Текст книги "Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»"

7
Ручной керосиновый фонарь из меди и никеля

Пятьдесят долларов! Не веря своим ушам, я потряс головой, точно пёс после купания, а Джек рассмеялся и повторил:

– Да, да, вы не ослышались, так я и сказал: пятьдесят долларов.

Сидящий рядом со мной Эд тоже мелко задрожал, а Жюли в изумлении распахнула глаза. Пятьдесят долларов? Сколько же всего можно сделать на такие деньги! Даже вообразить трудно.

– Вот это подарок! – воскликнул я.

– Да уж, чего только не сделает мистер Уокер для своих клиентов, в самом деле. И чтобы получить пятьдесят долларов, вам нужно всего лишь передать мне содержимое пакета.

– Но, – запинаясь пробормотал я, – часы у нас не здесь… Нам надо… надо за ними сходить.

– Ага, – кивнул Джек, – Значит, часы. Это правильный ответ. И что за часы?

– Серебряная карманная луковица «American Company», железнодорожный хронометр… Только они не на ходу… Сломаны.

Джек довольно прищёлкнул пальцами:

– Сходится! Всё в точности сходится с моим описанием. Ну, и где же они? Когда вы сможете передать мне эти часы? Без обид, но мне хотелось бы закончить сделку и поскорее вернуться в Новый Орлеан.

Я открыл было рот, чтобы предложить ему поехать с нами к Жюли, но та потянула меня за рукав и прошептала:

– Я не хочу, чтобы он видел мой дом.

– Сегодня в полночь, Джек, – тут же вывернулся я. – Встретимся на южной стороне дороги, где развилка, мы принесём часы в обмен на пятьдесят долларов.

Джек приподнял шляпу в лёгком поклоне:

– Не забуду. Приятно иметь с вами дело, друзья. Увидимся сегодня в полночь.

Надо ли говорить, как мы скакали от радости, стоило Джеку скрыться за поворотом? Я кинулся обнимать Жюли, Жюли обняла Эдди, Эдди обнял меня, и от счастья мы чуть было не принялись обнимать и пони.

– Представляете? Пятьдесят долларов! Если поделить на троих, то это…

– На четверых, – поправила меня Жужу. – Не забывай Тита.

– Но Тита ведь с нами не было… и вообще, он ещё маленький…

– Тит был с нами, когда мы нашли три доллара, и часы, кстати, тоже у него, он очень к ним привязался. С тех пор как их увидел, так не выпускает из рук.

– Думаю, за пятьдесят долларов он сможет с ними расстаться, – сказал я, начиная немного нервничать. – И вообще, это несправедливо, что нам достанется всего лишь по двенадцать с половиной долларов, а вам с Титом как брату и сестре целых двадцать пять…

Мы переглянулись и прыснули со смеху. Двенадцать с половиной долларов на брата! Да кто из нас вообще видел столько денег? А мы ещё жадничаем!

– Тит получит свою долю, как каждый из нас, – не важно, что он твой брат, – решительно заявил я. – Но тебе, Жужу, придётся уговорить его отдать часы. Мы с Эдди подождём вас в Убежище.

– В Убежище? Но сейчас время ужина! – запротестовал мой приятель.

– Пораскинь мозгами, – сказал я. – Родители тебя уже хватились и пони тоже, так? Так. Ты наплевал на их запреты. И если сейчас ты появишься дома, тебя тут же запрут в чулан как минимум на неделю. А лично мне совсем не хочется объяснять, почему я до сих пор не управился с курятником. Сил моих больше нет пахать! Так что мы с тобой сейчас пойдём в Убежище и будем ждать Жюли, а когда вернёмся домой с двенадцатью долларами в кармане, нас встретят, как героев! – Я уже видел, как мама падает на колени, и просит у меня прощения, и велит Чаку уступить мне его комнату на все времена.

Я убедил Эда одолжить пони Жужу – до её дома было куда дальше, чем до Убежища, и мы пошли среди деревьев, насвистывая весёлую песенку.

– Те Труа, ты где? – послышался крик моего братца Чака где-то за деревьями. – Вот поймаю, всю шкуру с тебя сдеру!

«Ага, как же», – подумал я про себя. Вот посмотрим, что будет, когда я объявлюсь дома с таким богатством.

Мы пришли в Убежище, когда уже почти смеркалось, комары грозным войском кружили над болотом. Но мы с Эдом проголодались, поэтому, вместо того чтобы укрыться в Убежище, решили порыбачить. Мы недолго посидели на берегу с удочками, опершись спинами о наше каноэ, но в итоге всё время крутились и болтали, да и комары не давали покоя. В общем, ничего мы не поймали.

Наступил вечер, за ним ночь, и скоро мы услышали стук копыт: это были Жюли и Тит. На лице Тита проступали грязные следы слёз, а Жужу сказала, что с тех пор, как он понял, что с часами придётся расстаться, то рыдал не переставая.

Я наклонился к Титу и пообещал, что на деньги Джека мы купим ему другие замечательные поломанные часы, но он даже не слушал, а всё плакал и плакал, сжимая луковицу часов так, словно от неё зависела его жизнь.

– Ладно, решаем проблемы по порядку, – сдался я. – Сначала пойдём на место встречи, а то времени почти не осталось.

И мы отправились в путь. Эд шагал впереди, ведя пони по тропе меж зыбучих песков, а мы с Жюли вполголоса всё уговаривали Тита отдать часы. Малыш машинально продолжал крутить заводную головку на часах, и этот постоянный КРИК-КРАК сводил меня с ума.

В это время дорога всегда безлюдна, Джека тоже нигде не было видно.

– Не нравится мне это, – пробормотал Эд. – У меня от этого места мурашки по коже…

– Да ты просто трусишка, – поддел я его. – Что тут такого? Нет ни души.

– Может, кто-то и есть. Ну, например, бандиты! Бандиты всегда поджидают жертв на таких перекрёстках…

Я немного поразмыслил, но ничего такого не вспомнил, но тут Жюли взяла меня за руку и сказала:

– Может, Эд и прав.

– В смысле? – не понял я.

– В том смысле, что, может, лучше, если мы с Титом спрячемся за деревьями и будем ждать вас там. А когда Джек придёт и вытащит пятьдесят долларов, вы нас позовёте, и мы отдадим ему часы.

При слове «часы» Тит обеспокоенно захныкал.

– Ну не знаю… – протянул я.

Однако сама идея мне нравилась, было в ней что-то из приключенческих романов, которые читал нам иногда Эдди. Правда, я не понимал, к чему все эти предосторожности.

– Этот твой Джек, – воскликнула Жужу, – какой-то он… Не знаю, но вам не кажется, что он слишком уж мило улыбался? И вообще, сигара, поцелуй, как-то всё у него чересчур.

– Ну, он же коммивояжёр, – сказал Эд. – Такая у него работа.

– Всё равно, не хочу рисковать, мне так спокойней.

Сказав это, Жюли взяла Тита за руку, и они скрылись в темноте.

Слова Жюли меня взволновали. Может, она права и Джек вовсе не собирался отдавать нам пятьдесят долларов? Хотя мне он понравился, такой весь свой парень. Или я просто попался на его удочку, как в том году, когда в посёлке какой-то тип продавал целебное зелье для роста волос, а потом оказалось, что это просто вода из болота.

– Когда Джек появится, говорить буду я, – прошептал я Эду. – Нас ждут непростые переговоры.

Эдди ничего не ответил, и в это мгновение я заметил вдалеке фонарь, что двигался в воздухе, словно пьяный светлячок, а потом послышался стук копыт, и на дороге показался Джек при шляпе и в рединготе. К седлу его были приторочены две большие кожаные сумки – верный знак, что он не собирался ночевать в посёлке, а хотел сразу же отправиться в путь.

– Да-да, – подтвердил он, перехватив мой взгляд. – Я решил сразу вернуться в Новый Орлеан, переночую где-нибудь по дороге. Ночь тёплая, светит луна, да и фонарь у меня при себе – зачем терять время?

Он направил свет фонаря прямо на нас, и Эдди чуть не свалился в кусты.

– Ну, принесли?

– Да, – ответил я. – Поломанные часы, как и договаривались.

– И где же они?

Не знаю, может, у меня разыгралось воображение, но тон Джека мне совсем не понравился.

– А пятьдесят долларов? – пролепетал я.

– Будут вам пятьдесят долларов, не беспокойся. Так где часы?

Слишком уж он спешил, слишком торопился. Он и сам это заметил, а потому кашлянул и добавил:

– Мне надо проверить, та ли это модель и всё ли в порядке. Ты говоришь, часы не ходят? Хм, они вроде были рабочие…

Было ясно как день, что он лгал. До этого я, может, и вёл себя как наивный дурачок, хотя обычно эту роль берёт на себя Эдди, но, когда мне лгут в лицо, я это легко просекаю.

– Сначала пятьдесят долларов, – сказал я самым грозным голосом, – потом часы.

В жизни бы не подумал, что симпатяга Джек может действовать так быстро! В мгновение ока он схватил меня за шкирку, и вот я уже болтался на уровне его фонаря.

– А ну хватит, парень! – прорычал он. – Гони сюда часы!

– Жюли, БЕГИ!!! – закричал Эдди, а вслед за ним и я.

– Девчонка! Где она?

Джек оглянулся по сторонам, и я воспользовался этим и изо всех сил врезал ногой по его богатству. Он сложился чуть ли не вдвое, прикрыв руками пах, а я оказался на земле, вскочил и припустил бежать со всех ног. Эдди что-то вопил позади меня, но я не обращал на него внимания, а лишь мчался среди деревьев в ту сторону, куда скрылась Жужу. Эдди бежал за мной, и я слышал, что Джек тоже двинул за ним, постанывая от боли и рыча от ярости, но с каждой минутой он был всё ближе.

Он оставил коня на дороге (как и мы пони Браунов) и нагонял нас огромными прыжками, которые становились всё увереннее по мере того, как боль отступала, и луч его фонаря вырисовывал круги света среди кустов и деревьев.

В голове у меня было пусто, я ни о чём не думал, лишь чувствовал, как воздух врезается в лёгкие и как ветки хлещут меня по всему телу. Я догнал Жужу – она старалась бежать как могла, но Тит был напуган и спотыкался на каждом шагу, всё крепче сжимая свои драгоценные часы.

Я даже не замедлился, просто наклонился на ходу и подхватил Тита на руки, и мне показалось, что на меня взвалили мешок камней. Никогда бы не подумал, что мелкий чернокожий мальчишка может столько весить. Я пытался бежать, но выходило так плохо, что даже Эд скоро нас обогнал. Тит стискивал меня руками, не давая вдохнуть. Пришлось остановиться и пересадить Тита на закорки – тогда я снова смог бежать.

Джек был уже совсем близко, и я услышал, как он закричал:

– Стой, или буду стрелять!

Он блефовал или у него и правда был пистолет? Проверять это как-то не очень хотелось.

Жюли и Эд уже перебрались через Трухлявый мост и, похоже, петляли среди зыбучих песков, но чёртов фонарь выписывал круги совсем близко, и я почти ничего не видел. Я уже говорил, что с фонарём на болоте куда опаснее? Кажется, да.

Я вскочил на Трухлявый мост, больше похожий на кособокие мостки, перекинутые через речку, так что во время прилива приходилось идти по щиколотку в воде, а доски сплошь покрывались скользким илом. Я замедлил ход, но тут Джек снова заорал:

– А, вот ты и попался, маленький мерзавец!

Я сделал шаг вперёд, метнулся на ту сторону и упал, уронив Тита, который немедленно заревел. Джек издал триумфальный вопль и на всей скорости бросился к Трухлявому мосту, и я понял, что если сейчас не поднимусь и не подниму Тита, то нам конец или не знаю что.

Я снова бросился бежать, сам не зная куда, – просто метался вслепую среди зыбучих песков, как взбешённый конь. Как вдруг раздался страшный, отчаянный вопль и крепкое ругательство, и я услышал за спиной множество разных звуков: плеск, шорох, чавканье и что-то ещё, не знаю, что именно, – слишком уж я был напуган.

Мне и в голову не пришло остановиться и посмотреть, что там происходит. Быть может, Джек опять что-то придумал, чтобы нас провести. Я лишь пригнул голову и нырнул в заросли деревьев, а потом свернул в сторону, чтобы не попадаться в свет проклятого фонаря, и припустил к Убежищу с Титом на закорках.

Наконец-то в полной темноте. То есть в безопасности.

8
Мужской редингот

– Кто там?

– Сто грамм, придурок! Впусти!

Дверь Убежища распахнулась, и две пары рук втащили меня внутрь.

– А где Джек? – Это был Эд.

– Тит в порядке? – спросила Жюли.

В Убежище стояла кромешная тьма, слышалось лишь наше испуганное дыхание да стук сердец. Я опустил Тита на землю, и тот прижался к сестре. Эх, жаль, что не люблю я телячьих нежностей, не то б я и сам её обнял!

– Ну что? – прошептал Эд. – Джек был прямо за тобой. Он идёт сюда?

– Сам не знаю, – прошептал я.

– Как это – не знаешь?

– А вот так. Из-за дурацкого фонаря я ничего не мог разглядеть, слышал лишь странный шум и непонятные звуки, потом Джек как заорал, а я побежал сюда.

– А с Джеком-то что? – спросила Жужу.

– Без понятия.

– Ты не посмотрел?

– Вы что, спятили? Я что, совсем дурак? Хорошо ещё, что добрался живой и здоровый, ещё и Тита дотащил.

– Угу, – промычал Эд. – А что, говоришь, за звуки?

– Вроде как жижа какая чавкала, а потом понеслись проклятия.

В ответ все молчали. Сейчас, когда я немного поразмыслил, я понял, что это были за звуки. Зыбучие пески. Как пить дать, Джек угодил прямёшенько в зыбучие пески, он же не местный и не знает, как тут опасно, а там трава, листья, ничего не видно… Только инстинкт и опыт помогают найти верную тропу.

– Вот это да… – пробормотала Жужу. – Что теперь делать будем?

Что делать, я понятия не имел, голова у меня не соображала, точно меня самого засосало в болото. Мистер Дюбуа, охотник, как-то говорил, что видел, как здоровый медведь провалился в зыбучие пески по самые уши… Но мистер Дюбуа мог и не такое порассказать, в этом месте зыбучие пески были глубиной максимум по колено, я как-то сам шестом проверял. Тем более что прохвост Джек был молодым и сильным.

– По мне, так уже скоро он будет здесь, – сказал я. – Высвободится из песков и заявится к нам, злой, как тысяча гадюк.

– Да ещё грязнючий, – хихикнул Эд и сам же прикусил язык – разве сейчас время острить?

Мои глаза постепенно привыкали к темноте. На цыпочках я прокрался в угол, где мы держали пеньковый мешок с нашими ценностями, порылся в нём и вытащил старый перочинный ножик. В нём всего-то и лезвия, чтоб карандаш поточить, но с ножом в руке я почувствовал себя немного лучше.

– А ну-ка, – прошептал я, – помогите забаррикадировать дверь.

Эдди подполз поближе, и мы установили поперёк двери широкую доску. Убежище убежищем, но лачуга наша была до того непрочная, что Джеку ничего не стоило снести её одним ударом. Как бы то ни было, нужно задержать его хоть ненадолго.

– И что теперь? – прошептал Эд.

– Будем ждать, – ответил я.

– Мне страшно, – заныл Эдди.

– Лучше помолчи, – отозвалась Жужу.

Так мы и сидели в темноте, не говоря ни слова, и, если честно, мне тоже было ужас как страшно, а время тянулось бесконечно. Наконец, я не выдержал:

– Знаешь, Жужу, а ведь ты была права. Он и не собирался отдавать нам пятьдесят долларов.

– Да уж. Лучше бы я ошибалась.

Эдди снял очки и протёр их полой рубашки:

– Должно быть, эти часы страшно ценные. Иначе зачем Джек так хотел их заполучить?

Я как-то об этом не подумал, но ведь Эдди был прав! Если Джек готов был убить нас, чтобы заполучить часы, то они точно представляли какую-то ценность…

Мне уже страсть как надоело сидеть в темноте и трястись от страха. Если не двигаться, то так и умом тронуться можно…

– Ладно, – сказал я. – У Джека было достаточно времени. Если его до сих пор нет, то он, верно, убрался восвояси или заблудился на болоте. Пойду разведаю, что там как, а то какой толк сидеть здесь без дела?

– Если ты на разведку, я с тобой, – тут же отозвалась Жюли.

– Вы что, решили нас тут одних оставить? Нетушки, этот номер не пройдёт. Мы тоже с вами!

Я фыркнул:

– Если придётся бежать, с Титом далеко не уйдёшь!

– Один я здесь не останусь, – заявил Эдди, и было ясно, что он не передумает.

Так что мы вышли из хижины друг за дружкой, прижимаясь к стене, чтобы с нею слиться. Вода в байу мерцала странным серебряным светом. Я сжимал в руке перочинный ножик и старался ступать неслышно. Через какое-то время я увидел впереди свет, и это как пить дать был фонарь Джека! Я так резко затормозил, что Эдди уткнулся мне в спину.

– Тс-с, – почти беззвучно прошептал я и пригнулся к земле.

Несколько мгновений мы не сводили глаз с фонаря, а потом сообразили, что тот не двигался. Может, Джек понял, что в байу лучше ориентироваться в темноте, и оставил фонарь? А может, он сел в засаде и поджидал момента, чтобы наброситься на нас?

Я прикусил губу, думая о том, что часы всё ещё у Тита, который стоял за нами, и что надо было оставить упрямца Эдди в Убежище.

– Я пойду, – пробормотал я. – А вы подождите здесь.

– Брось, пойдём все вместе, – отрезала Жюли. – Но только тихо.

Мы молча пробирались среди деревьев, и, так как это была незнакомая тропа, я каждые два шага останавливался, чтобы проверить грунт и не попасть в зыбучие пески.

Наконец я увидел, что произошло. Джек по пояс застрял в зыбучих песках и лежал на болоте лицом вниз. Левая рука его была вывернута, а правой не было вообще. Кто-то просто оторвал её целиком.

– О боже!

– Он мёртв?

– Конечно, мёртв, – ответил я. – Ему оторвали руку, а может, и сердце вырвали!

– Ты уверен? – не успокаивалась Жюли.

– Он потерял море крови, – ответил Эд. – И лежит здесь уже с час, не меньше. Он точно умер. Бедняга, а ведь ему почти удалось выбраться из песков!

– Ага, бедняга, правда, он нас чуть не убил.

– Да, но…

Жужу была так бледна, словно испачкалась в золе.

– Как вы думаете, кто это его так?

– Болотное чудище? – предположил я.

– Думаю, это та крокодилиха, – заключил Эдди. – Мы совсем рядом с её гнездом. Джек тут, наверное, шумел и помешал ей, а она – ЦАК! – его и успокоила.

– Тогда лучше нам убраться отсюда, – добавил я. – Может, она ещё где-то здесь.

Я даже прикусил губу – так сильно у меня стучали зубы – и осторожно подполз к Джеку на расстояние вытянутой руки. Перед смертью он снял свой шикарный серый редингот, и ему почти удалось на него заползти – так он надеялся выбраться из зыбучих песков (если вы никогда не имели дела с зыбучими песками, это может показаться глупым, но на самом деле ткань прилипает к болотной жиже и образует довольно устойчивую поверхность вроде платформы, на которую можно постепенно перебраться).

Я на мгновение задумался, но тут в кустах что-то зашевелилось, и мне показалось, что меж ветвей блеснул глаз аллигатора.

– Бежим! – закричал я. – Тварь всё ещё тут!

Я сделал шаг назад и оглянулся в поисках палки, камня или ещё чего, но Эдди выскочил вперёд меня, воздел руки к небу и принялся скакать на месте как сумасшедший, приговаривая:

– О сестра, благодарю тебя, что спасла нас от злого человека, который хотел нас убить… Хотя ты могла бы и не убивать его… Но я благодарю тебя. А теперь болотный шаман велит тебе покинуть это место! И прямо сейчас!

Не знаю, то ли аллигаторша так хорошо понимала людскую речь, то ли была такой же сумасшедшей, как мой друг Эдди, то ли ей просто всё надоело и она хотела убраться отсюда к своим яйцам… Как бы то ни было, кусты зашелестели, уже в последний раз, и наступила полная тишина.

Мы с Жюли взглянули на Эдди и снова приблизились к мертвецу. Тит уткнулся лицом в юбку сестры. Перед нами был труп. Что же с ним делать?

– И что теперь?

– Надо его обыскать, – вздохнула Жюли, – проверить, нет ли в его карманах чего-то, что может объяснить эту историю? Ясно, что Джек не собирался отдавать нам деньги… Но он явился сюда издалека, долго гнался за нами и всё такое. Думаю, Эд прав: сломанные часы имеют какую-то ценность.

В жизни не видел девчонки, у которой голова работает так здорово, как у Жужу. Только вот сказать – это одно, а дотронуться до мертвеца – это совсем другое.

– Кто пойдёт? – спросил я, а Эд тут же взял Тита за руку, и я понял, что действовать, как всегда, придётся мне.

Я приблизился к трупу, стараясь не подходить к опасному месту. На последнем клочке твёрдой земли я распластался плашмя, как только мог, вытянулся вперёд и достал до полы редингота. Пальцы Джека всё ещё сжимали его, но я дёрнул посильнее, и он оказался у меня в руках.

Редингот был довольно тяжёлым, и, осветив его фонарём, я понял почему. В правом кармане лежал пистолет. Настоящий револьвер с дулом, длиной с ладонь, заряженный шестью патронами. Он казался ещё грознее, чем тот, что мы заказали в Каталоге, – может, из-за того, что был испачкан в крови… Джек, верно, пытался его достать, когда аллигаторша оттяпала ему руку.

Я тут же сунул пистолет себе за пояс, потом обшарил второй карман и обнаружил там кожаный бумажник и толстый конверт. Я пополз обратно, сжимая в руке редингот. Как по мне, так обыск закончился, не стану же я шарить по другим карманам! Во-первых, так и самому недолго угодить в болото, а во-вторых, я бы не пошёл на это даже за всё золото Калифорнии.

– Покажи пистолет! – тут же попросил Эд.

Я помотал головой:

– Потом.

Ясное дело, я никому не собирался показывать свой пистолет.

9
Мужской бумажник

Мы снова вернулись в Убежище. Стояла глубокая ночь, часа два, а то и три. Как по мне, так лучше было бы вернуться на развилку, найти пони и, кто знает, проверить дорожные сумки, что были приторочены к седлу Джека. Но, ясное дело, об этом не могло быть и речи. Мама наверняка уже хватилась меня и места себе не находит, не говоря уж о Браунах. О том, что мы пропали, уже всему посёлку известно, наверное, и поиски организовали.

Значит, мы вернулись в Убежище и сделали стол из старого ящика, выложив на него часы, бумажник и конверт. Эд хотел, чтобы я и револьвер положил, но я дал ему понять, чтоб даже и не мечтал.

– Начнём с бумажника, – решила Жужу.

Мы внимательно смотрели, как она берёт кожаный бумажник и открывает его. Раздался лёгкий хруст, и мы сгрудились у ящика, чтобы лучше видеть.

– Ого! – воскликнул Эдди.

Внутри оказалась пачка банкнот и несколько монет, два чека, выписанных на «Уокер&Даун», и сложенная в несколько раз бумага, в которой говорилось, что мистер Ричард Нортон Болтон является коммерческим агентом «Уокер&Даун», а значит, уполномочен заключать сделки и выступать от имени компании и так далее.

– Как вы думаете, на самом деле Джек – это Ричард? – спросила Жужу.

– Вполне возможно. Или Джек – преступник и обокрал этого Ричарда, – ответил Эд.

Я в это время пересчитывал хрустящие банкноты и впервые в жизни понял, что имел в виду преподобный Томпсон, говоря, что умение считать ещё пригодится мне в этой жизни. В бумажнике оказалось тридцать четыре доллара и восемьдесят центов.

На всякий случай я пересчитал деньги три раза, чтобы не ошибиться, но сумма не менялась. Тридцать четыре доллара. Восемьдесят центов. Губы мои сами собой растянулись в улыбке:

– Вы только вообразите! Да мы богачи!

– Ага, размечтался, – сказала Жужу. – Как только узнают, что случилось с Джеком, и найдут в болоте тело, у нас отберут всё до последнего цента.

Я немедленно принялся думать, как быть. Спрятать деньги? Закопать? Меж тем Жужу открыла конверт и вытащила из него пачку бумаг. То оказался длинный список имён и фамилий, адресов и кодов заказов.

Первые несколько страниц были выпачканы чернилами, а каждая строчка зачёркнута. На пятой странице значилось имя моей мамы – «миссис Джоанна Шевалье», и то была первая незачёркнутая строчка. Затем следовало название посёлка и адрес нашей фермы, наименование заказов 61R510 и 92R510, патроны и револьвер, и цена $2,20. Сразу после стояла дата нашего заказа из Каталога, день и месяц, и дата посылки – та же, что на коробке с часами.

– Вот чёрт! – воскликнул Эдди. – Этот Джек, Ричард или как там его и правда знал о нас всё!

– Да уж, – протянул я. – Это ведь список заказов из Каталога, верно? Он же говорил, что заезжает ко всем семьям, чтобы выяснить, кто получил часы вместо своего заказа.

Жужу всё ещё просматривала страницы с заказами, как вдруг выудила из общей кипы какое-то письмо, не похожее на другие бумаги. Она протянула его Эду, который читал лучше всех.

– «Доводим до сведения всех агентов “Уокер&Даун”, обладающих полномочиями…»

– Сведения? Полномочиями? Что всё это значит? – прервал я.

Эд пожал плечами и продолжал:

– «…допущена грубейшая ошибка при отправлении заказа предположительно в штат Луизиана, район Нового Орлеана; штат Техас, район Сан-Антонио; штат Оклахома, штат Канзас, штат…»

– Ладно, ладно, – прервала его Жужу, – хватит со штатами! Читай дальше.

Огонёк свечи вырисовывал странные тени на лице Жюли, делая её похожей на индианку.

– «Вышеуказанная ошибка произошла в течение последних двух недель (см. дату почтового штемпеля) и заключается в отправлении неавторизированного почтового пакета. Содержимое данного пакета обладает высокой ценностью и представляет собой карманные часы марки “American Company”со встроенным хронометром. Вышеуказанные часы являются точной копией модели под кодом 99S171, см. соответствующее изображение и описание в Каталоге. На корпусе часов имеются вмятины и царапины, из них особо выделяется одна, в виде креста, в верхней части корпуса слева. На кромке часов указан год изготовления, 1881. Часы неисправны».

Я задрожал.

– Тит, – негромко позвал я. – Дай-ка мне часы.

Малыш помотал головой.

– Тит, – повторила Жужу, – это важно.

Он вздохнул и протянул мне серебряную луковицу. Я так волновался, что чуть не выронил часы на пол. Повертев их в руках, я тут же нашёл среди царапин ту самую в форме креста, глубокую, словно её специально выдавили остриём гвоздя. На кромке малюсенькими, почти невидимыми цифрами был выгравирован год изготовления. 1881.

– Ого, да они старые, – присвистнул я. – Им больше двадцати лет…

– Хм-хм, – кашлянул Эд. – Если вам интересно, тут есть ещё кое-что… «Возврат часов компании является задачей первостепенной важности. Необходимо посетить всех клиентов, получивших заказы в указанные сроки в указанных штатах, и вернуть часы, предложив клиенту денежную компенсацию за ошибочно доставленный заказ. Размер компенсации остаётся на усмотрение агента, но не более четырёх тысяч долларов».

– Вот чёрт! – вскочил я, чуть не опрокинув наш импровизированный стол. – Четыре тысячи долларов! Вы представляете? Четыре тысячи долларов? Да эти часы стоят почище золота! Как вам такое? И теперь всё это наше!

Жужу тоже вскочила на ноги.

– Джек хотел обдурить нас на славу, ишь ты, пятьдесят долларов! А теперь…

Эд сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал читать:

– «Как только вышеназванный предмет будет найден, необходимо немедленно оповестить телеграммой центральный офис в Чикаго, после чего агенту, нашедшему вышеуказанный предмет, надлежит сесть на первый же поезд и лично доставить находку в главный офис “Уокер&Даун”, невзирая на возможные расходы. Запрещается пользоваться почтой, курьерами и так далее, а также выпускать предмет из видимости даже на короткое время. Передать найденный предмет следует строго в руки представителю фирмы в главном офисе».

Эдди глубоко вздохнул и добавил:

– Тут ещё прилагается список агентов, приписанных к различным районам, но нас это уже не касается… Вот ещё в конце: «Уполномоченный в штате Луизиана – мистер Ричард Нортон Болтон. Желаем удачи».

Последние слова зазвенели у меня внутри, точно удар колокола. Мы переглянулись.

– Что будем делать?

Как по мне, так тут и думать нечего. Нам всем надо срочно отправляться в Чикаго.

Но как только я произнёс эти слова, Эдди подскочил, всё же перевернув наш стол. Свеча упала, и нас ошпарило брызгами горячего воска.

– Да ты совсем свихнулся! – воскликнул он.

– Эй, поосторожней, а то как врежу!

Но Эдди, похоже, даже не слышал угрозы – настолько он был взволнован.

– У нас тут почти по десять долларов на нос, это же куча денег! Стоит лишь вернуться домой, и нас встретят с распростёртыми объятьями, как ты и хотел.

Я ушам не мог поверить – Эдди думает от меня отвернуться?

– Да плевать мне на эти вшивые десять долларов! – крикнул я. – Мы можем стать настоящими богачами! Мы всегда об этом мечтали, а сейчас что, струсим? Да это наш шанс!

– Мы с Титом за, – тихо проговорила Жюли. – Как по мне, можно ехать хоть сейчас.

Тит взял сестру за руку, и та улыбнулась ему самой чудесной улыбкой, какую я только видел, словно говоря брату, что она обо всём позаботится.

– Но Чикаго ужасно далеко, – тянул волынку Эд. – Что скажут наши родители? Их надо предупредить…

– Никто из нас не может вернуться домой, – заявил я. – Вы только представьте, какой там переполох! Нас уже повсюду ищут, и как найдут, запрут под замок как минимум на год. А коли кто прознает про часы, так сразу махнёт в Чикаго вместо нас, и крышка всем нашим планам!

Я так и видел Чака, который едет в поезде с нашими часами, заходит в главный офис «Уокер&Даун» и даже, быть может, красуется на первых полосах газет… С него станется. Нет уж, от славы и богатства так просто не отказываются!

– Но они будут переживать за нас! – всё хныкал Эд.

– Не будут. Как только сможем, мы пошлём телеграмму, – заверил я. – Напишем, что у нас всё хорошо и что мы уехали по важному делу. А уж как разбогатеем, то все будут только рады. Вы только подумайте, за часы нам дадут четыре тысячи долларов! Как вернёмся, сможем купить себе каждый по плантации! И…

– Если кто-то вообще собирается возвращаться, – буркнула Жюли.

– Не хочешь – не надо! Будешь путешествовать, как настоящая дама… Слушайте, нельзя терять ни минуты, надо немедленно ехать. Соберём вещи, и вперёд. Этой же ночью. За два дня мы доберёмся до Нового Орлеана, а там…

– А там? – поддел меня Эд.

Я не очень хорошо представлял себе, где находится Чикаго. Знал просто, что очень далеко.

– А там купим карту! – воскликнул я. – Подумаешь, проблемы! В письме Джека говорилось о поезде, а деньги у нас есть. А пока двинем в Новый Орлеан.

– Пешком? – снова съязвил Эд.

– На каноэ, – терпеливо объяснил я. – Доберёмся до города и сядем на первый поезд в Чикаго или что там поблизости. Может, придётся пересесть раз или два… Короче, там видно будет. Но я уверен, у нас всё получится!

– Вообще-то от Нового Орлеана до Чикаго будет примерно миль тыща. Я видел в атласе отца. На деле нам придётся пересечь все Соединённые Штаты, а ты так говоришь, будто это раз плюнуть…

– Нет, конечно. Это не раз плюнуть, это будет самое великое приключение, и, когда мы вернёмся домой, никому и в голову не придёт заставлять нас ходить в воскресную школу или дразнить Жюли с Титом…

Я испуганно умолк. Наверное, этого было лучше не говорить. Но Жужу лишь улыбнулась:

– Всё изменится. Навсегда.

Я вытянул руку, Жужу положила на неё свою, и Тит тоже. Тогда Эд посмотрел на нас в последний раз и повторил, что мы все с ума посходили, но что один он домой не пойдёт, ведь ему тогда достанется за всех, и тоже шлёпнул поверх наших рук ладонью.

Осталось решить самое главное – кто будет командиром экспедиции. Я, конечно, не собирался предлагать себя – это ведь и так ясно: Эд не может быть главным, слишком он хрупкий, да ещё и в очках, Жужу тоже не может – она ведь женщина. А Тит так вообще слишком мал, да ещё и чернокожий в придачу. Но ведь настоящий вожак сам себя никогда не предлагает – его должен избирать и провозглашать народ.

Я немного подождал, пока меня изберут и провозгласят, и уже стал думать, что бы такого сказать, прежде чем согласиться, – нет-нет, что вы, я этого не достоин, вы так добры и всё такое… Но тут Эдди сказал, что главным должен быть он, так как он шаман и умеет говорить с аллигаторами, а Жужу – что командиром будет она, потому что главарь должен быть самым шустрым, и даже Тит вдруг начал потрясывать часами и вроде как собирался выдвинуть свою кандидатуру.