Текст книги "Ночь пяти псов"

– Мне было уже сорок пять, но Господь отворил мое иссохшее чрево, и я родила сына Иоанна. С самого рождения Иоанн был особенным. Хотя никто его этому не учил, с малых лет он жил в святости, как назорей.

«Назорей?» Семин хотел переспросить, что означает незнакомое слово, но вдруг понял, что не в силах раскрыть рот.

– Вознося молитвы, Иоанн тоже прозрел истину о конце света и узнал, когда настанет последний день. Об этом ему поведал Господь. Множество верующих последовали за Иоанном. Мы собрались в месте, которое он указал, и ждали, когда Небесные врата отворятся, и нас вознесет Господь. Но в день, предсказанный Иоанном, не произошло восхищения. Не произошло его и в последовавшие две недели, которые мы прождали в неизменной надежде. Еще дважды после этого Иоанну были видения о скором конце света, но не сбылись и они. И тогда он понял, что и он не новый мессия, но предтеча его, подобно Иоанну Крестителю. И даже больше: он и Иоанн Креститель, и Иоанн Богослов, создавший книгу Откровения, в одном лице. Ты не знаешь, кто такой Иоанн Креститель? – спросила она Семина. – Это человек, предсказавший появление мессии и готовивший людей к пришествию Иисуса.

Как только она заговорила об Иоанне Крестителе, высокий и тонкий голос стал более глубоким, грудным. Ее лицо осветилось слабой улыбкой.

– Двадцать лет Иоанн ожидал встречи с новым мессией. Долгие, изнурительные двадцать лет. И наконец он нашел тебя. С первого взгляда Иоанн понял, что ты именно тот, кого он искал и ждал.

Старуха остановилась, улыбка сошла с лица. Семин несколько раз моргнул. Все это не укладывалось в голове.

Прихожане поднялись и прошли на кухню. Шедший позади всех старик прикрыл за собой дверь. В зале остались только старуха, Есфирь и Семин.

– Пойми, что решать не тебе. Даже Иисус молил об отвращении чаши страданий. Но в итоге принял ее по воле Отца.

Семин сидел с закрытыми глазами и прислушивался к ее дыханию. Дышала она сипло, с каким-то шуршанием и шипением – звук был такой, будто встряхивают пакет чипсов.

– Ты очень молод и, возможно, сочтешь это жестокостью, но Господь предопределил твой путь, и тебе остается его принять. Если будешь противиться, пострадают те, кого любишь. Я знаю, потому что сама прошла через это. Не принимала волю Его и потеряла старшего сына – он умер ужасной смертью.

Старуха тяжко вздохнула и продолжила:

– Господь заставляет страдать, пока мы не принимаем нашу судьбу. Бог есть любовь, но Он же есть Бог ревнитель, и воспламеняется гнев Его.

Слабая улыбка вновь появилась на ее лице. Старуха поднялась и отошла к окну, давая Семину время подумать. Тот сжал кулаки и тряхнул головой, пытаясь справиться с обрушившимся на него потоком информации.

– Вы называете меня этим самым мессией. Говорите, что я должен принять предопределение, или как там оно называется. Но о чем, собственно, речь, что мне придется делать?

Старуха безмолвно смотрела в окно, точно не услышала ни единого слова.

– Ты знаешь о песахе? – наконец спросила она, повернувшись к Семину.

Семин мотнул головой.

– Значит, Иоанн тебе не рассказывал…

Семин промолчал.

– Давным-давно, когда евреи пребывали в египетском рабстве, Господь повелел пророку Моисею освободить еврейский народ. Однако фараон не собирался никого отпускать. Тогда Господь поразил всех первенцев в земле Египетской. Только еврейские семьи были предупреждены: они покрыли кровью агнцев дверные проемы, и страшная кара их миновала. Это и есть песах, что означает «обошел», «миновал». В скором времени все повторится…

Пока старуха говорила, выражение ее лица несколько раз менялось. Прервавшись, она некоторое время смотрела вверх.

– Люди, чьи дома пометит кровь агнца, будут вознесены, а всех остальных уничтожит великий пожар. Тебе Господь укажет день восхищения. Ты услышишь Его, когда будешь молиться. Затем агнец будет принесен в жертву. Без тебя, помазанника Божьего, мы не сможем этого сделать.

Семин внимательно слушал.

– Люди то и дело указывают на несуразности в Библии, отсутствие логики, как они говорят. Только нет смысла спорить, логично написанное или нет. Единственный наш выбор: верить и повиноваться или же отвергнуть послушание Богу.

Семин крепко сжал губы. Его сердце забилось так сильно и быстро, что, казалось, выпрыгнет изо рта. Старуха буравила его недобрым, жестким взглядом. Семин не мог разгадать этот взгляд, но ему подумалось, что точно так же смотрят хищники в программе «Мир животных». Он машинально отодвинулся назад. В то же мгновение старуха закрутила шеей, словно начинающий разминку атлет, и захрипела. Затем застыла, будто окаменев, и рухнула на пол. Подошла Есфирь, перевернула старуху на бок, сунула под голову одну из напольных подушек и попросила Семина позвать кого-нибудь из кухни. Семин стукнул в кухонную дверь, вышел знакомый ему старик. Есфирь оставила потерявшую сознание женщину на его попечение и увела Семина.

Они сняли белые одеяния и, выйдя из квартиры, стали спускаться по темной лестнице. Темной узкой лестнице, напоминавшей о той, что создавал в воображении Семин, пытаясь заснуть. Он представил, что лестница, как во сне, окажется бесконечной, стоит им дойти до первого этажа, однако ничего сверхъестественного не произошло. На улице Есфирь раскрыла зонт, и они торопливо дошли до машины. Но, усевшись на водительское сиденье, Есфирь не запустила двигатель.

– После распятия Иисуса восхищения случались не один раз. Незадолго до чумы, которая выкосила треть населения в Европе. Перед каждой большой войной.

Семин сидел, вытянув руки вдоль тела, и не отводил взгляда от лобового стекла. Дождь стекал по машине ручьями, и Семин, едва дыша, ждал: еще чуть-чуть, и вода хлынет ему на голову. Он хотел домой. «Проснулась ли мама?»

– С прошлого года во всех частях света происходят события, которым нет другого объяснения. Например, в январе прошлого года в одной русской деревне случился большой пожар, причину установить не смогли. Выгорело все, однако в одном из сгоревших домов не обнаружили трупов – собравшиеся там люди просто исчезли. Свидетель, покинувший деревню до пожара, видел, как люди в том доме танцевали и окропляли стены кровью ягненка. Такие же происшествия известны в Китае, Америке, Ираке…

– Великий пожар…

– Возможно, действительно грядет великий пожар, но также возможно, что это метафора. Иоанну однажды было видение: гора трупов, объятых пламенем. Это могло быть предвестие болезни, такой же заразной, как чума, когда трупы сжигают. Или предвидение третьей мировой войны.

Смотреть на потоки воды на лобовом стекле стало невыносимо. Глаза у Семина устали, он хотел их закрыть, но почему-то не мог. Тогда он прикрыл лицо руками. Перед глазами заплясали красные точки.

– Ясно лишь то, что конец близок, и восхищение – последняя милость Иеговы, – сказала Есфирь.

Семин убрал от лица руки и, повернувшись, посмотрел на женщину. Та глядела вперед. Семин до сих пор не признался, но все это он уже слышал от Иоанна. О Ное и Иисусе, о грядущем уничтожении мира и восхищении, последней милости Иеговы. Слова, которые в точности повторила Есфирь, Иоанн произнес в конце своей длинной речи. «Я знаю, – говорил он, – ты еще слишком юн, чтобы понять. Но время на исходе, и я должен сказать сейчас. Ты помазанник Божий. Как мне тебя убедить, как сделать так, чтобы ты поверил? Как сделать так, чтобы ты принял волю Его?» А через несколько дней Иоанн сказал: «Подумай, чего ты хочешь больше всего. Не говори об этом вслух, никому. Если желание исполнится, ты поверишь мне, правда?» Желание исполнилось. Когда один за другим погибли два школьника, Семин сразу понял, что это сделал Иоанн. Если бы учителя не арестовали, Со Анбин тоже исчез бы с лица земли. «Но разве я желал именно смерти? Нет, не это важно… Иоанн. Мастер Квон. Как он узнал, чего я хочу?».

– Кто такой «назорей»?

– Человек, во имя Бога принявший обет самоотречения и святой жизни. Такие люди не стригут волосы, не касаются нечистого, живут аскетично. Не курят, не пьют, ну и так далее.

– И вы говорите, Иоанн был таким с детства?

– Да. Хотя никто его не заставлял.

Сверкнула молния и прогремел гром. Есфирь наконец посмотрела на Семина. Взгляд был теплым и ласковым. Днем Есфирь была холодна, но теперь как будто оттаяла. Она тихонько взяла Семина за руку. Накопившееся за день напряжение отпустило мальчика. Тело его расслабилось и обмякло, к глазам подступили слезы. Семин не пытался их сдерживать. К счастью, выплакался он быстро. Он вытер лицо бумажным платком и туда же высморкался.

– Как там вы сегодня меня называли? Ме…

– Мессия.

– Но это не так. Я не могу быть мессией. Вы не знаете правду о моем рождении, – голос Семина дрогнул, когда он почувствовал, что снова может заплакать. – Говорят, я родился в результате инцеста. Вы ведь знаете, что такое инцест?

Проговорив это, Семин громко выдохнул. Есфирь помолчала, а затем завела машину.

– Мой любимый библейский персонаж – это Иосиф, – сказала она. – Его отец Иаков взял в жены дочь своего дяди по матери, то есть двоюродную сестру. При этом сначала старшую, а потом младшую. Так что Иосиф тоже рожден в близкородственной связи.

Семин мотнул головой:

– У меня все хуже. Говорят, моим отцом был мой дед.

Есфирь вздохнула так коротко, точно икнула. Семин повесил голову.

Она заговорила не сразу – автомобиль успел проехать один светофор и остановился по сигналу второго:

– Ты знаешь библейскую историю о Содоме и Гоморре?

– В общих чертах.

– Бежавшего из Содома отца семейства звали Лот. Его родные дочери, лишившиеся мужей, для продолжения потомства возлегли с ним и зачали детей. Старшая дочь родила сына Моава. Имя означает: «потомство отца». То есть они не скрыли, что отцом Моава был его дед, напротив, гордились этим и даже дали ребенку говорящее имя.

– Но…

– Что?

– Как убедиться, что я действительно тот, кем вы меня считаете?

– Мессия способен совершить нечто невероятное. Сотворить чудо. Так Иисус ходил по воде и превращал воду в вино…

– А Иоанн творил чудеса?

– Иоанн исцелял людей. Он возлагал руки, молился, и болезнь уходила.

Семин легонько кивнул. Разговор о чудесах пришелся ему по душе.

– Какое чудо должен сотворить я?

– Этого никто не знает. Но я уверена, что ты превзойдешь Иоанна. Только знаешь, Семин…

Дворники бегали вправо-влево, счищая воду с лобового стекла. Произнеся имя Семина, Есфирь замолчала и опять заговорила только минуту спустя.

– Прежде тебя будут травить и преследовать. Такова участь мессии. Но как бы ни было тяжело, ты должен принимать страдания с улыбкой и благодарностью. Хорошо?

Семин кивнул.

– И еще. Пусть тебя не мучает чувство вины из-за погибших мальчиков. Перед Страшным судом усопшие люди воскреснут, и Господь вознесет их на небеса вместе с нами. Конечно, только тех, кто умер во Христе.

Семин не знал, что на это ответить.

– Те мальчики… Они непременно будут вознесены. Иоанн сказал, что перед смертью успел совершить обряд крещения. Не забывай об этом, и тебе будет легче.

Семин нахмурился. На небеса, где предстоит встретиться с заклятыми врагами, его не тянуло.

– Но меня не мучает чувство вины.

– Что?

– Они не давали мне жить. Буквально.

– Что ж. Значит, будем считать их жертвой во имя мессии. После рождения Иисуса в Вифлееме было убито гораздо больше младенцев.

Они приехали. Есфирь повернулась к Семину, и он увидел, что в ее глазах стоят слезы. Несколько минут никто не говорил ни слова.

Наконец Есфирь выдавила улыбку и произнесла:

– Я надеюсь, что день, когда ты сотворишь чудо, близок. Мы так устали ждать. Так сильно устали…

* * *

Как только они вошли в квартиру, госпожа Со набросилась на сына, тыча ему в грудь своей сумочкой:

– Ты собираешься, как полоумный, вертеть задом только потому, что так написано в этом чертовом сценарии?

Анбин попятился, потирая ушибленное место.

– Жаль, не засняла на видео это позорище! Знала бы я, что меня ждет, когда тебя рожала!

Она вытащила из холодильника бутылку воды, налила в стакан и жадно выпила. Госпожа Со даже не поела как следует, но ее все равно мучила жажда. Она со стуком поставила пустой стакан на кухонный стол. Злосчастная сцена с Анбином, вихляющим задом, все еще стояла перед глазами.

Когда Семин ушел с праздника, она настояла на продолжении репетиции, увидев шанс потеснить мальчишку с места лидера. Она и не подозревала, какую ошибку совершает. С самого начала госпожа Со считала, что постановкой должен руководить Анбин, староста класса. Ясно как день, что поручать написание сценария и постановку одному человеку неправильно, так как в его руках оказывается слишком много власти. Первые тридцать минут репетиции прошли прекрасно. Анбин, у которого раньше ничего не получалось, после ухода Семина играл с чувством и увлеченно. Разумеется, ведь ее сын лучший во всем. Ему просто невыносимо следовать чужим указаниям, особенно указаниям Семина. Госпожа Со следила за репетицией с большим удовольствием. Катастрофа произошла на той самой сцене, о которой они с Семином спорили перед его уходом: пьяный Наполеон исполняет нелепый танец, выпуская газы. Анбин, к тому времени разгоряченный заслуженными похвалами, под нестройные аплодисменты задергал задом, а потом издал ртом характерный громкий звук. Весь зал грохнул от смеха. Мамы хохотали до слез и хлопали, как сумасшедшие. Однако госпожа Со отлично знала, что это не простой смех. Он предвещал свержение Анбина с положенного ему трона. Нет, больше – он со всей определенностью сообщал, что ее сын уже свергнут. «Только посмотрите на его толстый зад!». – «И правда, вот отрастил так отрастил!» Даже во всеобщем припадке смеха она расслышала их ехидные замечания. Возразить госпожа Со не могла – она и сама видела, как некрасиво поправился ее сын. Но виноват в этом Пак Семин! Из-за него Анбин вечно испытывал стресс, который заедал всем подряд, так что меньше чем за год превратился в пухлого толстяка. Она с трудом узнавала в нем прежнего стройного мальчика. Ее опять затрясло. Совсем недавно все завидовали и восхищались: какой у нее симпатичный, умный, воспитанный ребенок! Все знакомые ставили его в пример своим детям. А теперь от былых восторгов не осталось следа. Госпожа Со выпила еще один стакан холодной воды и обернулась. Анбин все это время был рядом. Он стоял, сложив на груди руки и не спуская с нее глаз.

– Что ты тут делаешь? Иди занимайся!

Он развернулся и ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью. Госпожа Со опустилась на стул. Лежавший на столе смартфон просигналил, что пришло сообщение. Оказалось, общаются мамы в родительском чате.

– Это правда, что говорят про отца Семина?

– Тоже хотела спросить, но не стала при детях

– Ин***т??

– Звездочки-то зачем?

– Разве это приличное слово?

– Ха-ха

– Я где-то читала, что альбиносы часто рождаются в результате ин***та

– Ого

– Ничего себе ((

– А как мама Анбина узнала?

«Как узнала! Порылась в чужих дневниках, – пробормотала себе под нос госпожа Со. – Сначала думала, что это черновик романа – очень уж странно называть себя «она» в дневнике, но как увидела ее глаза сегодня, сразу все поняла».

Общение в чате все продолжалось. Возникло уведомление: «Пак Хечжон покинула чат». Госпожа Со представила, как Пак Хечжон читает переписку, а затем нажимает кнопку «Выйти». Стало тяжело на душе. Она отложила смартфон и уткнулась лицом в руки. Она по-настоящему жалела, что не сдержалась. Во всем, абсолютно во всем виноват Пак Семин! Как бы ни хотела она относиться к нему без злобы, стоит ей увидеть его насмешливый взгляд, и внутри все вскипает. Дьявольское отродье. Когда она встретила его впервые, мороз пробежал по коже. Она помнила, как он поздоровался и вежливо поклонился, и как в красных глазах, точно лазеры, полыхнули дьявольские огоньки. Даже взрослому трудно находиться с ним рядом, а Анбину, наверное, в десяток раз тяжелее. В прошлом году от переживаний за сына она стала терять волосы. Из-за его страданий болело сердце. Разве можно было после этого не возненавидеть Семина? Госпожа Со тяжело поднялась и пошла в комнату сына.

– Анбин, – очень мягко заговорила она, открывая дверь.

Сын кормил кролика арбузом и счастливо улыбался. На полу около подноса, где лежал нарезанный арбуз, растекалась розоватая лужица.

– Ты не занимаешься? Скоро же олимпиада по математике, – подавив раздражение, сказала она как можно ласковее.

– Ничего не выйдет, даже если буду заниматься. Учеба не для меня. Как говорит Семин, мозгов не хватает, – спокойно ответил Анбин.

Услышав, как сын произнес имя Семина, госпожа Со перешла совсем на другой тон, в голосе прорезались визгливые нотки:

– Ты опять за свое! Я же говорила, не обращай внимания на эту белую обезьяну! Сколько, по-твоему, он проживет? Взрослых альбиносов в Азии ты не встретишь! Жить ему осталось совсем ничего, а перед смертью он еще и ослепнет!

Анбин опустил палец в арбузную лужицу и вывел на полу: «Пак Семин».

– Если бы он родился в Африке, мог бы проститься с жизнью уже завтра! Никакой анестезии! Хрясь – и без руки! Хрясь – и без ноги! Хрясь – и…

Анбин вскочил на ноги и заорал:

– Хватит! Прошу тебя, перестань! Я спать из-за тебя не могу! Глаза закрыть не могу! Из-за тебя!

– Ты о чем? Я же про него говорю, с тобой ничего не случится!

– Замолчи! Хватит! Уходи! – прокричал Анбин во все легкие.

Он схватил с пола поднос и что есть силы швырнул в мать. Ошеломленно вытирая арбузную мякоть с лица, она наклонилась, чтобы поднять поднос, и не успела выпрямиться, как в нее полетела толстенная книга.

– Уходи! Уходи! Уходи, я сказал!

Он орал так, что на шее вздувались вены. С подносом в руке госпожа Со выскочила за дверь. С той стороны в дверь тут же ударилось что-то тяжелое. Анбин продолжал вопить. О стену разбивались какие-то предметы. Ничего не соображая, госпожа Со добрела до кухни и вытерла лицо и руки бумажным полотенцем. Это невозможно. Анбин не мог так себя вести. Она бессмысленно стояла, вцепившись руками в кухонный стол. В голове было совершенно пусто. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем в комнате сына стихло. Криков больше не было, погром прекратился. Госпожа Со задрожала всем телом. Ноги ослабли, и она опустилась на пол. Так прошло еще несколько минут. Наконец госпожа Со собралась с духом и подошла к комнате сына.

Анбин стоял у распахнутого окна. Ветер врывался в комнату, пытаясь растерзать шторы.

– Сынок…

Он обернулся. Лицо, волосы и рубашка были мокрыми от принесенного ветром дождя. Она едва не задохнулась, увидев его таким. Нервный тик подергивал веки, косил глаза. Лицо сумасшедшего. Госпожа Со почувствовала, как волосы на голове встают дыбом. Страшное предчувствие пронзило грудь, и она быстро осмотрела всю комнату. Кролика нигде не было.

– Сынок…

Уголок его рта искривился в безумной улыбке.

Госпожа Со попятилась и вышла из комнаты. Не раздумывая, она вызвала лифт и спустилась вниз. Про зонт даже не вспомнила, так что до клумбы пришлось бежать под дождем.

Она оказалась права. Только смерть любимца могла так повлиять на Анбина. Глядя, как дождь смывает кровь с разбитого тельца животного, она приказывала себе успокоиться. Она направилась к мусорному баку, в который собирали старую одежду, и вытащила первую попавшуюся тряпку. Завернув в нее мертвого кролика, госпожа Со вернулась в квартиру. Она положила ношу в раковину и опять зашла в комнату сына.

Завернувшись в плед, Анбин сидел в дальнему углу кровати и дергал себя за мокрые волосы. Госпожа Со обняла сына.

– Все хорошо, – сказала она. – Ты не виноват. Это все Пак Семин…

Она обняла его еще крепче. Грудь теснили рвущиеся наружу рыдания. Она должна это прекратить. Если не прекратит, ее сын умрет. Во всем виноват Пак Семин. Каким огромным должен быть стресс, если ее добрый и ласковый мальчик так поступил с домашним любимцем! Пока не поздно, пока Анбина еще можно спасти, она должна избавиться от Семина. Сделать так, чтобы Анбин больше никогда с ним не встретился. Как же это устроить? Как изгнать Семина из школы, чтобы Анбин смог восстановиться после утраты? «Спокойно, спокойно, – говорила она себе. – Думай!» И тут она вспомнила представление, которое днем устроил Семин.

– Анбин, слушай меня внимательно. Твоего кролика убил Пак Семин. Он заколдовал его на дне рождения Чуи.

– Это я… Это я его…

– Нет, не говори так. Я все видела. Ты просто стоял у окна и держал на руках Тхобина. А он ни с того ни с сего выпрыгнул из рук, и прямо в окно. Я все видела, поверь мне.

Анбин еще выше натянул одеяло и повалился на бок, точно не в силах даже сидеть.

– Ты понял меня? Просто держал его на руках. Понял?

Анбин подвигал головой вверх-вниз.

Госпожа Со ушла на кухню, забрала сверток и спустилась обратно к клумбе. Она положила мертвого зверька на землю, сфотографировала и зарыла труп прямо в клумбе. Вернувшись домой и даже не переодевшись в сухое, уселась на пол в гостиной и открыла родительский чат. Отправила приглашение в чат Пак Хечжон, а затем выложила на всеобщее обозрение фотографию мертвого кролика.

– Не могу поверить

– Видела своими глазами, и все равно не могу

– Тхобин выскочил в окно

Отправив одно за другим три сообщения, госпожа Со напряженно ожидала ответов.

Первый пришел меньше чем через минуту:

– Кролик прыгнул в окно??

Она тут же ответила: «Да».

– О, боже!

– Что он забыл под дождем?

– Анбин переживает?

Больше госпожа Со не писала, только отправила несколько горестных эмотиконов. Обняв колени, она продолжала сидеть на полу, не отрывая глаз от экрана. Наконец появился ответ, на который она так рассчитывала.

– А вдруг Семин в самом деле заколдовал его на сеансе магии??