Текст книги "Суеверие"

Глава 40

Слуга Уорда приготовил на обед омлет и салат. За обедом Сэм рассказывал о работе исследователя по имени Гельмут Шмидт, который ставил эксперименты по предвидению случайных событий, вроде тех, которые показывал Джоанне Сэм, когда они только познакомились. Согласно результатам этих экспериментов, субъект способен оказывать влияние на события, записанные на пленку, через несколько месяцев после того, как они произошли. Если это правда, сказал Сэм, то вот вам эксперимент с Адамом в миниатюре.

– У писателя Алана Уотса есть эссе о времени, – сказал Уорд, – в котором рассматривается эта идея. Он говорит, что мы привыкли все, включая самих себя, воспринимать как порождения прошлого. Но это иллюзия. На самом деле, наоборот, прошлое происходит из настоящего. Мы наблюдаем это каждый день. Например, если я говорю «с той стороны», то вы не поймете, что означает «с той», пока я не произнесу «стороны». Вы не будете знать, какая это часть речи и как это пишется.

– Но ведь Адам, которого мы придумали в настоящем, был честным человеком, – возразила Джоанна. – Значит, это прошлое его изменило.

– Мы создали человека, которому пришлось приспосабливаться к тому миру, в который он угодил, – ответил Уорд. – И мы научили его, как это сделать.

– Мы не учили его воровать и убивать, – сказала Джоанна.

Сэм отложил вилку. У него явно не было аппетита.

– Помните, как Мэгги не понравилось, когда мы втянули нашего милого, чистого, юного Адама в компанию Сен-Жермена и Калиостро? Похоже, у нее для этого были все основания.

– Боюсь, это моя вина, – произнес Уорд. – Это я назвал их имена.

– Но и только, – нетерпеливо сказала Джоанна. – Это ведь всего лишь имена. Как они могут обладать такой силой?

Уорд снова слабо улыбнулся.

– Говорят, в этом корень всей магии. Зная истинные имена вещей и людей, ты получаешь над ними власть. А если тебе известны истинные имена богов, они должны наделить тебя своей властью.

Телефон Джоанны, который лежал возле нее на столе, зазвонил снова. Без вступления Гизела затараторила:

– Так, генеалогическое древо, о котором мы говорили. Дженни нашла любопытные имена. А одно – просто оч-чень интересное. Весьма уважаемое семейство, история их богатства уходит в века.

Уорд и Сэм увидели, как побледнела Джоанна. Она молча дослушала до конца, потом положила телефон и уставилась на недоеденный салат.

– Джоанна?.. Дорогая?..

Она не откликнулась, и Сэм коснулся ее руки. Джоанна так и подскочила на стуле.

– Что такое? – встревоженно спросил Сэм.

– Прости... Все в порядке... Просто...

Она повернулась, и он увидел в ее глазах изумление и страх.

– Скажи мне.

– Одна из внучек Адама вышла замуж за человека по фамилии Казабон. Этот брак соединил две очень влиятельные семьи.

– Казабон, – пробормотал Уорд. – Я знаю этот род, во всяком случае одну из его ветвей. Они ведут происхождение от гугенотов, которые бежали из Франции в конце семнадцатого века.

Джоанна посмотрела на него:

– Вы знаете Ральфа Казабона?

– Ральфа Казабона? – Уорд на секунду задумался, потом покачал головой. – Кажется, нет.

– Кто этот Ральф Казабон? – спросил Сэм с ноткой подозрения в голосе.

Джоанна снова повернулась к нему:

– Он был со мной возле могилы Адама. Я познакомилась с ним накануне по чистой случайности... – она смотрела на Сэма, но уже не видела его, поглощенная воспоминаниями. – А сегодня утром он мне звонил.

– Звонил? – переспросил Сэм. – Чего ради?

– Он хотел... Сказать «привет», – Джоанна сделала неопределенный жест. – Приглашал пообедать...

Она собиралась сказать, что не приняла приглашения, но Сэм ее перебил:

– У тебя есть его телефон?

– Нет, я... Он у меня дома.

– Его фамилия должна быть в справочнике, – он потянулся к трубке. – Позволь?

– Пожалуйста.

Сэм набрал справочную и назвал имя и адрес, который сумела припомнить Джоанна. Человека с такой фамилией по этому адресу не значилось.

– Может быть, номер зарегистрирован на прежнего владельца, – сказала Джоанна. – Он только что въехал.

Сэм на мгновение задумался, потом резко вскочил на ноги.

– Я иду туда.

– Я с тобой.

Они быстро собрались, поблагодарили Уорда за обед, потом спохватились и спросили, не составит ли он им компанию. Чувствуя, что сейчас им лучше побыть вдвоем, он сказал, что хотел отдохнуть.

Через пятнадцать минут Сэм и Джоанна вышли из такси на Парк Авеню, предпочитая пройти несколько ярдов пешком, чем объезжать два квартала по улицам с односторонним движением. Когда они начали переходить улицу, Джоанна внезапно с такой силой вцепилась в руку Сэма, что он чуть не потерял равновесие.

– Что за черт... – начал он и замолчал, увидев, что она прикрывает ладонью рот, словно хочет удержать крик. Взгляд ее был прикован к чему-то на другой стороне улицы.

Сэм посмотрел туда и увидел пожилую пару, которая садилась в шикарный автомобиль, а шофер придерживал им дверцу. Оба были невысокого роста, на женщине была надета дорогая шуба, а на мужчине – пальто из верблюжьей шерсти и черная меховая шляпа. В следующее мгновение они скрылись в салоне автомобиля.

Ничего не понимая, Сэм повернулся к Джоанне, но она смотрела им вслед так пристально, что он не решился задавать ей вопросы. За тонированными стеклами мелькнули два силуэта, и автомобиль растворился в потоке других машин, двигающихся на запад, в сторону Парка.

Сэм дважды окликнул Джоанну, прежде чем она вышла из оцепенения:

– Джоанна? Джоанна, что с тобой? Кто эти люди?

– Мюррей и Элли Рэй, – ровным безжизненным голосом отозвалась она.

– Мюррей и Элли? Парочка из Храма Новой Звезды?

Джоанна молча кивнула.

– Но ты же говорила, что он умер?

– Да.

Сэм помолчал, соображая.

– Ну, конечно, она тебе наврала.

Джоанна покачала головой.

– Я проверяла. Я попросила знакомого позвонить в больницу, – она поглядела Сэму в глаза. – Мюррей умер.

Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

– Тогда это не он, – неожиданно произнес Сэм. – До них было... сколько? Двадцать ярдов? Тридцать? И скорее всего старуха тоже была вовсе не Элли. На таком расстоянии невозможно узнать. Ты увидела двух человек, похожих на Рэев, и вообразила, что это они.

– Да, ты прав, – все таким же бесцветным голосом сказала она, но перестала судорожно стискивать локоть Сэма. – Должно быть, я обозналась. Просто это так странно...

Сэм обнял Джоанну за плечи и как можно быстрее повел прочь от того места, где стоял автомобиль. Джоанна то и дело оборачивалась, словно в воздухе каким-то непостижимым образом еще парил призрак увиденного.

– Сто тридцать девять... Вот он.

Они остановились перед большим особняком, похожим на все остальные дома вдоль этой улицы – только окна у него были закрыты ставнями и стены давно облупились. Дом выглядел так, словно в нем уже много лет никто не живет.

– Не может быть, что это здесь, – сказала Джоанна.

– Должно быть здесь. Ты уверена, что не перепутала улицу?

– Уверена.

– Ну, если здесь кто-то живет, он, должно быть, держит это в секрете.

Под стеной дома раздался грохот. Из кучи мусора выскочили две кошки. Подвальное окно было забрано толстой решеткой и изнутри заколочено.

– Говорю тебе, – тупо повторила Джоанна, – он только что въехал. Когда мы встретились в субботу, он покупал шторы.

Сэм оглядел обшарпанные стены и немытые двери.

– Пройдет еще немало времени, прежде чем кому-то понадобится покупать шторы для этого дома.

Глава 41

– Много на это уйдет времени? – спросил Роджер.

В таком подавленном настроении Джоанна еще никогда его не видела.

– Думаю, не больше часа, – сказал Уорд.

Они все, за исключением Пита, который опаздывал, собрались в комнате Адама. Роджер сидел на диване, вытянув руки вдоль спинки. История о могиле Адама оставила его равнодушным, так же как и рассказ о заброшенном доме. Казалось, он заранее смирился со всеми нелепостями их нынешнего положения.

– Значит, теперь мы попытаемся изгнать духа, – он громко чихнул, достал носовой платок в зеленый горошек и шумно высморкался. Трудно было судить, признак ли это неодобрения или у него просто начинается простуда.

– Помните, что вы сказали Дрю, когда речь зашла об экзорцизме? – спросила Джоанна. – Вы говорили о комплиментарности, о том, что одно и то же явление можно определить двумя разными понятиями.

– Да, это я помню, – тихо сказал Роджер, запихивая платок в нагрудный карман своего любимого твидового пиджака. – Я прекрасно помню, хотя теперь думаю, что ограничивать себя только двумя понятиями – в данной ситуации излишняя скромность с нашей стороны.

Сэм посмотрел на часы:

– Пора бы Питу прийти. Он клялся, что успеет вовремя.

Он подошел к видеокамерам и принялся проверять, все ли подключено. Между прочим, подумала Джоанна, аппаратуру оплачивает журнал.

– Кстати, – сказал Сэм. – Я предлагаю заснять эту процедуру, поскольку это законная часть эксперимента. Уорд со мной согласен. Надеюсь, остальные тоже не станут возражать.

Роджер равнодушно махнул рукой. Джоанна сказала, что станет. Она смотрела на Сэма, и ей казалось, что в его движениях сквозит сосредоточенность человека, который сгибается под тяжестью обстоятельств, но все же упорно сопротивляется им. В порыве нежности ей вдруг захотелось обнять его и сказать, что она верит в него и любит его. Но ничего этого она не сделала. Сейчас не время.

Сэм снова взглянул на часы:

– Почти двадцать минут седьмого. Где, черт возьми, Пит.

Зазвонил телефон, напугав стоявшую рядом Джоанну. Это был старомодный настенный аппарат, который висел здесь всегда, но Джоанна ни разу не видела, чтобы им кто-то пользовался. Она машинально сняла трубку и так же машинально протянула ее Сэму, чтобы он, как хозяин, ответил звонившему. Но Сэм не двигался, и тогда она сказала:

– Алло? – линия работала плохо, в трубке шипело, и она не могла ничего разобрать. Извините, – сказала Джоанна, – вас не слышно. Перезвоните, пожалуйста.

Шипение немного утихло. Ей показалось, что она слышит голос Пита, но понять, что он говорит, все равно не удавалось.

– Пит? Это ты? Откуда ты звонишь? – Джоанна увидела, что все смотрят на нее, и жестом показала, что по-прежнему ничего не слышит. – Что? – сказала она в трубку. – Повтори еще раз.

Пит заговорил медленно, тщательно произнося каждое слово, но Джоанна все равно его не понимала.

– Моя что? – переспросила она. – Моя... Там... Пан... Извини, Пит, я просто не могу...

Неожиданно рядом с ней оказался Сэм и взял у нее трубку. В другой руке он держал маленький диктофон, похожий на тот, который Джоанна брала с собой на интервью.

– Пит, это Сэм. Говори. Просто говори, что ты хочешь сказать.

Он включил запись и поднес диктофон к динамику трубки. Остальные как зачарованные смотрели на него, понимая, что происходит нечто весьма странное, и терялись в догадках. Даже Джоанна, которая стояла совсем рядом, слышала только невнятное бормотание сквозь треск помех.

Сэм не убирал диктофона, пока голос не умолк.

– Пит, – позвал он. – Пит, ты еще там?

Он подождал еще немного, потом, выключил диктофон и повесил трубку.

– Что он сказал? – спросил Роджер. – Где он?

Сэм включил перемотку. Было слышно, как проносятся искаженные слова. Потом он нажал «воспроизведение» и прибавил громкость.

Голос почти терялся за жужжанием и треском помех, но это, несомненно, был голос Пита – или очень на него похожий. И слова были слышны ясно, хоть и звучали полной бессмыслицей.

Майа... Тан... Ки... Нох... Майа... Таи... Ки... Нох... Майа... Тан...

Джоанна увидела, как побледнело и вытянулось лицо Уорда Райли. Казалось, он начинает что-то понимать. Не то чтобы это была уверенность, – скорее, страшное подозрение. Он сунул руку в карман и с явным волнением достал конверт, который показывал Джоанне и Сэму за обедом.

Пока тонкий голос Пита на кассете продолжал нараспев произносить все те же странные звуки, Райли надорвал конверт и вынул оттуда листок бумаги.

Он несколько раз пробежал глазами строчки и начал крениться набок. Джоанна испугалась, что он потеряет сознание, но Уорд совладал с собой и, скомкав листок, уронил его на пол.

Ни слова не говоря, он направился к лестнице как человек, которому только что вынесли смертный приговор.

– Уорд?.. – Райли не обратил на оклик Сэма никакого внимания. – Уорд, что с вами?

На этот раз Райли остановился и обернулся. Он слегка вскинул руки и безвольно уронил их вдоль тела. Это был жест отчаяния.

– Не имеет смысла, – сказал он. – Все кончено. Простите.

Он снова повернулся и побрел вверх по лестнице. Никто его больше не окликнул и не попытался остановить. Была в его фигуре какая-то обреченность.

Сэм подобрал смятый листок. Роджер подошел к нему и заглянул через плечо.

– Что там написано? – спросила Джоанна.

Сэм скрипучим голосом, лишенным выражения, прочел по бумажке слова. В них не было смысла, и Джоанна даже не знала, как они пишутся. Все, что можно было сказать, это те же самые слова, которые произнес по телефону Пит.

– Даже Уорд не знал, что написано в этой бумаге, – пролепетала Джоанна. – Откуда же Пит узнал?

В ответ Сэм снял с телефона трубку и протянул ей.

– Слушай.

Джоанна озадаченно поднесла трубку к уху. Гудка не было. Линия молчала.

– Насколько мне известно, этот телефон отключили еще два года назад, – сказал Сэм. – Он тут висит потому... Ну, просто потому, что никто не потрудился его снять.

Потребовалось одно мгновение, чтобы страшная догадка, уже посетившая Сэма, пришла в голову Джоанне и Роджеру.

– Пит мертв.

Следующие несколько минут слились для Джоанны в одно пятно. То ли она услышала наверху голос Пэгги, то ли увидела синий отсвет патрульной мигалки на стенах подвала, то ли просто догадалась, интуитивно, но безошибочно, что произошло, – она не знала, в какой последовательности происходили события.

Сэм первым взлетел вверх по лестнице. Следом за ним поднялись Джоанна с Роджером. Теперь им были слышны голоса полицейских раций, доносящиеся со стоянки перед окном. В голубом свете мигалки лица всех, кто был в комнате, казались болезненными и изможденными. Пэгги в ужасе закрыла лицо руками; в этом жесте было что-то ненатуральное, словно это был кадр из немого фильма. Рядом с ней стояли пораженные известием Таня Филипс и Брэд Баклхерст.

Сэм разговаривал с двумя мужчинами в форме нью-йоркской полиции. Один из них был в фуражке, другой – без. Джоанна сама не могла понять, почему ей запомнилась такая несущественная деталь, – скорее всего ее сознание таким образом пыталось отстраниться от того, что ровным официальным тоном говорил коп.

– Тело было обнаружено в пять часов десять минут в районе Пик Стрит, недалеко от Черри. При нем было университетское удостоверение, поэтому мы приехали сюда. Деньги или кредитные карточки, если таковые у погибшего были, исчезли. То же самое можно сказать про часы и ювелирные украшения. На теле множественные ножевые ранения, но чтобы назвать точную причину смерти, придется подождать отчета коронера. А пока мне придется попросить вас поехать со мной в морг для официального опознания.

Глава 42

Джоанна пошла с Роджером в бар, где они уже пару раз бывали раньше. Сэм сказал, что приедет к ней сразу после опознания, – через час, может быть, через два. Роджер предложил Джоанне проводить ее и подождать с ней, но она сказала, что сейчас ей необходимо побыть среди людей, окунуться в нормальную жизнь. И выпить.

Все столики были заняты, поэтому они с Роджером присели на табуреты у стойки.

– Странно, – сказала Джоанна. – Я даже заплакать не могу. И это не шок, хуже – я просто приняла это как должное.

Роджер сделал большой глоток шотландского виски с водой.

– Мне очень нравился Пит, – голос его дрожал, и он закашлялся, чтобы это скрыть. – Славный мальчик. Умный. Настойчивый.

Какое-то время они молчали. Потом Джоанна сказала:

– Что же нам теперь делать? – Роджер не отвечал, и она стала размышлять вслух: – Может быть, если мы просто разойдемся, бросим попытки его уничтожить, забудем о нем...

Роджер издал короткий сардонический смешок:

– Забыть про Адама – все равно, что в течение пяти минут старательно не думать о носорогах.

Вновь наступило молчание – островок затишья посреди шумной вечерней жизни вокруг.

– Итак, – сказала наконец Джоанна, – нам остается просто сидеть и ждать, кто будет следующим? Это все, что мы можем сделать?

Роджер осушил бокал и подозвал бармена.

– Я лично собираюсь еще выпить. А вы? – Джоанна покачала головой. – Вся беда в том, – сказал он, добавляя льда в стакан, – что мы захотели доказательств.

Джоанна повернулась к нему.

– Доказательств? – повторила она, ожидая, что он пояснит свою мысль.

– Мы придумали человека, которого никогда не существовало. Тут нет ничего нового – писатели, художники, дети делают это каждый день. Но они не притворяются, что это больше, чем просто выдумки. Мы же сделали именно это. Мы искали настойчиво подтверждений тому, что наш Адам Виатт реален. Мы заставили его говорить с нами, доказывать, что он существует на самом деле.

– Так в этом же, – сказала Джоанна, – весь смысл эксперимента!

Роджер сделал еще один большой глоток и продолжал, тихо покачивая стаканом в такт своим словам:

– Каждый ученый, который не зря ест свой хлеб, знает, что, если хорошенько поискать, можно найти подтверждения чему угодно. К примеру, мы не можем положа руку на сердце сказать, что наблюдаем субатомные структуры в ускорителе элементарных частиц, а не создаем их сами в момент наблюдения. Мы начинаем с утверждения, что частицы с определенными свойствами могут – мы даже говорим «должны» – существовать. Потом, поскольку мы не можем увидеть эти частицы, мы ищем их следы в специальных камерах. И рано или поздно находим. Так следы на снегу, которые, по мнению людей, верящих в йети, оставлены йети, подтверждают, что йети существуют, – он опять сделал глоток из стакана и посмотрел на Джоанну. – Мы обожаем делать вид, будто наблюдение подтверждает теорию. На самом деле, это не так. Не совсем так. Эйнштейн говорил, что теория определяет, что мы увидим. Так что же мы, ученые, делаем? Раскалываем ли камень и находим внутри некую окаменелость истины, или же сами высекаем ее, как скульпторы? Извлекаем ли на свет то, что всегда было в этом камне или то, что порождено нашим воображением? – Роджер запрокинул голову и залпом допил виски; потом задумчиво посмотрел на пустой стакан. – И опять же – какая разница? – он перехватил выжидающий взгляд бармена и обратился к Джоанне: – Ну как, вы дозрели?

– Нет, спасибо, – она подождала, пока бармен нальет ему двойную порцию и сказала: – Объясните мне одну вещь, Роджер... Я по-прежнему не понимаю, почему вы согласились в этом участвовать и разрешили ссылаться на вас?

Роджер с глубокомысленным видом отхлебнул из стакана.

– За этот век с учеными произошло немало всего интересного. Мы начинали как поборники разума и логики, верили, что, если будем достаточно усердно работать, достаточно внимательно наблюдать и измерять, природа, в конце концов, уступит и откроет нам свои самые сокровенные тайны. И они тоже будут разумными и логичными. Они будут исполнены значения, потому что вселенная, по нашему убеждению, построена на принципах здравого смысла. Все, что противоречило этой теории, отметалось как обыкновенное суеверие. Вот тут-то и начинаются сложности. Чем больше мы узнаем о природе посредством осмысления и логических рассуждений, тем больше у нас появляется причин отказаться от идеи, что в природе вообще заложен какой-то смысл.

Джоанна заметила, что он поглядывает на нее с опаской, думая, что она снова разъярится, как в тот вечер после смерти Барри и Дрю.

– Идея о том, что можно докопаться до истины и узнать, почему жизнь такова, какова она есть, – продолжал Роджер, – противоречит всем накопленным наукой свидетельствам. Это не значит, что мы неспособны увидеть то, что есть. Мы можем наблюдать и измерять с невероятной точностью, достаточной, чтобы вычислить расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса с погрешностью не большей чем толщина человеческого волоса. Этот пример любил приводить Дик Фейнман. Еще он любил повторять, что природа абсурдна. Хотя мы можем предсказать ее поведение с достаточной точностью, чтобы это использовать, мы не имеем ни малейшего представления о том, почему она себя так ведет. Это бессмысленно. Мы знаем, что если сделать так, то будет эдак. Но утверждение, что этому есть логическое объяснение – самое большое суеверие на свете. Фактически, это просто детская потребность в том, чтобы мир был надежен.

Джоанна на секунду задумалась, потом сказала:

– Видимо, поэтому Сэм и говорит, что суеверны все.

Роджер хмуро улыбнулся:

– Он прав. Когда мы складываем пальцы крестиком или стучим по дереву, мы попадаем туда, где все происходит так, как полагается, где есть порядок и правила, по которым можно играть, – то же самое ученые думали о мире, пока не пригляделись к нему повнимательнее.

Фуллертон снова влил в себя большую порцию виски. Джоанна заметила, что он уже почти прикончил третий стакан. Мысль у него по-прежнему работала ясно, но язык уже начинал заплетаться.

– Так кто же такие ученые? – спросил он с некоторым пафосом. – Землемеры? Ревизоры? Оценщики? Измерять и заносить в протокол – это мы здорово умеем, ну а дальше что? – Роджер допил остатки и несколько сильнее, чем надо стукнул стаканом о стойку. – Наверное потому, – сказал он, уставившись на Джоанну, – я и пошел на это. Хотел узнать, не предложит ли Сэм что-нибудь новенькое. Ну, и еще потому, что у тебя обалденные ноги. – Он одарил ее пьяной улыбкой. Настроение его улучшилось. – А теперь, может, ты все-таки выпьешь? – он оглянулся в поисках бармена.

– Мне пора. И вот что, Роджер, – не хочу притворяться вашей матушкой, но, по-моему, вам уже хватит.

– Тут, боюсь, я вынужден с тобой не согласиться... Бармен!..

– Ладно, раз вы решили надраться, я остаюсь.

– Если это шантаж, то ты победила. Оставайся, сколько твоей душе угодно.

Появился улыбающийся бармен.

– Еще одну большую порцию виски с водой, – сказал Роджер и вопросительно посмотрел на Джоанну: – А тебе?

– Нет, спасибо. Мне – ничего, – она глянула на часы. – О Господи, мне действительно пора бежать! Слушайте, Роджер, давайте я хотя бы вызову вам от журнала машину. Она отвезет вас в Принстон.

– Как скажешь, моя дорогая. И не беспокойся – ты ни капли не похожа на мою матушку.

Джоанна достала телефон и позвонила в транспортную контору, где у журнала был постоянный счет. Если Тэйлору взбредет в голову требовать отчета о расходах, за эту чертову машину она заплатит сама.

– Машина будет ждать вас снаружи через двадцать минут, – сказала она Роджеру и соскользнула с табурета. – Теперь меня не волнует, до какой степени вы налижетесь. По крайней мере я буду спокойна, что вы попадете домой. Хорошо?

– Хорошо, дорогуша, – Роджер поцеловал ее в щечку.

– Берегите себя, Роджер. Увидимся.

– Договорились.

В дверях Джоанна остановилась и обернулась. Роджер смотрел ей вслед и жизнерадостно махал стаканом. Она послала ему воздушный поцелуй и вышла на улицу.