Текст книги "По ту сторону озера"

Тема изнасилования не самая простая и та, которую не хочется поднимать на всеобщее обозрение, и я понимаю. Пустые глаза подруги, выражавшие то ли жалость к самой себе, то ли скорбь, выжигали на моем сердце ярко багряные следы. Я не могла забрать у неё ту боль, но попыталась разделить её с нею. Эрин считала, что мне не понять этого и это будет звучать справедливо. Я просто хотела её поддержать в непростой момент, но девушка сказала лишь о том, что вся её жизнь заметно усложнилась. Больше она не имела желания со мной разговаривать. Поэтому мы просто молчали оставшиеся десять минут.

Эрин попросила меня больше не звонить и не писать ей с целью узнать, как обстоят у неё дела. На мои вопросы она больше не отвечала. Я могла лишь предположить, что через пару месяцев она снова захочет возобновить со мной общение, но вот прошел месяц, и ещё один, а за ними и целая весна. Больше с Эрин мы не общались. Её я не видела. Должно быть, она переехала в другой город вместе с семьей.

Вспоминая об этом инциденте, я почувствовала, как по моей коже пробежали мурашки, но всё также продолжала выключать светильники над столами, когда Кира снова показался на горизонте.

– Не переживай. Тут возникла одна проблема.

– Какая?

– Байк немного сдох.

– Что значит немного сдох?

– Поставил неудачно и…

– И?

– Пытался завести, а потом обнаружил, что…

– Только не говори, что у тебя кончился бензин!

Кира виновато улыбнулся, поджав губы.

– Да ты шутишь просто! И что нам теперь делать?

– Надо дотащить его до дома и всё будет хорошо. Там есть бензин, я заправлю его и отвезу тебя домой.

– А ты далеко живешь?

– Нет, не совсем.

– Снаружи уже темным-темно, между прочим.

– У меня, если что, есть фонарик.

– Видимо, другого выхода у меня нет.

Надев кофту, я собрала свои вещи и поспешила к выходу. Кир закрыл бар, и мы пошли по направлению к его мотоциклу.

– Я его дотащу. Он тяжеловат.

– С тобой полностью согласна.

– Нам в ту сторону, – указал мне парень.

Мы шли вдоль проезжей части. С правой стороны тянулся густой лес. Я держала фонарик впереди себя, освещая нам путь.

– Надеюсь, нас не убьют, – прошептала я, иногда оборачиваясь.

– Что это за больная тема с маньяками и серийными убийцами?

– Кто знает, что скрывается в темноте? Столько ненормальных людей ходят вокруг. Никогда не знаешь у кого, что в голове.

– Но они обязательно должны на тебя напасть?

– Ты находишь в этом что-то забавное?

– Наоборот. Кстати, этот фонарик, если нажать на другую кнопку, ещё и электрошокер.

– Да неужели?

– Да. Ты боишься мужиков, а я вот бродячих животных.

– Умно. Знаешь, я вдруг стала тебя больше уважать.

– Спасибо.

– Слушай, а ты ничего не знаешь о фантастическом озере, которое находится прямо в лесу? Меня на него недавно водила Николь и сказала, что оно с плохой репутацией, типа того. Ничего не знаешь об этом? Я пыталась найти что-то в поисковике, но там представлена довольно скудная информация. Честно говоря, я не первый раз в городке, но это озеро раньше не встречала, может обходила как-то другими путями, поэтому оно мне не попадалось на глаза. Я и сама удивлена, ведь оно такое огромное по размерам.

Кира нахмурил брови.

– Это то, которым всех пугают?

– А люди так специально делают?

– Когда как. Многое что выдумывают, знаешь ли.

– Николь сказала, что там всё время случаются какие-то несчастные случаи с определенной периодичностью и последний был два года назад.

Молодой человек ни с того ни с сего остановился на месте, и я встретилась взглядом с его глазами, выражающими серьезный укор.

– И что именно ты узнала?

– Только то, что утонула одна девушка. Это всё.

– Понятно.

– Я что-то не то спросила?

– Нет, хорошо, что ты интересуешься такими вещами. Ты обладаешь информацией, а значит, знаешь об опасности этого места. Там крутой спуск, не замечаешь, как дно резко уходит вниз на несколько метров. Тем, кто не умеет плавать, туда лучше не соваться.

– Николь меня уже предупредила.

– Но я знаю местечко, с которого можно пойти безопасно поплавать.

– Здорово.

Молодой человек тронулся с места.

– Если не брать в расчет то, что оно любит затягивать большинство в свою пучину, озеро действительно красивое и на его берегах можно найти умиротворение.

– И ты нашел, что ли?

– Теперь нахожу каждое лето. Это озеро вдохновляет.

– Мне бы хотелось найти такое место на земле, где красота была бы сильнее, чем что-либо: будь это боль или тревога. Или на крайний случай, лишний шум.

– Ты в принципе его и описываешь.

– Для каждого человека же особенное – это что-то своё.

– Не имею понятия, как для всех, но те, кого я знаю, по крайне мере, от этого места просто без ума.

– Схожу туда ещё раз.

– Можем сходить туда вместе. С Даной, например.

– Да, было бы чудесно.

С Киром я не чувствовала себя в опасности. Даже несмотря на то, что вокруг было уже темно, нас могла сбить машина или из леса мог выбежать какой-нибудь зверь.

Через двадцать минут ходьбы мои ноги начали потихоньку завывать от усталости.

– Нам после второго поворота направо.

– Ты живешь один?

– Да. Родители живут в другой стране.

– Ничего себе. Ты с ними видишься?

– Редко. С возрастом, у нас отношения немного ухудшились.

– У меня тоже непростые родители.

– Я слышал, что у вас немного авторитарная мама. Это так?

– Совсем чуть-чуть. Она хочет всё контролировать, но…

– Решила, что жить вдали от вас это способ контролировать всё намного лучше?

– А ты прямолинейный, я смотрю.

– Прости, если сказал лишнего.

– Может быть ты и прав.

Я заметила, что мне нравилось, как он улыбается в лунном свете. Мне нравилось, что ветер был не такой холодный, как я ожидала. Мне нравилось быть вместе с ним. Но признавать я этого, конечно же, не хотела.

– Сколько тебе лет, если не секрет? – спросила я.

– Вроде парни такое не скрывают. Мне двадцать два.

– Ты знаешь, что Дане ещё нет восемнадцати?

– Удосужился спросить. А тебе сколько?

– Двадцать. Скоро исполнится двадцать один.

– И когда же птичка родилась?

– Попробуй угадать.

Кира остановился и внимательно ко мне пригляделся. Его взгляд просканировал меня с ног до головы, потом он снова вернулся к моим глазам.

– Вижу, лето?

– Как?!

– Да ладно, я что, действительно, угадал?

Я засмеялась. Он подхватил моё настроение, засмеявшись в ответ.

– Может ещё и месяц назовешь?

– Мм… Июль?

– Август. Ты был близко.

– Не говори мне, что август твой любимый месяц.

– Он мне нравится.

– Мне тоже. Я предполагаю, спокойнее сезона никогда и не знал.

– Что ты делаешь здесь в августе?

– Уезжаю к родителям как раз. Навещаю их. Мой отпуск бывает обычно в это время года. В последние недели. Ещё пару недель брал в декабре. Тогда я достаточно много времени проводил с твоей сестрой.

– Круто.

– Ты резко загрустила.

– Ничего подобного, ты время видел? Два часа ночи. Я спать хочу.

– Сейчас придём. Уже скоро.

Пройдя чуть дальше, я не увидела никакого дома, даже намека на него.

– Мы пришли. Добро пожаловать.

– И где ты живешь?

– Здесь.

Кира указал пальцем на трейлер цвета стали с небольшими прямоугольными окнами. Я могла разглядеть висящие изнутри темно-зеленые занавески.

– Ты живешь в фургоне?

Фургон в лесной глуши.

– Да. У меня дом на колесах. Ты удивлена?

– Пожалуй. Я ожидала увидеть немного другое.

– Надеюсь, твое мнение обо мне теперь не испортится?

– Мы посмотрим, что будет дальше. Знаешь, не очень много людей живут в фургонах.

– Это касается лишь тех, кого ты знаешь.

– Да и теперь я знаю тебя, так что…

– Можно сказать, не так уж мало людей живут в необычных домах.

– Точно выразился.

– Мои родители всегда были хозяевами в своем доме, а здесь хозяин я, поэтому, в общем, это долгая история, почему я живу здесь.

– Он у тебя прицеплен к чему-нибудь?

– Да, вот спереди пикап. Не заметила?

– Ах, да. Теперь вижу.

Парень открыл дверь своего жилища, и мы вошли внутрь. На двери изнутри красовался плакат, на котором большими красными буквами было написано: «Я люблю лососину.»

– Ты и правда любишь лососину? – уточнила я.

– Ты себе не представляешь, насколько.

Если честно, то я первый раз оказалась дома у парня, поэтому чувствовала себя очень и очень скованно.

– Ты что-нибудь хочешь?

– А?

– У меня есть какао.

– Сейчас уже поздно.

– Всё хорошо. Пока я поищу бензин и залью его в бак, ты не против подождать с чашечкой какао?

– Ладно, давай.

– С маршмеллоу?

– Оно у тебя есть?

– У меня есть всё, как ты заметила.

И это было абсолютной правдой. В фургоне была односпальная кровать и мини-диван, на котором были разбросаны подушки в индийских узорах. На одной из них я заметила мандалу. Всё белье было в мягко пастельных тонах: светло-коричневый, бежевый, лиловый. На стене висели часы в форме тарелки, а вместо цифр был прилеплен искусственный горошек.

– У тебя классные часы, – похвалила я.

– Их все замечают. Есть такой немецкий фильм «Горошек на полшестого». Там про слепых людей, которые пытаются понять, как им жить в этом несправедливом мире.

– Не смотрела, если честно.

– Может как-нибудь посмотрим. Я пошел делать какао, если ты не против.

– Хорошо.

– Присаживайся, где тебе нравится.

Я начала внимательно осматривать фургон Кира. Рядом с входной дверью висело квадратное зеркало, тут же размещались вешалки для одежды, в другой стороне фургона стоял небольшой шкаф с одеждой, маленький журнальный столик, на котором красовалась медная фигурка египетской кошки. В крайнем углу был аквариум с рыбками. Тот приятно подсвечивался синим цветом. Верхние полки под потолком были завалены непонятными многочисленными светильниками. «Может, его отец был электриком?» – подумала я.

Однако моё внимание привлекла книжная полка рядом с вешалками. Я принялась её рассматривать и моему удивлению не было конца, насколько размах его интересов был огромен.

– Присмотрела себе пару книжек?

– Ты читаешь про нацистов?

– Неожиданный вопрос. Эм, да, я с удовольствием читаю про нацистов.

– И как тебе? Нравится?

– Я в детстве учил немецкий. Достаточно много и достаточно долго. Там увлекся изучением третьего рейха, тем холокоста, концентрационных лагерей и вообще, до сих пор всем этим интересуюсь.

– Наверное, меня должно это насторожить.

– Знаешь, как будто бабочка на немецком?

– Нет.

– Der Schmetterling.

У меня слегка приоткрылся рот от красоты и изящества его произношения.

– Вау, как… благозвучно.

– Не смеши меня. В школе мне часто говорили, что каждый раз, когда я на нем говорил, звучало так будто ругаюсь.

– Да, именно так!

– Или возбужден.

– Я поняла тебя!

– Вот твоё какао.

– Спасибо большое.

Моё какао было преподнесено мне в милой кружке лазурного цвета. Я отметила, что она была довольно пузатенькой.

– Я положил маршмеллоу в миску на столик. Заливка бензина – это не очень долгое дело.

– Я не против подождать.

– Отлично.

– Кстати, я хотела спросить, что это за плакат на твоей стене со странным знаком? Он, мне кажется, до боли знакомым, но я не могу припомнить, что он обозначает.

– На стене? Это символ анархии. Буква А в круге. А – означает саму анархию, а О – Order.

– Ничего себе. А тебе он зачем?

– Мне нравится сама концепция человеческой свободы и отрицания государства, да и всё с этим связанное.

– Эти анархисты всё время используют какие-то насильственные методы, чтобы привлечь к себе внимание?

– Как грубо! Хоть эти методы и распространены, но нет, не все группировки их используют.

– А ты состоишь в какой-то группировке?

– В большой, нет. Я скоро приду.

Чувствовала я себя крайне странно. Плакат с красной буквой А в круге на черном фоне взирал на меня в упор.

Когда Кир вышел из фургона, я заметила магнитно-маркерную доску около его аквариума. На ней ничего не было написано, но у меня возникла одна интересная идея. Я нарисовала на доске маленькую розовую маршмеллоу с кружкой какао.

Мне нравилось находиться в его доме на колесах. Здесь, казалось, уютно, хоть было не так много места.

Елена отправила мне ещё пару сообщений, спрашивая о том, где я нахожусь. Я ответила, что задержалась, так как мы с ребятами очень поздно закрыли смену из-за ночных дебоширов. Обещала, скоро приехать.

От Даны, как всегда, не было ни одного сообщения.

– Я закончил.

– Что, так быстро?

– Я же не кита собрался кормить. Это всего лишь байк.

– Вкусный какао и зефирки.

– Я смотрю, ты одну уже нарисовала на моей доске.

– Я могу стереть, если…

– Нет, мне нравится. Пусть будет.

Кир помыл руки и присел недалеко от меня.

– Тебя никто не ищет в такое время?

– Я написала тете, что скоро буду.

– Неплохое решение, допью и поедем.

Мы остались сидеть в тишине и мне стало совсем неловко.

– Что это за штуковина?

Я сама решила нарушить гнетущую тишину.

– Nintendo Switch.

– Игровая консоль?

– Она самая. Хочешь поиграть?

– А сколько сейчас времени?

– 2:48.

– Если только немного.

– Пол часа максимум.

– Окей.

Я не имею ни малейшего понятия, как из бара мы переместились на его мягкий пуфик, лежащий на полу, играя в Mario и MarioKart. Раньше я никогда не играла так много, совсем чуть-чуть, но в тот момент явно увлеклась.

– Как меня раздражают эти платформы.

– Попробуй двойной прыжок.

– Окей… так… есть!

– Я же говорил!

– А он всё всегда знает!

А потом наступило утро. Как вы поняли, Кира никуда меня не отвёз. Я не приехала домой ни к трём, ни к четырем, ни к пяти часам утра. О последствиях я даже не думала, ведь к тому времени уже спала крепким сном.

Глава 5
Зарождение чувств или почему всё идет не по плану

Тем утром я проснулась на пуфике лицом вниз. Голова моя раскалывалась, словно в неё засунули железный прут. Солнечный свет просачивался сквозь занавески и мне стало понятно, что я нахожусь вовсе не на чердаке у себя дома, а совсем наоборот, у парня в фургоне, который вчера приготовил мне какао. Это привело меня в ужас.

Я начала судорожно проверять свой телефон. Я знала, что Елена уже была дома и мне нужно было срочно ей позвонить, чтобы сообщить о том, что со мной всё в порядке.

– Ты решила стать как твоя сестра?! Что за дела?!

– Прости, мы уснули у Николь. Я буду в ближайшее время.

Мне было жутко стыдно за то, что я уснула. Рядом на полу лежал Кир. Перед нами горел синий экран телевизора. Я выключила его и посмотрела всё еще сонным взглядом на молодого человека рядом со мной.

В своей серой рубашке он не подавал признаков жизни. Казался таким расслабленным, что я не осмелилась его разбудить. У него вчера был непростой вечер. Раньше я никогда не видела его таким решительным, ведь и знакома была с ним всего около месяца.

Думаю, что сейчас как раз настал тот самый подходящий момент, чтобы познакомить вас поближе с человеком, который стал ключевым звеном в моей жизненной эпопее.

Кира или Кир Йордан приходился родом из Софии, столицы Болгарии. Ему, несомненно, нравилось гулять по бульвару Витоша. Казалось, что в вечерние часы именно там собирались все жители города.

Горы Болгарии надолго отпечатались в голове у молодого человека. По его словам, они были видны практические из каждой точки в столице, в которой бы он не находился.

Местные трамваи стали для Киры отдельной любовью, которая заняла особое место в его сердце. Он часто ездил на нем со своими родителями, рассматривая тесные улочки, которые они проезжали. Особенно летом, нельзя было оторвать глаз от зеленых нив деревьев, которые прощались с мальчиком, махая на ветру своими ветвями.

Его мама водила их гулять по площади семи цивилизаций, на которой находились, как и здания сталинского времени, так и еврейская синагога, так и другие интересные постройки разных эпох.

Летом маленький Кира странствовал по мощенным улочкам, где с трудом могли разъехаться хотя бы два автомобиля. Вековые деревья закрывали его от палящего июльского солнца, а легкий ветерок щекотал мальчику босые пятки.

Музей социалистического искусства его только отпугивал, так как на его территории было слишком много памятников, посвященных Владимиру Ильичу Ленину. Однако дед Киры считал, что данный исторический объект, каким и считался этот музей, напоминал о сложном периоде в истории Болгарии.

В его семье православие было заложено испокон веков, как семейная традиция и образ жизни. Бабушка Киры, Виталина не вставала с кресла последние годы своей жизни, но говорила, что видит даже больше, чем остальные люди. Он была слепа на протяжении пятнадцати лет, но прозрела раньше, чем попала на небеса. Виталина давала советы своему внуку, чтобы тот был осторожен, когда идёт в школу или встречается с друзьями вне дома, а также рекомендации его матери, за что стоит помолиться сегодня в церкви и в какой день лучше не ходить на рынок.

Мальчик с юмором относился к причудам своей бабушки до поры до времени, пока не стал жертвой собственных предубеждений. Он не верил предсказаниям своей весьма необыкновенной бабули, поэтому, когда она предупредила о том, что тому не стоит бегать на красный свет через дорогу в школу, тот имея привычку слушать бабушку в пол уха, всё-таки пробежал на красный свет, ведь машин-то не было, но споткнулся о порожек и ударился лицом об асфальт. Можно было бы сказать, что это чистая случайность, но Виталина, увидев своего внука всего в крови, была уверена в своей правде и точном предсказании.

«Я же говорила тебе не бегать, а ты меня не послушал».

Когда та была молода, она водила мать Киры в Катедрален храм «Света Неделя» и учила, как выразились бы в народных сказках, «уму разуму». Однако сам мальчик всегда задавался вопросом, что истинно, а что нет, поэтому не спешил торопиться с самопринадлежностью к какой-либо религии.

Почему он должен причислять себя к тем, кто верует в Иисуса?

Почему пруд около его дома не чистят уже который год?

Почему так много мусорных баков на улице, даже в центре города?

Со второго класса, Кира начал интересоваться изучением иностранных языков: английский и немецкий стали его самыми любимыми. В десять лет у Киры умерла бабушка Виталина, а дед переехал в дом престарелых. Родители сообщили своему сыну, что скоро переедут на другой континент, чтобы улучшить условия жизни и наладить собственный бизнес, если у них это, конечно, получится.

После долгожданного переезда, отец Киры стал владельцем известной франшизы, а мать занялась тележурналистикой. Английский язык заучивался у молодого человека очень быстро, а через пару лет ему удалось окончательно избавиться от своего акцента, но всё же где-то глубоко в душе он скучал по родному дому, но представить себя в тех краях уже не мог. Лишь воспоминания из детства заставляли порой его грустить об утраченном на занятиях в средней школе.

В восемнадцать лет он задумывался над тем, чтобы подать документы в университет на факультет гуманитарных наук. Ему казалось, что профиль по лингвистике ему подходит больше всего из всех возможных специальностей. Родители были согласны с решением сына, пока в последний день подачи документов он не забрал их из университета и не встретил Мэгги.

Мэгги была другой, в понятие Киры, совершенно другой. До той степени, что казалась абсолютно совершенной. Божественно идеальной. Ему нравились её цветочные ободки, сиреневые ногти со слайдерами в виде серебряных звёзд, длинные волосы до попы, колготки в сеточку, пушистые чехлы в виде зайцев для мобильного телефона. Мэгги не задавалась вопросами о будущем и не задавала их другим. Может именно в этом и заключалась её прелесть?

Они сразу друг другу понравились, хотя изначально у них было мало общего. Девушка не носила бюстгальтер и позволяла парню свободно трогать свою грудь. Её это заводило и, чего уж тут скрывать, она любила секс. Мэгги считала высокую степень своего либидо чем-то обычным и не видела смысла или какой-то проблемы, чтобы его скрывать от других.

Именно от неё Кира узнал, какого это жить в фургоне, потому что в трейлере жила сама Мэгги и её близкая подружка по имени Блэр. Никто не знал, откуда у них берутся деньги, но было предположение, что Блэр занимается проституцией. И это было действительно так. Мэгги не была исключением. Им нравилось, когда другим мужчинам нравились их тела, но они хранили это в секрете, объясняя знакомым, что им предоставляют весьма гибкий график на работе.

Однако Кира не стал вникать в жизненную ситуацию Блэр, он же всё-таки был влюблен в Мэгги. Та не старалась ничего приукрасить, поэтому украшала себя сама. Под её кружевными светлыми платьями нельзя было заметить и намека на порочную деятельность, поэтому, должно быть, Кира видел только лучшее в своей подруге.

Мэгги всегда была веселой и довольной жизнью, потому что просто постоянно курила травку, а когда в фургоне оставались только Блэр и она, то в бой вступала тяжелая артиллерия.

«Мне нравится ощущение, что мне не надо ни о чем думать. Ты понимаешь? В нашем мире все люди ищут лекарство, чтобы вылечить себе разбитое сердце и заполнить никчемную и пустую душу, а я уже всё нашла, видишь?»

У Киры всегда было два принципа в жизни, которых он придерживался: первый заключался в том, чтобы никогда ни при каких обстоятельствах не пробовать наркотики, а второй – никогда не спать с шлюхами. В тот год он нарушил и то, и другое.

Позже, Мэгги познакомила его с Шоном. Тот торговал наркотой и имел лишний фургон, который хотел кому-нибудь продать. И почти все деньги, которые были отложены у Кира на учебу, он отдал неизвестному парню с набором венерических заболеваний и плохими связями.

Мать Киры закатила ему скандал на глазах у всех соседей. Она была в курсе, что у его сына роман с наркоманкой, которая заставила его отдать ей все накопленные ими деньги (именно так она и считала), но сын не жалел о принятом решении. Кира был настроен серьезно на то, чтобы начать путешествие с Мэгги по миру с запасом денежных средств, которые у него остались. На первое время им бы точно хватило.

Молодому человеку был не по душе контроль родителей и поэтому он принял решение жить один. Мэгги сбежала от Блэр, оставив той только закрутку на столе и записку, в которой сообщалось, что она любит её и уезжает на поиски счастья. Надеется, что когда-нибудь они еще встретятся.

Так потерянные, но воодушевленные, ребята покинули родной дом и начали свое путешествие. Они долго выбирали место для остановки и на время обосновались в местной деревушке на холмах. Затем Мэгги предложила своему парню перебраться в большой город. Её привлекали большие витрины магазинов и широкие площади.

«Это будет просто фантастически».

Кира знал, что дороги назад в прежнюю жизнь уже нет, так что в конце концов согласился. Первые дни совместной жизни были наполнены скандалами с Мэгги. Особенно тяжело приходилось в те моменты, когда у той наступала ломка, но ссорились они больше из-за того, что перестали слышать друг друга.

– Ты чертов самовлюбленный козел, не можешь просто дать мне ещё немного зеленых бумажек! С каких пор ты стал таким жадным? – кричала она.

И из-за денег.

– Хватит спускать всё на ерунду! Нам где-то надо найти деньги, ты совсем этого не понимаешь? На что мы будем жить?! – в ответ яростно бушевал парень.

Потом они переехали в другой городок, именуемый N.

Отношения в паре скоропостижно портились.

Всё закончилось весьма печально. В один из вечеров в самый разгар ссоры Мэгги убежала на озеро. Была полночь. Кира не пошел её искать, посчитав то, что вскоре девушка скорее всего вернется обратно. Да, она была обкурена. Да, она была не в себе. Но она вернется. Так он и думал. Она всегда возвращалась.

Прошел час, а потом ещё один. Мэгги так и не появилась. Взяв фонарик, парень пошел её искать в полной темноте, но поиски не дали никаких результатов. Тогда он начал ждать. Кира не знал, почему он не обратился в полицию. Возможно, тот имел страх, что полицейские узнают о том, что Мэгги была наркоманкой и хранила наркотики вместе с прокладками у Киры прямо в фургоне в коробке из-под приобретенного телевизора. Так они и до него доберутся, а ему вовсе не нужны были проблемы.

Любил ли он её? Первое время – да. Скорее всего, она была удобным предлогом, чтобы сбежать от прежней жизни в новую, где никто тебя не знает. Ты незнакомец, который сам может создать тот образ, который хочешь, чтобы видели другие.

Кира тихо сопел, а я не смела пошевелиться.

Тут кто-то постучался в дверь фургона.

– Кир! Кир, ты здесь? Это Дана! Почему ты не отвечаешь мне на смс?

Телефон парня валялся на диване и, включив его, передо мной предстал список всплывающих сообщений от моей родной сестры:

«Доброе утро!»

«Ты скоро?»

«Напиши, если что-то случилось».

«Что-то случилось?»

«Где ты?»

«Ау».

«Ты в порядке?»

«Если что, я всё ещё жду!»

«Ты издеваешься?»

«Где ты?! Мы же договорились!»

Мне пришлось будить спящего парня, показывая ему яркий экран его же телефона.

– Что ты?.. Тори, зачем?

– Тебе срочно надо проснуться!

– Почему ты шепчешь?

– Кира, это ты?!

Молодой человек тут же встрепенулся и по его взгляду я могла понять, что он вспомнил нечто важное.

– Вот же…

– Что?

– Я обещал твоей сестре подготовить её к промежуточной контрольной.

– Сегодня?

– Мы договорились на одиннадцать часов.

– А сейчас сколько?

– Два часа дня.

– Вы будете заниматься у тебя?

– У вас. Она хотела наконец-то познакомить меня с вашей тетей и бабушкой.

– Я могу спрятаться где-нибудь.

– Если только в туалете.

Это была одна из самых неприятных вещей, что я когда-либо делала. Прятаться в туалете было не по мне (но как вы знаете, все неприятные ситуации, происходящие со мной, случаются именно в уборной), зато разговор Киры и моей младшей сестры был отчетливо слышен, когда тот открыл дверь фургона, а на пороге уже стояла она.

– Ты спал? Я звонила тебе, – послышался её недовольный голос.

– Прости, я очень поздно заснул. В баре вчера была небольшая потасовка и я задержался там часа на три.

– Я даже не знаю, что на это сказать.

– Прошу тебя, не злись. Иди пока домой, а я сейчас приведу себя в порядок и приеду к тебе.

– Мне нельзя тебя подождать здесь?

– Я весь воняю, хочу принять душ.

– Это значит, нет?

– Дана, я…

– Всё понятно, ладно. Я буду ждать у себя. Пока.

– Пока.

Дверь фургона захлопнулась, а я наконец-то смогла выйти из тайного убежища.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Что ты распыляешь в своем туалете?

– Лайм. А что?

– У меня аллергия на цитрусовые.

– Я уже вижу, как ты покраснела.

– Ты мог бы её и пустить.

– А если бы она в туалет захотела?

– Хорошо. Я тогда пойду.

– Ты не останешься?

– Что, прости, мистер «я забыл помочь твоей сестре с контрольной»?

– Ты кого-то цитируешь?

– Отвечай! Ты выгнал мою сестру и просишь теперь меня остаться у себя!

– Почему ты так удивлена?

Я не могла ответить ему ничего разумного, поэтому продолжала стоять с выражением лица полного непонимания. «Ты нравишься моей сестре, вот в чём проблема!»

– Мы снова возвращаемся к вчерашнему разговору, да?

– Не пудри ей тогда мозги, если ты в ней не заинтересован.

– Хорошо. Спасибо за совет, Тори.

– Я поеду на автобусе домой.

– Ладно. Прекрасно.

– Не смей на меня злиться.

– Я и не злюсь. Может, я просто ошибся.

– И в чём же это?

– С кем мне следует быть откровенным.

– Вот оно что. Меня волнует лишь одно, когда вы успели помириться?

– Для этого существует телефон.

– Ты не расскажешь мне в чем причина вашей ссоры?

– Как тебе сказать. Помнишь, я говорил про операцию на гланды?

– И?

– Мне назначали её в день рождение Даны, а после ещё полтора-два дня в больничке надо полежать. Я совсем забыл, на какое число был записан, а потом пообещал Дане и в итоге, я пизд… Короче, понятно, кто я.

– Ничего себе, ты забыл. Как ты мог про такое забыть?!

– Как ты обычно говоришь, бывает, – молодой человек виновато пожал плечами.

– Хорошо, можно я только в туалет схожу, а то забыла, пока пряталась там.

Как на зло, мои критические дни дали о себе знать. Я согнулась от резкой боли в туалете в фургоне парня, который вообще не должен был знать, когда у меня наступают месячные.

– Ты не мог бы подать мне мою сумку, пожалуйста? – крикнула я.

– У тебя что-то случилось?

– Не совсем так, просто… Мне неловко об этом просить.

– Я сейчас принесу.

Я аккуратно приоткрыла дверь, так чтобы меня не было видно. Я могла видеть только его руку, протягивающую в щель мою вещь.

– Спасибо.

Я опять закрыла дверь.

– Это – то о чем я думаю?

– А о чем ты думаешь?

– Критические дни?

– Кровавые водопады. Я не специально.

– Тебе принести воды?

– Да, если можно.

Я нашла таблетку обезболивающего, но прокладок внутри сумки не оказалось. Становилось мне только хуже.

– Чёрт.

– Что-то ещё? Ядерный понос?

– Чего?!

– Я где-то читал, что у девчонок такое бывает, знаешь ли.

– Нет! Не сейчас! Проблема в другом.

– Что там?

– Кажется, я кое-что забыла дома.

– Ты про прокладки?

– Похоже, что да. Не ожидала, что эти дни так быстро придут.

– Подожди, я сейчас посмотрю.

– В смысле, я посмотрю?

Моему удивлению не было предела, когда в дверь постучали и я увидела пару прокладок, протискивающихся через щель.

– Откуда они у тебя?

– Давай без лишних вопросов. Я не хочу, чтобы ты здесь потонула в крови.

– Хорошо. Я сделаю так, чтобы ты не стал капитаном кровавых морей.

– Всегда мечтал о подобном звании.

Я поменялась и вышла из туалета. Анальгетик медленно растворялся у меня под языком. Кира держал стакан с водой.

– Вот, держи.

– Спасибо. Я это ценю.

– Вообще, не вовремя.

– Это точно.

Я держала руку на животе, тяжело дыша.

– Давай ты приляжешь, – предложил молодой человек.

– Я должна идти.

– Да брось. Ты плохо себя чувствуешь. Зачем себя мучить? Ложись.

– У меня боль может не проходить несколько часов.

– Оставайся. Я съезжу к Дане и потом вернусь. Фургон не буду закрывать, ты только никуда не уходи.

– Мне неудобно. Я так не могу.

– А я не хочу, чтобы ты упала где-то по дороге, хорошо?

– Не отпустишь?

– Я думаю, это плохая идея. А тут тепло, есть плед. Оставайся.

Я обвела взглядом плед и нехотя устроилась на диване рядом с аквариумными рыбками.

– Я может посплю ещё.

– Да, давай.

– Прости за беспокойство.

– Это такие мелочи. Даже не думай.

После того, как Кира, приняв душ, собрался и ушел, я ещё несколько минут не двигалась с места и всё смотрела по сторонам. Через час боль постепенно стала уменьшаться, а ноги начали отекать, делать не хотелось абсолютно ничего. С книжной полки я взяла одну из книг Кира под названием «Освенцим. Нацисты и окончательное решение еврейского вопроса» Лоуренса Риса и принялась читать. Через пятьдесят страниц, мои веки стали тяжелеть, и я задремала. Открыв глаза в следующий раз после весьма продолжительного сна, я лицезрела, как Кира уже снимал куртку и вешал её на вешалку около зеркала.

– Ты как себя чувствуешь? – задал вопрос он.

– Лучше. А ты?

Он обернулся и выглядел весьма растерянным, скрестив руки на груди.

– Я поговорил с Даной.

– И что?

– Узнал о её заболевании, о котором ты мне вчера «мягко» так намекнула.