Текст книги "Шепот страха"

Глава 8

Как и опасалась Бетани, к вечеру у Дины поднялась температура, хотя сразу же по возвращении ее отправили в горячую ванну, а затем уложили в постель.

Грейс уже поджидала их в зале; сразу было видно, что она нетрезва.

– Моя бедная деточка! – закричала она, увидев, как жалобно выглядит Дина, вся покрытая грязью. Она тут же повернулась к Бетани:

– Вы совершенно безответственны – вывести больного ребенка в такую погоду! Какое преступное небрежение! И уж я прослежу, чтобы вы за это были наказаны.

– Вы правы, миссис Трегаррик, – тихо ответила Бетани. – Я понимаю, что глупо извиняться, но все же прошу меня простить.

– Вам не за что извиняться, – быстро сказал Адам. – Я сам разрешил Дине погулять. Погода была для этого вполне подходящая. Если слушать только тебя, то девочка вообще может превратиться в инвалида.

– Я всего лишь пытаюсь защитить свою дочь.

Адам холодно взглянул на нее.

– Ты слишком поздно спохватилась. Если бы ты была в состоянии заботиться о своей дочери раньше, то нам не пришлось нанимать кого-нибудь для присмотра за ней.

Грейс со злостью закричала на него:

– Да, конечно! Все правы, кроме твоей жены! Я не удивлюсь, если узнаю, что она нарочно заблудилась; специально, чтобы кое-кто кинулся ее выручать.

– Ты должна быть благодарна миссис Райдер за то, что она сделала. Я сомневаюсь, что ты в подобной ситуации хотя бы замочила ноги.

Взорвавшись слезами, Грейс кинулась наверх, оставив Бетани в замешательстве; она на время забыла даже о своей насквозь промокшей одежде.

Температура держалась всю ночь, приехавший на следующий день доктор мрачно объявил, что у Дины сильная простуда.

Бетани чувствовала себя виноватой в случившемся. Но это не мешало ей испытывать потаенную радость каждый раз, когда она вспоминала, как заступался за нее Адам. С тех пор они виделись только один раз, да и то, когда Адам попросил направить доктора Сандерсона к Эсме, после того как он осмотрит Дину. Тон его при этом был так же холоден, как и раньше.

У Эсме было больное сердце, и происшествие с девочкой сильно на нее подействовало.

Однажды вечером Бетани вышла из комнаты Дины со стопкой подносов в руках и пошла было через пустой зал на кухню; случайно глянув наверх, она замерла на месте: там, в дальнем конце галереи, Тео с полной бутылкой виски заходил в комнату Грейс.

На следующий день, наблюдая за Тео, беззаботно играющего в карты с Диной, Бетани пыталась разглядеть его внимательнее. Она прекрасно понимала, что Тео мог зайти к Грейс по самому невинному поводу; но что-то в том, как опасливо открывал он дверь ее комнаты, не располагало к такому выводу. В любом случае, зная о пристрастии Грейс к спиртному, было в высшей степени безответственно и порочно снабжать ее виски.

Тео повернулся к ней в кресле.

– Не хотите присоединиться?

Бетани покачала головой и сказала Дине:

– Я, пожалуй, сделаю перерыв, вернусь позже. Она все еще думала о Грейс и Тео, когда чуть было не столкнулась с Адамом, идущим навестить Дину.

– Как Дина? – спросил он.

– Гораздо лучше. Кстати, начала капризничать – это к выздоровлению. А что Эсме? Я надеюсь, она не больна?

– У нее слегка прихватило сердце, доктор Сандерсон вполне уверен, что ничего серьезного. Вчера до нашего ухода Грейс была перевозбуждена, и это как-то передалось Эсме. Ничего, день-другой в покое и все пройдет, – сказал Адам. – Дина сейчас не спит?

– Сомневаюсь, Тео играет с ней в карты.

Мгновенная тень промелькнула в его глазах.

– Доктор Сандерсон считает, что Дина вполне может идти в школу к началу семестра восемнадцатого мая, – он вопросительно глянул на Бетани.

Она смотрела на него; он не отводил взгляд, и тогда Бетани безразличным тоном сказала:

– Вот как? Тогда я начну готовиться к отъезду.

– Да, конечно.

Она все еще обдумывала его слова, когда поняла, что Адам уже прошел мимо. Бетани резко повернулась.

– Вы не будете против, если я ненадолго выйду погулять? Хочу подышать свежим воздухом.

– Как вам будет угодно, миссис Райдер, – ответил Адам, не утруждая себя тем, чтобы повернуться в ее сторону.

Она стояла на вершине холма и смотрела на крышу Трегаррик Манор, виднеющуюся над деревьями. Через несколько недель она отсюда уедет. Ей давно пора было начать поиски новой работы, но что-то удерживало. Она не хотела уезжать.

– Можно к вам присоединиться?

Она обернулась. Это был Тео.

– Если вам так угодно.

Он проигнорировал безразличие в ее голосе.

– Вы такая грустная. Не может быть, чтобы вы думали обо мне, правда?

– Вы угадали, мистер Трегаррик.

– Зовите меня Тео. Очень жаль, потому что я много о вас думаю. Вы мне очень нравитесь.

Бетани направилась к дому; Тео последовал за ней. Когда они вошли в лес, он вдруг сказал:

– Послушайте, Бетани, скоро и вы и я вернемся в Лондон – почему бы нам вместе не поразвлечься? Она остановилась и посмотрела на него.

– Спасибо, Тео, я польщена, но боюсь, что ваше представление о развлечениях сильно расходится с моим. Кроме того, я вовсе не уверена, что вернусь в Лондон – существуют и другие места. – Она посмотрела на него и добавила:

– Мне нужно идти. Я и так гуляю дольше, чем собиралась.

Он схватил ее за руку.

– Не стоит принимать ваши обязанности так близко к сердцу.

– Пустите меня, Тео.

Он усилил свою хватку и привлек ее к себе.

– Если вы были так же холодны с вашим мужем, то он, должно быть, умер просто от разочарования.

Ее раздражение превратилось в гнев; она пыталась вырваться.

– Докажите, что я не прав. Всего один поцелуй и, я уверен, удастся уговорить вас задержаться здесь ненадолго.

– Нет, – выдохнула она, отчаянно сопротивляясь, но Тео Трегаррик удерживал ее с силой, неожиданной для нежной внешности; а в том, как он грубо прижимал ее к стволу дерева, нежности не было и в помине.

Она услышала звук рвущейся ткани и поняла, что это рвется ее одежда. Тео был слишком силен для нее, она быстро слабела. Бетани закрыла глаза, чтобы не видеть этого отвратительного лица…

– Бет, Бетани…

Она увидела совсем рядом озабоченное лицо Адама. Бетани вздрогнула, и он на короткий миг привлек ее к себе. На земле, в нескольких ярдах от них лежал Тео. Адам легонько прислонил ее к дереву.

– Вы в порядке?

Она кивнула и, все еще изумленная, смотрела, как он подходит к своему брату. Тео снизу вверх испуганно смотрел на Адама.

– Только подойди к ней еще, и я тебя убью. Тео поднялся, отряхнул одежду и, бросив взгляд на Бетани, побежал к дому. Адам смотрел ему вслед, пока он не исчез из виду, затем вернулся к Бетани. Она стояла, прижавшись спиной к дереву. Увидев, что Адам идет к ней, она отвернулась, пряча от него лицо.

– Я лучше пойду переоденусь, пока меня кто-нибудь не увидел, – добавила она поспешно, вытирая слезы рукавом.

Она было пошла, но Адам протянул руку и удержал ее на месте. Бетани по-прежнему не смотрела на него. – Я хочу, чтобы вы немедленно уехали, – сказал он.

Бетани обернулась к нему и покачала головой.

– Через пару недель Дина пойдет в школу, до тех пор я хотела бы остаться.

Ужин прошел как всегда, разве что Тео был против обычного молчалив. Он сидел, неподвижно глядя перед собой, оживляясь немного только чтобы налить себе вина, которое тут же выпивал. Его лицо раскраснелось, глаза блестели, и каждый раз, как Бетани смотрела на него, ее пробирала дрожь отвращения при воспоминании о его объятиях.

Глядя на Адама, Бетани понимала, что не может больше обманывать себя – этот человек вызывал в ней чувство гораздо более глубокое, чем то, что она прежде испытывала к Джонни.

Адам забрал свою чашку кофе, отошел к камину и стал разглядывать оружие на стене. Бетани с деланным равнодушием выждала несколько секунд, встала и подошла к нему.

– Не могу пройти мимо, не посмотрев на них.

Он не обернулся.

– Довольно красивые, правда? Собраны моим дедом. У него был торговый корабль – возил чай из Индии. Он часто сам отправлялся в плавание и любил привезти домой что-нибудь в этом роде.

Она помолчала немного, думая о том, что тревожило ее уже некоторое время.

– Когда полиция была здесь, – сказала она наконец, понизив голос так, что никто, кроме Адама, не мог ее расслышать, – они ведь проверяли кинжалы… Они искали на них следы крови?

Непонятно было, расслышал ли ее Адам; он по-прежнему глядел на стену над каминной доской. А затем повернулся к ней со странной улыбкой:

– Полиция перевернула тут все вверх дном в поисках орудия убийства. Они ничего не нашли, никаких следов крови. Но, – добавил он, – это не исключает того, что один из них мог быть использован убийцей.

– Я думаю, мне пора спать, – объявила Эсме.

Тео поднялся, чтобы налить щедрую порцию бренди себе и Грейс.

Бетани ставила на стол чашку, когда послышался странный звук. Все взгляды обратились к камину; комната наполнилась звуком глухих ударов, следующих один за другим с бешеной скоростью. Адам отшатнулся от огня, когда в облаке черной золы туда упала крупная птица. Пламя моментально поглотило ее на глазах перепуганных зрителей.

– Это к беде, – сказала миссис Пенарвен дрожащим голосом в наступившей затем тишине.

– Мы прокляты! – неестественно высоким голосом закричала Грейс и зашлась истерическим смехом.

Когда Бетани вернулась из Дининой комнаты, .

Адама в холле уже не было, не было там и гончих.

У камина со стаканом бренди в руке стоял Тео, он что-то говорил сидящей рядом Грейс; по тому, как они вдруг замолчали при ее появлении, она догадалась, что речь шла о ней.

– А вот и наша веселая вдова, – вяло произнесла Грейс. Пламя камина отбрасывало причудливые тени на ее раскрасневшееся лицо. Оба еще более опьянели за те двадцать минут, что Бетани отсутствовала.

– Не обижайтесь на нее, – сказал Тео с нахальной улыбкой. – Она просто ревнует.

– С какой стати миссис Трегаррик должна ревновать меня? – сказала Бетани, мечтая только о том, чтобы скорее убежать отсюда, по возможности не теряя достоинства.

– Я как раз рассказывал о ваших подвигах на болоте. Как вы рисковали жизнью, чтобы спасти девочку, и все только потому, что Адам попросил вас об этом.

Бетани запаниковала.

– Я не рисковала жизнью! Мне ничего не грозило, я просто беспокоилась за девочку. Это что, по-вашему, неестественно?

– Все беспокоятся о моей дочери, – устало произнесла Грейс, наливая себе бренди. – Просто удивительно, как сильно все беспокоятся о моей дочери. – Она быстро выпила и налила себе снова. – После того, как Розанна расскажет всем о птице, нам трудно будет подыскать прислугу в дом. – Она еле заметно вздрогнула. – Это меня пугает. Должно случиться какое-то несчастье.

– Что за чепуха, – возмутился Тео, – ты делаешься суеверной.

– Местные придают большое значение таким приметам, – заметила Бетани.

Тео подошел к ней ближе, и она непроизвольно отшатнулась.

– Ну и что же может случиться? – сказал он хриплым шепотом. – Гоблины выйдут из леса и зарежут вас, пока вы спите?

– Дженифер Хенекин убили не гоблины. Глаза Тео недобро блеснули.

– Так вот что вас беспокоит. Значит вы раскопали, кто это сделал, и вам не нравится ответ. Бетани задержала взгляд на его лице. Тео засмеялся, и его смех подхватила Грейс; в ее голосе звенели истерические нотки. Он отошел к ней и обнял рукой за плечи. Теперь оба громко хохотали, визгливый звук отражался от стен зала, давил со всех сторон на Бетани.

– Замолчите! – крикнула она, закрывая уши руками. – Замолчите, слышите меня!

Ее крик вызвал новый приступ насмешливого хохота; она, не отрывая рук от ушей, выбежала из комнаты. У нее было одно желание – убежать как можно дальше и никогда не видеть больше этих людей. Но, пробежав несколько ярдов, она остановилась и опустила руки – здесь не было слышно безумного смеха, было тихо и спокойно.

Она долго стояла там, вслушиваясь в окружающее ее безмолвие. Может быть, где-то рядом бродит душа Дженифер, лишенная вечного покоя, пока ее убийца не будет наказан.

Бетани услышала какой-то звук – совсем рядом; крик страха готов был сорваться с ее губ.

Адам изумленно остановился, увидев ее; они посмотрели друг другу в глаза; она вскрикнула и бросилась в его объятия.

Глава 9

Он целовал ее и не мог остановиться; да она и сама этого хотела. Это были жестокие, жадные поцелуи, – но она и не искала сейчас нежности; в железных объятиях Адама она испытывала то, что тщетно пыталась найти с Джонни. Потом, потом будет время думать и раскаиваться, но сейчас…

Не имело значения, что человек, которого она так любит, может быть, целовал другую девушку за минуту до ее смерти, а руки, которые сжимают ее, когда-то были обагрены кровью – неважно, что он муж другой женщины. Ужасно было то, что ее сердце отдано человеку, для которого женщины – всего лишь пешки в бесконечной любовной игре.

– Мне надо идти, – дрожащим голосом сказала она и попыталась отстраниться, но он только крепче прижал ее к себе.

– Ты можешь думать обо мне все, что угодно, – хрипло говорил он, – но я люблю тебя и хочу, чтобы ты это знала, хотя поклялся не открывать своей любви. Ты мне не веришь?

Она подняла на него взгляд.

– Почему я не должна тебе верить? Ты убедителен; тебе, наверное, часто приходилось говорить такое?

Она опять попыталась вырваться, но его руки впились в нее железной хваткой, а глаза, расширенные, как от боли, смотрели так пристально, что она не выдержала его взгляда и опустила голову.

– Я хочу знать, что ты имеешь в виду.

– Ты сам знаешь, что. Внезапно он ее отпустил.

– Я сказал, что люблю тебя, но ты все равно склонна больше верить каким-то слухам, не мне, – сказал он с сожалением в голосе. – Какая, впрочем, разница. Просто на секунду я подумал, что ты тоже любишь меня.

Она нерешительно смотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что все эти разговоры – не правда?

– По крайней мере, разговоры обо мне.

Бетани посмотрела на дом, затем опять на Адама.

– Если это сделал не ты, то кто же? – Ее глаза расширились. – Тео? Но если это он, то значит, они с Дженифер… но он не способен убить кого-нибудь.

Он усмехнулся.

– А я, значит, способен. Я сам постоянно думаю обо всей этой истории. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем правду. Это было ужасно, но теперь все позади.

– Еще нет, – сказала она. Ее стала бить дрожь. – Обними меня, Адам, пожалуйста, обними меня. – Он прижал ее к себе; его сила и тепло наполнили Бетани ощущением счастья. – Я так тебя люблю, – сказала она.

Он целовал ее волосы; она прижалась щекой к его груди.

– Для меня во всем мире больше не существует мужчин, кроме тебя, – говорила Бетани. – Мне теперь ничего не страшно – даже если мы расстанемся. Я теперь знаю, что ты меня любишь.

Он слегка отстранил ее.

– Ты знаешь, как мы живем с Грейс, но я ничего не могу поделать. Она хуже ребенка; совершенно беспомощна.

– Но когда-то ты ведь любил ее.

– Сейчас, когда я гляжу на нее, мне трудно вспомнить, что я тогда чувствовал. Когда я ее встретил, она была чарующе красива – я, во всяком случае, был очарован. К моменту нашей встречи она уже овдовела. Мы поженились и лет пять после этого неплохо жили в маленьком доме в Кенсингтоне – мне нравилось в большом городе. Потом умер отец, и нам пришлось вернуться сюда. И как только я вернулся, то понял, что хочу остаться здесь до конца жизни.

– И она осталась с тобой.

– Это было не очень честно по отношению к ней; я поставил ее перед выбором: обеспеченная и спокойная жизнь здесь или борьба за существование в Лондоне.

– Но она же могла вернуться в театр. Он тихо засмеялся в темноте.

– Так ты слышала о великой актрисе. Играла она очень плохо – да и то маленькие роли в посредственных постановках.

– А богатый первый муж? Он опять засмеялся.

– Я вижу, Дина тебя здорово обработала. Это, впрочем, не ее вина. Грейс постоянно забивала ей голову всякой романтической чепухой. Ее мужем был такой же актер-неудачник. В день, когда родилась Дина, он напился и попал под автобус.

– Жаль, что это не послужило предостережением для Грейс.

– Конечно, но хватит говорить об обломках моей жизни. Расскажи мне о Джоне Ричарде Райдере. Я понимаю, что это эгоистично; глупо в моем положении ревновать…

– Ты знаешь его имя?

– Я ходил на его могилу. Знаешь, что я подумал? Я подумал, что лучше умереть, но быть тобою любимым, чем жить без твоей любви.

Ее глаза блестели в лунном свете.

– Мне было хорошо с ним, но теперь я понимаю, что никогда не любила его. Он был со мною счастлив; ему не нужно было больше, чем я могла дать.

Да и я бы, наверное, прожила с ним оставшуюся жизнь, считая себя счастливой; пока не встретила тебя, я не знала, что такое настоящая любовь.

Он обнял ее за плечи, они слились в долгом страстном поцелуе. Наконец он оторвался от нее и сказал:

– Ты должна уехать, мы не можем быть вместе; ради твоего собственного блага, Бетани, дорогая, уезжай отсюда. Ты молода и встретишь еще человека, который сможет на тебе жениться; не трать свою жизнь на меня – я не могу быть свободным.

Она обвила его шею руками и тихо сказала:

– Когда Дина вернется в школу, я поеду в Бод-мин и найду работу. – Бетани подняла на него глаза. – И ты будешь приезжать ко мне, когда сможешь.

– Неужели ты не понимаешь. Бет? Я люблю тебя, люблю больше, чем кого бы то ни было в моей жизни. Неужели я смогу приезжать к тебе на пару часов каждую среду и субботу, когда на самом деле мечтаю дать тебе дом и детей?

– У нас могут быть дети.

– Ты знаешь, как люди будут их называть. – Он взял ее лицо в ладони. – И если ты думаешь, что позволю обречь наших детей насмешкам, то сильно ошибаешься. Ты не можешь этого хотеть, Бет, – ты думаешь, это я хочу, чтобы было так.

– Какая разница, что будут думать другие люди – лишь бы мы были вместе, – сказала она прерывающимся от слез голосом.

– Ты сама будешь думать об этом и со временем это погубит нашу любовь.

– Что же нам делать?

– Не знаю, но я что-нибудь придумаю.

Первой мыслью Бетани, – когда она проснулась на следующее утро, была, что Адам, наверное, уже на пути в Лондон. Перед тем как расстаться с ней прошлой ночью, он сказал, что едет туда по делам и что поездка даст ему время все обдумать.

Восхитительное знание того, что он любит ее, переполняло сердце Бетани радостью. Она понимала, что должна бы чувствовать себя виноватой, но, с другой стороны, знала, что ничего она у Грейс не отбирает – это избавляло Бетани от мук совести.

Три дня его не будет дома. Три бесконечных дня. Уже к обеду Бетани затосковала о нем; трудно было поверить, что она впервые увидела его совсем недавно. Невозможно было представить, что с ней будет, если они разлучатся навсегда.

Бетани навестила выздоравливающую Дину, которую Эсме все же держала в постели до назначенного на завтра прихода доктора. Девочка бурно протестовала против ее нынешнего положения, жаловалась на скуку и требовала немедленно выпустить ее из кровати. Бетани оставила их с Эсме за бурной перепалкой, спустилась вниз и вышла из дома, направляясь к деревне.

Скоро она уже сидела на кухне в гостинице и пила поданный миссис Аркилл ароматный чай.

– А вы давно живете тут, в Сент-Моллите? – спросила Бетани.

– Всю жизнь.

– Так вы должны помнить первую миссис Трегаррик.

Миссис Аркилл мыла посуду. Ее руки были по локоть в пене.

– Ее-то? Конечно, помню. Она была из семьи Моретонов, что жили в Падстоу. Хорошая женщина; жили они дружно, но как Адам родился, она заболела и померла. А где-то через год его отец привел домой новую жену. Говорят – дочку богатого фермера. Она всегда была немного надутая – да и сейчас такая, я вам прямо скажу. Сам-то он плохо с ней обращался, это уж точно. Она как раз носила Тео, когда он привел в дом эту свою любовницу. До сих пор там живет, подумать только.

– Должно быть, ужасный был человек, – пробормотала Бетани.

– Да уж, но они все такие, это у них в крови. Моя бабушка у них работала, так она часто рассказывала, что там творилось. Они всегда были такие.

Бетани быстро допила чай и встала из-за стола.

– Что слышно от вашей племянницы?

– Сестра от нее письмо получила – как раз сегодня утром. Пишет, что Лондон – большой город; у нее хорошая работа. Мистер Адам у нее был.

По дороге домой Бетани думала об Адаме. Радостное ожидание его приезда сменилось унынием. Неужели он ее обманывал? Ей все равно, сколько женщин было у него раньше, и она не сомневалась в его любви – невозможно было подделать нежность, которую она слышала в его голосе, когда он говорил с ней, но ложь…

Говорила же миссис Аркилл: «Они все такие».

У входной двери крутились Герой и Минерва; ты-, кались в нее, бешено махали хвостами.

Вопреки всем своим мыслям, Бетани обрадовалась: вдруг он уже приехал! Она пулей пронеслась через прихожую, и радость ее сменилась разочарованием: Адама не было.

– Смотрите-ка, что нам принес ветер! – ехидно воскликнул Тео, сидящий в кресле у камина. Он посмотрел на Грейс. – Не похоже, чтобы она была счастлива нас видеть. Интересно, для кого была эта улыбка? Думаю не для нас.

– Не беспокойся, это все в твою честь, – невнятно произнесла Грейс.

– О, как бы я этого хотел.

Бетани никак на это не отозвалась и пошла к лестнице.

– Подожди-ка, – сказала Грейс, направляясь к ней. Тео встал и пошел следом.

– Я думаю, когда Адам вернется, нам нужно будет решить, кому из нас ухаживать за нашей веселой вдовушкой. Адам, ясное дело, женатый, так что у меня, похоже, больше шансов, – сказал он.

Лицо Грейс налилось кровью, а Бетани возмущенно закричала на него:

– Это возмутительно, Тео Трегаррик! Вы настраиваете людей друг против друга, будто они существуют для вашей забавы!

– Иначе здесь было бы скучно.

Грейс повернулась к Тео и кинулась на него, целясь ногтями в лицо. Он перестал улыбаться и сильно толкнул ее. Грейс отлетела к камину и, чтобы не упасть, ухватилась руками за каминную полку.

Быстро глянув вверх, она сорвала со стены кинжал и угрожающе зажала его в руке. Она смотрела на Тео, чье лицо вдруг стало мертвенно-бледным. Бетани, затаив дыхание, смотрела на Грейс, не замечая, как близко та стоит к огню.

Внезапно подол ее халата загорелся. Грейс закричала, бросила кинжал и попыталась сбить огонь руками, кружась около камина.

– Помогите мне кто-нибудь!

Тео продолжал на нее смотреть, оцепенев от страха. Бетани, опомнившись, подбежала к вешалке, сдернула пальто и накинула его на Грейс, повалив ее при этом на пол. Огонь погас так же быстро, как и вспыхнул, и Бетани поднялась, оставив Грейс – невредимую, но горько рыдающую лежать на полу.

– Что здесь происходит? – спросила Эсме, спускаясь по лестнице.

– Халат Грейс загорелся, – объяснил Тео испуганным голосом, пряча глаза от осуждающего взгляда Бетани.

В зал торопливо вошла миссис Пенарвен, и Эсме распорядилась:

– Отведите ее наверх, Розанна. Ей нужна помощь. – Затем она повернулась к Бетани. – Я хотела бы с вами поговорить, миссис Райдер. В гостиной, если вы не возражаете.

Когда Бетани зашла в гостиную, Эсме уже сидела в кресле.

– Садитесь, пожалуйста, – она нахмурилась. – Все это весьма неприятно, но я считаю, что должна вам сказать… – она замолчала.

Бетани отчаянно надеялась, что речь пойдет не об ее отношениях с Адамом.

– Тео рассказал мне о вашей с ним… встрече, происшедшей на днях. Бетани недоверчиво посмотрела на нее.

– Он вам рассказал? Эсме сухо улыбнулась.

– Вы удивлены?

– Конечно.

– Я могу вас понять, миссис Райдер, и сочувствую вашему вдовству. Я сама нахожусь в таком же незавидном состоянии вот уже сколько лет, но не считаю, что это оправдывает ваши попытки… преследовать моего сына. Сожалею, что приходится говорить об этом, но вы меня сильно огорчили.

Бетани смотрела на нее в полном изумлении.

– Он сказал вам, что я?..

– Надеюсь, вы не будете этого отрицать?

– Но это не правда!

– Вы что же, хотите сказать, что Тео лжет? Бетани улыбнулась.

– Я считаю, что вы ошибаетесь.

– Не думаю, хватит об этом. Я прошу вас только об одном – чтобы подобное впредь не повторилось. Бетани встала; возмущение и гнев душили ее.

– Я немедленно уезжаю.

– Бог с вами, миссис Райдер. Это было бы нечестно. Я просто хочу, чтобы вы вели себя осмотрительнее. Вы ведь знаете, нам сейчас так нужна помощь, особенно – пока Дина болеет. Несправедливо было бы оставлять ее только из-за того, что вы услышали от меня неприятную правду.

– Мне показалось, что вы предпочитаете, чтобы я уехала. А так я, конечно, останусь, пока Дина не вернется в школу.

Эсме довольно улыбнулась.

– Я рада, что мы поняли друг друга. Не будем больше говорить об этом.