Текст книги "Духовные люди"

ГЛАВА 7. БЕН

– Тебе нужен совет? – услышала я у себя за спиной, оглянувшись, увидела некоего фрика, прям такого, какого надо – в моём стиле.

– Нет, спасибо.

Но он всё равно подошёл и сел рядом с моим противником по шахматам и начал объяснять, какие у меня есть варианты. «Какой настырный господин!», – подумала я. Играю я из рук вон, но почему-то очень хочется практиковаться, поэтому играю с любым, кто захочет играть со мной, но нещадно проигрываю. Фрик был в шортах и при этом в шапке, в шлёпанцах на носок – колхознее не бывает, впрочем, мы были в далёкой деревне. Он мне сразу понравился и не понравился одновременно. Что за бестактность, что за дешёвенький пик-ап подкат: подойти сзади, чтобы я кишками почувствовала чьё-то присутствие, прошептать на ухо, а потом бесцеремонно усесться. Было в этом что-то абьюзивно-манипулятивное. Но в то же время от этого фрика шла какая-то дикая энергия. Я решила, что позволю ему поверить, будто я повелась. Я почти мгновенно продула партию. И фрик вызвался поиграть со мной. Его звали Бен.

– Ты хорошо играешь, Бен, не правда ли?

– Я раньше играл хорошо, но это моя первая партия за десять лет.

– О, я польщена. Можешь поучить меня, я не против.

Так мы проболтали какое-то время. Бьюсь об заклад, он знал, что он неотразим. Он спросил меня, где я живу только для того, чтобы показать рукой на вершину горы и сказать: «А я живу вооон там, и у меня есть чай». И мне категорически не понравилась его реплика. Что это значит «у меня есть чай», у всех людей есть чай, и кофе, и ещё много всего. Почему нельзя прямо сказать: «Приходи на чай»? Где он нахватался этих дешёвых пошлых трюков?

Весь вечер Бен не шёл у меня из головы. На другое утро я обнаружила себя стучащей в дверь Бена с кульком пирожных.

Я постучала. И в этот момент увидела, что Бен стоит голый у окна. «Ну что за фигня», подумала я. Вот если сейчас он откроет дверь голым, будет очень смешно, неудобно, неприятно и нелепо. Пока я это думала, Бен открыл дверь одетым. Отличное начало знакомства, нечего сказать. Какой-то мутный пикапер, который бьёт по эмоциям. Очень дешёвые, отвратительные трюки. Но они работают. Не поспоришь.

Бен открыл дверь, сказав, что ждал моего визита. Как будто он уверен, что его пикаперские штучки работают безотказно. А что, он не прав? Кто-то внутри меня говорил: «Смотри какой странный мужик, сказал, что у него есть чай, стоял голый у окна, теперь говорит, что ждал, когда ты придёшь. Может, он маньяк, зачем ты влезла в его дом на вершине горы, приключений захотелось? Вали, немедленно уноси ноги». Но я отчего-то знала, что Бен не маньяк, не извращенец, а очень привлекательный самовлюблённый альфач. Хотя мне всегда сложно различить, какому голосу доверять: этому внутреннему критику или интуиции? Потому что я не верю, что это в самом деле интуиция, а не мои фантазии, иллюзии, ожидания, желание быть принятой и понятой, желание найти какого-нибудь загадочного придурка, похожего на меня. И если бы можно было как-то различить интуицию от собственных психотравм, наверное, я смогла бы быть счастливой.

У Бена были огромные накаченные руки в татуировках, очень классная причёска: половина головы лысая, а с затылка на плечи спускался роскошный хвост вьющихся волос; чарующий израильский акцент, проникновенные глаза и добрая улыбка. Бен пошёл на кухню делать чай, а голос внутри меня предупреждал: «Сейчас смотри он тебе в чай что-то подсыплет и всё…» Что всё? Зачем ему подсыпать что-то в чай, если я и так здесь по своей воле и не собираюсь никуда сбегать? Иногда это внутренний голос такой тупой, будто его основная цель – пугать меня. Это всё уловки ума, это всё не соответствует действительности. Боже, если б ещё знать, что такое эта самая действительность, если она существует только в голове смотрящего. Так я и ковырялась в собственной мыслемешалке, пока не вернулся Бен с чаем.

Мы пили чай и болтали. Бен наводил очень много тумана загадочности и особенности. Видимо, так учат на пикаперских курсах. Бен стал называть меня Аннушка или Аннушка дарлинг7070
  Darling (англ.) – дорогой, дорогая


[Закрыть]. Я не знаю, почему, может из-за Аннушки, разлившей масло, но я не была уверена, что он читал эту книгу и вообще помнит такой мимолётный персонажа, а докапываться мне не хотелось. Была некая эксклюзивность в таком обращении. Возможно, тоже результат пикаперских курсов или что он там использовал. И да, меня не отпускало, что он играет мной в свои игры. Но Аннушка дарлинг было очень приятным, особенно с его кортовым раскатистым еврейским рррррр. Он несколько лет работал в Нью Йорке, до этого много лет у себя на родине, поэтому скопил достаточно денег, чтобы не работать как минимум ближайшие десять лет, а путешествовать по миру. Он говорил, что у него светское и религиозное образование и его детство в ортодоксальной еврейской семье наложило свои отпечатки. Он цитировал Тору (или делал вид, что цитировал), был или казался интеллигентным и образованным до того, что у меня возник комплекс девочки из рабочей семьи с самого задрипанного района одного из унылых задрипанных городов, которых тысячи в России. Было видно, что Бен производит впечатление и раздувает павлиний хвост. Но несмотря на всю прозрачность ситуации, мне это нравилось. Его образованность, его манера излагать мысли, его манера задавать вопросы, его манера слушать. И даже то, как он неотрывно смотрел мне в глаза.

– Бен, это твоя излюбленная игра?

– Аннушка, дааааррррррлинг????

– Проникновенные гляделки в зрачки.

– Хочешь поиграть?

– Ты первый начал.

– Это только твоё мнение. И это правда, что это твоё мнение. Но это не значит, что твоё мнение – правда.

И мы смотрели в зрачки друг другу неотрывно, пока из глаз не потекли слёзы. Я не помню, как мы прекратили это фарс. Я сказала, что мне пора. Бен подошёл и обнял меня очень крепко. Он был надёжной тёплой скалой. В тот день я узнала, что это одна из его фишек – долгие проникновенные объятия по тридцать секунд. Бен сказал, чтобы я приходила ещё. И долго смотрел мне в глаза. Чего он ждал? Что я наброшусь на него? Буду искать повод остаться? Попрошусь в его постель?

Спускаясь по лестнице, я столкнусь с какой-то девицей. Понятно. Наш мастер пикапа времени зря не теряет.

Мне не нравилось, что я всё время думала о Бене. Не покидало ощущение, что он меня НЛПит7171
  НЛП – нейролингвистическое программирование – псевдонаучный подход к межличностному общению и психотерапии.


[Закрыть], гипнотизирует, пикапит или всё вместе. Я уговаривала себя, что стоит доверять своим чувствам, ведь не с каждым человеком мне кажется, что меня ведут в каком-то странном направлении. А если кажется, то не кажется. И если ему надо затащить меня в постель – слишком сложная многоходовка, я и так бы туда пошла. Но меня никто не звал. И не намекал. Или намекал? Я чувствовала какое-то эмоциональное расшатывание. Но какой в этом был толк, если я не знала ни как это остановить, ни как реагировать. В общем-то, остановить можно было просто – не ходить к Бену в гости. Если, как выяснилось, мы пять лет приезжаем летом в одну и ту же деревню и столкнулись впервые вчера вечером, однозначно, что мы живём по абсолютно разным расписаниям и вероятность столкнуться снова была минимальной. Но проблема была в том, что моей невротичной части хотелось поиграть с Беном в его странные игры, а моя здоровая часть безнадёжно проигрывала. Да и была ли во мне эта здоровая часть?

Через пару дней я снова обнаружила себя, поднимающуюся на верхний этаж дома Бена. Поднявшись, я увидела через окно девицу в его кровати, почему-то дверь была приоткрыта, возможно, кто-то из них видел меня. Я ушла. Было неприятно. Хотя это же я припёрлась в чужое пространство по чисто индийской традиции без звонка и смс. Потом я видела эту девицу. Ничего особенного. Только молодая. Неужели Бену без разницы? Почему я вообще думаю о том, что надо Бену и не думаю о том, что надо мне? Но проблема в том, что я не знала, что мне надо от Бена. Мне с ним было спокойно и одновременно очень трепетно. Было понятно, что он – альфач, который тянет в койку всё, что движется, но почему он не тянул в койку меня? Что со мной не так? С другой стороны, мне было брезгливо, потому что каждый день у него были новые девицы.

На другой день я на всякий случай надела самое сексуальное бельё, которое может быть у бек-пекера, вся жизнь которого уменьшается в ручную кладь, и отправилась к Бену. Бен встретил меня улыбкой и 30-ти секундным долгим объятием. Я скучала по этому сукиному сыну. Не помню, как тема вырулила на детство Бена. Он говорил, что из-за ультра консервативности взглядов отца, Бену не разрешалось ходить в бассейн, так там были девчонки в купальниках, также нельзя было кататься на велосипеде.

– Бен, я тоже не умею ни плавать, ни кататься на велосипеде.

– Почему, Аннушка? Ты из ортодоксальной христианской семьи?

– Вовсе нет. Никто из моих родственников не верил в бога и никогда не ходил в церковь.

– Почему же так вышло? В России не принято ходить в бассейн? У вас же холодно всегда. А велик? Тебе запрещали, потому что ты девочка, а это для мальчиков?

– Я из очень бедной семьи. Раньше думала, что денег не было. Но я сама никогда не просила ни велик, ни бассейн. На велике некому было учить меня кататься, тогда зачем его покупать? А в бассейн… Там очень глубоко, а где я ногами не достаю, не могу туда идти. Как-то так вышло.

– Я был девственником до 27 лет. Вдруг выдал Бен.

– Ничего себе. И как тебе с этим было?

– Видишь ли, Аннушка, я зубрил Тору всё время, было не до этого. А у нас принято после свадьбы. Но жениться я не хотел.

– А сейчас? Ты хочешь семью?

– Нет. Раньше хотел. Сейчас не хочу. Я ищу женщину. Но только для кратковременных отношений. Может быть, несколько месяцев. Я не хочу привязываться.

– Ты боишься близких отношений и привязанности и поэтому через пару месяцев разрываешь отношения?

– Привязанность – корень страданий.

Мне казалось, что Бен излишне откровенен. Он рассказал даже про БДСМ опыт, вот зачем? На вопрос зачем, он ответил, что мы узнаём друг друга поближе. У него была БДСМ чёрная королева, которая проделывала с ним разные штуки.

– Могу себе представить, – ответила я чисто из вежливости поддержания беседы.

– Что ты можешь представить, Аннушка, а ну-ка расскажи мне. Какая ты грязная!

Я подумала, что если он ожидает от меня, что я привяжу его к кровати и надену прищепки на разные места и буду всячески измываться в традициях жанра, то он не по адресу, но ничего не сказала. И про грязную тоже резануло. Бен меня заверил, что больше за традиционные вещи и рассказал о том, что имел такой интересный опыт. Я не понимала, почему я всё ещё сижу с ним и не ухожу.

Дальше разговор вывернул на тему буддийской философии и адвайта-веданты7272
  Адвайта веданта – одна из философских школ индуизма. Основная мысль: существует только Бог (Абсолют), всё остальное – нереально, иллюзия, воспринимая через мозг и органы чувств. Я – это не личность, я – одно из имён бога (название для Абсолюта).


[Закрыть]. Бен посвятил себя духовному поиску и чётко отделял желания эго от своего собственного «я». Чем дольше я общалась с ним, тем больше понимала, что он очень глубоко в адвайте, что это не пустое бахвальство, а результат его опыта и многолетних практик.

Когда я ему говорила, что я страдаю в миру, но и в монастыре не могу жить, потому что там те же социальные игры, Бен непременно, всякий раз, чётко и неизменно говорил практически одно и тоже:

– Аннушка, дарлинг, когда ты говоришь: «я страдаю, мне плохо», уточни свою позицию, я – кто? Ты под «я» понимаешь кого?

– Эго. Личность. Набор представлений о самой себе.

– Ты идентифицируешь себя со своими мыслями. Ты не есть мысли. Пытайся после медитации сохранять эту же позицию наблюдателя. Не идентифицируйся.

Я понимала, что он прав. В чём прок от духовности, если ты духовен, мудр и не идентифицирован с ложным «я» лишь полчаса в день во время медитации. Истинная духовность – это мудрость и понимание, как не вовлекаться во все эти игры добро-зло, любовь-ненависть, верность-предательство. Я не могла. Спустя столько лет практик я по-прежнему ничего не могла, кроме как рассуждать о духовности, казаться, а не быть. Знать теорию, но не быть тем, чего я ищу. Я сама оставалась той, над кем стебусь. А Бен был. Несмотря на всю его противоречивость. Он был тем, что он проповедовал и нёс в жизнь. Нёс людям.

Мы очень много смеялись с Беном. У нас обоих был багаж удивительных историй. Мы курили, смотрели на звёзды, он мне что-то рассказывал о созвездиях, я пялилась в небо, ничего не понимая. С Беном было очень хорошо. Он одновременно и флиртовал со мной, ухаживал, но в то же время не показывал, что хочет чего-то большего. Я сделала вывод, что он меня не хочет. А насильно мил не будешь. Но почему-то он хотел своих девиц вдвое младше. Впрочем, может, они тоже приходили на чай, на покурить маланского гашиша, полежать на одеяле ночью на балконе под звёздным Гималайским небом? Впрочем, голая или как минимум полуголая девица, увиденная мной у него в кровати под одеялом, была реальной. Я хотела спросить, почему он не спит со мной, но не решалась. Почему-то я его боялась. Боялась быть отверженной. Не спит, значит, не хочет. Вывод очевиден. Я всегда держала в поле внимания, что Бен – бабник, трахающий всё подряд. Кроме меня. Как будто я не достойна его высочества и всегда держала в фокусе, что он профессиональный пикапер, который подходит сзади, дышит в шею и в ухо, а мне самой просто противно вестись на такие дешёвые трюки, а он умеет только так. Лучше продвигаться с Беном в духовном плане – больше пользы. Через некоторое время я уехала по своим делам. В бесконечных переездах по индийских дорогам непременно приходил Бен во снах, и я клала голову ему на плечо.

Спустя несколько месяцев я стояла на пляже в другом конце Индии и ждала Бена. Сезон только начинался и пляж был пустой. Я увидела, как Бен вышагивает своими длинными ногами по влажному песку, а потом бежит мне навстречу, и я вижу со стороны, как бегу к нему, как в кино. И он обнимает меня своим 30-ти секундным объятием и говорит: «Аннушка, дарлинг, как я рад тебя видеть».

Много позже, когда мы встретились в одной священной деревеньке на юге Индии, я наблюдала, как в дом Бена тянулся бесконечный поток людей. Среди них были и молодые, и старые, и индийцы, и европейцы, и мужчины, и женщины. Но больше мужчины. Они общались на спиритуальные темы, получали порцию покоя и уходили. Вся деревня думала, что мы с Беном муж и жена. Он на руках переносил меня через гигантские лужи после муссонного дождя, таскал по пляжу, чтобы я не обожгла ноги раскалённым песком. Я брала его за руку, когда мы шли в ресторан или в магазин или просто гуляли. Ладонь была огромная, тёплая и сухая. Он помогал мне по хозяйству: вбивал гвозди, чинил вечно искрящиеся индийские розетки, ковырялся ещё по каким-то бытовым мужским делам и был невероятно секси в это время, о чём я его уведомляла неоднократно. Он никогда не говорил мне, что я секси.

Однажды я спросила:

– Бен, у тебя есть дети?

– Нет.

– Ты никогда не хотел или?

– Тут мы с богом сошлись. Я никогда не хотел. И Бог мне помог в этом. Когда я жил шесть лет с девушкой, она однажды сказала, что неплохо бы ей забеременеть, мы решили, что специально ничего делать не будем, если бог пошлёт нам ребёнка, значит так тому и быть. Прошло какое-то время, моя девушка пришла ко мне и сказала: «У нас уже год нет беременности, я сходила и сдала все анализы и у меня всё в порядке». В общем, ты знаешь, как женщины это умеют, она вынесла мне все мозги, хотя я говорил, что у нас было соглашение, что ребёнок – это не наша цель, и что если он будет – то хорошо, а если нет, то значит, так тому и быть. Но она продолжала настаивать. И я сдал анализы, и проблема оказалось во мне. Можно было сделать ЭКО, но мы расстались.

– Ты жалеешь, что у тебя нет детей?

– Нет, Аннушка, не жалею. Я не готов приносить свою жизнь в жертву. Я благодарен богу, что так вышло.

– Знаешь, Бен, мысль о детях приводит меня в ужас, что я буду делать с ребёнком?

– А что ты делаешь с собой? Ты как-то справляешься. Шаг за шагом. Также и с ребёнком.

– В том-то и дело, что я не справляюсь совершенно. Я боюсь, что не смогу его полюбить, но назад-то его не отправить. И он будет несчастен.

– Аннушка, в тебе чувствуется очень много несчастья, это держит людей вдалеке. И видимо детей. Души не хотят к тебе идти.

– Это держит людей вдалеке или тебя? И, кстати, к алкашам нормально так детские души приходят, алкаши значит не держат души вдалеке, а я держу?

– Аннушка, дарлинг! Я не люблю, когда сложно. Я люблю, когда просто и счастливо.

– Ага, и максимум три месяца, я помню.

– Аннушка, дарлинг….

Я иногда ненавидела его выражение лица, его снисходительный тон, его пренебрежение, его отвержение. Но с ним можно было поговорить о том, о чём никто не понимал. О том, как в спиритуальном опыте ты ясно осознаёшь, что ты – не это. Ни это тело, ни этот клочок чувств, боли, смятений, сомнений и желаний. И как становится смешно, что ты всегда ранее думал, что ты есть это, запаковывал себя в тиски. Это настолько яркая вспышка и такое чёткое видение, что не понимаешь, как можно было быть и не осознавать этого. И как потом этот опыт проходит, и ты возвращаешься в тиски индивидуального сознания. И как Бен начинает: «Говоря с позиции моего опыта, там, где я был, это всё равно не конечная точка, всё равно есть дуальность, есть ты, а есть тело-ум, это и есть духовная работа – постоянно осознавать свою истинную позицию: кто ты, и кто ни есть ты. Не вспышками, не раз в полгода, а всегда, всегда это знать.» И я готова поклясться, Бен знал это всегда. Не теоретически. Он и был этим знанием. Хотя я понимала, что ни Бен, ни кто бы то ни было дать мне это не может, это результат опыта, теоретическое знание не работает, и я, как бы усердно не работала, не могла это заработать или заслужить, это не то, что приходит из-за усердных тренировок. Но кроме Рамана Махарши7373
  Индийский святой.


[Закрыть] и Анандамайи Ма7474
  Индийская святая.


[Закрыть], кто был в самадхи без практик и техник, кому так повезло? Я понимала, что идентифицируюсь с ложным я – с личностью, это всё не то. Это концепции. Но когда ты в жёсткой идентификации с личностью, то страх пугает, отвержение приносит боль, холод ранит. В моём окружении никого не было, кто бы понял. А я не понимала, если Бен весь такой духовный, почему он такой… противный, почему он меня не любит, почему я ничего для него не значу.

Однажды Бен пришёл ко мне в гости. Долго смотрел мне в глаза, потом гладил мои ноги. Я думала, может он импотент? Когда один единственный раз мы пошли вместе купаться, я с чего-то решила, если мы оба не умеем плавать – это прекрасная идея: купаться вместе, ведь с другими я не могу этого делать, все плавают глубоко и далеко, а я стою по колено; Бен даже не взглянул на меня, что я в купальнике, хотя другие мужчины, все мужчины пускают слюни и сходят с ума, видя в бикини. А он посмотрел взглядом гея. И пошёл в море один. Это было унижение. Какой смысл вообще было идти купаться вместе, если как обычно я осталась одна. Зачем он со мной общается, это самый Бен? Если я не приду или не напишу, он когда-нибудь придёт сам? Но Бен объявлялся, если я надолго исчезала, приглашал на ужин, обнимал. Мне была отвратительна его жалость, мне хотелось сказать ему: «Go fuck yourself!7575
  Иди на х*й.


[Закрыть]» Но я не говорила. Потому что знала: он уйдёт и никогда не вернётся. Он всегда говорил, что я воспринимаю всё слишком серьёзно и тревожно. Что это игра жизни: люди приходят и уходят, взаимодействуют, или не взаимодействуют, а я воспринимаю жизнь, как трагедию. Как будто от его комментариев я вот так раз и перестану воспринимать жизнь, как трагедию и скажу: «Ни фига себе, вот это новость. Спасибо, что сообщил. Больше так не буду». Может, если бы он полюбил меня, я бы перестала её так воспринимать. Но он продолжал отвергать меня. Между прочим, это он меня спикапил в Гималаях. А потом поближе рассмотрел и разочаровался.

Однажды Бен сказал, что приезжает его friend7676
  Friend (англ.) друг, подруга


[Закрыть]. И это так было странно. Он избегал местоимений «он» или «она». Нарочно, чтобы я не поняла. А я не спрашивала, потому что он специально не указывал пол, чтобы я спросила. В общем, через несколько дней Бен раскололся, что это подруга, и она будет жить у него. Я не понимала только одного: если это гёрлфренд, почему бы так и не назвать, а если друг, то почему он о ней всё время говорит? Чтобы я ревновала? Зачем ему это? Выяснилось, что она голландка. Моя подруга сказала, что все голландки страшные, переживать не о чем. Но я знала, что страшные – это немки, а по поводу голландок не была уверена, даже если все страшные, Бену это не помеха, он любит всех, кроме меня.

По итогу, когда мне две недели промывали мозги насчёт голландской подружки, я решила закончить общение с Беном. В конце концов в день приезда голландки я пошла на базар, и по дороге встретила Бена и его великолепную подружку. Она была прекрасна: золотые вьющиеся волосы, голубы огромные глаза, отличные сиськи, длинные ноги, красивое лицо и отличная фигура. Кто говорил про страшных голландок?

– Аннушка, я так много о тебе слышала, так рада с тобой познакомиться. – И полезла ко мне обниматься. Её наигранная радость бесила меня. Что этот мудак Бен рассказал ей?

– О, а ты Мария-Луиза! Приятно познакомиться. Как я рада наконец тебя увидеть.

Мы обменялись лицемериями. Они ушли. И этот человек мне говорит о самадхи, о том, что он – не тело. Трахает он её духовно, надо полагать. Я злилась и ревновала. Меня опять не выбрали. Я думала, может, потому что она такая вся счастливая, наполненная и просветлённая, а я недуховная и травмированная? Мне нужно было узнать. Поэтому, когда Бен позвонил через несколько дней и пригласил меня присоединиться к ним на ужин, я согласилась.

Мария-Луиза была чудо как хороша. При этом всячески целовала меня в задницу и лебезила. Я чувствовала, будто мы – две жены одного мужа, и она даже младшая жена, поэтому изо всех сил старается подружиться. В ней было столько лжи. Или я просто не могла поверить, что она искренна? Было столь много наигранности и фальшивости в её заботе, её дружелюбии, её внимании. Интересно, что Бен наплёл про меня? А Бен? Он никогда на наших встречах не смотрел на неё, он смотрел на море, на других женщин, или крутил косяк. Он будто хотел наблюдать за нами, я это просекла и стала наблюдать сама. Это то, что я умею лучше всего. Он никогда-никогда не смотрел на Марию-Луизу. Мне было совершенно ясно, что он её не любит. Через пару недель он будто устал во что-то играть и стал обнимать и целовать её при мне. Но он на неё не смотрел. Зато провожал похотливым взглядом каждую юбку.

Ещё до приезда Марии-Луизы Бен познакомил меня со своими многочисленными друзьями, я стала подозревать, что с такими темпами скоро заговорю на иврите. Поэтому в компаниях получалось, что с Марией-Луизой мы говорили по-английски, а израильтяне через пару фраз переходили на иврит. Почему я посещала все эти клоунские сборища, где даже не могла общаться, так как не владела их языком? Я не знаю. Может, я хотела захомутать какого-нибудь красивенного еврея Бену назло. Но все были парами. И только я одна.

Я вспомнила, как мы шли с Беном по пляжу, и он спросил:

– Аннушка, дарлинг, а какие мужчины тебе нравятся?

– А какие женщины нравятся тебе, дорогой Бен?

И он описал меня, мой типаж. Тогда я ответила:

– Бен, так выходит я в твоём вкусе, я тебе нравлюсь?

– Аннушка, дарлинг, – сказал Бен и обнял меня.

Всё было ясно. А потом он сидел в своей избушке и бесконечно принимал посетителей. Все хотели с ним поговорить. Они думали, он будда что ли или гуру? Я думала, что он просто импотент. Мы с ним однажды имели занимательный диалог.

– Аннушка, дарлинг, никто не хочет проходить тест-драйв на соответствие твоим ожиданиям.

– То есть если я не хочу, чтобы меня использовали пару месяцев, а потом выкинули на помойку, потому что боятся привязаться, боятся близких отношений, боятся всего, это ты называешь тест-драйвом?

– Ты хочешь, чтобы люди соответствовали твоим ожиданиям.

– Да, Бен, может ты и прав. Я хочу быть любимой и с человеком, который не боится, что я стану для него важной. И если он не соответствует этим критериям, мне другие отношения не интересны. Получается, только тебе можно выдвигать свои требования, а мне нет?

– Ты постоянно хочешь правил и хочешь, чтобы другие по ним жили. Это твоя проблема.

– Я тебя спрашивала, в чём моя проблема? А ты не хочешь, чтобы люди жили по твоим правилам? Какая женщина согласится, чтобы её поюзали7777
  Use (англ.) – использовать. На русском юзать=использовать.


[Закрыть] месяц и выбросили в утиль? Только с низкой самооценкой, которой главное, лишь бы был любовник, которая будет с тобой из-за секса, и вы даже не узнаете друг друга за месяц, о каких отношениях тут речь. И ты этого хочешь, хочешь, чтобы девушки соглашались на твои условия и тычешь мне в лицо, что это я хочу, чтобы все соответствовали моим правилам. Ты такой весь просветлённый, но не видишь дальше собственного носа. Или ты равняешься на Будду, который бросил жену и ребёнка и ушёл просветляться, или ты – Рама, который беременную жену выгнал в лес, потому что люди говорили, что она изменяла ему?

– Аннушка, прекрати это немедленно.

– Или что? Ты вечно читаешь мне проповеди, только я не просила тебя. Вечно указываешь мне, где я облажалась. Хватит!

– Если дождь не прекратится, я останусь тут ночевать.

– Бен, я – не твои шлюхи, и я решаю, кто будет ночевать в моём доме. Не сахарный, не растаешь. На худой конец поспишь у соседа на матрасе.

– Нет, я буду спать здесь, – и Бен похлопал по кровати, на которой сидел, по моей кровати.

– Прекрасно, а где буду спать я?

– Где хочешь.

«Долбанный нарцисс», – подумала я.

Дождь прекратился. К сожалению или к счастью, Бен ушёл, хлопнув дверью. Я не знаю, чем бы всё закончилось. Я была рада, что приезжает эта грёбаная Мария-Луиза, потому что… потому что я не могла сказать Бену, что он мне нравится, что я люблю его, потому что он всё время вёл себя так, будто играет, и я ему безразлична. Показывал мои изъяны, будто сам был идеальным. Всё было сложно. Я решила прекратить общение в день приезда Марии-Луизы.