Текст книги "Прощай, невинность!"

Да, Эдвард раскаивался в том, что позволил себе так сорваться, но он ничуть не жалел о том, что отдался своей страсти. Несмотря на то что Софи жила в среде свободных художников, она не обладала таким опытом, как Эдвард, и потому не могла понять, как уникален их союз. Но Эдвард прекрасно это понимал. И он понимал, почему их взаимная страсть так отличается от всего, что ему довелось испытать. Он никогда еще не занимался любовью с женщиной, за которой гонялся бы почти два года… с женщиной, души и тела которой он так долго искал.

Эдвард снова вздрогнул, но на этот раз не от гнева, а от боли и твердой решимости. Да как она может вообще думать о том, чтобы выйти за Генри Мартена, – и отказывать ему?.. Это было просто непостижимо. Ему хотелось сейчас же повернуться, промчаться по коридору, вышибить дверь ее номера, разгромить там все, а потом потащить ее за волосы к ближайшему городскому судье.

Эдвард закрыл глаза, пытаясь справиться с новой горячей волной безумного гнева. Никогда прежде он не испытывал подобной ярости. Он был достаточно разумен, чтобы понимать: его недавняя вспышка представляла собой просто детскую выходку, и все же она непростительна. Но ведь он и не любил никогда прежде… И пожалуй, если бы он не злился так сильно, то нашел бы ситуацию весьма забавной.

Женщина, которую он любил, уже дважды отвергала его предложение, впрочем, если считать сегодняшнее утро, то трижды. Мало того, она выносила и родила его ребенка, не потрудившись сообщить ему об этом до самого последнего момента, когда было уже слишком поздно… Он и понятия не имел, что у него есть дочь, и увидел ее лишь несколько месяцев спустя после ее рождения. А теперь Софи задумала выйти замуж за другого!

Нет, смеяться тут нечему, совершенно нечему. Все это слишком сложно и тяжело, тут надо плакать. Как Софи могла обмануть его, как могла сбежать от него вместе с Эданой? Как могла без колебаний отвергнуть его, отказавшись даже подумать над его предложением руки и сердца? Боже… Много лет подряд он постоянно слышал от десятков самых разных женщин намеки, что они были бы просто счастливы, сделай он им предложение, любая из них хотела стать его женой! Взглянув на указатель, Эдвард обнаружил, что лифт еще только на третьем этаже. Он обругал лифт, он обругал Софи.

А может быть, он и в самом деле не знает Софи О'Нил? Он ведь никогда и предположить не мог, что она способна вести себя подобным образом. Но ведь он не мог и предположить, что Софи способна жить жизнью богемы, и не поверил бы в это, если бы не увидел собственными глазами. Эдвард затрясся от ревности, вспомнив того француза, Жоржа, так откровенно увлеченного Софи. Не он ли – один из тех, кто научил ее быть открытой в страсти? Лифт наконец остановился перед Эдвардом, и он вошел в отделанную деревянными панелями кабину.

Он твердил себе, что прошлое не имеет значения. Действительно важно лишь то, что Софи родила его ребенка, что он любит ее, что может заставить ее полюбить себя – он был уверен в этом – и что он намерен повести ее к алтарю, так или иначе. Еще несколько дней в его номере в «Савое» – и она будет скомпрометирована так, что у нее просто не останется выбора. К тому же на этот раз Эдвард собирался не спускать с Софи глаз. Да, он верил, что она искренне раскаивается в своем бегстве из Парижа, но лучше все-таки присмотреть за ней и не оставлять ей шансов. Ставки слишком высоки. Эдварда терзали горячие, дикие чувства. Он знал, что ему просто не выжить, если он потеряет их обеих навсегда. Он должен следить за Софи как следует, он должен быть уверен, что она не сбежит снова или, хуже того, не ускользнет лишь затем, чтобы выйти за Генри Мартена.

Эдвард вышел из лифта на втором этаже, внезапно почувствовав себя усталым, опустошенным. Он почти не спал прошлой ночью. Он ликовал из-за того, что наконец-то отыскал Софи и свою дочь, и бесконечно злился, когда думал о ее бегстве из Парижа или о ее взаимоотношениях с Генри Мартеном. А уж когда вспоминал, как соблазнительно она выглядела в бальном туалете, как отзывались ее губы, ее тело на прикосновение его рта, то разрывался на части от жгучего желания, почти терял самообладание. И слишком остро чувствовал, что Софи спит совсем неподалеку, в его собственном номере, в его постели…

И вот сейчас его гнев наконец иссяк, на него навалилась огромная усталость – физическая и эмоциональная.

Эдвард достал из кармана ключ и в то же мгновение замер, поняв, что дверь его номера не заперта. Он посмотрел на пол. Так оно и есть: спичка, которую он воткнул между дверью и косяком, когда уходил, лежала на ковре. Кто-то заходил в его комнату – а может быть, и сейчас находится там.

В Африке Эдвард всегда носил с собой складной нож и небольшой пистолет. В Нью-Йорке он редко ходил вооруженным, и уж во всяком случае – не днем. Насторожившись, Эдвард толчком открыл дверь, сам оставаясь в коридоре. В поле его зрения оказались узкая кровать и тумбочка возле нее.

Эдвард сделал шаг вперед, все еще не переступая порога. Ему стало видно больше – обтянутое парчой кресло у окна с красными полосатыми шторами, бюро и гардероб на противоположной стороне комнаты. Тот, кто был в номере – если он вообще там был, – должен стоять, прижавшись к стене за дверью.

Эдвард решил проверить, есть ли там кто-нибудь. И изо всей силы толкнул дверь ногой, ожидая, что человек, стоящий у стены, закричит от боли, когда его ударит тяжелая кленовая дверь. Но никто не закричал, вместо этого кто-то схватил Эдварда, напав на него сзади. Да, посторонний в номере был, но он стоял не с той стороны, куда открывалась дверь. Эдвард готовился атаковать, но опоздал – и был атакован сам. Человек, схвативший Эдварда, рывком развернул его, и в одно мгновение он получил оглушительный удар в челюсть и второй – в живот… Задохнувшись от боли, Эдвард упал на бюро. Что-то свалилось на пол и разбилось.

От следующего удара из его глаз посыпались белые искры.

– Сопротивляйся же, ты, чертов ублюдок, доставь мне удовольствие!

Эдварда рывком подняли на ноги. Он был изумлен, ошарашен – но все же схватился за руку напавшего на него мужчины, пытаясь остановить его. К несчастью, незнакомец оказался так же высок, а возможно, и выше, и так же мускулист и поджар, как он сам. Но Эдвард был очень силен, и в конце концов ему удалось отшвырнуть от себя незнакомца.

В то же мгновение Эдвард сам изготовился к атаке. В глазах у него окончательно прояснилось. И он понял, что перед ним тот самый человек, который несколько месяцев назад толкнул его в холле отеля, когда он перебирал свою почту. Но, поскольку незнакомец уже поднялся на ноги, у Эдварда не оставалось времени на обдумывание этой загадки. Он выбросил вперед кулак и нанес основательный удар в живот противника – однако этот живот оказался твердым, как стиральная доска, незнакомец даже не вздрогнул.

– Я намерен разорвать тебя на части, да, и буду наслаждаться этим! – проревел он.

Эдвард отразил следующий удар. Он бросился вперед, прижав противника к стене. Они начали молотить друг друга, рассчитывая на собственное преимущество в весе и силе. Они оказались теперь почти вплотную один к другому и яростно смотрели друг другу в лицо. В какое-то мгновение Эдвард, заглянув в золотистые глаза незнакомца, вдруг спросил:

– Да кто вы такой?!

Но он уже знал.

Мужчина слегка ослабил хватку и замер, тяжело дыша.

– Я отец Софи, – сказал он с угрозой в голосе. Дикое удовлетворение блеснуло в его глазах. – Наконец-то я дождался случая, и я заставлю тебя все исправить! Да, я намерен насладиться, разрывая тебя на части, косточка за косточкой! А потом ты женишься на ней!

Эдвард не отрываясь смотрел в его полные ярости глаза.

– Боже!.. – прошептал он наконец.

Джейк О'Нил не мертв. Эдвард уже подозревал это раньше и оказался прав.

Но он слишком расслабился, и это было ошибкой.

– Ну, сопротивляйся! – заорал Джейк О'Нил. Его кулак взметнулся в воздух. Голова Эдварда откинулась назад от удара, и он полетел спиной вперед через всю комнату.

Джейк довольно рыкнул, кидаясь следом.

Эдвард рухнул на пол, начиная понемногу осознавать, что его противник не понимает – у него нет никаких причин убивать Эдварда. Когда Джейк бросился на него сверху, Эдвард резко откатился в сторону. И тут же ловко, как дикий кот, вскочил на ноги, не решаясь нанести ответный удар отцу Софи…

– Я не намерен драться с вами, – выдохнул он.

Джейк медленно поднялся на ноги. Двое мужчин топтались по кругу, словно беспощадные боксеры-профессионалы на ринге.

– Ну, тебе ничего другого не остается.

Эдвард решил, что пора внести ясность.

– Но я люблю вашу дочь, я всегда ее любил!

Джейк грубо расхохотался.

– Я просил ее выйти за меня замуж, просил дважды… трижды, если считать сегодняшнее утро.

Джейк помолчал немного, потом сказал:

– Я тебе не верю.

Эдвард одернул брюки, все еще будучи настороже, готовясь уклониться от внезапного удара О'Нила.

– Вы, очевидно, знаете, что у нее ребенок от меня.

– Да.

– А известно ли вам, что я получил ее сообщение о рождении ребенка лишь после этого события? А известно ли вам, что я уже делал ей предложение два года назад? А знаете ли вы, что я снова сделал ей предложение, когда мы наконец встретились в Париже? Знаете ли вы, что она не просто отказала мне, она сбежала от меня вместе с нашей дочерью?! – Теперь уже Эдвард не в силах был скрыть свой гнев, и боль, и горечь, накопившиеся в его сердце. Его кулаки сжались сами собой, он весь дрожал. – Это ее вам бы следовало перекинуть через колено, мистер О'Нил, и отшлепать как следует! Ее, а не меня! Это она лишает меня моих отцовских прав, лишает меня моего ребенка! Это она задумала выйти замуж за другого человека!

Кулаки Джейка разжались, руки опустились.

– Э, да ты и в самом деле ее любишь, – удивленно сказал он.

– Я намерен жениться на ней, – заявил Эдвард, сверкая глазами. – Даже против ее воли!

Джейк внимательно всмотрелся в него, рукавом вытирая со лба пот.

– А почему она отказывает тебе? Что ты такого сделал, что она сбежала от тебя?

– Ничего! – заорал Эдвард. Он изо всех сил пытался совладать с собой. – Ваша дочь говорит, она не выйдет за меня замуж потому, что не любит меня! Она предпочла жить среди богемы на Монмартре, заниматься живописью и выбирать любовников, каких ей вздумается!

Джейк бешено глянул на него:

– Я тебе не верю!

– Тогда, наверное, вам следует пойти и спросить у нее самой, – жестко сказал Эдвард. В его улыбке промелькнула угроза. Похоже, они поменялись ролями, теперь нападал Эдвард. – Но вы ведь не можете этого сделать? Потому что вы мертвы.

Джейк пожал плечами:

– Да, верно.

Эдвард шагнул вперед, его лицо исказилось от нового приступа гнева.

– Но почему все так произошло, мистер О'Нил? Ваша дочь нуждается в вас… вы всегда были нужны ей. Но вас рядом с ней не было, сукин вы сын!

Джейк посмотрел на него, и какая-то тень затуманила его взгляд. Он ничего не ответил, не сделал даже попытки как-то оправдаться.

– Вы исчезли из ее жизни, и этому нет прощения, – хрипло произнес Эдвард.

Джейк скрипнул зубами.

– Да кто ты такой, черт побери, чтобы судить меня?

– Я люблю Софи, и это дает мне право! – зло выкрикнул Эдвард.

Неожиданно Джейк схватил его за руку.

– Ч-черт, может, ты и прав. – Его глаза подозрительно повлажнели. – Знаешь, идем-ка выпьем. Я угощаю. И поговорим как следует.

Эдвард посмотрел в его безумные глаза и увидел в них слишком много призраков… и сожалений…

– Хорошо, – уже спокойнее сказал он. И чуть заметно улыбнулся. – Но угощаю я, мистер О'Нил.

Глава 27

Софи заглянула к Эдане и убедилась, что девочка мирно спит. Потом подошла к окну большой спальни. Она смотрела на покрытую снегом площадь, на огромные статуи солдат, на экипажи, влекомые лошадьми, на тепло одетых прохожих, спешащих по занесенным тротуарам… Сердце Софи билось неровно, и каждый удар причинял боль.

Она закрыла покрасневшие, распухшие глаза. Ее мучили сомнения. Сколько еще ей жить вот так, в номере Эдварда? Разве она может заниматься своими делами, держаться в стороне от него – если он уже снова вошел в ее жизнь… и даже в ее постель? К тому же его гнев так пугающ. Софи не могла винить его за то, что он рассердился на нее за бегство из Парижа с Эданой. И она вполне понимала его ревность к Генри, и эта ревность удваивала ее страх. Он боялся потерять Эдану, боялся, что она станет дочерью другого человека. Софи знала, что ей придется приложить немало усилий, чтобы успокоить Эдварда, убедить его, что никогда больше он не будет разлучен с дочкой. И заставить его понять, что она и правда крайне раскаивается в своем поступке.

И еще один вопрос неотступно преследовал Софи. Что толкнуло Эдварда к ней в этот раз? Вспышка гнева – или искреннее, неудержимое желание?

Она боялась искать ответ. Боялась, что Эдвардом и в самом деле двигал лишь гнев. И еще Софи боялась самой себя. Ведь ей некуда деваться, она не могла желать большего, чем предлагал ей Эдвард. Она уже почти уступила его требованиям. Если их связывает искреннее желание – то почему бы ей и не выйти за него замуж? Хотя бы ради Эданы, нуждающейся в отце, принять его тело, его страсть такими, каковы они есть…

В дверь негромко постучали, и Софи обернулась. В спальню вошла Рашель, встревоженная и озабоченная.

– Софи, пришла твоя матушка.

Софи замерла на мгновение, потом бросила короткий взгляд в соседнюю комнату на колыбель Эданы. Малышка блаженно посапывала.

– Пусть уходит, – зло прошептала Софи.

– Она утверждает, что ей необходимо поговорить с тобой, и она плачет. Может быть…

Софи вся сжалась.

– Меня это не интересует.

Но тут в дверях спальни, за спиной Рашель, появилась Сюзанна. Мать и дочь посмотрели друг на друга. В глазах Софи сверкало холодное бешенство. Сюзанна была бледна и крайне смущена.

– Пожалуйста, Софи, – умоляюще произнесла она. – Пожалуйста…

– Уходи!

– Софи! Ты мое дитя, и мне…

Софи резко сказала:

– Если ты сейчас же не уйдешь, мама, я вызову гостиничную прислугу и попрошу выставить тебя вон.

Сюзанна побледнела еще сильнее.

Софи не чувствовала себя виноватой. Но все равно ей было больно.

Сюзанна внезапно повернулась и выбежала из спальни, всхлипывая на ходу.

Софи бессильно опустилась на золотистый пуфик, стоявший возле кровати. Рашель быстро шагнула к ней, взяла ее за руки.

– Ma pauvre, чем я могу тебе помочь?

Софи покачала головой:

– Ничем. Ни ты мне помочь не можешь и никто другой.

Софи чувствовала, как ее сердце разрывается на части.

Не прошло и часа, как ей пришлось встречать новых гостей. На этот раз в «Савой» явились Бенджамин Ральстон и маркиз Коннут.

В то мгновение, когда Софи узнала об их приезде, ее сердце подпрыгнуло. Она едва смогла перевести дыхание. Из-за всех потрясений, пережитых с той минуты, когда она приехала на бал и снова увидела Эдварда, Софи совсем забыла о побеге Лизы. Можно было не сомневаться, что Сюзанна сообщила Бенджамину, где теперь живет ее дочь, да к тому же многие видели, как ее привез сюда прошлой ночью Эдвард, а сплетни распространяются так быстро… Софи вдруг подумала, что мать, пожалуй, могла поскандалить с Эдвардом, прежде чем явиться в ее номер.

Софи посмотрела на себя в зеркало. Она знала, что ей не избежать разговора с Ральстоном и Сент-Клером. И она должна быть готова лгать ради Лизы. Она никогда не была хорошей лгуньей, но на этот раз ей придется превзойти саму себя в искусстве обмана.

Софи поморщилась, увидев свои красные, припухшие глаза, они слишком явно говорили о том, что Софи много плакала. И вообще она выглядела очень плохо. Под глазами у нее залегли черные тени, в уголках рта собрались морщинки. Волосы были заплетены в простую косу, Софи так и не уложила их в прическу. Вздохнув, она сполоснула лицо холодной водой, насухо вытерлась, потом разгладила на себе, как смогла, поношенную синюю юбку. Выйдя из ванной, направилась в гостиную.

Ральстон, бледный и мрачный, сидел в центре комнаты, рядом с маркизом. Сент-Клер явно был в бешенстве. Софи, увидев его ледяные серые глаза, поняла, что маркиз не оставит эту историю просто так, он будет драться за свою добычу. И Софи подумала, не ошиблась ли она. Может быть, несмотря на его мрачный вид в вечер обручения и даже несмотря на его еще более мрачное признание невесте, он все же испытывает к Лизе какие-то чувства?

– Лиза уехала! – воскликнул Бенджамин. Софи заставила себя изобразить удивление:

– Как уехала? Куда?

– Она исчезла ночью, – продолжал Бенджамин. – Мы все думали, что она просто устала и ушла с бала пораньше. Но утром она не спустилась к завтраку. К полудню я встревожился и послал Сюзанну разбудить ее. Но дверь спальни была заперта, а Лиза не отвечала. Мы отыскали запасной ключ – хвала Господу и миссис Мардок – и обнаружили, что в ее комнате царит полный разгром. Одежда разбросана, гардероб открыт, все ящики комодов выдвинуты, а окно распахнуто! Сначала мы подумали, что ее похитили!

Глаза Софи расширились. Ей в голову не приходило, что Сюзанна и Бенджамин могут предположить нечто в этом роде. Нет, они не должны думать, что Лизу похитили. Но тут Софи поймала направленный на нее взгляд маркиза и невольно покраснела. Было совершенно ясно: маркиз прекрасно все понял и не сомневается, что Лиза сбежала от него.

– Уверена, никто ее не похищал, – запинаясь, сказала Софи. Интересно, а маркиз догадывается о ее роли в исчезновении Лизы?

Бенджамин взмахнул каким-то листком.

– Да, никто ее не похищал, – печально подтвердил он. – Я нашел вот это на ее ночном столике.

Сердце Софи упало: она поняла, что Лиза написала записку еще до того, как она прибежала в спальню и обнаружила сестру укладывающей вещи.

Наконец заговорил и маркиз – очень спокойно, несмотря на то что его глаза, устремленные на Софи, кипели холодной яростью.

– Она утверждает, что никогда не выйдет за меня замуж и не вернется домой до тех пор, пока помолвка не будет расторгнута, или, что было бы еще лучше, пока я не уеду, назад в Великобританию.

Софи почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. Как мог Бенджамин позволить Сент-Клеру прочесть записку, по сути, обвиняющую маркиза в ужасных грехах?..

– Я настоял на том, чтобы Ральстон дал мне прочесть ее послание, – пояснил маркиз, словно прочитав мысли Софи. В его голосе звучала ядовитая насмешка. – Похоже, моя невеста страдает предсвадебной лихорадкой.

Софи испытующе уставилась на него. Да, маркиз говорил ледяным тоном, но его глаза пылали…

– Тут, конечно, какая-то ошибка, – неуверенно проговорила она.

Губы маркиза скривились.

– Вы и в самом деле в этом убеждены, мисс О'Нил?

Софи внутренне содрогнулась.

– Это слишком не похоже на Лизу, – хрипло пробормотал Бенджамин. – Мне очень жаль, хотя, конечно, никакие извинения тут не помогут. И я не стану винить вас, маркиз, если вы немедленно расторгнете помолвку. Но уверяю вас, Юлиан, Лиза и сама пожалеет о своей истерической выходке.

Маркиз холодно улыбнулся:

– Вам не за что извиняться, Бенджамин, поскольку я вовсе не намерен расторгать помолвку с милой крошкой и уверяю вас, как только отыщу Лизу, я сумею убедить ее в выгоде этого брака прежде всего для нее самой, а уж потом – для нас обоих.

Софи по-настоящему испугалась за сестру. Она уже поняла, что Лиза совершила ужасную ошибку и что маркиз постарается отыскать ее и силой потащит к алтарю, и Лизе придется заплатить за все. Маркиз искал не решения проблемы, а возмездия.

– Возможно, мисс О'Нил догадывается, в какую сторону нам следует направить поиски? – спросил Сент-Клер.

Софи стало нехорошо.

– Я?

Маркиз кивнул, пронизывая ее взглядом.

– Софи! – вмешался Бенджамин. – Лиза не говорила тебе, куда она собирается?

Собравшись с силами, Софи отрицательно качнула головой, но ее щеки запылали.

– Ну, может быть, она говорила что-то такое, что навело бы нас на мысль, где ее искать?

Уверенная, что на ее лице написано слишком многое, Софи все же снова качнула головой.

Бенджамин явно колебался, он был напряжен, мрачен, неуверен…

– Пожалуй, нам следует обратиться в полицию.

– Нет, – твердо возразил маркиз. – Не сейчас. Нам лучше обойтись без скандала. Я позвоню Пинкертону и сам займусь поисками.

– Хорошая мысль. Софи, в этом номере есть телефон?

Софи кивнула и показала на аппарат.

Ральстон подошел к телефону, висевшему на стене, снял трубку и вызвал телефонистку. Маркиз продолжал в упор смотреть на Софи.

– Что ж, мисс О'Нил, – сказал он наконец угрожающим тоном, – мы ведь с вами оба знаем, что вам отлично известно, куда сбежала Лиза. Почему бы вам не рассказать мне обо всем? Пока дело не обернулось еще хуже?

Софи очень надеялась, что дрожь в ее голосе не очень заметна.

– Я н-не знаю, где сейчас моя сестра, – солгала она сквозь сжатые зубы. – Да если бы и знала, не сказала бы.

Он изучающе оглядел ее:

– Что я такого сделал, чтобы настроить вас против себя?

– Мне вы ничего не сделали, – выпалила Софи, – но вы просто недостойны такой женщины, как Лиза, можете быть уверены!

– Ах, так вы не берете в расчет ни моих благородных предков, ни мой титул, ни даже то, что моя жена в один прекрасный день станет герцогиней? – насмешливо произнес Сент-Клер.

Софи наконец обрела уверенность.

– Нет. Ничуть.

– Как вы не похожи на вашу сводную сестру.

Лизе все это очень нравится.

– Вы говорите это так, словно хотели бы видеть свою невесту опозоренной.

– Возможно, – спокойно ответил маркиз, заставив Софи вздрогнуть от испуга. – Но вам не кажется, что куда меньший позор для нее – быть моей невестой, чем вашей сестрой?

Глаза Софи расширились.

Маркиз поднял руку в успокаивающем жесте. На ладони его загорелой, как и лицо, руки Софи вдруг заметила мозоли… Возможно, маркиз и имел знатных предков и высокий титул, но ему приходилось трудиться, как простому фермеру.

– Не пугайтесь. Я и вправду восхищен вашей отвагой и бесстрашием и к тому же слишком нуждаюсь в богатой наследнице, так что ваша репутация в счет не идет.

Софи взяла себя в руки.

– Ах, как вы меня порадовали! – огрызнулась она.

– Так где же Лиза?

Софи уже не колебалась.

– В данный момент – понятия не имею! – И это даже не было настоящей ложью.

Маркиз скривил губы в холодной улыбке:

– Очень хорошо, мисс О'Нил. Ваша преданность сестре изумительна. Но вы можете не сомневаться в том, что я отыщу свою невесту и обвенчаюсь с ней – даже если мне придется связать ее, как овцу перед стрижкой.

Он резко развернулся и вышел.

Но Софи видела, что он просто кипел от злобы.

Она прижала к губам ладонь, чтобы не вскрикнуть от облегчения, когда за маркизом захлопнулась дверь. Бедная Лиза! Похоже, она обречена.

Сердце Сюзанны трепетало, когда она, позвонив, ждала появления слуги. Какой-то ком поднялся к самому ее горлу, мешая дышать. Боже! Ей так нужно увидеть Джейка, поговорить с ним, рассказать обо всем, что случилось! Ей это крайне необходимо!

Сюзанна едва не вздрогнула, когда дверь наконец отворилась. Она ожидала, что к ней выйдет лакей Джейка. Но к ее величайшему изумлению, в дверях стоял сам Джейк – в странном красном шелковом халате с широкими рукавами, почему-то напомнившем ей о Востоке.

Джейк без всякого выражения смотрел на стоявшую перед ним Сюзанну, одетую в ее самое нарядное, самое элегантное, самое соблазнительное дневное платье, переливающееся зелеными полосками разных оттенков. А Сюзанна при виде Джейка вспыхнула и засияла от радости. Ясно было, что он только что проснулся: его волосы были растрепаны, глаза смотрели сонно, а под халатом ничего не было. Сюзанна почувствовала это сразу. Кровь закипела в ее венах, обжигая все изнутри…

– Джейк, – сказала она неожиданно севшим голосом, – прошу, позволь мне войти.

– О, извини, я просто невероятно удивился, обнаружив тебя стоящей у моего порога, – вздохнув, выговорил Джейк.

Сюзанна присмотрелась к нему и поняла, что он совсем недавно здорово выпил. Он говорил низким, чуть хрипловатым голосом, и от него сильно пахло французским бренди. Сюзанна явственно ощутила это, проскальзывая мимо него в дом. И тут же она подумала, что Джейк, в отличие от большинства мужчин, бывал куда резвее в постели после хорошей выпивки, чем без нее.

Но сегодня она пришла сюда не за этим. По крайней мере главным сегодня было другое. Она пришла потому, что ее сердце разбито, и она нуждалась в его совете и помощи.

Холл оказался куда более пышным, чем фасад дома, здесь все явно было задумано, чтобы поразить посетителей. И дело даже не в том, что по размерам этот холл превосходил парадную гостиную Сюзанны; он пронизывал по высоте несколько этажей, его круглый потолок постепенно сужался ярусами, вызывая головокружение у того, кто смотрел вверх; и венчал все это небольшой стеклянный купол, сквозь который пробивались солнечные лучи.

Четыре очень высокие арки венчали выходы из холла в другие комнаты и коридоры. Арки были черного мрамора с золотой искрой, а пол сверкал белизной, как и стены, – и это тоже был мрамор лучших пород.

Сюзанна повернулась к Джейку, потрясенная до глубины души.

– Я все время пытаюсь понять, как ты сумел столько заработать, чтобы выстроить подобный дом.

Джейк прислонился к стене, скрестил руки на груди и, прищурясь, оглядел Сюзанну.

Ее пронизала мгновенная дрожь – нечто вроде предчувствия, предвкушения. Джейк смотрел на нее так, как мужчина смотрит на женщину, с которой он хотел бы очутиться в постели… Он смотрел так на Сюзанну впервые после того, как они снова встретились. Она занервничала.

– Не говоря уже о трех других твоих домах…

– Я ведь уже объяснял тебе, – лениво протянул Джейк. – Я заработал деньги строительством.

Сюзанна приподняла брови.

– Я тебе не верю.

– И морскими перевозками. – Уголок его рта искривился в дразнящей усмешке.

– Боюсь спросить, что именно ты перевозил.

– Так и не спрашивай.

Сюзанна облизнула губы. Вопреки всем своим наилучшим намерениям, она не смогла удержаться, и ее взгляд скользнул к его крупным, сильным ногам – короткий халат позволял видеть их чуть не до колен.

– А где же твои слуги, Джейк?

– У меня только экономка и один лакей. Они вообще-то где-то в доме – занимаются тем, чем им положено заниматься.

– Тебе нужна жена, – сказала Сюзанна, и тут же пожалела о своих словах, потому что не она ли сама недавно умоляла его в письмах позволить ей вернуться к нему? В тех письмах, на которые он не потрудился ответить. Ну, впрочем, Джейк всегда знал, как разозлить Сюзанну, и умел это делать, как никто другой.

Но сейчас Джейк не стал ни смеяться, ни язвить. Он просто смотрел на Сюзанну, и в его глазах таились странные тени. Наконец он оттолкнулся от стены.

– Зачем ты пришла?

Она невольно заметила, что халат Джейка слегка распахнулся при движении. Сюзанна тряхнула головой, стараясь избавиться от непрошеных мыслей. Она ведь пришла сюда не для того, чтобы соблазнять Джейка, и не для того, чтобы он соблазнил ее.

– Софи ненавидит меня.

– Ты это уже говорила.

Глаза Сюзанны наполнились слезами.

– Джейк, я хотела повидаться с ней, но она выставила меня за дверь! Она готова была вызвать прислугу, чтобы меня выгнали из гостиницы!

Сюзанна говорила себе, что не нужно раскрывать перед Джейком всю глубину своих страданий, это ни к чему, ведь он покинул ее много лет назад, отказался от нее. Но не могла сдержаться, и слезы текли по ее щекам.

– Значит, Софи изменилась к лучшему, – сказал Джейк, не отводя глаз от Сюзанны.

Она сжалась и всхлипнула.

– Н-нет! Н-не думаю! Ты не понимаешь! Ты не можешь понять! Не можешь! Я ее мать! Я люблю ее. Я не могу ее потерять. О Боже!.. Сначала ты, а теперь она! – Такую боль Сюзанна испытала лишь однажды в жизни – когда узнала о смерти Джейка, да и то сказать, тогда она была намного моложе, глупее, и не могла по-настоящему понять сущность жизни и смерти… так, как понимала теперь.

– Не плачь, – грубовато сказал Джейк. – Софи любит тебя, все уладится.

Сюзанна выпрямилась и перестала всхлипывать, но слезы по-прежнему текли по ее лицу. Посмотрев в глаза Джейку, Сюзанна поняла, что он жалеет ее – и не просто жалеет, он страдает за нее.

– Она… она меня ненавидит. А я всего лишь пыталась помочь ей, уберечь от еще больших страданий!

Джейк стоял почти неподвижно, его губы сжались, в глазах светилось живое сочувствие. Мгновением позже он шагнул к Сюзанне. Она ждала, разрываясь между страданием и радостью. Едва войдя в этот дом, она уже почувствовала, что в конце концов они с Джейком будут вместе, что случится то, чему давным-давно следовало случиться… Джейк обнял ее.

– Не плачь, – повторил он, прижимая Сюзанну к своей крепкой мускулистой груди. – Прошу тебя, Сюзанна!

Она еще раз судорожно всхлипнула – из-за всего сразу. Из-за того, что она теряла Софи, из-за того, что когда-то потеряла Джейка… а теперь нашла его.

Пальцы Джейка скользнули по ее спине, их нежные движения утешали, а не воспламеняли. Но хотя Джейк ласкал ее очень мягко, Сюзанна чуть не задохнулась, ее сердце заколотилось с бешеной силой, и горячая кровь прилила почти мгновенно к жаждущей плоти. Ее охватило головокружительное желание.

Слезы Сюзанны высохли, она вцепилась в широкие, сильные плечи Джейка. Руки Джейка задержались на ее бедрах. Сюзанна шевельнулась, крепче прижимаясь к нему, шепча его имя… Его пальцы чуть сжали ее ягодицы. Сюзанна содрогнулась с головы до ног и уткнулась лицом в шею Джейка. И что могло быть более естественным при этом, чем поцелуй? Сюзанна поцеловала шею Джейка раз, другой… и почувствовала, как его губы коснулись ее виска у самых полей шляпки – мягко, осторожно, ласково, а руки тем временем исследовали соблазнительные изгибы ее ягодиц. И Сюзанна, не удержавшись, еще плотнее прижалась к его бедрам, ощутив сквозь тонкую шелковую ткань халата всю силу его вожделения.

Пальцы Сюзанны все сильнее впивались в плечи Джейка, она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Ох, Джейк…

В его ответном взгляде она прочла голод, откровенное желание… И тут же его губы прижались к ее губам, захватили их, врываясь внутрь так, словно Джейк погибал от сексуальной жажды. Сюзанна вскрикнула. Она несколько раз качнулась, наслаждаясь прикосновением его напрягшегося фаллоса. Твердое мужское естество словно обжигало ее. И это не было воображением, фантазией. Это был живой Джейк.

Не отрываясь от ее рта, продолжая терзать его языком, Джейк поднял Сюзанну на руки и, широко шагая, прошел из холла через арку в отделанную черно-белым мрамором гостиную. Сюзанна услышала, как захлопнулась дверь. Джейк опустил ее на широкий диван и лег сверху, лишь теперь прервав поцелуй.

Он сжал ладонями лицо Сюзанны и испытующе заглянул ей в глаза.

– Я люблю тебя, – хрипло проговорила Сюзанна. – Я люблю, Джейк, действительно люблю тебя.