Текст книги "Зеро Варош: Первый виток спирали"

– Мне жаль… – срывающимся голосом прошептала она. – Наша с сестрой мама тоже умерла. При родах… Поверь, я очень сильно сочувствую тебе, Джу…

– Я… просто не мог с этим смириться. – с легкой дрожью в голосе прошептал он. – Разве дети не имеют право знать своих матерей? Мне кажется, что она умерла от горя… И знаешь, что я сделал потом, Мари? После того, как узнал, кем она была? Я нарушил, к чертям, все запреты! И мне было плевать, что со мной сделают потом! Я отправился в ваш мир, чтобы увидеть ее, когда она была еще жива. Когда еще даже не стала заблудшей. И если бы ты только видела ее, Мари… Она… такая красивая… Моя мама…

Голос его все-таки сорвался, а по щеке предательски скользнула одинокая слезинка. Из всего их совместного, не слишком продолжительного, но зато весьма насыщенного общения, Мари уже успела на собственном опыте усвоить, что Джу, на самом деле, великолепный актер, вероятно способный, при необходимости, одурачить любого и каждого. Но в данный момент она почему-то твердо верила, что он говорит откровенно.

– Прости, Джу, но я не совсем поняла, как ты смог ее увидеть, если она умерла, когда ты был еще совсем маленьким…

– Время движется по спирали, мышка. – ласково погладил он ее по голове. – Для странника между мирами совсем не важно, в какую сторону этой спирали он хочет попасть. В так называемое прошлое, настоящее или будущее… Ведь, на самом деле, наше стандартное представление о времени лишь некая умозрительная фикция, которая необходима разуму в целях упорядочивания жизни.

Мари понимающе кивнула. Все это было, конечно, странно, малопонятно и неожиданно, но она уже привыкла ничему особо не удивляться. Она лежала и вспоминала, как когда-то также спрашивала у Джесса про маму. Помнится, что он тоже тогда ответил, что никогда не знал своей матери. И теперь Мари понимала почему…

– Джесс… – сама того не осознавая, прошептала она вслух, и из глаз ее вновь потекли слезы.

Услышав имя друга, Джу вздрогнул, слегка приподнял ее над подушкой и неожиданно надел на шею кулон с аммонитом.

– Уверен, что твой рыцарь скоро будет здесь. – с какой-то не поддающейся определению эмоцией заверил он, вставая с кровати и осторожно укладывая ее так, чтобы ей было максимально комфортно.

Она с отчаянной надеждой впилась пальцами в прохладный, так неожиданно вернувшийся к ней аммонит. Она никак не могла понять, откуда Джу его взял. Но расспрашивать его о чем-то еще у нее уже практически не было сил.

«Наверное, он выкрал его у медперсонала… – растерянно и неуверенно предложил одну из версий мозг, однако Мари она показалась неправдоподобной, – Но ведь этот мир ненастоящий! О, Боже… Я так сильно запуталась во всем. И так устала… Может мне лишь на секунду закрыть глаза?»

Она устало прикрыла отяжелевшие веки, но резкий звук внезапно открывшейся двери заставил ее вздрогнуть и открыть их вновь. Мари увидела, как в палату влетел не на шутку встревоженный Джесс.

– Мари!! – окликнул ее он, стремительно бросаясь к кровати.

– Поздно… – холодно констатировал Джу, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

«И все таки он курит…» – непонятно зачем отметила она про себя.

Джесс подхватил Мари и оторвал от подушки. Ему показалась, что она похожа на безвольную тряпичную куклу.

– Джесс, – прошептала она потрескавшимися, почти абсолютно белыми губами. – это правда ты…

Она попыталась улыбнуться. Он нежно погладил ее по голове и почувствовал, как внутри резко вскипает бешенство.

– Ты! – развернувшись к Джу, прошипел он сквозь зубы. – Ты что с ней сделал, придурок?! Ты отравил ее?! Отвечай!!

Казалось, что из глаз осатаневшего вмиг Джесса вот-вот ударит разряд молнии. Взгляд их стал диким и совершенно безумным. Тем не менее, он аккуратно уложил Мари на подушку, а лишь потом со скоростью локомотива набросился на Джу, тщетно попытавшегося хоть как-то увернуться. В итоге он успел лишь почувствовать удар собственного затылка и лопаток о стену. В глазах мгновенно потемнело. Однако он успел крепко вцепиться пальцами в руки противника, стараясь помешать себя задушить.

– Отвечай, тварь!! – прошипел Джесс ему в самое лицо.

– Да остынь ты, бешеный… – сдавленно прохрипел Джу. – Она не умрет…

Заметив что из-за удушения он практически не в состоянии говорить, Джесс убрал руки с его горла и, взяв за грудки, вновь грохнул спиной о стену.

– Тварь! – процедил он сквозь зубы. – А я еще доверял тебе, дурак…

Джу с большим трудом воссоздал более-менее цельную картинку мира перед глазами. Хотя она все еще выглядела довольно размытой.

– Ты просто успокойся и сам подумай, Джесс… – тяжело дыша, просипел он. – Я пытался срочно сделать хоть что-то. Пока Гейб тебя отстранил, а Тэус оставался не у дел. Ну да, черт возьми, это факт, что я чуть-чуть подыграл ее лимбу! Как и немного подтолкнул воспоминания и направил ход мыслей. И может этим я слегка зажал ее в угол, однако перейти на кромку она, все равно, решилась сама…

– Ты лжешь!! – прорычал Джесс, все еще едва сдерживаясь, чтобы не начать душить его снова. – И это то, что ты всегда делаешь, Джу! Лишь подло лжешь и лжешь всем вокруг, гадкая ты тварь!!

– Ну а ты бы, наверное, предпочел, чтобы Мари досталась Тэусу, кретин?! – прошипел Джу, резко взорвавшись. – И чтобы он сделал из нее себе игрушку?! Ты даже не представляешь, что за извращенные планы на Мари у этого самодура!! А я даже с Ли договорился, чтобы она, в итоге, подыграла нам, а не ему! И вот что я, в ответ, от тебя заслужил?!

– Сам ты кретин! – сквозь зубы процедил Джесс. – Что бы ты не говорил мне сейчас, ты все равно только что устав нарушил! А как насчет Инквизиции, забыл?!

Мари с кровати тихо застонала. А Джу лишь устало и отрешенно съехал спиной по стене на пол.

– Да к черту Инквизицию, и меня тоже к черту, Джесс. – спокойно и холодно обронил он. – Сейчас гораздо важней другое. И может ты будешь крайне удивлен, но я верю, что Мари, в итоге, не перейдет в наш мир. Так что тебе, наверное, стоило бы попрощаться с ней, Джесси…

Джесс уставился на напарника ошарашенным, полным непонимания взглядом. На секунду ему даже показалось, что Джу попросту спятил. Тем не менее, он предпочел поспешно вернуться к кровати Мари.

– Малышка. – аккуратно приподнял он ее и нежно обнял. – Ничего не бойся, я здесь, с тобой. И ты справишься со всем на свете, я верю. Ты ведь такая сильная, Мари. Уж я-то это точно знаю…

Она невесомо улыбнулась ему. Только сейчас она поняла, почему ей всегда так комфортно рядом с ним. Просто его мягкая, неизменная забота о ней так сильно напоминает доброту Энни. Поэтому Мари была несказанно счастлива, что Джесс сейчас здесь.

– И я всегда буду рядом с тобой, помнишь? – он показательно сжал пальцами аммонит на ее шее, а затем, нагнувшись к лицу, нежно и трепетно поцеловал в губы. Его поцелуй был почти невесомым, но Мари все равно смогла почувствовать соленый привкус слез на его губах, – Я обязательно найду тебя, Мари! Где угодно… Не важно где… Я клянусь тебе в этом! Ты мне веришь? – слегка хриплым голосом спросил он, пристально глядя ей в самые глаза.

Мари вновь ласково ему улыбнулась, чувствуя что настроение как-то невпопад растет вверх.

– А у тебя… глаз один слегка косит… Помнишь…? – слабеющим голосом пошутила она.

– Я знаю, думаешь не знаю? – грустно улыбнувшись, тут же отозвался он, словно это было чем-то вроде их тайного пароля.

– А я люблю тебя… – прошептала она тихо и серьезно. – Вот этого-то ты не знаешь…

Лицо Джесса болезненно дрогнуло, а в голубых глазах отчетливо заблестели слезы.

«Как красиво… Словно капли дождя на летнем небе… – с грустью подумалось Мари. – Как же я хочу запомнить их. Его глаза… Сохранить их образ в своей душе. Навсегда…»

Джесс вновь прижался губами к ее губам, на сей раз так порывисто и отчаянно, словно пытался подарить свое дыхание и хоть как-то удержать ее этим. И этот пронзительный поцелуй был последним, что почувствовала Мари перед тем, как окончательно потерять сознание.

ЧАСТЬ 3. ЛАБИРИНТ СОЗНАНИЯ

«Тот, кто надеется час,

может надеяться вечность»

Иисус

***

Чернота, практически со всех сторон сплошная непроглядная чернота. Постепенно Мари поняла, что находится в невероятно длинном, почти нескончаемом темном тоннеле, в котором лишь где-то вдали тускло мерцает небольшая точка света. Она шла по нему и шла, не останавливаясь. Шла уже так долго, что совершенно утратила чувство времени. А может здесь просто не было времени. Зато было холодно и сыро. Мари видела, как по стенам тоннеля тонкими струйками стекает вода. Внезапно она запнулась обо что-то жесткое и нагнулась, чтобы посмотреть, что это, но неожиданно будто провалилась куда-то вниз.

И очутилась внутри чего-то мерзкого, напоминающего на ощупь мокрую вату или ставший вдруг осязаемым и сверхплотным туман. В нем совершенно невозможно было ориентироваться, так как здесь не было ни верха, ни низа. Поэтому Мари лишь отчаянно пыталась вырваться хоть куда-то, разрывая это душное одеяло в клочья. И наконец резко выпала из серого облака на сочную зеленую траву.

По глазам ударил яркий свет солнца. Место, в которое она попала, напоминало тихое загородное поместье. Оглядевшись по сторонам, она заметила неподалеку стайку перешептывающихся о чем-то девушек, одетых в невесомые, полупрозрачные одежды. У некоторых в руках были блюда с аппетитной едой. Тенистый двор, в котором Мари оказалась, был живописно застлан коврами. На них полу-лежали незнакомые люди, которые пили вино и ели изысканную пищу, расположенную на невысоких изящных столиках. Откуда-то лилась нежная, ласкающая слух музыка. Однако Мари чувствовала себя здесь как-то неуместно, словно без приглашения явилась на чье-то торжество.

– Но ты вовсе не должна смущаться, моя дорогая, – раздался сбоку хорошо знакомый мелодичный голос Тэуса. – поскольку этот праздник устроен специально в твою честь.

Мари повернулась и увидела его самого, лежащего на ковре в объятиях Ли. Рядом с ними, слегка отстранено, сидел еще один человек, и Мари не смогла с точностью определить парень это или девушка. Лицо незнакомца было красивым и женственным, но короткая стрижка, заносчивый взгляд и некоторая субтильность фигуры вносили в облик нечто андрогинное и мальчишеское, что и заставило сомневаться. В конце концов, Мари уже приходилось видеть в своей жизни женственных парней. Тэус был одет в роскошные атласные одежды, свободного покроя, темно-сиреневые с черным растительным узором. На его хищном, казавшимся каким-то порочным, лице играла плотоядная улыбка триумфатора. Небрежно оторвав сочную виноградинку от лозы, он игриво положил ее рот Ли. Девушка благодарно облизала его пальцы, сделав это с заметной сексуальной игривостью. Черные глаза Тэуса пристально и призывно посмотрели на Мари. Казалось, его глазами на нее смотрит бездна. Он отделил очередную виноградинку от ветки и ласково протянул ее по направлению к ней.

– Иди же ко мне, моя девочка. – мурлыкнул он. – Время пришло. Стань моей царицей и вместе мы станем править миром. – и, коварно улыбнувшись, добавил. – А может быть даже не одним… Так что скажешь, моя дорогая? Решать тебе…

Мари слегка опасливо, точно Тэус вот-вот бросится ей в лицо, отступила на пару шагов назад.

– Как безнадежный социофоб, я, пожалуй, воздержусь от такой ответственности. – возразила она.

– Как знаешь. – угрожающе зашипел Тэус и, внезапно превратившись в большую черную пантеру, яростно зарычал на нее низким, утробным рыком.

Мари вскрикнула от неожиданности и, попятившись сильнее, случайно обо что-то споткнулась и оступилась. Начав после этого стремительно падать, она вздрогнула и болезненно дернулась всем телом, но уже в следующую секунду почувствовала странное расслабленное спокойствие.

Крепкий, но ласковый ветер дунул в лицо, небрежно разметав длинные пряди волос. Перед глазами развернулась широкая панорама местности, обозреваемая с высоты птичьего полета, и Мари поняла, что находится на вершине высокой горы. Она расслабленно сидела, облокотившись спиной о чью-то дружественную спину.

– Малыш? – сидевший рядом, оказался Джессом. – Все в порядке? Ты дрожишь…

– Да, я в порядке. – пробормотала она и, развернувшись к нему, порывисто обняла. – Просто… Так рада, что ты здесь, рядом со мной.

Джесс ласково улыбнулся ей своей лучистой, откровенной улыбкой. Он был так сильно похож на ангела в этот момент. Волосы казались гораздо темнее и не были зачесаны назад, а длинной, доходящей почти до кончика носа, челкой безнаказанно играл ветер. Мари вдруг почувствовала нахлынувшее на нее острое ощущение свободы. Будто они с Джессом даже могли, сделав всего пару шагов, спрыгнуть с крутого обрыва и улететь куда-то вдаль, точно птицы.

– Здесь мне на полном серьезе кажется, что я умею летать. – прижавшись к нему, поведала она.

– Думаю, ты права… Я верю, что мы все умеем летать. – отозвался он. – Просто однажды, когда-то давным-давно, почему-то забыли, как это делать…

– Уверена, что так и было. – прошептала Мари, нащупав ладонью его надежную руку. Почему-то очень сильно, почти что до слез, захотелось остаться в этом волшебном моменте навечно.

– Ты помнишь наши прошлые жизни? – ласково поцеловав ее в висок, спросил Джесс, – Иногда я вспоминаю кое-что из них. Обычно лишь небольшие, но очень яркие фрагменты… Они приходят ко мне словно вспышки.

– Я точно помню то, что я всегда любила тебя, – ответила она, прикладывая его руку к своей щеке. Его ладонь была такая теплая, любимая, родная… Сейчас ей даже казалось, что его рука намного роднее, чем собственная.

– Да, я тоже. – прошептал он, стараясь укутать ее тело своим. – Я верю в то, что мы – одно целое… Как Анима и Анимус, Инь и Ян, Осирис и Исида, Адам и Ева… И, что бы с нами ни случилось, я всегда буду тобой, а ты – мной… Словно две половинки одного аммонита…

Мари мечтательно закрыла глаза, и ее сознание неожиданно мягко ускользнуло куда-то. Чувствуя, что проваливается в небытие, она поспешно попыталась ухватиться за Джесса, но он ускользнул от нее, стремительно растаяв в объятиях, точно призрак.

Колючий ветер внезапно укусил за лицо… Открыв глаза, она увидела белые сугробы и плотную метель, падающую с неба вихрем холодных лебединых перьев. Было зябко и невероятно тоскливо. То тут, то там раздавался легкий, невесомый звук рождественских бубенчиков.

«Ну во-от… Все вокруг сейчас обнимают любимых и близких, а я опять пробуду все Рождество одна. – невесело размышляла Мари. – И за что только люди, вообще, любят этот грустный праздник?»

Поплотней закутавшись в слишком легкое для такой сильной метели пальтишко, она поспешно засеменила вдоль по холодной, заснеженной улице. На сердце невидимой кошкой скребла тоска. Какой-то попрошайка перегородил ей проход, нагло попытавшись схватить за руку. Мари покладисто сунула в грязную ладонь мятую купюру и быстро свернула на тихую боковую улочку.

Неподалеку от старых мусорных баков, прямо на ледяном, заснеженном тротуаре, она заметила неподвижно лежащую мужскую фигуру. Человек был болезненно скрючен, будто отчаянно пытался хоть как-то укрыться от непогоды в своей тонкой, заметно потертой кожаной куртке. Одна рука его торчала снаружи, и Мари смогла разглядеть, что кисть уже почти синяя. На ногтях незнакомца, при этом, виднелись остатки облезшего черного лака.

«Неужели мертвый?» – подумала она со щемящим душу сочувствием. Замерзнуть насмерть вот так на улице, в самый канун Рождества, казалось невыносимо печальной, полной одиночества смертью.

Но лежащее на тротуаре тело вдруг зашевелилось, и Мари тотчас же бросилась к нему, пытаясь помочь замерзшему встать на ноги. Из кармана бродяги выпала пустая бутылка из-под алкоголя. Что-то во всей фигуре, а также в покрытых снежинками полудлинных, рассыпавшихся по бледному, небритому лицу волосах казалось до боли знакомым.

И в следующую секунду Мари узнала в бродяге Джу, который выглядел, при этом, будто намного старше. Конечности его почти не слушались, и она начала поспешно и старательно растирать холодные, замерзшие руки мужчины.

– Эй, – прошептала она, едва не плача. – что же ты так… Замерз совсем…

Он поднял на нее свое нездорово осунувшееся лицо, и на нем сразу скользнуло узнавание. На его редкой рыжеватой щетине был иней, а обветренные губы заметно посинели, но Джу упрямо попытался улыбнуться ей.

– Давай, вставай скорее. – заботливо твердила Мари. – Я тебе помогу. Пойдем ко мне домой! И я подарю тебе подарок… Идем скорей! Я вызову такси. Ведь это Рождество… Мы выпьем с тобою вместе. Горячего глинтвейна… Хочешь?

Она не была уверена, слышит он ее или нет. И это очень расстраивало. Казалось, что она пришла слишком поздно, и мужчина уже полностью и окончательно замерз. Но неожиданно Джу крепко и даже слегка болезненно впился ледяными пальцами в ее запястье и заглянул в самое лицо.

– Я только что видел сон про тебя, милая мышка. – простуженным голосом прохрипел он. – Ты так долго шла там по темному бесконечному лабиринту. Все шла и шла, руководствуясь протянутой кем-то красной нитью, аккуратно сматывая ее в клубок. Скажи мне, прошу тебя… Ты все-таки нашла из него выход? Нашла, мышка? Ведь нашла же?…

Его слова внезапно разбились вдребезги на абсолютно черные, как сажа, осколки и разлетелись, словно перья ворона, по сторонам. Мари вздрогнула от резкого звука бьющегося стекла и поняла, что снова оказалась в том темном, практически нескончаемом тоннеле, в котором была в самом начале сна.

И на фоне тусклого пятнышка света, где-то в самом конце тоннеля, она увидела удаляющийся от нее силуэт. Хрупкая фигура медленно уходящей вдаль женщины. Однако не просто какой-то незнакомой женщины… Мари никогда в жизни не видела мамы, зная ее лишь по нескольким фотографиям, но сердце ее вдруг резко сжалось в комок.

– Мама!! – исступленно и громко закричала она. – Подожди меня! Мама, постой!!

Она бросилась было бежать вдогонку плавно, но неумолимо удаляющейся фигуре, но ступни ног безнадежно забуксовали, влипнув в неожиданно ставший вязким асфальт. Причем они завязли настолько сильно, что она едва не упала навзничь. Однако, не собираясь сдаваться, она упрямо продолжила идти, с огромными усилиями вырывая ноги из мерзкого асфальтового болота. Она отчаянно старалась двигаться дальше, не прекращая при этом громко кричать.

– Мама! Мама, пожалуйста, мама!! – срывая голос, точно смертельно раненое животное вопила она, размазывая неудержимые горячие слезы по щекам.

И вдруг Мари увидела, прямо под ногами, яркую красную нить. Она тотчас вцепилась в нее так, словно от этого зависела ее жизнь. Как ни странно, но идти сразу стало гораздо легче. А через некоторое время она даже смогла бежать, на ходу наматывая путеводную нить на ладонь. Силуэт матери, тем временем, становился все ближе и ближе. И вот, наконец, Мари догнала ее, порывисто развернув за плечо к себе лицом.

– Мама?!

Но в следующее мгновение поняла, что это вовсе не мама, а Энни. Испуганное родное лицо покрывали блестевшие на щеках слезы. Посмотрев ей в глаза с неимоверно глубоким отчаяньем, сестра вдруг разрыдалась еще горестней и сильней.

– Энни! – сгребла ее в охапку Мари. – Не плачь, дорогая, прошу тебя! Что случилось?!

– Мне просто больно видеть тебя такой, – глотая собственные слезы, прошептала Энни. – Ты такая сильная, душа моя. И всегда была сильной. Но теперь… ты так мучаешься… – ноги девушки беспомощно подкосились, и она наверняка упала бы навзничь, если бы Мари с готовностью ее не подхватила. – Прости меня, Мари. Это все моя вина. Ты же знаешь, что я всегда была слишком доверчивой…

– Ты просто всегда была гораздо лучше, чем я! – горячо возразила Мари, изо всех сил стараясь удержать все еще выскальзывающую из объятий сестру. – Всегда была такой доброй, открытой к миру и людям, такой нежной, заботливой и жизнерадостной. Я так сильно люблю тебя, Энн! Ты – самое ценное, что есть в моей жизни!

Энни вздохнула так, будто из нее резко вышел не только весь воздух, но и душа. А затем все-таки выскользнула из объятий Мари куда-то вниз. Тщетно пытаясь ухватить неумолимо ускользающее от нее тело, Мари порывисто дернулась и сама неожиданно провалилась в черную глубокую бездну.

Через несколько секунд стремительного полета в ней, она громко вскрикнула, больно ударившись обо что-то спиной. В абсолютной пустоте бездны висел гигантский деревянный крест, на который Мари и упала в результате своего полета. Едва не соскользнув вниз, она отчаянно начала за него цепляться, рискуя сломать о жесткое дерево ногти до мяса. Немного запоздало она поняла, что совершенно голая. А ее отчаянные крики возвращаются к ней каким-то искаженным, реверсированным эхом.

И тут, откуда-то сверху, на нее опустился огромный металлический гвоздь. Острие его уперлось в солнечное сплетение и придавило, тем самым, обнаженное тело к кресту. Из глубин черной, бескрайней темноты до Мари отчетливо донесся звук стремительно опускающегося на этот гвоздь гигантского молотка. Ба-бах!! Невыносимая боль пронзила молнией тело, и Мари, истошно закричав, мгновенно выключилась.

Словно очнувшись от кошмара, она болезненно вздрогнула и вновь открыла глаза…

Ласковые лучи заката нежно касались лица. Над запрокинутой вверх головой плавно проплывали темно-красные вечерние облака, а легкий ветерок нежно перебирал длинные распущенные волосы.

Мари расслабленно лежала на дне покачивающейся на мягких волнах лодки. Краем глаза она видела, как темную воду за бортом медленно, но уверенно рассекает поблескивающее в лучах вечернего солнца весло. Она плавно выпрямилась, обхватив руками собственные колени, покрытые тонкой тканью длинного платья, и задумчиво поглядела на расположенное напротив милое лицо Дэвида, неторопливо гребущего веслами и ласково улыбающегося ей.

– Я не знаю, что мне делать, любимый… – с грустью прошептала она, пересаживаясь ближе и прижимаясь щекой к плечу парня.

Дэвид тут же оставил весла и нежно обнял ее, пытаясь утешить.

– Это всего лишь жизнь, душа моя. – поглаживая ладонью ее волосы, ответил он. – Она словно эта река. Всегда течет куда-то и течет. И не в наших силах ни остановить ее, ни повернуть вспять…

– Но если ты вдруг погибнешь, то я останусь совсем одна. И буду целую вечность сходить с ума от горя. – тихо возразила она, смахивая предательские слезинки с длинных ресниц. Хотелось обнять его как можно крепче и больше не отпускать.

Дэвид на несколько секунд задумался, а затем извлек из-под полы пальто красивый парадный кортик и протянул его ей.

– С помощью скрытой в нас силы мы можем убить кого-то, а можем спасти. – прошептал он, вкладывая рукоятку оружия в ее руку и слегка сжимая сверху своей. – Ты знаешь это, как никто другой, моя дорогая. Мой милый и нежный ангел…

Мари задумчиво вынула острый клинок из ножен. «Actum ne Agas» – блеснули в лучах заходящего солнца строгие точеные буквы, тонко выгравированные на холодной стали. Словно некий совет и напутствие для того, чтобы двигаться дальше. Всегда лишь вперед и ввысь, несмотря ни на что. Пытаясь тщательней разглядеть завораживающие буквы, Мари вдруг болезненно стукнулась лбом о какую-ту гладкую, идеально ровную поверхность.

Немного отпрянув от этой поверхности назад, она с удивлением увидела собственное лицо. Такое напряженное и слегка испуганное. И тут же поняла, что ударилась о зеркало, которое оказалось гораздо выше ее роста и терялось в полумраке пространства над головой. Мари недоуменно огляделась и обнаружила вокруг тысячи подобных зеркал, в каждом из которых отражалась она. Словно ее окружал какой-то огромный зеркальный лабиринт, в центре которого она неожиданно очутилась.

Внезапно пронзительное ощущение отчаяния и невероятной тоски сжало в крепких тисках занывшее от безысходной печали сердце.

«А вот и конец. – словно смертный приговор пронеслось в голове, отражаясь отголосками эха в лабиринте сознания подобно отражениям отчаянного взгляда в окружающем лабиринте зеркал. – Да, это конец…»

***

– Где я вообще?! – в отчаянии спросила Мари у собственного отражения в зеркале. И хоть это был чисто риторический вопрос, на который она вовсе не ждала ответа, но отражение внезапно ответило.

– Кто я?.. Зачем я?.. И почему я? – немного вычурно и театрально произнесло оно, а затем, ехидно ухмыльнувшись, добавило. – Но самое главное куда я, в итоге, иду?

Мари ошарашенно уставилась в зеркало, неожиданно понимая, что отражение не просто живет собственной жизнью, но и является практически полностью автономной личностью. А именно, тем самым альтернативным Я, которое сопровождало ее на протяжении многих лет. И которое ей, честно говоря, совсем не нравилось.

– А появилась я в тот момент, когда тебя изнасиловали. – в ответ на ее мысли констатировало отражение и, отклонившись вбок, показало рукой вглубь помещения у себя за спиной.

И Мари вновь увидела там навязчивую, тошнотворную картинку насилия. Однако на этот раз она смотрела со стороны, словно глазами альтернативного Я, равнодушно наблюдающего за происходящим, сидя на корточках неподалеку.

Мари обнаружила, что в момент инцидента была еще совсем юной. И вспомнила, что в то время ей едва исполнилось шестнадцать. Мужчина же на вид был лет сорока с лишним. И его отталкивающее лицо казалось смутно знакомым.

– Да к черту все это! – вскричала она. – Какая теперь разница?! И так ли важно вспоминать сейчас об этом?! Я все еще жива! И все еще способна любить! Хоть и боюсь близости с тех пор. Но что поделать? Возможно, что асексуальность – мой крест. И что с того? Живут же другие как-то с этим. Вот и я тоже не помру…

Отражение раздраженно фыркнуло в ответ, а отчетливая картинка за его спиной растворилась в абсолютную черноту.

– А как тебе это? – холодно спросило оно, вновь отклоняясь вбок.

На сей раз за его спиной Мари увидела Энни. Сестра была в зале собственного дома, а рядом находились трое неизвестных, вместо лиц у которых красовались чистые болванки. Один из них крепко держал Энни сзади, другой стоял немного поодаль, а третий неожиданно выхватил нож и несколько раз с силой вонзил его в живот девушки.

Мари громко вскрикнула. Сердце ее оборвалось. Чувство непоправимой беды схватило ледяными пальцами за горло. Картинка в зеркале резко сменилась, и она увидела себя, вбежавшей в комнату, где на полу лежало бездыханное, окровавленное тело сестры. Мари отчаянно сжала его в трясущихся объятиях и жалобно заскулила, словно беззащитная, смертельно раненая собака.

Глядя на это сейчас со стороны, она беспомощно рухнула на колени перед зеркалом и безудержно зарыдала. И тут же вспомнила практически все, что забыла. И то, как идиот Джоуи регулярно спускал за игрой в покер солидные суммы денег, и то, как он каждый раз клялся Энни, что это в последний раз… А затем занял крупную сумму у кого-то не того, снова проигрался в пух и прах и, страшась, что ему нечем будет расплачиваться, смылся в неизвестном направлении. Мари вспомнила и то, как приехала домой к Энни, взволнованная тем, что сестра не отвечает на звонки, и как нашла ее убитой в собственном доме.

«Поэтому я и пила те чертовы антидепрессанты. – мрачно подумала она. – Из-за которых попала, в итоге, в аварию…»

В душе стремительно разрасталась острая, пульсирующая боль.

Такой вот невеселый финал… Хоть воспоминания, наконец, вернулись к ней, Мари предпочла бы вышибить себе мозги напрочь, чем вновь упасть на дно бездны горя и отчаяния. Она судорожно глотала соленые слезы и думала о том, что даже не смогла найти тех, кому так жаждала отомстить за убийство. Хотя, даже если бы и нашла, это все равно не вернуло бы ей сестру. Ее ласкового и нежного бельчонка Энни…

– Так как теперь? – холодно спросило Альтер Эго из зеркала. – Все еще не впечатлена?

– Да иди ты к черту!! – вскричала Мари. – Я тебя ненавижу! Убирайся прочь! Ты мне не нужна и давно надоела! Злобная, хладнокровная тварь!!

Отражение снова фыркнуло и, шагнув назад, бесследно исчезло, растворившись в густой черноте зеркала. После этого Мари, как ни странно, немного успокоилась, а на место истерики пришла холодная и пустая апатия.

«Вот и зачем теперь жить? – понуро размышляла она. – Куда идти дальше? За что держаться? Во что верить? Может и авария случилась со мной из-за того, что я напрочь утратила смысл жизни? Не зря же говорят, что уныние – тяжкий грех… Так в чем заключается твой урок, Господи? Что я должна была, в итоге, усвоить?»

– Молчишь?! – исступленно закричала она. – А у меня больше нет ничего! И что Ты теперь прикажешь мне делать? Вернуться в пустой, никчемный мир, где я – прикованный к кровати инвалид с переломом позвоночника, травмой мозга и обширным параличом? Но даже не это самое страшное, Господи! Самое страшное то, что Ты забрал у меня Энни!!

Мари снова начала горестно рыдать, но на сей раз совершенно беззвучно. Слезы просто катились из глаз нескончаемым соленым потоком… Как же так? Ведь она шла все это время к чему-то. Усиленно искала какой-то пресловутый выход. Изо всех сил старалась все вспомнить. Но только зачем, в итоге? К чему? Ведь даже тот фальшивый мир, где Энни была еще жива, казался сейчас гораздо более желанным, чем эта горькая, никому не нужная правда…

– Я просто не хочу больше ни… че… го… – прошептала она, осознавая, что окончательно сломалась. – И мне уже абсолютно все равно, что будет со мною дальше. А какая, собственно, разница?

Мари легонько коснулась пальцами аммонита, который, как ни странно, все еще оставался у нее на шее. И ей показалось, что камень, вопреки обыкновению, очень теплый, почти что горячий… Мари на несколько секунд закрыла глаза, погрузившись в темноту и тишину. Она даже подумала, что абсолютное небытие после смерти не такая уж и страшная участь. Ведь в данный момент она казалась необычайно желанной…

И тут кто-то ласково приобнял ее за плечи и потянул вверх, помогая подняться. Мари поддалась, открыла глаза и попыталась понять, кто это. Она так сильно хотела еще раз встретиться с Джессом… Но, к своему изумлению, увидела перед собой лицо Гейба. Она недоуменно уставилась на него, а мужчина улыбнулся такой светлой, доброй улыбкой, от которой ей почему-то сразу стало легче, словно от какого-то магического обезболивающего.

– Я наконец поняла, кто ты. – тихо обронила она. – Габриэль… Ты – ангел смерти, ведь так?

Однако, вопреки ожиданиям, он отрицательно покачал головой.

– Я вовсе не ангел, Мари. Просто у меня определенная функция… Я – всего лишь проводник. И я действительно пришел за тобой. Но только тебе решать, куда именно ты захочешь отправиться дальше.

– Я не знаю. – сломлено призналась она. – Я все шла к чему-то и шла… А в итоге поняла, что все это время шла по направлению к руинам. Ведь это все, что у меня осталось, Гейб. Жалкие, никчемные руины…