Текст книги "Осколок счастья"

4

Резкий свет ослепил глаза. Вуд заморгал и попробовал сфокусировать зрение. Не сразу, но ему это удалось. Расплывчатые зеленые силуэты приобрели четкие очертания и оказались людьми в зеленых хирургических костюмах. Они негромко переговаривались на непонятном ему языке.

Джордж прислушался. Странный язык. Тягучий. Совершенно незнакомый. Но не южный, это точно. Какой-то из скандинавских?

Где же он? Он обвел глазами потолок, потому что голову повернуть не смог. Наверху плотными рядами выстроились люминесцентные лампы. Операционная? Тогда люди в зеленых костюмах должны быть хирургами. Что же с ним случилось? Он напрягся, но единственное, что вспомнилось, летящие на него языки пламени. Что это было? Заблокировавшаяся память не давала ответа. Скорее всего, он попал в аварию во время гонок. Жаль, что остался жив. Ему это совершенно не нужно.

Но вот один из хирургов взглянул на приборы и что-то негромко сказал. С Вуда тотчас сняли маску.

– Вы очнулись? – английский в исполнении хирурга звучал немного странно, с каким-то тягучим акцентом. – Это хорошо. Сейчас вас переведут в палату и вы попробуете заснуть. Не хочется вливать в вас много обезболивающих, но, если боль станет сильной, скажите медсестре, она даст вам анальгетик.

Вуд хотел спросить, что с ним, но его уже переложили с операционного стола на каталку и повезли по длинному коридору. Он показался Вуду бесконечным, возможно, потому, что видел он только белый потолок с одинаковыми лампами дневного света.

Палата, в которую его привезли, была такой же безликой и стерильной, как и потолок в коридоре. Он посмотрел в окно, но серая хмарь за ним ни о чем ему не говорила. Что это? Утро, день или вечер? Или, может быть, здесь такая ночь? И какое сейчас время года? Из-за бесконечных мотаний по белу свету он не мог дать на этот вопрос четкого ответа.

Койка, отрегулированная под него по высоте и длине, оказалась довольно удобной, и Вуд попробовал заснуть, как ему и рекомендовал врач. Но боль, волнами набегавшая на него, не дала ему даже смежить веки.

Он постарался отвлечься, думая о том, что было накануне. Гонки, гонки, и опять гонки. Он почти всегда приходил первым. Если только не узнавал, что есть гонщики, для которых победа важнее. В Австралии он дал обогнать себя парню, для которого денежный приз был гарантией поступления в университет, а в штате Колорадо гонщику, которому он был нужен, чтоб выкупить у банка отцовское ранчо.

Недоумевающие отчим с матерью просили его прекратить опасные приключения, но он их не слушал. Захватывающий во время гонок адреналин хотя бы отчасти заглушал чувство вины, терзавшее его днем и ночью. Вот и сейчас он был рад боли, мучавшей его. Физическая боль была предпочтительнее боли душевной, изводившей его вот уже год.

Но все-таки, где же он? В палате было пусто, и он разочарованно вздохнул. Тут же рядом раздался сочувственный женский голос:

– Вам плохо? Поставить обезболивающий укол?

Вуд осторожно перевел глаза вправо. На стуле рядом с койкой стоял стул, на нем сидела немолодая медсестра с добрым лицом. На ней был белоснежный халат, который слепил ему глаза. Прикрыв веки, он спросил:

– Где я?

– В госпитале святого Стефана, Стокгольм. Я фру Юхансон.

Стокгольм? Интересно, а что он делал в Стокгольме? Разве здесь были гонки?

Очевидно, он произнес свои мысли вслух, потому что фру Юхансон ответила:

– Не знаю, есть сейчас в Швеции гонки или нет, но вы в них не участвовали. Вас привезли с места массовой аварии. Там столкнулись несколько автомобилей. Сегодня гололед.

Теперь стала понятна серая хмарь за окном. Это просто зима, снегопад. Но все-таки, почему Стокгольм?

– Вот как? И что же я там делал?

– Ну, я думаю, куда-то ехали, как и большинство пострадавших.

– А на какой машине я ехал?

– Не знаю, к сожалению. А вы что, ничего не помните?

– Как оказался в Стокгольме и что здесь делал, не помню.

– Это не страшно. Скорее всего, это последствие наркоза и через пару дней пройдет. Просто не волнуйтесь и не напрягайтесь. Сообщить о вашем состоянии вашим родным?

– Нет. Мать будет сильно волноваться, а помочь ничем не сможет, так какой прок?

– Вы правы. Так лучше. Вам, вероятно, больно? Дать вам обезболивающее?

– Не надо. Лучше потерплю. Не хочу проваливаться в пустоту. Но что со мной? Последнее, что я помню – это пламя.

– Так и есть. Перед вами загорелась машина, пламя перекинулось на вашу. Но вас успели вытащить. Правда, вам немного обожгло лицо, но не сильно. Забинтовать пришлось, потому что от разбитого стекла у вас многочисленные порезы. Хорошо, что мелкие. На паре ребер трещины, но от них больше неудобств, чем вреда. Так что ничего страшного.

Вуд поморщился от острой боли, кольнувшей в груди, непроизвольно дернул мускулами лица и зашипел уже от боли на обожженной коже, после чего решил, что фру Юхансон чересчур оптимистична для опытной медсестры. Хотя, возможно, это свойство ее характера, а не требования профессии.

– А кто был за рулем? Я?

– Насколько я знаю, вы ехали в такси.

– Водитель сильно пострадал?

– Не знаю. Пострадавших развозили по разным госпиталям, его здесь не было.

Вуд закрыл глаза, и в мозгу тотчас заполыхали желто-зеленые всполохи, отдаваясь болью во всем теле. Похоже, единственная его поездка в машине не в качестве водителя обернулась для него катастрофой. Придет ли он в себя настолько, чтобы продолжить выступления? Или ему придется заняться чем-то другим? Возвращаться в банк он не желает. Ему нужен постоянный приток адреналина. Может, пойти легионером куда-нибудь в горячую точку, где почаще стреляют? А что, это мысль. Надо будет ее обдумать.

Похоже, что он заснул, потому что на сердце вдруг странно полегчало. Ему показалось, что на лоб легли чьи-то прохладные пальцы, от которых по всему телу прошли острые лучики облегчения, и он замер, желая продлить неземное блаженство. Но вот раздался мягкий голос, так похожий на голос Сары, что он широко открыл глаза, не веря своим ушам. Над ним и впрямь склонилась Сара в белом сиянии. Вуд умиленно улыбнулся. Итак, он умер и попал в рай. И здесь Сара. Чудесно!

Он пристально следил за ней. Но что это? Она его не узнает? Но почему? Он так изменился?

Внезапная боль вернула его на землю. Нет, в раю такой боли быть не должно. Но лицо Сары над ним не изменилось. Оно было таким же сочувствующим, но в нем не было и искры узнавания. Вуд вспомнил, что он по самые глаза замотан в бинты. Она и не могла его узнать, даже табличка на его кровати была с чужим именем.

– Вы очнулись, мистер Смит? Как вы себя чувствуете?

Ему удалось прохрипеть неслушающимися губами:

– Нормально, насколько это возможно. – И добавил про себя, – если не считать небольшого умопомрачения.

Кивнув, Сара поднесла к его губам носик маленького чайничка, и он осторожно отпил несколько глотков. Напиток показался ему божественным. Хотя из рук Сары ему и яд бы показался волшебно вкусным. Но, не дав ему как следует напиться, Сара отняла у него источник живительной влаги.

– Не стоит пить помногу. Через полчасика я дам вам еще. А сейчас сделаем капельницу. После такой травмы велика опасность возникновения тромбов, поэтому потерпите немножко.

Пришла медсестра, но уже не фру Юхансон, а молодая и резковатая. С профессиональным безразличием и сноровкой воткнув иглу в вену пациента, она спросила:

– Что-нибудь еще, доктор?

– Нет, на этом пока все. Спасибо.

Медсестра ушла, а Сара заботливо подоткнула на Вуде одеяло.

– Здесь немного дует, а вам простуда совершенно ни к чему. Я побуду с вами, пока не закончится вливание.

Она села рядом на стул и рассеянно посмотрела в окно. Потом перевела взгляд на пациента, глядевшего на нее не отрываясь.

– Вы чем-то обеспокоены?

– Нет. То есть да. Как вас зовут?

Сара чуть нахмурилась.

– Для всех пациентов я просто доктор.

– Но все-таки?

– Зачем вам знать мое имя?

– Но я должен же кого-то благодарить?

– Ну, уж не меня, это точно. Лучше поблагодарите того человека, что рисковал своей жизнью, вытаскивая вас из огня.

– А вы знаете, кто это?

– Нет, но в новостях передавали, что пожарные спасли всех, кто попал в эту ужасную катастрофу.

– Я ничего не помню. Но вы уверены, что вы – реальность, а не моя выдумка?

Сара с недоумением посмотрела на него.

– Вы ничего не помните и сомневаетесь в реальности окружающих вас людей? Нужно пригласить к вам специалиста. Как бы у вас не было сотрясения мозга. Впрочем, вас ведь уже обследовали, значит, это последствия приема лекарств. Скоро пройдет. Но я на всякий случай добавлю вам в капельницу обезболивающее, эти симптомы могут развиться и на фоне болевого шока.

И, как не возражал Вуд, она добавила в капельницу обезболивающее. Впрочем, возражал он не сильно. Возможно, Сара ему и впрямь чудится от сильной боли. После обезболивающего он сможет взглянуть на окружающее более осознанным взглядом, и окажется, что эта милая девушка вовсе не Сара. От этой мысли в его душе тотчас возникла буря протеста. Единственное, чего ему сейчас хотелось, чтобы это и в самом деле была Сара, а не дурная шутка его поврежденного мозга!

Но получилось иначе. Едва лекарство достигло его вен, как он уснул, а когда проснулся, никакой Сары не было и в помине!

У его койки опять сидела фру Юхансон с книгой в руках. Заметив, что ее подопечный проснулся, она отложила ее и бодрым голосом доложила:

– Доброе утро! Вы проснулись вовремя, сейчас время перевязки. Я позову санитаров и мы пересадим вас в инвалидное кресло. Или вы предпочитаете каталку?

В ответ на это Вуд резким рывком сел в постели. У него закружилась голова, и медсестра обеспокоенно бросилась ему на помощь. Но он отстранил ее, не желая, чтоб к нему относились, как к инвалиду.

– Все в порядке. Я чувствую себя вполне нормально. Где вчерашняя доктор?

– Фру Густавсон?

– Она замужем?

Медсестра с удивлением посмотрела на беспокойного пациента.

– Да. За директором госпиталя. А что?

Вуд почувствовал себя подло обманутым.

– Ничего.

Но, видимо, его голос прозвучал с настораживающим надрывом, потому что медсестра предложила:

– Может быть, вам лучше прилечь?

На это предложение Вуд отрицательно взмахнул рукой и решительно встал. Голова закружилась, ребра заныли, но он, немного подождав, когда пойдет головокружение, медленно, но твердо направился к дверям. На ногах болтались широкие больничные штаны, превращавшие его в клоуна, но он не обращал внимания на подобные мелочи.

Открыв запертую дверь палаты магнитной карточкой, фру Юхансон нервными скачками побежала вперед, показывая дорогу и приговаривая:

– Это слишком далеко, чтобы идти самому с такими травмами!

Но Вуд упрямо шагал вперед, хотя и понимал, что погорячился, его пошатывало от слабости и боли. Когда он уже хотел сдаться и попросить о передышке, показалась дверь перевязочной. Он с облегчением опустился в больничное кресло, позволяя проводить с собой все необходимые манипуляции. Перевязками занимался долговязый доктор с неожиданно ловкими руками. На просьбу пациента дать зеркало и снять с лица бинты, отшутился:

– Вы же не на свадьбу спешите? А до свадьбы у вас все заживет, это я вам гарантирую.

Эти шутливые слова отозвались в душе Джорджа такой болью, что он застонал вслух. Доктор обеспокоился.

– Что, больно? Сейчас я смажу порезы и ожоги гелем и станет легче.

Вуд не стал его разубеждать, хотя внутри все болело от сожаления и чувства вины. Если бы Сара не погибла, у него обязательно была бы свадьба… А если ему не привиделось и Сара впрямь жива? Но в этом случае она обязательно бы позвонила ему домой! А он никогда не интересовался у родных, кто о нем спрашивал! Нужно немедленно позвонить домой и выяснить это!

Эти мысли заставили его беспокойно заерзать. Врач торопливо закончил перевязку и миролюбиво предложил:

– Можете идти в палату. Но, мне кажется, лучше бы доехать в кресле?

Но Вуд быстрой скороговоркой поблагодарил его за помощь и быстро пошел обратно. Фру Юхансон, мелкой трусцой следовавшая за ним, попросила:

– Не стоит так спешить, мистер Смит. У вас может возникнуть головокружение.

Проигнорировав ее слова, он требовательно спросил:

– Где мой сотовый? Он был у меня в кармане.

Медсестра заколебалась. Но пациент выглядел таким обеспокоенным, что она смущенно ответила:

– Не знаю. Вас раздевали внизу, в приемном покое. Но могу сходить спросить.

– Конечно, узнайте, я вас очень прошу. У меня много неотложных дел.

Она довела его до палаты, проследила, чтобы он дисциплинированно лег в кровать, и только тогда отправилась выполнять его просьбу, больше похожую на приказ.

Вернулась она не сразу. Вуду показалось, что прошло не менее получаса, хотя, возможно, для него время стало делиться не на секунды и минуты, а на часы. Но вот она вернулась, брезгливо держа в руках его почерневший от гари телефон.

– Извините, мистер Вуд, но телефон испорчен. Не знаю, можно ли его починить.

Вуд хотел потереть лоб, но рука наткнулась на бинт и опустилась.

– Вот черт! Как же мне теперь быть?

– Я могу принести стационарный телефон.

– Но проблема в том, что я не помню ни одного номера! Они все были в памяти сотового. Я и предположить не мог, что останусь без телефона.

Фру Юхансон заботливо склонилась над ним.

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Вы же сами говорили, что вам некому звонить. Но, если вы передумали, я могу принести телефон, а вы позвоните в справочную Лондона. Должен же быть в вашем доме телефон?

Вуд удивился, как ему в голову не пришел такой простой выход. Нет, все-таки авария сильно повлияла на его умственные способности. Или это случилось много раньше? И он даже подозревал, что произошло это весной в Кембридже несколько лет назад.

Медсестра принесла больничный телефон. Вуд позвонил в лондонскую справочную. Выяснить домашний номер не составило труда, и он позвонил домой. Трубку взял мистер Тревис.

– Рад слышать вас, сэр. Вы в полном здравии? Замечательно! Мы очень рады. Звонила ли в прошлом году мисс Бэрд? Не знаю, сэр, на все телефонные звонки, касающиеся вас, отвечала миссис Баллард. Хорошо, сэр, передаю ей трубку.

Послышался обрадованный голос матери.

– Здравствуй, дорогой. Как хорошо, что ты позвонил! Мы много раз пытались до тебя дозвонится, но у тебя, видимо, что-то с телефоном. Что, ты его сломал, а номера телефонов не помнишь? Теперь понятно, почему мы не могли до тебя дозвониться. У нас все в порядке, просто соскучились. А как дела у тебя? Тоже хорошо? Звонила ли в прошлом году мисс Бэрд? Не помню, их было так много. Особенно доставала некая мисс Чаринг, называвшаяся твоей невестой. Она названивала беспрестанно. Даже угрожала, хотя это было просто смешно. В конце концов она объявила, что разрывает помолвку, потому что ты оказался крайне безответственным. Что, ты очень этому рад? Ну, я так и думала. Ты обязательно сообщил бы нам, если бы у тебя было что-то серьезное. Мы не говорили тебе об этих звонках, чтобы не волновать перед гонками. Когда ты поймешь, что уже не мальчик и прекратишь так глупо рисковать? Все будут зависеть от того, звонила или нет мисс Бэрд? Мне очень жаль, но я в самом деле не помню, звонила ли она. Спасибо, и ты береги себя. До свиданья!

Вуд положил трубку и задумался. Так привиделась ему Сара или нет? Если нет, стоит ли ему вмешиваться в ее жизнь? Вряд ли Густавсон будет рад любовнику, пусть и бывшему, его жены. Да и сама Сара после их последней встречи наверняка считает его подлецом. Он уехал, даже не поинтересовавшись, что с ней. Но все было так очевидно, он был совершенно убежден, что она погибла…

Вуд крепко зажмурил глаза, стараясь удержать слезы. Почему его жизнь выделывает такие крутые кренделя? Почему он все делает не так? Почему рядом с Сарой он не может мыслить здраво? Кто в этом виноват, он сам или любовь, застилавшая ему разум?

Но он умеет делать выводы из своих ошибок. Он один раз уже поверил глазам и лишил и себя, и любимую счастья. Теперь он найдет фру Густавсон и поговорит. Если это и в самом деле Сара, он узнает, замужем ли она. Он должен в этом убедиться. А если замужем… Ну что ж, он поговорит с ней и поймет, как ему жить дальше.

На следующий день к нему в палату пришел лечащий врач, долговязый мужчина в синем мешковатом костюме, видимо, униформе этой больницы. На его груди он увидел бейдж с именем и фамилией, но вот незадача, написаны они были на шведском языке. Впрочем, доктор вполне сносно изъяснялся на английском. На горячую просьбу больного выписать его отсюда флегматично пояснил:

– Если за вами есть кому ухаживать, мы выпустим вас из наших застенков без проблем. Но, насколько я знаю, вы же англичанин и приехали сюда на пару дней? У вас есть здесь близкие или хотя бы знакомые?

Вуд не хотел признаваться, что не помнит, на сколько дней приехал в Стокгольм. Еще припишут ему амнезию и заставят валяться здесь невесть сколько!

Приняв его молчание за согласие, доктор пообещал:

– Полежите у нас недельку, уверен, этого будет достаточно, чтобы прийти в себя и немного окрепнуть. А потом можете ехать на родину, хотя предупреждаю сразу, вид у вас первое время будет страшноватый…

Это прозвучало у него так, будто Вуд добровольно отказался от рая. Хотя, если Сара и впрямь живет здесь, то земной рай для него теперь и в самом деле в Стокгольме.

Неловко покашляв, Вуд спросил:

– Можно мне увидеть фру Густавсон? Мне хочется поблагодарить ее за помощь.

Доктор с некоторым неодобрением пожал плечами.

– Почему же нет? Я передам ей, что вы хотите ее видеть.

Зашла медсестра с букетом цветов.

– Здесь мистер Корд. Он называет себя вашим инструктором. Я попросила его подождать до конца осмотра. Надеюсь, вы не против?

Вуд обрадовано встрепенулся. Наконец-то появился свет в конце тоннеля! Корд скажет ему, для чего они приехали в Стокгольм!

Осмотрев пациента, доктор ушел, и в палату зашел обеспокоенный Корд. На нем был только кожаный пиджак с наброшенным на плечи белым халатом, и Вуд решил, что друг прибыл на машине, на улице, судя по изморози на окне, было весьма и весьма холодно.

– Привет, Джордж! Как ты попал в аварию? Мне позвонили из союза автомобилистов, сказали, что тебя вытащили из горящей машины. Как это случилось?

– Ничего не могу тебе сказать, поскольку сам ничего не помню. Лучше ты мне объясни, для чего мы приехали в Швецию?

– Не мы, а ты. Я оставался в Лондоне. В Стокгольме тебе на прошлой неделе вручили кубок союза автомобилистов за выдающиеся спортивные достижения в прошлом году. А где кубок?

– Понятия не имею. Наверное, остался в отеле. Но в каком, я тоже не помню. Но это все ерунда, рано или поздно вспомню. Ты лучше разузнай, кто такая фру Густавсон и как ее зовут. Это очень важно. И о моем состоянии ничего моим родным не сообщай. Не хватало еще, чтобы мать беспокоилась. И раздобудь мне новый сотовый телефон.

– Ладно. – Корду очень хотелось спросить, с чего Вуд так заинтересовался этой самой фру Густавсон, но он сдержался. Со временем и без лишних вопросов все станет ясным.

Распрощавшись, он отправился выполнять поручение, и Вуд остался один, проклиная свою беспомощность. Если б он чувствовал себя нормально, его не остановили бы никакие запоры на дверях! Тем более такие смешные, как этот!

Его сводили на процедуры, потом поставили пару уколов, потом покормили. Вуд чувствовал себя младенцем в детском саду. Все обращались с ним как с малым ребенком, неспособным позаботиться о самом себе. Но он стоически все выносил и настойчиво ждал встречи с фру Густавсон.

После обеда по больничному расписанию был тихий час, и фру Юхансон благодушно порекомендовала ему вздремнуть. Но он снова потребовал пригласить к себе фру Густавсон. Пожав плечами, медсестра удалилась, всем своим видом подчеркивая неодобрение. Вуд не понял, что такого в том, что он хочет поблагодарить врача за помощь? Почему этим все так недовольны?

Минут через десять, за которые Вуд от волнения превратился в надутый гелием шарик, в палату неспешно вплыла круглощекая полная особа, вовсе не похожая на Сару.

– Вы хотели меня видеть? Доктор Торстельсон говорил мне о вашей просьбе, но я очень занята. – В ее исполнении английский звучал очень смешно, но Вуд этого даже не заметил, настолько сильным было разочарование.

– Вы фру Густавсон?

– Да.

– Но вчера у меня была Сара Бэрд. Хотя, возможно, у нее теперь другая фамилия.

Фру Густавсон нахмурила густые брови.

– Но я не знаю никакой Сары Бэрд. В нашем госпитале такая не работает, это точно. Я знаю всех своих служащих.

Это прозвучало у нее настолько высокомерно, что Вуд понял, почему эти самые служащие не хотели общаться с фру Густавсон. Похоже, она путала их с рабами. От разочарования мысли в голове путались, но он постарался сосредоточиться.

– Но она была у меня здесь вчера!

Фру Густавсон не стала спорить, явно не желая тратить свое драгоценное время.

– Возможно, возможно. Разберемся. А теперь извините, мне некогда. – И она выплыла из палаты, оставив за собой разбитые надежды Вуда.

Он ошарашено посмотрел ей вслед. Итак, что это? Неужели Сара почудилась ему в беспамятстве? Но ведь была же еще и медсестра! Нужно спросить у фру Юхансон, кто ее подменяет.

Но фру Юхансон ничего вразумительного ему ответить не смогла.

– Кто подменял меня вчера? Не знаю. У нас сейчас симпозиум и медсестры… – тут она задумалась, пытаясь подобрать английское слово, – в общем, нас мало. И кого назначили на мое место, я не знаю. Может быть, даже пригласили из какого-нибудь другого госпиталя.

– Но ведь это можно узнать?

– Вряд ли мне позволят проверять журналы, мистер Вуд. Я же простая палатная медсестра, у меня такого права нет.

– А у кого есть?

– У старшей медсестры. Но я бы на вашем месте не стала этого делать. Она решит, что девушка с вами заигрывала, что категорически запрещается, и кончится все это плохо. Для девушки, естественно, не для вас.

Вуд оказался перед дилеммой, как разузнать фамилию медсестры, не задевая при этом ничьих интересов?

Вечером его вновь навестил Корд. Принес телефон и новости, уже устаревшие, о фру Густавсон.

– Извини, дружище, но я с ней уже переговорил. Узнай, пожалуйста, не было ли вчера в госпитале мисс Сары Бэрд? Она та, что мне нужна. Если ее не было, значит, я примитивно сошел с ума.

Корд немного помолчал, оценивающе оглядывая друга.

– На сумасшедшего ты не похож. Но зачем она тебе?

– Хочу жениться. Если она еще не замужем, конечно.

Корд сердито фыркнул.

– Вот теперь ты похож на психа. Один раз увидел девицу и уже готов жениться?

– Я с ней знаком давным-давно. И разводят нас недоразумения, причем по моей вине. Может быть, судьба хоть на этот раз даст мне шанс все исправить?

Корд встал.

– Ладно, если дело обстоит так серьезно, то я постараюсь разыскать эту таинственную Сару Бэрд.

Он ушел, а Вуд приступил к собственном розыскам. Первым делом он включил телефон и вышел в Интернет. Через несколько минут ползания по всемирной паутине выяснил, что за лечебный симпозиум проходит в это время в Стокгольме. Оказалось, по проблемам онкологии. Затем прочитал списки участников. Сара Бэрд в них не значилась. Но это ни о чем не говорило, Сара могла очутиться здесь вовсе по другой причине.

Тогда он зашел с другого конца. Он набрал ее имя в поисковике союза врачей Великобритании, и тут же на дисплее высветилось – кардиолог, клиника города Скарборо.

Фантастика! Она в самом деле жива! К тому же никуда не уезжала, после аварии жила и работала все там же, и ему ничто не мешало ее найти! И он, конечно, нашел бы ее, если бы не пребывал в глубоком отчаянии. Но как он мог знать, что она жива, если все указывало на ее гибель? Возможно, ему даже звонили из полиции или сама Сара, чтобы сказать, что с ней все в порядке, а он в это время покорял очередную трассу, даже не удосужившись позвонить домой и спросить, не было ли для него сообщений! Какой-то необъяснимый идиотизм!

Чтобы и в самом деле не сойти с ума, Джордж принялся звонить в Скарборо. Равнодушный голос ответил, что да, Сара Бэрд у них работает, вернее, работала. Но сейчас она уехала по обмену опытом и на месте ее нет. На его вопрос, куда она уехала, голос немного помолчал, будто раздумывая, и вяло доложил, что они не сообщают о передвижениях своих сотрудников.

Услышанное воодушевило Вуда. Сара жива, хвала Небесам! От одной этой мысли у него подскочила температура и лихорадочно забилось сердце. Хорошо, что медсестры рядом не было и тревогу по поводу его состояния поднимать было некому.

Чтобы хоть немного успокоиться, он принялся сочинять, что скажет Саре, когда они вновь встретятся. Все придуманные слова казались пустыми и бескровными, и он подумал, а не лучше ли просто обнять ее, поцеловать и посмотреть в глаза? Неужели она не поймет, что у него на душе?

Он встал и в хорошем темпе походил по палате. Это оказалось не так и трудно. Немного кружилась голова, и при вдохе болели ребра, но это была сущая ерунда. Он не мог больше находится в палате и ждать. Он должен был разыскать Сару.

Решив добиться выписки, нажал кнопку вызова медперсонала. Тут же появилась фру Юхансон.

– Вы прекрасно себя чувствуете и хотите выписаться? Вы что, решили людей напугать? У вас же все лицо забинтовано, не говоря уже о синяках и шишках!

Вуд застонал. В своем нетерпении он вовсе забыл о своем лице.

– А когда с меня снимут повязку?

– Не знаю. Это решает врач. Но, даже если повязка и будет снята, порезы и ожоги заживут еще не скоро. И, вообще, вы не чувствуете боли только потому, что за вами хороший уход. Если вы уйдете, кто будет вовремя менять вам бинты и накладывать мазь? На вашем месте я бы не торопилась. Помните, при травмах лица нужно время, чтобы раны затянулись, желательно без рубцов. А для этого нужны специальные процедуры. Вы же не хотите стать страшилищем?

Вуд не хотел стать страшилищем, особенно накануне встречи с Сарой. Но и сидеть сложа руки он не мог.

– Я останусь, если вы пообещаете мне помочь найти Сару Бэрд.

Фру Юхансон замахала руками.

– Хорошо, хорошо, я попрошу у секьюрити распечатку журнала контроля, и сообщу вам, была ли в госпитале некая Сара Бэрд, или нет.

– В самом деле! Здесь же есть охрана, которая фиксирует всех входящих и выходящих из здания! Какая удача!