Текст книги "Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все"

Вскоре они уже были в ресторане в Западном Голливуде и отчаянно пытались продать свой план Уизерспун. «Мы с Роджером по-настоящему на нее насели. Мы подпаивали ее и твердили: сыграй в этом фильме! Пожалуйста-пожалуйста!»

Уизерспун в тот момент было чуть больше двадцати, и она уже около десяти лет снималась в студийных драмах и независимых триллерах, следуя по непредсказуемой траектории. В угрюмом «Шоссе» она остановила серийного убийцу, в фантастическом «Плезантвиле» освободила закабаленный городок, а в дешевом триллере «Страх» ранила Марка Уолберга ударом трубкой мира в спину. «Мне всегда нравились героини с темпераментом, – говорит Уизерспун. – У них есть свое мнение, им приходится иметь собственные взгляды. Мне неинтересно было играть чью-то подружку».

Она отказывалась играть Аннетт, пока Камбл не согласился переписать сценарий. «Она говорила: эту роль надо улучшить», – рассказывает Камбл. К тому моменту, когда в начале 1998 года в Лос-Анджелесе стартовали съемки «Жестоких игр», Камбл и Уизерспун переработали героиню-скромницу, которая влюбляется в интригана Филлиппа. Роман их персонажей подразумевал, что молодой паре – а впервые они встретились в 1997-м на вечеринке в честь 21-летия Уизерспун – придется сыграть в нескольких сценах разной степени интимности, включая бурное расставание, которое обоим актерам показалось неприятным. «Мы уже полтора года жили вместе, – говорит Уизерспун. – Райан хотел, чтобы я сильно его ударила, и, кажется, я повредила ему ухо». Когда съемки сцены были закончены, измотанного Филиппа вырвало. «Наверное, я просто вел себя как пафосный ушлепок, – говорит он, – упивался драматизмом, поскольку она была моей девушкой в реальности».

За комические отступления в «Жестоких играх» главным образом отвечала Сесиль, наивная новенькая ученица, которая становится пешкой в руках коварной Кэтрин. Ее сыграла 26-летняя Сельма Блэр, которая к тому моменту несколько лет жила в Нью-Йорке. «Я жила у Армии Спасения, пыталась пробиться как актриса, – говорит Блэр. – Я радовалась бы даже рекламе жвачки». Блэр быстро оказалась втянута в помешательство на тинейджерах и почти получила главную роль в «Бухте Доусона» – но в тот же день на пробы пришла Кэти Холмс. Работа в «Бухте» прошла мимо – но вокруг было много других подростковых ролей. «Время благоволило тем, кто старше восемнадцати, но юно выглядит, – говорит Блэр. – Я не могла похвастаться опытом, но у многих других ребят его было не больше».

Блэр, чьей самой большой ролью до сих пор был эпизод в комедии «Вход и выход», вскоре оказалась участницей самой скандальной сцены «Жестоких игр». В один ясный день в мае 1998 года – такой день, когда, по словам Геллар, «все на свете идут в Центральный парк», – сотни зевак собрались на манхэттенской лужайке недалеко от места, где Геллар и Блэр лежали на полотенце для пикника. Над парком гудел шум толпы, и время от времени где-нибудь недалеко сверкала вспышка фотокамеры. Геллар была актрисой с четырехлетнего возраста, и оживление вокруг съемочных площадок было для нее привычным зрелищем. Но даже она удивилась такому вниманию. «Помню, как на 72-й улице снимали „Крепкий орешек“ и все ходили посмотреть, – говорит Геллар. – Но наш маленький фильм совсем не был „Крепким орешком“».

В сцене, которую снимали в тот день, Кэтрин предлагает неопытной Сесиль свою помощь – той требуется попрактиковать умение целоваться. Они почти на 15 секунд сплетаются языками, после чего между их губами остается тонкая ниточка слюны. Несколько десятилетий спустя этот засос показался бы довольно скромным и даже банальным. Но тинейджерская мания конца девяностых и ее не всегда совершеннолетние звезды стали причиной и усилившейся настороженности относительно подросткового секса. Родители 1999 года, очевидно, страдали амнезией: некоторые из них провели юность, рассматривая дорожку волос на животе Дэвида Кэссиди на обложке Rolling Stone, а теперь они же были потрясены (потрясены!) тем, что их дети слушают двусмысленные подростковые поп-хиты (I’m a genie in a bottle / You’ve gotta rub me the right way[38]38
  «Я джинн в бутылке, потри меня в нужном месте». – Прим. пер.


[Закрыть]) и пялятся на пупок 17-летнией Бритни Спирс. Обеспокоенных взрослых и одержимых подростками журналистов сцена девичьего засоса по-настоящему завораживала. «Жестокие игры» еще даже не вышли, а в открывающем материале журнала Premiere «Тот Самый Поцелуй» был освещен в подробностях, причем отдельно отмечалось, что эротически заряженные сцены фильма «спровоцировали тысячу совещаний за закрытыми дверями на The WB».

Из-за Того Самого Поцелуя нервничали все, и особенно Блэр. «Я была очень неопытна в сексе, – говорит она. – Пожалуй, я боялась целоваться с девушкой потому, что тогда боялась целоваться и с парнями». Геллар в тот день больше всего беспокоили фотовспышки. «Куда ни глянь, всюду были папарацци», – говорит она. В самом деле, спрятавшийся неподалеку фотограф сумел запечатлеть момент соприкосновения, и на следующий день фото девушек, соединившихся в поцелуе, появилось в The New York Post. «Попав в Post, житель Нью-Йорка прячется с глаз долой от стыда, – говорит Геллар. – Но в то же время это как-то воодушевляет».

В Sony Pictures тоже были воодушевлены. Когда мартовская премьера «Жестоких игр» близилась, их рекламу можно было найти на обложках журналов и таблоидов (The WB, чьи менеджеры переменили мнение насчет непристойности фильма, решила продвигать фильм в прайм-тайм). Камбл утверждает, что в первые выходные проката «в кинотеатрах висели знаки с надписью: мы не продаем билеты на „Жестокие игры“, если вам нет 17 лет. Но люди покупали билеты на другие фильмы и пробирались в зал». Оказалось, циничные сексуально озабоченные подростки больше всего хотели посмотреть историю про других циничных и сексуально озабоченных подростков, даже если эту историю сочинили пару веков назад. Это было очень удачно для «Десяти причин моей ненависти».

* * *

Когда Кирстен Смит по прозвищу Киви была старшеклассницей в маленьком городке в штате Вашингтон, то работала в семейном магазине видеопроката, где сама могла взять и обязательные фильмы Джона Хьюза, и хиты девичьих посиделок – «Парень что надо» и «Отчаянно ищу Сьюзан». Это были фильмы о молодых женщинах и для молодых женщин, сделанные в те времена, когда блокбастеры были обычно заточены под мальчиков (или не повзрослевших мужчин). «В „Балбесах“ и „Искателях потерянного ковчега“ девушек было немного, – говорит Смит. – А если и были, то как побочные персонажи».

Позже Смит переехала в Лос-Анджелес, где стала работать рецензентом сценариев для небольшой голливудской кинокомпании. Однажды ей пришла рукопись Карен Маккаллы, начинающей сценаристки из Денвера. Они переписывались несколько месяцев, после чего наконец встретились в лос-анджелесском баре в 1996 году. В тот же вечер они набросали на салфетках свой первый совместный проект – триллер о разгневанных женщинах, которые голыми руками убивают «морских котиков». Скоро должен был выйти триллер «Долгий поцелуй на ночь» с Джиной Дэвис, и Смит с Маккаллой «планировали подхватить тему боевиков с клевыми засранками», по выражению Смит. Но «Долгий поцелуй» провалился, и «сценарием никто не заинтересовался. Так что мы решили написать что-нибудь в своем любимом жанре – про подростков».

Взяв за образец переделку «Эммы» Джейн Остин в «Бестолковых», Смит и Маккалла придумали перенести в современность «Укрощение строптивой» – историю, написанную Шекспиром в XVI веке, о независимой молодой женщине, которую перевоспитывает ухажер; и сделать из пьесы мелодраму про школьников. В их версии укротителем стал загадочный бунтарь Патрик, а строптивой – Кэт, которая учится в выпускном классе, считает себя выше всего этого и не позволяет своей популярной младшей сестре ходить на свидания, пока сама она не начнет. Другой ученик подкупает Патрика, чтобы он влюбил в себя Кэт, и так же, как в подростковых интригах «Это все она» и «Жестоких игр», несовместимые герои «Десяти причин» в конце окажутся вместе.

В сценарии Смит и Маккаллы «Укрощение строптивой» было переделано под их собственный опыт. Заглавное стихотворение с перечислением многочисленных прегрешений Патрика, которое Кэт читает вслух, основано на дневнике Маккаллы, который она вела в старших классах: там была запись, где она в подробностях описала недостатки своего молодого человека. «Были пункты типа „всегда считает себя правым“ и „не слушает чужого мнения“», – рассказывает Маккалла. Смит, которая давно интересовалась женскими исследованиями, придала Кэт настрой пригородной riot grrrl и наградила любовью к женским панк-группам Raincoats и Bikini Kill. Как говорит Смит, в фильме «смешивались похабный юмор и дух панк-феминизма».

Законченный сценарий «Десяти причин» прошел через несколько рук, прежде чем оказался у Сета Джерета – тот недавно начал работать сценарным агентом, используя собственную квартиру в Голливуде в качестве офиса. Джерет и сам извлек выгоду из сценарного бума девяностых: недавно он продал сценарий, который станет драмой о подпольных казино «Шулера» с Мэттом Дэймоном и Эдвардом Нортоном. «Рынок был очень здоровый, – говорит Джерет. – Некоторые сценарии пользовались такой славой, что менеджеры брали их друг у друга почитать просто ради удовольствия».

«Десятью причинами» особенно интересовалась студия Touchstone Pictures – отделение Walt Disney, сосредоточенное в основном на взрослых темах, которое пропустило расцвет молодежного кино. Touchstone договорились о праве покупки «Десяти причин», и Смит с Маккаллой сели переписывать сценарий, исполняя одно из главных требований студии. «Нам сказали, что Кэт слишком сердитая, так что ее нужно лишить матери, чтобы эта злость имела объяснение, – говорит Смит. – А просто хмурой феминисткой она, блин, не могла быть. Типичное для Disney замечание: уберите маму». Но даже с учетом этой поправки Кэт разрешили быть более разъяренной – а также свободной и самостоятельной в своей свободе, – чем многим из героинь большого экрана в ту эпоху, и даже сделать несколько колких выпадов в адрес патриархата. «Я так понимаю, что в нашем обществе быть мужчиной и мудаком достаточно, чтобы заслужить наше внимание», – говорит она в «Десяти причинах».

Disney и продюсеры быстро собрали команду молодых актеров. Роль Кэт предстояло исполнить 17-летней нью-йоркской актрисе Джулии Стайлз, которая снималась в сериалах «Писатель-призрак» и «Надежда Чикаго». А роль Патрика ушла к 18-летнему уроженцу Перта Хиту Леджеру, сыгравшему в нескольких австралийских мыльных операх. Когда Леджер был утвержден, Смит и Маккалле поручили переписать некоторые из его реплик, чтобы приспособить текст к австралийскому акценту актера. «Мы собирались выпить кофе, но в конце концов оказались в баре на Сансет-стрип, – рассказывает Маккалла. – Никто не спрашивал у него документы. У меня совсем не было ощущения, что я тусуюсь с тинейджером».

Во время съемок в Сиэтле и окрестностях в 1998 году гостиничный номер Леджера «превратился в базу для общих тусовок». «В нем было какое-то естественное лидерское начало, и в номере происходила непрерывная вечеринка для всех», – говорит Смит. Иногда Леджер развлекал гостей при помощи диджериду – огромного музыкального инструмента из Австралии, который дополнял его не вполне земной образ. Как-то вечером на очередной тусовке в номере Леджера Джерет случайно повернул диджериду не тем концом. «Он сразу меня поправил: нет-нет, не переворачивай его вверх ногами, а то дух инструмента будет утерян, – вспоминает Джерет. – Он был совсем молод, но сколько в нем было мудрости».

Но Леджер умел и дурачиться, чему свидетельством – сцена, в которой Патрик приманивает Кэт, съехав по столбику с динамиком, пройдясь в танце по трибунам футбольного поля и горланя тридцатилетней давности шлягер Фрэнки Вэлли «Can’t Take My Eyes Off You» под аккомпанемент школьного оркестра. «Я много лет не пел и не танцевал, – говорил Леджер вскоре после съемок. – Планировалась сцена, как у Джина Келли и Фреда Астера. Придумали четкую хореографию – а потом я сделал все неряшливо».

У «Десяти причин» не было звездной мощи «Блюза школьной команды» и «Жестоких игр», но Маккалла была уверена, что фильм обойдет своего конкурента по прокату. «Я увидела трейлер „Матрицы“, – рассказывает она, – и подумала: что это еще за ужас, у нас точно будет первое место. Я верила в это до того момента, когда „Матрица“ стартовала с огромным успехом в прокате».

«Десять причин» заняли второе место после фантастической машины Вачовски – серьезное достижение, учитывая сравнительно мизерные масштабы хайпа. Двадцать лет спустя Маккалла продолжает удивляться успеху «Матрицы»: «Я ее так и не досмотрела, – говорит она. – Каждый раз не могу понять, почему они сидят в какой-то клоаке, едят кашу и носят грязные свитера? Почему им не хочется жить в радостном, светлом, чистом мире?»

* * *

Самая известная школьная комедия девяностых поначалу имела подходившее ей неумеренное заглавие: «Безымянная подростковая комедия про секс, которую можно снять дешевле 10 миллионов долларов, которая вряд ли понравится студийным рецензентам, но которую, думаю, вы наверняка полюбите».

Такое остроумное название сценарист Адам Херц использовал, чтобы привлечь внимание к своей непристойной подростковой комедии. Херцу тогда было около двадцати пяти, и он отчаянно пытался запустить сценарий в производство после нескольких неудачных попыток продать сценарий полного метра или пилотного эпизода сериала. Он уже раздумывал над тем, чтобы вернуться из Лос-Анджелеса в родной Мичиган, когда его сценарий наконец приобрели очень нуждавшиеся в хитах Universal Pictures – вероятно, привлеченные словами «подростковая», «комедия» и «дешевле 10 миллионов». Название сценария позже сократят до запоминающихся двух слов – «Американский пирог».

«Американский пирог» – слегка скандальная и оптимистичная история взросления – рассказывает о нескольких парнях-старшеклассниках из пригородной школы, которые дают обет потерять девственность до выпускного. Это кино в жанре «С+Ж» (сиськи + жопы) в духе комедий восьмидесятых «Беспечные времена в „Риджмонт Хай“» и «Порки». «Моя школа была не как в „Бухте Доусона“, – говорит Херц. – У нас никто не терзался жизненными дилеммами». В «Пироге» не было ни хандры, ни ярости, и едва ли намек на подростковые страхи. Его персонажи желали только потрахаться, ну и, может быть, влюбиться. Если убрать оттуда линию с веб-камерой и камео группы blink-182, то сюжет «Пирога» мог бы легко происходить в любой момент в последние 50 лет.

Замешивать «Американский пирог» студия пригласила двух братьев, давно уже оставивших школьные годы позади, – Криса и Пола Вайцев, которые недавно написали сценарий мультфильма «Муравей Антц» и теперь хотели быть режиссерами. Их кандидатуры были не самыми очевидными для фильма, который начинается со сцены с подростком, мастурбирующим в носок. «Наш подход был почти что старомодным, – говорит Крис Вайц, которому в момент выхода „Американского пирога“ было 29 (старшему брату Полу исполнилось 33). – В том, что делают эти ребята, есть что-то такое милое и трогательное. И мы полагались на наших актеров, чтобы те сообщили фильму собственный опыт и ощущение того, что такое быть тинейджером».

Вскоре начался подбор актерского ансамбля: в фильме было больше десятка героев-тинейджеров. «Мы хотели, чтобы было как в „Американских граффити“, когда смотришь на этих ребят и не понимаешь, почему раньше их не видел», – говорит Крис Вайц. Universal выдвинула несколько собственных кандидатур: среди них были, например, Джонатан Тейлор Томас – покоритель сердец и звезда ситкома Тима Аллена «Большой ремонт», а также Кейт Хадсон, которая только делала первые шаги в профессии и пока что больше всего была известна как дочь Голди Хоун. Оба отказались, как и звезда «Жестоких игр» Сельма Блэр: по ее словам, ей предложили выбрать любую из женских ролей. «Я решила, что хватит играть в подростковых фильмах, – говорит Блэр. – И это было тупо. Мне стоило ловить волну».

Вайцы искали актеров повсюду: в независимом кино, ситкомах, вечерних фэнтези-сериалах, театре и студийных фильмах. Был даже парень, чьим крупнейшим проектом был хозяйственный супермаркет Home Depot. Именно там работал Шонн Уильям Скотт, когда пробовался на роль, – хотя слово «работал», возможно, не совсем точное. «Ни хрена я не делал, чувак, – говорит Скотт. – Я расставлял тележки для покупок, потом меня повысили до консультанта в отделе сантехники. Про сантехнику я не знал ничего. Так что я приходил на работу и восемь часов ходил между рядами с деловым видом».

Скотт, уроженец Миннесоты, уже несколько лет жил в Лос-Анджелесе и пытался добиться успеха в качестве драматического актера – комедии его не очень интересовали. Но все же он оказался на пробах на роль Стива Стайфлера, тусующегося напропалую мудозвона, которого в одной сцене настигает возмездие: он случайно выпивает пиво со спермой. Скотт думал, что шансов на фильм о старшеклассниках у него нет: «Я уже в седьмом классе выглядел на 45. Но терять мне было нечего. Стайфлера я решил играть, как Ганнибала Лектера: вроде бы он не должен вам нравиться, но нравится».

Мама Стайфлера в «Американском пироге» – соблазнительная кокетка в духе миссис Робинсон из «Выпускника», которую сыграла актриса импровизационного жанра Дженнифер Кулидж. В сцене вечеринки один из подростков начинает выкрикивать вслух аббревиатуру в ее честь – MILF[39]39
  Mother I’d like to fuck – «мамка, которой я бы засадил».


[Закрыть]. «До тех пор я не сталкивался с этим термином, – говорит Джон Чо. – Мне было не очень приятно его произносить».

Чо, уроженец Южной Кореи, получил роль «второго парня, который кричит „MILF“», когда Крис Вайц (уже утвердивший его на роль участника джазового хора) увидел, как он рэпует во время читки сценария. Чо было хорошо за двадцать, и он уже снялся в нескольких фильмах и сериалах. Он говорит, что в девяностые «американская подростковая поп-культура была для меня совершенно чужой. Когда я учился в старших классах, самым популярным сериалом был „Беверли-Хиллз, 90210“, но я видел его и думал только о том, что не знаю ни этого места, ни этих людей. Он был очень белым». Роль в «Американском пироге» в основном состояла из одной повторяющейся реплики, но Чо говорит, что это был важный момент для его карьеры. «Он что-то значил с точки зрения того, как воспринимаются американцы азиатского происхождения. Персонаж с азиатской внешностью был совершенным американцем. И зрители могли сказать: этот чувак совсем не похож на иностранца. Я таких знаю».

Другое новое лицо в «Американском пироге» – Крис Кляйн, актер из Небраски; его незадолго до того обнаружил режиссер Александр Пэйн и пригласил в комедию «Выскочка», которая вышла весной 1999 года. В «Пироге» Кляйн сыграл Оза, звезду команды по лакроссу, который приходит петь в хоре. В детстве Кляйн занимался актерской игрой и пением, но к старшим классам, по его же выражению, «переделался в спортсмена». «Я носил джинсы и кожаную куртку и ездил на Camaro Z28 1982 года», – рассказывает он. Прочитав в сценарии роль качка и джазового певца Оза, «я узнал себя, – говорит он. – В „Американском пироге“ подобралась странная компания: Оз – спортсмен, но дружит с совсем другими ребятами. Мне это было знакомо, я общался со всеми».

В отличие от Кляйна, Шеннон Элизабет не имела ничего общего со своей героиней в «Американском пироге» – Надей, ученицей по обмену из России. Элизабет была подростком в городе Уэйко, штат Техас, когда ей досталась роль в клипе R&B-группы Hi-Five. Роль была маленькая, но режиссер клипа – будущий постановщик «Тренировочного дня» Антуан Фукуа – посоветовал ей попробовать себя в модельном бизнесе. Так Элизабет оказалась в Лос-Анджелесе, где сыграла в нескольких сериальных эпизодах и паре независимых фильмов, а потом пришла на кастинг «Американского пирога».

Роль Нади предполагала сцену, где Элизабет появится голой. Кроме того, ей предстояло овладеть русским акцентом. «Мой тогдашний парень сказал: помнишь, как на занятиях по актерке на той неделе ты изображала французский акцент? Вот и нормально, делай то же самое, – рассказывает Элизабет. – Я поняла, что на французский акцент это было совсем не похоже». На пробах Элизабет продемонстрировала свой видоизмененный русский и в скором времени получила звонок от агента – ее утвердили на роль. Во время разговора она побежала через лужайку и вывихнула ногу, наступив в яму. «Я радовалась и плакала от боли одновременно», – вспоминает она.

Неожиданный бойфренд Нади в «Пироге» – нервный вечный девственник Джим, которого сыграл актер из ситкомов Джейсон Биггз. Джиму рассказывают, что третья база[40]40
  Влагалище.


[Закрыть] на ощупь похожа на «теплый яблочный пирог», так что, увидев пирог на кухонном столе родителей, он недолго думая снимает штаны и начинает его трахать. К его ужасу, в процессе его застает отец в исполнении Юджина Леви из сериала SCTV. «Реакция Джейсона – его страх, пот, откровенность – все выглядело очень по-настоящему, – говорит Кляйн. – Не какой-нибудь тупой номер с банановой кожурой».

Смущение получилось настолько реалистичным, может быть, потому, что актеру, которому в тот момент было двадцать, действительно было страшно трахать пирог в кадре. Он рассказывал, что перед началом съемок в ужасе звонил агенту: «Что, я правда буду это делать? Что, если фильм никто не посмотрит, а я все равно останусь тем самым чуваком, который так опозорился?» Но все же он «понимал, что это смешно. И сцена могла сработать только в том случае, если я буду ебать неодушевленный предмет на полном серьезе» (его партнером по эпизоду был фальшивый пирог из пенопласта). Наконец настроившись на сцену, Биггз оказался предоставлен самому себе. «Мы не очень понимали, как именно будем снимать и сколько там будет видно, – говорил Пол Вайц. – Мы сказали ему: так, Джейсон, будешь стоять здесь и иметь пирог. И ушли. Дальше дело было за Джей Би – снимай штаны и начинай».

Сцена на кухне вызвала вопросы у MPAA – из-за этого и нескольких других моментов фильм оказался в опасной близости от рейтинга NC-17[41]41
  MPAA (Американская ассоциация кинокомпаний) присваивает фильмам возрастные рейтинги. NC-17 (лица до 18 лет не допускаются на сеанс) – самый жесткий рейтинг, на практике исключающий широкий прокат. – Прим. пер.


[Закрыть]. «Мы получали невероятные рабочие письма про количество фрикций с пирогом, – рассказывает Крис Вайц, – и торговались, снижая их количество». Режиссеры и MPAA нашли компромисс на двух фрикциях. Повышенный интерес у комиссии вызвала еще одна сцена, где Элизабет в роли Нади мастурбирует на порножурнал Джима, не подозревая, что ее действия транслируют одноклассникам через веб-камеру. Этот эпизод тоже пришлось сократить – при этом сейчас, два десятилетия спустя, сложно представить, чтобы такие агрессивные, а возможно, и незаконные действия вообще попали в подростковый фильм. «Сейчас это выглядит так себе, – говорит Крис Вайц. – Наверное, теперь бы эта сцена нам не показалась такой невинной, как казалась тогда».

Хотя в «Американском пироге» хватает всяких пацанских выходок, самыми сексуально раскрепощенными часто оказываются героини. Они заставляют парней делать то, что им хочется, и часто добиваются своего: после приключения с веб-камерой Надя принуждает Джима раздеться до трусов и станцевать – он не знает, что теперь сам стал героем школьной онлайн-трансляции. Девочек в «Американском пироге» секс интересует так же, как мальчиков, а может, и больше, – просто они спокойнее к этому относятся. Это был заметный пересмотр подростковой жизни из кино восьмидесятых, где именно парни почти всегда оказывались сексуально озабоченными. «В этом фильме все решают женщины», – говорила Элисон Хэннигэн, которая в «Пироге» играет неожиданно напористую девочку-нерда («Скажи мое имя, сучка!» – командует она Джиму в момент страсти). «Американский пирог», по словам Хэннигэн, «во многом кино для телочек».

Правда, Universal рекламировал фильм иначе: в трейлерах упор был сделан на сцену секса с пирогом и гремела песня «Laid» («Перепихон») – хит группы James из начала девяностых. Студия уверенно назначила премьеру «Пирога» на середину лета, прямо рядом со звездными блокбастерами – «Диким, диким Западом» и «Большим папой» с Адамом Сэндлером. «Пока мы снимали, я все время думал: этот фильм соберет охеренные сто миллионов долларов», – говорит Шонн Уильям Скотт.

Он ошибся совсем ненамного. «Американский пирог» заработал около 103 миллионов долларов в США и стал одним из самых успешных школьных фильмов всех времен. Чо только вернулся со съемок в Китае фильма с Уиллемом Дефо[42]42
  Речь идет о картине «Участь женщины» 2001 года.


[Закрыть] и почти забыл про тинейджерскую комедию, в которой он снимался год назад, – и был поражен, что прохожие на улице кричат ему «MILF!» Энергию фильма не остановила даже постколумбайновская кампания против тинейджерской культуры и фильмов со взрослым рейтингом. «Оказалось, что владельцы кинотеатров не слишком-то хотят проверять документы, – говорит Крис Вайц, – или, может быть, они не возражали, если вы покупали билет на „Тарзана“ и шли на „Американский пирог“».

Успех оптимистичного «Американского пирога» через неполных три месяца после Колумбайна выглядел почти как отпор реальности. Как замечает соавтор сценария «Десяти причин моей ненависти» Карен Маккалла, американским подросткам «вместо того, чтобы учиться танцевать, как Бритни Спирс, пришлось учиться тому, как не быть убитыми в школе». В момент, когда школа казалась страшнее, чем когда бы то ни было, «Пирог» успокаивал зрителей мыслью, что подростки 1999 года мало отличались от подростков 1979-го (или, чего уж, 1959-го).

Но для феномена нового подросткового кино этот фильм стал последним звонком. К появлению «Пирога» тинейджерский бум девяностых был уже на спаде. На каждый молодежный фильм, выстреливший в 1999 году, приходилось несколько исчезнувших бесследно: «Королевы убийства», «200 сигарет», «Кэрри 2: Ярость», «Командир эскадрильи», «Убийственные красотки». Некоторые из них в том же году обретут посмертную славу на видео. Но студийные начальники, вложившиеся в ажиотаж, четко осознавали, что надолго его не хватит, – и после 1999 года подростковых фильмов от больших студий будет становиться меньше с каждым годом.

Спад был неизбежен. Поколение подростков, благодаря которым случилась эра тинсплотейшна, не хотели оставаться в старших классах навечно. Пора было взрослеть.