Текст книги "Огонек в ночи"

6

Лиз Фэрроу никогда не считала себя звездой журналистики и не ставила перед собой высоких целей. Попав в газету в общем-то случайно, она продержалась первый год только потому, что никаких других вариантов трудоустройства не оставалось. В газете ее ценили за оптимизм, готовность всегда прийти на помощь, незлобивость и полное отсутствие амбиций. Лиз никому не завидовала, искренне восторгалась чужими успехами и не пыталась карабкаться по карьерной лестнице. Начальство видело в ней ценного работника, всегда готового отправиться туда, куда нужно, написать о том, о чем не решился бы написать другой, и при этом не строить из себя кандидата на Пулитцеровскую премию.

Шанс перейти на другую работу представился год назад, когда Лиз пригласили в отдел по связям с общественностью крупной лесоторговой компании. Взвесив возможные плюсы и очевидные минусы, она уже было согласилась, но, проведя неделю вне редакции, поняла, что приросла к своей беспокойной работе, сблизилась с коллегами и совсем не хочет расставаться с Грегом, которого прежде привычно воспринимала лишь в качестве не всегда приятного приложения к служебным обязанностям.

Так или иначе Лиз осталась в «Кроникл» и нисколько об этом не сожалела. Не сожалели об этом и десятки работавших в газете людей. Не сожалел никто. Кроме, наверное, Уилбура Макински.

Лиз не доверяла этому человеку и всегда удивлялась тому, что другие не разделяют ее мнения о нем. Даже Грег.

– Да, согласен, Уил парень не слишком компанейский, но зато настоящий профессионал, – говорил он каждый раз, когда Лиз высказывала вслух свое мнение о Макински. – Не понимаю, почему ты на него постоянно нападаешь.

– А я не понимаю, как можно быть таким слепым! – возмущалась Лиз. – Неужели ты не видишь, какой он омерзительный тип? Неужели не замечаешь, какие взгляды он бросает на женщин, когда думает, что его никто не видит? Знаешь, у этого типа глаза рептилии.

– Что ты имеешь в виду? – усмехался Грег, на которого ее жалобы не производили никакого впечатления.

– Ты знаешь, что я имею в виду! – горячись Лиз и, видя, что ей никто не верит, в отчаянии разводила руками. – Ладно, вы все ее увидите его настоящее лицо. Только не говорите потом, что ничего не замечали и вас никто не предупреждал.

Разговор с Грейс занял не более трех минут. Положив трубку, Лиз посмотрела на Грега.

– Ну что? – нетерпеливо спросил он.

– Грейс в безопасности. Мы договорились, что встретимся завтра у отеля и сразу поедем к Кеннету Дарреллу.

– Она так и не сказала, где находится? – поинтересовался Уилбур.

– Нет. – Лиз отвела глаза – ложь всегда давалась ей нелегко.

Если Макински и заподозрил что-то, то виду не подал.

– Ладно. – Он поднялся со стула. – Кстати, где ее ноутбук?

– У меня, – сказала Лиз и тут же быстро добавила: – Но Грейс не давала разрешения просматривать ее материалы, так что извини, Уил, но…

– Ты неправильно меня поняла, – холодно заметил Уилбур. – Я вовсе не собираюсь залезать в ее компьютер. Но ты на всякий случай передай его Гэлбрейту. Пусть уберет в сейф.

Лиз кивнула.

– Я так и сделаю. Но завтра утром захвачу с собой. Грейс просила…

– Хорошо, хорошо, – раздраженно бросил Макински, направляясь к выходу. – Собираемся в девять в редакции.

Едва дверь за ним закрылась, как Грег обрушился на Лиз с вопросами.

– Что сказала Грейс? Где она? Какую игру ты затеяла?

– Успокойся. – Лиз досадливо поморщилась. – У Грейс есть основания не доверять Уилу. У меня тоже. И я не знаю, где она сейчас находится.

– Почему ты не спросила?

– Потому что здесь был Уилбур. Неужели непонятно? По крайней мере она уверена, что ей ничто не угрожает.

– Ладно. – Грег опустился на стул. – А что там насчет компьютера? Думаешь, Макински хотел сунуть нос в те материалы, которые Грейс привезла из Нью-Йорка?

Прежде чем ответить, Лиза прошла через комнату, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

– Боже мой, ты становишься мнительной, Лиз. Мы же не в ЦРУ работаем.

– Помолчи и послушай меня. – Она вернулась на место. – Грейс рассказала, что ее редактор раскопал кое-что о Кеннете Даррелле, что-то такое, что поможет раскрыть тайну его личности. Ну, провести идентификацию.

– Хочешь сказать, что человек, у которого мы собираемся брать интервью, может оказаться не настоящим Дарреллом, а подставным лицом?

– Вот именно. В Нью-Йорке полагают, что Кеннет Даррелл – всего лишь псевдоним, за которым скрывается человек, имевший доступ к информации государственной важности.

– Возможно, он работал в Белом доме и узнал нечто такое, что власти хотели бы скрыть. Передать эти сведения в газеты невозможно – никто не хочет рисковать, публикуя непроверенные данные, – а потому Даррелл нашел другой путь.

– Хочешь сказать, что его романы не вымысел?

– Да. Я в этом уверена. Вспомни первую книгу, в ней, помимо прочего, говорилось о том, как ЦРУ готовило покушение на одного африканского лидера и для финансирования операции продавало оружие в страны Ближнего Востока.

– И, ты в это веришь? – Грег усмехнулся. – Да ему уже давно закрыли бы рот. Лиз подняла руку.

– Подожди. Во втором романе сюжет строится на том, что некая террористическая организация собирается отравить водохранилище в Монтане с помощью бежавших с Кубы противников Кастро, находящихся под опекой влиятельного лица из администрации президента.

– Но зачем им это надо? Кому выгодно прикрывать террористов?

– Как ты можешь быть настолько слеп? Все дело в деньгах. Любой теракт – это повод выколотить из конгресса дополнительные ассигнования.

– Пусть так. Тогда о чем же будет третья книга?

– Откуда мне знать? Но у Грейс есть на этот счет своя теория. Вполне, кстати, убедительная.

Грег насторожился.

– Ну-ну, расскажи. Может, ты перетянешь меня на свою сторону, и тогда мы вместе попытаемся спасти мир.

– Расскажу. – Лиз опасливо посмотрела на дверь. – Почему Даррелл, который никогда не давал интервью, вдруг согласился? Ты не задумывался?

– Задумывался. И у меня есть ответ.

– Какой же?

– Парень просто решил сшибить деньжат по-легкому. Может, ему не хватает на новые носки?

– Идиот! – Лиз схватила со стола первое, что попало под руку – тюбик с клеем, – и запустила в шутника, который, однако, был готов к такой реакции на свое заявление и ловко увернулся от снаряда.

– Ты просто свихнулась. Насмотрелась «Секретных материалов». Перестань, это же смешно – Грег поднял тюбик, подошел к Лиз и обнял ее за плечи. – У Грейс, похоже, тоже с головой не в порядке. Не удивлюсь, если она и все остальное придумала.

– Насчет Уила? А как же тогда ты объяснишь тот факт, что кто-то побывал в ее номере? Нет, Грег, мне она вовсе не показалась чокнутой. Здесь явно что-то происходит, и мне очень жаль, что ты относишься к этому так легкомысленно.

– Давай не будем спешить с выводами, хорошо? – предложил Грег, целуя ее в шею. – Поживем – увидим. А сегодня устроим себе небольшой праздник. Кто знает, может, завтра уже не наступит.

– А если оно все же наступит, я сделаю так, что ты об этом пожалеешь, – пробормотала Лиз и сжала зубками мочку его уха.

Как это могло случиться? Грейс осторожно открыла глаза. В комнате было темно. Светящиеся цифры будильника показывали без четверти четыре утра. Она прислушалась – за окном слышался какой-то шорох. Лиз рассказывала, что в здешних местах обитают красные лисицы, задающие по весне такие концерты, по сравнению с которыми вой мартовских котов звучит сладкой музыкой.

Как это могло случиться? Глаза привыкали к темноте, и из собравшихся в углах теней постепенно проступали незнакомые очертания: слева – нечто напоминающее присевшего отдохнуть медведя, справа – что-то похожее на склонившегося монаха в рясе. Прямоугольник окна стал заметнее – наверное, облака разошлись, в их просвет выглянула луна, – и в комнату просочилась белесая, словно разведенная молоком тумана жидкость. Просочилась и растеклась лужицей по деревянному полу, захватив самый край тонкого, с восточным орнаментом ковра.

Как это могло случиться?

Грейс повернула голову. Майкл лежал на спине с закрытыми глазами. Граница света и тьмы пролегла по его лицу, что делало его похожим на ритуальную маску.

Она стиснула зубы, сдерживая подступивший к горлу стон, и попыталась отвернуться, но взгляд как будто приклеился к застывшим полуоткрытым губам, которые, наверное, еще хранили тепло ее поцелуев.

Как это могло случиться?

После разговора в библиотеке Майкл куда-то уехал, попросив Грейс не выходить из дома и пообещав вернуться через пару часов. Грейс полежала немного на диване с книжкой в руке, потом попыталась уснуть, но быстро поняла, что отвлечься не удастся, что нервная система слишком возбуждена, а возбуждение такого рода лучше всего снимается работой или, по крайней мере, какой-то деятельностью.

В первую очередь она прошла по дому, заглянув во все комнаты и чувствуя себя при этом женой Синей Бороды. Однако ничего загадочного, таинственного или даже необычного не обнаружилось. Все выглядело вполне стандартно: обычная мебель, при покупке которой руководствовались не модой, не вкусом, а, как Грейс показалось, соображениями практичности и удобства; картины, не говорившие о хозяине ничего, кроме того, что деньги для него не проблема; телевизор и стереосистема, покрытые тонким слоем пыли. Несколько минут Грейс провела у полочки с компакт-дисками, но тоже не обнаружила ничего особенного. Собранные в библиотеке книги можно найти едва ли не в любом доме. Ванная не поразила ее золотым блеском кранов и наличием джакузи. Проинспектировав комнаты первого этажа, она вернулась на второй. Кабинет хозяина был надежно заперт на ключ, а вот спальня оказалась открытой, и Грейс, поборов смущение и подавив неуверенные возражения совести, все же переступила ее порог. Здесь ее ждал первый сюрприз.

Она в общем-то не собиралась удаляться от двери, но, пробежав взглядом по широкой деревянной кровати, застеленной клетчатым пледом, по старинному, украшенному ручной резьбой комоду, по встроенному шкафу и тонкому коврику на полу, натолкнулась на фотографию в серебряной рамке. Снимок был, похоже, сделан несколько лет назад, и краски успели утратить яркость, но время оказалось бессильным против красоты запечатленной на нем женщины.

Заинтригованная, Грейс подошла ближе. Женщине было около тридцати, и лицо ее с немного смущенной улыбкой, затаившейся в уголках губ, с ямочками на бледно-розовых щеках, с длинными густыми ресницами над широко открытыми смеющимися глазами, с упавшей на лоб вьющейся прядью каштановых волос, невольно притягивало взгляд. Она была не просто красива, но прекрасна, потому что обладать таким лицом могла лишь женщина, наделенная добротой, нежностью, умом и способностью понимать жизнь и радоваться ей, несмотря ни на что.

Но больше всего Грейс поразили ее глаза. Конечно, она не знала, кто фотографировал незнакомку, но ее взгляд говорил всё. Так можно смотреть только на того, кого любишь. И, поняв это – не умом, а особым, шестым чувством, которого напрочь лишены мужчины, – Грейс ощутила укол зависти. Других доказательств не требовалось: эти двое были счастливы.

Некоторое время она неподвижно стояла у полки, потом, повинуясь внезапному импульсу, схватила серебряную рамку и перевернула. На обратной стороне фотографии значились название и адрес фотомастерской, а ниже стояла дата – 11.09.01.

Одиннадцатое сентября 2001 года. Нью-Йорк.

Грейс снова перевернула рамку. Страшная отгадка подтвердилась – снимок был сделан у одного из входов во Всемирный торговый центр, судя по всему, за несколько минут до того момента, когда в одну из его башен врезался первый из захваченных террористами «боингов».

Майкл вернулся, как и обещал, через два с небольшим часа и застал Грейс в кухне.

– Ничего, что я позволила себе похозяйничать здесь? – с застенчивой улыбкой спросила она. – Честно говоря, проголодалась и…

– Я даже рад, что вы взяли на себя то, в чем я, признаюсь, не силен. А что готовите?

– Выбор продуктов в вашем холодильнике, к сожалению, оказался невелик, так что пришлось ограничиться всего лишь тремя блюдами. Майкл удивленно присвистнул.

– Ого! Я на такое не мог и рассчитывать. И чем же мы сегодня насладимся?

Она покачала головой.

– Увидите сами. Боюсь говорить заранее – а вдруг что-то не получится.

– Уверен, у вас получится все. Нужна ли моя помощь? Могу порезать лук или…

– Вы можете сделать нечто большее: найти себе какое-нибудь другое занятие на ближайших полчаса, – решительно объявила Грейс, стараясь не смотреть в лучистые глаза Майкла. – Если, конечно, не боитесь, что я подсыплю что-нибудь.

Он усмехнулся, заинтригованный сменой ее настроения. Уезжая, Майкл почти не сомневался, что, вернувшись, уже не застанет гостьи. Возможно, даже надеялся на это. Почему? Ответить на этот вопрос было не так-то просто.

Когда человек теряет самое дорогое, мир зачастую сжимается для него до объемов одной комнаты, а смысл жизни сводится к одному слову: отомстить. Поставив перед собой цель, он шел к ней с упрямством носорога, отбрасывая все, что могло стать помехой в осуществлении задуманного.

Грейс – помеха?

– Все готово. – Чистый женский голос разметал унылые мысли Майкла, как свежий весенний ветерок разносит серые, уже пролившиеся дождем, легкие тучи. – Позвольте пригласить вас к столу.

– С удовольствием.

Майкл легко поднялся и проследовал в кухню, ловя себя на том, что впервые за долгие месяцы любуется стройной женской фигурой. А почему бы и нет? Может быть, она послана ему как некий знак того, что жизнь продолжается, что пора выползать из раковины, выходить из добровольного заточения, на которое он обрек себя после того, как…

– Прошу.

Грейс остановилась у застеленного голубой скатертью стола – где только нашла? – и, повернувшись, робко, как студентка, явившаяся на экзамен к строгому профессору, улыбнулась.

– О! Вынужден признать, вы превзошли мои ожидания.

– Хвалить будете, когда попробуете. – Грейс опустилась на краешек стула.

– Минутку. Здесь кое-чего не хватает. – Он задумчиво потер подбородок и покачал головой. – Да, определенно не хватает.

– Чего же? – забеспокоилась Грейс. – Вот салат. Я нашла не все ингредиенты, но… – Она выразительно развела руками. – Это отбивные… с гарниром. Ничего другого я, к сожалению, не придумала. И десерт. Фруктовый торт. Если…

– Успокойтесь. Я совсем другое имел в виду. – Майкл пробежал взглядом по шкафчикам, открыл один из них и удовлетворенно кивнул. – Вот чего нам не хватало. – Он снял с полки бутылку вина. – Чилийское красное сухое. Говорят, неплохое.

Через пару минут рубиновая жидкость уже поблескивала в пузатых бокалах из тонкого стекла, тревожа обоняние легким, терпким ароматом.

– За вас, Грейс.

– За вас, Майкл.

Поначалу разговор не клеился, отдельные реплики терялись, как островки, в долгих паузах, но постепенно паузы сокращались, островки превращались в архипелаги, а на горизонте вырисовывался необъятный таинственный материк, пугающий и влекущий.

После второго бокала Грейс уже смеялась шуткам Майкла, а он все чаще и чаще позволял себе заглядываться на ее милое раскрасневшееся лицо, изящную шею, высокую грудь, соблазнительно колышущуюся под шелковой блузкой.

– Знаете, я бы с удовольствием выпил кофе.

– И я тоже.

– Но прежде, хочу предложить вам небольшую прогулку. Не против?

– Вовсе даже нет. – Грейс слегка покачнулась, поднимаясь, но это уже ничего не значило.

Ей хотелось продлить удовольствие, хотелось смеяться и быть рядом с Майклом, ощущать на себе его взгляд, опираться на его твердую руку, смотреть в его бездонные глаза. Ей хотелось жить!

Они шли по узкой, петляющей между деревьями тропинке, держась за руки, болтая ни о чем, смеясь, а их сердца бились все быстрее и быстрее, и разгоряченная кровь разносила по телу проснувшееся и с каждой секундой нарастающее желание.

Грейс вдруг шагнула с тропинки, наклонилась и сорвала какой-то цветок.

– Знаете, как он называется?

– Нет. А вы?

– Конечно. Говорят, он помогает читать мысли другого человека.

– Никогда об этом не слышал. Проверим?

– Попробуем. – Грейс протянула цветок Майклу. – Возьмите, вдохните его аромат и попытайтесь угадать, о чем я думаю.

– Только не загадывайте что-то уж очень сложное.

– Ладно.

Он поднес цветок к носу, вдохнул. Закрыл глаза. Открыл. Посмотрел на Грейс.

– Ну что? – прошептала она. Майкл кивнул.

– Не судите строго, если ошибусь. Грейс не успела ответить – он вдруг положил руки ей на плечи, и она зажмурилась.

Его рот накрыл ее губы, язык проник внутрь, и Грейс вдруг почувствовала, как ее охватила невероятная слабость.

Она не помнила, как они вернулись домой, как поднялись по лестнице, как вошли в спальню.

Майкл долго-долго, словно гипнотизируя, смотрел на нее, потом, не произнеся ни слова, начал медленно расстегивать пуговички на ее блузке. Грейс перестала дышать. Майкл развел полы и притянул ее к себе.

Закрыв глаза, она ждала продолжения. Он прижался к ее дрожащим губам, и все в Грейс затрепетало, наполняясь желанием. Порыв ветра распахнул окно, обдав обнаженные плечи прохладным дыханием засыпающего леса, но Грейс его не почувствовала, полностью сосредоточившись на собственных ощущениях и реакциях тела на ласки Майкла. Поцелуй становился все более глубоким, и ее грудь напряглась в ожидании продолжения.

Майкл уже понял, что творится с Грейс. Властно раздвинув языком ее губы, он жадно погрузился в глубину рта, как шмель, проникающий вглубь бутона в поисках сладчайшего нектара. Его ласки становились все настойчивее, все требовательнее. Прижав к себе ее бедра, он дал почувствовать Грейс силу собственного возбуждения.

У нее перехватило дыхание, но не от страха, а от новизны ощущений, рожденных прикосновением мужского тела. Ее руки скользнули под расстегнутую рубашку, замерли, как попавшие на чужую территорию разведчики, и, осмелев, двинулись дальше. Огонь разгорался в Грейс все сильнее, и погасить его мог только Майкл. Отдаваясь воле инстинктов, она еще теснее прижалась к нему и нетерпеливо потерлась полными, набухшими грудями о его грудь.

– Боже, Грейс, не делай так… – простонал Майкл.

Смутившись и не понимая в чем дело, она замерла.

– Ты еще не готова, милая. Будешь так соблазнять меня, и я не выдержу.

Легким движением он спустил тонкие бретельки бюстгальтера и расстегнул крючок. Лифчик соскользнул вниз и мягко упал на ковер. Избавиться от джинсов оказалось труднее, но Майкл справился с ними. Странное дело – впервые представ обнаженной перед мужчиной, с которым познакомилась несколько часов назад, Грейс, однако, не испытывала ни малейшего смущения.

Более того, она смело шагнула к Майклу. Он подхватил ее на руки и уложил на кровать. Откинул одеяло. Нетерпеливо сорвал с себя одежду и лег рядом. Позабыв о недавних страхах, Грейс вытянулась на прохладных шелковых простынях, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за его дальнейшими действиями.

Его глаза потемнели от страсти.

– Ты просто чудо. – Глубокие, низкие нотки в его голосе убеждали ее в искренности комплимента.

Майкл намотал на палец прядь ее волос. Несколько секунд он просто любовался Грейс, потом наклонился и поймал губами налитый желанием темно-розовый сосок. Из груди Грейс вырвался стон, в котором смешались наслаждение и мольба.

Руки Майкла продолжали гладить ее тело. У нее была восхитительно гладкая, нежная молочно-белая кожа. Идеальной формы упругие груди напоминали увенчанные соблазнительными пиками песчаные дюны. Он провел ладонью по напрягшемуся животу, и Грейс с готовностью приподняла бедра.

– Майкл, пожалуйста… я больше не могу… я… Он прервал поток бессвязных слов долгим поцелуем.

– Можешь. Конечно, ты можешь.

Не прекращая ласк, Майкл опустился и вошел в Грейс одним сильным толчком. Боль, пронзившая ее, была так сильна, что Грейс вскрикнула. Майкл удивленно посмотрел на нее и остановился. Потом отстранился, сел на кровати и покачал головой.

– Черт, почему ты мне ничего не сказала?

7

Годдард впервые видел Слая, так сказать, вживую. Сходство со Сталлоне определенно присутствовало. Точнее, с тем Сталлоне, который громил врагов на ринге в четырех частях «Рокки» и пяти частях «Рэмбо». Высокий, черноволосый, нос слегка крючковатый, губы тонкие. И только глаза другие – серые, холодные, неживые. Дорогой, явно пошитый на заказ костюм из тонкой шерсти. Неброский галстук. Черные туфли от Гуччи. Маникюр.

– Джейк, можешь идти. – Годдард поднялся, вышел из-за стола и сделал шаг навстречу гостю. – Мистер?..

– Называйте меня Слаем. Я знаю вас, Стэнли. Надеюсь, документы проверять не станете?

Ловкач рассмеялся и протянул руку.

– В этом нет необходимости. Мы же деловые люди.

– Тогда давайте перейдем к делу. Не люблю тратить время на пустую болтовню. Думаю, вы так же не любите тратить впустую деньги.

– Итак, – подвел итог продолжавшегося полчаса разговора Слай, – моя задача состоит из двух пунктов: первый – достать кассету, второй – устранить девчонку. Так?

Не поднимаясь из-за стола, Годдард достал из бара бутылку виски «Шивас ригал» и два низких, с квадратным дном стакана, плеснул в каждый янтарной жидкости на два пальца и подтолкнул один стакан гостю.

– За успех.

– За успех.

Выпили. Годдард предложил киллеру сигару, а когда тот отказался, с явным наслаждением закурил сам.

– Я понимаю, что вам нужна кассета, но зачем убирать женщину? Она же ничего не знает. – Слай комфортно развалился в кресле, закинув ногу за ногу.

– Может быть, не знает, – согласился Ловкач. – Может быть, знает. Не люблю оставлять концы. К тому же она видела Джейка и Зака.

– Понимаю. Здесь вся информация? – Гость постучал пальцем по лежащей на столе тонкой папке.

– Вся. Уверены, что успеете за два дня?

– Не был бы уверен, не взялся бы.

– Отлично. Буду ждать звонка.

Слай поднялся и, не попрощавшись, направился к двери. У порога он остановился, повернулся вполоборота и, сверкнув зубами, бросил:

– Кстати, вы сказали, что девчонка видела Джейка. А Джейк ведь видел меня.

Грейс осторожно выскользнула из-под простыни, спустила ноги на пол и медленно встала с кровати. Она собрала разбросанные вещи и на цыпочках вышла из спальни.

Майкл открыл глаза и посмотрел на часы. Скоро надо вставать, ведь он обещал отвезти Грейс в Сиэтл. А если она захочет остаться?

О черт. Еще двенадцать часов назад, откупоривая бутылку вина, он допускал мысль о небольшом, ни к чему не обязывающем, на одну ночь романе. Сейчас ситуация выглядела совсем иначе. Почему?

Во-первых, потому что Грейс оказалась девственницей. Вот уж сюрприз так сюрприз. Что ни говори, это налагало определенные обязательства.

Во-вторых, его тянуло к ней. И не только в сексуальном смысле. Накануне вечером, во время ужина и после него, он вдруг почувствовал… Что? Как назвать то, что шевельнулось, проснулось в нем?

Да, Грейс вдохнула в него жизнь. Впервые за месяцы, прошедшие после смерти Анны, он ощутил себя живым. Но означало ли это, что он готов впустить в эту новую, едва обретенную жизнь совершенно незнакомую молодую женщину?

Ответа не было.

Солнце уже встало. Оно еще не поднялось из-за горной гряды, но небо поголубело, за окном привычно защебетали птицы, а воздух нес запах свежести и распускающихся цветов.

Пора.

Грейс стояла у окна с чашкой в руке. Услышав шаги, она не обернулась, но как будто сжалась, напряглась.

Майкл обнял ее за плечи. Прижался губами к еще влажным, пахнущим шампунем волосам.

– Прости…

Грейс вздохнула.

– Я не знал… все получилось так неожиданно…

– Ты ни в чем не виноват. Я сама этого хотела. – Она поставила чашку на подоконник и повернулась к Майклу лицом. – Ничего, что я надела твой халат?

– Мне нужно кое-что сказать тебе.

Его взгляд скользнул по ее высокой шее, опустился ниже, туда, где под разошедшимися полами белел холмик груди, и все слова вылетели у Майкла из головы. О чем он собирался говорить? В чем каяться? Что объяснять?

Грейс призывно раскрыла губы, и он тут же откликнулся на приглашение. Желание кипело в них обоих, огонь охватывал все новые территории, сомнения таяли и растворялись в сокрушающей, сметающей все на своем пути страсти.

Их языки переплелись, словно два борца, ведущих схватку за сладчайший приз. Голод многолетнего воздержания требовал насыщения. Здесь и сейчас.

Грейс запрокинула голову, почувствовала, как соскальзывает с плеч халат. А потом все исчезло, утонуло в захватившем ее стремительном водовороте страсти.

Грейс попросила высадить ее в паре кварталов от редакции. Она так и не рассказала Майклу о том, где работает и к кому отправляется сегодня. Впрочем, он и не спрашивал. Может быть потому, что и сам не горел желанием рассказывать о себе. Наверное, именно так и должны строиться отношения мужчины и женщины в начале двадцать первого века: у каждого своя жизнь, своя работа, свой дом и счет в банке, а общее – обед в ресторане пару раз в неделю, театр или кино, уикенд или небольшой отпуск где-нибудь на экзотических островах. Никаких обязательств, никаких претензий. Жизнь у каждого отдельная, и в этой жизни хватает трудностей, проблем и забот, так что взваливать на себя лишний груз совсем ни к чему.

Она открыла дверцу, поцеловала Майкла в щеку, подхватила сумку и уже поставила ногу на тротуар, когда Майкл наконец спросил:

– Позвонишь?

– Да. Но не обещаю, что сегодня. Пока.

– Пока.

Проводив ее взглядом, Майкл посмотрел на часы. Надо поспешить – у него тоже есть дела.

Они уже ждали ее в редакции. Все трое.

– Грейс! – Лиз бросилась к подруге, обняла, потом отстранилась и заглянула в глаза. – Ты как? Все в порядке?

– Конечно.

Грейс улыбнулась Грегу и лишь затем решилась посмотреть на Уилбура Макински. Тот вел себя так, как будто ничего не случилось.

– Я так беспокоился. – Он шагнул к ней, и Грейс невольно подалась назад. – Обошлось? Как вам удалось…

– Поговорим об этом потом! – резко бросила она. – Надеюсь, планы не изменились. Когда выезжаем?

– Даррелл согласился принять нас в одиннадцать. Твой ноутбук у меня. – Грег указал на лежащий на столе чемоданчик. – Если ты готова…

– Я еще успею переодеться? – Грейс повернулась к зеркалу.

– Пройдем в фотолабораторию. – Лиз взяла ее за руку. – Я захватила кое-что из твоей одежды.

– Спасибо, ты такая внимательная. Не хотелось бы показываться перед знаменитостью в несвежей блузке и мятой юбке.

– Дорога до Такомы заняла около сорока пяти минут. Проехав по центру города, Грег остановил машину напротив Лютеранского университета. Макински посмотрел на часы.

– Почему мы остановились? – спросила Грейс.

– Даррелл изменил правила игры, – ответила Лиз. – Заявил, что примет нас на нейтральной территории.

– Где же?

– Мы не знаем. Он позвонит Уилу на сотовый ровно в половине одиннадцатого и даст дальнейшие инструкции.

– Странно, – пробормотала Грейс. – С чего бы это такие перемены?

Лиз пожала плечами.

– У знаменитостей свои причуды. Может быть, у него есть основания опасаться за свою жизнь.

– Парень просто набивает себе цену, – не согласился с ней Грег. – Вот увидите, он явится на интервью в резиновой маске и с кучей телохранителей. Боюсь, эта штука, – он похлопал по фотоаппарату, – мне не понадобится.

У Макински зазвонил телефон.

– Да? – Пауза. – Да, мистер Даррелл. Мы у Лютеранского университета. Синий «бьюик», регистрационный номер… – Уил продиктовал номер. – Да… Понял. Нас четверо, двое мужчин и две женщины. – Снова пауза. – Да… Карту, – прошептал он, поворачиваясь к Грегу. Тот ловко развернул уже приготовленную карту. – Мотель «Пасифик»? Нашел. Будем через четверть часа.

– Ну что? – обеспокоено спросила Лиз.

– Едем к мотелю «Пасифик». – Макински ткнул пальцем в карту. – Двигай, Грег. Нам нужно быть там через пятнадцать минут.

– Не уверен, что это конечный пункт, – недовольно проворчал Грег, выжимая педаль сцепления. – Шпионские игры. Нет, мне это все определенно не нравится.

Мотель обнаружился на выезде из города, в самом конце унылой улицы, застроенной однотипными двухэтажными коттеджами.

– Что дальше? – полюбопытствовала Грейс. Макински пожал плечами.

– Ждем второго звонка.

Две минуты прошли в напряженном ожидании. Наконец телефон снова зазвонил.

– Да?

На этот раз говорил только Даррелл. Выслушав инструкцию, Уил раздраженно хлопнул себя по колену.

– Похоже, ты был прав, Грег. Этот чертов писака разыгрывает из себя бог знает кого.

– Куда дальше?

– Никуда. Он пришлет за нами машину. Грег, тебе придется остаться здесь – Даррелл примет только троих. Никаких фотографий не будет. Сотовые оставляем здесь. Это приказ. Нас обыщут, и, если найдут телефон или камеру, интервью отменяется. Понятно?

– Черт бы его побрал! – от души выругался Грег. – Ладно. Мне оставаться здесь?

– Да. И не выходи из машины.

– А вот и они! – воскликнула Лиз, приникая к окну. – Выходим?

Рядом с «бьюиком» остановился серый пикап. Сидевший за рулем мужчина в бейсбольной кепочке и солнцезащитных очках махнул рукой и открыл заднюю дверцу.

– Пока, Грег, не скучай, – бросила, выходя из машины Лиз. – Я потом все тебе расскажу.

Они пересели в пикап, который тут же сорвался с места. Грейс молчала, остальные тоже. К счастью, пропетляв минут пять по улицам, «форд» свернул к скромному особнячку и замер у входа.

– На второй этаж, – коротко приказал водитель. – Быстро.

Дверь уже была открыта. Подгоняемые мрачным мужчиной в бейсболке, репортеры поднялись по хлипкой деревянной лестнице, прошли по полутемному коридорчику и остановились у единственной двери.

– Входите. Они вошли.

Комната была довольно просторной и выглядела совершенно необжитой: занавешенное плотными шторами окно, простой письменный стол, диван неопределенного цвета, два стула. И все. Если не считать стоящего у окна, спиной к гостям, высокого человека в кожаной куртке.

– Садитесь. – Вошедший вслед за ними мужчина в бейсболке бесцеремонно подтолкнул Лизу и Грейс к дивану. Уил, пожав плечами, опустился на стул.

Человек у окна повернулся.

– Я Кеннет Даррелл. Начнем.

Грейс ахнула.