Текст книги "Тени над озером"

– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметила Сисси. Дочь, естественно, рассказала ей о краже, но так и не призналась в том, какой опасности подвергалась она сама. О Зейне тоже умолчала.

Чувствуя впервые в жизни финансовую поддержку, Сисси буквально ожила. Как всю жизнь и мечтала, она отправилась на Гавайи и вскоре познакомилась с вдовцом из Цинциннати, полным, низеньким мужчиной, владельцем книжного магазина. Он заговорил о переезде в Кливленд, и Келли поняла, что ее мать впервые за долгие годы холодного одиночества обрела надежную защиту.

Келли дописала свою книгу. На этот раз она вкладывала в нее всю душу; все короткие сказки отличались по эмоциональному настрою. Книга была распродана быстро, отзывы оказались великолепными, один из критиков даже назвал Келли «чародейкой, новым классиком детских произведений».

Теперь можно было пребывать в счастье и восторге. Дар Джимми пришелся как нельзя более к месту, как он того и желал. Сисси расцвела; невооруженным глазом было видно, что она стоит на пороге новой жизни. Келли совершила то, что и собиралась: написала книгу, которую полюбили дети и которой восхищались взрослые.

Но даже спустя год после отъезда из Арканзаса она по-прежнему не могла избавиться от мыслей о Зейне. Ни в коем случае нельзя было так оскорбительно отзываться о его работе! Теперь она прочитала все его романы. Зейн оказался отличным, великолепным писателем.

Сисси критиковала новые литературные пристрастия Келли – до тех пор, пока дочь не уговорила ее прочесть «Ее демона-любовника». После этого Сисси произнесла: «Да, этот человек умеет писать, но его вещи не в моем вкусе. Каждому свое» – и с тех пор его книги не критиковала.

Больше всего Келли мучили мысли о том, что она так легкомысленно поверила Мэвис. Она по-прежнему не могла взять в толк, почему эта женщина так жестоко исказила истину. Неужели она настолько боялась Зейна, что всеми силами стремилась отвратить от него Келли?

Так или иначе, она преуспела в своих стараниях. Больше того – отвратила и самого Зейна от Келли. Девушка с горечью признавалась себе, что влюблена в Зейна. Его лицо, тепло тела, звук голоса преследовали ее, и когда она читала его книги, то явственно чувствовала присутствие Зейна, как будто в романах таились заклинания, способные вернуть его.

Мэвис Прюэр отравила не только ее тело, горько думала Келли, – она отравила ее душу. Хуже всего было то, что из-за нее прервались отношения, которые могли расцвести в чудесное, удивительное чувство.

Нет, хватит мечтать, велела себе Келли, надеяться не на что. Он никогда не смог бы любить ее. В его глазах Келли слишком глупа и самонадеянна. Он же сам сказал, что будет рад избавиться от нее, и, очевидно, не кривил душой. С тех пор как они расстались, Келли ни разу не встречалась с ним, не пыталась ему писать – удерживал стыд.

Келли заполняла дни работой. Писала большую и сложную книгу, в которой фантазии и реальность смешивались более смело, чем когда-либо позволяла себе Келли.

Однажды, сырым апрельским вечером, приятель Сисси из Цинциннати повел ее на постановку «Пети и волка», а Келли осталась дома одна. Она сидела за столом в своем крохотном кабинете и обдумывала следующую главу.

Звонку в дверь она не придала ни малейшего значения, ибо к ним частенько вечерами заглядывали соседи.

На Келли были голубые джинсы и бледно-желтый свитер. Волосы она заплела в косу, но та уже успела растрепаться, поскольку Келли привыкла теребить ее, сидя за пишущей машинкой. Длинные пряди выбились и повисли вдоль щек, но Келли не стала причесываться.

Отбросив карандаш, который вертела в пальцах, Келли направилась к двери. Она уже научилась обходиться с гостями без церемоний. Сейчас скажет пришедшему, что Сисси нет дома, а затем вежливо, но твердо сообщит, что ей пора за работу.

Келли с решительным видом открыла дверь, и приготовленные заранее слова застыли у нее на губах.

Девушка мгновенно замерла, как будто неведомый волшебник обратил ее в камень.

На пороге стоял Зейн, за ним было видно сумеречное весеннее небо. Зейн был одет в темные слаксы и толстый медно-красный свитер, в котором его плечи казались еще более мощными. Он стоял в своей обычной позе – засунув руки в карманы, – но лицо было торжественным.

Как же хорошо Келли помнила это лицо! Высокие, резко очерченные скулы, сильную челюсть, упрямый подбородок, глубоко посаженные глаза. Правда, волосы успели отрасти и немного потемнели – тогда они выцвели под солнцем.

Зейн смотрел прямо ей в глаза и покачивал головой, словно его что-то тревожило.

– Зейн? – наконец выговорила Келли.

– Меня преследовали, – сдавленным голосом произнес он.

Ее сердце подскочило к горлу.

– Что?

– Меня преследовали, – повторил он, играя желваками. – Вы преследовали меня. Как прекрасный призрак, от которого я так и не смог избавиться.

Келли не была уверена, что правильно расслышала, так гулко стучала кровь в ее ушах.

– Я… – Она запнулась. Наверняка ей послышалось. Машинально она проговорила: – Не хотите зайти?

– Нет, – ответил он, мотнув головой. – Я хочу, чтобы вы вышли. Похоже, вечер обещает стать первым по-настоящему весенним. Пойдемте встретим его вместе.

Она кивнула, не в силах отвести от него взгляд. Его глаза были такими же серыми и блестящими, какими она их помнила, в них отражались сложные переживания. Зейн подал ей руку, и Келли молча взяла ее. Рука оказалась теплой, твердой и надежной, из нее как будто лилась жизненная сила.

Зейн вывел ее на веранду. Дом Сисси стоял на большом участке, заросшем высокими деревьями; возле крыльца рос огромный куст сирени, покрытый лиловыми бутонами.

Остановившись, Зейн взглянул на Келли и вновь покачал головой; горькая улыбка скривила его губы.

– Я слышал, вы написали отличную книгу, Келли. Она заслужила похвалу критиков. Вы добились того, чего хотели, и я горжусь вами.

– Спасибо. – Голос Келли дрогнул. Она была так счастлива видеть его, что щемило сердце. – Я не добилась бы этого без вас, – добавила она.

Только бы Зейн не исчез так же внезапно, как появился! Она хотела сказать ему слишком многое, но от неожиданности растеряла все слова.

– Мне казалось, что я никогда не смогу простить вас за то, как вы высказывались о моих книгах, но вы оказались правы. Вы сказали то, что надо было сказать.

– Я наговорил немало того, что вы вряд ли простите, – ответил он и сжал руки на ее запястьях.

– Мы оба наговорили много лишнего, – едва слышно произнесла она.

Он кивнул и мрачно усмехнулся.

– Но неужели теперь ничего уже не поправить?

– Надеюсь, что можно, – произнесла Келли и прикусила губу. Она прекрасно знала, что давным-давно все ему простила. – Конечно же, можно!

Зейн придвинулся ближе, и Келли очутилась в его объятиях.

– Я намного старше вас, – печально произнес Зейн куда-то ей в волосы. – И похож на Джима. Вьетнам прибавил мне добрый десяток лет, а случай с родителями – еще больше. Мне по душе тихая, уединенная жизнь. Я много рыбачу, много размышляю о вампирах, привидениях и призраках. Денег у меня достаточно, но я живу скромно, потому что не могу вообразить, на что их потратить. У меня есть все, чего только можно пожелать. Все на свете. Кроме вас.

Он засмеялся.

– Да, кроме вас. Я испробовал все, чтобы выбросить вас из головы. Но сначала не переставал сокрушаться, что вы поверили наветам Мэвис. Постоянно мучился вопросами, зачем ей это было нужно, почему вы поддались на ее уловку, но не находил ответа.

– Я и сама этого не понимаю, – проговорила Келли. На ее глазах заблестели слезы. Она непроизвольно обхватила его за плечи, потому что все еще боялась, что он исчезнет.

Зейн осторожно вытер слезы с ее щек.

– Не плачьте, – хрипло сказал он. – Теперь я знаю все. Помните, я рассказывал о своем отце – о том, как в него стреляли, как он был ранен… Ну так вот, Мэвис была женщиной из той пары, что стреляла в него. Она не забыла мое имя – так звали моего отца, человека, из-за которого она попала в тюрьму. Это случилось почти двадцать лет назад, но она боялась, что я ее вспомню. И я вспомнил бы, если бы пригляделся к ней повнимательней.

– Значит, она была в той машине, которую остановил ваш отец? – еле слышно выдохнула Келли. – Так как же она осмелилась вернуться?

Зейн помолчал, качая головой.

– Это может показаться странным, но кому, как не нам с вами, знать, что реальность может оказаться сложнее любой фантазии. Люди, подобные Мэвис, навещают одни и те же места. Она объездила Техас, Арканзас, Миссури, Теннесси – пряталась там, жила здесь, затем возвращалась обратно. За годы она переменила множество имен. Вначале никто ее не узнавал, но в конце концов шериф Барнстейбл выяснил, кто она такая. У этой женщины было более десятка фальшивых имен.

Он глубоко вздохнул, как будто эти слова причиняли ему боль.

– Я узнал об этом только месяц назад – от Барнстейбла. Именно потому она не желала видеть меня рядом с собой – или с вами. В ее первый приезд наша дружба с Джимом не могла ее встревожить: как раз в то лето я уезжал. Но совсем иначе сложилось на следующий год. Если бы я узнал ее, разоблачение произошло бы за считанные минуты. Вот почему она методично забивала вам голову ложью.

От мягкого тона Зейна и нежности его прикосновений Келли чувствовала себя уютно и спокойно.

– Но я все равно не имела права ей верить – ни при каких обстоятельствах, – произнесла она, покачав головой. – Это непростительно с моей стороны.

– Келли, Келли, – ласково перебил Зейн, приподняв ее голову за подбородок. – Разве вы не понимаете? Эта женщина была колдуньей, настоящей чародейкой. Она очаровала Джимми, чтобы выведать у него все, что ей было нужно. Джима не стало, и она поняла, что придется иметь дело с вами. Но к этому времени она уже достаточно знала о вас, знала ваши слабые места. Это была ее профессия – выведывать слабости других людей. И ей не нужно было, чтобы я вмешался и нарушил ее планы. Поэтому она сообразила, на каких ваших чувствах можно сыграть, на какие кнопки нажать, чтобы разлучить нас.

– Но как она могла так быстро придумать и свой план, и эту ложь? – беспомощно спросила Келли, все еще ничего не понимая.

– Говорю вам, Келли, это ее профессия – двигаться быстро, как змея, наносить удар по самому уязвимому месту, изображать, выдумывать. Да, мне жаль, что вы поверили ей. Но когда я обнаружил, кем она была на самом деле, я понял, как искусно она вас запутала. И еще до меня дошло, что больше всего меня раздражает совсем не то, что вы ей поверили.

Келли вопросительно взглянула на него и сжала пальцами его плечи.

Его лицо стало торжественным.

– Наконец я понял, что в действительности меня злило то, что я совсем не хотел влюбляться, но влюбился. В вас. Я попытался избавиться от этого чувства, и эти попытки продолжались целый год, но ни к чему не привели.

– Да, не привели, – повторила Келли. У нее перехватило дыхание. Холодный ветер налетел на веранду, и она задрожала.

– Когда-то я объяснял вам, что каждый человек чего-нибудь боится. Я боялся привязанности. Мне не хотелось видеть кого-то рядом с собой. Особенно после Вьетнама, после того ужасного года… Казалось, какая-то часть моей души умерла. Но вы оживили ее. Я не мог позволить Мэвис вновь убить мою душу. Я люблю вас, Келли.

Ее слишком переполняло волнение; мысли путались в голове.

– Почему вы дрожите? – спросил Зейн, крепче обнимая ее за плечи. – Замерзли?

– Я боюсь, что вы исчезнете, как призрак, – призналась Келли. – Мне кажется, что вас здесь нет, а все это мне только снится.

– Перед вами не призрак, – произнес Зейн, наклоняясь к ней. – Я – человек из плоти и крови. – И он поцеловал ее, а Келли обвила его руками, убеждая себя в реальности происходящего. Он целовал ее до тех пор, пока весь остальной мир не исчез куда-то; остались только Зейн, счастье и сладость желания.

Наконец он отстранился и улыбнулся ей.

– Ты смогла бы научиться жить тихой, затворнической, уединенной жизнью в Арканзасе?

– Уже научилась, – с улыбкой ответила Келли. – Я полюбила озеро с первого взгляда. И сейчас скучаю по нему.

– И ты смогла бы жить там с человеком, голова которого полна фантазиями о волках-оборотнях и всяких чудовищах?

Келли радостно обняла его за шею.

– А ты можешь жить с женщиной, голова которой переполнена божьими коровками и эльфами?

– Мы будем бродить по дому, погруженные каждый в свой мир, бормоча себе под нос и натыкаясь друг на друга.

– Это звучит чудесно! – воскликнула Келли, радостно улыбаясь. – Не могу дождаться, когда начну бормотать и бродить. Мне хочется бродить и бормотать всю оставшуюся жизнь.

– Кстати, – усмехнулся Зейн, – я нашел хозяев для всех этих чертовых кошек. Это было труднее, чем написать роман в тысячу страниц. Но я это сделал.

– Конечно, – кивнула Келли. – Ты – человек слова. А Полли-Энн?

Его улыбка погасла.

– А тут понадобится объяснение…

Несмотря на всю радость, страх сковал грудь Келли.

– С ней что-то случилось? О, прошу тебя, скажи, что с ней?

Зейн покачал головой и чмокнул ее в кончик носа.

– Она попала ко мне, только и всего. Мои псы не простили мне этого и, вероятно, никогда не простят. Она скачет вокруг, как балерина, и все время пытается лизнуть их. Собакам это совсем не нравится.

– Значит, Полли-Энн живет у тебя? – Келли радостно рассмеялась.

– Я не смог отдать ее. Она напоминала мне о Джимми, но еще больше – о тебе. Но это напоминание было слишком сильным – постоянным. И становилось сильнее день ото дня. Я начал задумываться, что же мне делать с этой глупой псиной. Она мне явно не подходит, ей необходим другой хозяин. И я знаю, кто именно, – мне тоже нужен этот человек. Ты. Каждый раз, когда я видел ее, я чувствовал, как ты мне нужна.

– Полли-Энн всегда умела любить, – с легкой улыбкой произнесла Келли и поцеловала Зейна в подбородок.

Выражение его лица смягчилось.

– Да, у нее любвеобильное сердце. – Он провел рукой по ее волосам. – О, Келли, я так часто мечтал о тебе!

– И я тоже, – призналась она, уткнувшись лицом ему в шею. – И это были совсем не детские мечты.

– Тогда пусть они станут реальностью, – произнес Зейн и нежно поцеловал ее в щеку. – В конце концов, это наша работа, верно?

– Да, работа, которую нам предстоит совершить вместе, – ответила Келли и погрузилась в очарованный мир его объятий.