Текст книги "Забытые Сказания. Том 1"

Какое-то время она лежала на холодных шершавых камнях, пытаясь заставить себя открыть глаза и посмотреть на свои раны. Но разум кричал ей, словно сквозь густой туман, что этого делать не стоит. И все же, собравшись с силами, она сделала робкую попытку очнуться – вынырнуть из густой обволакивающей тьмы, сковавшей ее холодом и отчаянием.

Взгляд, замутненный болью, не сразу распознал место, где она находилась. Голые темные стены были едва видны сквозь царящий в этом месте сумрак. На полу в одном из углов валялась куча грязной соломы, в которой что-то копошилось, издавая отвратительные звуки.

Пошевелив пальцами рук, Карна вдруг поняла, почему она ощущает себя безмерно слабой – на ее запястьях холодной сталью тяжелели оковы. Когда девушке удалось приподняться на локте, сражаясь с накатившей на нее тошнотой, она заметила, что и на ногах ее тоже надеты оковы. К слову, оковы были какими-то странными, на их поверхности можно было увидеть множество непонятных иероглифов и, даже, какие-то пентакли.

Ужасающая догадка ударила девушку, словно разряд молнии – эти оковы были зачарованы!

Осознание этого придало ей сил, и она попыталась сосредоточиться, чтобы нащупать нить связи со своей магией, которую ощущала всегда. Но у нее не получилось даже ощутить ее наличие – словно ее и не было вовсе…

Она с трудом поднялась на ноги и, мелко семеня, подбежала к единственной в этой камере двери, окованной железом. Едва не упав прямо под дверь, девушка схватилась за решетку в крошечном окошке, отстраненно заметив, что с ее губ сорвался не то вскрик, не то стон.

Карна постаралась выглянуть в тускло освещенный редкими факелами коридор, но не смогла увидеть ни одного стражника, у которого можно было бы спросить почему она оказалась здесь.

Отчаяние зверем вцепилось в глотку, и она невольно закричала:

– Кто-нибудь!

Только услышав свой голос, она осознала вдруг, что нельзя поддаваться панике. Но этот зверь не так-то просто сдается, и обессилевшая девушка упала на колени, давая волю слезам.

А потом… начался кошмар.

Дверь распахнулась, и двое крепких мужчин выволокли ее из камеры. Какое-то время ее, сопротивляющуюся, тащили по длинному сумрачному коридору, пока не достигли небольшой комнаты, устланной соломой. Бросив ее на нее, мужчины поочередно ударили ее ногами – каждый по несколько раз.

Потом раздался чей-то грубый голос, и мужчины стащили с девушки ее платье. Карна дала волю крику, рвущемуся из самой глубины ее души, и попыталась пнуть одного из своих обидчиков, но ее снова ударили – на этот раз по лицу, бросив ее в сумрак собственного сознания. И пока она тщетно пыталась вынырнуть из этой звенящей тишины, мужчины оскверняли ее снова, и снова, и снова…

Когда ей, наконец, удалось очнуться, она уже ничего не чувствовала – ни боли, ни стыда, ни ярости. Лишь пустоту – как и ту, которая царила в том уголке ее души, где некогда ощущалась магия.

Покончив со своими зверскими развлечениями, мужчины поднялись, принимаясь одеваться. Тогда девушка заметила наблюдающего за происходящим человека – высокого, строго одетого, с жестокими карими глазами.

– Твой суд состоится завтра утром. – коротко сказал он. – Но сегодня… Я хочу чтобы ты увидела кое-что…

Он поднял руку, указывая куда-то в сторону, и Карна невольно проследила взглядом. То, что она увидела у дальней стены, поразило ее, заставив все нутро болезненно сжаться. В луже крови, скованный такими же зачарованными цепями, как и оковы на запястьях и щиколотках Карны, на полу сидел Кертен. С широкими от ужаса глазами он смотрел на нее – не в силах произнести и слова, он лишь плакал.

Девушка сжалась на полу, внезапно почувствовав себя пристыженной, и заплакала.

– Это было последнее, что ты увидел в этой жизни! – послышался голос наблюдающего, и Карна заметила, как в тусклом свете блеснул клинок.

– Нет! – сорвалось с ее губ, но мужчина резким движением ударил по Кертену – от грудины до низа живота. Пленник дернулся, выпучив глаза, и издал странный звук. Распоротая кожа разошлась открытой раной, выпуская наружу все содержимое его тела – заблестели окровавленные внутренности, задетые кончиком клинка кишки расползлись, выпуская отвратительную вонь.

Кертен попытался что-то сказать, но губы не слушались его, да и не мог он ничего произнести – ведь его тюремщики вырвали его язык. Несколько мгновений спустя глаза этого некогда красивого мужчины подернулись дымкой, и он потерял сознание.

Не умер.

Едва заметное движение его грудной клетки говорило о том, что он был еще жив.

Карна взвыла от бессилия – ее собственное тело не подчинялось ей, с каждым движением рождая жуткую боль. И она была лишена магии. Она даже не могла помочь Кертену…

– Изверги… – заревела она. – Вы все умрете… Умрете в самых ужасных муках!

Зловещий хохот склонившегося над ней тюремщика заглушил все остальные звуки. А потом он просто повернулся и ушел. За ним скрипнули петли закрываемой двери, и она осталась наедине с умирающим Кертеном.

Устыдившись своей оскверненной наготы, девушка с трудом дотянулась до своего порванного платья. Каждое движение отдавалось жгучей болью, выжимая из нее все больше слез. Тем не менее, девушка оделась и подползла к Кертену.

Она плакала, смотря на то, что сотворили с ним эти люди – те самые, которых он раньше считал товарищами. Она не была уверена, что не причинит ему боли, коснувшись его, но не смогла удержаться. С трудом сдерживая себя, она дрожащими ладонями сначала коснулась его плеч, потом, когда он приоткрыл свои глаза, его лица.

– Карна… – одними губами произнес он. На его лице – бледном под ярко-красным слоем его же собственной крови, появилась тень улыбки.

– Молчи… – прошептала девушка. – Только молчи… я что-нибудь придумаю… я придумаю, как…

– Нет… – еле слышно произнес мужчина.

Девушке пришлось наклониться ухом к его губам, чтобы расслышать то, что он пытается сказать ей. С каждым произнесенным им словом ее глаза становились все шире и шире. Наконец, он замолчал, а она уставилась на него не верящими глазами.

– Как? Ты… я не могу… – губы девушки дрожали, из глаз снова полились горькие слезы. – Я не могу…

– Прошу тебя… – полный любви взгляд обратился к ней.

Поджав губы, девушка опустила взгляд, но, увидев отвратительную картину выпущенных внутренностей, посмотрела в глаза своему учителю. Впервые в жизни она подумала, что любит его – любит не как отца, не как учителя… а как мужчину.

Собравшись с силами, Карна придвинулась ближе…

* * *

Утопающий в сумраке зал заседаний суда был мрачным, и в нем ощущались запахи ароматических масел и боли. Карна пошевелилась – зачарованные цепи на ее теле заскрежетали – и чуть подняла взгляд. Стоя на коленях перед целой комиссией магов, она думала про себя, что они ничтожны в своей ненависти к ней. Ведь как же надо бояться женщину, чтобы заковать ее в цепи и избить! И к тому же, сплести такую сеть заклинаний на сковавшие ее по рукам и ногам цепи, чтобы она не смогла воспользоваться магией – магией, в обладании которой они же и сомневались!

Боль во всем теле была ужасающей, но девушка старалась держать спину прямо, хотя сломанные ребра затрудняли дыхание. Кровь заливала ей глаза, опухшее после избиений лицо ей не повиновалось – ни слезы, ни всхлипы не могли пробиться через эту ужасающую маску. Но ей уже даже не хотелось плакать – она хотела бы, чтобы Боги смилостивились над ней, и ее страдания закончились. В конце концов, в этом мире у нее ничего не осталось. Ее семья погибла – даже брат, искалеченный и нищий, потерян для нее навсегда. А человека, которого она любила как отца – безжалостно убили его бывшие друзья. Те самые люди, которые осуждали ее за обладание магией – убили своего товарища по магии.

Воистину – предательство не знает границ. А человеческая глупость – тем более.

– Итак! – голос Верховного Мага резанул по ушам так, словно в помещении раздался гром, от чего большинство из присутствующих дрогнули – кроме, разве что, самих магов.

Карна постаралась выпрямить спину, чтобы гордо встретить слова этого человека, недостойного уважения. Но цепи как будто тянули ее вниз, и постепенно их тяжесть становилась вся ощутимее. Тем не менее, девушка твердо посмотрела на своих обвинителей.

– Суд Магов пришел к выводу, что ты никак не могла обладать магией, если только не украла ее самым низким и подлым образом у мужчины. Признайся, кто был твоей жертвой, и суд назначит тебе быструю и безболезненную казнь. – произнес Верховный Маг.

– Вы думаете, я украла магию? – легкая тень улыбки исказила лицо Карны. – Вы именно так завоевали свое место в совете? Украли у кого-то магию?

Внезапный удар поверг девушку на холодный камень пола. Кровь хлынула у нее изо рта, тело задергалось.

Взбешенные глаза Верховного Мага смотрели на то, как дергается в конвульсиях женщина, пока не услышал тихий, булькающий смех. Эта еретичка смеялась!

– Поднять ее! – закричал он, и два стражника тут же подняли девушку за плечи.

Карна обратила замутненный болью взор на магов, но на лице ее явственно играла усмешка, и из глотки вырывался странный, булькающий смех – все, на что ее израненное тело было способно.

– Как ты смеешь говорить такое перед достопочтимыми членами суда?! – прошипел один из магов.

На этот раз Карна молча улыбалась им в ответ.

– Ты будешь казнена! Казнена за ересь, которую принесла в наш город! – начал зачитывать Верховный Маг.

– Ересь… – прошептала, смеясь, девушка. – Ересь…

Маги замолчали, ожидая что она попробует сказать, и она воспользовалась тишиной:

– Ересь – в ваших словах, не в моих. Добрые боги привнесли магию в этот мир. Она равно может выбрать в свое пристанище и мужчину и женщину…

Еще один удар обрушился ей на лицо – на этот раз, в нее метнул сгусток воздуха один из магов. На этот раз она не упала на камни – стражники крепко держали ее.

– Мужчины и женщины заведомо неравны! – возразил ей бросивший сгусток маг.

– Конечно… – голос Карны стал тягуче-сладким. Их ненависть и страх придавали ей сил. Если раньше она сомневалась в своей правоте, то их действия уверили ее в том, что она оказалась права.

Маги чуть улыбнулись, добившись ее согласия по такому простому и совершенно очевидному вопросу.

– Конечно неравны мужчины и женщины. – продолжила Карна, смотря на магов. – Женщины – творцы жизни… Они вынашивают и рожают детей…

Один маг вовремя остановил поднимающуюся руку второго:

– Без мужчины рождение ребенка было бы невозможным.

– Это верно… Но мужчины – лишь мягкий толчок к акту сотворения. Женщины творят жизнь. Вынашивают и рожают. Дети – истинная магия нашего мира. – Карна улыбалась разбитыми окровавленными губами.

Недовольный ропот пронесся по всему залу.

– Вы считаете, что магией должны обладать только женщины? – донесся из толпы наблюдателей процесса мужской голос.

– Я так не считаю. – отозвалась Карна, попытавшись оглянуться и посмотреть на храбреца, осмелившегося произнести этот вопрос. Но крепко державшие ее стражи не дали ей обернуться.

Верховный Маг скрежетнул зубами:

– И что же ты считаешь?

– Я думаю… Боги хотели чтобы и мужчины, и женщины могли обладать магией… – честно отозвалась девушка.

По жесту Верховного Мага девушку снова ударили, но она из последних сил держала себя в сознании, хотя после удара весь зал поплыл у нее перед глазами. Ей показалось, что маги только того и добиваются – чтобы она лишилась сознания и не смогла бы им больше перечить. Тогда можно будет вынести любой, устраивающий их приговор.

– Иначе не родилась бы я! – изо всех сил выкрикнула она, и стражник со всего размаху ударил ее древком алебарды в живот.

Воздух с хрипом вырвался из ее легких и она, согнувшись пополам, повисла на руках мужчин. Разлившаяся по ее нутру боль лишила ее способности сопротивляться и говорить. Сквозь звон в ушах она расслышала:

– Обвиняемая признана виновной по всем статьям: ереси, краже магии у мужчины, использование магии во зло…

Карна увидела перед глазами лица тех детей, которых исцеляла на улице, когда вспышка чумы бросила весь город в панику, а маги ничего не делали, чтобы вылечить людей. Ей вспомнилась и женщина, которой она помогла найти раненого бандитами мужа.

Она творила добро. Честно и искренне несла эту благодать людям. Но никто не вступился за нее. Никто не слушал ее. Ее оклеветали и бросили в темницу.

– Следователи так же пришли к выводу, что вспышка чумы была делом ее рук! – тем временем продолжал Верховный Маг. – Вследствие всего вышеперечисленного… – он сделал эффектную паузу, чтобы народ в зале с трепетом ждал приговора. – Суд Магов приговаривает обвиняемую к казни через сожжение на мокром хворосте!

Зал взорвался возгласами одобрения, маги довольно кивнули – все, как один.

Карна усмехнулась, но этого никто уже не заметил.

Она знала, что весь этот суд был показным, и ни одно доказательство, которое она могла бы им предоставить, суд не примет. Эти мужчины вершили собственный суд, не имеющий ничего общего с настоящим правосудием.

– Пусть добрые духи смилостивятся над вашими душами… – прохрипела она.

Но ее никто не слышал.

Наконец, силы оставили ее, и она провалилась в спасительную тьму, где боль перестала существовать.

* * *

Когда она открыла глаза, ее уже приковывали к столбу. Она осмотрелась, насколько ей позволяли оковы, и увидела толпу людей, пришедших на казнь. Знакомые лица – тех самых людей, которых она знала в детстве – взирали на нее с бездушной ненавистью. Ей хотелось кричать, вопрошая за что же люди отвернулись от нее. Но она не стала унижаться до такого – никто все равно не услышит ее.

Запах влажной соломы и хвороста обволакивал все вокруг. Вымоченная за ночь древесина должна была загореться позже, чтобы обеспечить долгую и мучительную казнь. Впрочем, Карне было уже все равно. Перед добрыми духами она была чиста.

Откинув голову, она посмотрела на небеса. Яркое солнце скрылось за облаками – возможно, ее казни помешает и дождь, который, судя по всему, должен был скоро начаться.

– Грязная убийца! – закричал кто-то и в ее плечо ударило гнилое яблоко, оставив после себя пятно, источающее отвратительную вонь.

Вслед за первым таким снарядом, в нее полетели другие – все больше и больше людей чувствовали себя обязанными выразить свою ненависть к прикованной женщине. Больно бьющие яблоки и склизкие сливы вызывали в Карне отдаленное раздражение – и то только если задевали сломанные ребра или открытые раны, которые начинало неприятно щипать от гниющего сока.

– Вам незачем унижать меня еще больше… – прошептала Карна. – Я больше не опасна… никому…

Наконец, толпа успокоилась, и палач подошел к приговоренной с пылающим факелом. Карна не видела его лица, но глаза, светящиеся сквозь прорези, сказали ей о многом – он наслаждался своей ролью в предстоящем спектакле. Для него не было ничего более притягательного, чем горящие на костре люди…

Глаза девушки вновь обратились к небесам. Она подумала о том, что, возможно, не случись всего этого, она могла бы признаться Кертену в любви… Если бы он только знал насколько она любила его… Они могли бы прожить долгую жизнь, и на несколько мгновений Карна как будто увидела то, что могло бы быть – счастливая пара, пусть и с такой разницей в возрасте, но любят друг друга… и по особняку бегают дети – трое прекрасных малышей, задирающих маленькую стайку белоснежных собачек, разбегающихся от детей, весело тявкая.

Но теперь ничего из этого не имело значения. Ничего из этого больше никогда не будет.

Палач долго держал факел у соломы, пытаясь зажечь костер. Пламя нехотя перебрасывалось на мокрые ветки и древесину, но вскоре все запылало, источая густой белый дым. Порывы ветра сдували этот дым прочь от Карны, лишая ее возможности потерять сознание, но помогая зрителям увидеть каждую деталь.

Когда пламя коснулось ног девушки, она не обратила на это внимание. Когда начало лизать колени, боль стала сильнее, но Карна продолжала сопротивляться. Она не хотела кричать.

Не хотела дарить людям возможность праздновать и веселиться.

Смерть человека – не повод для веселья.

От боли она вскоре стала задыхаться, с губ так и рвался крик, но она упорно держала его в себе. Обводя затуманенным взглядом толпу, она вдруг увидела человека, из-за которого она оказалась здесь. Человека, которого, как все утверждали, она убила.

Распахнув в ужасе глаза, она увидела в его темных глазах что-то, отнюдь не свойственное людям. Она чувствовала на себе взгляд, несущий чистое зло.

– Нет… – сорвалось с ее губ. – Нет!

Ее крик потонул в ревущем грохоте пламени. И вот тогда она ощутила боль от огня. Пламя сжирало ее плоть – медленно, словно бы нехотя, но дарило при этом ни с чем не сравнимую боль. Даже то, что ей пришлось пережить накануне, показалось ей незначительным и легким.

Она видела глаза этого человека, и понимала – он виноват во всем. Но из-за него погибли два человека, а он останется жить. И будет продолжать нести зло в мир…

Мужчина же, довольно улыбаясь, смотрел прямо ей в глаза и смеялся. Сначала тихо, и незаметно, но с каждым мгновением, как Карна теряла силы, его смех становился сильнее. И вот, наконец, девушка сдалась, и с ее последним вздохом этот человек засмеялся так громко, что перекрыл рев костра и толпы.

Громогласный смех этого человека больше подошел бы гиганту ростом в несколько домов. Когда люди затихли, уставившись на этого странного мужчину, он словно бы вырос, черты его лица изменились, и он больше стал похож на демона, нежели чем на человека.

– Вы убили единственное создание, способное меня остановить! – захлебываясь смехом, произнес он. – Вы сами обрекли себя на рабство!

Дым над костром стал черным и едким, полудемон простер к нему свою когтистую руку, и дым и вовсе повалил, обволакивая всю площадь, словно был живым. Послышался сначала кашель, потом начали возникать крики – люди, попадающие в этот дым, корчились от боли и судорог, которые насылал демон.

– Скоро ко мне присоединяться мои собратья… – хохотал тем временем изменившийся мужчина, став вдвое выше всех присутствующих. – И вы сполна ответите за свое невежество…

Небо темнело на глазах, усиливающийся ветер обжигал холодом…

Советница

Принц Эзерр любил этот замок – место, построенное многие столетия назад первым из его рода. Эйяр, первый своего имени, основатель королевства Занарра был человеком непростым, но его несгибаемый характер и воля к победе привели его к завоеванию многих племен обширных и богатых земель. Объединив племена под единым предводителем, он возвел первые города и цитадели, и ныне стоящие и напоминающие о великолепии короля и его королевства. С тех пор минуло много времени, Занарра знала как войны, так и годы мира, но всему миру доказала, что с ней стоит считаться. Сильная армия, богатые месторождения металлов и драгоценных камней – все это придавало королевству определенный вес в политической картине мира.

При короновании Эйяр отринул имя своего прежнего рода, отказавшегося от него еще при рождении и принял новое имя Ранаарн – Великий.

Много поколений кануло в веках, но и теперь Занарра оставалась сильным и независимым королевством.

Принц Эзерр Ранаарн гордился своим именем и происхождением, и часто размышлял и мечтал о том, что будет, когда он окажется на троне, ныне все еще занятым его матерью. Но было кое-что в их королевстве, что он недолюбливал. Даже, боялся.

Стоя в кабинете Советницы и рассматривая женщину, наполняющую свой кубок дорогим вином, он все еще ощущал тот страх, избавиться от которого полностью он так и не смог. С самого раннего детства он боялся до дрожи в коленях одного единственного человека.

Советница Зарра. Эта женщина всегда была выше его понимания.

Она была красивой и выглядела очень молодо – ей можно было дать не больше двадцати двух зим, хотя на самом деле она была гораздо старше. Ее облик, хоть и весьма привлекательный – как для мужчин, так и для женщин – говорил о тех воле и стали характера, которыми множество окружающих восхищались и которых ужасались. Серо-зеленые глаза очень часто казались жесткими – пытливый ум женщины выхватывал из окружающего мира всю необходимую информацию, которой она мастерски пользовалась. Среди образованных людей она слыла человеком почти все ведающим, но, впрочем, она не кичилась этим.

Принц знал, что леди Зарра была опасной. Множество раз он наблюдал за ней на тренировочном ристалище, где она упражнялась с самым различным оружием. Она отлично владела луком, превосходно фехтовала разными мечами, становилась смертельной с парой кинжалов. А с копьем и вовсе превращалась в ловкого акробата, используя каждое движение для достижения цели. Несомненно, леди Зарра была смертельной в бою.

Она также относилась к тем людям, что всегда готовы учиться чему-то новому – ее обширной библиотеке мог бы позавидовать любой Хранитель Знаний.

Принц до сих пор гадал – можно ли вообще называть Советницу человеком?! Сколько он себя помнил – она всегда была рядом с правителем: красивая, мудрая, ответственная, могучая и… неизменная. Одно и то же лицо – молодое и привлекательное; густая коса до колен, странного, непривычного для их королевства, русого цвета, в лучах солнца отливающая багровым пламенем, с постоянно вплетенными бусинами, перьями и колокольчиками. Самое удивительное, что эти колокольчики не всегда могли сообщить о ее приближении – порой она ходила бесшумно, словно кошка.

Голос этой женщины – обычно приятный и мягкий – в нужный момент мог заставить кого угодно замолкнуть. Она была знаменитым полководцем – принц сам никогда не видел ее на поле боя, но он прекрасно знал историю и в войне его деда – войне Принца Изгнанников – леди Зарра вела легионы навстречу победе.

Все – во благо Короны.

Эти слова она любила повторять множество раз, в самых разных ситуациях. Она всегда держала свои обещания, поэтому внимательно следила за своими словами. И всегда исполняла приказы Короны – даже самые жестокие.

– Вы думали, у вас все получится? – голос женщины был спокоен, но какие-то нотки в нем сильно смутили Принца.

Мужчина вновь поднял глаза и посмотрел на нее – он так и не отучил себя от дурной, приобретенной в детстве, привычки отводить взгляд. Он изучил ее глаза, но не смог прочесть ни единой эмоции.

– Леди Зарра, я не понимаю о чем вы. – глупая улыбка на долю мгновения появилась на лице Принца.

– Сколько лет я служу вашей семье, а вы вдруг решили, что вам удастся от меня избавиться? – она глотнула вина, внимательно рассматривая его. – Думали, что сработают ваши наемные убийцы и яды?

Принц постарался не выдать себя: если она знала обо всем, то почему же не сообщила Королеве?

Жуткое осознание окатило его леденящим ужасом: Королева знала, и именно поэтому до сих пор отказывалась передать корону ему.

Эта старая карга, лежащая на смертном одре, была жадной до власти. Потому она и держалась за корону так долго, препятствуя тому, чтобы Принц занял законное по праву наследства место.

Да, он сглупил, когда в порыве ярости на попытки Советницы помешать ему найти приказ Королевы о лишении его права наследства начал посылать к леди Зарре убийц. Но Советница поражала своей живучестью. Убийцы пропадали без следа, обещанные смертельные яды не действовали, сколько бы их не подсыпали в пищу и не подливали в питье.

– Не опускайтесь до лжи, вы пытались меня убить и не один раз. – мягкая улыбка озарила лицо женщины, сделав его привлекательным и игривым. – Но я не обидчивая. Зачем мне держать обиду на принца?!

Он помедлил, пытаясь понять ее настоящие намерения – лгать она тоже была мастерица.

– Страх я могу понять. Но пытаться меня убить – это уже немного лишнее, вам так не кажется? – сказала Советница. – Я же служу вашей семье не первое поколение. Во благо Короны – эти слова я повторяю вашим предкам и вам вот уже четыре сотни лет, неся службу во благо вашей семьи и королевства. Думаете, меня впервые пытаются убить? Уж из вашей семьи вы точно не первый. Меня боятся. Ведь я бессмертная.

Принц не смог удержаться и сглотнул застрявший в горле ком – он впервые слышал от нее столь прямого признания. Именно это его всегда и пугало – осознание того, что она не стареет и не подвластна времени.

– Это мой дар и мое проклятие. – она вновь наполнила свой кубок и кивнула принцу. – Вина, милорд?

Мужчина покачал головой, хотя во рту внезапно стало очень сухо. Он всегда видел ее с вином или более крепкими напитками – сладкими настойками на ягодах и травах, элем и прочими. Она всегда любила выпивку, но он никогда не видел ее пьяной, хотя она и пила много. Сколько бы алкоголя она ни выпила – ее разум всегда оставался ясным, хотя в нужный момент она могла с невероятным мастерством изобразить опьянение.

– Зря отказываетесь, принц. Вино отлично успокаивает нервы. – Советница усмехнулась, отсалютовав ему кубком.

– Вы не держите зла? – осторожно спросил ее принц.

– Нет. Если бы я отвечала на каждое покушение убийством тех, кто заказал меня, то королевство давно превратилось бы в кладбище. – еще один тихий смешок слетел с ее губ. – Поэтому можете меня не бояться.

Принц пожалел, что отказался от вина – но он не был уверен, не отравлено ли оно.

– Вас мучает вопрос что же будет дальше. – женщина грациозно поднялась с кресла и подошла к окну, посмотрев на прекрасный вид раскинувшегося под стенами замка города. – Я могу вам сказать. Ничего. Ничего не произойдет. Вы по-прежнему принц.

– Моя мать…

– Королева не изменила своего решения. – перебила принца Советница, и ее голос зазвенел сталью. – И в настоящее время Совет изучает ее приказ в королевских покоях. Решение примет не только Королева, но и весь Совет. И каково будет их решение – так тому и быть.

– Но почему вы не с Советом? – удивился принц.

– Потому что я уже знаю чем все закончится. И моя подпись уже стоит на всех необходимых бумагах.

Между ними повисла долгая тишина. Советница продолжала смотреть на город, молча попивая вино.

– Леди Зарра…

– Сейчас лучшее, что вы можете сделать – это вернутся к своим обычным занятиям. – женщина даже не обернулась. – К выпивке и шлюхам, музыке и менестрелям. Идите, развлекайтесь. И не думайте ни о чем.

Принц сжал кулаки, в который раз поражаясь ее способности перебивать его и указывать на его недостатки. Благо, она всегда делала это вдали от посторонних глаз и прилюдно ни разу не оскорбила его.

Мужчина понял, что ему больше нечего сказать, и вышел прочь, оставляя Советницу Зарру наедине со своими мыслями.

* * *

Принц проснулся с головной болью. Рядом лежало несколько девушек – их полуобнаженные тела, ночью будоражащие в нем желание, теперь вызывали отвращение.

Он потянулся за кубком, но тот был пуст. Стоящий рядом кувшин тоже.

Выругавшись, мужчина заставил себя встать с кровати, хотя тело плохо слушалось его воли. Ноги подгибались, голова кружилась, в горле стоял привкус песка и прогорклой рыбы.

Обойдя свои покои дважды и не найдя ни капли вина, принц пришел в раздражение.

– Вина! – взревел он, швырнув в сторону двери очередной пустой кувшин. – Где все слуги, демоны вас раздери?! ВИНА!

Дверь раскрылась, и на пороге возник худощавый молодой человек, склонившийся в поклоне.

– Прошу меня простить, господин, сейчас же принесу вина, мой господин. – проговорил он, и замер на месте.

Принц шагнул к нему, пылая гневом:

– Что такое? Почему не бежишь исполнять моего приказа?

– Прошу меня простить, господин. Мои соболезнования… – слуга поклонился еще ниже и бросился прочь.

Мужчина какое-то время стоял неподвижно, пытаясь осознать услышанное. Он простоял так до тех самых пор, пока не вернулся слуга с двумя кувшинами вина. Поставив один на стол у входа, слуга нашел кубок принца, чтобы наполнить его питьем.

Слуга наполнил кубок и протянул его своему господину.

Принц нахмурился и посмотрел на своего слугу:

– Что ты сказал? – взяв кубок, он осушил его залпом, вынуждая слугу вновь наполнить его.

– Мои соболезнования, милорд. Разве вас разбудили не колокола Черной Башни?

Принц глотнул вина, переваривая услышанное.

– Колокола… – усмехнулся он. – Королева наконец-то покинула этот мир.

– Да, мой господин.

– Совет?

– Они ждут вас в Тронном Зале, господин.

Принц хлопнул паренька по плечу, тихо смеясь:

– Камзол. Пурпурный с золотом. И мой меч.

– Да, мой господин. – слуга ринулся доставать из шкафа одежду принца, чтобы помочь ему облачиться перед встречей с Советом.

Раздражение и похмелье куда-то подевалось – принц чувствовал себя намного лучше, чем после пробуждения. Теперь, когда его мать мертва, корона принадлежит ему, и только ему. И никто не отнимет ее.

В Тронный Зал он шел бодро, едва ли не вприпрыжку, улыбаясь пока его никто не видел, а также стараясь сделать максимально горестное лицо, когда кого-то встречал.

Тяжелые двери зала были раскрыты, на колоннах и стенах уже повесили черные знамена, символизирующие пришедший в замок траур. На троне, по древней традиции, лежала корона, накрытая черной прозрачной вуалью.

У основания пьедестала, на котором возвышался трон, стояли все советники умершей королевы.

– Мой принц… – первый из заметивших его советников, старик Айнар, поклонился вошедшему принцу. – Соболезную вашей утрате.

– Мой дорогой друг, моя мать была прекрасным монархом. Люди будут горевать об утрате долгое время. Все люди. – принц чуть склонил голову.

– Примите наши глубочайшие соболезнования, принц. – Советница Зарра изобразила красивый реверанс, и колокольчики в ее косе тихо звякнули.

– Я полагаю, что сейчас самое лучшее время обсудить дальнейшие действия? – принц шагнул к трону и склонил колено в ритуальном поклоне в память умершего правителя.

Советники на какое-то время затихли, и принц напрягся, услышав лишь тихие вздохи.

– Прошу меня простить, мой принц, но в свете последних событий и пожелания Ее Величества… – Айнар на долю мгновения замолк, но потом справился с дрожью в голосе. – Я вынужден сообщить вам, что вы не являетесь наследником престола.

Принц подскочил и уставился на советников, в большинстве своем выглядящих весьма спокойно. Разве что старик Айнар немного дрожал.

– Что? – рявкнул принц, и леди Зарра шагнула к нему.

– Мой принц. Вы остаетесь принцем нашего королевства со всеми привилегиями и статусом, вашими замками и землями. Однако вы не можете сесть на трон. – сказала женщина.

– То есть как это я не сяду на трон?! – закричал принц. – Я законный наследник!

– Увы, мой принц. Вы не наследник. – Советник Айнар смущенно опустил взор. – Королева распорядилась, чтобы вы были лишены права на трон.

– Вы не посмеете!

– К сожалению, принц Эзерр, все уже сделано. – Советница Зарра склонила голову набок. – Еще вчера были посланы почтовые птицы во все уголки королевства. А сегодня утром на улицы столицы вышли глашатаи, чтобы зачитать последний указ Королевы. Если бы вы потрудились проснуться раньше, то вы бы знали, что люди успели услышать волю всеми любимой Королевы прежде, чем Ее Величество шагнула за завесу тьмы.