Текст книги "С первого взгляда"

И утром двадцать третьего декабря они с Заком полетели на Гавайи. Лететь им было недалеко, они и не заметили, как прошли четыре с половиной часа, они приземлились в аэропорту Кона, такси, которое заказала для них Джейд, отвезло их в отель. Апартаменты были великолепные, с видом на океан, масса воздуха и света, терраса, которая называется ланай. Вечером они с Заком сидели на ней и любовались закатом. Воздух был прохладный, прохладней, чем Тимми ожидала, но это было приятно, и так романтично здесь, такой покой… Она предложила Заку поужинать в этот вечер в номере, но Заку хотелось пойти в ресторан и поглядеть, какая здесь публика. Тимми прилетела на Гавайи вовсе не для того, чтобы глядеть на публику, ей хотелось отдохнуть и побыть с ним, но она уступила, и они пошли ужинать в ресторан.

Тимми надела платье василькового цвета, фасон которого создала сама, кашемировую шаль в тон платью, золотые сандалии и бриллиантовые серьги в виде длинных подвесок, в волосы сбоку приколола гардению. Получилось очень красиво и экзотично. Зак надел красную гавайскую рубашку, вьетнамки и белые джинсы и выглядел еще более сексуально, чем всегда. Все-таки он был на редкость красивый парень, а через день-два станет еще краше, когда покроется глубоким загаром. Вечер прошел легко и приятно, они рано легли спать. Зак не увидел в ресторане никаких знаменитостей и расстроился, но Тимми сказала, что, наверное, народ будет прибывать на другой день после Рождества и перед Новым годом.

Утро выдалось яркое, солнечное, но дул неожиданно сильный ветер. Из-за него прислуге отеля никак не удавалось поставить зонтики вокруг бассейна, а Тимми была вынуждена заплести косу, чтобы ветер не трепал ее волосы. Обедать они пошли в ресторан гольф-клуба, и Заку показалось, что он увидел там известного продюсера, но продюсер ушел, пока они еще ели, и Зак опять расстроился. Вечером они пошли к себе в номер отдыхать. Был канун Рождества, и после ужина Тимми подарила ему подарки – спортивную одежду для мужчин фирмы «Тимми О», два отличных костюма на все случаи жизни, которые он будет носить в Лос-Анджелесе. И часы Картье для дайвинга, о которых он давно и безнадежно мечтал. Зак в восторге лепетал слова благодарности за ее щедрость. Потом протянул ей небольшую коробочку. В коробочке был строгий золотой браслет, очень красивый, он купил его для нее в универмаге «Максфилд». Такую вещь можно носить не снимая. Они пожелали друг другу веселого Рождества и вышли посидеть на ланай, любовались лунной дорожкой на глади океана и пили шампанское.

– Лучшего Рождества не могу и представить. – Зак был счастлив. – Спасибо, что привезла меня сюда, – сказал он, и слова его прозвучали очень искренне.

– Мне тоже хорошо, – сказала она, улыбаясь ему. С ним было легко путешествовать, он был благодарен ей за то, что она для него сделала, ей нравилось быть рядом с ним. Тимми знала, что дома, одна, в полном одиночестве, погруженная в горькие воспоминания, она бы страдала и тосковала много дней. Какая она молодец, что придумала лететь на Гавайские острова!

Следующий день они провели у бассейна, а вечером поехали в Ваймеа и ужинали в ресторане Мерримена. За ужином решили пойти завтра на пляж Мауна-Кеа, если море успокоится, уж очень сильный ветер дул эти два дня. Но когда они проснулись утром, то с огорчением увидели, что небо серое, а после обеда еще и дождь пошел. И шел целых три дня. Они не выходили из своего номера, читали, болтали, смотрели телевизор, еду тоже заказывали в номер. Тимми не хотелось идти в ресторан. Здесь у них было так славно, уютно.

Наконец тридцатого ветер стих и океан успокоился. Они поехали на такси в отель Мауна-Кеа и расположились на пляже. Во время обеда в ресторане Тимми увидела несколько кинозвезд первой величины, с которыми была знакома. Она мимоходом с ними поздоровалась, представила им Зака и вернулась с ним на пляж. Когда они снова расположились в креслах, она заметила, что он чем-то сильно недоволен. Почему у него вдруг ни с того ни с сего испортилось настроение? Тимми недоумевала.

– Что-то не так? – простодушно спросила она.

У него, казалось, вот-вот вырвется пламя из ноздрей.

– Почему ты не захотела обедать вместе с ними? Ведь они нас приглашали за свой столик, – обиженно и злобно упрекнул ее Зак.

Тимми сделала вид, что ее удивили и его тон, и выражение лица.

– Но мы с тобой уже обедали. И я не хотела сваливаться им как снег на голову. Они нас пригласили просто из вежливости. И не так уж близко я их знаю.

– Они вели себя как твои старые добрые друзья. Все с тобой расцеловались – это называется «не так уж близко ты их знаешь»! А один из них сейчас снимает фильм. Он сам сказал, когда ты спросила, чем он сейчас занят.

– Я целуюсь со множеством людей. И знакома с массой режиссеров, которые сейчас снимают фильмы. Но это вовсе не значит, что мне хочется с ними обедать. Они приехали отдохнуть, Зак. И мы тоже. Мне гораздо приятнее побыть с тобой, чем сидеть с ними два часа за столом и смотреть, как они пьют коктейли маи-таи, предпочитаю провести это время на пляже.

– А я предпочел бы пообедать с ними. Для меня это очень важно, хотя тебе на них, может, и наплевать.

Он был в ярости, словно она отняла у него шанс стать великим и знаменитым. Весь день не разговаривал с ней, ушел плавать в бассейне, не пригласив ее с собой, потом плавал с аквалангом тоже один. Вернулся в отель только к вечеру и был холоден и отчужден. Такое случалось и раньше, но сейчас у Тимми открылись глаза – она поняла, чтó для него важнее всего в жизни. Встречаться с важными людьми, красоваться перед ними, стараться, чтобы его заметили. Но ведь она, казалось бы, и раньше это знала?

– Послушай, Зак, мне жалко, что так случилось, – сказала она наконец, решив объясниться. – На отдыхе я люблю быть одна. Мне не хочется ни с кем встречаться, хочется побыть только с тобой. – На него ее слова не произвели никакого впечатления. А ведь она сделала ему такое важное признание – она предпочитает его общество обществу всех остальных людей на свете.

– Значит, поэтому ты и не захотела лететь на Сент-Барт? – взорвался он. – Потому что как раз там и собирается настоящая публика, те, кто хочет на людей посмотреть и себя показать. А этот твой Большой остров настоящая дыра, – продолжал кипеть он. – Здесь одни толстые обыватели с детьми.

Тимми была неприятно поражена и начала сердиться всерьез. Зак искушал судьбу. Она спокойно соглашалась с тем, что каждый из них живет своей собственной жизнью и что вкусы у них не сходятся, но ни в коем случае не могла принять откровенную грубость.

– Ты приехал сюда отдыхать? – спросила она его. – Или в надежде, что тебя «откроют» возле плавательного бассейна?

В ее голосе не было ехидства, он это заметил и распалился еще больше.

– Может быть, и для того и для другого, – честно признался он. – И что в этом плохого? Ты с этими людьми чуть не на каждом шагу встречаешься, а у меня такой возможности нет, поэтому я вынужден использовать малейший шанс. Мне очень важно завязывать полезные связи и знакомства. Если бы мы остались обедать с этими тремя киношными деятелями, моя жизнь могла бы круто измениться.

Тимми не стала ему говорить, что если бы его жизнь могла круто измениться, это произошло бы давным-давно. Его время прошло, в сорок один год никто его уже не «откроет», и ей не нравится, что он так откровенно использует ее, стремясь завязывать полезные связи и знакомства, и готов это делать даже на пляже. Хотела она того или не хотела, но Зак вынудил ее открыть глаза и понять, что ему на самом деле нужно.

– Зак, ничего бы подобного не произошло, – спокойно сказала она. – Они прилетели отдохнуть. И мы тоже. От таких, как они, чуть ли не весь мир хочет чего-то получить. А они не любят, чтобы ими пользовались в своих корыстных целях. И я такого не люблю. Не выношу, когда на меня посягают.

– Ну конечно, у вас же свой эксклюзивный клуб, замкнутый мир, как я мог об этом забыть! Тайное общество знаменитостей, которые оберегают друг друга и не подпускают к себе таких плебеев, как я. Прошу прощения!

Зак уже кричал. Тимми вконец расстроилась. Как он может так говорить? Ни тени уважения к ней, даже о простой вежливости забыл. Она привезла его сюда на каникулы, а он ее эксплуатирует, даже она это ясно поняла. Он и раньше позволял себе такое, но не до такой степени откровенно.

– Зак, ты говоришь чепуху. Никакой это не эксклюзивный клуб. Иногда сюда приезжают успешные или известные люди, а известные люди не хотят, чтобы их эксплуатировали. Никто этого не хочет. – И тихо добавила: – Не хочу и я.

Его глаза засверкали.

– Значит, вот, по-твоему, зачем я сюда приехал? Чтобы эксплуатировать тебя? Это я-то тебя эксплуатирую! Да что я от всего этого имею? Несколько дней на пляже и загар – не густо, черт подери. Не будь ты такая затворница, не прячься вечно от людей, не бойся быть самой собой, мы были бы сейчас на Сент-Барте, вот там настоящая жизнь!

Тимми больно ранило каждое его слово. Она получила от него настоящую пощечину, но, наверное, лучше уж знать, что он на самом деле думает о ней. Как выяснилось, не слишком-то высоко он ее ставит.

– А чего ты ждал от этих каникул? – напрямик спросила она. – Чего-то еще, кроме загара? Лично я за этим и приехала, признаюсь тебе честно. Пригласила тебя не для того, чтобы тебя кто-то «открыл» и чтобы ты «общался» или завязывал полезные знакомства на пляже. Пригласила, чтобы мы побыли вместе, отдохнули, немного развлеклись. Но тебе такой отдых слишком скучен, раз ты только что назвал меня затворницей.

Как же ей было тяжело. Ведь понимала она, что он не любит ее, никаких иллюзий на этот счет у нее и в помине не было, да и она не любила его, но все, что он ей говорил, подтверждало горькую истину, что ему неведомы доброта, нежность, уважение…

– А разве я не прав, разве ты не затворница? Сколько тебя ни приглашают, ты никуда не ходишь. Отказываешься от всех приглашений на презентации и премьеры, если, конечно, ты не считаешь, что обязана пойти, потому что костюмы шила фирма «Тимми О». Не бываешь ни на каких вечеринках. Не ходишь ни в клубы, ни в бары, считаешь себя слишком старой, а это полная чепуха. Мне почти столько же лет, сколько тебе, а я всегда на людях. Ты же прячешься ото всех и сидишь в четырех стенах или у себя дома, или на вилле, и работаешь до одурения. А сейчас хочешь запереться здесь в номере вместо того, чтобы показаться на людях, поглядеть, какая здесь публика, привлечь к себе внимание.

– Зак, я не хочу привлекать к себе внимание, – напомнила она ему. – Я принадлежу к людям, на которых и без того все и всегда обращают внимание, и именно поэтому редко где-нибудь бываю. Мне не нужно показываться на людях и привлекать внимание прессы. Все это я проходила, и все осталось в далеком прошлом. У меня есть рекламное агентство, которое постоянно держит связь с прессой, и мне незачем заниматься этим самой. И в самом деле, какой смысл? Обо мне пишут столько гадостей. Если ты хочешь заинтриговать публику, как ты сам выразился, тебе, наверное, нужно найти другую спутницу. Или самому заплатить за билет на Сент-Барт.

Тимми понимала, что не надо бы этого говорить, что это удар ниже пояса, но с нее было довольно. Выходило так, что она вроде бы должна всячески ему угождать, чтобы удержать его здесь, иначе зачем ему вообще быть с ней. Ее взорвали его обвинения. Она совсем не такая, как Зак ее изобразил. Он решительно ничего в ней не понял, не понял, почему она живет именно так, а не иначе… Нет, может быть, и понял. Что-то он определил довольно точно, но уж очень злобно швырнул ей в лицо свои обвинения. У Тимми было такое чувство, будто он ее ударил, и хотелось ударить его в ответ.

– Послушай, очень мило с твоей стороны, что ты пригласила меня, – сказал он, немного успокоившись. – Я это ценю. Просто такая жизнь не для меня. Может, тебе здесь и хорошо, но по мне на кладбище веселее. От единственных стоящих людей, трех киношных деятелей, с кем я хотел познакомиться, ты убежала как от чумы, не захотела сесть с ними за стол и пообедать. Ты это сделала, чтобы унизить меня, показать, какая ты всемогущая? Или и в самом деле не понимаешь, как знакомство с такими людьми важно для моей карьеры?

– О какой карьере ты говоришь? – с досадой бросила Тимми. – Ты снимаешься в рекламных роликах, ты фотомодель. И как бы ты хорошо ни выглядел, тебе сорок один год. Время ушло, Зак. Никому ты не нужен, тебе не стать кинозвездой.

– А вот этого ты не знаешь!

Он заполыхал еще яростнее. Чего ему не хотелось, так это услышать из ее уст правду о себе. Он все еще мнил себя юношей.

– Знаю, – твердо сказала Тимми. – Я знаю Голливуд гораздо лучше, чем ты.

– Да ни черта ты не знаешь! От тебя за версту разит мертвечиной, отгородилась от всего мира, тебе хоть в уши кричи – не услышишь!

– Все, хватит, – сказала Тимми дрожащим голосом и ушла в комнату. Он посидел еще с полчаса на воздухе и когда наконец вошел в номер, она уже уложила свои чемоданы. Он изумленно посмотрел на нее. Его сумку она тоже уложила. И позвонила администратору. Они улетают сегодня ночным авиарейсом из Гонолулу. Она не хочет больше оставаться с ним после всего, что он ей наговорил, – и о ней лично, и о ее образе жизни, и о том, почему он прилетел с ней сюда. Она услышала довольно. Теперь уже было невозможно притворяться, что они хотя бы друзья. Никакой он ей не друг. Любить он ее не любит. И как выяснилось, даже не испытывает к ней симпатии. Использует ее в своих интересах, и это единственная причина, почему он с ней, а сейчас еще и пришел в ярость от того, что она не помогает ему эксплуатировать себя. И все эти полгода он, должно быть, не только скучал в ее обществе, но и постоянно чувствовал себя обманутым.

– Что ты делаешь? – спросил он, с удивлением глядя на Тимми. На нем все еще были мокрые плавки, на плечи накинуто полотенце. Она оставила для него джинсы, рубашку, белье и сандалии.

– Мы вечером улетаем, – сказала она по дороге в ванную, куда шла переодеться.

– Но почему?

Он ничего не мог понять.

– Ты смеешься? Ты что же, думал, я буду сидеть здесь, выслушивать твои упреки и смиренно сносить твое хамство? Завтра утром ты будешь в Лос-Анджелесе. Тебе как раз хватит времени, чтобы попасть на Сент-Барт.

– Ни на какой Сент-Барт я не полечу, ты же знаешь.

Да, оба они знали, что билет на Сент-Барт ему не по карману. Он шиковал за ее счет. И вел себя грубо по отношению к ней, грубо и жестоко. Их отношения были очень поверхностными, ни он для нее не был прекрасным принцем, ни она для него принцессой Грезой, но он никогда раньше так откровенно не показывал ей всю меру своей корыстной заинтересованности в ее связях и высоком статусе, которые должны были обеспечить ему работу. Уж очень сейчас все неприглядно обнажилось. Тимми была убита. Хоть бы малейшая иллюзия, зачем она ему и почему он с ней, но нет, ничего не осталось…

– Полетишь ты на Сент-Барт или не полетишь, твое дело. Сейчас я возвращаюсь домой, и ты тоже.

– Ну что ты взъелась из-за какой-то ерунды, – заюлил Зак, пытаясь утишить ее гнев. Ну конечно же, ему не хотелось уезжать, но уже ничего нельзя исправить, поздно. А ведь она во многом импонировала ему. Их отношения давали ему гораздо больше, чем ей. И так было с самого начала.

– Может быть, для тебя это и ерунда, а для меня нет. Чтобы быть со мной, тебе вовсе не надо притворяться, что ты безумно в меня влюблен. Надо просто хорошо ко мне относиться, а не использовать меня в своих корыстных целях. И я думаю, что ты никогда не был ко мне привязан. И теперь поняла, что и у меня нет к тебе никакой привязанности. По правде сказать, ты мне сейчас просто неприятен. Когда я не взяла тебя с собой в Европу, ты устроил мне истерику, а ведь я, между прочим, была совершенно не обязана этого делать. Мы к тому времени встречались ровно четыре месяца, и мне было совершенно ни к чему возить тебя по Европе, ты бы там прохлаждался в роскошных отелях, а я бы работала как каторжная. Ты не позвонил мне в Париж, когда мне сделали операцию. А когда я позвонила тебе, ты сказал, что очень рад, так мне и надо, раз не взяла тебя с собой. Когда я прилетела домой, ты из вредности постарался уехать из города. А теперь взбесился, что я привезла тебя на Гавайи и что здешняя публика недостаточно хороша для тебя, а я не помогаю тебе заводить полезные знакомства на пляже. И знаешь, я никогда не буду тебе помогать. Ты – мое лекарство от одиночества, мне тяжело и страшно проводить воскресенья одной. Но пропади все пропадом, лучше уж я буду одна, чем позволю на себе паразитировать. Так что, мой дорогой, мы возвращаемся. Привлеки к себе внимание кого-то еще, пусть они везут тебя на следующее Рождество на Сент-Барт. Мне, честно признаюсь, наплевать. Через полчаса мы должны освободить номер.

И Тимми зашла в ванную и громко захлопнула за собой дверь. В их номере была еще одна ванная, и Зак мог переодеться в ней. Тимми давно так не сердилась, она просто полыхала от гнева, а такое с ней случалось не часто. Недаром Джейд так плохо о Заке отзывалась, сейчас он доказал, как она права. Ничтожество, прихлебатель. Тимми всегда знала, что их отношения не без червоточины, но закрывала на это глаза. И вот на Гавайях он вынудил ее признать горькую правду. Будь она в него влюблена, она, может быть, и смогла бы его простить. Но никакой влюбленности и в помине не было. У них всего лишь легкие и необременительные отношения, не более того. И Тимми не могла допустить, чтобы ее так беспардонно эксплуатировали, а Зак сейчас попытался. Все, конец, ее терпение лопнуло.

Одно приятно – он получил от Тимми всего только часы Картье и поездку на Гавайи. Пустяки, она ни о чем не жалела, но была оскорблена и возмутилась, что ее эксплуатируют. Увы, это неизбежно, когда вступаешь в близкие отношения с такими ничтожествами, как Зак. Кончается все тем, что они заходят слишком далеко. И тогда она с ними расстается – с кем-то раньше, с кем-то позже, но все равно расстается.

Из ванной Тимми вышла через двадцать минут, на ней были джинсы, тенниска и джинсовая куртка, на плечи накинута шаль, на ногах сандалии. Волосы мокрые, она приняла душ. Хмурый Зак сидел на стуле в гавайской рубашке и в джинсах, которые она ему оставила. Не произнося ни слова, он встал и пошел за ней из номера. Он понимал, что перешел грань, и не хотел усугублять положение. Когда они спустились в вестибюль, он спросил, может быть, она все-таки передумает и останется. Прощения он не попросил, но было видно, что он чувствует себя неловко и волнуется. Он только что упустил единственный в мире шанс плюс еще четыре дня отдыха на Гавайях, хоть и считал, что это гиблое место. Все равно Гавайи есть Гавайи, тем более что отдых ему ничего не стоил, а Тимми как-никак знаменитая владелица империи «Тимми О».

– Не передумаю и не останусь, – отрезала она, подходя к столу администратора. Зак так и не понял и, вероятно, никогда не поймет, что она не только рассердилась, но и расстроилась. Ни одна женщина, и особенно обладающая таким статусом, как она, не захочет оказаться в роли жалкой старой дойной коровы, а Зак, как она поняла, именно так на нее и смотрел. И вместо того чтобы радоваться тому, чем его одаривают, жаловался, что молоко недостаточно сладкое и что его вообще мало.

Тимми выписала их из гостиницы, и такси повезло их в аэропорт. По дороге ни он, ни она не произнесли ни слова. О чем им было говорить? Зак все ей сказал, и она все сказала ему. И он знал, что прошлого не вернуть, все пути туда отрезаны. До Гонолулу они долетели самолетом «Алоха Эйр-лайнз», лос-анджелесского рейса предстояло ждать два часа. Зак отошел от Тимми и стал звонить кому-то по мобильному телефону, она бесцельно переходила от одного магазинчика в здании аэровокзала к другому, стараясь не встретиться с ним, и спрашивала себя, не слишком ли резко она все разорвала… Нет, она поступила правильно. Ей было нестерпимо вспоминать его обвинения, но она понимала, что в них была и доля правды, хоть он и бросал их в злобе, она подозревала, что именно так он о ней и думает. Он пришел в ярость от того, что она предоставила ему слишком мало возможностей завязывать связи и знакомства с полезными людьми, эксплуатируя ее отношения с ними. Да, далеко ему до прекрасного принца, он просто ничтожество, что сейчас и доказал. Подойдя к столу регистрации, она уже была твердо уверена, что сделала единственно правильный выбор.

Они прошли посадку на рейс, и самолет был набит битком; Тимми с облегчением вздохнула, что их места в салоне первого класса не рядом. У нее не было ни малейшего желания сидеть вместе с Заком. Они сидели не только в разных рядах, но и по разным сторонам от прохода. Ни он, ни она не попытались договориться с соседями и поменяться местами. Все сложилось как нельзя лучше. Во время полета Тимми изо всех сил старалась заснуть, но сна не было. Сидящий рядом с ней пассажир заснул, как только они оторвались от земли, и громко храпел до самого конца полета. Из кондиционера дуло зверским холодом. И к тому же Тимми была слишком расстроена. Со своего сиденья ей не было видно Зака, увидела она его уже только в аэропорту Лос-Анджелеса. Они стояли в очереди за багажом, и он подошел к ней. К счастью, они получили багаж одними из первых в очереди. Им хотя бы не пришлось его ждать в мучительном, неловком молчании. Было начало седьмого по местному времени.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – промямлил он, отводя от Тимми взгляд, хотя она глядела ему прямо в лицо, пытаясь осмыслить, как этот человек мог быть столько времени с ней рядом. Ничего хорошего о нем не скажешь. Она никогда не считала его героем, с самого начала видела, с каким удовольствием он пользуется благами, которые она может ему предоставить, но чтобы он был так откровенно корыстен, она и не предполагала. На Гавайях он помог ей прозреть, и, обдумывая во время полета случившееся, она решила, что все к лучшему. Он сам раскрыл перед ней свои карты, и за это ему спасибо. В любом случае пришло время с ним расстаться, говорила Тимми себе. Ни один Зак не продержался в ее жизни больше полугода. Все равно его время было на исходе. И возможно, это последний Зак в ее жизни. С нее довольно. Хватит так бездарно и бессмысленно тратить на них время, они приносят ей так мало радости, да и в постели не блещут. Если нет любви, то, может быть, лучше никого и ничего не надо. Как она устала от недолгих связей с пустыми, никчемными людишками, которых она не любила и которые не любили ее. Может быть, время Заков и вообще подошло к концу. Да наверное, так и есть, Тимми это чувствовала. Может быть, отказавшись от них и смирившись с одиночеством, она поймет, что одиночества совсем не надо бояться. Тимми потребовалось одиннадцать лет, которые она прожила после развода, чтобы прийти к этой мысли. Наконец-то она готова встретиться с жизнью лицом к лицу одна, без мужа или даже любовника.

– Мне тоже жаль, – сказала она, принимая свою сумку. – Желаю удачи.

Он не ответил, и она вышла на тротуар, чтобы поймать такси. Одна из машин стояла прямо у выхода, и Тимми в нее села. На Зака она не взглянула, не предложила подбросить его. Он получил от нее все, что мог выжать. Она назвала водителю свой адрес в Бель-Эйр и поехала домой. Наконец-то она была свободна.