Текст книги "Подчинение"

Посмотри

Будильник уже трезвонил добрые десять минут, прежде чем она смогла оторвать голову от подушки, протягивая руку, чтобы отключить сигнал. Боль, сдавливающая виски, подтвердила, что за вчерашнее веселье придется расплачиваться добрую половину дня. Нажав на отбой, она перевернулась на спину, раскидывая руки, пытаясь осознать, что за чертовщина вчера произошла. Тошнота подкатила к горлу, подсказывая, что это не самое лучшее время чтобы копаться в грязном белье своей души. Собственно она уже давно привыкла, что для этого время никогда не наступает. Она всегда находила повод, чтобы увильнуть от чувств обитающих в этом ящике. Этот случай не единственный, хоть и уникальный в некотором роде. Она каждый раз обещала себе, что найдет время, чтобы разобраться со всем этим, но каждый раз предпочитала просто оставлять все как есть, с головой погружаясь в новые отношения, изображая, что ничего нет. Блокируя все, что может навредить ей, напомнить о том, что невозможно вечно убегать от проблем, которые она же сама по большей части и создает.

Чувствуя, как вместе с тошнотой, в груди просыпается чувство боли, она вскочила, борясь с головокружением, и слегка шатаясь, направляясь в душ, чтобы смыть ту грязь, которую ощущала, надеясь, что горячая вода сможет смыть ее: черную гниль, поднимающуюся в ее душе. Чувство омерзения, стыда, презрения волнами накатывало, вызывая дрожь, которую совершенно не помогали унять горячие струи. Она чувствовала, как ее горло сдавила резкая боль, не давая воздуху поступать в легкие. Она открывала рот, пытаясь втянуть воздух, и понимая, что не может. Она прижалась спиной к холодной стене, соскальзывая вниз, обхватывая колени руками, и чувствуя, как по щекам, смешиваясь с водой, падают соленые, горячие слезы. Первый вдох получилось сделать лишь одновременно всхлипывая, от невозможности больше сдерживать эмоции. Они рвались сквозь слезы, скулеж и дрожащие вздохи. Она открывала рот, беззвучно крича, чувствуя, как ее связки напрягаются, но не в силах издать ни звука.

Боль рвалась наружу с такой силой, что она не могла больше сидеть, падая на пол, прижимаясь щекой к холодному кафелю, молотя сжатыми кулаками по влажной плитке, надеясь заместить внутреннюю боль на физическую, привычную, понятную, оставляющую те раны, которые можно залечить.

Ненависть проснулась первой, заставляя ее вспомнить, как она ненавидит себя, за свою слабость, за то, что она не способна оставить прошлое в прошлом, привязанная к нему, как собака на поводке. Нарезая круги, стягивая строгий ошейник на своей шее, вдавливая шипы в кожу, и оттого еще более безумно рвущуюся к эфемерной свободе.

Так же внезапно, как началась, атака закончилась, оставляя ее лежать в луже воды, под все еще льющимися струями, которые не приносили облегчения, а лишь смывали соль слез и холод.

Она поднялась на ноги, безэмоционально и опустошенно двигаясь. Принимая душ, механически, будто робот. Размяв шею, побитые руки, одевшись и высушив волосы, она натянула дежурную улыбку на лицо, отправляясь в офис компании, где у нее назначена встреча.

Дорога заняла немного времени, но ей хватило его, чтобы вновь отстранится от того, что случилось чуть ранее, загоняя все это в глубины души, в ящик с надписью «потом» и надеясь, что на самом деле ей не придется никогда туда вторгаться.

– Добрый день, – она мило улыбнулась девушке на ресепшене, поправляя пиджак, и настраиваясь на деловой лад. – У меня встреча с Андреем Львовичем, назначена на 10 часов.

– Конечно, я вас провожу, но вам придется подождать, он сейчас немного занят.

– Хорошо. – они двинулись по коридору вперед, а затем направо, входя в холл, где были расположены удобные кресла, на которых можно было неплохо провести время. Девушка улыбнулась пустой улыбкой, прежде чем оставить Мару одну. Она села в одно из кресел, доставая свои бумаги, и листая их, боясь, что если остановится, то мысли, как непрошенные гости вновь займут все свободное место в ее голове, заставляя ощущать свою слабость.

Вибросигнал сообщения оторвал ее от созерцания бумаг, текст которых она знает почти наизусть, чтобы увидеть, что сообщение пришло от Лель, желающей ей удачи.

Необъяснимое чувство поднялось в ее груди. Если бы она хотела найти ему синоним, она бы могла назвать это виной. Отбросив щемящее чувство вглубь, она написала ответ:

М: Спасибо.

Через минуту, подумав, она написала:

М: Как ты?

Л: Мучает похмелье, пью много воды.

Далее прилетает фото, где бутылка минеральной воды лежит на сведенных плотно ногах, а короткая юбка поднята настолько, что если бы она приподнялась на еще один сантиметр, Мара могла бы увидеть ее нижнее белье. Она была уверена, что женщина делает это нарочно, провоцируя ее. Собственно она не была против, принимая правила игры.

М: Приподними юбку еще чуть выше.

Л: Я на работе.

М: Ты отказываешь мне?

Пауза на минуту, прежде чем пришел ответ:

Л: Нет, Верхняя.

Следом фото, сморщенной, поднятой еще выше юбки, подвязки чулка, и тончайший комплект черных трусиков, почти прозрачных, мило облегающих половые губы.

М: Я хочу, чтобы ты погладила себя сверху трусиков, по губам. Легким прикосновением.

Л: Хорошо.

Л: Я это сделала.

М: Ты бы хотела, чтобы это сделала я?

Л: Да.

Л: Как бы ты, моя Верхняя, трогала меня?

М: Я бы сейчас скользнула рукой между твоих колен, двигаясь рукой вверх, по внутренней стороне бедра, пока не достигла твоего белья. Я бы отодвинула полоску средним пальцем, позволяя указательному погладить твой горячий клитор.

М: Я помню, как пульс бьется в нем, когда его прижимаешь, не двигаясь, как он становится твердым, если несколько раз быстро скользнуть по нему, вверх-вниз. Я бы именно так и поступила. Я бы дразнила его указательным пальцем.

М: Другой рукой, я бы скользнула по твоей шее, слегка сжимая ее. Тебе же нравится это?

Л: Да.

М: Хорошо.

М: Потом, ногтями провела бы по ключице, медленно спускаясь к пуговицам твоей блузки, дергая их, расстегивая, и оголяя твою грудь. Я думаю, к тому времени, твои соски были бы уже эрегированы и ждали моих прикосновений. Это так?

Л: Да, это так.

М: Хорошо.

М: Я бы наклонилась, прикусывая твой сосок сквозь кружево, оттягивая его и отпуская. Я бы хотела услышать твой стон. Ты бы порадовала меня?

Л: Да…

М: Хорошая девочка…

М: Я бы завела руку за спину, расстегивая твой бюстгальтер, и быстро поднимая чашечки вверх, оголяя грудь, и вновь накрывая соски губами, обводя их языком, и чередуя посасывание и укусы. Что из этого тебе нравится больше?

Л: В твоем исполнении все.

М: Хорошо. Тогда я бы укусила сначала один, затем другой сосок. Затем я бы сдернула тебя с кресла, усаживая на стол, как тогда, в моем офисе, пристраиваясь между твоих ног, вновь возвращая руку на твой клитор, и уже методично его поглаживая. Я знаю, что тебе нравится, когда я скольжу по нему вверх и вниз.

М: Я ведь права?

Л: Да, права…

М: Расскажи, что ты чувствуешь в момент, когда я так глажу тебя.

Л: Чувствую себя принадлежащей тебе, потому что это невероятно приятно, когда твои горячие пальцы так близко, сводят с ума, угадывают ритм, заставляя так сильно хотеть большего.

М: Хорошо. Ты хочешь чтобы я продолжила?

Л: Да, не останавливайся, пожалуйста.

М: Мои губы так близко к твоей шее, что я бы не удержалась, прикусывая тонкую кожу на жилке, меняя укусы и поглаживания языком. Я бы подтянула твои бедра ближе к краю, откидывая тебя на локти, чтобы я могла как можно глубже войти пальцами в тебя. Я знаю, что ты хочешь три, хочешь больше чувствовать, и я могу тебе это дать. Тебе стоит лишь попросить…

Л: Пожалуйста, прошу тебя.

М: Почему я должна дать тебе это?

Л: Потому что я принадлежу тебе. Потому что твоя собственность хочет чтобы ты обладала ею. Прошу…

Дыхание Мары участилось от этих слов. Она не ожидала, что вирт может завести ее. Но последние слова… Разожгли ее не на шутку. Ее взгляд метнулся по комнате, осматриваясь, в поиске свидетелей. Когда она убедилась, что находится все в том же одиночестве, она вновь вернула взгляд к экрану.

М: Да, ты права. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне. Поэтому я бы быстро вошла тремя пальцами в тебя, ощущая, как ты растягиваешься от них, плотно сжимаешь, окутывая их теплом и влагой. Я бы наблюдала, как ты бессильно скользишь руками по столешнице, ища опору. Как ты закусываешь губы, пытаясь удержать стоны. Я была бы не против в этот раз дать тебе свободу в этом. Позволяя быть настолько громкой, насколько ты хочешь. Ты же не разочаровала бы меня?

Л: Нет, я была бы послушной…

М: Я бы сначала двигалась в тебе резко и глубоко, лишь ненадолго останавливаясь, чтобы погладить твой жаждущий клитор. Моя свободная рука периодически уделяла бы ему внимание, чередуя ласки между твердыми от постоянных прикосновений сосками и им. Ты всегда такая чувствительная, при двойной стимуляции. Я думаю, если бы двигалась по твоему клитору около минуты, пока мои пальцы в тебе, ты бы кончила.

Л: Мне кажется я и сейчас близка к этому…

М: Но я не хочу, чтобы все было так быстро. Вечером, я хочу лично увидеть, как ты получаешь оргазм. Я позвоню тебе в девять. Хорошо тебе провести день.

Она быстро выключила экран телефона, несмотря, на то, что ответит женщина, вновь доставая бумаги и пытаясь сосредоточиться на буквах, цифрах и диаграммах. Она не будет думать о том, что сейчас ее клитор готов взорваться от желания. Единственное что ее утешало – это надежда, что ее Нижней сейчас так же плохо, как и ей.

***

День тянулся бесконечно долго. Встреча прошла так, как и запланировано. По факту уже все решено, это лишь формальность. Вся их компания состоит из одних формальностей, впрочем, как и ее жизнь. И пусть она не любит долго размышлять об этом, мысли без ведома, регулярно врывались в ее голову, оставляя за собой хаос и желание убраться. Кажется, она слишком часто стала об этом думать. Это не к добру.

Она развалилась в кресле в своем номере, устало прикрыв глаза, и не торопясь попивая кофе. Похмелье прошло, но неприятное чувство, тем ни менее осталось. Ей было странно находиться в номере, где вчера у нее был случайный секс, а утром паническая атака. Тем ни менее, она не давала этим чувствам прорасти и обрести форму, а потому списав неприятные ощущения на то что это остаточное похмелье, она ждала, когда сможет позвонить Лель.

Она ожидала, что будет больше занята вечером. Но документы были оформлены необычайно быстро. Даже книга, взятая с собой, стремительно заканчивалась. Она посмотрела на свои наручные часы, отмечая, что время уже близится к назначенному, и удовлетворенно возвращаясь на страницы романа, что читала до этого.

Незаметно время приблизилось, и таймер в часах напомнил, что время настало. Она отложила книгу, открывая чат с Лель, и нажимая на видеозвонок.

Пара гудков прошло, прежде чем женщина ответила, смущенно глядя в экран ноутбука.

Мара увидела, что на ее Сабе одет шелковый халат, тщательно запахнутый, но тем не менее позволяющий увидеть, как соски дерзко оттягивают полы. Она быстро пробежала взглядом по лицу женщины, в который раз отмечая, что она красива, и что ей, почему то хочется глупо улыбаться своей Сабе. С трудом поймав этот порыв, она изменила глупый, счастливый оскал на нейтральную полуулыбку.

– Привет. – Проговорила Лель, улыбаясь.

– Привет. – Ответила Мара.

– Мне правда придется мастурбировать для тебя по видео? – Легкий румянец покрывает щеки и шею женщины.

– Ты можешь предложить что-то мне взамен? – Мара приподняла бровь, ожидая отговорок и прочую ересь, что любят нести женщины, когда думают, что это слишком много для них.

– Нет, нет. Я просто… У тебя есть какие-либо пожелания?

– Мне важен лишь результат. Процесс на твое усмотрение. – Дом расслабилась в кресле, ожидая когда Нижняя приступит к выполнению задания. Задание. Она много раз себе напоминала, что это лишь задание. Она не должна дать никакой реакции, она должна держать себя в руках. Но почему-то мысль о самоудовлетворяющейся Лель вызывала ответную реакцию в ее теле.

– Хорошо. Значит… Я могу импровизировать?

– Ты можешь делать с собой все, что угодно, пока я это разрешаю.

– Хорошо. – Лель немного расслабилась, присаживаясь на краешек кровати, и нервно теребя полы халата. Наконец, дерзко подняв взгляд к экрану, она развязала пояс, снимая шелк и показывая свое тело. Совершенно голое тело. Затем, положив халат, она глубже продвинулась на кровать, дерзко разводя ноги, сгибая их в коленях, открывая потрясающий вид на предстоящее действо.

Мара отчетливо видела, как раздвинулись губы, открывая розовые складки, которые уже блестели от влаги. Интересно, ее возбудила мысль о том, что за ней будут так открыто наблюдать, или она предварительно уже ласкала себя?

Тем временем Саба потянулась чуть вбок, беря в руки фиолетовый силиконовый вибратор, с одной стороны имеющий круглую поверхность для массажа клитора, а с другой вытянутый, слегка изогнутый, для лучшей внутренней стимуляции. Неплохой выбор.

Выбрав вторую скорость, она не торопясь погладила им себя между грудями, затем по животу, поднялась обратно к груди, обводя каждый сосок, и вновь двинулась вниз. Ее ноги раздвинулись еще шире, когда вибратор приблизился к цели, отдавая приятной вибрацией в клитор. Ее голова запрокинулась назад, но через секунду вернулась к экрану, отслеживая пристальный взгляд женщины на другом конце. Подержав его несколько секунд на одном месте, она откинулась сильнее назад, сжимая пальцами простынь, и глухо постанывая.

Затем, сделав несколько кругов, она перевернула игрушку, поднося головку ко входу, с обильно стекающей оттуда смазкой, слегка собирая ее, размазывая по вибратору, чтобы резко, глубоко, но тем ни менее бережно, ввести его на максимум. Ее колени затряслись от этого ощущения, а приятная вибрация, продолжала стимулировать вход, заставляя ее прогибаться сильнее, и стонать.. Уже не сдерживая себя. Она вытянула игрушку почти полностью, прежде чем снова ввести ее, так же глубоко, как и прежде, и снова повторить это движение. Раз за разом. Мара видела, как напрягаются мышцы бедер женщины, и как покраснело ее лицо и грудь. Ей определенно нравится этот процесс. Она вводила вибратор то медленно, но глубоко, то быстро и лишь слегка шевеля им, прогибаясь, комкая простынь руками, тяжело дыша, постанывая, шепча имя Мары почти беззвучно. Дом видела, как набухают губы и клитор от постоянной стимуляции, как медленно капля влаги стекает по гладким бритым губам, к ягодицам. Нижняя извивалась на кровати, самозабвенно отдаваясь порыву, полностью поглощенная процессом, а Мара поймала себя на мысли, что это слишком много для нее. Она не может равнодушно смотреть на это действо, изображая безразличие. Но и показать Нижней, что она ее настолько сильно заводит также не может. Ее рука прошлась по ширинке джинсов, вдавливая ее в изнывающую плоть, а затем резко расстегивая пуговицу и молнию, быстро кладя пальцы на клитор, и двигая ими в сумасшедшем темпе. Легкая боль в чувствительном комке не остановила ее. Она знала, что заслуживает это, и потому продолжила быстро и грубо стимулировать себя, неотрывно наблюдая, как Лель снова выгнулась на кровати, почти сводя ноги от удовольствия, видя, как подрагивают ее ноги, и понимая, что ее кульминация не за горами. Она вот вот случится, и думая о том, как хорошо было бы входить мощными толчками в это податливое тело, Мара ощутила, как яркая вспышка пронзила ее тело, заставляя прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать, что она снова поддалась слабости, захотев обладать телом своей Нижней больше, чем ей разрешено.

Она на долю секунды прикрыла глаза, пока по ее телу разносились последние разряды удовольствия. Затем ее взгляд вновь сосредоточился на экране, как раз вовремя, чтобы увидеть, как затряслось тело женщины, дернулись мышцы ног, а тело выгнулось, чтобы позволить искрам разойтись по всему телу. Глубокий протяжный стон вырвался из ее груди, а затем еще один и еще. Мара внимательно наблюдала за всем, пока последняя волна не утихла и женщина не выключила вибратор, медленно выводя его из себя, вздрагивая каждый раз, когда он задевал чувствительные точки. Наконец-то справившись и с трудом сводя затекшие ноги, она наклонилась вперед к камере, смотря в лицо Верхней, ища в нем признаки удовольствия. Внезапно смутившись, что, возможно, Лель поймет, что она мастурбировала на нее, Мара отвела взгляд, смотря куда угодно, лишь бы не в глаза женщине.

– Посмотри, посмотри на меня. – Прошептала Лель. – Это то, что ты хотела? – Мара облизала пересохшие губы, ловя взгляд другой женщины, и кивая.

– Да, но я теперь хочу больше.

Максимум

Мара с нетерпением ждала возвращения из командировки. Желание жгло ее, и именно поэтому она была жутко разочарована, объемом работ, что свалился на нее. Она возвращалась домой так поздно, что у нее совершенно не было времени провести столь долгожданную встречу с Нижней. Уже прошло три дня, и вот впереди замаячил просвет. Она чувствовала себя подростком с бушующими гормонами, когда «хочу» имело больший вес, чем «надо». Ей сложно было засыпать ночами, не думая о Лель. И несмотря на то, что они много общались в мессенджере, это не могло удовлетворить весь голод, который она испытывала сейчас. Мастурбация не помогала. Ну, помогала, конечно, в определенной мере, но не в той, которая была необходима Дому.

Каждая мастурбация заканчивалась фантазиями, образами и каким-то трепетным волнением в середине живота. Ей не нравилось это чувство, в основном из-за того, что оно казалось ей слишком… Живым и самостоятельным. Она не могла это контролировать, и ее это безмерно раздражало. Она привыкла, что ее жизнь находится в ее руках. А Это она не могла контролировать, хотя первоначально и пыталась.

Очередной раз отбросив мысли подальше, она вернулась к своему занятию, а именно готовке. Она всегда находила утешение в том, чтобы приготовить сложное блюдо, красиво его сервировать, и съесть. Иногда ей самой казалось странным, что она такое большое значение придает внешнему виду блюда, учитывая, что она живет одна и чисто практически ей совершенно нет нужды стараться. Но она любила эстетическую привлекательность предмета не меньше, чем могла по заслугам оценить функционал. Когда все было практически готово, ее телефон зазвонил. Она мимолетно оторвалась от процесса, отвечая на звонок и радуясь, что она включила музыку на фон, это помогло ей не отрываясь от процесса ответить, и не занимать руки.

– Алло?

– Привет.

– Привет – Мара на секунду замерла, понимая, что ее сердце учащенно забилось, когда узнала голос звонившей.

– Я… Соскучилась… – Проговорила Лель.

– Я …Я как раз хотела тебе написать. – Ответила Мара.

– Ммм… И зачем же? – Игриво прошептала женщина.

– Я хотела сказать, что наша встреча состоится завтра.

– Это хорошая новость. Это все, что ты хотела мне сказать? – голос женщины погрустнел.

– Эм, да? – Мара была немного выбита из колеи. Ей казалось, что Лель будет рада этой новости, так же, как и она. Неужели ей больше не хочется продолжения их встреч? Решив не строить догадки, она решила уточнить.– Ты не рада? Ты не хочешь чтобы сессии продолжались?

– Нет, все в порядке. Я… Я просто.. Черт, забудь. Я приду завтра. Обычное время?

– Да, все как обычно.

– Хорошо. – Между ними повисла неловкая пауза. – Что ты делаешь?

– Я? Готовлю.

– Не знала, что ты умеешь. – проговорила сквозь улыбку Лель.

– Ну, мне нужно как-то жить..

– И как, удачно получается?

– Мне сложно оценивать, я ем свою стряпню всю жизнь. – Со вздохом ответила Мара.

– Я бы попробовала. – Со смехом проговорила Лель.

– Может быть в другой раз я и приглашу тебя на ужин.

– Ммм, самый что ни на есть настоящий ужин? Только ты и я?

– Что-то вроде того. А чем ты занята?

– Я планирую посмотреть фильм, сижу укутавшись в плед с бокалом вина.

– Звучит приятно. – Пауза. – Ты одна? – Мара закатила глаза, поражаясь глупости своего вопроса. Ей все равно с кем она. Ей наплевать на это. Зачем она спросила?

– Да, но я бы не отказалась от компании. – Игриво прошептала женщина.

– А мне нравится смотреть кино в одиночестве. Когда смотришь фильм с друзьями, они вечно все портят комментариями.

– А мне нравится, когда кого-то можно обнять в этот момент.

– Это слишком… Черт, это как сахарный сироп, понимаешь? Обнимашки, поцелуйчики. Бред.

– А у тебя большой опыт в этом? – излишне резко проговорила Лель. – Прости. – Добавила уже мягче.

– Ничего. Просто мне действительно это не нравится. Но ты права… – Она помолчала думая сказать или оставить все как есть. Потом решила, что хуже не станет, если она расскажет что-то о себе и добавила. – У меня никогда не было… Обычных… Отношений. Понимаешь о чем я?

– Понимаю. Мне очень жаль.

– А мне нет. – Они вновь замолчали, каждая думая о своем. – Мне пора идти, мой ужин готов. Мне было приятно поговорить с тобой. – На удивление искренне ответила Мара.

– Мне тоже.. Мне всегда нравится с тобой разговаривать. До завтра?

– Да, до завтра. Пока. – Мара нажала отбой, завершая разговор и смотря на простую белоснежную тарелку, где красиво была выложена паста с морепродуктами, украшенная свежими овощами и понимая, что аппетит, совершенно, пропал. Тем не менее, она села на барный стул, усиленно ковыряясь в тарелке и не чувствуя вкуса. В одном ее Нижняя все же права: у нее совершенно нет опыта в обычных отношениях. Но собственно раньше они и не были ей нужны. Она всегда находила утешение в тех… Взаимодействиях, что были в ее жизни. Ей нравилась власть, которую она приобретала над другими людьми. Она помогала им не меньше, чем они ей. Они помогали ей забыть, а она им получить то освобождение, которое они жаждали. Все были довольны. Так почему же сейчас она не чувствует себя такой удовлетворенной, как раньше? Почему в ее груди есть какая то часть, которая хочет что-то изменить? Если бы она была честна с собой, а она совершенно не любила это делать, то она бы вспомнила, что это дыра появилась уже несколько лет назад, просто раньше она была меньше и ее легче было игнорировать. Сейчас же она занимала добрую часть ее грудной клетки, и тянущее ощущение чего-то постороннего и чужеродного делало ее сентиментальной и меланхоличной.

Весь следующий день она была задумчива, и лишь к вечеру ее настроение стало привычным. Немало тому способствовала и предстоящая встреча, вызывающая предвкушение и трепет. Так что к положенному времени она была настроена получить свою долгожданную награду и с нетерпением ждала, когда Лель займет положенное место.

Стоило той занять уже привычную позицию, как Мара приказала:

– Встань на четвереньки. – Лель метнула на Дома мимолетный взгляд, быстро беря себя в руки и исполняя приказ. Мара встала, обходя собственность по кругу, внимательно рассматривая. Затем она остановилась сзади. – Раздвинь ноги. Шире. – Нижняя послушалась, разводя шире ноги и чувствуя, как ее тело реагирует на команды. Верх встала между ее широко расставленных ног, опускаясь на одно колено, и проводя пальцем по месту, где за нижним бельем находится вход. Ее палец обвел круг, точно вокруг цели, затем слегка прошелся по губам и все. Контакт был потерян. Лель дрожала в ожидании нового прикосновения, но его не было. Если бы она была уверена, что не будет наказана, она бы умоляла продолжить, но не зная наверняка, она не хотела рисковать. Мара встала, делая шаг назад.

– Хорошо. Теперь ляг на спину, сними белье, и разведи ноги. Максимально широко. – Если бы гнев мог убивать, Мара была бы уже мертва. Лель хотела сказать, что не будет это делать, но вовремя вспомнила, что это то, что предусмотрено ее положением – подчинение. Она сняла трусики, держа их в руке и не зная куда их деть, когда увидела, как Мара протянула руку, чтобы забрать их. Она отдала свою последнюю преграду, прежде чем лечь спиной на пол, широко разводя ноги. В этом положении она хотя бы видела свою Верхнюю. И она видела, как та впилась взглядом в ее влагалище. Изучая, будто это было полотно художника, скользя медленно глазами по каждой складочке, изучая, но не трогая. Но от этого взгляда Лель чувствовала себя жарко. Что-то было в этом изучении эротичное, сексуально-возбуждающее и чувственное. Она чувствовала себя красивой и желанной. А еще ей очень хотелось принадлежать.

– Какие ты чувства испытываешь, когда я так на тебя смотрю? – спросила Мара, по-прежнему не отрывая взгляда от предмета своего изучения.

– Желание. Мне нравится, когда ты так смотришь на меня. Я чувствую себя красивой и нужной тебе.

– Так и есть. Ты очень красива. – Ответила Мара. – Встань. – Лель подчинилась, с удовольствием принимая нормальное положение. – Пошли. – Мара развернулась, направляясь к двери, открывая ее и ожидая, когда женщина подойдет. Закрыв дверь, она обогнула Нижнюю, входя в спальню и ожидая, когда женщина тоже войдет, чтобы закрыть за ними дверь. Она прошла мимо Сабы, направляясь к тумбочке, беря оттуда наручники и одевая их на руки женщины. В этот раз она не стала снимать цепочку, оставляя их соединенными между собой. Она кивнула на кровать, безмолвно показывая Лель занять место. Та села на краешек, не зная, что именно от нее требуется и ожидая инструкций.

Мара подошла к ней, одевая ошейник на шею, не убирая цепочку, служащую поводком. Когда Дом его отпустила, холодная сталь соприкоснулась с горячей кожей, вызывая легкую дрожь.

– На четвереньки, глаза опущены вниз. – хрипло сказала Мара, указывая подбородком на кровать. Саба подчинилась, точно выполняя поручение, вставая на колени, упираясь ладонями в матрас застеленный белоснежной простыней, и опуская взгляд вниз. Она слышала, как открылся ящик шкафа, слышала шуршание, легкие металлические звуки. Ей чертовски хотелось повернуться и посмотреть, увидеть, что там происходит. Но она смогла сдержаться, безотрывно глядя на простынь и складки образованные на ней. Она вздрогнула, когда матрас за ней прогнулся возвещая, что Дом уже здесь, вновь смотрит на нее, оценивает. Она почти подпрыгнула от первого легкого прикосновения к ее половым губам. Второе, более уверенное, она уже ожидала. На третьем ей хотелось податься назад, насаживаясь сильнее, глубже и жёстче, продвигая пальцы в глубину своего тела, но не делая, лишь из-за упрямства и страха быть наказанной.

Она почувствовала, как рука Дома прошлась рядом с ее плечом, подхватывая поводок, заводя его назад, натягивая, наклоняя ее голову вверх, придавливая горло, не давая сглотнуть слюну. Одновременно она почувствовала, как в ее влагалище входит член, холодный, смазанный смазкой и потому легко скользящий внутрь. Стремительно. Холод быстро сменился жаром, стоило лишь Верхней сделать пару толчков, глубже вторгаясь с каждым ударом, хотя казалось, что быть глубже уже не возможно. Рука еще сильнее натянула поводок, дергая назад, насаживая на дилдо, врезаясь с силой и яркостью, непонятно откуда взявшимися. К своему стыду Лель поняла, что это возбуждает ее. Она уже слышала характерные шлепки, свидетельствующие, что она течет, как последняя сучка, прогибаясь, чтобы еще сильнее ощущать ритмичные удары страпона в своем теле, чувствовать, как он трется о стенки ее влагалища, вызывая жар в животе, который быстро разрастается, превращая ее внутренности в лаву. После очередного толчка Верх отпустила поводок, позволяя ему лечь на разгоряченную кожу спины и нажимая сверху на лопатки Лель, наклоняя ее вперед, заставляя выгнуться еще сильнее, прижимая к кровати, упираясь в нее, чтобы еще глубже и быстрее двигаться внутри.

Мара ощутила, что безмерно наслаждается процессом. Первоначальное желание грубо отыметь Лель, заявить на нее свои права, показать, что она имеет на нее полное право, медленно проходило, по мере того, как с каждым толчком в ее теле зарождалось то, что в последствии выльется в оргазм. Она всегда прекрасно себя контролировала, и могла остановиться в любой момент. Она это знала и потому продолжила двигаться, наслаждаясь беспомощностью женщины под собой, ее хриплым прерывистым дыханием, тем как она бесстыдно подается назад, встречая ее удары.

Ей безмерно хотелось обладать ею. Все эти ночи она представляла как трахает ее страпоном, как женщина извивается под ней, как она тесно обхватывает его, а она была уверена, что там очень тесно. Она знала это по ощущениям своих пальцев, которые всегда плотно были сжаты эластичными, влажными стеночками. Она знала это по тому, как каждый толчок все труднее и труднее давался, сжимаемый ими. Она знала, что ее Нижняя близка к разрядке, и она упивалась этим моментом. Власти, обладания, контроля. Она видела, как начали сокращаться мышцы спины, и ягодиц, возвещая, что Лель больше не может держаться, что она уже почти свалилась в этот обрыв эмоций. Но она пропустила тот момент, когда могла остановиться сама. Пока тело Нижней дрожало от оргазма, Мара установила свой ритм, дикий, безудержный, доводящий до исступления, опираясь обеими руками на спину, перенося почти весь свой вес на женщину, она входила в нее раз за разом, видя, как дрожат ее ноги, как Саба кричит, когда волны удовольствия пробегали по ней. Она хотела остановиться, но не могла. Ее тело вошло в последнюю фазу, механическую, когда оргазм становится как воздух, необходимость, смысл жизни, и она чувствовала, как он накрывает ее. Она глухо застонала, ощущая, как искры летят по ее телу, окутывая все тело, не оставляя свободного пространства без них, и обессиленно падая на четвереньки, прижимая своим телом Лель, которая больше не могла держаться и они так и рухнули на кровать, слившиеся воедино, с бешено колотящимися сердцами. Мара слегка отстранилась, чтобы поцеловать женщину под собой в плечо, затем еще раз и еще.

Она чувствовала себя счастливой. Уставшей, но невероятно счастливой. Любимой. Пауза. Мара замерла, когда уловила эту мысль. Какой еще нахрен любимой? Она отстранилась от Сабы, чувствуя страх и тревогу. Откуда взялась эта мысль? Паника начала накрывать ее, и единственное, что ей хотелось сделать, это сбежать. Прям сейчас. Ей наплевать, что все ее планы поменяются, ей надо немедленно остаться одной. Она вскочила, одновременно выходя из тела женщины под ней, и прям так, не снимая игрушки, направилась к двери. Как она могла допустить все это? Оргазм, и эти… Чувства. Ничто из этого не должно было сегодня произойти. Она никогда не кончает при своей Сабе. Это ее правило. Принципиальное правило, отделяющее эти отношения и обычную романтику. Это деловое партнерство. Она готова дать Нижней все, и часто, практически все, подразумевают в этом секс, но не она. Для нее это способ контролировать свою жизнь. Но это точно не подразумевает получение ею оргазма. Твою мать. Она провела руками по лицу, снимая раздражение и гнев. Не помогало. На ходу сняв страпон, и кидая его посреди коридора она прошла в другую комнату, садясь как есть в кресло и бессмысленно смотря перед собой. Ей надо все это прекратить. Это ненормально. Так не должно быть.