Текст книги "Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все"

Вскоре после сцены убийства принтера съемки «Офисного пространства» переместились в интерьеры – недавно освободившийся офис в Остине, который сыграл унылую штаб-квартиру Initech; актеры и команда фильма теперь находились недалеко от нескольких настоящих технологических компаний. У каждого, кому приходилось пахать в офисных кубиклах в девяностые, интерьеры Initech вызывали тревожное чувство узнавания – в этом и был замысел. Все в предметном мире «Офисного пространства» – от рабочих мест холодного серого цвета до фальшивой нарядности украшений на стенах «Чотчкиз» – было неповторимо безликим: подобный будничный тусклый декор почти никогда в кино не показывали. Эти визуальные детали появились совсем не случайно. Коул вспоминает, что режиссер был «суперконкретен» в отношении некоторых деталей – например, того, сколько времени кофейная кружка Ламберга должна находиться в кадре. «Аниматоры контролируют поведение всех своих персонажей, – говорит Коул, – и в „Офисном пространстве“ многое так тщательно продумано, что если какие-то детали убрать, фильм не будет работать».

В съемках «Офисного пространства» допускалась, тем не менее, импровизация – например, когда Майкл Болтон (программист) характеризует Майкла Болтона (певца) словами «бездарный ебалай» (этот термин Херман услышал вечером накануне съемок на свидании с женщиной, на которой впоследствии женится). А в сцене совета с участием 28-летнего актера Грега Питтса – в то время он играл в ситкоме с Дэймоном Уайансом – Джадж случайно спровоцировал один из самых цитируемых моментов «Офисного пространства». Питтс в образе Дрю, быдловатого офисного сплетника, в разговоре сообщает, что планирует замутить с «новенькой девочкой из логистики». В сценарии, говорит Питтс, разглагольствования Дрю заканчиваются грубым жестом, изображающим куннилингус, – однако Питтс, немного застеснявшись, исполнил его неубедительно. «Майк подошел ко мне и говорит: если хочешь, можешь сделать что-нибудь другое, – рассказывает Питтс. – Я пошел в трейлер готовиться и придумал пять разных вариантов сцены. Одним из них было „то самое лицо“».

Задолго до «Офисного пространства» Питтс встречался с женщиной, которая, по его словам, иногда «делала очень выразительное лицо» во время секса. «Мне тогда казалось смешным иногда изобразить это ее лицо вне контекста», – говорит он. (Неудивительно, пожалуй, что этот роман закончился плохо.) Питтс раньше никогда не снимался в студийном фильме и боялся выглядеть по-идиотски. «Я был молодым актером, – говорит он. – Я был уязвим». Но ему удалось превратить свою роль в «Офисном пространстве» в почти что реверанс в сторону бывшей. «Если все пойдет как надо, она увидит то самое лицо», – сообщает Дрю коллегам, после чего начинает жестами имитировать секс, с громкими стонами «ох, ох, ох» и настежь распахнутым ртом. «Майк мне рассказывал, что, когда он показывал этот дубль костюмерше, она упала со стула от смеха», – говорит Питт.

Студию рабочие материалы «Офисного пространства» не так воодушевляли. С начала съемок прошло немного времени, а на Джаджа уже начали наседать студийные начальники, обеспокоенные ходом дела. «Им не нравилось, – говорит он. – Они хотели, чтобы было громко и с перебором. Сначала они говорили: пусть у нас будет малобюджетный состав актеров, бери кого хочешь; а потом они же стали спрашивать: какого хрена мы делаем фильм с не пойми кем?» Как позднее отметил Рут, «Майк оказался под пристальным вниманием Fox с самого первого дня. В „Офисном пространстве“ были длинные сцены, в которых ничего особенного не происходило. Ему пришлось объяснять: „Этот фильм долго запрягает и быстро едет“. И у него возникли проблемы с тем, чтобы убедить в этом студию».

Если Fox ждали фильма «Бивис и Баттхед идут на работу», то наверняка были обескуражены, узнав, что новый фильм Джаджа – это неторопливая черная комедия о депрессии и экзистенциальной тоске. «Как только студия поняла, что это фильм в основном про ежедневную рутину, а не про пинки по яйцам, они были удивлены, типа: стоп, это комедия? Тогда почему так мало улыбаются?» – говорит Херман.

Несколько раз люди со студии выплескивали свое раздражение напрямую актерам, вообще минуя Джаджа. «Они нас явно ненавидели, – рассказывает Найду, утверждающий, что студия хотела одеть его в парик. – Им казалось, что я некрасивый. Я говорил: кто, я? Не думал, что я урод!» Ливингстон же вспоминает, как в начале съемок его увел в сторону представитель Fox – вскоре после сцены, где Питер, побывавший у гипнотерапевта, находится в состоянии просветленного спокойствия. «Кто-то со студии усадил меня поговорить и стал рассказывать: ты все делаешь не так, твой персонаж должен бороться, нельзя выглядеть таким блаженным. Положение было сложное, но я настоял на своем. Потом я узнал: они думали, будто я под наркотой».

Кроме того, Fox принуждали Ливингстона похудеть для роли – это выяснилось, когда незадолго до съемок они с Бейдером были в мексиканском ресторане. «Рон заказывает один такито – жареную говядину с тортильей – и все на этом, – рассказывает Бейдер, – и говорит, что студия хочет, чтобы он похудел. Это очень смешно, что Рон вообще ничего не понимал в диетах! Там же были в меню и салаты».

Но многие актеры узнают о жалобах студии только годы спустя: Джадж старался изолировать их от мнения продюсеров. Это означало, что большую часть давления он принимал на себя. Джадж привык работать в анимации, где он, по крайней мере, страдал не у всех на глазах. Контроль за каждым шагом, свойственный игровому фильму за 10 миллионов долларов, был для него в новинку. «Бывали моменты, – говорит он, – когда я чувствовал себя как никогда прежде опустошенным».

Когда съемки закончились, битвы между Джаджем и Fox продолжились и на стадии постпродакшна. Одно из критических разногласий: «Их бесила музыка», – говорит Джадж о заполненном гангста-рэпом середины девяностых саундтреке, включавшем Айс Кьюба и техасцев Geto Boys. После одного из пробных показов студия провела встречу фокус-группы, где было несколько молодых зрителей. Встречу вела женщина, которая, по мнению Джаджа, пыталась настроить респондентов против фильма. «Она говорит: так, ну а рэп? Совершенно вульгарно, нет? – рассказывает Джадж. – А молодые ребята такие: нет, это классно! Лоботрясы из торговых центров объясняли менеджерам, почему музыка правильная. Фокус-группы меня спасли. Благодаря им бороться стало гораздо проще».

Джадж сохранил саундтрек, но не убедил студию пересмотреть рекламную кампанию – на афише был изображен офисный работник, покрытый желтыми стикерами, под слоганом: «Работать отстойно». «Выглядело похоже на рекламу магазина канцтоваров, – говорит Джадж. – А чувак – на Большую Птицу из „Улицы Сезам“». (Еще больше Джадж расстроился, когда Fox отправили как минимум одного сотрудника в костюме из стикеров рекламировать фильм на баскетбольном матче.) Ну а по вялому трейлеру фильма складывалось ощущение, что «Офисное пространство» – это тонко размазанная серия ситкома; его злость и ярость там почти не ощущались. Дата премьеры приближалась, и Джадж уже понял, что фильм обречен. «Я думал: ну что же, возможно, я больше не сниму ни одного фильма, – говорит он. – Это даже утешало».

Когда «Офисное пространство» вышло в прокат 19 февраля 1999 года, конкуренцию ему составляли ремейк ситкома 1960-х «Мой любимый марсианин» и «Влюбленный Шекспир», который шел в кинотеатрах уже больше двух месяцев. Джадж решил уехать из города на первые выходные проката и вместе с женой и детьми отправился на пляжный отдых: «Я просто хотел куда-нибудь в отпуск, чтобы обо всем этом не думать». Наверное, это было верное решение: «Офисное пространство» с трудом оказалось в первой десятке со сборами в 4 миллиона с небольшим. Херман пошел на фильм в первый день проката в большой кинотеатр в Лос-Анджелесе и обнаружил, что в зале он сидит один. В тот же уик-энд Бейдер и его жена пошли на «Офисное пространство» в другой мультиплекс в ЛА и тоже оказались единственными зрителями. «Я погрузился в неожиданно глубокие раздумья, – говорит Бейдер. – Я всерьез спрашивал себя: разве мой вкус не совпадает с большинством американцев? Фильм же отличный. Но в зале никого».

* * *

Джаджа очень расстроил провал. Но он знал, что «Офисное пространство» – смешной фильм. И это чувство подтвердилось через несколько дней после релиза: ему позвонил первый знаменитый поклонник «Офисного пространства» – Джим Кэрри, пригласивший Джаджа к себе домой. Следующим был Крис Рок, который оставил Джаджу сообщение на автоответчике с пожеланием продолжать снимать кино (Джадж много лет хранил эту запись). Комедийные величины, с которыми Джадж не был даже знаком, такие как режиссер и сценарист «Зверинца» Джон Лэндис и автор «Аэроплана!» Дэвид Цукер, выразили свое одобрение «Офисному пространству». Джаджа даже приглашали обсудить сотрудничество с Мадонной. «Она сказала: вы же догадываетесь, кто мой любимый герой? – вспоминает Джадж. – Этот Майкл Болтон. Есть в нем что-то сексапильное. Он такой агрессивный».

Но всем остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы оценить «Офисное пространство». Через много месяцев после короткой кинотеатральной пробежки фильма Джадж оказался в магазине Blockbuster[23]23
  Крупная сеть магазинов видеопроката, в момент расцвета в ее состав входили 4500 точек в одних только США. Осенью 2019 года в мире остался всего один магазин – в штате Орегон.


[Закрыть], где подслушал разговор двух юных девиц, которые обсуждали, взять ли напрокат «Офисное пространство». «Одна из них говорит: „Боже мой. Ты его видела? Не знаю, как описать, но нам просто необходимо его посмотреть“, – вспоминает Джадж. – И такое происходило постоянно».

Доходную новую жизнь «Офисному пространству» дал формат DVD, который в 1999 году был только на подъеме. «Пару лет Майк был удручен, – отмечает Рут. – Затем фильм стал самым популярным в видеопрокате по итогам года, и это его как бы реабилитировало». Как вечно популярный альбом Pink Floyd «Dark Side of the Moon», фильм Джаджа как будто в принципе не собирался исчезать: каждую неделю продавалось по несколько тысяч экземпляров. Примерно в то же время фильм прочно закрепился в сетке канала Comedy Central, который показал его более тридцати раз за неполных два года.

Артисты в числе первых стали понимать, каким хитом стало «Офисное пространство». «Я гуляю по Чикаго, и люди выкрикивают в мой адрес реплики Ламберга, – говорит Коул. – Я был огорошен: „Откуда они вообще знают про этот фильм? Он же помер еще в том году!“» Как-то раз, где-то в ту же пору, Бейдер с женой были в дороге, как вдруг рядышком пристроился вишневого цвета пикап – впереди сидели два татуированных вахлака. Они заметили Бейдера, и один из мужчин взволнованно воскликнул: «Эй, Лоуренс, а что бы ты сделал с миллионом долларов?»

«Двух телок разом! – ответил Бейдер. А затем повернулся к жене: – Срань господня! Они видели „Офисное пространство“!»

Не только они, но и миллионы других людей, которых притягивали вроде бы простые, но проницательные реплики из фильма, меткие офисные детали и слишком уж близкая зрителю ярость. «Люди ненавидят свою работу, – говорит Найду. – Она унижает их достоинство, и они сопереживают героям „Офисного пространства“. Да они и есть эти герои». В 2003 году Fox продали больше 2,5 миллионов экземпляров «Офисного пространства», что сделало фильм одним из самых успешных видеорелизов в истории студии. «Крышу над домом я построил на проценты с DVD», – говорит Бейдер.

Когда Джадж только раздумывал, стоит ли браться за фильм, он опасался, что тянущая душу офисная жизнь уже перестала быть актуальной темой. «Мне кажется, будто „Офисное пространство“ – фильм как бы про восьмидесятые, хотя он вышел в 1999 году, – говорит он. – Я думал, не поздно ли взялся за это». Но оказалось, что «Офисное пространство» появилось как раз вовремя. Через несколько месяцев после премьеры, летом 1999 года, Стив Джобс стоял на сцене на презентации Apple в Нью-Йорке и хвастался, как быстро и легко работает интернет на новейшей машине Apple. На глазах у изумленной публики он поднял компьютер и прошелся по сцене – и за ним не волочился провод. Началась эра повсеместного интернета: теперь пользователям не нужно приковывать себя к столу, чтобы оказаться в сети. Приход Wi-Fi, обещал Джобс, «избавит вас от чертовых шнуров». Зрители хлопали и кричали, многие вскочили на ноги.

Но освобождение интернета изменило образ работы американцев. Сотрудники избавились от чертовых шнуров, но оказались подсоединены к работе на постоянной основе: рутину с 9 до 17 сменило круглосуточное жужжание телефонов и ноутбуков. Внезапно офис приходил домой вместе с вами: если вдруг вы забыли про отчеты по ТПС – ничего страшного, можете заняться ими у себя на кухне после конца смены, отнимая время у настоящей жизни. Да, вы больше не привязаны к кубиклу. Зато теперь вы в ловушке у цифрового гула огромной машины – той, которая не отпустит вас на свободу без боя.

Глава 4
«Ух ты»
Матрица

Однажды в 1992-м Лоуренс Маттис обнаружил в своей почте непрошеный сценарий двух неизвестных авторов. Это была мрачная, жесткая, почти точно некоммерческая история о каннибализме и классовой вражде – одна из тех историй, которые мало кто из воротил Голливуда захочет рассказать. И все же это был именно такой фильм, который искал Маттис.

Всего за несколько лет до того Маттис, которому тогда было под тридцать, оставил многообещающую карьеру юриста и основал сценарное агентство Circle of Confusion с целью находить новых авторов и представлять их интересы. Он разместился в Нью-Йорке, несмотря на неоднократные заверения, что таланты вернее искать в Лос-Анджелесе. И до того, как появился тот странный сценарий о каннибализме, Маттис начал задумываться, так ли уж неправы эти маловерные. «Мне удалось заключить несколько сделок по 500 долларов каждая, – рассказывает Маттис. – Я начал подумывать о возвращении в юриспруденцию. А потом пришло письмо от этих пацанов, где было написано: „Прочитайте, пожалуйста, наш сценарий“».

Сценарий под названием «Плотоядный» был хоррором о бесплатной столовой, в которой плотью богатых кормили нуждающихся. «Он был смешным, грубым – и понятно было, что кто бы это ни написал, кино он знал хорошо», – говорит Маттис. Авторами были Лана и Лилли Вачовски – две, по собственному описанию, «лохушки из Чикаго»[24]24
  В соответствии с исходным текстом здесь и далее Вачовски упоминаются в женском роде. Трилогия «Матрица» была снята Вачовски до смены пола – в титрах они указаны как «братья Вачовски».


[Закрыть], которых позднее коллеги и поклонники будут называть просто «Вачовски»[25]25
  The Wachowskis. Каминг-аут Вачовски совершили в разные годы – Лана в 2012 году, Лилли в 2016-м, поэтому их последний фильм «Восхождение Юпитер» (2015) подписан дуэтом The Wachowskis.


[Закрыть]. К тому времени, как они вышли на Маттиса, Вачовски давно работали вместе: все детство они провели за созданием радиоспектаклей, комиксов и собственной ролевой игры. Они росли в районе для среднего класса в чикагском Саут-Сайде с мамой, медсестрой и художницей, и папой-бизнесменом. Родители растили их, поощряя изучать искусство, особенно кино. «Мы видели все до единого фильмы, которые выходили, – рассказывала Лана. – Я просматривала газету и обводила названия, а потом думала, как ухитриться посмотреть их все».

Вачовски любили сомнительную по нормам морали классику пятидесятых вроде «Бульвара Сансет» и «Незнакомцев в поезде», а также триллеры шестидесятых и семидесятых, такие как «Отвращение» и «Разговор». Но один из самых необычайных опытов посещения кинозала в их жизни случился в 1982-м, когда они несколько раз сходили на «Бегущего по лезвию» – мрачный и зловещий фантастический нуар, который исчез из кинотеатров почти сразу же после премьеры. «Все, кроме нас, терпеть не могли „Бегущего по лезвию“», – говорила Лана.

Лана и Лилли позднее бросили колледж; после того они работали в собственной строительной фирме, а заодно писали сценарии и комиксы. Многое из того, что Вачовски тогда знали о киноиндустрии, было почерпнуто из автобиографического настольного учебника «Как я сделал 100 фильмов в Голливуде и не потерял ни цента» прославленного независимого кинематографиста Роджера Кормана – режиссера таких фильмов категории «Б», как «Маленький магазинчик ужасов» (1960). «Это нас вдохновило, – рассказывала Лана. – Мы захотели попробовать снять низкобюджетный хоррор». Закончив сценарий «Плотоядного», они отыскали Маттиса в справочнике агентов. Тогда было самое время для того, чтобы продавать идеи для фильмов – неважно, насколько причудливых, – потому что рынок оригинальных сценариев взорвался, превратив сценаристов в суперзвезд. В 1990-м Джо Эстерхаз, по неофициальным данным, получил 3 миллиона долларов за «Основной инстинкт»; в том же году автор «Смертельного оружия» Шейн Блэк стал героем большой статьи в «Лос-Анджелес Таймс» после того, как получил около 2 миллионов долларов за комедийный боевик «Последний бойскаут». «О сделках в Голливуде стали писать обычные издания, – говорит Маттис. – Люди ежедневно продавали сценарии за какое-то безумное количество денег».

Маттис подписал контракт с Вачовски вскоре после прочтения «Плотоядного». Неловкая история с призывом «ешь богатых» разве что не кричала о том, что снять ее не получится, но привлекала достаточно внимания для того, чтобы следующая работа Вачовски – мрачная история о противостоянии двух киллеров «Наемные убийцы» – была продана за миллион долларов. В момент сделки Вачовски ремонтировали дом своих родителей. После нее они бросили строительный бизнес навсегда.

Экранная адаптация «Наемных убийц», с Сильвестром Сталлоне и Антонио Бандерасом в главных ролях, снятая автором «Смертельного оружия» Ричардом Доннером и выпущенная Warner Bros., для Вачовски стала шоком. Их сценарий перекроили, поэтому Лана описывала фильм не иначе, как «наш выкидыш». Вачовски получили больший контроль над своим следующим фильмом – «Связь». Это был адреналиновый триллер с Джиной Гершон и Дженнифер Тилли в ролях любовниц, надувших гангстера-жлоба на миллионы долларов. «Связь» стала режиссерским дебютом Вачовски, и с самого начала они дали понять, кто здесь главный. В одной из версий сценария они оставили предупреждение: «Это эротическая сцена, и вырезать ее мы не намерены».

После премьеры на «Сандэнсе» в январе 1996 года соблазнительная и леденящая душу «Связь» вышла в прокат той же осенью и стала небольшим хитом – особенно внутри Warner Bros. На студии как раз наблюдали за тем, как их собственный эротический триллер о мести – дорогой ремейк французского шедевра пятидесятых «Дьяволицы» – зрителей не возбудил. По словам Лоренцо ди Бонавентуры, тогда топ-менеджера по развитию студии, сопредседатель Warner Bros. Терри Семел посмотрел «Связь» и завопил: «Черт возьми! Эта штука, должно быть, стоила крупицу того, что стоил наш фильм, но насколько же она интереснее!»

Ди Бонавентура уже знал, каким фильмом Вачовски хотят заняться дальше. Да он уже купил сценарий, который поражал любого, кто его читал. Новая история Вачовски была столь смелой и настолько опережала время, что оставалось лишь читать и спрашивать: «Что же такое Матрица?»

В начале девяностых, когда Вачовски не писали пробные сценарии и не строили лифтовые шахты, они мечтали о научно-фантастическом комиксе, в который можно было бы вместить все их культурные привязанности. «Нас много что интересовало, – говорила Лилли, приводя список общих увлечений. – Создать мифологию в современном контексте; связать квантовую физику с дзэн-буддизмом; исследовать наши собственные жизни». Их интересовали и гонконгские боевики, и обожаемые с детства «2001: Космическая Одиссея» и «Альфавиль», французский научно-фантастический нуар Жан-Люка Годара 1965 года, и мощь тогда еще восходящего интернета, и «Одиссея» Гомера, которую обе сестры прочли по несколько раз.

Вачовски от руки исписали несколько тетрадей с идеями того, что они называли «Матрицей», выбрав саундтреком для работы агрессивный, перегруженный до помех рок Rage Against the Machine и Ministry, который звучал белым шумом. В конце концов они отбросили проект комикса и решили загрузить все идеи и наброски за несколько лет в один сценарий. В законченном виде текст рассказывает о скучающем молодом офисном работнике, который по ночам превращается в хакера по имени Нео. Однажды Нео встречает Морфеуса, загадочного мудреца, который рассказывает, что все мы живем в ужасной компьютерной симуляции под названием Матрица. Морфеус предлагает Нео выбор. Он может проглотить синюю таблетку и вернуться к своей бестолковой работе, проживая счастливую (и слепую) жизнь в фальшивой реальности. Или – выпить красную таблетку и пройти через изменяющую сознание трансформацию, приобретая всевозможные способности, чтобы уничтожить Матрицу навсегда – и тем самым исполнить пророчество об «Избранном». Нео выбирает красную таблетку, и когда его путь к становлению суперсолдатом, владеющим оружием и секретами кунг-фу, только начинается, реакция Нео на это очень жизненна: «Ух ты».

Маттис, изучавший философию в колледже, нашел сходство между «Матрицей» и идеями Рене Декарта – французского мыслителя XVII века, который писал, что мы неспособны установить, что есть реальность на самом деле. «Когда я впервые прочел сценарий, позвонил им и говорю: „Ребята, все здорово! Вы написали сценарий по Декарту! Как бы мне теперь его продать?“» Маттис начал рассылать их текст в 1995-м, как раз когда интернет – в прошлом модемное царство ученых, хакеров и военнослужащих – превращался в широкополосный феномен. Реальность сети становилась гибкой. С того момента, когда пользователь выбирал себе имя или даже электронный адрес, он получал шанс переписать собственное бытие и создать целиком новую версию себя, включая новое имя, пол, родину и что угодно еще. Люди заходили в собственные виртуальные миры каждый день, и сценарий «Матрицы» Вачовски ставил перед ними вопрос: раз мы теперь способны создавать столько реальностей, сколько пожелаем, как мы поймем, какая из них по-настоящему «реальна»?

Этот своевременный вопрос был поставлен в сценарии, который в остальном изобиловал экшном, сюжетными поворотами, погонями, беспрерывной стрельбой – и даже включал эпизод с вертолетом, врезающимся в небоскреб. И все же не было такой таблетки, которая убедила бы студийных боссов посмотреть на «Матрицу» как на конкурентоспособный фильм. Единственной заинтересовавшейся компанией оказалась Warner Bros., которая приобретет сценарий «Матрицы», но оставит его томиться на несколько лет, пока дуэт занимается «Связью». «Никто его не понял, – говорит ди Бонавентура, который вместе с продюсером Джоэлом Силвером поддерживал фильм с самого начала. – Все говорили: „Как это работает? Сижу я в комнате, но на самом деле живу в машине? Что это вообще за хрень?“» Ди Бонавентура попросил Вачовски сократить сценарий – хотя у них было идей на три фильма сразу – и предложил им пока заняться «Связью», чтобы доказать, что они способны быть режиссерами. Но, даже несмотря на успех фильма, глав Warner Bros. было не убедить. Тогда Вачовски наняли художника комиксов, помешанного на деталях Джеффа Дарроу, разработать большую часть антиутопических технологий «Матрицы», включая Стражей – военных роботов, похожих на электрических сперматозоидных насекомых, и работающую на людских телах Электростанцию. Вдобавок Вачовски наняли художника Стива Скроса нарисовать около 600 подробных раскадровок, демонстрирующих фильм кадр за кадром.

Наконец Вачовски представили весь свой материал по «Матрице» сопредседателям Warner Bros. Терри Семелу и Бобу Дэйли. «Зрелище было необычное, – говорит ди Бонавентура. – Одна Вачовски рассказывала сюжет, а вторая изображала звуковые эффекты». По воспоминаниям ди Бонавентуры, после показа Семел спросил его, принесет ли «Матрица» деньги компании. «Я подумал с полсекунды и сказал, что в убыток мы точно не должны уйти», – рассказывает ди Бонавентура. Бюджет «Матрицы» оценивался в 60 миллионов долларов – огромное вложение в идею, которую не перескажешь одним предложением. Но сумма была куда меньше, чем Warner Bros. потратили на «Бэтмэна и Робина» – катастрофически дорогую часть франшизы, позабытую всеми уже к концу 1997 года. Warner Bros., как и прочие большие студии, своими глазами наблюдали за тем, как зрители все больше и больше уставали от непрошеных ремейков и перезапусков. Нужны были новые приключения и новые идеи. «Сиквелы проваливались, – говорит ди Бонавентура. – Вымирали целые жанры: комедийные боевики, фильмы про напарников. Мы понимали: нужно нечто совершенно иное».

Боссы были с ним согласны. Вачовски получали свой 60-миллионный бюджет при условии, что съемки пройдут в Австралии, где они обходились дешевле. После стольких лет ожидания «лохушки из Чикаго» наконец-то получили возможность построить «Матрицу». Оставалось только найти Избранного.

К концу девяностых всю карьеру Киану Ривза можно было описать одним словом: передряги. Десятилетие началось многообещающе: Ривз сыграл копа-серфингиста под прикрытием в «На гребне волны», путешествующего во времени металлиста в «Новых приключениях Билла и Теда» и сладкоголосого проходимца в «Моем личном штате Айдахо» – и это все в одном только 1991-м. Несколько лет спустя, в 1994-м, успех резвого триллера «Скорость» пророчил Ривзу карьеру нового крепкого орешка из боевиков. Но вместо этого он двигался от одного странного и поразительного пункта назначения к другому. Была и невменяемая историческая мелодрама «Прогулка в облаках», и невменяемая современная мелодрама «Чувствуя Миннесоту» – это уже не говоря о нескольких халтурных боевиках вроде приключенческого киберпанка «Джонни Мнемоник». К концу десятилетия Ривз, которому только недавно стукнуло 30, начал волноваться о своем месте в Голливуде. «Боже ты мой, я что, совсем пропал? – вспоминал он свое изумление. – Какая студия обо мне вспомнит?»

Его страхи не были лишены оснований. Ривз только что закончил съемки в уорнеровском трэш-шедевре «Адвокат дьявола» в роли адвоката, противостоящего Сатане. По выходе в прокат в конце 1997 года фильм стал скромным хитом, однако на момент подбора актеров «Матрицы» имя Ривза располагалось в конце студийного списка кандидатов на роль Нео. По словам ди Бонавентуры, от роли отказались Уилл Смит (он предпочел сниматься в «Диком, диком Западе»), Брэд Питт (только что прошедший через съемки «Семи дней в Тибете») и Леонардо Ди Каприо (который после «Титаника» не хотел сниматься в еще одном фильме со спецэффектами). «Дошло до того, что мы предложили роль Сандре Буллок, сказав, что переделаем Нео в девушку. Но и она отказалась».

В начале 1997 года Ривз оказался в офисе студии Warner Bros. в Бёрбанке, штат Калифорния. Он приехал на свою первую встречу с Вачовски, недавно приславшими актеру сценарий «Матрицы». «Когда я впервые его прочел, – рассказывал Ривз, – то чертовски обрадовался». В тот день Вачовски показали Ривзу свои наработки, и по ходу беседы стало понятно, что встреча эта не последняя. «Они сказали, что хотят перед съемками четыре месяца уделить тренировкам, – вспоминал Ривз. – Я довольно улыбнулся и сказал „да“». Лана Вачовски отмечала: «Мы знали, что этому проекту требуется маниакальная преданность, и Киану и был нашим маньяком».

Помимо этого, Ривз обожал научную фантастику и философию и поэтому не испугался, когда Вачовски попросили его подготовиться, почитав труды вроде меняющей восприятие книги «Симулякры и симуляция» (1981) Жана Бодрийяра. «Одно из главных заблуждений по поводу Киану – люди не считают его умным, – говорит ди Бонавентура. – Может, это из-за фильмов про Билла и Теда. Но Киану давал мне книжки, в которых я не понимал ни бельмеса. В Киану Вачовски нашли человека, который действительно занимался интеллектуальным поиском».

Погоня за актером на роль Морфеуса – наставника Нео и беспристрастного гида по Матрице – затянулась еще дольше. Warner Bros. предлагали роль звездам вроде Арнольда Шварценеггера и Майкла Дугласа – оба отказались. Тем временем Вачовски уговаривали Лоренса Фишберна, который еще подростком играл в эпичной мясорубке о Вьетнаме «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы и заслужил номинацию на «Оскар» за роль абьюзера Айка Тернера в «На что способна любовь» (1993). Они встретились в Лас-Вегасе летом 1997 года на том самом боксерском поединке, в котором Майк Тайсон укусил Эвандера Холифилда за ухо. «Мне снился сон о человеке в зеркальных очках, который говорит загадками, – позже рассказывала Лана Вачовски Фишберну. – И когда я тебя встретила и услышала твой голос, я сразу поняла, что ты – тот самый человек».

Но студия беспокоилась, что Фишберн – несмотря на победу и на «Эмми», и на «Тони» – не был достаточно известен за пределами родины. Начальство хотело взять Вэла Килмера, который недавно сыграл Темного Рыцаря в хитовом «Бэтмене навсегда» (1995), но заработал репутацию той еще занозы на съемках новой версии «Острова Доктора Моро» (что само по себе подвиг, ведь его коллегой по фильму был знаменитый своей невыносимостью Марлон Брандо, который провел большую часть времени съемок с ведерком для льда на голове). «Вачовски слышали все эти истории о Вэле, – говорит ди Бонавентура, – и я сказал, что все понимаю, но зато так мы сможем снять фильм. Поэтому мы встретились с ним в отеле Бель-Эйр, и тут он начал доказывать, что Морфеуса нужно сделать главным героем фильма. Через пару минут после начала встречи я понял, что нам конец». Вскоре Килмер выбыл из гонки, и роль досталась Фишберну, который сказал, что всегда думал о Морфеусе как о «Оби-Ване Кеноби и Дарте Вейдере в одном лице – может, еще с примесью Йоды».

Третья главная роль в «Матрице» была ролью Тринити – честолюбивой молниеносной воительницы, которая помогает Морфеусу на борту их подземного корабля «Навуходоносор». Джада Пинкетт-Смит пробовалась на роль, но: «У нас с Киану не „щелкнуло“, – рассказывала она. – Просто не возникло химии». В конце концов Вачовски обратились к Кэрри-Энн Мосс, канадской актрисе, игравшей в телевизионных сериалах девяностых «Агентство моделей» и «Спецэффекты». (Еще она играла в канадском фэнтезийном сериале под названием «Матрица».) Многодневные кинопробы включали спарринги и тренировки с каскадерами. Позднее, призналась Мосс, «она еще долго не могла ходить». Вачовски хотели, чтобы актеры в основном сами выполняли свои трюки, чтобы не приходилось делать лишние склейки ради кадров с каскадерами. И все-таки Мосс говорила: «Помню, думала: не могут же они всерьез считать, что я все буду делать сама – прыгать с крыши на крышу, например. Разумеется, ничего такого я делать не буду!»

Осенью 1997-го перед началом съемочного периода команда «Матрицы» провела несколько месяцев в огромном, скудно обставленном складе в Бёрбанке. Там актеры ежедневно тренировались под присмотром Юэня Ву Пина – легендарного китайского режиссера и мастера боевых искусств, который работал над таким заграничным хитом, как «Пьяный мастер» (1978), ставшим прорывом для Джеки Чана. Работая с командой постановщиков трюков Юэня, актеры разминались, тренировались и дрались часами напролет. Иногда их пристегивали тросами и поднимали в воздух – звезды сверхтехнологичного, сверхамбициозного боевика висели над грудами затертых матов в пустом ангаре. «После первого дня я был в ужасе и изнеможении, – рассказывал Хьюго Уивинг, сыгравший агента Смита, заклятого врага Нео. – Я осознал, насколько я не в форме». (Незадолго до тренировок Уивинг повредил бедро, из-за чего ему какое-то время приходилось передвигаться на костылях.)