Текст книги "Почтальон"

– Я простой путешественник, мисс. – Он покачал головой. – Я... ваш согражданин, пытающийся помочь.

Она слабо кивнула, как будто даже не испытав разочарования, словно и такой вариант казался ей чудом.

– На север... – выдохнула она. – Возьмите мальчика. Предупредите... предупредите Циклопа.

Даже в последних словах умирающей слышались уверенность, преданность, надежда на избавление от мук. Похоже, она верила в машину, название которой произнесла.

«Циклоп...» – думал Гордон, убирая руку от холодеющего лба. Теперь у него появилась еще одна причина отыскать источник этой легенды.

Он не мог тратить время на похороны. Пусть винтовка бандита стреляла негромко – зато шума от револьвера Гордона было достаточно, чтобы насторожить остальных холнистов. В его распоряжении оставалось несколько секунд, чтобы скрыться вместе с мальчиком.

В десяти футах от них перебирали копытами кони. А где-то на севере находилось то, ради чего, не задумываясь, приняла смерть отважная молодая женщина.

«Только бы это оказалось правдой...» – стучало в мозгу Гордона, пока он подбирал винтовку и патроны поверженного врага. Он бы не задумываясь отказался от выбранной им роли, если бы узнал, что хоть кто-то взял на себя ответственность и пытается противостоять наступлению каменного века. Такому человеку он предложит свою верность и любую посильную помощь. Пусть даже не человеку, а суперкомпьютеру.

Снаружи донеслись крики. Они делались все громче. Гордон взглянул на мальчугана, который таращил на него глаза, забившись, в угол.

– Что ж, идем, – позвал он, протягивая руку. – Вернее, по коням!

4

Посадив ребенка впереди себя в седло, Гордон поскакал прочь от места побоища со всей прытью, на какую только оказался способен украденный конь. Оглянувшись, он увидел бандитов, тщетно пытающихся догнать его на своих двоих. Один опустился на колено, чтобы получше прицелиться.

Гордон пригнулся и заколотил каблуками по бокам коня. Тот заржал и шарахнулся за угол разграбленного магазина в тот самый момент, когда пули ударились в гранит позади них, выбив фонтан осколков.

Гордон радовался своей предусмотрительности: ведь он разогнал остальных лошадей, прежде чем запрыгнуть в седло. Но радость была недолгой: обернувшись, он увидел, что один из неприятелей пытается настигнуть их на его же собственном пони!

На мгновение Гордона обуял безумный страх. Раз они нашли его лошадку, что им стоит отыскать и уничтожить сумки с почтой? Усилием воли заставив себя не думать о сумках, он пустил коня галопом. К черту письма! В конце концов, это всего лишь его сценический реквизит. Сейчас важнее другое: у него остался всего один преследователь. Это уравнивало шансы.

Во всяком случае, почти...

Он подхлестнул коня уздечкой и посильнее лягнул каблуками, уносясь все дальше по пустой улице бывшего центра Юджина. Цокот преследуемых копыт раздавался все ближе. Так и не обернувшись, Гордон свернул в проулок. Конь пронесся по россыпи битого стекла и вынес седоков на следующую улицу, потом – на параллельную.

Гордон свернул к зарослям, зеленевшим по другую сторону площади, и остановил запыхавшегося коня в небольшом парке, посреди дубовой рощицы.

Непонятный шум мешал ему слышать. Гордону потребовалось время, чтобы сообразить, что это его собственное дыхание, собственная кровь стучит в висках.

– С тобой все в порядке? – задыхаясь, спросил он мальчишку, вцепившегося в луку седла.

Тот только молча проглотил слюну и обессиленно кивнул. Он был перепуган до смерти, насмотревшись ужасов за сегодняшний день, однако у него хватило ума не паниковать, а просто настороженно ждать, что предпримет дальше его спаситель.

Гордон привстал в седле и попытался что-нибудь разглядеть сквозь семнадцатилетние заросли. Кажется, они улизнули от преследователя – по крайней мере, на какое-то время. Разумеется, нельзя исключать возможность, что тот тоже затаился поблизости и обратился в слух.

У Гордона дрожали от волнения пальцы, однако он ухитрился извлечь из кобуры револьвер и перезарядить его. Одновременно он пытался собраться с мыслями.

Если их преследовал всего один всадник, то наилучшим выходом было не высовываться и ждать, что тот предпримет. Пустившись на поиски, бандит неминуемо потеряет их. Плохо то, что скоро к нему могут присоединиться остальные холнисты. Из этого следовало, что лучше немного пошуметь, чем позволить опытным следопытам с Рог-Ривер устроить настоящую облаву.

Он поглаживал коня по шее, давая ему время отдышаться.

– Как тебя зовут? – спросил он мальчика.

– М...Марк, – пискнул тот.

– А меня Гордон. Девушка, спасшая нас обоих там, у камина, это твоя сестра?

Марк отрицательно покачал головой. Дитя каменного века, он был способен сдержать слезы.

– Нет, сэр, это моя мама.

Гордон удивленно разинул рот. Женщины, успевшие произвести на свет ребенка, теперь редко выглядели столь молодо. По всей видимости, мать Марка жила в необычных условиях – вот еще одно подтверждение загадочных событий, происходящих в северном Орегоне.

Дневной свет быстро сменили сумерки. По-прежнему не улавливая ни малейшего шума, Гордон тихонько тронулся с места, сдерживая коня коленями и следя, чтобы тот ступал только по мягким участкам. Не теряя бдительности, он то и дело останавливался и прислушивался.

Вскоре до них донесся крик. Мальчик окаменел. Однако кричали на удалении нескольких кварталов. Гордон пустил коня в противоположном направлении, собираясь добраться до одного из мостов через Уилламетт в северной части города.

Когда они подъехали к мосту на дороге номер 105, сумерки уже сменились темнотой. Тучи успели за день вылить на землю всю накопившуюся в них влагу, однако никак не рассеивались, из-за чего руины по обеим сторонам улицы были погружены в полный мрак, даже звезды не светили. Гордон напрягал зрение, пытаясь хоть что-то разглядеть. Накануне он слышал, что этот мост, вроде, остался нетронутым, к тому же как будто ничто не свидетельствовало о наличии здесь засады.

Впрочем, среди высоких ферм на мосту вполне мог притаиться опытный боец с винтовкой...

Гордон покачал головой, укоряя самого себя. Не для того он протянул столько лет, чтобы сейчас идти на глупый риск. Тем более что это не единственный возможный вариант движения. Было бы, конечно, очень неплохо выехать на старое шоссе, связывавшее штаты, и направиться прямиком к Корваллису и загадочному царству Циклопа, однако существовали и другие пути. Он развернул коня и поскакал на запад, прочь от подозрительных очертаний моста.

По извилистым боковым улочкам Гордон двигался быстро, к тому же все время петляя. Несколько раз он воображал, что заблудился, и скакал наугад. В конце концов по звуку бегущей воды он нашел шоссе номер 99.

Здешний мост представлял собой просто отрезок шоссе, лишенный вселяющих опасения ферм. К тому же никакого другого пути не оставалось. Низко наклонившись над мальчиком, Гордон галопом преодолел мост и еще какое-то время не переходил на шаг, чтобы окончательно оторваться от возможной погони.

Наконец он слез со взмыленного коня и повел его под уздцы, дав отдышаться. Когда он снова сел в седло, то обнаружил, что юный Марк забылся сном. Гордон укутал накидкой его и себя и затрусил на север, вглядываясь в темноту в поисках огонька.

Примерно за час до рассвета они добрались до обнесенной стеной деревни под названием Гаррисберг.

Рассказы о процветании в северной части Орегона не передавали действительности во всей ее полноте. Судя по всему, это поселение давным-давно, даже слишком долго, не ведало беспокойства. Простреливаемая зона под стеной заросла густой растительностью, на сторожевых башнях не было видно часовых. Гордону пришлось драть глотку минут пять, прежде чем перед ним соизволили открыть ворота.

– Мне необходимо переговорить с вашими старшими, – сказал он впустившим его людям, останавливаясь под разбитым козырьком магазина. – Вам грозит такая опасность, о какой вы не вспоминали уже много лет.

Он подробно рассказал о попавших в засаду сборщиках довоенного добра, о безжалостных мерзавцах и о том, что они намерены приступить к прочесыванию северного берега Уилламетта. Времени на раздумья не оставалось. Требовалось нанести стремительный удар по холнистам, прежде чем они приведут свой план в действие.

Однако он с брезгливым удивлением констатировал, что заспанная деревенщина не склонна верить ему на слово и тем более – мчаться куда глаза глядят в темень и дождь. Они подозрительно рассматривали Гордона и упрямо качали головами в ответ на его настойчивые призывы выслать разъезд.

Юный Марк так вымотался, что не мог разлепить глаза, поэтому был не в состоянии подтвердить его рассказ. Местный же люд предпочитал относиться к неприятному известию как к явному преувеличению. Их больше устраивало предположение, что Гордон напоролся на местных бандитов, рыскающих к югу от Юджина, куда еще не добралось влияние Циклопа. Ведь уже много лет никто не видел холнистов в этих краях! Судя по всему, они давным-давно поубивали друг друга, после того как вздернули самого Натана Холна.

Люди ободряюще похлопали Гордона по спине, а потом стали расходиться по домам. Владелец магазина предложил ему расположиться у него на складе.

Гордон не верил собственным ушам и глазам. Как эти идиоты не понимают, что их жизни угрожает опасность? Если сейчас разведывательный отряд холнистов ускользнет невредимым, то нечисть нагрянет снова, навалившись всеми своими силами...

– Послушайте же меня! – взывал он к собравшимся, но их деревенское упрямство оказалось непробиваемым – логика на них не действовала. Они расходились, не желая пошевелить и пальцем для собственного спасения.

Отчаявшись и исчерпав все аргументы, Гордон со злостью сдернул с плеч накидку, демонстрируя упрямцам форму почтового инспектора. Теперь его натиск был неудержим.

– Вы, кажется, никак не возьмете в толк, что я не прошу у вас помощи. Неужели вы полагаете, что для меня так важна ваша дурацкая деревушка? Нет, мне дорого другое: у этих негодяев остались две сумки с почтой, которую они украли у граждан Соединенных Штатов, и я приказываю вам, пользуясь своими полномочиями чиновника федеральной администрации, собрать отряд вооруженных людей и отыскать бандитов!

За последние месяцы Гордон неплохо попрактиковался, оттачивая свою роль, однако так сильно его еще ни разу не заносило. Стоило кому-то из вылупивших глаза деревенских обитателей попытаться промямлить что-то ему в ответ, как он властно заткнул ослушнику рот. Голос его дрожал от негодования, когда он внушал им, какие лютые козни обрушатся на их головы, стоит возрожденной нации узнать об их постыдном поведении. Надо же, безмозглая деревушка попряталась за стенами и позволила себе упустить заклятых врагов нации!

Сузив глаза, он медленно повторил:

– Невежественные увальни, у вас в запасе всего десять минут, чтобы собрать отряд и подняться в седла. Предупреждаю вас, в случае неповиновения последствия окажутся куда более неприятными, чем конная прогулка под дождем!

Увальни недоуменно моргали. Большая их часть так и осталась стоять столбами, пялясь на его форму и сияющую на фуражке кокарду. Пусть им не дано понять, какая опасность угрожает деревушке, но эту фантастическую историю им придется проглотить целиком – либо так же целиком отвергнуть.

Ситуация какое-то время оставалась критической. Гордон был близок к отчаянию, когда, наконец, все вдруг пришло в движение. Мужчины принялись покрикивать друг на друга и бегать в поисках оружия, женщины начали седлать лошадей. Гордон остался стоять в одиночестве в хлопающей на ветру накидке, ругаясь про себя последними словами. В конце концов гаррисбергский отряд был собран и готов к решительным действиям.

«Господи, что это на меня нашло?» – успокаиваясь, спохватился вдруг Гордон. Наверное, он начинает по-настоящему входить в роль. В решающий момент, отчитывая местных жителей, он и сам поверил в то, что говорил. Он ощутил власть, эманацию власти, исходящую от театрального персонажа, в которого он перевоплотился: этот слуга Народа имеет право на гнев, когда глупые и ленивые людишки препятствуют ему в осуществлении своего высокого предназначения...

Сей эпизод стал для него потрясением; какие-то минуты он не на шутку сомневался в собственном душевном здоровье. Одно сделалось ясно: он надеялся расстаться с выдумкой о почте, добравшись до северного Орегона, теперь же приходилось отказаться от этого намерения. Роль прилипла к нему намертво, и одному провидению известно, принесет это в конечном счете пользу или вред.

Спустя четверть часа гаррисбергские увальни уже гарцевали вокруг, горя нетерпением. Доверив мальчика местной семье, Гордон вместе с отрядом скрылся за стеной дождя.

Сейчас, при свете дня и при наличии сменных лошадей, двигаться пришлось не так долго. Гордон позаботился, чтобы был выслан авангард и выставлен арьергард на случай засад, а основной отряд разделил на три части. Достигнув кампуса Орегонского университета, всадники спешились, окружая Центр студенческого досуга.

Хотя количество бойцов отряда превосходило банду примерно в восемь раз, Гордон полагал, что силы их примерно равны. По мере приближения к месту расправы он морщился при каждом звуке, издаваемом неуклюжими фермерами, и нервно следил за окнами и крышами.

Ему приходилось слышать, что дальше к югу продвижение холнистов было остановлено благодаря бесстрашию и решительности выступивших против них жителей. Какой-то легендарный тамошний лидер преподал «мастерам выживания» неплохой урок. Наверное, именно потому они и пытаются просочиться вдоль побережья на север. Здесь все обстоит по-другому: если начнется настоящее вторжение, у местных вояк не будет ни малейшего шанса выстоять.

К тому моменту, когда отряд ворвался в Студенческий центр, бандитов и след простыл. Камин давно потух. Следы, отпечатавшиеся в уличной грязи, вели на запад, к морю.

Жертвы бойни валялись на полу в кафетерии; у трупов были отрезаны уши, а также некоторые другие части тела, прихваченные убийцами в качестве трофеев. Гаррисбергцы смотрели на страшные дыры, проделанные в телах автоматическим оружием, вспоминая столь же жуткие картины, оставшиеся, казалось бы, в прошлом.

Гордону пришлось напомнить им о необходимости предать тела земле.

События этого утра принесли Гордону одни разочарования. У него не было иного способа доказать, что бандиты на самом деле являлись разведывательным отрядом холнистов, кроме дальнейшего преследования, о котором с этими несмелыми фермерами не могло идти и речи. Им уже хотелось домой, под охрану высокой, надежной стены. Гордон, вздыхая, настоял на еще одной остановке.

В пропитанном влагой, разваливающемся здании университетского гимнастического зала он нашел свои сумки с почтой. Одна лежала нетронутой там, где он ее оставил, другая была раскрыта, и письма из нее усеивали пол.

Гордон разыграл буйную ярость, и деревенские, приняв представление за чистую монету, бросились помогать ему собирать бумажки. У него отменно получился не помнящий себя от гнева почтовый инспектор, клянущийся отомстить отродью, осмелившемуся замахнуться на саму федеральную почту.

На самом деле за представлением не стояло даже подобия душевного порыва. Гордон сейчас не мог думать ни о чем другом, кроме своего пустого желудка и смертельной усталости.

Обратный путь сквозь ледяной туман оказался тяжелым. В Гаррисберге мучения Гордона продолжились. Ему пришлось опять разыгрывать старый сценарий: передавать адресатам письма, собранные к югу от Юджина, наблюдать слезливое ликование счастливчиков, узнавших о том, что их родственник или знакомый, которого они давно мысленно похоронили, здравствует, назначать местного почтмейстера и участвовать в глупых празднествах.

На следующее утро он проснулся опухший, с болью во всем теле, дрожа от лихорадки. Его мучали ужасные сны: все они кончались вопросительным взглядом умирающей женщины, в котором была надежда.

Как ни уговаривали его жители Гаррисберга, он не согласился остаться еще даже на часок. Сразу после завтрака Гордон оседлал подаренного ему отдохнувшего коня, погрузил сумки с почтой и направился прямиком на север.

Пришло наконец время взглянуть на Циклопа.

5

"18 мая 2011 г.

Прохождение: Шедд, Гаррисберг, Кресвелл, Коттедж-Гроув, Калп-Крик, Окридж – в Пайн-Вью.

Дорогая миссис Томпсон,

первые Ваши три письма нашли меня в Шедде, к югу от Корваллиса. Трудно выразить, как я рад был их получить. Я счастлив за Эбби и Майкла; надеюсь, у них родится дочка.

Я обратил внимание на то, что вы продлили местную почтовую трассу, так что она включает теперь Джилкрист, Нью-Бонд и Редмонд. К письму прилагаются временные мандаты для лиц, рекомендуемых Вами на почтмейстерские должности, подлежащие последующему подтверждению. Ваша инициатива заслуживает всяческого одобрения.

Новость о смене режима в Окридже встречена благосклонно. Надеюсь, что перемены окажутся необратимыми".

В уютной комнате, предоставленной гостю, стояла тишина, нарушаемая только бегом серебряного пера автоматической ручки по желтоватому листу бумаги. В открытое окно заглядывала бледная луна, пробившаяся сквозь облака; до слуха Гордона долетали обрывки музыки и смех. Некоторое время назад он, сославшись на усталость, покинул своих гостеприимных хозяев, оставшихся отплясывать бойкий негритянский танец.

Он успел привыкнуть к празднествам, неизменно устраиваемым повсюду в честь прибытия «правительственного посланника». Однако здесь его ждало кое-что новенькое: еще ни разу со времени голодных бунтов, то есть за очень долгий период, он не видел такого скопления народу.

Звучали местные ритмы; как и прежде с наступлением осени, фермеры брали в руки скрипки, банджо и с легкостью пускались в пляс. Это тоже ему знакомо.

Однако нельзя было не заметить и различий.

Гордон повертел авторучку, разминая пальцы, и перебрал письма от друзей в Пайн-Вью. Они пришли как раз вовремя, чтобы подтвердить правдивость его легенды. Почтовый курьер с юга долины Уилламетт – Гордон сам назначил его на эту должность всего две недели тому назад – прискакал на взмыленном коне и отказался даже от стакана воды, торопясь первым делом предстать перед местным «инспектором». Поведение славного юноши мигом развеяло последние сомнения, еще оставшиеся кое у кого. Сказка в очередной раз сработала.

Во всяком случае, пока...

Гордон снова склонился над письмом.

"Вы наверняка уже получили мое предупреждение о возможности вторжения «мастеров выживания», скопившихся у Рог-Ривер. Знаю, что Вы примете все необходимые меры для защиты Пайн-Вью. Однако здесь, в странных пока для меня владениях Циклопа, мне до сих пор не удалось внушить людям, что эта угроза серьезна. По сегодняшним стандартам, они слишком долго живут в мирной обстановке. Они прекрасно ко мне относятся, но явно считают, что я преувеличиваю опасность.

На завтра мне наконец-то назначена аудиенция. Возможно, удастся убедить в реальности опасности самого Циклопа.

Было бы печально, если бы эта невиданная община, руководимая машиной, пала под ударами варваров. С тех пор как я покинул цивилизованное восточное побережье, Корваллис – самое сильное мое впечатление".

Мысленно Гордон тут же внес поправку в написанное. Низовья реки Уилламетт были без всяких скидок наиболее цивилизованным районом, увиденным им за последние пятнадцать лет, и точка. Здесь каким-то чудом сохранились мир и благоденствие; наверное, всему причиной умница-компьютер и преданные ему слуги.

Гордон поднял глаза на лампу, которая пару раз мигнула. Еще раз мигнув, сорокаваттная лампочка под ситцевым абажуром снова загорелась ровным светом. Спасибо ветрогенераторам! Несмотря на мягкий свет, глаза Гордона начинали слезиться всякий раз, когда он смотрел на лампу.

К этой благодати он еще не успел привыкнуть. Прибыв в Корваллис, он впервые за последний десяток лет увидел электрический свет – и тут же позорно ретировался, едва успев извиниться перед местным руководством, собравшимся его приветствовать. Укрывшись в ванной, он не сразу пришел в себя. Куда это годится – чтобы так называемый представитель «правительства из Сент-Пола» прилюдно разразился рыданиями при виде слабых электрических лампочек?

"Корваллис и его окрестности разделены на самоуправляемые районы, в каждом из которых проживает человек по двести-триста. Все окрестные земли засеяны или используются под выпасы с применением современных методов возделывания и гибридных семян, производимых здесь же. Местным жителям удалось сохранить с довоенных времен несколько штаммов дрожжей, получаемых методом биоинженерии, на основе которых они теперь изготовляют медикаменты и удобрения.

Естественно, в полях приходится использовать конную тягу, зато здешние кузнецы изготовляют инвентарь из весьма высококачественной стали. Здесь даже взялись собирать вручную турбины, приводимые в движение силой воды и ветра, – конструкция принадлежит, разумеется, Циклопу.

Местные умельцы высказывают интерес к развитию торговли с теми, кто проживает на юге и востоке. К письму я приложу перечень предметов, которые они желали бы получить в порядке обмена. Предлагаю снять с него копии и передать по нашей трассе".

Гордон с самых довоенных времен не видывал такого скопления упитанных, довольных жизнью людей, не слыхивал такого искреннего смеха, раздающегося без всякой видимой причины. Здесь издавалась газета, действовала библиотека, каждый ребенок старше четырех лет посещал школу. Наконец-то он нашел то, что искал с тех самых пор, как полтора десятка лет назад неразбериха и отчаяние войны разбили все его надежды, – сообщество благонамеренных людей, усиленно возрождающих нормальную жизнь.

Как бы ему хотелось стать в их ряды, покончить с жизнью клоуна, довольствующегося угощением и местом для ночлега!.. Ирония ситуации заключалась в том, что эти люди с радостью пустили бы Гордона Кранца к себе, однако у него уже не было возможности сбросить форму. То, что он натворил в Гаррисберге, связало его по рукам и ногам. Если бы он открыл теперь всю правду, ему не было бы прощения.

Гордону оставалось слыть в их глазах полубогом – или превратиться в полное ничто. Вряд ли кто-нибудь до него становился столь же беспомощным пленником собственной лжи...

Он покачал головой. Придется принимать протянутую ему руку. Вдруг почтальон и вправду окажется им кстати?

"До сих пор мне не удалось много выведать насчет самого Циклопа. Говорят, что этот суперкомпьютер управляет не напрямую, а лишь ставит условие, чтобы все деревни и города, пользующиеся его услугами, жили в мире и соблюдали демократические принципы. В результате он сделался судьей и арбитром на всей территории низовий реки Уилламетт, вплоть до ее впадения в Колумбию к северу отсюда.

В Совете мне сказали, что Циклоп проявляет большую заинтересованность в создании постоянно действующей почтовой магистрали и предлагает для этой цели свое содействие. Он стремится сотрудничать с Возрожденными Соединенными Штатами.

Все, разумеется, рады вести, что скоро восстановится их связь с остальной страной..."

Гордон уставился на последнюю строчку своего письма. Похоже, он не мог еще раз прикоснуться пером к бумаге, ибо больше не находил в себе в этот вечер сил, чтобы изощряться во вранье. Веселого в этом было маловато, тем более что миссис Томпсон обладала способностью читать между строк.

Он совсем сник.

«Ладно, – попытался он подбодрить себя, – завтра у меня насыщенный день». Закрыв ручку, Гордон принялся стелить постель.

Умываясь на сон грядущий, он вспоминал, как в последний раз сталкивался с легендарными суперкомпьютерами. Это произошло всего за несколько месяцев до войны, когда ему было восемнадцать лет и он учился на втором курсе колледжа. Тогда только и говорили, что о новых «разумных» машинах, с которых сразу в нескольких местах сняли вуаль секретности. Событие вызвало всеобщий восторг. Пресса трубила о новом достижении как о конце тысячелетнего одиночества человеческой расы. Вместо того чтобы нагрянуть из других миров, «иной разум», с которым человек может разделить ответственность за Вселенную, стал созданием его собственных рук.

Неохиппи и редакторы журнала «Новый ренессанс», выходившего в кампусе, устроили пышный праздник в день, когда университет Миннесоты демонстрировал свой последний суперкомпьютер. В небо взмывали воздушные шары, над головой вереницей плыли аэростаты с артистами в люльках, в ушах звенела музыка, лужайки усеивали студенты, пришедшие на пикник.

В самой гуще толпы, в гигантской защитной проволочной клетке, поднятой на воздушной подушке, был запечатан постоянно охлаждаемый гелием цилиндр с машиной «Миллихром» внутри. При таких мерах предосторожности механические мозги, питаемые изнутри, никак не могли получать поддержку или подсказку извне, – это убеждало даже последних скептиков.

В тот день Гордон несколько часов протомился в очереди. Когда, наконец, настал его черед заглянуть в узкие линзы камеры, он предложил компьютеру ответить на несколько специально подобранных вопросов, решить две загадки и разобраться в головоломной шараде.

С той поры минула вечность, полный надежд весенний день остался в невообразимо далеком прошлом, однако Гордон помнил все, словно это случилось только вчера: низкий, вкрадчивый голос, дружеский, откровенный смех машины. В тот день «Миллихром» не оставил камня на камне от его наивных хитростей, да еще, отвечая, огорошил собственным остроумным каламбуром. Кроме того, компьютер легонько пожурил его за не совсем удачное выступление на экзамене по истории.

Наобщавшись с компьютером, Гордон зашагал прочь, чувствуя невероятную радость от того, что существа его племени создали такую необыкновенно умную вещь.

Вскоре разразилось Светопреставление. На протяжении семнадцати лет он мирился с мыслью, что все замечательные суперкомпьютеры попросту разрушены, заодно с разбитыми надеждами его страны и всего мира. И вот здесь каким-то чудом сохранился один из них! Специалисты штата Орегон умудрились не дать машине умереть, несмотря на невзгоды прошедших лет. Он казался самому себе никчемным позером, мелким обманщиком в окружении столь достойных людей.

Гордон с благоговейным трепетом выключил электрическое освещение и улегся в постель, прислушиваясь к ночным звукам. Танцевальная музыка наконец-то смолкла. Ее проводили рукоплесканиями и криками. Потом толпа стала разбредаться по домам.

Праздничный вечер подошел к концу. За окном шумел в ветвях деревьев ветер, но этот звук не в силах был заглушить гул работающих неподалеку компрессоров, нагнетавших холод – необходимую здоровую среду для уязвимого мозга Циклопа.

Потом до слуха Гордона донесся новый звук: в ночи зазвенела сочная и одновременно сладостная нота, которую он никак не мог опознать, хотя память как будто с готовностью отозвалась на нее...

Наконец все стало на свои места: кто-то, возможно, один из техников, поставил на проигрыватель стереосистемы пластинку с классической музыкой.

Стерео... Гордон чувствовал вкус этого слова во рту. Он не имел ничего против скрипачек и банджо, и все же услышать Бетховена после пятнадцатилетнего перерыва...

Наконец Гордона сморил сон, но симфония плавно перетекла в его спящий мозг. Он наслаждался вздымающимися и опадающими пассажами, которые незаметно сменились проникновенным, мягким голосом, доносившимся до него сквозь десятилетия. Стальная рука, пронзив слой многолетнего тумана, указывала прямиком ему в грудь.

«Лжец! – печально молвил проникновенный голос. – Я так разочарован! Как я могу помочь вам, моим создателям, когда от вас исходит только ложь?»