Текст книги "Ночные игры"

Глава 18

Десять дней. Десять мучительных, бесконечных дней. В далеком прошлом Гриффин провел больше полутора недель в самом пекле ада и выжил. Сейчас было испытание другого рода – его жизнь не висела на волоске, зато на грани жизни и смерти находилась женщина, которая была ему дорога. Если бы не поддержка друзей. – Сандерса, Иветты, Барбары Джин, Линдси и Джадда, – он бы сошел с ума. Они были с ним, отвлекали его от тяжелых мыслей, а когда проходила какая-либо любопытная информация через агентство Пауэлла или ФБР, буквально заставляли его верить: Ник обязательно будет найдена.

Вопреки советам друзей Грифф решил назначить награду в миллион долларов тому, кто укажет местонахождение Ник. Они не стали спорить с ним. Сандерс выделил персонал, чтобы принимать все звонки, которые сразу же начали поступать. Логика подсказывала, что предлагать миллион долларов было сумасшествием – звонить могли любые мошенники, – но время шло, заставляя идти на отчаянные меры.

Агентство Пауэлла не упускало ни одной зацепки, какими бы странными они ни казались. Поиски Ник велись по всему югу.

Позвонил Дуг Троттер, впервые за несколько дней. ФБР в своих поисках продвинулось не намного дальше, чем агентство, и Грифф почувствовал неудовлетворенность и озабоченность в голосе Троттера.

Прилетел приглашенный Гриффом брат Ник, Грифф пригласил и мать Ник, но отчим Ник заявил, что доктор запретил ей волноваться и отправляться в путешествия. Гриффу не понравился тон полковника, и он инстинктивно почувствовал, что они с ним вряд ли найдут общий язык. В голосе же брата Ник уловил нотки глубокой любви к сестре и понял, что они с ним непременно подружатся.

Захватив свою легкую куртку, Грифф направился к выходу. У парадной двери его перехватил Сандерс и предложил немного прогуляться.

– Мне надо побыть одному, – сказал Грифф. – Именно сегодня.

– Ты уверен, что поступаешь благоразумно?

– В день исчезновения Ник похититель дал мне первую подсказку и сказал, что вторая будет через десять дней. – Грифф встретился взглядом с Сандерсом. – Сейчас почти три часа дня, а он еще не звонил.

– И ты хочешь прогуляться один и позвонить ему сам?

– Нет, хочу отвлечься, чтобы не разбить кулак о стену, пока жду.

Сандерс понимающе кивнул.

– Если ты не вернешься к приезду брата Ник, мне позвонить тебе?

– Да, пожалуйста.

Стоял ясный осенний день. Солнце пригревало, но прохладный бриз не давал температуре подняться слишком высоко. День благодарения, благословенное время, которое проводят с друзьями и семьей, был не за горами.

Ники.

Грифф вспомнил, как бурно в первое время она реагировала, когда он ее так называл. Она считала, что он хотел позлить ее.

Но и потом, когда они занимались любовью, он называл ее Ники.

– Моя прекрасная Ники. Моя прекрасная, сексуальная Ники.

Она смеялась, кивала, садилась на него верхом и шептала ему прямо в губы:

– Значит, ты считаешь меня сексуальной?

«О Господи, пожалуйста, если ты существуешь, если тебе есть хоть какое-то дело до нас, простых смертных, сделай для меня одну-единственную вещь. Защити ее!»

Грифф шел по гравийной дорожке, которая вела в лес, огибала озеро и возвращалась обратно к дому. Здесь он наслаждался одиночеством и красотой природы.

«Черт побери, Ник, ну почему ты не осталась в постели тем утром? Если бы ты не отправилась на эту утреннюю пробежку. Если бы я проснулся и пошел с тобой. Если бы только.

Где бы ты ни была, будь сильной, дорогая. Будь сильной. Не позволяй ему сломить тебя. Ты должна знать, что я делаю все, чтобы найти тебя».

Грифф был уже у озера, когда зазвонил телефон. Его сердце на секунду замерло. Грифф достал телефон из кармана. Номер был незнакомым.

– Гриффин Пауэлл.

– А ты думал, я уже не позвоню?

Гриффу хотелось спросить: «Как Ник? Она в порядке? Пожалуйста, не причиняй ей вреда. Я дам тебе все, что захочешь, если позволишь ей уйти». Но он молчал.

Сукин сын засмеялся:

– Если хорошо попросишь, я дам трубку Николь.

– Что?

– Что слышал.

Он что, шутит? Или действительно намеревается позволить ему поговорить с Ник? Если этот ублюдок хочет слышать мольбу, он услышит ее. Черт побери, он унизится до этого.

– Будь так любезен, дай мне поговорить с Ник… с Николь.

– Конечно. Видишь, как все просто? Все, о чем я прошу, – это делать то, о чем я прошу.

– Могу я поговорить с ней?

– Передаю ей трубку. Она собирается дать тебе следующую подсказку. Хорошую подсказку, так что слушай внимательно.

– Грифф! – Голос Ник был слабым. В нем были страх и решимость.

– Ник, Ники, дорогая. Где?..

– Испанский мох, – сказала она. – Старинный дом и…

– Ты, сучка! – закричал Охотник.

Грифф услышал звук сильного удара, затем другого и понял, что Ник ослушалась приказа и дала не ту подсказку, которую придумал он. Последнее, что услышал Грифф, был хрип Ник, как будто ей не хватало воздуха.

– Ник! – позвал Грифф. Но в ответ услышал только телефонные гудки.

Грифф сжал кулаки, сошел с дорожки и сделал несколько шагов. Затем размахнулся и со всей силы ударил по стволу старого дерева. Боль пронзила его руку. Но эта боль показалась ему ничтожной по сравнению с той болью, которую он чувствовал внутри и которая разрывала его на части.

* * *

Ник слизнула кровь с губ и сплюнула. Осторожно, чтобы не попасть в своего тюремщика. Ее первым желанием было плюнуть ему в лицо, но она переборола себя. Она знала, что он накажет ее – лишит еды, воды и запрет на ночь в клетке. Следы от двух сильных пощечин горели на ее лице, но она вынесет это, лишь бы подсказка, которую она дала Гриффу, сработала. То, что она передала, не было чем-то особенным, но это должно сузить круг поиска. Если бы она знала, где находится, хотя бы штат, она сказала бы об этом Гриффу. Слова «испанский мох», конечно, не приведут его прямо к ней, но если ее станут искать и агентство Пауэлла, и ФБР – а она знала, что так оно и будет, – эти слова дадут им ниточку, которая поведет в нужном направлении.

Похититель потащил ее через какую-то поляну и бросил под большое дерево, с которого свисала веревка, видимо, оставшаяся от детских игр.

У Ник перехватило дыхание.

– Не двигайся. – Он закинул веревку на плечо. Она стояла там, где он оставил ее, тихая и неподвижная, не зная, что произойдет в следующий момент.

Он достал из кармана нож, потянулся, насколько позволял его рост, и отрезал веревку. Завязав на ней узел, он схватил Ник за плечо, повернул ее и прижал к стволу дерева.

– Если будешь стоять спокойно, я не убью тебя.

Убьет ее? Но ведь сегодня только десятый день! Неужели он нарушит свой план?

Как будто читая ее мысли, он произнес:

– Я не буду убивать тебя окончательно, только чуть-чуть. Ну, отстрелю пару пальцев…

Ник закрыла глаза и ждала. И молилась, стараясь сдерживать слезы и не выглядеть как побитая собака, ждущая удара. Если она будет сопротивляться, он убьет ее. А если ранит и в рану попадет инфекция? Она не сможет быстро убегать от него на охоте, если он отстрелит ей пальцы. Он хлестнул веревкой по ее спине, оставив след на грязной, оборванной рубашке, а затем стал наносить удар за ударом. Ник сжала зубы и постаралась не кричать. Но на десятом ударе веревка прорвала рубашку и полоснула по обнаженной коже. После двадцатого удара Ник застонала от невыносимой боли.

Грифф позвонил Дугу Троттеру и сказал о том, что сообщила ему Ник, затем связался с Сандерсом и попросил его передать информацию всем специалистам агентства. Нужно было сузить территорию поиска до мест, где могли находиться старинные строения и рос испанский мох.

Грифф постарался стереть из памяти звук удара и крик Ник, но он звучал в его голове снова и снова.

Когда Грифф через заднюю дверь вошел в дом, его встретила Иветта. Очевидно, она видела, как он подходил.

– Приехал брат Николь, – сказала она. Грифф кивнул.

– Ты поговоришь с ним сейчас или…

– Да, конечно. – Иветта положила руку на его плечо, он вздрогнул от ее прикосновения.

Она вопросительно посмотрела на него, потом изучающим взглядом прошлась от головы до кончиков пальцев. Остановилась на его правой руке.

– Ты поранился.

– Ничего. Ерунда.

Проигнорировав уверения Гриффа о том, что все в порядке, Иветта взяла его за руку.

– Тебе надо промыть и продезинфицировать рану, – сказала она. – И удалить занозы.

Она погладила Гриффа по щеке.

Слова были не нужны. Грифф знал, как Иветта беспокоится за него. Но не думал, что кому-то из них снова придется вот так стоять и беспомощно смотреть на страдания другого. Он прошел вместе с Иветтой в ванную и позволил ей промыть и обработать рану.

Пятнадцать минут спустя Грифф вошел в гостиную, где Джадд и Линдси пытались составить компанию брату Ник. Молодой человек поднялся навстречу Гриффу. Линдси и Джадд тут же покинули гостиную, оставив их вдвоем.

Грифф сочувственно пожал Чарлзу Дэвиду руку.

– Я разговаривал с твоей сестрой. Она жива.

Слезы появились в глазах молодого человека.

– Но как? Когда? Я не понимаю.

– Сядь. – Грифф подвел его к дивану. – Похититель Ник дал мне возможность услышать ее голос. Она должна была сообщить вторую подсказку, которую он обещал дать мне на десятый день.

– И она дала тебе эту подсказку? – взволнованно спросил Чарлз Дэвид.

– Да, но только не ту, которую хотел он. Она произнесла «испанский мох» и «старинный дом». – Грифф приказал себе сохранять спокойствие и закончил: – Я услышал ее крик, а потом связь прервалась.

Грифф и Чарлз Дэвид обменялись взглядами, которые были красноречивее любых слов. Оба знали, что Ник заплатила высокую цену за свое сообщение.

– Я сообщил о полученной информации Дугу Троттеру, а также моему ассистенту Сандерсу, который передаст ее агентам.

– Я ценю все, что ты делаешь, чтобы найти Николь, – сказал Чарлз Дэвид. – Я знаю, что раньше вы были врагами. Но в нашем последнем разговоре Ник сказала, что с тех пор как вы стали работать вместе, она изменила свое отношение к тебе.

– Она такая, моя Ник, – усмехнулся Грифф.

Чарлз Дэвид испытующе взглянул на Гриффа:

– Ты заботишься о моей сестре, а она о тебе. Она для тебя больше, чем просто знакомая, и больше, чем тот, кто работает с тобой над одним делом?

– Да.

– Я так и знал.

Когда Грифф встал, Чарлз Дэвид тоже поднялся.

– Я покажу тебе твою комнату. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. И если что-то понадобится, просто дай знать.

В дверях появился Сандерс. Грифф представил мужчин друг другу, затем извинился и прошел в свой кабинет. Он налил себе выпить, быстро осушил стакан с выдержанным скотчем и вновь наполнил его.

Прошлой ночью он накачал ее наркотиками, и поскольку вчера она была послушной и охота ему понравилась, притащил ее в дом и позволил спать в подвале, но не дал ни есть, ни пить.

– Я еще не простил тебя за непослушание, – сказал он.

После дня, проведенного без еды, Ник чувствовала постоянную слабость. К счастью, вода у нее была – она каждый день добегала до ручья, что сочился тонкой струйкой между деревьями.

Ник изо всех сил старалась справиться с дрожью в ногах, прежде чем начнется охота. Если она не будет проворной в жестокой погоне, он накажет ее, лишит еды или запрет на ночь в клетке.

Сегодняшний день был четырнадцатым.

В этот день, впервые с момента, когда похититель начал охоту, Ник почувствовала – что-то изменилось. Нет, он не убьет ее. Еще не время. Но что-то он приготовил. Сюрприз?

Когда он освободил ее ноги, она несколько раз переступила на месте, разминая их. Он схватил ее запястья, снял с них наручники и бросил на землю поверх оков с лодыжек.

Она посмотрела на него, удивленная тем, что он сделал.

– Сегодня мы немного изменим правила, – сказал он. – Ты полностью свободна, а в конце охоты я смогу найти тебя и арестовать.

– Я не понимаю.

– Я отпускаю тебя, Николь.

Она все еще не понимала. Он улыбнулся:

– Ты можешь бежать куда захочешь, найти еду, воду и приют. Я поймаю тебя, но если не сумею найти, позволю остаться на ночь в лесу. Одну. Не в клетке.

Без наручников. Так мы будем охотиться каждый день, до финального дня, когда я убью тебя.

– На двадцать первый день, – сказала она.

– Я даю тебе только десять минут, так что тебе лучше поторопиться. – Он взглянул на наручные часы и крикнул:

– Давай! Бега!

И она побежала.

Когда Ник убедилась, что удалилась достаточно далеко в лес и он не увидит ее, она сделала круг и осторожно вернулась к тому месту, где он выпустил ее. Поняв, что он зашел глубоко в лес, она пересекла открытое поле и побежала по направлению к северу, прочь от лесной зоны, где проходила охота на нее.

Ник понимала, что на самом деле она вовсе не свободна и реального шанса на спасение у нее нет. Это было просто новое направление в игре этого подонка, и она не могла позволить ввести себя в заблуждение напрасной надеждой, как он планировал.

Самое главное было не поддаться панике. Каждое утро Ник напоминала себе об этом. Бег вслепую не только не приносил ей никакой пользы, но еще и истощал запас ее сил. Хранить свои эмоции под контролем – вот залог спасения ее жизни.

Она нуждалась в еде и воде и, если возможно, защите от ночной температуры, которая падала ниже пяти градусов. Ей необходимо подумать, спланировать свой маршрут. Если он до сих пор не догадался о ее задумке, то рано или поздно это произойдет, и когда он найдет ее, то жестоко отомстит.

Часом позже Ник, измученная бегом и жаждой, решила передохнуть. Она присела около огромного дерева где-то в непролазном лесу и почесала о ствол свою зудящую спину. Нельзя оставаться здесь слишком долго. Она должна двигаться дальше. С трудом дотянувшись до того места на спине, которое постоянно саднило, Ник почувствовала что-то мокрое. Она взглянула на пальцы. Кровь. Черт, рана кровоточит. Очевидно, она слишком энергично потерлась о дерево.

Снова и снова Ник пробиралась сквозь заросли, через ручей, болото и опять через лес. Только однажды вдалеке она разглядела неясные очертания дороги. Она переползла через полусгнивший колючий проволочный забор, выбралась на тропинку, которая когда-то, очевидно, была дорогой, но теперь поросла сорняками. Она пошла по этой тропинке в направлении, противоположном дому Охотника, лелея надежду, что та приведет ее к спасительному шоссе.

Грифф знал, что друзья волнуются за него, потому что он слишком мало спал, больше пил, чем ел, предпочитал одиночество, а в последнее время стал надолго запираться в кабинете. Он ценил их заботу, но никто из них не мог по-настоящему помочь ему. С каждым днем шансов на спасение Ник оставалось все меньше и меньше. Хотя надежда не покидала его, он понимал, что следует быть реалистом.

Слишком во многих местах, где рос испанский мох, находились старинные дома, и отыскать их до наступления двадцать первого дня было слишком трудной задачей для ФБР и агентства Пауэлла.

Грифф снова сел в кресло, взболтал в стакане виски и выпил уже третью порцию. Он взглянул на камин, огонь в котором добавлял света и тепла в кабинете. Согреется ли Ник этой ночью? Достаточно ли у нее света? Или она одна в холодной темноте и думает, почему он до сих пор не нашел ее?

«Если мы не сделаем шаг вперед в ближайшее время, мы потеряем тебя, Ник. Но я знаю только одну женщину, которая способна найти путь к спасению, – это ты сама».

Так он сидел в кресле, смотрел на огонь, пока не услышал легкий стук в дверь.

Он не ответил, и Иветта сама окликнула его.

«Пожалуйста, уйди и оставь меня одного».

Когда он снова не ответил, Иветта подождала пару секунд и ушла. Грифф слышал стук ее каблучков и то, как она спустилась вниз, в холл. Иветта никогда не нарушала его пространства, но и не могла оставить его в таком состоянии. Она вернется позже. Через час или два. И после нескольких попыток настоит на том, чтобы он немного поел и поспал. Это уже превращалось в ритуал.

Глава 19

Падж стоял у парадной двери и смотрел на вспышки молний в кромешной темноте. Гроза ему нравилась еще с детства. И ему, и Пинки.

«Ах, дорогой кузен, как я скучаю по тебе. Намного больше, чем я мог себе представить. Если бы только можно было позвонить тебе и рассказать, как мы веселимся с нашей милой Николь».

Когда начался дождь – тяжелые капли с всплеском ударялись о землю, – Падж открыл дверь и вышел на веранду. Холодный ноябрьский ветер ударил ему в лицо, словно маленькими колкими булавками. Николь была где-то там, в лесу, одна посреди грозы, промокшая и жалкая. Она может и заболеть. Переохлаждения ей вряд ли удастся избежать. Завтра будет девятнадцатый день, жить ей останется два дня, и менять свои планы Падж не собирался. Одна только мысль об этой последней охоте, о том, как он будет выслеживать ее, а потом убьет постепенно, выстрел за выстрелом, возбуждала его невообразимо.

Николь была слишком коварной жертвой, он знал, что так оно и будет. Она начинала игру послушной его диким желаниям, а потом становилась непокорной и агрессивной. Она слушалась его, боролась с ним и даже иногда умудрялась перехитрить его. Она подарила ему много дней удовольствия. И он будет скучать по ней, когда игра закончится. Но ее скальп он сохранит в секретной комнате в подвале среди других трофеев. И когда захочет оживить эти пьянящие дни, он просто достанет ее шикарные волосы и позволит своему воображению заново пережить двадцать один день, когда специальный агент Николь Бакстер была его жертвой.

* * *

Когда стража ввела его в тюремную камеру, он упал на колени. Слабый, изнуренный, голодный и мучимый жаждой. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему давали поесть. Вчера? На прошлой неделе? Его рассудок начал играть с ним злые шутки, так что он не мог доверять ему. Он даже не знал, как долго его держат здесь. Шесть месяцев? Десять? Год? Ему казалось, что прошла уже целая вечность.

У него была другая жизнь, хорошая жизнь. Но она ушла и сменилась существованием, не жизнью и не смертью, а каким-то неопределенным, жестоким страданием, взявшим его в плен.

Он услышал, как в замке повернулся ключ. Шаги охранников вскоре затихли, и теперь он слышал лишь стук собственного сердца. Он сел, подперев спиной каменную стену. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел маленькое прямоугольное окно над своей головой, в котором мерцали звезды. Но даже если бы ему удалось дотянуться до окна, то все равно он не смог бы сбежать. Окно было чуть больше его головы и забрано решеткой. Когда пошел дождь, он был благодарен за свежий ветер, который задувал в эту вонючую дыру, в которой он просто задыхался. Запах человеческого пота, мочи и экскрементов смешивался с запахом мертвых гниющих грызунов.

В его желудке заурчало от жуткого голода.

– Изнурение голодом – просто часть дрессировки, – сказал Йорк. – Так ты запомнишь, что награда следует лишь за послушанием.

Большую часть жизни он был спортсменом. С детства играл в футбол и бейсбол и стал лидером в школьной команде. Он всегда был любимцем публики и счастливчиком.

Внутри у него все восставало против судьбы, забросившей его сюда, к сумасшедшему, который использовал людей ради собственного развлечения.

Вдруг Грифф услышал ее голос:

– Грифф, помоги мне, пожалуйста, помоги мне.

– Ник? Ник, дорогая, это ты?

– Ты должен найти меня, пока не стало слишком поздно.

– Где ты? Скажи мне, где ты! – Он рванул сквозь темноту и вцепился пальцами в железную решетку. – Я слышу, но не вижу тебя.

– Уже девятнадцатый день, – сказала она. Ее голос начал слабеть. – Если ты в ближайшие сутки не найдешь меня, будет слишком поздно.

– Нет… нет… нет, – застонал он.

Грифф проснулся в холодном поту. Он тяжело дышал, ощущая боль в груди. Он сел в кровати, выпрямив спину, и дал себе пару минут, чтобы освободиться от прошлого.

До того как была похищена Ник, ему редко снилось, его заключение, лотом прежние ночные кошмары вернулись, но только сейчас Ник стала их частью. Его прошлое и ее настоящее соединились в его подсознании, напоминая о сходстве между Йорком и Охотником, между его похищением и пропажей Ник.

Грифф встал c кровати, прошелся по комнате, открыл застекленные двери и вышел на балкон. Холодный ноябрьский воздух охладил его обнаженное тело.

На дальнем берегу озера, на востоке, едва-едва забрезжил рассвет. Начинался новый день. Девятнадцатый.

Ник так и не удалось найти какую-нибудь пещеру, которую можно было бы использовать в качестве убежища, поэтому она делала то, что могло бы хоть в какой-то степени защитить ее от ночного холода. Каждый раз она выбирала разное место для ночевки, строила постель из веток, листьев и травы. Но прошлой ночью была гроза, и она промокла насквозь. Утро она встретила в мокрой одежде, с мокрыми, слипшимися волосами и с трудом заставила себя двигаться дальше.

Это был девятнадцатый день. Ceгодня она должна была сделать очень многое. А именно – спастись.

* * *

Грифф и прежде испытывал это чувство. Он мучился собственными эмоциями и не мог себя контролировать. Хотя Линдси и Джадд видели, что он был на грани срыва, но только Сандерс и Иветта понимали, что послужило причиной этого.

Сандерс никуда не отпускал его одного; он молча шагал с ним рядом по тропинкам парка морозным, утром. Его старый друг понимал, что только движение Гриффу поможет сохранить рассудок. Грифф преодолел бесконечное количество миль по своим владениям, каждый день увеличивая время прогулки. Он ходил по своему кабинету, по спальне и по всему дому.

Грифф попытался убедить Линдси и Джадда забрать Эмили и уехать домой, но они не послушались. Брат Ник также оставался здесь. Как и другие, он ждал развязки.

Ближе к концу прогулки Грифф почувствовал холод. Он взглянул на Сандерса:

– Почему ты не возвращаешься домой?

– Я буду сопровождать тебя до конца прогулки.

– Ты можешь сделать для меня не больше, чем я могу сделать для Ник.

– У нас в распоряжении еще тридцать шесть часов, – напомнил Сандерс.

– Не важно, что произойдет, я все равно найду и убью его, – сказал Грифф.

– Да, я знаю.

– Он заслуживает той же участи, что и Йорк.

– Ты возвращаешься на Амару. В своих ночных кошмарах. В своих мыслях. Ты должен покинуть это место не только ради меня и Иветты, но и ради себя.

– Я хочу стереть эти воспоминания. – Грифф сжал зубы. – Но если бы вырвать их с корнем было так же легко, как удалить зуб. Иветта сказала, что Йорк не умрет, пока оживает в моей памяти.

– Иветта – очень мудрая женщина.

– Она ведь несчастна, не так ли? – неожиданно спросил Грифф. – Она красивая и мудрая, но тоже не смогла убежать от прошлого.

– Она довольна своей жизнью, как я своей, а ты – своей.

– Иветта заслужила счастье. Я хотел бы, чтобы она нашла его.

– Когда-нибудь так и будет.

– Если он убьет Ник…

– Жизнь продолжится, и ты будешь жить день за днем.

– Ты рассказал Барбаре Джин о Элоре? – спросил Грифф.

– Еще нет, но обязательно расскажу. Когда придет время.

– Расскажешь ей о Йорке и времени, проведенном на Амаре?

– Когда-нибудь я расскажу ей все. Она узнает достаточно, чтобы понять, что я за человек.

– У нее нежная душа, – сказал Грифф. – Как она отреагирует, когда узнает, что мы делали?

– Есть секреты, которыми не надо делиться.

– Послушай меня. Не тяни и расскажи Барбаре Джин о своих чувствах. – Грифф помедлил и взглянул на Сандерса. – Завоюй свое счастье и наслаждайся им, пока есть возможность.

Ник упорно шла по старой заросшей дороге. В данный момент ее похититель должен был находиться на севере, готовясь к последнему дню. Вскоре он поймет, куда она движется, это лишь дело времени. Он насторожится и отправится искать ее. Ник тщательно разработала свой план и набралась терпения. У нее был шанс, хотя и очень небольшой, выиграть главный приз – свою жизнь. Имея преимущество на старте и отправив его в ложном направлении, она могла оставаться на шаг впереди него, хотя шла пешком, а он ехал на мотоцикле.

Интересно, если он поймает ее, то убьет сразу или через два дня?

Конечно, сразу. Это было единственным средством заставить ее остановиться. Если ей не удастся спастись сегодня, она может считать себя покойником. Если она первая не убьет его.

Ник использовала все органы чувств, чтобы идти в нужном направлении, помня, что она должна быть бдительна каждую секунду. Обращать внимание на любой звук, на любой знак. Несмотря на свою слабость, она должна оставаться сильной.

Ник не знала, как долго ей еще придется идти, чтобы заметить хоть какие-то признаки внешнего мира. Она двигалась плавно, осторожно, стараясь не наступить голыми ногами на что-нибудь острое.

Прежде чем идти к дороге, она петляла среди деревьев, ломая по пути маленькие прутики, загибая вниз ветки и оставляя глубокие следы. Затем она вернулась и вышла прямиком на дорогу. Ложные следы могли подарить ей несколько лишних минут, впрочем, все зависело оттого, купится ли на них преследователь.

Ник шла быстро, но старалась запомнить дорогу, на случай если ей представится шанс возвращаться обратно. День за днем она впитывала окружающий пейзаж своим подсознанием. По движению солнца она определяла не только время суток, но и направление движения. Ник не упускала ничего. Она даже вспомнила, что в зимние месяцы солнце встает не на востоке, а на юго-востоке.

Падас наслаждался завтраком, приготовленным Аллегрой. Копченая ветчина, густая подливка, яйца «в мешочек» и нежный бисквит. Он пил уже третью чашку кофе, просматривал утреннюю газету, которую принесла Аллегра, и мечтал о сегодняшней охоте. Ник доказала, что она достойный противник, превосходный вид животного.

Пережила ли она грозу под проливным дождем и поминутно сверкающими молниями? Конечно, да. Укрыться ей было негде, если она не умудрилась найти где-нибудь полое бревно. Скорее всего она сидела под деревом.

– Я сейчас собираюсь покататься на мотоцикле, – сказал он Аллегре. – Когда ты закончишь с едой и уборкой, позови Фантану и отправляйтесь домой. Несколько дней вы мне не будете нужны. Я позвоню и дам вам знать, когда прийти в следующий раз.

Аллегра взглянула на винтовку, стоящую в углу у задней двери:

– Похоже, вы собираетесь подстрелить белку или кролика?

– Не мели чепухи, старая дура. Я беру ее для самообороны и упражнений.

Падж не торопился. За пределы его земли Николь все равно никуда не денется. Только опытный лесник смог бы найти дорогу к цивилизации, а Падж знал, что Николь прожила всю свою жизнь в городе. И все ее тренировки в ФБР не могли подготовить ее к выживанию в диком лесу.

Часом позже, в камуфляжном костюме, с винтовкой за плечом, он оседлал свой мощный мотоцикл и выехал. Он был готов к очередной возбуждающей охоте.

Когда солнце, проделав половину пути от восточного горизонта, встало прямо над головой, Ник остановилась у ручья. Она села на берегу и промыла свои кровоточащие раны. Спину сильно саднило, и она решила, что ее укусило ядовитое насекомое.

В дни ее заключения несколько вещей помогали Ник не сойти с ума и сосредоточиться на спасении. Первая и основная – она не могла позволить, чтобы этот больной сукин сын убил ее и пополнил ее скальпом свою коллекцию. Конечно, она волновалась за своих близких. Мама, пожалуй, еще как-то сумеет пережить потерю дочери, растворившись в своем новом муже, а вот Чарлз Дэвид… Он так раним и эмоционален. Он совсем расклеится, если ее убьют.

А Грифф?

Ник знала, что он чувствует, знала, какими кошмарными были для него прошедшие девятнадцать дней.

Она обхватила плечи руками.

У нее не было очередных месячных.

«Что, если я беременна?»

Скорее всего это не так. Но если это правда, то может ли крошечная, микроскопическая клеточка, которая, увеличиваясь и развиваясь, превращается в ребенка, выжить внутри ее израненного, избитого и истощенного тела?

«Но сейчас не время думать об этом.

Подними свой зад. Не теряй времени, переживая за Гриффа, мать и брата. Или за несуществующего ребенка».

Несколько часов спустя, когда солнце постепенно начало клониться к западу, Ник услышала рев мотоцикла. Зная, что бесконечно прятаться она не сможет, что он настигнет ее через считанные минуты, Ник на этот раз изменила тактику. Вместо того чтобы ждать его, она нападет первой.

Ник дождалась, когда стихнет рев мотоцикла, хозяин которого, очевидно, оценивал ситуацию. Возможно, он потратит некоторое время на исследование ее фальшивых следов, в противном случае он поймает ее очень быстро. Она медленно подползла к краю лесной полосы, засунула руку в карман своих грязных, изодранных спортивных брюк и извлекла оттуда короткий толстый сучок, который выбрала своим оружием. Неровным обломком скалы она обтесала его так, что он стал острым.

Ее единственная надежда – атаковать своего преследователя неожиданно.

У нее был один-единственный шанс – сделать одно точное движение и преподнести ему сюрприз. Шум мотора на холостом ходу играл ей на руку, заглушая ее шаги, когда она подбиралась к нему сзади. Используя свое тело как таран, Ник бросилась на него и стащила с мотоцикла. Своим весом она попыталась придавить его к земле, целясь в яремную вену. Но в этот момент он дернулся, и ее самодельный нож скользнул по его шее. Он вскрикнул от боли и сбросил ее с себя. Когда они покатились по земле, Ник попыталась зажать сучок между их сцепившимися телами.

С красным лицом, искаженным от ярости, он замахнулся своим тяжелым мясистым кулаком. В это время Ник повернула свой клинок так, чтобы его острие было направлено в сторону противника. И в тот момент, когда его кулак коснулся ее лица, она резко дернула свой самодельный нож вверх, и тот вошел ему в кишки.

Ее преследователь захрипел.

Диким, ничего не понимающим взглядом он уставился на нее. Ник втыкала сучок все глубже. Вцепившись в сучок, он стал вытаскивать его из живота. Из раны хлынула кровь. С неимоверным усилием Ник поднялась и едва удержалась на ставших вдруг ватными ногах.

Пока он невидящими глазами смотрел, как кровь хлещет из его живота, Ник схватилась за ремень винтовки, висевшей у него на плече. Он, цепляясь за жизнь, окровавленными руками дернул винтовку к себе, и Ник вдруг поняла, что эту борьбу она проиграет. Тогда она отпустила ремень и побежала. Оглянувшись через плечо, она увидела, что противник без движения лежит около своего мотоцикла. Ник надеялась, что этот сукин сын мертв. Облегченно вздохнув, она посмотрела вперед, на дорогу, которая вела к свободе.

Но не успела она поблагодарить за это Бога, как в тишине раздался выстрел. Пуля угодила в спину, и Ник упала на колени.