Текст книги "Россия-2024. Выбор судьбы"

Политико-религиозная доктрина о божественном праве монарха легитимирует его политическую власть, утверждая, что государь не может подчиняться какой-либо земной власти в силу того, что он правит только по воле Бога и отвечает в своих действиях лишь перед ним. Таким образом, монарх не подчиняется воле народа, боярства (аристократии) и любого сословия своего царства. Лишь Бог, обеспечивший «божией милостью» это божественное право, может судить несправедливого монарха.

Полная и всеобщая легитимность власти присуща лишь абсолютной монархической власти, полученной от божественного источника. В качестве источника власти – божественного духа и носителя власти – божественной воли, переданной монарху божественным духом, не может быть никто, тем более, народ, ибо невозможно в одном, тем более распределенном, субъекте сочетать два понятия власти: «источник» и «носитель». Именно поэтому монарх является лишь носителем власти, т. е. сконцентрированной воли, полученной от божественного духа. Народ не может быть источником власти – носителем божественного духа и воли. Чем более целеустремлен, мобилизован и нацелен на достижение высокой исторической цели народ – взойти к истине как смыслу жизни, тем он больше отвечает божественной воле, тем более он будет желать суверена – волевого и духовного лидера нации, носителя национальной идеи.

Любая попытка свергнуть правителя с трона, судить или ограничить его власть противоречит воле Бога. Она являет собой кощунственное деяние, ибо он «родился в звании, которое не признаёт никого выше, кроме Бога и только перед ним он несёт ответственность за свои действия», – так заявил Ричард I Львиное Сердце на суде князей в Шпейере в 1193 году. Его слова «Бог и моё право» стали девизом британской монархии. Французский философ Жан Боден в 1576 году в труде «Шесть книг о республике» представил теорию нераздельности суверенитета: высшая государственная власть полностью принадлежит монарху, однако абсолютная монархия не могла посягать на права и свободы подданных, их имущество. Эта теория стала противовесом восточной деспотии, где монарх мог распоряжаться жизнью и собственностью подданных.

Согласно теории «государственного интереса» кардинала Ришелье монарх может нарушать права подданных во имя спасения государства, а придворная элита должна ограничивать свои аппетиты, чтобы не подвергать государство рискам. Идея божественного происхождения европейского абсолютизма, как института государственной власти укладывалась в образ мысли о том, что король и элита образовывали континуум, как непрерывную совокупность, а человеческая воля ограничена рамками установленного Богом порядка. В Европе сделали ставку на крупные землевладения. «Западные княжества выросли из крупных частновладельческих имений и в новых постепенно складывавшихся частях их сеньориального управления долгое время сохранялись черты частного хозяйства крупного землевладельца».

Так формировалась основа европейского абсолютистского государства с сильной аристократией.

Русское самодержавие – форма автократии в Великом княжестве Московском, Московском царстве и Российской Империи, при которой власть и собственность контролируются (и распределяются) царем. Оно обладало большей властью и большим авторитетом во всех, в том числе, религиозных вопросах, нежели абсолютная монархия на Западе, и было ближе к деспотии. Во времена правления Александра I самодержавие в России уже рассматривалось как абсолютизм западного типа, Сперанский подготовил проект конституционной монархии, но дальше проекта дело не пошло.

В России самодержавие зародилось при Андрее Боголюбском, в публичном пространстве впервые проявилось при Иване III после его женитьбы на Софье Палеолог. Этот брак давал основания притязаниям Московии на преемство византийского наследия. После «стояния на Угре» в 1480 году Иван III в сношениях с другими государями сочетал титулы царя и самодержца, подчеркивая свой внешний суверенитет государя (автократор – сам властвует). После централизации власти Иваном IV и резкого снижения полномочий и влияния бояр самодержавие стало неограниченной внутренней властью.

В 1863–1864 годах в профессорском клубе г. Бонна К.Д. Кавелин изложил «Краткий взгляд на русскую историю», которым обосновал отличие русского самодержавия от европейского абсолютизма и восточного деспотизма, представил основные положения теории вотчинного государства. Европейский феодализм предполагает политическую культуру договора между сюзереном и вассалом о взаимных правах и обязанностях. В вотчинном государстве нет официальных ограничений политической власти правителя, нет политических свобод, личных свобод и прав собственности. Вотчинный режим не феодальный, у вассала нет никаких прав он – холоп, желание сюзерена становится законом для подданного. Россия – вотчинное государство, разница между восточным деспотом и вотчинным правителем громадна. Деспот ущемляет право собственности своих подданных, вотчинный правитель вообще не признает этого права.

Необходимо добавить к этому (чтобы картина, взятая в частности, не выглядела односторонне), что уравнительность в правах всех подданных самодержца создавала для «низов» определенное достоинство – они тоже «царевы люди», а вовсе не «рабы». Кроме того, для русской монархии особую роль играла Церковь – перед Богом также все равны и имеют равное достоинство. Монарх вынужден был жить по-Божески, иначе ему никто не стал бы служить верой и правдой. Наконец, служба боярская (а позднее – и дворянская) по большей части заключалась в военном деле. Боярам некогда было заниматься делами вотчин – для этого зачастую приспосабливались простые люди. Примерно так же в Древнем Риме государственным управлением зачастую занимались вольноотпущенники – бывшие рабы. Это сближало управленцев и управляемых по статусу.

Отметим ряд ключевых моментов теории Каверина, цитируя из первоисточника, чтобы сохранить слова и мысль автора. Во-первых, он подчеркивает, что «государство образовано великорусским элементом – единственным между славянскими племенами, сумевшими основать прочное государство». Во-вторых, «исторический тип, который лег в основу нового государственного тела есть тип des Guts – und Hausherrn[17]17
  Поместья и помещика или вотчины и её хозяина.


[Закрыть]. В этой чистоте и последовательности он никогда не был проведен в истории. Основа и сущность исторического типа государства – Guts – und Hausherr (хозяин вотчины)».

Он развивался, начиная с Андрея Боголюбского, достиг апогея при Иване Грозном и совершенно выработался в мельчайших подробностях в XVII веке. «Семья и вотчина (частное владение)» следовала за родовой стадией развития Руси и предшествовала государству.

Приведем главные черты этого типа: свободная дружина обратилась в двор и дворню. Слуга – высший титул и награда, название «холоп» стало общим для всех служащих московскому царю, не исключая высших сановников. Они получали области и города, потом земли на кормление, это была милость самодержца (жалование) и зависели от царя, как принадлежащая ему собственность.

Кавелин писал, что в России «индивидуальность не имела простора, начала личности не было вовсе. То, что составляло основу европейского развития и определяло европейскую жизнь, – именно этого у нас не было. Другого быта не могло и быть, он был полезен и благодетелен, потому что помог образоваться и установиться политическому телу». Он указывал на особенности исторического развития России с самого начала образования государственности. Европейское историческое «движение» «началось с блистательного развития индивидуального начала, которое более и более вовлекалось, вдвигалось в условия государственного быта; у нас история началась с совершенного отчуждения личного начала, которое мало-помалу пробудилось и под влиянием европейской цивилизации начало развиваться». Кавелин полагал, что «должно наступить, рано или поздно, время, когда оба развития пересекутся в одной точке и тем выровняются. Но теперь это глубокое различие задатков развития, общих предположений, есть одна из главнейших причин, что мы друг друга мало понимаем»[18]18
  Кавелин, КД. Краткий взгляд на русскую историю // Кавелин, КД. Собр. соч. в 4-х тт. Т. 1. Монографии по русской истории. – СПб, 1904. -С. 574, 581.


[Закрыть].

С.М. Соловьев приводит интересное наблюдение: при Иване III знатные люди подписываются обычными именами: Иван и Василий, менее знатные употребляют уменьшительные: Иванец и Васюк. При Иване IV знатные люди начинают употреблять последнюю форму, например, князь Александр Стригин подписывается: «холоп твой Олешка Стригин»[19]19
  Соловьев, С.М. Сочинения: в 18 кн. – Кн. IV. – С. 13.


[Закрыть].

«Никакое другое славянское государство не устояло: все пали от чрезмерного развития аристократии и слабости центральной власти. Очевидно, что в этом племени государство могло устояться и упрочиться только под условием сильной центральной власти, при данных обстоятельствах она не могла образоваться иначе, как по указанному типу. Но, признав это, надо сказать, что индивидуальность в этих условиях задыхалась, а она – почва всякой свободы и развития, без нее немыслим человеческий быт», – такова была позиция В.Д. Кавелина.

Вывод о влиянии традиций вотчинного государства на характер и особенности развития России позволял бы говорить об особом историческом пути. Однако характерные черты вотчинных отношений, влияние их на политические процессы имели место не только на Руси, но и в странах западноевропейского Средневековья, там лишь обошлись без опричнины, им своих жестокостей хватало. Безгранично жестокого самодержавия, беспредельно владевшего властью и собственностью, на Руси не было, за исключением короткого периода опричнины. Кроме властной «вертикали», идущей от царя до самого последнего его подданного, существовали и другие отношения – церковные и общинные.

Поэтому Москва не наследница Золотой Орды, Батый нам не учитель, а Сарай не переехал в Кремль. Пора избавляться от псевдоимперского шовинизма и евразийского соблазна, уходя в сторону национального русского государства, которое во многих своих чертах вырастает из русских общин, вотчин и – главное – из смысла царской власти.

Созидательные элементы в деле объединения северо-восточной Руси находятся в тесной национальной связи русских князей с народным единством, проявившимся на Куликовом поле и стоянии на Угре, в поддержке северными Юрьевичами посадских людей на Суздальской земле, других коллективных действиях русской власти и народа. Монгольская неволя лишь мешала успехам русского объединения, приводя к борьбе тверских и московских князей и другим внутренним междоусобицам.

Исторический путь России с целью сохранения её целостности, развития государства и общества лежит в обретении ею правильных смыслов и русских традиций, устроении земского мира и национального государства. Только они вместе с божественным духом и волей уведут нас с порочного пути на путь истинный. Если мы не слишком далеко зайдем по ложному пути управления, привыкнув признавать над собой власть гордыни, лжи и воровства.

На протяжении более 500 лет в России закреплялась вертикальная иерархия власти, падала цена жизни и человеческого достоинства. Не уважающий себя человек, не уважал других, особенно нижестоящих, холуйствуя перед вышестоящими задами. Особенно обострилась эта проблема, начиная с Петра I, который начал выстраивать чиновничий аппарат, стремившийся дотянуться и до общинных отношений. Чиновник в России был нищ, а потому коррумпирован, а от коррупции – подл. Лишь к концу XIX века муштровка чиновничества начала приносить плоды, и оно начало приближаться по исполнительности и честности к лучшим европейским образцам. Вспомним: весь слой чиновничества за ничтожным исключением проигнорировал возможность перейти на службу к большевикам.

По вине государственных управленцев падает цена и достоинство человека и в нынешнее время – разница между Россией и Европой в области государственной службы снова велика. России не надо догонять – это вечная ошибка российских либералов-западников. Нам не надо копировать; можно заимствовать актуальные зарубежные инновации, перерабатывая их с учетом менталитета русского человека. Цивили-зационно Россия моложе Запада, у нас всё впереди.

У славян исходно был иной исторический путь территориальной общины и коллективизма, сформировавший ментальность нации. Нужно идти по нему, развивая территориальную общину и поддерживая индивидуальные инициативы. Именно это создаст основу демократии и местного самоуправления, чтобы русский человек осознавал своё право на свободу выбора через механизмы местного самоуправления. Эту свободу у него отобрала партия большевиков – собственник государства. Начинать надо с эволюционного реформирования пирамиды государственной службы, обеспечивая обособленное от неё развитие демократии местного самоуправления.

Проведенная в эпоху Просвещения, замена управляющей государством идеи абсолютистской власти монарха на идею власти народа разорвала органическую цельность и привела человечество в идейный тупик. Принцип Монтескьё размыл субъектность носителя абсолютной монархической власти, основанной на «божественном источнике», между тремя ветвями власти, переданной «воле народа», либо разделенной между волей конституционного монарха и волей людей. В этом случае даже сложение ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной) не приводит к восстановлению полной и всеобщей легитимности власти, ибо изменяется сам источник и носитель власти. Это привело к поверхностной легитимности власти, возникшей на безыдейной почве – суммировании множества мнений.

Добавленная к этому тупику модель материального благополучия – «эгоизм каждого дает благосостояние всем» – вынесла на поверхность и активизировала в целом не созидательные силы духа, а разрушительные силы материи – «человеческое брюхо». Но лишь «тупой ум пытается восходить к истине через материальное». Увы, именно оно вызывает страсти и правит по сей день. Страсти, а не божественные дух и воля, управляют миром, который движется по пути Содома и Гоморры. Сможет ли нынешнее человечество вернуться на путь истинный? Ведь глупость, жадность, жестокость и стяжательство стали мощными движущими силами в истории! Слишком далеко мы зашли – уже не люди, а сетевые алгоритмы имеют большее значение, приблизившись к окончательному управлению над собой мировым правительством «желтого дьявола». Поэтому в современном мире мы можем говорить лишь о поверхностной, но не сущностной легитимности власти.

С целью самосохранения государство своими структурами проводит диссипацию избыточной внешней или внутренней энергии, не допуская деструкции власти. Например, внешняя энергия (агрессия или недружественные подрывные действия иного государства) преодолевается вооруженными силами и специальными силовыми структурами (разведка и контрразведка), либо её уровень снижается заблаговременными дипломатическими мерами. Внутренняя избыточная энергия населения, особенно его пассионарной части, рассеивается специально организованными мерами (контролируемый интернет, управляемый хаос, локальные внешние конфликты и т. и.) в сочетании с продуманной внутренней политикой (социальной, миграционной, межэтнической и т. п.).

Государственное устройство и власть сохраняются на всей территории страны, модернизируясь по мере необходимости, для сохранения своей конкурентоспособности в мире и внутри страны. Если посредством избыточной внешней или внутренней энергии, либо их сочетанием создается опасная ситуация, и государство не справляется с целенаправленной её диссипацией по выбранным каналам, происходит разрушительная релаксация энергии и смена власти путем деструкции. Такое изменение государственности нередко проводят представители части элиты и правящего слоя с целью изменения отношений собственности, социально-экономических условий и т. д., оправдывая приведенные выше слова о тупом восхождении к истине. В этом случае, как правило, отменяются, или принципиально изменяются законы, зачастую подвергаются уголовному преследованию или бессудному уничтожению представители предыдущей высшей власти.

Часто переворот и процесс смены власти протекает в тонком правящем слое, не возбуждая энергию основной массы народа, тогда происходит договорная сдача власти, а порой и государственности в целом. Но нередко процесс затрагивает всё население, приводя к революции, переходящей, как правило, в гражданскую войну, в которую затем осознанно или бессознательно втягивается почти всё население. Реальная легитимность новой власти и государственности в переходный период падает до нуля. Длительность периода нулевой легитимности зависит от времени противостояния и гражданской войны. После окончания переходного периода легитимность восстанавливается, но сильно ослабляется – в силу разрыва традиций и «времен связующей нити». В этом случае мы переходим к новому этапу неполной или частичной, поверхностной легитимности власти. Любая последующая насильственная смена власти снижает легитимность наследников и суверенность государственности.

При достижении критического уровня, «порога легитимности», неизбежен переход к квазилегитимности и потере реального суверенитета государства, которое попадает под внешнее управление со стороны более могущественного государства, либо транснациональных корпораций. В первом случае как итог – поглощение, во втором – трансформация власти в оккупированном государстве в форму корпорации, повторяющей модель управляющей компании. Первый случай более характерен для близких в культурном и этническом плане государств, второй характеризует последовательную экспансию чужеродной культуры и слом традиционной матрицы отношений в социуме захваченного государства. В итоге подобного развития мирового процесса военным, экономическим либо правовым путем в будущем произойдет превращение всех стран в единое государство с мировым правительством, либо в малую группу государств, близкую к численности населения континентов, управляемых единым координационным органом при минимальном суверенитете мегагосударств.

Легитимность действующей в России власти находится на крайне низком уровне, вследствие нескольких разрывов: 1-й разрыв – ликвидация монархии Рюриковичей и снижение уровня легитимности последующей династии вследствие необходимости принятия Соборной клятвы для её закрепления. Шрамы от ударов по легитимности появлялись в результате убийств императоров Петра III и Павла I, а также других событий. 2-й разрыв – ликвидация монархии Романовых и правление Временного правительства с легитимностью, равной нулю. 3-й разрыв – ликвидация Временного правительства и Учредительного собрания большевиками, жестокая Гражданская война и безвозвратный унос части легитимности эмиграцией. Частичное восстановление поверхностной легитимности можно отнести к периоду от 1945 года по 1991 год. 4-й разрыв – резкое снижение легитимности 12 июня 1990 года (часть стала выше целого), ликвидация СССР в 1991 году, полная потеря легитимности, закрепленная расстрелом Белого Дома в октябре 1993 года. Переход и закрепление квазилегитимности власти Конституцией 1993 года, принятой в условиях скрытой гражданской войны с сомнительными результатами голосования.

Вопрос о формальной легитимности власти не является ключевым в период кризиса или нестабильности. Значительно важнее, признается ли власть легитимной большинством населения. Устойчивая легитимность могла возникнуть и возникла только в результате масштабных национальных триумфов, которые вылились в победу 1945 года, после чего даже у врагов СССР не осталось ни тени сомнения в том, что советская государственность прочна, и нет оснований надеяться на попятное движение, предъявив действующей власти претензии в узурпации. Тем не менее к концу 80-х годов произошла делигитимация власти в СССР. Она была обусловлена догматизмом руководства КПСС и неспособностью провести модернизацию режима. Новая легитимация наметилась с решительной фазой вооруженной борьбы против незаконных вооруженных формирований в Чечне, начиная с 1999 года, и наступлением на олигархию. Тем не менее новый облик власти быстро поблек, к 2002 году практически все позитивные тенденции сошли на нет, а в правовом отношении континуитет, без которого суверенитета не бывает, так и не был оформлен. Как следствие – РФ осталась рыхлой федерацией без закрепленного правопродолжения, без авторитетного народного представительства, без веры населения в честность выборов. Власть своими действиями сорвала легитимацию, которая могла быть устойчивой лишь в случае становления национального государства и изживания олигархии, которая, напротив, пережила вторую молодость и легализацию своих капиталов.

Осознание квазилегитимности морально и психологически превращает носителей власти в ущербный тип временщиков. Номенклатурная среда приучает своих отпрысков с рождения к привилегированному международному статусу со знанием языков, счетами и квартирами за границей. От советских распределителей для номенклатуры коммунистов перешли к индивидуальному гедонизму нового «дворянства» – инстинкту удовольствий потребления. Инструменты власти, такие как ФСБ, Следственный комитет, органы прокуратуры и МВД, надзора и контроля реально становятся властью. Участие силовиков в «финансово-экономической» жизни страны, когда они из стражей интересов государства становятся собственниками и землевладельцами (оформляя нажитое имущество на жен и детей), ненавидимыми остальными гражданами и враждебными к ним. Внутренние враги для таких силовиков становятся опаснее внешних, они сами и охраняемое ими государство идут к гибели.

Признаки движения к гибели – катастрофа национального молчания на протяжении последнего десятилетия. Инициативные и талантливые молодые люди с актуальными компетенциями и востребованными профессиями активно уезжают в международный клуб, оставшаяся среда становится туземной. Это умирающий мир обездоленных изгоев и изоляции с центробежными силами, вымирающим и убывающим русским населением. Это уже не социальное, а кастовое понятие показывает неисправимую ментальность «неуспешных», достойных своей участи. Всё спишут на незадачливость русского народа. Об этом предупреждал два десятилетия тому назад русский философ и патриот А. С. Панарин.

В России скоро наступит понимание того, что государство не может существовать без суверена, без суверена оно будет только доживать. С сувереном-диктатором оно может жить некоторое время, с сувереном-монархом – целую историческую эпоху. В условиях разумного самоограничения абсолютной царской власти аристократия не превращается в свиту и имеет собственное достоинство по рождению, но привилегии – только за службу. В этом случае царская власть представляет собой учредительную инстанцию, отвечающую за сохранение суверенитета и основ права, разумно пренебрегающую вмешательством в деятельность ординарных учреждений аристократии и обязанного законом чиновничества.

Необходима новая легитимация власти – восстановление доверия населения и национальные триумфы, закрепляющие в сознании народа понимание государственности как непреходящей ценности. Прочной легитимация будет лишь в том случае, если к настроениям граждан добавится ещё и юридическая легитимность политического режима, который восстановит преемственность от предшествующих государственных форм, по достоинству осудив антигосударственные перевороты и лиц, их готовивших и проводивших. В этом случае у народа будет возможность здраво переосмыслить свою историю и понять, кто в ней был «свой», а что «чужой». Из этого опыта можно выстроить мировоззрение народа-государственника, подавившего в себе ресентимент раба – революционера, нигилиста, анархиста.

России нужен монарх, как носитель культурных и духовно-нравственных русских идеалов, чего мы не наблюдаем во власти более ста лет. Преобразователей, реформаторов и революционеров было много, с ними мы подошли к пропасти. Без монарха любой ведущий слой тяготеет к олигархии, сословные статусы оказываются не заданием на служение, а возможностью для обогащения. Только полное восстановление легитимности власти произойдет путем возрождении монархии.

Для монархии сегодня нужно немного. Нам уже знакомы формы абсолютной власти одного человека – президента. Но без легитимности, без континуитета (правопродолжения) государственности от его предшествующих форм, без ответственности за династию и без служилой аристократии. Переделать президента в монарха невозможно – он подготовлен для совершенно другой формы правления. Но узнать в монархе многие черты президентской власти, преображенные легитимностью и континуитетом, народ вполне может, признав в такой власти то, о чём он грезил, требуя «сильной руки». Сильной, но не жестокой. И не залезающей каждому в его душу, судьбу, семью и жилище.

Переходным периодом к монархии станет национальная диктатура[20]20
  Детальную разработку концепции национальной диктатуры и её мероприятий см. в нашей книге «Стать русским в России» (М.: Ступени, 2011).


[Закрыть], стабилизирующая ситуацию и выводящая Россию в новую эпоху в качестве жизнеспособного субъекта, – это необходимое и достаточное условие установления монархической государственности. Обретая верховного арбитра, мы выходим из тупика партийной политики и клановых интриг, обретаем символ единства, восстанавливаем связь с собственной прерванной историей. Последующий переход к наследуемой монархии – это переход к полной легитимности высшей власти.