förmån för de hungrande i Ryssland // Aftonbladet. 02.06.1899.


[Закрыть].

Призывы Стадлинга о помощи голодающим Самары и Казани принесли хорошие результаты. Многие в Швеции были готовы помогать, но встречались и те, кто требовал гарантий, что собранные средства действительно попадут по назначению. Андерс Холкерс, и Эушения и Эмма Лаурин из Мëрарпа интересовались, можно ли быть уверенным, что деньги не окажутся в карманах «trügerischen Beamten» (бесчестных чиновников – нем.)384384
  ОР ГМТ. Письма от 21.06.1899, 03.07.1899.


[Закрыть]. Как бы то ни было, весной 1899 года Стадлинг смог отправить Толстому 50 рублей385385
  ПСС. Т. 72. С. 131. Письмо в редакцию газеты «Русские ведомости» от 29.05.1899.


[Закрыть], а летом – еще 242386386
  Там же. С. 160. Письмо редакторам «Русских ведомостей» и «Восточного обозрения» от 24.07.1899.


[Закрыть]. Когда же осенью он послал еще одну существенную сумму, пришел ответ: «Я получил 250 рублей, предназначенные для голодающих, и благодарю вас и жертвователей за их доброе пожертвование. Теперь нет больше организованной помощи в Казани, Самаре и Оренбурге, поэтому постараюсь употребить эти деньги, если вы ничего не имеете против того, для нуждающихся русских людей на юге России и для духоборов в Сибири, где они очень бедствуют»387387
  Там же. С. 214. Письмо Стадлингу от 09.10.1899.


[Закрыть]. Новый голод 1906–1907‐х, в свою очередь, пробудил готовность помогать у финнов и норвежцев. Весной 1907 года Толстой принял от Финляндии 84 000 рублей (200 000 финских марок). Через Льва Львовича эти средства были направлены в Самарскую губернию388388
  ЛитНас 90: 2. С. 411. Запись от 10.04.1907.


[Закрыть]. Через год за «мудрым советом», куда отправить и как распределить собранные средства, к Толстому обратился полковник в отставке Георг Фразер389389
  ОР ГМТ. Письмо от 02.03.1907. К письму Фразер прилагал свою визитную карточку: «Captaine de la garde [от руки: en retraite] et littérateur». Толстой просил Татьяну Львовну ответить его старому знакомому, которого он в 1899–1900 годах трижды принимал в московском доме по поводу «финского вопроса» (ПСС. Т. 77. С. 290).


[Закрыть]. Пугающие новости заставили и журналистов датской газеты Morgenbladet обратиться к читателям с призывом о сборе денежных средств. С тем же вопросом, что и Фразер – куда отправить собранные средства390390
  ОР ГМТ. Письмо от 23.11.1907.


[Закрыть], – к Толстому обращался и русско-норвежский журналист Марк Левин.

В 1899 году Стадлинг помогал Толстому и по двум другим вопросам. Первый касался шведского перевода романа «Воскресение». В ноябре 1898 года Альберт Бонниер по совету Льва Львовича391391
  См. письмо Л. Л. Толстого Альберту Бонниеру от 01/13.11.1898. Архив Альберта Бонниера (Centrum för Näringslivshistoria, Стокгольм).


[Закрыть] связался с Владимиром Чертковым в Англии и предложил 5000 франков за шведский перевод с условием, что издательству предоставляется либо оригинал на русском, либо английский перевод до их публикаций, а также эксклюзивные права в Швеции-Норвегии. Чертков, работавший агентом Толстого, потребовал 13 000 франков. Эту сумму Бонниер отверг как невозможную, предложив взамен 7000. Несмотря на антипатию к Бонниеру, Стадлинг написал Толстому, что последняя цифра соответствует шведским реалиям392392
  ОР ГМТ. Письмо Стадлинга Толстому от 07.01.1899.


[Закрыть]. Бонниер, со своей стороны, напомнил Черткову, что между Швецией-Норвегией и Россией нет никаких соглашений, в связи с чем издательство вправе опубликовать перевод без гонорара, после того как оригинальная книга выйдет из печати. Толстой согласился на предложение 7500, но так долго тянул с ответом, что норвежская газета Dagbladet успела начать публикацию романа в переводе Абрахама Каарана. Поскольку теперь Бонниер уже не мог издать первый авторизованный перевод, смысла выплачивать Черткову обещанные 7500 франков не было393393
  ОР ГМТ. Переписка Альберта Бонниера, Владимира Черткова и Павла Бирюкова. Архив П. Бирюкова. Фонд 7 (материалы об издании «Воскресения»).


[Закрыть]. Непомерные требования Черткова и недостаток здравого смысла в переговорах привели к тому, что духоборы лишились значительной суммы.