Текст книги "Большие гонки"

26

Как позже выяснилось, Домино сняла для них номер в расположенной за пределами городского купола гостинице, которую содержал человек, близкий по убеждениям ей и ее товарищам. В номере было пять комнат. Трент первым делом обошел их все, осмотрел каждый угол. При этом коробочка была у него под рукой. Дело в том, что жучок он мог отыскать теперь и без помощи какого-либо устройства, однако помешать его работе или вывести его из строя должен был Джонни Джонни. К его удивлению, жучков в номере не оказалось. По-видимому, дисциплина у Когтей была на высоте.

В номере была большая гостиная, а также четыре спальни– одна для Трента, вторая для Каллии и ее брата Лана. Две других, как объяснила Каллия, для Евгения Сергеевича Коримка и для семерых биокопий, которых должны были доставить со дня на день. В просторной гостиной в углу примостилась небольшая кухонька. Здесь также было широкое окно, из которого открывался вид на Джексон-таун – точнее, на городской купол, так ярко игравший на солнце, что его сияние почти скрадывало абрис городских построек.

Вечером Каллия пожелала Тренту спокойной ночи и отправилась в свою спальню, которую она делила с младшим братом.

Трента разбудил яркий свет и запах хорошего кофе. Комната, в которой он ночевал, была просторной и неплохо обставленной. Здесь стояла кровать, подле нее кресло, у противоположной стены рабочий стол. На столе компьютер, он был выключен. Из-за стола выглядывали уголки двух чемоданов, с которыми Трент прибыл в Джексон-таун и которые перед вылетом сдал в багаж.

В ногах на постели сидел молоденький парнишка и потягивал кофе. На нем был надет шоколадного цвета боевой комбинезон в обтяжку, который обычно носят сотрудники охранных служб. Он не мигая смотрел на Трента, глаза у него были небесно-голубого цвета. Годков ему было шестнадцать, а может, семнадцать. Волосы длинные, темные, стянутые в хвостик на затылке. На подбородке ни намека на щетину. По-видимому, он еще ни разу не брал в руки бритву.

– Доброе утро, – приветствовал его юноша, когда Трент открыл глаза.

– Доброе.

– Ну и горазд же ты дрыхнуть!

Трент рывком сел на кровати, коротко глянул на него и произнес:

– В 3.38 утра ты заглянул в дверь моей спальни, двадцать две секунды стоял на пороге, после чего ушел. В 6.12 вновь вошел в эту комнату, уселся в кресло и провел в нем четыре минуты и восемь секунд. В 9.05 явился опять, принес мой багаж и поставил возле стола. Затем потоптался у моей кровати, пробормотал что-то вроде «ну и лежебока» и что я «горазд дрыхнуть» и удалился. Сейчас 9.22, и ты сидишь на моей кровати почти четыре минуты.

Брови у паренька полезли на лоб.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я не горазд дрыхнуть. Ты и есть Лан Сьерран?

– Ага, – парнишка торопливо кивнул. – А-а, я понял. У тебя инскин, отслеживающий окружающую обстановку? Трент задумчиво посмотрел на Дана:

– Угадал. Прости за резкость.

Молодой человек встал, направился в душ. Действовал без спешки, растягивая удовольствие. Когда вернулся в спальню с полотенцем на бедрах – другим в этот момент вытирал голову Дан сидел за рабочим столом и наблюдал за голографическим экраном. На кровати между тем появился запечатанный, еще дымящийся сосуд.

– Кофе, – кивнул в ту сторону Лан. – С молоком, но без сахара. Здесь хорошо, есть где приготовить жратву. – Он мельком взглянул на Трента и с напоминающей сестру непосредственностью признался: – Я никогда прежде не бывал в таких гостиницах. Можно не опасаться лишний раз засветиться в коридорах. Домино говорила, что ты решительно отказался от номера, где есть обслуга. Не разрешил даже роботов использовать.

– Да, был такой разговор. Каллия и мсье Коримок здесь?

– Нет. Они отправились в Джексон. Евгений решил купить нам с сестрой чешуйчатые скафандры. Слыхал, наверное, о такой броне?

Память скользнула в прошлое, в котором еще был жив Натан.

– Один мой хороший друг, – заметил Трент, – предупреждал, что эти скафандры не доведут до добра. С ними жди беды.

Разговаривая с Ланом, Трент открыл один из чемоданов, вытащил оттуда черные слаксы, серую рубашку с длинными рукавами и оделся. Лан смотрел на него с нескрываемым интересом.

– Ну у тебя и мускулы! – восхитился парнишка. – Таких бойцов на Луне горстка. Исключая миротворцев. Для них обычное дело мотаться на Землю и обратно, там и поддерживают форму.

Трент между тем с удовольствием отхлебнул горячего кофе.

– Нравится? – спросил парнишка.

– Очень, – кивнул Трент, потом спохватился: – Что именно, кофе или миротворцы?

– Кофе, конечно! – воскликнул Лан. – Кому могут нравиться миротворцы?! Я сам не очень-то люблю кофе. Кофеин мне вреден, к тому же вкус у него противный. Другое дело, апельсиновый сок или чай. Это да!

Он причмокнул языком и аж зажмурился. В этот момент он был насколько похож на сестру, что у Трента защемило сердце.

– Мне и молоко нравится, – продолжал болтать Лан. – А насчет тебя Букер Джеймтон предупреждал, что в отношении кофе ты сущий маньяк. Фанат, что называется. Когда Домино вызвала нас с Земли, мы захватили с собой два килограмма колумбийского.

У Трента от удивления отвисла челюсть.

– Как ты сказал? Букер Джеймтон?..

– Ну да. Насчет кофе он разговаривал с Каллией. Когда сестре сказали, что нам придется работать с тобой, она тут же бросилась наводить справки. Она в компьютерном деле просто спец, но даже ей не удалось много накопать. Пришлось обратиться к Букеру. Трент, ты, оказывается, не такой простачок, каким прикидываешься. У тебя много друзей. – Лан искоса взглянул на беглеца и многозначительно усмехнулся. – Мы тогда еще не знали, с кем придется иметь дело. Приказ мы получили до того, как состоялась та знаменитая пресс-конференция. Миротворцы в октябре никак не могли решить, жив ты или нет, а тут бах – и во-от такие развороты на экранах! Все электронные газеты наперебой завопили: ловите Трента Неуловимого! Хватайте его!.. Тут и наши всполошились. Букер Джеймтон предупредил, что без кофе ты жить не можешь, а проповедник Энди, который служит в храме на Флашинг-авеню, дал наводку, что тебе подавай только колумбийское, марки «S&W». А нам что, жалко? Вот мы и приперли с собой пару кило.

Трент только сейчас заметил, что сидит с открытым ртом. Он закрыл его, скрывая растерянность, хмыкнул, затем нахмурился, решив, что так будет солиднее, и сказал:

– Приятно слышать, что с моими друзьями все в порядке.

– А то, – выпятил нижнюю губу Лан. – Послушай, Трент, а что мы здесь будем делать?

– Постараемся навсегда запечатать ДИСК. Разгромить и уничтожить Отдел по слежению за лунной Инфосетью.

– О'кей. Я так и предполагал, что придется что-то взрывать.

– В каком-то смысле, да.

– Что значит в каком-то смысле?

– Наша задача не взрывать, а взломать ЛИСК изнутри. Но сначала нам действительно придется подорвать роллигон миротворцев. При этом строго запрещается применять оружие против живых людей.

– Смеешься?

– Нисколько.

– Никого и пальцем нельзя будет тронуть? – не поверил парнишка.

– Никого.

На лице Лана Сьеррана было написано недоумение.

– Ты собираешься взорвать транспорт МС, и при этом все должны остаться в живых?

– Точно.

Парень некоторое время размышлял, потом спросил:

– Ну и какой в этом смысл?

Этим же вечером все четверо, включая и таинственного Евгения Сергеевича – все называли его Эженом или Сержем, он сам дал добро на подобное амикошонство, – собрались в гостиной. Лан выключил свет, и группа захвата принялась просматривать подобранные и сведенные Джонни Джонни в фильм кадры. Сначала в голографическом объеме появилась карта обратной стороны Луны, на которой светлыми точками выделялись Джексон-таун, Жюль Берн и Звездоград. Указующая красная точка скользнула по всем трем сторонам треугольника и застыла близ Жюля Верна, не дотянув до кратера с полсантиметра, что в масштабе составляло около десятка километров. Масштаб карты начал увеличиваться. Открылась панорама лунных холмов, среди которых была проложена дорога, ведущая на главную лунную базу миротворцев.

– Все имеют описание? – спросил Трент и оглядел своих будущих напарников.

Лан со скучающим видом смотрел на карту. Рядом с ним невозмутимо помалкивал Евгений Сергеевич. Только Каллия проявила живейший интерес к пояснениям Трента. Она смотрела на него так, словно боялась упустить какую-нибудь важную деталь.

– Давайте-ка восстановим в памяти ход предваряющих операцию событий. Двадцать второго декабря сотрудник МС по имени Бенни Гутьерес, получив приказ из Главного управления Корпуса МС, прилетает в Луна-сити. Гутьерес – вебтанцор. Все, что мне удалось узнать про него, говорит о том, что он хороший специалист и отличный парень. Третьего января он, согласно расписанию, должен будет принять дежурство в отделе контроля за Инфосетью. Все необходимые документы уже посланы на базу.

Трент еще раз взглянул на Коримка, высокого тощего лунника, представляющего Свободные территории Луны. Его меланхолический вид заставлял задуматься, слышит ли Евгений Сергеевич его пояснения. Трент мысленно одернул себя. Чего ради ему беспокоиться? Неужели кому-то из заинтересованных лиц, принимающих участие в этой операции, взбредет в голову подсунуть ему сонного кролика? Наоборот, все решительно обещали, что пришлют лучшие кадры. Может, у него просто такая манера держаться?

– Итак, – продолжал Трент, – Гутьерес не такая важная птица, чтобы прибыть к месту службы на челноке. Он отправится на служебном роллигоне, в котором помещается семь человек. В этом и заключается самая неприятная по своей непредсказуемости деталь. По нашим сведениям, Гутьерес по прибытию в Луна-сити отправится в Звездоград на монорельсе. На этом этапе он постоянно будет находиться под наблюдением. В Циолковском его будут ждать пятеро других миротворцев, служащих ЛИСКа, которые входят в дежурную смену. То, что Гутьерес присоединится к ним, сомнений не вызывает. Мы перехватили соответствующее распоряжение. До Жюля Верна они будут добираться на роллигоне. Итого, шесть человек. Остается одно место. Водительское. – Трент сделал паузу, потом добавил: – Вот почему нам потребуется семь биокопий, а не шесть. Понятно? – Все, за исключением Коримка, кивнули. Черт с ним, решил про себя Трент, и снова углубился в инструктаж. – Для проведения операции Гутьерес подходит идеально. Сам он родом из Америки и по-французски говорит с акцентом. Конечно, не с таким, как я, но не думаю, что в кратере Жюля Верна кто-нибудь сумеет заметить разницу. В его голову вживлен инскин, способный работать с помощью радиоволн. Они обязательно устроят мне экзамен, тот ли я вебтанцор, которого они ждали. На Луне Гутьерес новичок, но сопровождающие его сотрудники МС достаточно долго прожили здесь и разбираются, что к чему.

В этот момент заговорил Коримок. Голос у него был меланхоличный, негромкий, вполне соответствующий его манере поведения.

– Следовательно, миротворцы, отправившиеся с ним в дорогу, не должны доехать до Жюля Верна? – уточнил он. Тут и Лан встрепенулся:

– Не представляю, как мы сможем добиться этого без того, чтобы... – Он чиркнул себя ногтем по горлу. – ... не пришить этих голубчиков?

Евгений Сергеевич, не обративший внимания на замечание парнишки, продолжал допытываться:

– Я не о том веду речь. Водитель может оказаться мужчиной или женщиной. Этот вариант предусмотрен планом?

Трент с уважением взглянул на Коримка, сразу просекшего суть.

– Я же сказал, у нас есть семь биороботов, то есть два тела запасных. Одно мужское, другое женское, – объяснил он. Евгений Сергеевич удовлетворенно кивнул.

– Раз уж вы, мсье Коримок, задали этот вопрос, изложу подробнее. Медицинские карты на всех пятерых миротворцев, вплоть до строения зубов и сетчатки глаз, у нас есть. Копии изготовлены в точности с этими параметрами. Труп водителя не требует такой тщательной подготовки, потому что на базе неизвестно, кто именно поведет роллигон. Но и на этот случай у нас припасена вполне надежная версия. Ну, документы, отпечатки пальцев и все прочее. К тому же женщин, служащих в МС, на Луне всего около десяти процентов.

– Значит, надо толково изуродовать тело, – вновь подал голос Коримок.

– Правильно, вот вы этим и займетесь, – ответил Трент.

– Заняться-то я займусь, – пообещал Евгений Сергеевич, – только я до сих пор не могу понять, где в момент взрыва будешь ты?

– В роллигоне, – ответил Трент.

Все удивленно посмотрели на руководителя. Даже Евгений Сергеевич вскинул брови.

– Ты собираешься подорвать самого себя? – не поверила Каллия.

– В каком-то смысле да. – Он помолчал, потом добавил: – Конечно, это риск. Но шанс есть. Евгений Сергеевич усмехнулся:

– Это проблема многих молодых людей. Я имею в виду бесшабашность. Желание прослыть героем.

– Героем, – резко ответил Трент, – по большому счету можно назвать только того, кто знает, когда дать деру! – Все с удивлением уставились на него. – В этом смысле, – гордо заявил Трент, – я герой из героев. Другого такого не сыскать.

– Все это прекрасно – «геройство», «дать деру», – невозмутимо заметил Евгений Сергеевич, – но тебе нельзя оставаться в роллигоне. Следует искать другой вариант, иначе все провалим. Невозможно одновременно искорежить биокопии и сохранить тебе жизнь.

Трент с еще большим уважением посмотрел на унылого Коримка:

– Вот и подумайте, Эжен, как нам быть.

На следующее утро прибыли три биокопии. Все они были доставлены в замороженном состоянии.

В четверг 12 декабря Трент отправился на «хамелеоне» Натана в сторону кратера Жюля Верна. Не доезжая с десяток километров, спрятал машину в тени. Вокруг расстилалась безжизненная равнина, усеянная невысокими пологими холмами. Укрытие для засады было оборудовано немного севернее широкого провала, по плоскому дну которого пролегала накатанная дорога, ведущая в Звездоград.

Было 6.12 утра по Столичному времени. В 10.12 по дороге проехал легкий роллигон миротворцев. Частью своего существа Трент следил за тем, что происходит внизу, большая же его часть в тот момент находилась в Инфосети, Трент смутно представлял маршрут Джонни Джонни. Голос Образа долетал из какого-то немыслимого далека. После того как они слились, голос у Джонни изменился. Он стал более человечным. И бодрым.

В 12.20 по дну провала проехал караван из четырех роллигонов автобусного типа. В 12.36 в сторону Звездограда промчался легкий вездеход-«хамелеон», после чего до трех часов дорога пустовала. Трент решил, что условия для засады приемлемы. Всякая приближающаяся к намеченной точке машина будет заметна издалека благодаря свету фар.

Неподалеку от Джексон-тауна, на склоне ближайшей горы несколько лет назад была построена транспортная катапульта, отправлявшая грузы на лунную орбиту. Сооружение с виду напоминало устремленную в черное небо эстакаду, по которой был проложен направляющий рельс. Эстакаду охватывал ряд последовательно расположенных колец, создающих магнитное поле и разгоняющих груз. Длина рельса составляла более трех с половиной километров. Груз укладывался в специальные грузовые контейнеры. Угол наклона был невелик, эстакада шла практически параллельно пологому склону горы.

Большую часть двадцать второго декабря Трент провел в аппаратной, откуда осуществлялось управление катапультой. Это было последнее воскресенье перед Рождеством. Аппаратная помещалась в маленькой будке, здесь даже одному человеку было тесно, а их набилось трое: Трент, Евгений Сергеевич и женщина-оператор, следившая за отправлением грузов.

Женщина была родом из Азии, маленькая, с длинными роскошными волосами, уложенными в затейливую прическу. Трент долго и внимательно присматривался к ее движениям. Так же тщательно он изучил процесс загрузки контейнеров, перемещение их по особым направляющим, укладывание на специальные платформы и установку платформ в исходное положение.

Евгений Сергеевич со своей стороны отметил, что странно видеть такое любопытство в человеке, чьи интересы находятся в совершенно другой плоскости. Будто бы от этих деталей зависит его жизнь. Трент, притерпевшийся к манере Коримка, не обращал на его нытье внимания.

Действительно, все это было очень любопытно. Группа людей в космических скафандрах вручную грузила капсулы, похожие на куриные яйца, на особые платформы. Затем платформы устанавливались на стартовый стол. Никаких погрузочных механизмов на этом этапе не использовали. В момент старта платформа всплывала над направляющим рельсом примерно на двадцать сантиметров. Из будки зазор был едва заметен. Далее кольца, составлявшие обмотку сверхпроводникового соленоида, начинали разгонять платформу по восходящей. Когда яйцо набирало скорость в один и восемь десятых метра в секунду, оно отрывалось от платформы и взмывало в черное, усыпанное звездами небо. Платформа тут же начинала тормозить и к концу эстакады проваливалась на специальный транспортер. Отсюда она вновь подавалась к стартовому столу. Трент проследил за двенадцатью запусками: порядок работы ни разу не изменился.

После четырнадцатого запуска рабочие отправились на ленч. Контролер осталась на месте. Она сняла височный трасет и, повернувшись к Тренту, спросила:

– Ну как? Впечатляет? Это только со стороны кажется, что я тут без дела сижу. Эжен сказал, что вы опытный вебтанцор. Смогли бы так?

Она кивнула на свой трасет, с помощью которого и осуществлялось управление катапультой.

Трент доброжелательно улыбнулся в ответ:

– Простите, но я так и не понял, в чем заключается ваша работа.

Женщина вскинула брови:

– Неужели? Тогда слушайте. Прежде всего я отслеживаю весь процесс загрузки. Перед каждым стартом я обязана проверить работу всех приборов и механизмов, а также каждое направляющее кольцо обмотки, создающей магнитное поле. Обязательно должна проверить запирающие замки на каждой капсуле...

– Это те, что в форме яйца?

– Да. Это главный пункт. Случается, что платформа начинает двигаться нештатно, тогда я останавливаю запуск. Это можно сделать в любой момент движения по эстакаде. Проверяю все заново, регулирую положение платформы и даю Добро.

– Сколько вы уже здесь работаете?

– Два года и пару месяцев.

– Скажите, трудно прервать запуск? И как часто происходят подобные случаи?

– Раз в шесть недель или около того. Дело в том, что время от времени появляются флуктуации, и магнитное поле, наведенное обмоткой, то есть вот этими кольцами, в которых намотан сверхпроводник, начинает плавать. Есть также две другие причины. Я стараюсь заранее предугадать, как поведет себя капсула. При наборе полной скорости для сохранения груза ее можно остановить только на расстоянии не более шестисот метров от точки отрыва. Так что мне приходится быть предельно внимательной, чтобы избежать отключения катапульты на последнем участке разгона.

– А можно ли запустить какой-либо предмет, не помещая его в капсулу и не ставя на платформу?

– Вы имеете в виду самостоятельно упакованный груз или предмет?

– Можно и так сказать, – согласился Трент.

Женщина с интересом взглянула на дотошного посетителя:

– Хороший вопрос. Я, правда, никогда не слышала, чтобы кто-то пытался провернуть подобный трюк. Катапульта спроектирована таким образом, что ей, собственно, все равно, что запускать, лишь бы размеры предмета не превышали диаметра колец. Но если вы попробуете поставить подобный эксперимент, боюсь, вы потеряете груз, а может, и часть катапульты. Груз должен быть прочно закреплен и двигаться строго по оси сооружения. Трудность в том, что направляющий рельс довольно широк. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы груз болтался на платформе. Вот почему загрузка капсулы производится вручную. К тому же она прочно присоединяется к платформе особыми замками. Когда груз нештатный, его трудно надежно закрепить на платформе. Он начнет елозить, а с ним и платформа. Кроме того, очень сказываются вибрации и просто износ конструкции. Это особенно важно на среднем участке разгона. В конце эстакады, когда платформа набрала скорость, уже проще, но в середине, если груз начнет болтаться на платформе, всякое может случиться. У нас-то скорость разгона достаточна высока, а вот на катапульте возле Луна-сити груз разгоняется с ускорением всего в три g. Для сравнения скажу, что даже в Жюль Берне катапульта дает до девяти-десяти g.

– В чем же смысл? – спросил Трент.

– Чем меньше ускорение, тем катапульта должна быть длиннее. В смысле безопасности это очень выгодно, но возрастают эксплуатационные расходы. Чем длиннее эстакада, тем дороже запуск. Наша цена самая низкая, но и риск больше.

Трент кивнул:

– Если бы вам пришлось запускать нестандартный груз, как бы вы поступили?

– Не знаю. Мне такая идея и в голову не приходила.

– Вы все-таки постарайтесь вообразить. Предположим, сломалось платформа, ждать следующую нет времени... Женщина пожала плечами:

– Глупости! Что там может сломаться! Надо подождать, пока прибудет новая платформа. Но если уж такое произойдет, я бы сначала... Вон, смотрите, первое кольцо имеет двадцать пять метров в диаметре. Я бы подвесила груз на расстоянии пятнадцати метров над опорой и метрах в пяти впереди. В таком положении и начала бы разгонять. Груз в таком случае, возможно, будет разбит, но зато катапульта останется в целости.

В тот же день двадцать второго декабря, в воскресенье, в космопорте Луна-сити высадился Бенни Гутьерес.

В отеле вернувшегося после изучения работы катапульты Трента поджидало электронное сообщение:

«Рейс назначен на 4 января, с 9.00 до 16.00. Корабль называется «Вацаяма».

Удачи. К'Хин».

В четверг, в сочельник, Лан и Каллия отправились в Джексон-таун на всенощную. В преддверии праздника Храм Эрис украсили разноцветными гирляндами, рождественскими звездами и крестами. Евгений Сергеевич рано отправился в постель, и Трент остался в гостиной в одиночестве. Погрузился в Хрустальный Ветер – решил прогуляться по виртуальному пространству, поискать что-нибудь занятное.

Какой-то частью сознания решил написать письмо Дэнис.

Дорогая Дэнис!

К тому моменту, когда ты получишь это письмо, работа, за которую я нынче взялся, будет завершена. Как, не могу сказать. Если успешно, ты сразу узнаешь об этом. Если меня ждет неудача, ты больше никогда не услышишь обо мне. Я собираюсь послать эту весточку обычным путем, в надежде на медлительность Федеральной почты. Постараюсь, чтобы вручили прямо в руки. Сейчас мне трудно добраться до земной Инфосети. Если честно, мне просто нельзя входить в нее, так что придется подождать, милая. К сожалению, МС теперь известно, что я жив, поэтому я вынужден прибегать к самым строгим мерам безопасности.

Я смогу позвонить тебе не раньше февраля, и только в том случае, если все сойдет гладко. Луна теперь небезопасна для меня так же, как и Земля. Может, отправлюсь на Марс или в один из городов в Поясе астероидов. Пока не могу сказать точно. Прости, родная, я знаю, как тебе трудно быть в неведении, но я просто обязан исполнить то, что задумал.

Как только выпадает свободная минута, я думаю о тебе – прости, что это случается реже, чем хотелось бы.

Я люблю тебя.

Трент.

25 декабря в два часа ночи кто-то постучал в спальню Трента.

Молодой человек сел на кровати, пригласил:

– Войдите.

В комнату вошел Лан, включил свет. Он был в том же комбинезоне, в котором отправился на богослужение. Как обычно, уселся на постель. В руках держал какой-то предмет, завернутый в золотистую оберточную бумагу.

– С Рождеством, Трент.

– Тебя тоже, Лан.

– Это подарок для тебя. Трент кивнул:

– Я уже догадался. Правда, у меня нет ничего, что я мог бы подарить тебе.

– Это не обязательно.

Он протянул сверток Тренту и сказал:

– Можешь открыть...

Под оберткой оказалась шкатулка из красного дерева величиной с книгу. На крышке металлическая пластина серебристого цвета. Трент нажал на нее, крышка откинулась. Изнутри коробочка была обита черным бархатом. В ней лежал очень маленький пистолетик непривычной формы. Трент такого еще никогда не видел. Молодой человек достал подарок, осмотрел его со всех сторон. Вещица показалась ему необыкновенно изящной, но очень странной. Диаметр ствольного канала оказался еще меньше, чем у пистолетов, стреляющих металлическими шариками. Да и сам ствол тоненький – раза в три уже, чем у пистолета двадцать второго калибра. Он положил подарок обратно в шкатулку и с чувством произнес:

– Большое спасибо, Лан. А что это такое? Парень расплылся в улыбке:

– Оружие для «постепенного исчезновения». Его можно применять и в условиях гравитации, и в свободном пространстве. По существу, это маленькая катапульта, втиснутая в двенадцатисантиметровый ствол. Выходное отверстие пятнадцатого калибра. На конце ствола ускоритель, к моменту вылета разгоняющий шарики с химсоставом до скорости в четыре тысячи метров в секунду. При прицельной стрельбе ускоритель можно снять, тогда пистолет можно использовать и для стрельбы пульками. Но с помощью ускорителя ты вполне можешь вести огонь по элитникам. Возможно, ты не захочешь убивать его, но если попадешь, считай, что нарушил свой обет. Бьёт намертво! – Он замолчал, потом робко спросил: – Скажи, Трент, ты действительно сбросил его с небоскреба?

Трент закрыл шкатулку, положил на постель:

– Нет, он сам упал. Лан вздохнул.

– Это понятно, – уныло протянул он, потом немного оживился. – Знаешь, я видел фильм, сделанный миротворцами. Они утверждают, что ты сначала убил его, потом сбросил. Еще они намекают, что тебя для этого и наняли.

– Спасибо за оружие, Лан, а также за ценные сведения. Лан долго мялся, но все-таки решился задать еще один вопрос:

– Трент!

– Да?

– Почему мы никак не можем найти общий язык? Я стараюсь изо всех сил, и все напрасно.

Трент не сомневался в искренности парнишки, но что он мог ему ответить?

– Ты, Дан, замечательный парень. Понимаешь, у меня есть друг, его зовут проповедник Энди. Ты, должно быть, слышал о нем – он отправляет службы в Храме Эрис на Флашинг-авеню в Нью-Йорке. Он как-то объяснил мне, что проблема с Когтями не в том, что они что-то скрывают или двуличны по натуре. Беда в том, что они сами часть проблемы, которую пытаются разрешить. Когда закончилась Объединительная война, в Корпусе МС служили солдаты. Они как были, так и остались честными и исполнительными служаками. В них не было ничего от полицейских ищеек. Далеки они были и от политики. Прежним миротворцам и в голову не пришло бы попытаться взять под контроль Инфосеть. В Корпусе МС первого призыва даже намека не было на какую-нибудь секретную службу. Они исполняли приказы вышестоящего руководства, и точка. Сейчас исполнение приказов сверху не составляет и сотой доли тех обязанностей, какие они сами взвалили на себя. Руководители Корпуса считали, что нельзя стоять на месте. Чтобы противостоять угрозам, необходимо развиваться. Они начали брать на себя все больше и больше ответственности. Если такая политика вступала в противоречие со здравым смыслом, значит, долой здравый смысл! С сохранившими разум политиками – долой таких политиков! В конце концов Корпус начал управляться самим же Корпусом. И в этом в немалой степени повинны Когти, «Общество Джонни Реба» и еще с полдюжины подобных организаций, которые поставили себе цель разрушить сложившуюся ныне политическую систему. Не улучшить ее, не реорганизовать, а свергнуть. Это нереально, Лан. Землю дробить нельзя, да и не получится. С парнями из подобных подпольных групп случилась та же беда, что и с миротворцами. И теперь они жить друг без друга не могут.

Лан резко перебил его:

– Каллия знает о твоих тайных мыслях?

– Вряд ли. Я сказал ей, что не хочу никого убивать. Это было первое условие, которое мы обсудили. Больше ни о чем таком «тайном», как ты выразился, мы не разговаривали.

– Я заметил, ты посматриваешь на нее, – сказал Лан. – Если завалишься к ней в постель, она возражать не будет.

– Я подумаю об этом.

– Но ты хочешь или нет?

– Да, – неожиданно признался Трент. Следом с ужасом подумал, что этот молокосос все-таки достал его. Теперь он, Трент Неуловимый, тоже готов выплеснуть свою душу первому встречному в припадке искренности.

Лан между тем одобрительно кивнул:

– Почему бы тебе не поговорить с ней? Объяснил бы – мол, так и так.

– Существует вопрос, на который я пока не знаю ответа. Это здорово мешает.

– Что за вопрос?

– Лан, она из Посвященных? Она клялась на крови отдать все силы на борьбу с Объединением? Лан с гордостью подтвердил:

– Точно.

– Тогда получается, что, если она даст согласие, это будет не по взаимной привязанности, а в силу необходимости. Чтобы ничто не отвлекало товарища по оружию от полной концентрации при выполнении задания. Разве не так?

– Каллия всегда знает, когда и как следует поступить. Трент покачал головой.

– Знаешь, Лан, иногда так хочется пойти поперек правил. Каллия очень красива, просто сногсшибательна, однако мне не по душе, когда я становлюсь частью ее работы. Одним из пунктов выполнения плана мероприятий. Я с удовольствием завалюсь к ней в постель, если она захочет этого. Боюсь, что она уже забыла, как это бывает, когда просто хочется. Когда не во исполнение плана. А спать с кем-то из чувства долга – это просто ужасно.

Лан опустил голову, долго рассматривал смятое одеяло.

– Ты рассуждаешь очень поверхностно, – наконец сказал он. – Вообще, ты недалекий человек, Трент. Это мне и не нравится в тебе.

– Тебе не понравились мои слова о том, что убивать скверно? Это тебя обижает?

– Трент, сам посуди, иногда вовсе не так уж дурно пришибить какого-нибудь гада, – горячо заговорил Лан. – Иногда это единственный выход. Одна женщина – я не могу назвать тебе ее имя, она была очень важной шишкой в Когтях, – приютила нас, когда наша мать умерла, а папаша угодил на общественные работы. Когда Каллия подросла, она решила вступить в «Общество Джонни Реба». Они пользуются в Америке куда большей популярностью, чем «Эризиан Клау». Приютившая нас женщина настояла, чтобы Каллия не дурила и записалась в Когти. Она многому научила нас, но прежде всего внушила мне и Каллии, что мы должны быть одинаково хороши в любом случае – когда надо что-то исполнить и когда следует воздержаться. Одна из ее заповедей гласила, что идеалы, которые двигают людьми, дают им надежду и смысл, не умирают сами по себе. Их убивают те же самые люди, которые страстно за них боролись. Когда Сара Алмундсен подписывала Декларацию, где были изложены принципы, на которых должно строиться Объединение, она вряд ли могла предположить, во что это выльется. Лагеря для общественных работ, отряды миротворцев-поджигателей... Если бы Сара встала из гроба, она присоединилась бы к нам.

Он помолчал, давая время Тренту осмыслить сказанное. Трент вынужден был мысленно согласиться с тем, что здесь было над чем задуматься. Простота тоже порой бывает с потаенной глубиной.