Текст книги "Забытые Сказания. Том 1"

Врата

Стоял ясный и теплый вечер. Закат окрасил небеса в множество ярких красок – от светло желтого и багрового до лилового.

Море шумело сапфировыми волнами, белая пена срывалась на ветру, добавляя этой картине совершенно особое очарование. Где-то высоко над головой кричали чайки, завершая свою ежедневную игру в потоках ветра.

Казалось, ничто не способно нарушить столь гармоничной красоты.

Однако это было совсем не так.

Горизонт внезапно потемнел, а потом и вовсе обратился в густой черный, резкий порыв ледяного ветра со стороны моря окатил мелкими брызгами холодной морской воды береговую линию.

Что-то изменилось – быстро и неумолимо набирая силу, ветер принялся рвать и метать растительность на берегу. Заскрипели столетние деревья, заскрежетали сдвигаемые стихией камни. Грозовой фронт надвигался на побережье с невероятной скоростью.

Прошло совсем немного времени, как волны вздыбились, подобно рассвирепевшим диким коням, и обрушились на прибрежные скалы.

Как-то совершенно внезапно наступила тьма, нарушаемая лишь редкими вспышками молний – далеких, беззвучных и ярко-голубых.

Не на шутку разыгравшийся шторм принес на высоких волнах несколько кораблей, не успевших зайти в безопасность близлежащего порта. Заглушая ревом волн крики моряков, оказавшихся в ловушке деревянных кораблей, море швырнуло беззащитные судна на скалы. Треск от ломающихся бортов кораблей напоминал треск перемалываемых костей какого-то исполина. Один за другим, судна скрылись под водой и обломками скал за считанные минуты.

Внезапная молния пронзила тьму низких и тяжелых облаков, и ударила в скалы. Оглушающий рев волн перекрыл неимоверный взрыв, расколовший скалы. Древние камни завыли, накренились, и начали осыпаться как раз в тот момент, когда на землю обрушился поток ливня. Холодные струи дождя били сквозь воздух, прибивая любую пыль, которую мог поднять удар молнии.

Прибрежная рыбацкая деревушка, расположенная совсем недалеко от скал, перестала существовать, смытая высокими волнами и засыпанная обломками скал. Портовый город, стоявший дальше по берегу, остался стоять, хотя большая его часть оказалась в руинах. Не спасли ни высокие каменные стены, ни волнорезы, ни защитная магия, тщательно поставленная магами Изумрудной Башни.

Утром, когда стихия утихла, на безлюдное побережье вышла девушка. Единственная выжившая в этом ночном кошмаре жительница той самой – уничтоженной стихией – деревушки.

Именно она стала первым человеком, увидевшим результаты обвала, произошедшего ночью из-за удара молнии.

Высокие древние скалы, обрушенные штормом, обломки камней и кораблей, смешанные в единую кучу… А в открывшемся провале в скалах – невероятной красоты гигантские Врата.

Девушка – самая обычная, простой и по своему симпатичной внешности, с глазами цвета океана, бушевавшего накануне, и длинными, растрепанными ветром русыми волосами – шла по обломкам, направляясь к тем самым Вратам.

Она искала хоть одного выжившего, но кроме нее, на побережье не было никого. Все, что она нашла – перемолотые камнями куски дерева от остовов кораблей, редко встречающиеся части тел моряков, разорванных в клочья, и полное – даже, можно сказать, мертвое – запустение.

Забравшись на высшую точку обломков, девушка, наконец, смогла рассмотреть Врата во всей их красе.

Это было потрясающее зрелище. Высотой с замковую башню Столицы, которую девушка видела когда-то при посещении города, и покрытая множеством фресок и рун.

Издали эти фрески являли собой огромную голову какого-то неведомого зверя, оскалившего пасть. Но стоило оказаться ближе, и эта иллюзия рассеивалась, превращаясь в искусно вырезанную картину, состоявшую из множества фресок. Эти древние фрески изображали то ли какую-то давно забытую историю, то ли пророчество, обращенное к грядущим поколениям.

Девушка, отойдя от первого шока, направилась вглубь открывшейся пещеры – к створкам Врат. В какой-то момент она оступилась на камнях и сильно поранила руки об острые края обломков. Впрочем, даже это ее не остановило, и она, наспех замотав разодранные в кровь ладони парой лоскутов, оторванных от подола ее и без того порванного платья, прошла к Вратам.

Вблизи они оказались более впечатляющими, чем издали – искусная работа неизвестных резчиков по камню сделала каждое изображенное создание почти живым.

Девушка не знала чьи руки могли сотворить подобное великолепие – казалось, что ни дворфы, ни эльфы, ни люди, не способны сотворить нечто… бесподобное.

Вне всякого сомнения, перед ней были врата. Но она не видела ни запирающего механизма, ни единой замочной скважины. Возможно, они могли быть открыты посредством некоей древней магии.

Медленно подойдя к створкам, девушка изучала взглядом каждую фигуру. Здесь было много самых разных созданий – драконов и пегасов, грифонов и минотавров, были представители Лесного Народа и Лунных эльфов, по створкам бежали великолепные скакуны крупные боевые псы в специальных доспехах…

Внезапно, внимание девушки привлекла к себе одна из фресок, изображающая невероятной красоты Лесную Деву, будто бы призывающая ее в свои каменные объятия. Подойдя к ней, девушка не смогла сопротивляться желанию прикоснуться к этому великолепию.

Этот каменный взгляд почти живых глаз очаровал девушку, и на некоторое время она потеряла ощущение реальности происходящего. А потом глаза фрески замерцали сначала черным, затем багровым.

Внезапный холод сковал девушку, и она провалилась во тьму.

* * *

Ночь спустилась на землю, укрыв плотным пологом все, что накануне сотворила безудержная стихия. Врата, однако, беззвучно и плавно распахнулись, и в черном проеме показались два багровых огонька, поплывших к выходу из пещеры.

Облака расступились, и лунный свет упал на хрупкую женскую фигурку, выходящую на берег из провала в скалах. Соленый ветер развевал ее длинные волосы, но горящие багровым пламенем глаза казались какими-то невероятно бездушными.

– Наконец-то… я свободна! – тихо сказала девушка и ее смех разнесся над береговой линией.

За спиной девушки переливалось множеством форм бесчисленное количество странных, плотных теней, которые тихо шипели, шептались и рычали во тьме ночи.

Ни взгляд девушки, ни армия неведомых теней, не предвещали ничего хорошего…

Бродяга

В соавторстве с

Дименионом Аркаймом

Никто не знал его настоящего имени. Да и он сам уже не смог бы вспомнить как его называли тысячелетия назад, когда он только-только ступил в этот бесконечный путь.

Для многих, кого он встречал на дорогах, он так и оставался – безымянным и неизвестным. Просто улыбающийся и добрый попутчик, способный помочь в беде.

Когда-то он был простым смертным, но течение времени не касалось его, и он понемногу научился маленьким трюкам и скоро мог показывать небольшие чудеса.

Время шло, он учился и становился все более могущественным, пока не стал самым настоящим богом. Не одним из тех, кто мог влиять на судьбы целого мира, но, тем не менее, способным творить добро и нести справедливость в мире, по которому бродил многие столетия.

Иногда он назывался встречным Фана́Йохт, что на древнем, давно забытом диалекте означало Блуждающий.

Это имя он взял себе, когда понял, что не любил оставаться на одном и том же месте долгое время. Но и путешествовать без комфорта ему долгое время не нравилось. Поэтому однажды, когда он нашел небольшой заброшенный трактир, он привел его в порядок и взял его с собой, попросту убрав его за пазуху. Этот небольшой трюк спасал его во многих ситуациях и решал проблемы пропитания и прочих припасов в пути, поэтому ему было чем наполнить кладовые своего трактира.

Иногда, когда ему хотелось отдохнуть как следует, он доставал этот трактир и ставил его там, где ему заблагорассудится. В такие моменты он спокойно мог принимать гостей – кто бы ни пришел к порогу его трактира.

После самых первых посетителей, Фана́Йохт решил и назвать свой трактир – «За Пазухой». Он даже сделал вывеску, на которой дружелюбно улыбающийся бородач доставал из-за пазухи кружку эля.

* * *

Однажды, после занятого вечера в трактире с множеством путников, зашедших погреться и подкрепиться, бог не заметил, как в трактире под одной из лавок уснул ребенок. Мальчик, всего двенадцати лет от роду.

Худощавый и прыткий, смышленый мальчишка был ловок и скрытен. Именно благодаря этим навыкам и способности становиться совершенно незаметным, он и выжил после гибели своей семьи.

В судьбоносный вечер он зашел в трактир «За Пазухой» и, пригревшись и разомлев от сытной порции похлебки, уснул в зале трактира. Скрытый тенью под лавкой, мальчишка, как всегда, стал незаметным для всех, и когда гости разошлись, бог-бродяга, как всегда, на утро убрал свой трактир за пазуху и продолжил свой путь.

Мальчишка же, проснувшись после долгого отдыха, вдруг понял, что он совсем один в трактире, и ни окно, ни дверь не поддавались – покинуть помещение он не смог.

Озадаченный, он решил отвлечься и помочь трактирщику, который угостил его едой. Он начал с того, что собрал посуду и вымыл ее, потом подмел полы и вычистил до блеска все столы и поверхности.

Устав от уборки – а он постарался на славу – мальчишка перекусил остатками жареного цыпленка и краюхой хлеба, запив это стаканом самой сладкой воды, которую он когда либо пробовал, и заполз в теплый уголок у остывающего очага, тут же заснув.

В следующий раз, когда Фана́Йохт поставил трактир у дороги, он удивился чистоте зала, но задумываться об этом у него времени не было – к нему внезапно пожаловали гости, которых он принял с улыбкой.

Так и началось это странное сотрудничество между богом-бродягой и мальчишкой, который убирался и приводил в порядок трактир для него – незаметно и без требования о какой-либо оплате. Ведь все, что нужно было мальчишке – было в трактире – никогда не портящаяся еда, теплый очаг и вдоволь питья – от молока самого разного рода, до вкуснейшей воды из множества самых разных ручьев со всего света. А большего он и не желал.

Да и богу-бродяге понравилось иметь невидимого помощника, который освобождал его от множества проблем и работы. Хоть и не знал он кого благодарить, но за заботу о трактире был, тем не менее, весьма рад.

Мальчишка больше двух тысяч лет скрывался от хозяина, незаметно наводя порядок в трактире, пока тот находился за пазухой бога. И ни разу он не помешал ни хозяину, ни посетителям. Более того, он настолько сроднился с трактиром, что со временем научился входить в любую поверхность, скрытую даже легчайшей тенью, и выходить из другой поверхности. Это позволяло ему быстро и незаметно передвигаться по трактиру сквозь что угодно – будь то стена, угол или и вовсе щелочка в дереве.

* * *

Как-то холодной ночью в трактир зашли двое бродяг. Зал был пуст, и бог-бродяга был совсем один в зале.

Увидев двух грязных оборванцев, воровато осматривающихся, Фана́Йохт привычно улыбнулся, подойдя к гостям:

– Доброй ночи! Что бы вам хотелось?

Мужчины выхватили ножи и наставили на трактирщика.

– Дай нам золото, и ты не пострадаешь! – рявкнул один из них.

Громкий крик разбудил спящего в темном углу мальчишку, и тот, скрытый от взглядов, посмотрел на пришедших.

Фана́Йохт же глянул на одного, на второго:

– Вижу, голодны вы. Чем бы вы хотели отобедать? Чем жажду утолить?

– Не нужна нам еда! – рявкнул второй бродяга. – Золото давай!

Первый бросился к трактирщику и приставил к его горлу старый длинный нож, чуть покрытый ржавчиной.

– Золото! И мы не станем тебя убивать!

– Все будет. – спокойно отозвался трактирщик. – Только давайте сначала я утолю ваш голод. Чего бы тебе хотелось, добрый человек?

Услышав эти слова, бродяга дрогнул, выронил нож и внезапно разрыдался.

Никогда и никто еще не называл его добрым человеком. Всегда слышал он лишь оскорбления и унижения, и ни разу никто не спросил – чего же хочет он сам.

Фана́Йохт, улыбаясь, кивнул и указал на стол:

– Нет добра в уставших ногах, садитесь! Садитесь! Сейчас все будет! Что бы вы хотели? Миску похлебки? Кашу с мясом? Жареного цыпленка с овощами? Суп? Кролика в сметане? Позвольте мне угостить вас хорошей горячей едой и кружкой хорошего эля!

Пока трактирщик говорил, предлагая им еды, оба мужчины опустились на лавку. Их глаза застилали слезы, руки дрожали, но оба не понимали почему их так сильно задели слова трактирщика, всего-то предложившего им еды и питья.

И лишь бог-бродяга улыбался, ведь он всего-то коснулся их душ. Ему ничего не стоило узнать, что случилось с этими двумя, что они пошли искать заработка на дороге.

Фана́Йохт накормил и напоил их досыта, да заговорил их так, что те и забыли зачем пришли в его трактир. Наконец, под самое утро, он проводил их, дав в дорогу пару сумок с едой и два бурдюка с элем:

– Все будет! – кивая, пожал одному бродяге руку бог, а потом пожал руку второму. – Все будет!

Бродяги ушли, не зная, что этот бог-бродяга даровал им нечто большее, чем кров на ночь, пропитание и питье – пока они гостили в его трактире, он колдовал им удачу…

В тот самый момент, когда Бродяга обернулся к трактиру, он увидел в дверях мальчишку – тот стоял, стискивая в руках древко от некогда сломанной метлы. В его глазах горело странное желание – смешение жажды защитить нечто очень дорогое его сердцу и страх за того, кого он совсем не знал.

– О, приветствую, юный господин! – удивленно воскликнул трактирщик. – Что привело тебя в эти края?

– Ты привел меня сюда, господин. – ответил мальчишка. – Я уже не один день живу в трактире и ухаживаю за ним, когда залы его пусты и безлюдны.

Брови бога-бродяги взметнулись вверх:

– Так это ты убираешь залы и моешь посуду?!

– Конечно, господин. Я… – мальчик глянул вслед удаляющимся мужчинам и сглотнул ком в горле. – Я хотел отблагодарить тебя за кров и еду, что достались мне.

– Ничего себе, новости… – трактирщик почесал подбородок, заросший густой бородой.

– Прошу тебя… – мальчик посмотрел на него и вдруг рухнул на колени. – Прошу тебя, господин, не прогоняй меня! Мне больше некуда идти! Моя семья погибла, дом отобрал лорд моих родных земель, я совсем один и никому не нужен в этом мире!

Бог-бродяга все чесал свою бороду, размышляя над тем, что делать с мальчишкой – ведь даже если бы он прогнал его – тот уже не узнал бы мира, в котором родился и вырос. Ведь прошла не одна сотня лет с тех самых пор, как он оказался в залах его трактира. А он помнил тот момент, когда зал начал сверкать чистотой, и посуда всегда была готова к гостям.

– Что ж, малец, пойдем внутрь… покажи мне что ты умеешь. – трактирщик зашел в зал, захлопнув за обоими дверь.

Мальчишка встал у стойки, смущенно потерев нос краем рукава.

– Я работящий. Я могу ухаживать за лошадьми и животными… – сказал он.

– Отлично! Я поставлю где-нибудь в углу курятник! – рассмеялся Фана́Йохт.

Мальчишка смутился еще больше, шмыгнул носом и огляделся:

– Я могу разносить еду и питье гостям.

– Хорошо, поможешь мне в этом неплохо. Есть что-нибудь еще?

– Я… – мальчик глянул на тень угла, где он стоял. – Я очень быстрый. Я могу принести тебе пинту эля, прежде чем ты успеешь произнести свое имя…

На этот раз бог-бродяга дернул бровью, прищурившись.

– Да неужели?

– Да, господин. – кивнул мальчишка.

Трактирщик почесал бровь, и усмехнулся:

– Фана…

Мальчик растворился в тени и вынырнул из нее с кружкой эля.

– Йохт! – выдохнул бог-бродяга, удивленно посмотрев на мальчишку, улыбающегося перед ним. – Чтоб меня тени сожрали… ты как это сделал?

Мальчишка протянул ему кружку, улыбнувшись еще шире.

– Я научился этому, пока было время в этих стенах. Я настолько сроднился с этим местом, что… оно приняло меня, как родного. – пожал плечами он.

Фана́Йохт глотнул эля, и задумался пуще прежнего.

– Как твое имя, малец?

Мальчишка стушевался и опустил взгляд в пол:

– Я сменил не одно имя, господин… родное для меня было слишком опасным…

Трактирщик хмыкнул, дернул головой и рассмеялся:

– Значит, я дам тебе новое имя! И будешь ты… – ладонь бога-бродяги легла на голову мальчишки, и тот замер. – Пожалуй… я назову тебя Фит́Нэах. Или кратко просто Фит.

Мальчишка ощутил себя как-то странно – это имя, несомненно, понравилось ему.

Фана́Йохт кивнул и, убрав руку с головы мальчишки, посмотрел ему в глаза с улыбкой:

– На давно забытом наречии это означает Ворон. Тебе подходит – волосы черные, как ночь, глаза умные, как у ворона, и так же отлично сливаешься с тенями.

– Мне нравится! – отозвался мальчишка, заулыбавшись.

– Вот и отличненько! – снова кивнул бог-бродяга. – А теперь… пойдем, я научу тебя варить мою знаменитую похлебку!

Они направились на кухню, и мальчишка, осмелев, задал давно мучающий его вопрос:

– А откуда берутся запасы? Ведь сколько времени прошло, а кладовые забиты, как прежде…

– О, а это, Фит, потому что мой трактир – особенный. Будь терпелив… И когда-нибудь я научу тебя этому маленькому трюку…

Бездомышь

– Смотрите! Смотрите! Это Серый Бард! Серый Бард! – кричали ему вдогонку дети.

Мужчина улыбнулся из-под искусно сделанной мышиной маски.

Он был знаменитым странствующим бардом. Его голос и песни знали все богатые роды, и не только. В простонародье его тоже очень любили. Он пел для всех – все слушали, становясь равными. Он выступал на турнирах, пирах и ярмарках. Дети любили забавные песни, он знал их множество. Юношам, девушкам, людям постарше, он пел баллады и песни о войнах, сказания, мифы, легенды. Каждому мог он спеть песню под настроение, тем всех и привлекал.

Он был богатым, но щедрым и добрым. Все его знали.

Серый Бард. Или – Мышь.

Голос красивый, душевные песни – всему он обязан был одной судьбоносной встрече.

Мужчина взял лютню и, вновь детям улыбнувшись, запел:

 
Жил-был мышонок во тьме, да в несчастье.
Маленьким был и худым – отощавшим.
Но однажды услышал он голос прекрасный,
И вышел из норки, понимая опасность.
 
 
Мышонка мелодия так и манила,
А та певица – мечту подарила…
 

Песня лилась с уст Серого Барда, ловкие пальцы подбирали аккорды. Вроде бы сказка, но в этом гигантском зале слушают все – даже король с королевой. Но Мышь не смотрел на них, его взгляд, устремленный в далекое прошлое, рисовал перед мысленным взором картины давно прошедших дней.

Когда он был маленьким, его семьи не стало – то было в период, когда Лжекороль воцарился на троне Салмарры. Оставшись без всех, он прибился к кому-то на дороге. Его не гнали, но он не сближался, и какое-то время людей опасался. Кочевники были очень добры, и постепенно пытались сблизиться с мальчиком. Он долгое время за ними наблюдал – артисты, поэты и барды, танцоры – они помогали народу, теплом и весельем их дух подкрепляя надеждой. Однажды пришел мальчик в их лагерь, да так и остался. Те – приняли мальчика, словно всегда был частью их скромной и шумной, огромной семьи кочевых артистов. Он долго молчал поначалу, совсем не имея желания с кем-либо общаться, но однажды он встретил Ее.

В то время они остановились лагерем около Неталоса, все было как всегда – танцевали и пели, а он – мрачноватый и молчаливый, всем помогал, не участвуя в общем веселье.

А потом подошла Она и поделилась красивой песней, тут же согревшей его. Эта песня лилась из души – и души же касалась. Он растворялся в мелодии, постепенно осознавая, что хочет того же. С того дня он запел – одаренный природой, голос мальчика всех покорял. С молчаливых лет только осталось имя, что дали ему те артисты. Серый, как Мышь, и бездомный – потому и назвали Бездомышь.

Когда он подрос, то стал Серый Бард.

Закончилась песня, и Мышь улыбнулся, склоняясь в поклоне перед четой королевской.

– Моя Королева! – сказал он. В зале царит тишина лишь мгновение.

– Встань, друг мой. – говорит Королева. Мужчина поднимает глаза и видит – она улыбается. И внезапно он знает – она догадалась и знает, кто он. Она помнит.

– Да, моя Королева… – улыбается он.

А она совсем не изменилась – та же осанка и сила, тот же блеск изумрудов в глазах, тот же яркий огонь в густых волосах, тот же голос – красивый и властный… Он помнил, как пела она в тот далекий день – подарив ему, малышу, его самую Первую Песню.

– Тебе всегда будут рады! – чуть кивнув, подняла Королева свой кубок.

– Благодарю, моя Королева… – он снова склонился в поклоне, вновь принимаясь за струны лютни.

Новая песня – о схватках и войнах. Звон стали, победы, герои…

Все слушают, и некоторые принимают песнь за балладу, воспетую бардом в восхищении перед Королевой. Но лишь двое в этом зале знают – то искренняя благодарность за подарок судьбы, за тепло и мечту.

Ведь Мышонок-Бездомышь в долгу перед Певицей Природы – Дамантой Салмаррской.