Текст книги "Любовь – это путешествие"

– Тот самый парень с новогодней вечеринки!

– С которым ты спала? Он потом писал тебе любовные стихи?

– Да!

– Божечки! – вскрикиваю я, прижав ладонь ко рту. – Того звали не Родни!

– Нет, Родни!

– Я бы запомнила!

– Очевидно, что не запомнила! Какой ужас! Зачем он едет ко мне на свадьбу?! – нервно восклицает Шерри. – Избавься от него!

– В чем дело?! – недоумевает Деб.

– Он… опасен?

– Кто знает! Вообще-то нет, вряд ли. Но он чертовски надоедливый! И похоже, сам себя пригласил на свадьбу. А это уже странно. Ненормальный тип! Как он вообще с вами познакомился?

– Он был в чате, о котором знали только гости, вот я и подумала…

– Что происходит? – не сдается Деб.

Нетерпеливо отмахиваюсь от сестры.

– И как быть? – спрашиваю я Шерри. – Я сделаю все, что ты скажешь. Он еще влюблен в тебя?

– Судя по всему, да! – Шерри на грани истерики. – Вряд ли он едет пожелать нам счастья!

– Думаешь, он попытается расстроить свадьбу?

– Вы про Родни? – изумляется Деб.

Я переключаю телефон на громкую связь.

– Шерри? Скажи, что делать.

– Понятия не имею, – со слезами в голосе отвечает подруга. – Но он не должен здесь быть. Избавься от него!

Мы с Деб переглядываемся.

– Обещаешь? Избавишься от него?

– Ну конечно, – отвечаю я. – Никакого Родни Уайли на твоей свадьбе не будет.

– Хорошо. Спасибо. Интересно, что он задумал? – спрашивает Шерри приглушенно, словно зажав рот рукой. – Девчонки, мне пора, Криш что-то хмурится и бурно жестикулирует… Но вы же разберетесь, да? С ума сойти, везете моего преследователя на мою же свадьбу! Криш, да погоди ты! Пока! Помните, вы обещали, ладно?

– Убивать мы его не будем, – предупреждает Деб.

– Что? Деб, тьфу на тебя! Нет, конечно! Просто… устраните его. Свяжите и заприте где-нибудь. Припугните, если надо.

– Шерри! – смеюсь я.

– Суровые времена требуют суровых мер, Адди! Давай, я рассчитываю на тебя.

Шерри отключается, а мы с Деб обмениваемся взглядами.

– М-да, – бормочу я.

– Вот тебе и на! – удивляется Деб.

– Наверное, надо… придумать какой-нибудь план…

– Западню?

– Чего? Нет, просто план!

– Шерри велела связать Родни.

– Она перенервничала. Обойдемся без радикальных мер.

– Но, Адди, его нужно остановить.

– Понимаю, но надо действовать умнее! Нельзя, чтобы он догадался, что мы знаем. Иначе найдет другой способ добраться до Шерри!

– Точно. Если принять меры сейчас, у него впереди останется целый день, – задумчиво говорит Деб.

– Мне, конечно, совсем не улыбается ехать с преследователем Шерри в одной машине…

– Или спать с ним в одном номере…

– Думаю, лучший вариант – держать его на виду, а в последний момент мы… что-нибудь придумаем. Без связываний!

От стука в дверь мы обе вздрагиваем.

– Кто там? – нервно спрашиваю я.

– Мы, – отвечает Дилан.

– Заходите

Переступив порог, Дилан удивленно косится на нас.

– Все хорошо?

– Где Родни? – интересуется Деб.

– Поехал за спальным мешком, – отвечает Маркус, выкладывая на тумбочку мелочь, телефон и бумажник.

– Что?! – мы с Деб кричим хором.

На лице Маркуса искреннее удивление.

– Поехал в магазин, – повторяет он. – Вы чего?

– На нашей машине? – уточняю я.

– Ой, опять из-за страховки переживаешь? – Маркус закатывает глаза. – Адди, тут езды десять минут.

– Ты хочешь сказать, что Родни уехал. На нашей машине. Один.

– Ну да. А что? В чем проблема?

Тогда

Дилан

С первыми лучами апрельского солнца брат с другом приехали на недельку в Британию, и мы – я, Адди, Маркус, Грейс, Шерри, Люк и Хавьер – отправляемся на пляж Уэст-Уиттеринг.

За последнее время на меня столько всего навалилось. После того как я сказал Адди, что поживу у Маркуса, а не у ее родителей, у нас с ней не ладится. И я уже жалею о своем решении. Она как-то отдалилась: допоздна задерживается на работе, а иногда даже уворачивается от моих объятий. Не стоило мне так поступать. На самом деле и Маркус невыносим: он постоянно пьет, а когда приходит Адди, грубит и ерничает. Ну и отец по-прежнему недоволен моими карьерными планами.

Так что я не могу упустить шанс хоть ненадолго сбежать от проблем. Мы лежим на пахнущем солью песке, Адди увлеченно болтает с Грейс, а та щедро мажет Шерри солнцезащитным кремом. Шерри не может отвести взгляда от воды и так и рвется уже искупаться.

Я стараюсь особо не переживать из-за дружбы Адди с Грейс. Конечно, в истории с Грейс мне гордиться нечем, но тогда я был другим человеком, и мне казалось, что делить девушку с лучшим другом – забавно и дерзко. Хотя в реальности это было скорее тревожно и вряд ли пошло на пользу хоть кому-то из нас. И всякий раз, когда я вспоминаю эту историю, мне становится стыдно – естественно, я стараюсь думать об этом как можно реже.

– Адди, идешь? – зовет Шерри, как только Грейс наконец ее отпускает.

От нетерпения Шерри подпрыгивает на месте, и мне в лицо летит облачко песчинок.

Любителей позагорать собралось уже много, так что вокруг нас яркие тенты с узором из маленьких лобстеров, бессчетные ведерки для песка, аккуратно расставленные шезлонги, и криво-косо воткнутые зонтики.

– Дилан? – спрашивает Адди, приподнявшись на локтях.

– Я читаю. – Показываю пальцем на «Полное собрание сочинений» Байрона. – Может, попозже приду.

Шерри тянет Адди за руку.

– Забудь о Дилане, он зануда! А ты нет. – Адди сопротивляется, и Шерри напирает сильнее. – Ну же! Пойдем купаться!

Адди сдается, и они, спотыкаясь, бегут к воде, а я рассматриваю стройный силуэт Адди, четко вырисовывающийся на фоне моря.

– Ну ты дурак, – бормочет Маркус, накрыв лицо шляпой. Он уже успел выпить, однако Люк, Хавьер и Грейс тоже, так что стараюсь не волноваться.

– А?

Поворачиваюсь к Маркусу, но он даже не сдвигает шляпу с лица.

– Уведут ее, будешь знать.

– Ты о чем?

Я смотрю в сторону моря: Адди сидит у Шерри на плечах, раскинув руки, чтобы не свалиться. Грейс поворачивается к Маркусу и прислушивается к разговору – наверное, набирает материал для своей книги. Позади Грейс увлеченно болтают Люк и Хавьер, и бутылка пива с тихим бульканьем падает на песок, задетая неосторожной рукой.

– «Повеселись без меня, Адди», – передразнивает Маркус. – «Мы наконец-то выбрались отдохнуть, ты иди, я останусь тухнуть на берегу с книжонкой».

На меня вдруг накатывает злость, что странно – сержусь я редко.

– Ты же сам хотел, чтобы я все испортил? Не ты ли твердил, что она мне не подходит?

Маркус наконец убирает с лица шляпу.

– Иногда так трудно быть тебе хорошим другом, – заявляет он. – Да я был образцом добродетели, а ты и не заметил! Ну и черт с ним.

Он направляется к воде, стягивая на ходу футболку. Нырнув, он пытается ухватить Шерри за ногу, та с радостным визгом его отпихивает. Золотые блики играют на волнах, и Адди задорно смеется, откинув мокрые волосы со лба.

– Мне кажется, или Маркус нес какую-то чушь? – спрашиваю я Грейс.

Она успокаивающе похлопывает меня по плечу. Тонкая ткань дизайнерского купальника очерчивает ее ребра. Я хмурюсь: она похудела, причем сильно. Грейс теперь работает моделью, и волосы у нее непривычно сдержанного каштанового оттенка – как выяснилось, классика лучше продается. Большую часть времени она проводит на вечеринках в Лондоне или Лос-Анджелесе, и постоянно постит фото отдыха на яхтах в компании миллиардеров. Про книгу она давным-давно не вспоминает. Надо мне больше интересоваться ее делами,  но вообще, Грейс из тех людей, о которых я обычно не беспокоюсь, все-таки в нашей компании она самая разумная.

– Маркус себя-то не понимает, не то что тебя и Адди, – утешает она. – Не обращай на него внимания. Все ты правильно делаешь.

Но до конца дня меня так и одолевает меланхолия. Слова Маркуса роятся в голове, как осы вокруг меда.

«Уведут ее, будешь знать».

– Дилан, продолжишь настаивать, ни пенни от нас не увидишь, – предупреждает отец.

Это самая страшная угроза, крайнее выражение отцовского неодобрения. Даже Люк получает содержание, а ведь у него несколько ночных клубов в Нью-Йорке.

Мы разговариваем в квартире дяди Терри. За панорамными окнами бушует серое море. Я умудрялся избегать поездки домой с того кошмарного визита в январе, но от празднования пятидесятого дня рождения Терри отвертеться не удалось – он не отставал от меня, пока я не пообещал приехать.

В конце концов, я согласился, узнав, что Адди поедет на девичник к подруге. Рано или поздно ей придется познакомиться с моей семьей, но юбилей Терри для этого явно не лучший момент. Здесь каждый гость не считает денег и уверен, что бедные люди просто недостаточно стараются. Зал украшен несуразным лебедем изо льда, играет струнный квартет, который Терри наверняка пригласил в надежде на секс со скрипачкой.

– Ты меня слышишь, Дилан? Возвращаться в университет – не вариант.

Если отец перестанет переводить деньги, о покупке квартиры можно забыть, а ведь я почти подписал договор. За магистратуру тоже придется платить самому, а значит… А я и не знаю, что это значит. Как ни горько признавать, я никогда не оставался жить без родительских денег. Отказаться от них – последний шаг на пути к свободе. С другой стороны, как раз они и дают мне свободу, без них меня ждут тяжелые времена.

– Значит, обойдусь без твоих денег, – отвечаю я, глядя на прибой. – Сам себя обеспечу.

* * *

На следующей неделе мы с Адди гуляем под майской моросью. Адди в серой бейсболке и спортивном костюме, разрумяненная после тренировки – она решила пробежаться от дома до парка. Я так люблю ее, что вдруг чувствую от этого отчаяние.

– Переезжай ко мне, – предлагаю я.

Адди медленно оборачивается – она ушла на пару шагов вперед, пока я пропускал мужчину с коляской.

– Переехать… – Она рассеянно смотрит по сторонам. – В смысле, в домик? К Маркусу?

– Нет-нет. – Я беру ее за руки. – В наш собственный дом.

Она приподнимает брови.

– Не в квартиру? Ты передумал ее покупать?

Про деньги Адди еще не знает: наш единственный разговор о финансах закончился крупной ссорой, и при всяком упоминании моих родителей Адди мрачнеет, так что этой темы я не касаюсь.

– Глупая была идея. Чего ради вкладываться в недвижимость, мне всего-то двадцать два! Давай что-нибудь снимем, будем жить вдвоем, ты и я. Рядом со школой, чтобы тебе не приходилось так далеко ездить. И рядом с университетом.

Адди расплывается в улыбке и крепко сжимает мою ладонь. Мне сразу становится лучше, словно отступила давно мучившая боль.

– Ты серьезно? – сияя, спрашивает она.

– Серьезно.

– И в магистратуру пойдешь?

– Да, буду днем учиться, а по вечерам работать. Наверное, в баре. Или репетитором.

– Правда? Ты собираешься работать? – улыбается она.

Ощущаю укол стыда.

– Ну конечно. Все, хватит бездельничать, конец вечным каникулам!

Она смеется.

– Уверен?

– Да.

Она крепко обнимает меня, и я кружу ее в объятиях.

– Так ты этого хотела? – шепчу я, прижавшись губами к ее макушке. – А почему не сказала?

– Нет, – отвечает она, уткнувшись лицом в мое пальто. – В смысле, я не представляла ничего конкретного, просто хотела, чтобы ты поступил, как лучше для тебя. Но я счастлива! Счастлива, что вхожу в твои планы.

«Ты и есть мой план», – думаю я.

– Пойдем в кафе? И сразу посмотрим объявления о сдаче? – предлагаю я вместо этого, притянув ее поближе к себе.

Она с улыбкой кивает.

– А Маркусу ты сказал?

Сияние счастья слегка меркнет.

– Скоро скажу. Он не… не совсем одобряет эту идею, так что… – путаюсь в словах, но Адди ждет продолжения. – Он привыкнет, – заключаю я. – Опять от нее ни слова. – Все хорошо?

– Да, только… Просто я сперва так обрадовалась…

– А теперь что?

– Ну, раз Маркус еще не знает… В общем, я не уверена, что ты действительно все решил.

– Что ты имеешь в виду?

– Не сердись. Просто, когда ты соглашаешься на что-то до того, как поговоришь об этом с Маркусом, ты в итоге меняешь свое решение.

– Правда? – Я замедляю шаг.

– Да. Все нормально. Просто я пока не буду планировать переезд. – Адди вымученно улыбается. – Извини. Я тебя расстроила?

– Ты же знаешь, Маркус желает мне только добра.

– Конечно, желает, – соглашается Адди, но тон у нее какой-то странный.

– Адди? – Я останавливаюсь и заглядываю ей в лицо. – Адди, ты злишься на Маркуса?

– Да нет же! Все нормально.

– Ты уже это говорила, и звучит не очень убедительно.

– Дилан, ну я же сказала! В кафе мы идем? Я настроилась на морковный торт.

– Адди…

Она закрывает лицо руками и испускает полустон, полурычание.

– Дилан, остановись, прошу тебя. Не хочу сейчас это обсуждать.

– Что – это? Ничего не понимаю! Маркуса? Он тебя обидел?

– Обидел? – Она отстраняется. – Ты правда не заметил?

– Что не заметил?

По спине пробегает холодок. Нечто похожее бывает, когда смотришь фильм ужасов и знаешь, что вот-вот выпрыгнет монстр.

– Я почему-то ему не нравлюсь. Раньше он просто меня игнорировал, даже не смотрел в мою сторону, но последнее время начал делать какие-то странные замечания, намекать, что я тебе не подхожу, плохо на тебя влияю…

Вспоминаю, как Маркус бродил по дому с пивом в руках и твердил, что Адди «сложная, своенравная».

– Он из кожи вон лез, чтобы ты переехал к нему…

– Но ведь он хотел мне помочь. Пустил к себе…

– Да, конечно, вот только… А, забудь! Зря я начала.

Адди ускоряет шаг.

– Давай без этого, а? – Я подбегаю к ней и беру за руку. – Если ты расстроена, лучше сразу все обсудить.

– Но ты же понимаешь, как все это сейчас выглядит? Будто я хочу встать между тобой и твоим лучшим другом. И именно в этом он меня и обвиняет, разве нет? Получается, сейчас я только подтверждаю его слова!

– Чушь какая-то! И ни в чем Маркус тебя не обвиняет. Я знаю его с детства. Он мне как брат. Он… ну это же Маркус!

Мы дошли до кафе и стоим у входа.

– Вот скажи честно: думаешь, я ему нравлюсь? В жизни не поверю. Готова поспорить, он хочет, чтобы ты меня бросил! – Ее лицо раскраснелось от гнева.

– Ну… – бормочу я, отвернувшись. – Да, у него были сомнения по поводу нас, но… временами вы же прекрасно ладите! Мне казалось, вы понемногу привыкаете друг к другу.

– Мне тоже иногда так кажется, а потом он опять начинает козлить! – фыркает Адди.

– С ним бывает нелегко, но…

– Но это же Маркус. Поверь, это я осознала. Вы идете в комплекте.

Еле сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться в ответ. Если бы мне не нравилась Деб, разве я стал бы циклиться на этом и все усложнять?

На мгновение выражение лица Адди меняется, словно она догадалась о моих мыслях.

– Я домой. Мне надо в душ.

– А как же морковный торт? – Я киваю на кафе.

– В другой раз.

И Адди убегает.

Смотрю вслед: она петляет среди прохожих, и серая бейсболка подпрыгивает в такт упругим шагам. Хочет ли она жить со мной? Или нет?

Я опускаюсь на диван, пушистые белые подушки щекочут шею. Хотя, конечно, они уже не такие белые, как пять месяцев назад…

– А потом она буквально сбежала. Как мы можем двигаться дальше, если она так себя ведет? – жалуюсь я, ковыряя ногтем этикетку пивной бутылки. – В последнее время каждый раз, когда я делаю к ней шаг, она отдаляется.

Из кухни раздается грохот. Маркус решил приготовить ужин, а это всегда означает необычайно сложный рецепт, поездка в десяток супермаркетов за такими ингредиентами, как лимонный базилик и тамариндовая паста, часы напряженной сосредоточенности на кухне и, в конечном счете, заказ готовой еды.

– Она считает, что я ее недолюбливаю? – спрашивает он.

– Ну да. Вроде того.

Я жду ответа, но раздается только еще более громкий грохот.

– Ты ей ничего такого не говорил? Вроде того, что сказал мне вечером накануне переезда?

– Я стараюсь ее избегать, – мрачно бросает Маркус.

– Не все же время, – напоминаю я. – Пока я заполнял заявление для магистратуры, вы вместе смотрели фильм, так?

– Вроде того. – Маркус открывает бутылку вина. – Нелегко быть последовательным.

– Если она тебе не нравится, почему вы миленько сидели на диване и смотрели фильм? – терпеливо спрашиваю я.

– Отличный вопрос, друг мой. Если она тебе нравится, почему ты так много времени проводишь, сидя на этом самом диване и жалуясь на нее?

– Неправда, – хмурюсь я.

– Правда. Ты постоянно себя изводишь, гадаешь, что она думает. Она играет с тобой.

– Это не так!

Маркус выходит из кухни, и вид у него крайне недовольный.

– Ты хочешь ее и потому слеп. Даже не замечаешь эти ее вибрации…

– Какие, к черту, вибрации?

– Темную, сексуальную энергию, которую она излучает. И не хочу тебя расстраивать, но она направлена не только на тебя.

– Понятия не имею, о чем ты.

Но сердце вдруг забилось болезненно и сильно, потому что на самом деле я догадываюсь, о чем говорит Маркус. В Адди есть неприкрытая честность, открытость, даже откровенность. И она так сексуальна!.. Внезапно вспоминаю ту ночь в баре, когда я сделал Адди сюрприз. Короткое платье плотно облегало ее тело, и она прекрасно это осознавала. Я перебираю в памяти все случаи, когда замечал, как мужчины смотрят на нее.

– Ты еще настрадаешься из-за нее, Дилан.

Маркусу редко удается вывести меня из себя, но сейчас я не могу сдержать раздражения.

– Да ты просто не хочешь, чтобы я съезжал! Хочешь, чтобы я сидел здесь с тобой!

Маркус слегка отшатывается, в его глазах мелькает обида.

– Я волнуюсь за тебя, вот и все, – говорит он сдержанно, однако так крепко сжимает бокал, что белеют костяшки.

В кармане пищит телефон, и я так тороплюсь его достать, что он выскальзывает из руки и падает на ковер.

Это Адди.

Поговорим завтра, хорошо? Извини, что устроила сцену. Мы не должны ссориться из-за Маркуса. Я бы очень хотела жить с тобой вместе ☺ Чмок.

Слава богу. Беспокойство рассеялось, и гнев утих словно по щелчку. Мы будем жить вместе с Адди, я найду работу, сам себя обеспечу и стану профессором Эбботом – ученым, поэтом, возлюбленным Адди Гилберт. Защитные инстинкты Маркуса со временем поутихнут, он станет доверять Адди, а она – понимать его. И все наладится.

Адди

Май сменяется июнем, а я все никак не привыкну к тому, как здорово жить вместе с Диланом.

Ладно, может все и не прям радужно. Поселившись вместе, мы стали довольно часто ругаться. Думаю, дело в разных привычках. Ну и в Маркусе. Вот главный источник ссор! Этим утром мы с Диланом полчаса кричали друг на друга: поводом была ненужная подставка под телевизор за двести фунтов, купленная Диланом, но настоящей причиной был Маркус. Вчера в гостях у Шерри мы играли в шарады, и Маркус заявил, что я подыгрываю другой команде, а Дилан, как обычно, ничего не заметил. Не могла же я сказать: «Маркус ко мне придирался!», так что вместо этого сказала: «Подставка нам не по карману». О деньгах вообще легко спорить, особенно с Диланом.

На парковке около школы я замечаю Этьена. Он приветливо машет рукой, и я машу в ответ, пытаясь вспомнить, накрасила ли второй глаз. Первый год работы, а уже не в себе.

– Ждете летних каникул? – с улыбкой спрашивает Этьен, когда я запираю машину и подхожу к нему. В последние несколько месяцев неловкость в нашем общении исчезла: мне уже не приходится обдумывать каждое слово, и сердце не так грохочет, когда он без предупреждения заходит в мой кабинет.

– Нет, – говорю я, морща нос. – Думаю остаться в школе и вести летние факультативы.

Он смеется.

– В этом семестре вы отлично поработали, Адди.

Улыбаюсь, довольная похвалой.

– Спасибо. Я очень благодарна вам с Мойрой за помощь и за терпение.

– Я неплохо разбираюсь в людях, – говорит Этьен, открывая дверь в учительскую. – И сразу знал, что из вас получится прекрасный учитель. И что вы нам подойдете.

Дверь тяжелая, а руки Этьена заняты папками, так что он подпирает ее всем телом, а мне приходится протискиваться мимо. Взгляд Этьена скользит по моему лицу, и в его глазах я замечаю желание – описать сложно, но ошибиться невозможно.

– Даже отцу Тайсона вы понравились, – продолжает директор, когда мы бок о бок направляемся к кофемашине.

В его голосе никакого напряжения, от странного взгляда не осталось и следа. Наливая кофе, я стараюсь не смотреть на Этьена. Это просто разговор коллег. Мысленно переписываю произошедшее: ничего необычного в его глазах не было, он всего лишь проявил вежливость и придержал мне дверь.

Но потом Этьен касается моей руки, когда мы оба тянемся к дверце холодильника. Мое сердце замирает. Он ловит мой взгляд, в его глазах снова появляется необъяснимый блеск, а на губах – загадочная усмешка.

– Извините. – Я отхожу, покраснев. – Берите первый, я подожду.

– Не волнуйтесь, Адди, – отвечает он, не отводя взгляд, и никакого желания я больше не вижу.

Нервно сглотнув, я забираю кофе и иду в свой кабинет. Плохо, что Этьен такой красивый. Плохо, что мы с Диланом поругались утром. Плохо, что я покраснела.

Смотрю на часы: еще пара минут, и класс заполнят дети. Получается, я добрых десять минут пялюсь на пустую доску.

Достаю телефон и захожу в чат с Диланом.

Я тебя люблю. Прости, что так распереживалась из-за дурацкой подставки. Чмок.

Он мгновенно отвечает:

И я тебя люблю. А подставка не дурацкая! Хотя заплатить за нее двести фунтов было дуростью. Верну ее в выходные.

Улыбаюсь.

И тут приходит второе сообщение:

Пойдем сегодня в паб с Маркусом? Хочу, чтобы вы двое наконец поладили. Пожалуйста! Целую.

Я целый час раздумываю, что надеть на встречу с Маркусом, и с каждым отброшенным на кровать нарядом все больше злюсь. Сегодня жарко, но ни одно из платьев, которые я носила во Франции, не подходит – слишком они все короткие. Из-за школы я привыкла к юбкам ниже колен, теперь любое мини кажется вызывающим.

В итоге останавливаюсь на джинсах, кедах и старой футболке, соскальзывающей с плеча. Получается беззаботный повседневный образ, однако выйдя за порог, я понимаю, что только прибавила себе волнений: вырез оказывается слишком глубоким и даже немного видно поношенный лифчик без лямок.

Паб расположен всего в нескольких кварталах от нашей квартиры. Темно-синие стены, вместо светильников с потолка свисают пивные бокалы с лампочками внутри. Я представляю, каким он покажется Маркусу: наверняка он заметит, с какой нарочитостью его владельцы старались быть оригинальными и отличаться от модных лондонских пабов.

Когда мы подходим, Маркус уже сидит за столиком у окна. Луч фонаря причудливо играет на его лице. Между прочим, он очень красивый. Обычно я этого не замечаю – должно быть, из-за его скотского поведения.

Мы обнимаемся. Маркус явно соблюдает дистанцию: так обычно обнимают коллег или дальних родственников. Дилан и Маркус тут же принимаются болтать, а я никак не могу вставить словечко, только открываю и закрываю рот, словно рыба.

– Ну что, Адди, – говорит Маркус, поднимая стакан с пивом. – Как дела в школе?

– А знаешь, неплохо. Я уже немного разобралась с учительскими штучками. Сложнее всего оказалось с дисциплиной. Трудно добиться уважения от подростков.

– Должно быть, особенно трудно, когда ты сама ненамного старше их, – кивает Маркус.

– Точно, да и половина одиннадцатиклассников выше меня на голову! – жалуюсь я, закатив глаза.

Дилан улыбается, явно радуясь нашей незамысловатой беседе.

– Как дела с красавчиком-директором?

Краска заливает щеки, и от этого я смущаюсь еще сильнее: со стороны наверняка кажется, будто я в чем-то виновата…

– Этьен? Да нормально. А кто тебе сказал, что он красавчик?

– Дилан как-то обмолвился. – Маркус бросает на друга насмешливый взгляд. – Разок или два.

Дилан, смутившись, вздергивает бровь.

Вообще-то, мы с Диланом никогда не обсуждали Этьена. Вообще не могу вспомнить, чтобы что-то ему рассказывала про нашего директора.

– Понятно, – киваю я, стараясь оставаться невозмутимой.

– Так значит, красавчик-директор тебя на эту работу и взял?

– Да, он и Мойра, его заместитель.

Маркус бросает на Дилана многозначительный взгляд.

– А в чем дело-то? – недоумеваю я, переводя взгляд с одного на другого.

– Маркус… – начинает Дилан.

– Есть у меня одна теория, – заявляет Маркус. – Если мужчина нанимает женщину, в глубине души он хочет с ней переспать.

– Что за бред! Ничего подобного…

– Значит, он не хочет с тобой спать?

Щеки снова горят.

– Нет, не хочет, – твердо отвечаю я, чувствуя взгляд Дилана и сомнение в нем. – Ничего такого между нами нет!

Дилан мог бы и вмешаться, сказать что-нибудь! Мог бы велеть Маркусу заткнуться, послать его и сказать не лезть не в свое дело! Маркус ухмыляется, и у меня кровь вскипает в жилах.

– Кстати, есть новости, – говорит Маркус в наступившей тишине. – Пришла в голову идея нового приложения.

У него вечно какие-то идеи, но все они стремительно угасают и испаряются, освобождая место новым планам.

– Решил, что над таким проектом можно работать где угодно, так почему бы не здесь? – продолжает он.

От злости и смущения я не сразу понимаю смысл его слов.

– Здесь – это в Чичестере?

– Ага. Сниму дом в пригороде. Две спальни, джакузи, все дела. – Маркус откидывается на стуле. – Разумеется, вы приглашены на новоселье.

– О, это здорово! – Дилан слишком часто моргает – он тоже ошеломлен. – Но ты же говорил, что в Чичестере скука?

– Веселье приходит со мной, – ухмыляется Маркус. – Чичестер и не подозревает, что его ждет. – Он поднимается со стула. – Возьму еще по пинте. Адди, снова теплый эль?

В глаза при этом он мне не смотрит. Впрочем, как всегда. Словно я не достойна ни его внимания, ни даже взгляда. Порой мне хочется напомнить, как он смотрел на меня поначалу: во Франции я ему точно нравилась. Почему-то тогда он не считал, что слишком хорош для меня!

– Да. Спасибо.

Когда Маркус уходит, я смотрю на Дилана и чувствую, как его мягкость бесит меня все больше. Вечно он ищет хорошее в Маркусе. Во мне тоже, и это приятно, поэтому несправедливо на него сердиться. Не хочу быть лицемеркой, но все равно злюсь.

– Ничего странного не замечаешь? – не выдерживаю я. – Сначала он поднял шум из-за твоего переезда, а теперь и сам будет жить здесь? И зачем он назвал Этьена красавчиком и почему таким тоном?

– А что не так? – удивляется Дилан. – Тебе неловко о нем говорить?

Он никогда не говорил со мной так резко. Да, иногда он кричит во время ссор, но до этого никогда не язвил. Из оцепенения меня вырывает вибрация телефона. Это Деб. Странно, обычно она не звонит просто так, предпочитая сообщения.

– Минутку, – бросаю я Дилану, встав с места.

По пути на улицу сталкиваюсь с Маркусом, и впервые за вечер он смотрит мне в глаза. От неожиданности я даже вздрагиваю. Сложно понять, о чем Маркус думает, но вид у него внезапно приветливый.

– Уже уходишь? Я тебя чем-то обидел?

Уголок его губ приподнимается в язвительной усмешке, и от приветливости не остается и следа.

– Алло! – говорю я в трубку, игнорируя Маркуса.

Он резко вдыхает и на секунду толкает меня плечом, причем слишком сильно для простой случайности. Впрочем, не знаю. Может, это я сама его толкнула.

– Адди?

Я выхожу в прохладные летние сумерки. Голос у Деб… странный.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

– Наверное. Не знаю.

– Ты плачешь?!

– Да, – осторожно отвечает Деб, всхлипнув. – У меня тут небольшой жизненный кризис.

– Чем тебе помочь? Что случилось?

– Ну… как сказать… Кажется, я беременна.

Деб дышит так глубоко, словно готовится к прыжку с трамплина или к очередной схватке. Она непривычно серьезна. Я ненавижу, когда моя сестра становится обеспокоенной, это все равно что видеть, как плачет папа.

– Это просто палочка, – убеждаю я. – Посмотри на нее.

– Судьбоносная палочка, – поправляет Деб, опустив глаза на зажатый в кулаке тест на беременность. – И смотреть на нее как раз самое сложное. Ведь тогда я все узнаю!

– Ну да, – слабым голосом соглашаюсь я. – Пожалуй, так. Я немного недооценила важность происходящего.

– И вообще, наверняка скоро начнутся месячные. С большо-о-й задержкой.

– Так и будет, так что посмотри на палочку…

– Или я беременна.

– Или беременна. – Я многозначительно поглядываю на тест. – И ты вот-вот сможешь про это узнать!

– Ты не очень-то меня поддерживаешь, – упрекает Деб.

– Посмотри на тест, прошу тебя. Это ожидание убивает меня, и я должна знать! Мы же с тобой практически единый организм: твоя матка – моя матка.

– Это ты сейчас круто сформулировала.

Наступает долгое молчание. Я сажусь на коврик в ванной родителей. Темно-синий, вечно покрытый брызгами зубной пасты и высохшей мыльной пеной. Внезапно накатывает тоска по дому: здесь все так просто и понятно.

– Если твоя матка – моя матка, заберешь этого ребенка в свою?

– Фу, ну что ты болтаешь!

– Ой, – шепчет Деб, которая все-таки глянула на тест.

Вырываю его у сестры из рук. Одна полоска. Не беременна.

– Слава богу! – Я прижимаю тест к груди, а потом вспоминаю, что Деб на него пописала, и швыряю на пол.

Деб тихонько плачет, закусив губу.

– Эй, ты чего? – Я толкаю ее в плечо. – Все в порядке, ты не беременна. Все хорошо.

– Да, – всхлипывает сестра, вытирая щеки. – Да, все хорошо. Отлично. Только… Не знаю даже, просто я на минутку представила…

– Представила, что ты беременна?

– Ага.

Я замолкаю, слегка растерявшись.

– У меня никогда не будет ребенка, да? – спрашивает Деб.

– А ты разве хочешь? Я думала, нет.

– Я и сама думала, что не хочу. Но сейчас уже и не знаю. Парень мне точно не нужен. Муж тем более. Но вот ребенок… Наверное, однажды я буду к этому готова.

– Тебе и не нужен муж, чтобы родить ребенка! – Я тыкаю пальцем в тест на полу. – Вон, погляди! Доказательство. Почти получилось, и все сама!

Деб смеется сквозь слезы.

– Вот только я всегда старалась, чтобы такого не случилось. Вот мысль про ребенка и кажется такой странной. Неужели я себя совсем не знаю?

Она выглядит искренне озадаченной.

– Так бывает. Иногда мы понимаем, что хотели чего-то, только упустив шанс.

– Да уж, жестокий мир. – Деб трет мокрые щеки. – Ладно, жизненный кризис миновал. Никакого ребенка. Хочешь выпить?

Я смотрю на часы на телефоне и понимаю, что пора возвращаться в паб. Маркус, конечно, рад моему уходу, так что я тем более должна вернуться. И все-таки мне хочется остаться дома, где вещи пахнут уютом и любимым маминым порошком. Хочу остаться с Деб, которая всегда меня замечает и мне рада.

– Вино и приятная беседа? – предлагаю я.

– Прекрасное решение. Помоги подняться, кризис слегка подкосил мне ноги, – шутит сестра, протягивая мне руку.

Дилан

Мы с Адди обожаем лето: длинные солнечные дни, клубничный лимонад, бархатные кусочки персика. Мы потихоньку привыкаем к совместной жизни, учимся спокойно решать проблемы, запоминаем, кто из какой чашки пьет кофе по утрам, и полузабытый липкий ужас остается где-то в прошлом.

Пока в школе каникулы, на выходных мы едем в Лондон на спектакль. Поначалу Адди сопротивлялась: мои вкусы ей кажутся «недоступными пониманию», но я соблазнил ее именами известных актеров и вкусным мороженым в антракте.

Увы, в первые же минуты понимаю, что спектакль я выбрал неудачный: на сайте театра утверждалось, что эта современная интерпретация «Парижской резни» Марло «столь же искрометна и сенсационна, как эпизод популярного ситкома», однако никакие купальники кислотных расцветок не способны сделать пьесу понятной обычному зрителю. Скрипя зубами, наблюдаю, как королева Наваррская добрых пять минут стонет в предсмертных муках. Какого черта я потащил Адди в Лондон ради такого провального представления?..