Текст книги "Апельсиновая осень. Стихи"

И были так же смуглыми ладони…

(1988–1990)

* * *

Мне снилось нынче, что вернулся ты.

Ко мне вернулся, из Афганистана.

Так много раз спасённый от беды.

Такой же, только чуточку усталый…

Молчал ты, ничего не говорил.

И были так же смуглыми ладони…

Война и та их, кажется, не тронет!

Как и тебя не тронула вдали.

Мои молитвы, может быть, дошли…

И было так уютно и тепло,

Как будто много-много солнца стало!

Я видеть сон ещё не перестала,

Как умоляла вслух тебя о том,

Чтоб не забыл меня в Афганистане,

Пусть год прошёл,

пусть пять пройдут,

пусть сто…

1988

* * *

Ты храм огня, куда вхожу, чтобы святым огнём согреться.

И тот огонь, что нахожу, моё испепеляет сердце…

Корана лучший стих, тебя в пути мои шептали губы.

И коль не на тебя, тогда мне на кого теперь молиться?!.

Да, ты ушел и всё забыл, виновник всех моих страданий!..

Но я б в другого не смогла и не смогу уже влюбиться…

О враг возлюбленный! Приди, дай жить иль умереть спокойно.

Скажи, как сердцу моему без твоего на свете биться?..

1988

* * *

Если все меня осудят, целый мир меня покинет, –

Знаешь ли, что в этом только ты, возлюбленный, повинен?

Я так искренне любила, одного тебя любила!

Хоть и был со мной так мало – час один, одно мгновенье…

Не смотри, что я так кротко и легко с тобой простилась,

Не оставив в сердце места сожаленью.

Даже после расставанья я ведь на тебя молилась,

Перед кем-то всемогущим опускаясь на колени…

Знала: может, не увижу, может, больше не вернёшься…

Даже если тело – дура, сердце всё же не изменит!..

И в мирах обоих этих от тебя отречься мне ли?!

Даже если все осудят, целый мир меня покинет…

1989

* * *

Может, когда-нибудь я перестану писать,

И кто-то чужой, незнакомый

Мне посвятит своё первое стихотворение…

Кто ты, который в меня так легко поверит?

Кто ты, средь тысячи слов, нашедший и для меня одно слово?

О, если бы знали вы, как для меня это много!..

Может, когда-нибудь вовсе не станут писать

И этот чужой, незнакомый

Просто захочет услышать мой вздох и шаги мои…

И осветит мою жизнь серенадами, гимнами,

Прикосновеньем моим в бесконечности скованный.

Не весельем, не радостью – стонами…

1989

* * *

Я, как ветка, надломилась,

Я растаяла, как снег.

Уповала ли на милость?

Нет!

Словно снег, я, прошлогодний,

Вдруг слезой умчалась вдаль.

Чтоб найти тебя сегодня?

Да!

Словно сломанная ветка,

Издала я скорбный крик:

«Не убей во мне поэта,

Сбереги!..»

1989

* * *

Я к тебе, наверное, привыкла,

Словно кошка к дому своему.

И меня – увы! – уже не выгнать

Из души твоей. И не спугнуть.

Радуйся! Теперь ты мой владыка.

Всё тебе прощу и всё стерплю.

…Я к тебе, наверное, привыкла.

Потому, возможно, и люблю.

1989

* * *

Ничем ты не пожертвовал, увы!

Чтобы достичь меня, ты не прошёл пустыни.

И горы не свернул ты в честь любви…

Не потому ль теперь моя звезда

Так беззащитно над тобою стынет?..

Ты не прошёл сквозь пламя… Жар души

Я свой дала тебе. Я просто так хотела.

И пусть не удалась с тобою эта жизнь, —

Я всё равно была твоей, душой и телом.

1988

* * *

Как много времени до электрички!

Всё что угодно – только не скучать!

Всё думать, думать – вот моя привычка.

И вот ещё – молчать, молчать, молчать…

Знакомств я новых чаще избегаю.

В душе – за монологом монолог.

…Но слишком уж доверчиво мигает

Пёс, примостившийся у ног.

1989

* * *

Светлая, светлая радость вдали,

Неблизко.

Где мне в безумном мире найти

Пристань?

Руки укрыли меня от беды

Чьи-то.

Где-то губы коснулись воды

Чистой…

Пусть между нами людей других

Лица, –

Всё ещё смуглость твоей руки

Снится.

Небо, что слышит речь на дари[4]4
  Дари – один из государственных языков, на котором говорят в Афганистане.


[Закрыть], —

Низко…

Светлая, светлая радость вдали,

Неблизко.

1988

* * *

Мой караван шагает к солнцу. День ото дня всё ближе, ближе…

И коль обратно не вернётся, мой бог, возлюбленный, прости же!..

Шагают сонные верблюды со мною медленно колонной.

Всё чаще слышу смех и радость. Всё реже раздаются стоны…

При свете золотого солнца исчезнут спутники-верблюды.

Как ты, сгораю я, о солнце! Согрею ли я вас, о люди?..

1989

* * *

В кого я верю? Вот ответ:

В тебя и в солнце. И в Аллаха!

Все мы умрём и станем прахом,

Но не умрёт во мне поэт!

Своей я веры не забуду,

Пока я верю – я жива.

Об остальном не спрашивай,

Пока жива – любить я буду!..

1989

* * *

Красив мой Кремль, красив, как Бог!

Седые башни так величавы.

В них что-то есть от моей печали:

И неприступность, и тяжкий вздох…

Красив мой Кремль! Вдоль стен его

Хожу я гордо, как Сююмбике.

Коль так случится, уйду навеки —

Прости, мой Бог, как простил её…

1989

* * *

Кто задул мою лампу так некстати и к ночи?

Ну и что, что привыкли к темноте мои очи,

Если пальцы не могут касаться тепла,

И душе не согреться, пусть и хочется очень…

Рана кем нанесённая так кровоточит?

Брызжет кровь, но задеть кого-либо не хочет…

Угасаю, как на небосклоне звезда…

Сам Всевышний уж это – увы! – не отсрочит…

1989

* * *

Что день грядущий нам готовит?

А. С. Пушкин

Кто знает, что готовит день грядущий

Моей любви, стихам и мне самой?

Сегодня волосы обвязаны тесьмой,

А завтра – лилией цветущей!

Вчера была я душечкой султана,

В мехах купалась, с ним делила трон.

Сегодня ж – нищая… И не грущу о том.

Быть может, завтра вновь царицей стану!..

1989

* * *

Мой суженый уже в дороге,

Он обязательно вернётся!

В его груди не камень бьётся,

Храните же его, о боги!

Сегодня не зима, не лето, —

Сегодня осень на пороге.

И, значит, песня не допета,

Пока мой суженый в дороге…

1989

* * *

Я гляжу на тебя, затаивши дыханье,

Улыбаясь твоим непонятным словам.

Шум дождя за окном постепенно стихает…

Я хочу, чтобы ты меня поцеловал!

Снова осень трубит в свои «медные трубы»,

Чьей-то грусти внимая в прохладной ночи.

Я хочу, чтобы ты целовал меня в губы…

Но об этом тебе говорю я зачем?

1990

* * *

Мне без тебя не в радость день и ночь,

И час один, как целый год продлится.

Другие мне не интересны лица,

А ты опять уходишь прочь…

Мне б головой на грудь твою припасть

И так всю жизнь. И горя не бояться.

Лишь бы с тобой, с тобой и плакать, и смеяться.

И всё одно – возвыситься, пропасть!..

1990

* * *

Поднимаюсь по ступенькам, ключ на пальчике вращая.

И сама прося прощенья, и тебя в душе прощая.

Я хочу, чтоб ты дождался у окна, как в прошлый раз.

Я, как в прошлый раз, любимый, торопливо возвращаюсь…

Сердце, словно конь хороший, что-то доброе почует.

Мысль одна о встрече скорой счастьем душит и врачует.

Подойду к тебе я сзади незаметно, как вчера.

И, спокойно улыбнувшись, беспокойно замолчу я…

1990

* * *

Снег на крышах домов,

Дым из труб.

Я жива лишь тобой,

Мой друг.

Но беда уж стучит

Мне в окно.

Кто со мной помолчит

Заодно?!

Кто накроет крылом

От врагов?

Я жалеть о былом

Не могу.

Да, мне дорог мой враг,

Мной любим.

Даже если вот так —

Погубил…

1990

* * *

Не сердце у меня в груди – огонь, пылающий от боли.

А ведь пылал он от любви и от радости давно ли?

Но нынче в пепел превратил он все желания в груди.

Но, одержимая огнём, душа ни разу не застонет…

Минует горе и беда. Я верю – счастье впереди!

Но светлых дней тех мне, скажи, так терпеливо ждать доколе?..

1990

* * *

Мне ветер донёс твоё имя,

Я шёпот его уловила.

Нет больше терпенья и силы —

Я буду неумолима…

Ты скажешь: «Мой Бог, золотая!»

А я – как из мёртвого камня!

Меня ты коснёшься руками, —

А я уже слёзы глотаю…

И, словно снегурочка, таю,

Твой Бог, что должна быть из камня…

А знаешь, зачем я, любимый,

Сегодня тебя простила?

Мне ветер донёс твоё имя,

Я шёпот его уловила…

1990

* * *

Подстрелянной птицей я падаю вниз…

И коль не взлететь – забросают камнями.

Мне больно. Мне больно подняться с земли.

И бешено камни летят… но в меня ли?

Со мною ли это случается зло?

И пусть не права я, но так ли виновна?

Я выдержу это нашествие слов,

Пусть только не все повторяются снова…

Ударь. Я подставлю другую щёку,

Как только себя виноватой признаю.

…Я больше тебе не скажу ничего,

О всём остальном и без этого знаешь.

1990

* * *

Что так счастливо? Летаю я на небе ли,

Иль в садах твоих блуждаю абрикосовых?

К берегам твоим пристану белым лебедем,

В камышах твоих защиту обрету себе.

Два крыла даны Аллахом, крылья белые!

Для полёта в страны жаркие, заморские…

Одного тебя на свете полюбила я,

Да беда вот: не татарина, не русского…

Если б знала, под какими ходишь ливнями

И к каким горам стопы твои направлены…

Обойми меня, мой царь и мой возлюбленный!

Обойми меня душой своею правильной.

Поддержи меня, не дай упасть забытою,

И веди меня, веди же к солнцу, к Господу!

…Белым лебедем с крылами перебитыми

Я в садах твоих блуждаю абрикосовых.

* * *

Спокойно спишь ты в эту ночь:

Те письма сердце жгли тебе.

А нынче – нет: они в огне…

И я не в силах им помочь…

* * *

Что ждёт меня впереди,

Какие обиды и страсти?

Кому не подам руки,

Кому я отвечу «здравствуй!»?..

А после заплачу о ком,

Захлопнув входные двери?

Как буду я жить потом?

В кого буду после верить?..

Я снова хочу в Баку

(1990–1992)

* * *

Я хотела забыть тебя, не осуди!

Как Есенин, пропеть: «Улеглась моя рана…»

Хоть ты вовсе не перс и не из Тегерана, –

Внук Вагифа, ты вечно пребудешь в груди!

Я хотела забыть тебя, только прости,

Как забыть то, что ждёшь ты меня в этой жизни?!

И единственно в этом не откажи мне,

Если даже невольно собьюсь я с пути…

Если даже к тебе не смогу я вернуться,

Всю растратив себя по дороге в твой дом, —

Всех ты женщин забудешь, но помни о той,

Что успела сквозь слёзы тебе улыбнуться…

1990

* * *

Мне понятен Хайям твой, понятен, как ты.

И в руке твоей мудрая чаша поэта!

Ты, как он, прославляешь не осень, а лето.

Хоть струится из сердца сгоревшего дым…

Я, к стихам прикоснувшись горящей душой,

Захлебнусь твоим горем и пьяным весельем.

…Где ты, где, мой Хайям? Где ты, где, мой Есенин?

Мне ещё и теперь от тебя хорошо…

1990

* * *

Мне жаль, что я тебя не стою.

Обидно, что уйдёшь потом.

Ты выдумал меня святою,

А я ведь не была святой.

Мне ничего не нужно больше,

Пусть снег идёт и льётся дождь.

Не стою я тебя? Ну что же!

Вот только жаль, что ты уйдёшь…

1990

* * *

Я снова хочу в Баку!

Туда, где зейтун и нары[5]5
  Нар – гранат.


[Закрыть].

Туда, где его узнала,

И он был со мной знаком…

Я снова хочу в Баку,

Чтоб в сердце своём разобраться.

На Девичью башню взобравшись,

Не думать бы ни о ком…

Я снова хочу в Баку,

Чтоб чувствовать твёрдым шагом,

Что где-то дворец Ширваншахов

И море недалеко…

Я снова хочу в Баку,

Чтоб в сердце своём разобраться…

Чтоб больше не расставаться

С тобой, как тогда, легко, –

Я снова хочу в Баку…

1990

* * *

Я не была твоей женой

И никогда не буду ею!

Когда бы знала, боже мой,

Кого люблю, о чём жалею…

Была любимой, дорогой,

Была возлюбленной твоею.

Потом уехала домой…

Об этом точно не жалею.

* * *

Под глазами ложатся тени,

А в глазах – золотая тоска.

Кто-то в Боге нашёл спасенье,

Кто-то – в одиночестве скал.

Я ж терпела, терпела долго.

И любила. И вот с тех пор

Я вмещаю в себя и Бога,

И вершины заснеженных гор.

* * *

Как быстро я состарилась душой,

И нужно-то теперь совсем немного.

За что мне эта боль дана, за что?

Мне двадцать лет, а я так одинока!

Обидно. И печально. И жестоко…

Как быстро я состарилась душой,

И если даже скажет кто вдогонку:

«Сударыня, вы молоды ещё!

Сударыня, вы всё ещё девчонка!»

Я головой качаю, да и только…

Как быстро я состарилась душой.

1990

* * *

Поймите же мою печаль,

Прислушайтесь к ней, как к сонате…

Мне прошлого – увы! – не жаль.

Его мне до могилы хватит.

Поймите же мою печаль:

Как мне на вас смотреть с улыбкой,

Коль на губах моих печать

Незаживающей ошибки.

И вам ли всем не замечать

Тот дым, струящийся из сердца?

Поймите же мою печаль:

Я – одиночества царица…

1990

* * *

Для тебя одного я цыганкою стану.

Я хочу у костра тебе весело спеть!

Мне лишь в юбке широкой ходить и пристало,

И браслетом на тонких запястьях звенеть.

Мне б тепло ощутить той ладони широкой,

Что тогда прикасалась к моим волосам.

И гадать, и гадать лишь хорошее только,

Не краснея ничуть и не пряча глаза.

А затем (для тебя!) я костяшками пальцев

В бубен красный ударю и вся закружусь!

…Дай лишь сил мне всё время тебе улыбаться,

Не скрывая веселья, не выдавши грусть.

1991

* * *

Где руки, что за здравие моё

В холодных залах кубки поднимали?

Где тело и душа, что мне внимали,

И всё шептали мне: «Не устою…»

Где волосы – черней не знала я! –

Со лба назад откинутые мною?

Где ночь, насквозь пропитанная зноем,

Где ты был мой, а я была твоя?

Где комната? Затеряна давно…

В ней ты читал любимого Вагифа.

…И падала неспелая олива,

Созреть которой так и не дано.

1991

* * *

Как быстро годы пронеслись!

Осталась прежнею разлука.

И я зову родного друга:

Ответь, любимый, иль приснись…

Как быстро годы пронеслись.

Прошу, любимый, не казнись,

Проникнув болью прожитого!

Ушла тогда вернуться чтобы, —

А годы быстро пронеслись…

Прошу, любимый, не казнись…

Пусть даже годы пронеслись,

Мне было их – увы! – довольно.

Тебе что больно – мне всё больно,

Я об одном прошу – дождись!..

Пусть даже годы пронеслись.

Ты, как и прежде, в сердце, здесь.

Ты был со мной в беде и в счастье.

Я отступалась очень часто,

Но знала, что вернусь. Дождись!

Ты, как и прежде, в сердце, здесь…

Пусть даже годы пронеслись,

Пусть даже годы…

1991

Два города в моей судьбе

Два города в Стране Огня

Меня с тобою обвенчали.

Покуда вместе – счастье нам

Пророчили. А врозь – печали…

В одном – у моря цвёл гранат

И я тебе слагала песни.

И верила, пройдут года,

А мы с тобой, как прежде, вместе…

В другом – ты мне сказал тогда:

«С тобой прощаюсь, как с невестой!»

Но вот прошли года, года

Прошли, а мы с тобой не вместе…

Два города в моей судьбе,

Насквозь пронзённые ветрами —

Не забывайте обо мне!

Ведь я все эти годы – с вами…

1991

* * *

Баку, Баку! Ты в сердце навсегда.

Пусть на губах прощальная улыбка —

В твоём я море маленькая рыбка,

Плывущая неведомо куда…

Твоих ночных, обветренных дорог

Я – не успевшая ещё остыть, песчинка.

И если путь мой кем-то и прочитан,

Хочу, чтоб был помянут он добром.

Баку! К моим ты приложись следам,

Пусть на губах прощальная улыбка —

В твоём я море маленькая рыбка,

В твоём я море рыбка навсегда…

1992

Горы во мгле

(1991)

* * *

Лиле

Почему нас увозят домой самолёты,

Разлучая с любимыми, мучая нас.

Ведь любили так мало! Любили всего-то

Мы неделю одну, день один или час…

Почему нас увозят домой самолёты,

И бросают из лета в прохладу зимы?

…И надеемся мы. А надежды всего-то,

Что когда-нибудь, где-нибудь встретимся мы…

Ташкент

* * *

Душа и сердце не молчат,

Пусть губы слов не произносят.

Они молитвою звучат

В моей груди, где вечно осень.

Всё, что имею я сейчас, —

Не потерять бы только, Боже!

Как никогда, ушла печаль,

И ты – единственный, кто нужен!

Случится, жизни ты не рад,

Я за тобой шагну из буден.

И коль в раю тебя не будет,

Пойду искать тебя я в ад…

* * *

Как часто вижу я один и тот же сон:

Узбекистан. Карши. И солнца много-много.

А у окна сидим на кухне я и он.

Он, ставший больше мне, чем просто другом.

И абрикос цветёт в саду под тем окном,

И по квартире той покой лениво ходит.

И я схожу с ума в тот час по нём… Потом

И он по мне с ума тихонько сходит…

А после он встаёт и разливает чай,

И я прошу, чтоб он наполнил мне до края.

И вечно б так на кухне день встречать,

И вечно б пить так чай, друг другу улыбаясь!

А в комнате другой, ведущей на балкон,

Целуются нашедшие друг друга.

И счастливы мы все, не ведая о том,

Что час разлуки близок, за порогом…

Дорога. Самолёт. Прощанье рук и губ.

И четырёх сердец желанье не прощаться.

И в миг один лишаемся всего

Мы, бестолковые в своей любви и счастье.

…Пусть где-то там вдали давно остался он,

В последний раз не так смотревший строго.

Как часто вижу я один и тот же сон:

Узбекистан. Карши. И солнца много-много…

* * *

Надо мной сгорает солнце, надо мной луна таится,

Подо мной зелёным морем расплескались ночь и ласка.

И душа плывёт тихонько… Но чего душа боится?

И зачем гляжу на волны недоверчиво, с опаской?

Я в лучах луны купаюсь, и по лунной по дорожке

Я куда плыву – не знаю, к берегам какой страны.

Где-то там вдали остались дом и те, кто всех дороже.

Это всё, что поняла я здесь, сейчас от всех вдали.

И поплыть бы ночью тёмной, и доплыть бы утром ранним

К берегам родного Арска, хоть и нет у нас морей…

В первый раз, уйдя из дома, я к краям остыла дальним.

В первый раз хочу обратно. Я домой хочу скорей!..

Анапа

* * *

Я говорю – прошло семь лет.

А я тебя не забывала.

Бывало, сожалений нет.

Но сожаление бывало…

Бывало, кто-то оскорбит,

И думала – любил ли кто-то?

И верила – любил лишь ты!

А я была в других заботах.

Я думала, они нужней,

Всё, что с тобой – всё это лишне.

…Заботы те давно прошли,

А ты, не знаю вот, простишь ли…

Сердце моё

Сердце моё, ты словно кладбище,

Где, наклоняя густую траву,

Руки к кому-то всё тянутся, ищут,

Губы кого-то беззвучно зовут…

Где я хожу от могилы к могиле.

Сердце! В тебе я дала им приют.

Значит, любило ты их. Как любило!

Если покоя они не дают…

Только ты знаешь, возврата не будет.

Каждый обрёл себе Бога уже.

Сердце моё! Ты же их не забудешь?!

Но почему тяжело на душе?..

Вяз да орех

(1991)

Я приду

Я приду к тебе ночью,

Сяду у изголовья.

Помолчу. И за прочим

Пожелаю здоровья.

Я приду. Беспробудно

Будешь спать, не заметишь.

Не заметишь, как-будто…

А уйду на рассвете!

Будут тёплыми руки,

Будет ночь та горячей!..

И от жадной разлуки

Ты лицо моё спрячешь.

Час, другой… Наши тени

Незаметными стали.

Не проси извиненья, –

Отпусти меня в дали!..

* * *

Руки горячие, где вы? Остыли ли?

Жар свой кому доверяете вы?

Губы с рассвета того немы,

Так беспокойно застыли.

Чёлка длинная тёмных волос,

Ветер вас треплет. К ветру ревную!

Мне ведь коснуться вас пришлось:

Вы пострижены мною!..

Что же ещё? Да, без Цоя «Кино»

Буду слушать теперь, что не вечер.

…Вроде всё о тебе мне напомнило. Но

Заменить тебя некем и нечем.

* * *

Чёрной рыбкой в тесной банке

Ты глядишь, печаль моя.

Как бездомная собака,

Грусть по дому затая…

А сегодня за обедом

Попила со мною чай.

Неполученным ответом

Ты живёшь во мне, печаль.

…Он не хочет отвечать?

Что же, я виновна в этом.

* * *

Где ты, осень, подойди к окну!

Загляни пылающей рябиной.

Забываешь, как тебя любила?

Что ж тогда оставила одну?!

Не понять им всем, как жду давно

Я твои оранжевые лужи.

…Осень! Мне твой вздох вчера был нужен,

А теперь прости, мне всё равно…

Сердце, как изменчиво оно…

* * *

Яблоко с яблони – в руки твои.

Яблоко с рук твоих – в руки мои.

В грудь мою с губ твоих – грех.

Было – молчание.

Время – рассветное.

Пали две головы – тёмная, светлая.

Вяз да орех…

* * *

Пахли клумбы георгинами,

Звёзды падали.

Ночи тёмные да длинные,

Много надо ли?..

Руки тонкие, нескладные

Зацелованы.

Вишня спелая да сладкая

Всё не собрана.

Здравствуй, рыцарь мой невенчаный,

Лета многие!

А по мне жалеть уж нечего —

За порогом я…

* * *

Мне нравится, когда молчишь,

Уткнувшись в шею мне. И тихо

Безмолвие плывёт в ночи.

И всё не к спеху.

Мне нравится, когда щекой

Коснёшься щёчки. И молчанье

Звездою падает случайной,

Так и не молвив ничего…

Душа моя

Душа моя, ты словно храм,

В горах забытый.

Открытый бешеным ветрам,

Врагам открытый.

Что весь в развалинах, средь скал,

И всеми брошен.

Но в эти стены навсегда

Вместился Боже!

Пусть те немногие все прочь,

В чужие дали, —

В нём при луне блуждает ночь,

Горя звездами!

Кого-то ищет вдалеке

И жаждет света

Не защищённый храм никем,

И не согретый…

Бег

(1991–1992)

* * *

Сегодня нет луны на небе города,

Я, как она, невидима никем.

Твой поцелуй тюльпаном на щеке,

Которую стянуло снежным холодом.

Я в эту ночь иду от горя пьяная,

И на мои поступки нет суда.

Есть только ножки – быстрые, упрямые,

И бег из ниоткуда в никуда…

1991

* * *

Есть руки сильные – единственные в мире!

Я к ним бегу, пусть с ними и беда…

Оставь надежду мне! Хочу безумно верить,

Что не остудят их январские снега.

Есть руки сильные… Лишь им дано, наверное,

Обнять меня до боли, как никто!

Они всегда правы, и я бегу к ним первой,

Как после холода в свой тёплый-тёплый дом.

1991

* * *

Я бегу к тебе под вечер

Мимо тысяч-тысяч судеб.

Чьей рукой мой путь отмечен?

Руки те да не осудят!

Я бегу к тебе под вечер

В распахнувшейся одежде.

Где-то рядом тонкой свечкой

На исходе чья-то нежность…

Я бегу к тебе под вечер,

А поблизости, наверно,

Молчаливо чьи-то плечи

Покидает чья-то верность…

Я бегу, бегу… Навстречу

Мне дорога снегом белым.

Я сумею в этот вечер

Быть и нежною, и верной!..

1991

* * *

Ночь заплачет нежным голосом,

Как ты ступишь за порог.

На глаза упали волосы…

Кто бы, кто бы мне помог?!

Удержать тебя? Но силою?

«Нет!» шепнули губы в ночь.

Ни о чём не попросила я

Тех, кто мог бы мне помочь…

Я, назад откинув волосы,

Выбегала за порог.

…Моего услышать голоса

Ты никак уже не мог.

1991

Оглянулась

Оглянулась. Подумала, может быть, ты…

Нет! То дерево гнётся стволом золотым,

Умоляя вернуться назад.

Оглянулась. И снова подумала, ты…

Нет! То ветер, рыдая, целует следы,

И не смеет что-либо сказать.

Оглянулась. О если бы это был ты!..

Не заглядывала бы, моля теплоты,

Я сегодня в чужие глаза…

1992

* * *

Я когда-то уже была…

Как и дерево это, как и эта луна.

И, как горы, была одинока когда-то уже…

Да и ты, ещё прежде, давно

От меня точно так же ушёл.

Облетел, словно с дерева лист,

Словно с неба звезда.

Словно горы покинуло эхо…

И никто не узнал, что почувствовала я тогда…

Как узнать? Ведь на дереве этом

Без того сотни, тысячи листьев;

Звёзды вроде бы все на месте,

Снова эхо в объятии гор.

…Я когда-то уже была,

Прожила бесконечные годы

И страдаю ещё с тех пор.

Как и дерево это, как и эта луна.

Как и горы…

1992

* * *

Жёлтым светом месяц

Льётся в душу тихо.

Если хочешь – смейся,

Мне же не до смеха…

Снегом белым, белым

Входит в душу холод.

Слушай, я ж любила,

Что же в том плохого?!.

Шелест ли деревьев

Мысли мои спутал…

Как же теперь верить

Я другому буду?

Вы черней вороны

Думы мои, думы…

На тоске бездонной

Обрываю струны.

1992

* * *

Сегодня дома печка жаром пышет,

И пахнет тёплым хлебом…

И грустно, что не быть уже нам выше,

Чем это небо.

Что никогда не вырваться из плена

К далёким звёздам,

Деревьям, что в сугробах по колено

И в птичьих гнёздах…

1992

К тебе

К тебе – среди ночи,

В вагоне пустынном.

Виновна? – Да, очень!

Желая – простил бы…

К тебе, чтоб обиду

Отнять поцелуем.

Я – скромная с виду —

Целую, целую…

Тебе – моё сердце,

Тебе – мои руки!

Уйдёшь – разорвётся,

Сгорят от разлуки…

1992

* * *

Море, море… Всплески волн,

Успокойте мою душу!

Сердце, сердце рвётся вон,

Хлещет стонами наружу!..

А над морем – крик тоски…

Дура птица! Ты же – дома!..

Эта ночь рождает всхлип,

Всхлип по берегу родному…

Адлер, 1992

Горы во мгле

Горы во мгле…

Еле видны их очертанья.

Сколько во мне

Грусти по ним и почитанья!

Горы во мгле…

Так далеки – не дотянуться…

Горе же мне! —

Я их люблю больше, чем солнце…

1992