Текст книги "История России XIX–XX вв.: учебник для вузов"

Комитет 6 декабря 1828 г.

Николай I не признавал публичной политики, и для обсуждения важнейших государственных проблем при нем создавались секретные комитеты. Первый такой комитет был создан 6 декабря 1826 г. под председательством В.П. Кочубея. Перед Комитетом была поставлена достаточно скромная задача: разобраться с бумагами, которые остались в кабинете Александра I после его смерти и сделать выводы, что может быть исполнено, а что нет. В состав комитета были включены такие высокопоставленные деятели как М.М. Сперанский, генерал П.А. Толстой, генерал И.В. Васильчиков, А.Н. Голицин, начальник главного штаба И.М. Дибич, из чего следовало, что Комитет не должен ограничиваться только разгребанием прежних бумаг. Предполагалось, что в бумагах Александра I, Комитет почерпнет полезные мысли и проекты необходимых преобразований в России. Задачи секретного комитета были очень неопределенными и не были нацелены на решение конкретных государственных задач. В состав Комитета вошли государственные деятели с различными политическими взглядами: от либерально настроенных Кочубея и Сперанского до крайне реакционных Голицина и Толстого. При таком положении любое согласование позиций приводило к возобладанию консервативных позиций.

Деятельность Комитета 6 декабря 1826 г. продолжалась около 6 лет и завершилась в 1832 г. За этот длительный период было выявлено много интересных проектов социального переустройства России. Несколько проектов было подготовлено самими членами комитета. Сперанский составил записку, в которой устанавливал различия между старым крепостным правом, когда крестьяне были прикреплены к земле и новым крепостным правом, явившимся результатом злоупотребления помещиками своей власти на протяжении XVIII в. и повлекшими за собой личную зависимость крестьян. Сперанский предполагал уничтожить личную власть помещиков, вернувшись к чисто поземельной зависимости. По сути дела вопрос сводился к запрещению продажи крепостных без земли и перевода их в дворовые. По своему положению крепостные должны были приблизится к государственным крестьянам. Следовательно, вопрос не стоял о полной отмене крепостного права, а рассматривалась лишь возможность его ослабления. Такой подход к крестьянскому вопросу по глубине постановки проблем на много уступал планам, которые строились в правительственных кругах в первые годы XIX в.

По предложению Кочубея вопрос о крепостном крестьянстве стал рассматриваться в составе общего законодательства и прав сословий. Проект нового закона обсуждался очень долго. В него было внесено множество мелких поправок и дополнений, в результате чего он стал еще более умеренным. В марте – апреле 1830 г. проект закона о состояниях обсуждался на заседании Государственного совета и большинством голосов был одобрен, однако обнародование закона затягивалось, а после начала восстания в Польше к нему вообще перестали возвращаться. По существу слабая попытка смягчения крепостного права осталась нереализованной и в таком виде не возникала на протяжении всего правления Николая I. Безрезультатная работа секретного комитета 6 декабря 1826 г. фактически означала полный отказ Николая от глубоких преобразований, которые вынашивались общественностью и правительственными кругами в первой четверти XIX в.

Укрепление личной власти императора

При Николае I окончательно прекратились рассуждения высокопоставленных лиц империи о конституционном образе правления. Более того, эта тема оказалась фактически под запретом, как для ближайшего окружения императора, так и для общества в целом. Полное недоверие Николая к благотворному влиянию общественных сил на развитие государственности привело к тому, что единственно возможным способом управления стала военно-бюрократическая централизация государства. Попытки первой четверти XIX в. придать власти некоторую публичность и независимость от личного влияния монарха были решительно пресечены. Особенно наглядно это проявилось в отношении министерств, которые в годы правления Александра I рассматривались как подобие политических органов, полностью отвечавших за свои направления исполнительной власти. Комитет министров не играл никакой роли, а сами министерства превратились в исполнительные канцелярии в проведении решений, которые различными путями исходили от императора.

Параллельно сложившейся структуре органов управления стала развиваться Собственная его императорского величества Канцелярия, которая была личным органом царя, не подверженная влиянию каких-либо общественных сил и стоявшая над всеми государственными организациями.

При Александре I Канцелярия скорее напоминала личный секретариат императора, в который стекались прошения, письма, обращения и жалобы различных лиц. Развитие Канцелярии было связано с возрастанием элементов публичности при Александре I. Об этом свидетельствует большой объем материалов, которые поступали на имя императора и нуждались в обработке. Создана она была в 1812 г. в чрезвычайных условиях войны, как временный орган. Никакого указа по этому поводу не издавалось и, следовательно, официального статуса Канцелярия не имела. Управлял Канцелярией А.А. Аракчеев, регулировавший поток документов, направляемых Александру. В обстановке, когда велось много рассуждений о значимости законодательства и конституционных преобразований, Канцелярия не играла особой роли среди других структур управления государством.

С приходом на престол Николая I усиление режима личной власти выразилось в развитии Собственной его императорского величества Канцелярии. В 1826 г. прежняя Канцелярия стала именоваться I отделением. В этом же году было образовано II отделение, в обязанности которого входила систематизация действовавшего законодательства. В середине 1826 г. было создано III отделение, наделенное чрезвычайными полномочиями и ставшее фактически высшей полицией. Всего в рамках Канцелярии за время правления Николая I было создано шесть отделений, что отражало общий политический курс, направленный на сосредоточение лично в руках императора всех нитей управления страной при второстепенности других высших государственных органов.

Третье отделение

Тайная полиция появилась в России еще в эпоху Петра I, но в XVIII в. она не имела большого значения и временами вовсе упразднялась. Полицейские функции государства заметно усилились при Александре I, когда было учреждено министерство полиции, просуществовавшее недолго и вошедшее в 1819 г. в состав министерства внутренних дел.

Недоверие к обществу и многочисленное злоупотребление властью со стороны чиновников породили намерения Николая I взять контроль над администрацией под личное наблюдение. Вскоре после прихода к власти, 3 июля 1826 г., он создает III отделение Собственной его императорского величества канцелярии, полицейско-бюрократический орган, считая, что с помощью жесткого административного влияния можно воздействовать на всю общественную жизнь страны. Николай I совершенно искренние полагал, что с помощью административно-полицейских мер можно не только искоренить крамолу, но и защитить обиженных. В обязанности III отделения входили самые разнообразные дела: сбор информации по всем случаям государственных преступлений; наблюдение за различными религиозными сектами, выявлением фальшивомонетчиков; наблюдение за подозрительными людьми и высылка их из крупных городов; управление местами заключения, определение порядка пребывания иностранцев. Оно являлось высшей цензурой, занималось случаями жесткого обращения помещиков с крепостными крестьянами и в целом осуществляло надзор за злоупотребления администрации. Глава III отделения генерал А.Х. Бенкендорф, инструктируя своих чиновников, требовал от них, чтобы они узнавали «о бедных и серых должностных людях, служащих верой и правдой и нуждающихся в пособии». Всем ведомствам империи предписывалось удовлетворять все требования чиновников III отделения.

В составе III отделения числилось всего 16 чиновников и тайная агентура. Небольшая численность чиновников компенсировалась тем, что глава III отделения являлся одновременно шефом жандармского корпуса, образованного в 1827 г. Первоначально корпус жандармов имел численность около 4 тыс. человек и свои отделения практически во всех губерниях России. Фактически жандармы были исполнительным органом III отделения. Жандармские офицеры обязаны были присутствовать при всех сколько-нибудь значимых событиях, происходивших в губерниях: на праздниках, рекрутских наборах, при ревизиях в суде и т. д. В отдельных случаях они даже проводили следствия. Часто деятельность жандармов приходила в противоречие с судебной и прокурорской практикой, но даже в этих случаях власти вставали на сторону высшей полиции.

III отделение было создано в условиях спокойной политической обстановки, поэтому многие из дел, которыми оно занималось, носили надуманный характер или были сильно преувеличены. Все это сопровождалось мелкими, необоснованными придирками к людям, которые, как правило, не имели никакого отношения к оппозиционному движению. Относительно спокойная обстановка в стране, не высокий профессиональный уровень жандармов, не видевших сложных противоречий в обществе, приводили к упрощенному пониманию сыскной работы, поощрению сомнительных доносов и откликам на мнимые слухи. Подобный подход к служебным обязанностям вызывал в обществе раздражение. С другой стороны, III отделение совершенно ничего не могло сделать против произвола чиновничества. Образованные слои общества были возмущены вмешательством III отделения в издательскую деятельность и театральные постановки. Хорошо известна, например, история мелочного контроля над литературным творчеством А.С. Пушкина. III отделение пыталось использовать в своей деятельности даже послов за рубежом, чем вызывало презрение со стороны дипломатов. Тем не менее, была создана заграничная агентура, следившая за русской эмиграцией.

Своей первоначальной цели – прекращения злоупотреблений, взяточничества, казнокрадства, а также предотвращения развития демократических идей в обществе – III отделение не достигло. Более того, полицейское вмешательство в духовную жизнь российской интеллигенции вызвало недоверие к власти в целом.

Образование

При Николае I вопросы народного просвещения были впервые поставлены в ранг государственной политики. Однако главным предметом заботы была не культура и просвещение народа, а воспитание «верных и скромных» слуг государства. На императора огромное впечатление произвели показания декабристов во время следствия, в которых отчетливо прослеживалось влияние на их взгляды передовых общественных идей, получивших распространение в Европе. Придерживаясь крайне консервативных взглядов на общественное развитие, Николай I был сторонником распространения образования в стране, полагая, что оно способствует устойчивости существующего государственного строя. Главное заключалось в том, чтобы направить образование в нужное для самодержавия направление, наполнить его практическим содержанием, но в тоже время не допустить, чтобы сознание людей возвысилось до того уровня, когда оно приходит в противоречие с существующей действительностью. Для этого, по мнению Николая I, народное просвещение должно быть строго дозировано для каждого сословия. В 1827 г. такой подход получил официальное оформление в виде рескрипта министру народного просвещения А.С. Шишкову, в котором предписывалось запретить крепостным людям обучаться в университетах и гимназиях, ограничив их образование начальными школами.

Принцип сословного образования получил свое дальнейшее воплощение в уставе военных училищ и гимназий, утвержденным 8 декабря 1828 г., в котором начальная школа была совершенно оторвана от средней и высшей. В основу классификации учебных заведений впервые было положено разделение населения по сословиям: дети низших сословий могли обучаться в одноклассных приходских училищах в сельской местности или двухклассных в городах. Для состоятельного городского населения открывались трехклассные уездные училища. Переход из приходских и уездных училищ в средние учебные заведения – гимназии – был затруднен даже для выходцев из свободных сословий. Семиклассные гимназии предназначались исключительно для детей дворян и чиновников. Отдельно существовали учебные заведения для детей духовенства и военнослужащих. Содержание образования было четко регламентировано. В приходских школах изучались чтение, письмо, закон божий и четыре правила арифметики. В 1831 г. было вообще запрещено открытие частных школ в Петербурге и Москве, некоторые помещики, имевшие в своих деревнях школы, не желая стеснять себя взаимоотношениями с властями, просто их закрывали. После польского восстания были закрыты приходские школы, находившиеся в руках католического духовенства, оппозиционного царизму.

Окончательное оформление охранительной политики в области образования произошло при министре народного просвещения С.С. Уварове (1833–1849). В начале 20-х гг. Уваров был попечителем Петербургского учебного округа и вел последовательную борьбу с мракобесием в образовании, отстаивая прогрессивную петербургскую профессуру. Он активно выступал против реакционного курса Министерства духовных дел и народного просвещения, за что и был смещен во своего поста. С 1818 г. до своей смерти в 1855 г. он был президентом академии наук. На этом посту Уваров сделал много полезного: при нем была проведена реформа академии, осуществлены многие важные научные экспедиции, открыта знаменитая Пулковская обсерватория и др. К началу 30-х гг. Уваров был признанным авторитетом в науке, но его политические взгляды серьезно изменились. Он больше не отстаивал идеи свободы, конституции и безграничных возможностей просвещения. К этому времени Уваров стал придерживаться точки зрения, что народ нужно вооружить только теми знаниями, в которых заинтересовано государство, строго предупреждая проникновение в учебные заведения вредных политических учений.

Вступая в должность министра, С.С. Уваров, произнес свою знаменитую формулу образования: «…общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности»[16]16
  Жирков Г.В. История цензуры в России XIX–XX вв. М., 2001.


[Закрыть]. В этой формуле самым неопределенным было понятие «народности», которое первоначально воспринималось как синоним крепостному праву. Идеологическая формула Уварова имела некоторую политическую привлекательность и в то время могла претендовать на роль общенациональной идеи.

Как человек глубоко просвещенный и признавший огромное значение науки, Уваров испытывал противоречие между стремлением построить образование на европейском уровне и политическими ограничениями, продиктованными николаевским режимом. В результате, создав хорошую систему гимназического образования, министерство год от года сокращало предметы, имевшие большое общественное значение. Например, были исключены статистика (она содержала общую информацию о России), логика, сокращена математика. Вместе с тем увеличилось количество гимназий, хотя по масштабам страны общая их численность была невелика: в 30-х гг. было 64 гимназии с числом учащихся 18 тыс. человек. Консервативным было и управление образованием. Все учебные заведения были объединены в округа, которые уже не были связаны с университетами. Во главе округов назначались генералы, уделявшие главное внимание внешнему порядку.

В первой четверти XIX в. наблюдалось заметное оживление университетской жизни. Университеты были центрами учебных округов, в них охотно работали российские и зарубежные ученые. Во многом это предопределялось уставом 1804 г., по которому университеты имели полную автономию: совет профессоров утверждал планы преподавания и экзамены, присваивал степени кандидата, магистра и доктора, избирал ректора, деканов и инспектора. В студенты принимались все желающие, успешно окончившие курс гимназии, либо сдавшие установленные экзамены. Студентов университеты брали под свое покровительство: в гражданских делах университетский суд рассматривал любые тяжбы студентов с другими лицами, в уголовных делах проводил следствие и посылал своего представителя в суд. При нарушении студентами университетских порядков администрация самостоятельно решала любые вопросы. Непосредственно студенческими делами занимался инспектор, избиравшийся из числа профессоров. В результате университетская жизнь протекала спокойно, без заметных происшествий.

Первые притеснения университетов начались еще в конце царствования Александра I, а с приходом к власти Николая I университетская жизнь значительно усложнилась. Вне стен университета студенты попадали под надзор полиции. Университетское начальство обязывалось наблюдать за личной жизнью студентов, их духовными интересами и внешним видом. Однако наиболее консервативные изменения в положении университетов произошли с участием С.С. Уварова. Развивая формулу «православие, самодержавие, народность», он разработал программу укрепления самодержавной власти, возлагая новые задачи на университеты. Предлагалось следующее: установить строгий государственный контроль над университетами; сформировать «новое поколение русских профессоров», отвечающее потребностям самодержавия; ограничить доступы в университеты выходцев из низших сословий; максимально привлечь дворянскую молодежь из частных пансионов в университеты и тем самым взять под контроль ее воспитание.

В 1835 г. был издан новый университетский устав. Университеты лишились прежней автономии, подчинялись попечителю учебного округа наряду со средними и начальными школами, лишались судебных прав. Инспекторы студентов не избирались, а назначались из посторонних лиц, как правило, – военных. Для студентов устанавливалась форма и регламентировалось их поведение. Ректор и деканы оставались выборными, но их зависимость от министра и попечителя округа была очень сильной, и неугодные профессора фактически не могли занять эти должности. Большие изменения произошли в содержании университетского образования. На всех факультетах был жестко регламентирован перечень учебных дисциплин. Обязательными для всех факультетов стали богословие, Церковная история и действующее право. С другой стороны, преподавание философии и статистики (современного состояния России) ограничивалось лишь философским факультетом. Образование приобрело строгую функциональность: готовились юристы, чиновники, преподаватели гимназий и врачи. Подобная функциональность имела свои положительные стороны, способствуя ориентации выпускников университетов в реальных жизненных условиях. С другой стороны, при ограниченном числе российских университетов, жесткая функциональность образования серьезно сковывала развитие научных знаний, не востребованных феодально-крепостнической системой. Была заметно повышена плата за обучение, что привело к сокращению числа студентов.

Унификация российского образования была проявлением весьма своеобразной заботы о его развитии, поэтому происходили и положительные изменения. По настоянию Уварова в 1834 г. был открыт Киевский университет (хотя и взамен закрытых Варшавского и Виленского университетов). Были открыты высшие учебные заведения прикладных направлений: технологический, строительный и педагогические институты – в Петербурге, межевой институт – в Москве, училище правоведения и др. Расширялось военное образование. Открывались новые церковные учебные заведения. Во всех высших учебных заведениях открывались новые факультеты, кафедры и отделения.

Значительные последствия имела намеченная С.С. Уваровым программа подготовки отечественных профессоров. Широко практиковались командировки молодых ученых за границу для стажировки в европейских университетах. Забота о будущем поколении российских профессоров принесла заметные результаты. Достаточно вспомнить имена Т.Н. Грановского, Ф.И. Буслаева, Д.Л. Крюкова, М.С. Куторги, К.А. Неволина и других выдающихся профессоров, вошедших в науку в этот период. Жесткая запрограммированность образования принесла свои ближайшие результаты. Качество университетского и гимназического образования существенно повысилось, но многочисленные ограничения и запреты, которые сопровождали этот процесс, привели к тому, что в конце 40-х гг. в университетской жизни начался застой. Некоторые науки были исключены из преподавания, например, европейское государственное право. В курсах истории запрещалось говорить о язычестве, народных вече, ересях и других явлениях. Случаи любого, даже «безвредного», отступления профессоров от утвержденных учебных программ должны были докладываться ректору.

С.С. Уваров, сторонник многих ограничений в области образования, не мог предвидеть, что его действия послужат почвой для гонений в университетах. Даже принцип народности, который выдвигал Уваров в противовес европейскому освободительному движению, был подвергнут сомнению. Гонения происходили даже против славянофильства московской университетской молодежи. В этих условиях в 1849 г. Уваров вынужден был подать в отставку. Все это свидетельствовало о том, что даже крайний консерватизм Уварова казался режиму Николая I недостаточным для сдерживания в России.