Текст книги "Суеверие"

Глава 37

По пути от конюшен домой Джоанна остановилась у телефонной будки. Сэма дома не оказалось, но она оставила на автоответчике сообщение, что им срочно надо увидеться. Она сказала, какой электричкой приедет и попросила встретить ее на станции.

По счастью, Джоанна уже говорила родителям, что ей надо вернуться в воскресенье, а придумать, почему она уезжает раньше обычного, было несложно. Она сослалась на статью, которую надо успеть доделать к завтрашнему совещанию у редактора.

Каким-то чудом за обедом она нашла в себе силы продолжать разыгрывать представление перед родителями. Она болтала без остановки, чтобы они не успели спросить ее что-нибудь. Все равно что. О прогулке она сказала только, что хорошо «проветрилась», и ни словом не упомянула о встрече с Ральфом Казабоном, уповая на то, что ни мать, ни отец не встретятся с ним по какой-нибудь извращенной иронии судьбы. Джоанна чувствовала, что мать по-прежнему полна подозрений, но Элизабет не стала приставать с расспросами к дочери и только на прощание с особой теплотой и тревогой сказала:

– Береги себя, дорогая. И приезжай поскорее опять, ладно?

– Конечно, приеду. У вас так хорошо. И я рада, что вы славно отдохнули в Европе.

Она взяла сумочку. Отец ждал в машине, чтобы отвезти Джоанну на станцию. Она видела его через открытую дверь, но не могла выйти, потому что Скип вдруг залился истерическим лаем и, преградив ей путь, начал скакать и вертеться у нее под ногами.

– Скип, в чем дело, что с тобой? – Джоанна хотела его погладить, и он завилял хвостом, но не унимался и не давал ей пройти.

– Прекрати! Иди сюда! Скип!

Пес не обращал никакого внимания на окрики Элизабет.

– Скип! – засмеялась Джоанна, поставила сумку и ухватила Скипа за лапы. – Ну что с тобой? Я скоро вернусь, честное слово.

Боб вышел из машины и открыл дверцу.

– Иди сюда. Скип, ты можешь поехать с нами. Давай, прыгай на заднее сиденье.

Но пес не хотел лезть в машину – он ничего не хотел, кроме того, чтобы Джоанна не выходила из дома. В конце концов его безжалостно вытолкали в гостиную и заперли. Но даже там он продолжал лаять и скрести дверь когтями.

– Это после вашего путешествия, – предположила Джоанна. – Он боится, что мы снова уедем и оставим его с соседями.

– Глупости! – фыркнул Боб. – С Джорджем и ребятишками ему было лучше, чем дома. В следующий раз заведу лабрадора, терьеры все чокнутые.

Отец проводил Джоанну до платформы и на прощание сказал:

– Береги себя.

Он поцеловал ее, они обнялись, и Джоанна уехала.

Еще из окна Джоанна увидела Сэма. Едва электричка остановилась, она выскочила из вагона и побежала к нему. Они поцеловались и пошли к машине, которой Сэм пользовался только в пределах Манхэттена и исключительно в выходные дни.

– Итак, – сказал он, – что за история?

Джоанна вздохнула, откинулась на спинку сиденья и рассказала обо всем, что с ней приключилось.

Сэм слушал молча, и даже когда она закончила, ничего не сказал. Он выехал на Бикман Плэйс, выбрал подходящее место, остановился и заглушил двигатель.

– Ну? – наконец не выдержала Джоанна.

Он смотрел прямо, сквозь лобовое стекло.

– Ты снова скажешь, что я упрямец.

– Пусть это тебя не смущает, – сказала Джоанна. – Я как-нибудь переживу.

– Зайдем к тебе. Мне надо выпить.

Пять минут спустя он стоял у окна со стаканом, в котором позвякивали льдинки, и смотрел на улицу, стараясь собраться с мыслями.

– У меня есть два объяснения. Первое: ты говоришь, что никогда не бывала на этом кладбище. Но ты провела все детство в тех краях. Кто знает, может быть, ты все-таки там бывала, но забыла, а твое подсознание помнит?

– Но тогда я единолично придумала бы Адама, а он наше общее изобретение, – она откинулась на диван и покачала стакан с тоником.

– Ну, может быть, твои скрытые воспоминания телепатически передались остальным.

Джоанна скептически подняла бровь:

– Хорошо. А второе?

– Возможно, Адам Виатт – реальный исторический персонаж, о котором все мы когда-то слышали, но забыли, а когда нам потребовался какой-то человек, он выплыл из подсознания.

– Но мы проверили и перепроверили по всем справочникам. Нигде не было никаких упоминаний об Адаме Виатте.

– Только в связи с Французской революцией и Лафайетом. Может быть, мы сами придумали эту связь.

– И теперь он повсюду шляется и без конца повторяет joie de vivre?

Сэм посмотрел в стакан, словно надеялся найти там ответ. Он потерпел поражение, и готов был это признать.

– Ты права – я уперся, как баран.

Джоанна улыбнулась и кивком предложила ему сесть рядом. Он присел и, наклонившись к ней, поцеловал.

– Я рад, что ты вернулась.

– Я сама рада.

Они снова поцеловались. Потом Сэм откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Джоанна тихо сказала:

– Сэм?..

– Да?

– Что за чертовщину мы сотворили?

– Мы сотворили, – спокойно сказал он, – человека в прошлом, которого не существовало, пока мы его не придумали.

Наступила тишина, словно он бросил Джоанне вызов и ждал, как она на него ответит.

– Знаешь что? – сказала Джоанна. – Даже если это правда, я все равно не верю.

Он улыбнулся и резким толчком сел прямо.

– Ты можешь не верить мне. «Существовать – значит быть воспринимаемым». Епископ Беркли, триста лет назад. «Природа мира – это природа разума». Слова Артура Эддингтона по поводу квантовой физики, наше столетие. «Прошлое не имеет иного существования, кроме отражения в настоящем». Джон Уилер, из того же поколения физиков, что и Роджер. «Вселенная – это петля из безнадежно запутанной веревки». Астроном Фред Хойл. Все они имели в виду одно и то же – между сознанием и объектом его приложения есть взаимосвязь. Когда мы смотрим на что-то, мы отчасти создаем этот предмет, – Сэм уже стоял посередине комнаты и нервно вертел в руках бокал с коктейлем.

Джоанна приподняла бровь – как обычно, когда ее не убеждали чьи-то доводы.

– Мне кажется, это просто хитрый способ поставить человека в центр мироздания.

Сэм издал короткий смешок.

– Беда в том, что, судя по всему, именно там его настоящее место, и с этим ничего не поделаешь. Если бы в центре мироздания не находился бы разум, не было бы вселенной. Не было бы ни галактик, ни солнц, ни планет, ни земли, ни окаменелостей... ни разума, в конечном счете. Петля.

– Тогда почему так не происходит все время? Почему все, кому не лень, не изобретают прошлое заново, не создают людей, которые никогда не существовали?

– Возможно, именно это и происходит.

Джоанна на минуту задумалась.

– Возможно, – она поднялась с дивана. – Я тоже выпью с тобой.

Она налила себе виски, бросила в бокал пару кусочков льда и, отхлебнув, прислушалась к тому ощущению легкости, которое давал алкоголь. Она знала, что это всего лишь иллюзия, но от этого удовольствие меньше не становилось.

– Если мы, как ты говоришь, – сказала Джоанна, вернувшись в комнату из кухни, – создали человека, которого никогда не существовало, пока мы о нем не подумали, – она посмотрела на Сэма со странной улыбкой, – тогда мы весьма уместно назвали его Адамом, ты не находишь?

– Может быть, мы просто знали, что делаем.

– О нет! – Она протестующе подняла руку. – Я готова проглотить любую ахинею, только не утверждение, будто мы знали, что делаем, – она сделала еще глоток из бокала. – По крайней мере у нас появилось веское доказательство существования паранормальных явлений.

Сэм посмотрел на нее с таким выражением, словно вот-вот расхохочется. Но он только грустно улыбнулся и покачал головой.

– Боюсь, что нет.

Джоанна нахмурилась:

– Как это?

– А ты подумай. Для любого, кроме нас пятерых, Адам существовал всегда. Как мы сумеем доказать, что это не так?

Джоанна похолодела: Сэм, несомненно, был прав.

– Именно это сказала та бешеная старуха. «Теперь ты одна». Может быть, она и вправду наложила на меня проклятие – и вот оно действует?

– Но ведь на меня она ничего не накладывала. Или на Мэгги, или на Дрю и Барри. Так что эта гипотеза, мне кажется, тут не подходит.

– Хорошо, – сказала Джоанна. – Приятно слышать, – она сделала еще глоток и оказалось, что бокал уже пуст. – Уорд больше не звонил?

– Я забыл тебе сказать за этими разговорами. Завтра утром он приезжает. Мы встречаемся в середине дня у него дома. Ты как?

– Запросто.

– Он пока не говорит, что у него есть, но голос у него взволнованный – по крайней мере для Уорда.

Глава 38

Они поели в модном рыбном ресторанчике за углом. За бутылкой шабли они снова обсуждали то, о чем говорили дома, и строили предположения насчет того, что приготовил Уорд.

– Первое, что надо сделать с утра, – сказал Сэм, – это выяснить, кто тот Адам Виатт, который лежит в этой могиле.

– Это я сделаю в два счета.

Джоанна взяла его за руку, и они медленно пошли обратно к ней, думая каждый о своем. Дома они разделись и забрались в ванную, как двое людей, давно знакомых с привычками друг друга. Только в постели, когда их тела сплелись под простынями, им удалось забыть о событиях последних месяцев. К их взаимному удивлению и удовольствию после ласк, длившихся, казалось, полночи, они заснули глубоким и освежающим сном.

– Так скажи мне, – попросил Сэм после того, как они позавтракали и выпили кофе, – ты уже решила, что делать с репортажем?

Накануне Джоанна рассказала ему об ультиматуме Тэйлора.

– Мне придется его дописать, – ответила она. – Я зашла слишком далеко, чтобы идти на попятный, – как и все мы.

– Мне кажется, это правильно, – сказал Сэм. – Я рад. – Он взглянул на часы. – Пора приниматься за дело. Увидимся в полдень.

Он взял плащ, поцеловал Джоанну на прощание и вышел. Из окна она видела, как его машина отъехала от бортика и скрылась за углом. Зазвонил телефон. Джоанна подошла к столу и взяла трубку.

– Джоанна?

– Да.

– Это Ральф Казабон.

Больше, чем сам звонок ее поразило чувство вины, которое шевельнулось в ней, словно разговаривая с ним, она предавала Сэма.

– Алло? Вы слышите? Только не говорите, что успели меня забыть.

– Нет... Извините, просто я не... Это так неожиданно.

– Надеюсь, я не слишком рано – хотел поймать вас, пока вы не ушли на работу. Если, конечно, пишущие люди вообще ходят в контору.

– Иногда. Но не сегодня.

Джоанна терялась в догадках, откуда Ральф знает ее телефон, но потом вспомнила, что он есть в телефонной книге – Кросс Дж. Э. Но разве она говорила ему, что живет на Бикмэн Плэйс?

– Я вчера немного за вас беспокоился. Вы умчались так внезапно, что я испугался, не случилось ли что.

– Нет... Не то чтобы... Нельзя сказать, что случилось. Боюсь, я не смогу объяснить...

Он даже не подозревает, какая это чистая правда, мелькнуло у нее в голове.

– Что ж, если у вас все в порядке...

– Да, все прекрасно.

Она была благодарна, что он не стал ничего из нее вытягивать.

– Я тут подумал... – сказал Казабон, переходя к сути дела. – Может, нам как-нибудь встретиться? Поужинать вместе? Вы свободны на этой неделе?

Джоанна заколебалась. Не потому, что не знала, принять предложение или нет, а потому, что не имела понятия, как это сказать.

– Боюсь, что нет, – проговорила она наконец. – В настоящее время это просто исключено.

Зачем она это сказала? В настоящее время! Цену себе набивает? Джоанна ненавидела себя в эту минуту. Она провела ночь с Сэмом, она его любит! И все-таки Ральф Казабон отчего-то будил в ней любопытство. Бесспорно, он симпатичен, но дело было не в этом, а в чем – она не могла определить.

– Я понимаю.

Нет, он не понимает, сказала себе Джоанна. Да и где уж ему понять? Впрочем, Ральф не стал ни о чем расспрашивать. Он уважал ее частную жизнь, но при этом ненавязчиво оставлял дверь открытой:

– Разрешите, я дам вам свой телефон?..

Он продиктовал номер не дожидаясь ее ответа. И Джоанна записала его в белый блокнот, лежащий у аппарата. Потом Ральф продиктовал свой адрес – это было недалеко, между Парк Авеню и Лексингтон-стрит. Джоанна хорошо знала это место. Там было много больших и жутко дорогих особняков.

– Я собирался созвать гостей, когда выберу занавески и научусь различать цвета. Может быть, вы сможете прийти. Я пришлю вам приглашение.

– Спасибо, я... Я с удовольствием приду, если получится.

Вроде бы все в порядке? Джоанна испытывала странную неуверенность. Этот звонок выбил ее из колеи, и дело было не в Ральфе, а в ней самой. Но что это значит? Ей нужно было как следует все обдумать.

– Ну, не буду задерживать вас. У вас, наверное, и без меня хватает забот, – Джоанна поняла: он почувствовал ее замешательство и не хочет больше ее смущать. – Еще раз извините за ранний звонок. Мне действительно необходимо было удостовериться, что с вами ничего не случилось.

– Спасибо. Честное слово, у меня все хорошо. Вы очень добры.

Повесив трубку, Джоанна постаралась выбросить этот пустой разговор из головы. Она злилась на себя, что отвлекается на пустяки, когда так много всего надо сделать. Она снова сняла трубку и набрала номер, который хорошо помнила. Ей ответил сонный женский голос.

– Гизела? Кажется, я тебя разбудила?

– Я сидела за компьютером до поздней ночи. Нужно было срочно закончить работу.

– Хорошо – я надеюсь, что теперь ты свободна и сможешь мне помочь.

Гизела Лейс была непревзойденным мастером по добыче любой информации, и только благодаря своей ненависти к рутинной работе и отсутствию честолюбия до сих пор ютилась в убогой квартирке и питалась так бессистемно, что то худела чуть ли не до истощения, то превращалась в толстуху. При этом она была лучшей подругой Джоанны и ее секретным оружием, когда возникала необходимость срочно добыть сведения, которые нормальный человек отыскать не в силах.

– Валяй, – сказала Гизела, подавляя зевок.

– Мне известны только имя, даты рождения и смерти, а также, где находится его могила...

Глава 39

Увидев апартаменты Уорда Райли, Джоанна подумала, что он, должно быть, и впрямь очень богат. Он жил в Дакота-билдинг – неоготической громадине, построенной в конце прошлого столетия и являющейся едва ли не самым престижным зданием на Манхэттене. Дакота-билдинг был знаменит тем, что здесь убили Джона Леннона и в шестидесятых годах снимали фильм «Ребенок Розмари». А для тех, кто любит читать, этот дом был еще и местом действия чудесного романа Джека Финнея «Время и вновь».

Слуга-китаец провел ее в светлую гостиную с высокими потолками, откуда открывался вид на парк. Комната была обставлена в восточном стиле, и все в ней – античная бронза, резные статуэтки, лаковые миниатюры и батики – указывало на то, что хозяин дома умел выбирать и отличался изысканным вкусом.

Уорд и Сэм уже о чем-то беседовали. Они поднялись навстречу Джоанне; Уорд, со свойственной ему галантностью, пожал ей руку и предложил выпить кофе или чего-нибудь другого. Джоанна вежливо отказалась и скорее почувствовала, чем увидела, что слуга-китаец удалился, чтобы им не мешать.

– Итак, – сказала она, присев на диван спиной к свету, – я знаю, что вы ездили в Швецию. Удалось ли вам найти того человека?

Райли чуть заметно кивнул.

– Я уже говорил, что его нетрудно найти, если он нужен. Он проводил симпозиум для банкиров и крупных промышленников в одном замке недалеко от Стокгольма.

– Очередные пилигримы на тернистом пути к просвещению?

Уорд слабо улыбнулся:

– Шахан – так его имя – говорит, что самоотверженность не имеет смысла без правильного понимания, что есть ты сам.

– Что ж, может быть, он и прав, – сказала Джоанна и поглядела на Сэма. – Ты рассказал Уорду о могиле?

– Да, как раз перед твоим приходом, – он посмотрел на хозяина дома. – И еще не успел выяснить, что он думает по этому поводу.

Уорд ответил весьма осторожно:

– Я сам не до конца понимаю. Это не противоречит нашим представлениям об этом феномене, – он бросил быстрый взгляд на Джоанну, – но любопытно было бы узнать, что это в них меняет.

– А Шахану знаком этот «феномен»? – спросила она.

– Да, безусловно. Он лично с этим не сталкивался, но процитировал мне тексты, в которых описываются такие явления. Им три тысячи лет.

– А мог ли Адам, по его мнению, вызвать смерть Мэгги, Барри и Дрю? – продолжала она.

Уорд долго обдумывал ответ.

– Вызвать – пожалуй, это слишком сильное слово. Это явление, в принципе, обладает силой, причем разрушительной, но их смерть вызвана скорее все-таки тем, о чем вы говорили с Роджером, – несовместимостью. Ведь это овеществленная мысль, состоящая из энергии – нашей энергии. А энергия не может быть одновременно в двух разных местах и производить разные действия. В конечном итоге, может существовать либо тулпа, либо ее создатель. Но не оба вместе.

Наступила тишина. Сэм уставился в пространство, сложив руки под подбородком, словно молился.

– Хотелось бы мне знать, – наконец сказал он, – почему так получилось? Почему Адам не исчез, когда мы захотели от него избавиться? Почему он завис в нашем мире?

– У меня такое ощущение, – сказала Джоанна, – что он не просто завис, а он борется за свое существование. – Она повернулась к Уорду: – И что говорит Шахан? С этим можно что-нибудь сделать?

Райли достал из кармана длинный белый конверт.

– Здесь, – сказал он, – запечатана мантра. Это совершенно особая мантра, она называется «паритта» и призвана защищать. На Востоке их часто используют, чтобы отвратить беду, изгнать злых духов или избавиться от болезни.

По лицу Сэма было видно, что он колеблется между надеждой и инстинктивным недоверием к такого рода вещам.

– Паритта? – переспросил он. – Звучит как название мексиканского блюда. Вы думаете, в Нью-Йорке это будет работать?

– А почему бы и нет? – сказал Райли. – Ведь Адам же был создан в Нью-Йорке.

Сэм обреченно пожал плечами:

– Я уже на все согласен...

По лицу Уорда скользнула улыбка:

– К счастью, для того чтобы мантра подействовала, в нее не обязательно верить. Нужно просто в определенное время исполнить определенный ритуал. Главное, не отступать от установленных правил.

– Так что же это за мантра? – спросил Сэм, поглядывая на конверт в руках Уорда.

– Я не могу вам сказать. После того как Шахан написал ее, он собственноручно запечатал конверт. Его нельзя открывать, и то, что там написано, нельзя произносить до тех пор, пока мы все впятером не соберемся в том месте, где был создан Адам. А иначе, – он снова убрал конверт в карман пиджака, – сила паритты пропадет, и наше сражение с Адамом будет проиграно. – Сэм вытянул перед собой руки в знак того, что готов выполнить все, что Уорд сочтет нужным, и Райли на миг с признательностью склонил голову. – Сожалею, если эти предписания кажутся вам обременительными или даже наивными, но, боюсь, это важная часть ритуала. Я позволил себе позвонить Роджеру. Он может подъехать к шести в лабораторию. Если вам и, разумеется, Питу, это удобно, давайте встретимся в шесть в комнате Адама.

В сумочке у Джоанны зазвонил мобильный телефон. Она извинилась и достала его. Звонила Гизела.

– Ты сказала, что это срочно, и я подумала, что ты захочешь узнать, что я нашла, не откладывая.

Джоанна прикрыла ладошкой микрофон и прошептала мужчинам:

– Это мой агент. Она что-то выяснила.

Гизела продолжала:

– Это все, что мне удалось найти с ходу. Через пару дней будет полная информация.

– Отлично, ты просто передай, что у тебя уже есть.

– Пожалуй, лучше всего переслать электронной почтой. На какой адрес?

Через пять минут Джоанна, Райли и Сэм сидели за компьютером в кабинете Уорда и смотрели, как по экрану бегут строчки текста, который одновременно распечатывал принтер.

АДАМ ВИАТТ. Колоритный авантюрист, который снискал покровительство маркиза де Лафайета. Уехав вместе с Лафайетом во Францию, женился на аристократке, фаворитке королевы Марии Антуанетты. Во время Революции был вместе с женой приговорен к смерти. Жену действительно казнили, но самого Виатта по неясным причинам в последнюю минуту помиловали. Он перебрался в Англию, где женился на богатой наследнице. Это было в 1795 году, а в 1799 она умерла, и он вернулся в Америку состоятельным человеком. Затем приумножил свой капитал и, став банкиром, женился на девушке значительно моложе его. Она родила ему пятерых детей и всего на несколько лет пережила мужа.

Это дайджест. Теперь о том, что я еще не до конца выяснила. Есть предположение, что Адам Виатт совсем не так прост. Два человека утверждали, что случай, который помог ему добиться благосклонности Лафайета, был им самим же подстроен. Что-то с лошадью, которая сорвалась с привязи в ночь перед битвой при Йорктауне. Если это так, значит, он сознательно рисковал жизнью американцев и французов, а также, возможно, и исходом всего сражения, чтобы Лафайет его отметил. Похоже, у него был для этого вполне банальный мотив – беременная девица и ее братья с ружьями. Но правда это или нет, установить невозможно. Один из очевидцев погиб во время сражения, другой умер вскоре после возвращения Адама в Америку.

Также есть версия, что будучи в Париже Адам злоупотреблял поддержкой Лафайета. Он женился на девушке, которая состояла в родстве с маркизом, но при этом то и дело заводил новые романы и якшался с весьма сомнительными людьми. Помимо прочего, ходили слухи, что они занимаются черной магией. В нескольких справочниках имя Виатта упоминается рядом с маркизом де Садом, графом Сен-Жерменом и особенно часто – со старым мошенником Калиостро, который прославился еще и тем, что угодил в Бастилию после известного скандала с алмазным ожерельем.

Суть этого дела сводилась к тому, что Виатт и Калиостро обещали некоему кардиналу Роану помочь заручиться политической поддержкой королевы. От кардинала требовалось купить очень дорогое алмазное ожерелье от лица королевы – сама она якобы считала нескромным это делать, когда на улицах люди умирают от голода. Кардинал попался на удочку и передал ожерелье любовнице Виатта, которая во время тайной встречи изображала Марию Антуанетту. Предполагают, что Калиостро опоил или загипнотизировал кардинала, и потому тот не заметил обмана. Нет необходимости говорить, что больше этого ожерелья никто не видел. Кардинал считался человеком весьма состоятельным и по замыслу аферистов, предпочел бы выложить деньги, чем признаться, что его одурачили. Но оказалось, что он разорен и не может уплатить ювелиру. Когда запахло жареным, Виатт каким-то образом ушел от ответственности, а Калиостро попался. Вероятно, они заключили сделку, и Виатт, используя свои связи при дворе, добился того, что Калиостро не казнили, а отправили в изгнание. Калиостро уехал в Италию, а Виатт оставался в Париже со своей многострадальной женой, пока революция не даровала ей смерть.

Существует мнение, которое я разделяю, что он убил свою жену-англичанку, а возможно, и ее брата, – но прямых доказательств этого нет.

Одним словом, типичный американский герой, правда? Кстати, если ты собираешься о нем писать, любопытно было бы выяснить, где сейчас его потомки и какую они носят фамилию. Я попросила Дженни, которая мне иногда поможет, провести генеалогическое расследование – при условии, что ты не станешь совать мне за это медяки и серебро. Буду держать тебя в курсе.

С любовью, Г.