Текст книги "Дыхание снега и пепла"

– Мы не можем уйти сейчас, – прошептал Доннер, с досадой потирая ухо. – Они заметят. Подождем, пока все заснут. Тогда я приду за тобой.

Я заколебалась. Каждая секунда, что я проводила в непосредственной близи от Ходжепила и его банды, грозила смертельной опасностью. Если мне и нужно было какое-то тому доказательство, то события последних двух часов с лихвой подтвердили мои подозрения. Этому Доннеру нужно было показаться у костра, но я могла ускользнуть. Стоило ли рисковать? Если кто-нибудь явится сюда и не обнаружит меня, а я не успею уйти достаточно далеко… Лучше было дождаться, пока они уснут. Но смогу ли я столько прожить?

А еще был Доннер. Если он хотел поговорить со мной, то и я хотела поговорить с ним не меньше. Шанс найти еще одного путешественника во времени…

Доннер прочел сомнение у меня на лице, но понял его неправильно.

– Ты не уйдешь без меня! – В приступе внезапной паники он схватил мое запястье и, прежде чем я смогла вырваться, обмотал вокруг кусок разрезанной веревки. Я сопротивлялась и отталкивалась, шипя ему что-то, чтобы он понял, но он совершенно потерял голову от мысли, что я сбегу без него, и не слушал. Я была слаба и к тому же не хотела шуметь, поэтому могла только задержать его, но не остановить связывание.

– Оʼкей. – Доннер потел, мне на лицо упала теплая капля, когда он наклонился, чтобы проверить веревки. По крайней мере он не стал набрасывать мне на шею петлю, вместо этого привязав меня к дереву за талию.

– Я знал, кто ты такая, – бормотал он, сосредоточившись на работе. – Еще до того, как ты сказала: «Иисус твою Рузвельт Христос».

– Какого черта ты имеешь в виду? – огрызнулась я, шарахаясь от его руки. – Не смей этого делать – я задохнусь! – Он пытался снова завязать мне рот, но, кажется, уловил панику в моем голосе, потому что вдруг заколебался.

– О, – неуверенно произнес он. – Что ж, думаю… – Доннер снова обернулся через плечо, но потом принял решение и уронил кляп на землю. – Ладно. Но ты тут потише, ладно? Я имел в виду, что ты не боишься мужчин. А здесь почти все женщины боятся. Тебе нужно казаться более напуганной.

С этим прощальным напутствием он поднялся и, отряхнув сухую листву с одежды, пошел к костру.

* * *

Приходит такой момент, когда тело отключается. Человек погружается в сон, независимо от того, какие кошмары готовит ему будущее. Я видела, как это происходит: повстанцы-якобиты, которые спали прямо в окопах, куда упали, английские пилоты, дремавшие в самолетах, пока механики заливали топливо, только чтобы прийти в полную боевую готовность перед вылетом. Даже женщины во время долгих родов спят между схватками.

Так же спала и я.

Подобный сон неглубок и не дарит умиротворения. Я пришла в себя, когда на мой рот опустилась чья-то ладонь.

Четвертый мужчина не был ни жесток, ни несведущ. Он казался крупным, но мягким. А еще он любил свою мертвую жену. Я знала это, потому что он рыдал в мои волосы, а в конце позвал ее по имени. Ее звали Марта.

* * *

Я очнулась снова немного позже. Это произошло резко, внезапно. Я быстро пришла в сознание, сердце громко билось. Но нет, не сердце: кто-то бил в барабан. Удивленные крики раздавались у костра, потревоженные мужчины пробуждались ото сна.

– Индейцы! – закричал кто-то, и свет замигал и закачался – они раскидывали угли ногами, чтобы потушить огонь.

Но это был не индейский барабан. Я села, вслушиваясь. Это был стук бьющегося сердца, медленный и ритмичный, затем он стал чаще, сумбурнее, как предсмертные прыжки загнанного зверя. Я могла бы рассказать им, что индейцы никогда не используют для устрашения барабан, а вот кельты используют. Это был звук боурана[67]67
  Боуран – ирландский бубен, пришедший от кельтов, применяемый ирландскими войсками как военный барабан.


[Закрыть].

«И что теперь? – подумала я немного истерично. – Волынки?»

Это точно был Роджер, только он мог заставить барабан так говорить. Роджер, значит, Джейми тоже рядом. Я поднялась на ноги, страстно желая движения. В нетерпении я дергала веревку на талии, но это было бесполезно. Зазвучал второй барабан, уже не так мастерски, но не менее угрожающе. Звук, казалось, передвигался, то затихая, то снова грохоча в полную мощь. Запел третий барабан, теперь дробь раздавалась отовсюду и ниоткуда, медленная, быстрая, насмешливая.

Кто-то в панике пальнул в лес.

– Не стрелять! – яростно заорал Ходжепил, но безрезультатно. Вокруг стояла трескотня выстрелов, тонущая в барабанной дроби. Я услышала свист над головой, и на меня упала горсть еловых иголок. Меня вдруг осенило, что стоять во время слепой перестрелки – опасная стратегия, и я тут же растянулась на земле, зарывшись головой в сухие иглы, стараясь улечься так, чтобы ствол стоял между мной и группой у костра.

Барабаны блуждали вокруг: то ближе, то дальше, заставляя терять присутствие духа даже тех, кто знал, что это. Похоже, они окружали лагерь. Стоит ли мне кричать, когда они подойдут? Необходимость решать отпала сама собой: бандиты издавали столько шума у костра, что, даже если я буду кричать что есть мочи, меня не услышат. Они голосили от страха, перебрасывались вопросами, выкрикивали приказы, которые, как видно, никто и не думал выполнять, судя по царящему там переполоху.

Кто-то продирался сквозь ближние кусты, спасаясь от барабанов. Один, еще двое, звук сбившегося дыхания и скрип шагов. Доннер? Эта мысль озадачила меня, и я села, а потом снова упала, когда очередная шальная пуля просвистела над головой.

Барабаны резко замолкли. Вокруг костра царил хаос, я слышала, как Ходжепил пытается призвать своих людей к порядку криками и угрозами, гнусавый голос перекрывал все прочие. А потом барабаны зазвучали снова, в этот раз гораздо ближе.

Они собирались вокруг, подходили откуда-то слева от меня, и насмешливое тип-тап сменило свой ритм. Теперь барабаны грохотали, никакого мастерства, только обещание расправы. Скорой, очень скорой.

Пистолеты беспорядочно палили вокруг, я видела всполохи и ощущала густой и горячий запах пороха. Остатки костра зловеще тлели на поляне, светясь сквозь кусты.

– Вот они! Я их вижу! – заорал кто-то, и воздух взорвался очередью мушкетных выстрелов.

Потом справа из темноты раздался нечеловеческий вопль. Я и раньше слышала, как кричат шотландцы, идущие в бой, но этот горский клич заставил волосы у меня на теле встать дыбом от копчика до самого затылка. Джейми. Забыв о своих страхах, я села прямо и выглянула из-за широкого ствола как раз вовремя, чтобы увидеть, как посыпались из леса демоны.

Я знала их, но невольно отпрянула: покрытые сажей, они орали как безумные, и отблески костра отражались красным на лезвиях их ножей и топоров. С первым же криком барабанная дробь прекратилась, и слева послышался такой же вой: барабанщики бросились в атаку, готовые убивать. Я прижалась к дереву, ощущая, как сердце подскочило к самому горлу, – их клинки будут разить любую движущуюся цель в темноте.

Кто-то упал возле меня, шаря во тьме. Доннер? Я прохрипела его имя, надеясь привлечь внимание, и худощавая фигура замерла, осматриваясь. Потом он заметил меня и кинулся вперед.

Это был не Доннер, а Ходжепил. Он схватил меня за руку и дернул вверх, не обращая внимания на веревку вокруг талии. От усилий или от страха он тяжело дышал. Я быстро поняла, что он задумал: Ходж знал, что шансов на спасение у него мало, его единственной надеждой было взять меня в заложницы. Но будь я проклята, если снова стану его заложницей. Довольно.

Я пнула его, угодив как раз под колено. Он не потерял равновесие, но это его отвлекло. Потом я наклонила голову и с силой боднула его в грудь, Ходж отлетел в сторону. Этот прием обошелся мне недешево: меня шатало, глаза слезились от боли. Мужчина поднялся и снова навис надо мной. Я снова попыталась пнуть его, но промазала и тяжело упала на спину.

– А ну, иди сюда, мать твою! – зашипел он, дергая меня за связанные руки. Я пригнула голову и откинулась назад, утягивая его за собой. Я каталась и барахталась в сухой листве, изо всех сил пытаясь обхватить его ногами: мне нужно было сжать его ребра, чтобы выбить дух из этого грязного мелкого червяка. Но Ходж освободился и уселся на меня сверху, осыпая ударами голову, чтобы я утихла.

Он ударил меня по уху, и я на секунду потеряла связь с реальностью, рефлекторно зажмурившись. Потом его вес внезапно исчез, и, открыв глаза, я увидела, как Джейми держит Ходжепила в паре дюймов от земли. Он сучил тощими ножонками в тщетной попытке вырваться, и я ощутила нездоровое желание расхохотаться.

На самом деле мне стоило рассмеяться, потому что, когда Джейми повернул голову, чтобы посмотреть на меня, я заметила, как расширились его глаза. Он снова вернулся к Ходжепилу. Фигура Джейми была очерчена мягким сиянием от тлеющих углей, и на секунду я разглядела его профиль, потом его тело напряглось от усилия и он наклонил голову.

Джейми крепко прижимал Ходжепила к груди, другая рука была согнута в локте. Я моргнула: глаза опухли и плохо видели, что он делает. Потом я услышала, как он тихонько крякнул от усилия, а Ходжепил издал придушенный вскрик, и увидела, как локоть Джейми резко пошел вниз. Нечеткий силуэт Ходжепиловой головы поворачивался все дальше и дальше. Я заметила острый марионеточный нос и челюсть, стоящую под слишком странным углом, на нее тяжело надавливала ладонь Джейми. Потом раздался глухой щелчок, который отозвался эхом у меня в желудке, – это сломались шейные позвонки, марионетка обмякла.

Джейми бросил куклу на землю, потянулся ко мне и поднял на ноги.

– Ты жива, цела, mo nighean donn? – тревожно спросил он на гэльском. Он ощупывал меня лихорадочно с головы до ног, пытаясь одновременно удерживать меня в вертикальном положении – мои колени внезапно превратились в кисель – и найти веревки на руках.

Я смеялась и плакала, обливаясь слезами и неловко тыкаясь в него связанными руками, чтобы он мог разрезать веревки. Джейми прекратил ощупывание и прижал меня к себе так крепко, что я взвизгнула от боли, когда мое лицо коснулось его пледа.

Он тревожно и торопливо говорил что-то еще, но я не могла это перевести. Его тело пульсировало от переизбытка энергии, я чувствовала жестокость и жар у него под кожей и смутно подумала о том, что он берсерк, ничего английского в нем нет.

– Я в порядке, – выдохнула я, и он меня отпустил.

Огонь разгорался за деревьями: кто-то собрал разбросанные угли и добавил хвороста. Лицо Джейми было черно, но глаза вспыхнули ярко-голубым, когда он повернул голову и на лицо упал свет.

Борьба еще продолжалась: крики стихли, но я слышала стоны и глухие удары тел, слившихся в драке. Джейми поднял мои руки, достал нож и перерезал веревку – они упали, как свинцовые гири. Какую-то секунду он смотрел на меня, как будто пытаясь найти слова, потом покачал головой, нежно коснулся моего лица и исчез в той стороне, где продолжалась драка.

Я сползла на землю, голова шла кругом. Рядом лежало тело Ходжепила с неестественно разбросанными конечностями. Я взглянула на него, и четкая картинка возникла в моем сознании: у Бри было ожерелье, когда она была ребенком, сделанное из пластиковых бусин, которые отделялись друг от друга, когда за них тянули. «Фальшивый жемчуг» они назывались. Я искренне хотела бы этого не помнить.

У него была длинная челюсть и впалые скулы, Ходж выглядел пугающе: глаза широко открыты и смотрят в сторону неверно мигающего костра. Что-то в нем казалось странным, и я нахмурилась, стараясь разобраться. Его лицо было со стороны спины.

Может, прошли секунды, а может, минуты, пока я сидела, глядя на него и обхватив колени руками, моя голова была абсолютно пуста. Звуки приближающихся шагов заставили меня посмотреть вверх. Из темноты появился Арч Баг – худая, высокая, черная фигура против разгорающегося костра. Я видела, как он сжимает топор левой рукой, тоже черный, от него остро и густо пахнуло кровью, когда мужчина наклонился ко мне.

– Кое-кто из них все еще жив, – сказал он, и я почувствовала, как что-то жесткое и холодное коснулось моей руки. – Хочешь теперь совершить свое возмездие, a bana-mhaighistear?

Посмотрев на его руки, я увидела, что он предлагает мне дирк рукояткой вперед. Я вдруг оказалась на ногах, хотя не помнила, как вставала. Я не могла говорить и двигаться, все же мои пальцы сжались без моего ведома, и я подняла руку, чтобы взять нож, на который я смотрела с легким любопытством. Неожиданно на дирк опустилась рука Джейми, забирая его у Арча. Я смотрела как будто издалека, как свет упал на его ладонь, и она влажно заблестела от крови, залившей руку до самого запястья. Случайные капли сияли красным, переливаясь, как драгоценные камни, застрявшие меж рыжих волос на предплечье.

– Она дала клятву, – сказал он Арчу, и я отстраненно заметила, что он все еще говорил по-гэльски, хотя я отлично понимала каждое слово. – Она не может убивать, только если не борется за свою жизнь. Я убиваю для нее.

– И я, – мягко сказала высокая фигура позади него. Йен.

Арч понимающе кивнул, хотя лицо его было в тени. Кто-то стоял за ним. Фергус. Я узнала его сразу, но понадобилась пара секунд, чтобы совместить имя с измазанным бледным лицом и жилистой фигурой.

– Мадам, – сказал он, и голос его звучал тонко от шока. – Миледи.

Потом на меня посмотрел Джейми, и лицо его поменялось, в глазах мелькнула догадка. Я увидела, как раздуваются его ноздри, он учуял запах спермы и пота на моей одежде.

– Который из них? Сколько? – Он перешел на английский, и тон его вопросов был подчеркнуто бесстрастный, как если бы он спрашивал, сколько гостей мы ждем к обеду. Я нашла это успокаивающим.

– Я не знаю, – ответила я. – Они… Было темно.

Он кивнул, сильно сжал мою руку и развернулся.

– Убейте всех, – спокойно скомандовал он Фергусу. Глаза Фергуса выглядели большими и темными, глубоко запавшими, горящими. Он едва кивнул и выхватил топор из-за пояса. Его рубашка была залита спереди, а конец крюка выглядел темным и липким.

Очень отдаленно я подумала о том, что нужно что-то сказать. Но не сказала. Я стояла, прислонившись к дереву, и молчала. Джейми посмотрел на дирк, который был у него в руке, как будто желая убедиться, что тот в хорошем состоянии, но это было не так. Он вытер лезвие о бедро, игнорируя высыхающую кровь, заляпавшую деревянную рукоятку, и пошел к поляне.

Я стояла не двигаясь. Были еще звуки, но я обращала на них не больше внимания, чем на дыхание ветра в хвое. Это была пихта, и от нее исходил чистый свежий дух, запах смолы окутывал меня, такой сильный, что я ощущала его во рту. Он просачивался даже в мой забитый кровью нос. Под нежным эфиром дерева ощущался вкус крови и вымокшего тряпья, а еще запах моего истерзанного тела.

Занимался рассвет. В лесу неподалеку запели птицы, и первые лучи упали на землю, подобные легкому древесному пеплу. Я по-прежнему стояла и думала только о том, как приятно было бы сейчас оказаться по самую шею в горячей воде и соскрести с плоти всю кожу, чтобы чистая красная кровь бежала вниз по ногам, собираясь в мягкие облака, в которых можно было бы спрятаться.

Потом все уехали. Оставили их там без погребения, не сказав даже слова молитвы. Это шокировало даже больше, чем убийство. Роджер побывал с преподобным у смертного одра многих людей, видел не один несчастный случай, помогал утешать скорбящих, стоял рядом, когда дух покидал старика, а он произносил слова благодати. Так нужно было поступать, когда кто-то умирал, – обращаться к Богу и признавать этот факт.

И все же… Как можно было стоять над трупом человека, которого ты только что убил, и смотреть в лицо Господу?

Он не мог сидеть. Усталость переполняла его, как влажный песок, но он был не в силах сидеть. Роджер поднялся, взял кочергу, но так и остался стоять с ней в руках, глядя на угасающий огонь в очаге. Он был идеальным: гладкие черные угли, покрытые корочкой пепла, внутри сияет гладкий красный жар. Потрогаешь, и угли разломаются, пламя поднимется вверх, но быстро погаснет, если не подбросить дров. А это бессмысленная трата так поздно ночью.

Он опустил кочергу и стал бродить от стены к стене, как измотанная пчела, что по-прежнему жужжит, запертая в бутылке, хотя крылья ее потрепаны и слабы.

Это не беспокоило Фрэзера. Но Фрэзер прекратил думать о бандитах в ту минуту, как они оказались мертвы. Он думал только о Клэр, и его можно было понять. В утреннем свете он вывел ее на ту поляну – омытый кровью Адам и его истерзанная Ева, что желают вкусить добра и зла. Потом он завернул ее в плед, поднял на руки и отнес к своей лошади.

Мужчины безмолвно последовали за ним, держа в поводу теперь уже бесхозных коней. Часом позже, когда солнце уже согревало их спины, Фрэзер повернул коня к склону холма и повел их к ручью. Он спешился, помог Клэр и затем исчез с ней в лесу. Мужчины обменялись озадаченными взглядами, но никто ничего не сказал. Потом старый Арч Баг свесился со своего мула и непринужденно заметил:

– Ну, она ведь захочет помыться, верно?

Понимающий вздох прошел по отряду, и после этого напряжение немного ослабло, растворившись во всяких мелких заботах, люди спешивались, проверяли подпругу, плевались, справляли малую нужду. Медленно они начали обращаться друг к другу, ища темы для разговора и находя утешение в привычных вещах.

Роджер поймал взгляд Йена, но они были еще недостаточно близки для такого. Йен повернулся, хлопнул Фергуса по плечу, обнял его и тут же оттолкнул, отпустив довольно грубую шутку насчет его запаха. Француз слабо улыбнулся в ответ и отсалютовал потемневшим крюком.

Кенни Линдсэй и старый Арч Баг разделили табак и теперь с напускным спокойствием набивали трубки. Том Кристи, бледный, как призрак, побрел в их сторону, но с трубкой в руке. Уже не впервые Роджер оценил социальные преимущества курения.

Арч, однако, заметил его, бесцельно стоящего возле лошади, и подошел поговорить. Его голос казался твердым и успокаивающим. Роджер не помнил, что Арч сказал ему и уж тем более, что ответил, но сам факт этой беседы будто снова позволил ему дышать, хотя дрожь все еще накатывала на него, как морские волны в шторм. Неожиданно Арч прекратил говорить и кивнул, глядя Роджеру через плечо:

– Иди-ка, парень. Ты ему нужен.

Роджер обернулся и увидел Джейми на дальней стороне поляны, он стоял вполоборота, облокотясь о дерево, голова задумчиво опущена. Он сделал Арчу какой-то знак? Потом Джейми огляделся и встретился глазами с Роджером. Да, он нужен был ему, и Роджер обнаружил себя рядом с Фрэзером, совершенно не помня, как пересекал поляну.

Джейми крепко сжал его руку, и Роджер сжал в ответ.

– На пару слов, a cliamhuinn, – сказал Джейми и отпустил его. – Я не стал бы заводить этот разговор сейчас, но потом подходящий момент может не подвернуться, а времени откладывать нет. – Его голос тоже звучал спокойно, но не так, как у Арча. Какие-то нотки надломленности были в нем. Услышав это, Роджер ощутил шершавую хватку веревки на шее и прочистил горло.

– Тогда говори, что хотел.

Джейми глубоко вздохнул и передернул плечами, будто рубашка была ему мала.

– Ребенок. Неправильно тебя спрашивать, но я должен. Чувствовал бы ты к нему то же самое, если бы знал наверняка, что он не твой?

– Что? – Роджер моргнул, совершенно сбитый с толку. – Реб… Ты имеешь в виду Джема?

Джейми кивнул, пристально глядя на Роджера.

– Ну, я… я не знаю, – ответил Роджер, несколько ошарашенный. Почему он задавал этот вопрос? И почему именно сейчас?

– Подумай.

И он думал, все время задаваясь вопросом: «Какого черта?» Очевидно, по лицу Роджера это было видно, потому что Фрэзер склонил голову, признавая, что ему нужно объясниться.

– Я знаю… что такое маловероятно, да? Но возможно. Она может быть беременна после того, что случилось ночью, понимаешь?

Теперь он понял, осознание пришло, как удар под дых. Прежде чем он успех вдохнуть для ответа, Фрэзер продолжил:

– У меня есть день или два, чтобы я мог… – Он отвел глаза, и слабый румянец проступил сквозь полосы золы, которой он раскрасил лицо. – Тогда все будет неточно, да? Как у тебя. Но… – Тесть сглотнул, и его «но» повисло в воздухе.

Джейми невольно посмотрел в сторону, и Роджер проследил за направлением его взгляда. Там, за завесой кустарника и красноватых вьюнов, была небольшая заводь, и Клэр, обнаженная, стояла на коленях на противоположном берегу, изучая свое отражение. Кровь застучала у Роджера в ушах, и он быстро отвел глаза, однако картина отпечаталась в его мозгу.

Она не была похожа на человека, это первое, о чем он подумал. Тело испещрено черными пятнами синяков, лицо неузнаваемо, она выглядела как нечто незнакомое и первобытное, экзотическое чудище из лесного озера. Однако больше внешнего вида поражало ее поведение. Она была отстраненна и неподвижна, как бывают неподвижны деревья, даже если ветер колышет их листья.

Роджер смотрел, не в силах оторваться. Она склонилась над водой, изучая свое лицо. Волосы свисали мокрыми и спутанными прядями по спине, и она придерживала их сзади ладонью, чтобы они не мешали видеть отражение избитого лица, которое женщина очень пристально рассматривала, притом с удивительным хладнокровием.

Клэр осторожно ощупывала себя в разных местах, открывая и закрывая рот, пока подушечки пальцев исследовали контуры лица. Видимо, проверяла себя на предмет выбитых зубов и сломанных костей. Она закрыла глаза и провела пальцами по линии бровей и носа, челюсти и губ, действуя уверенно и изящно, словно пантера. Затем она решительно схватила кончик носа и резко дернула.

Роджер рефлекторно сжался, когда по ее лицу потекла кровь вперемешку со слезами, но она не издала ни звука. Желудок его болезненно сжался и, казалось, подкатил к самому горлу, нажимая на шрам от веревки.

Клэр села на пятки, тяжело дыша, и закрыла глаза, спрятав лицо в ладонях. Внезапно Роджер осознал, что она обнажена, а он продолжает пристально смотреть на нее. В лицо ему бросилась кровь, он резко отвернулся и исподтишка взглянул в сторону Джейми в надежде, что Фрэзер не заметил. Он и не заметил, потому что уже не был рядом.

Роджер дико осмотрелся вокруг, но сразу же обнаружил его. Облегчение от того, что он не был пойман за разглядыванием Клэр, тут же сменилось всплеском адреналина, когда он увидел, чем занят Фрэзер.

Он стоял возле тела на земле.

Фрэзер окинул взглядом своих людей, и Роджер почти почувствовал, с каким усилием ему удается сдерживать эмоции. Потом яркие голубые глаза остановились на мужчине у его ног, и Роджер увидел, как Джейми делает медленный глубокий вдох.

Лайонел Браун.

Не успев даже понять, что делает, Роджер обнаружил себя пересекающим поляну. Он бессознательно встал по правую руку от Джейми, внимание его было так же приковано к мужчине на земле. Браун лежал с закрытыми глазами, но не спал. Лицо опухло и было покрыто синяками, поверх алели пятна лихорадки, но выражение едва скрываемой паники было явным в его искаженных чертах. Вполне здоровая реакция на взгляд Роджера.

Единственный выживший после ночной бойни, Браун был здесь только лишь потому, что Арч Баг остановил молодого Йена Мюррея на полпути к тому, чтобы размозжить ему череп томагавком. Брауну сохранили жизнь не из жалости к его травмам, а из чистого прагматизма.

– У твоего дяди будут вопросы, – констатировал Арч, сузив глаза. – Позволим ему жить до тех пор, пока он на них не ответит.

Йен ничего не сказал, просто выдернул свою руку у Арча Бага, развернулся на каблуках и исчез в дремотной тени леса, как дым.

Роджер подумал, что у Джейми было куда более бесстрастное лицо, чем у пленника. Сам он не мог угадать мысли Фрэзера по его выражению, но в этом не было нужды. Внешне мужчина напоминал камень, но что-то медленно и неумолимо пульсировало в нем. Даже просто стоять рядом с ним было страшновато.

– Что скажешь, старина? – спросил наконец Фрэзер, поворачиваясь к Арчу, стоящему с другой стороны носилок, седому и заляпанному кровью. – Сможет он ехать дальше или дорога его убьет?

Баг наклонился вперед, оценивающе рассматривая лежащего Брауна.

– Думаю, жить будет. Лицо у него красное, а не белое, и он в сознании. Хочешь забрать его с нами или задашь вопросы сейчас?

На мгновение маска спала, и Роджер, наблюдавший за Джейми, увидел в его глазах совершенно определенно, что именно тот хотел бы сделать. Если бы Лайонел Браун видел то же самое, он бы вскочил со своих носилок и пустился наутек, со сломанной ногой или без нее. Но его глаза упорно оставались закрытыми, и поскольку Джейми и старый Арч говорили по-гэльски, Браун пребывал в неведении.

Не отвечая на вопрос Арча, Джейми опустился на колени и положил руку на грудь Брауна. Роджер заметил биение пульса на шее Брауна и его дыхание, быстрое и неглубокое. Между тем он держал веки плотно закрытыми, хотя глазные яблоки лихорадочно вращались под ними.

Джейми долгое время оставался без движения, оно, должно быть, показалось Брауну вечностью. Затем он издал короткий звук, нечто вроде презрительного смешка или фырканья, и поднялся.

– Заберем его с собой. Пусть еще поживет, – сказал он по-английски. – Пока.

Браун продолжал прикидываться мертвым всю дорогу до Риджа, несмотря на спекуляции мужчин, довольно кровожадного толка, которые не могли остаться неуслышанными. Роджер помог отвязать его от повозки, когда путешествие подошло к концу. Его одежда и бинты были пропитаны потом, он источал запах страха.

Клэр направилась, нахмурившись, в сторону раненого, но Джейми остановил ее, поймав за руку. Роджер не слышал, что он шепнул ей, но она кивнула и пошла с ним в дом. Секунду спустя появилась миссис Баг, необычно молчаливая, и занялась Лайонелом Брауном.

Мурдина Баг не была похожа на Джейми или старого Арча, ее мысли бежали по бескровной линии рта и сердито изогнутым бровям. Но Лайонел Браун принял воду из ее рук, глядя так, будто она была спасительным светом в конце тоннеля. Она была бы рада, подумал Роджер, убить его так же беспощадно и быстро, как тараканов, которых она выводила с кухни. Но он нужен был Джейми живым, а значит, таким и останется.

Пока.

Скрип двери вернул Роджера к реальности. Брианна!

Но это была не она. Когда он вышел, то услышал только шепот качающихся на ветру веток и падающих желудей. Конечно, сейчас она нужна Клэр.

Как и ему.

Он отогнал от себя эту мысль, но остался стоять в дверях, ветер завывал у него в ушах. Как только он вернулся и сказал, что ее мать в безопасности, она тут же ушла в Большой дом. Больше он почти ничего не сказал, но на его одежде была кровь, и она сама поняла, как обстоят дела. Бри только бегло ощупала его, чтобы убедиться, что кровь не его, прежде чем выбежать из дома.

Он осторожно прикрыл дверь и оглянулся, чтобы убедиться, что сквозняк не потревожил Джемми. У него появилось непреодолимое желание взять его на руки. И, несмотря на внушенный родительский страх разбудить спящего ребенка, взял его из колыбели. Ему это нужно было.

Сын был тяжелым и сонным в его руках. Он зашевелился, поднял голову и заморгал остекленевшими от сна голубыми глазенками.

– Все хорошо, – прошептал Роджер, похлопывая сына по спине. – Папа здесь.

Джем выдохнул, как проколотая шина, и голова его упала Роджеру на плечо, подобно пушечному ядру. Он еще раз беспокойно вздохнул, но потом засунул палец в рот и целиком обмяк, впав в то причудливое состояние, в которое часто проваливаются спящие дети. Казалось, его тело сплавляется с телом Роджера, который так обнимал сына, что тому не нужно было даже контролировать положение тела, папа все сделает за него.

Роджер закрыл глаза, чтобы не заплакать, и прижался губами к теплым волосам Джемми. Огонь отражался красными и черными тенями сквозь веки; глядя на эти пятна, ему удавалось сдерживать слезы. Было не важно, что он видел там. В его голове было несколько неприятных воспоминаний с рассвета, но он пока что мог держать их под контролем. Значение имел только доверчивый груз в руках и его собственный шепот.

Было ли это воспоминание? Возможно, всего только желание, чтобы его так же разбудили однажды, чтобы он тут же смог заснуть в сильных руках, слыша: «Папа здесь».

Роджер глубоко вдыхал, подстраиваясь под ритм медленного дыхания Джейми, и так успокаивался. Казалось важным не зарыдать, хотя никто не мог его видеть. Джейми посмотрел на него, когда они отошли от носилок Брауна, и в его глазах читался вопрос.

– Ты ведь не думаешь, что я это делаю только ради себя? – спросил он тихо. Его взгляд метнулся к прогалине между кустов, где исчезла Клэр, и он чуть нахмурился, как будто не мог перенести смотреть туда, но и глаз отнять не мог.

– Для нее, – добавил он еще тише, так что Роджер едва расслышал. – Ей ведь тоже… будет лучше сомневаться, как думаешь? Если так случится.

Роджер вдохнул волосы Джема, искренне надеясь, что сказал верную вещь там, среди деревьев.

– Я не знаю, – ответил он. – Но для тебя, если ты не уверен, сделай это.

Если Джейми решит последовать его совету, то скоро Бри будет дома.

* * *

– Я в порядке, – уверенно ответила я. – В полном порядке.

Бри сузила глаза.

– Ну конечно, – сказала она. – Выглядишь так, будто по тебе поезд проехался. Или два.

– Да, – сказала я и осторожно коснулась рассеченной губы. – Да, но в остальном…

– Хочешь есть? Присядь, мама, я сделаю тебе чаю и приготовлю небольшой ужин.

Я не была голодна, не хотела чаю и особенно не хотела садиться – только не после целого дня в седле. Брианна уже снимала чайник с полки в буфете, и я не могла найти нужных слов, чтобы остановить ее. Неожиданно я как будто онемела. Беспомощная, я обернулась к Джейми.

Он каким-то образом понял мои чувства, хотя в нынешнем состоянии на моем лице едва ли что-то можно было прочитать. Все же он шагнул вперед и забрал чайник у нее из рук, пробормотав что-то слишком тихо, чтобы я могла разобрать. Бри нахмурилась, посмотрела на него, потом на меня. После этого лицо ее немного разгладилось и она подошла ко мне, тревожно вглядываясь в мои глаза.

– Ванна? – спросила она спокойно. – Шампунь?

– О да, – ответила я и с благодарностью расслабила плечи. – Спасибо.

Тогда я наконец села, позволив ей намылить мои руки и ноги и вымыть мне волосы в тазу с теплой водой, которую она налила из котла, висящего над очагом. Она делала все тихо, напевая себе под нос, и я начала расслабляться под успокаивающими движениями ее сильных длинных пальцев.

Часть пути от сильного истощения я дремала, склонившись к Джейми на грудь. Но восстановить силы в седле почти невозможно, поэтому скоро я начала клевать носом, отстраненно отмечая, что вода в тазу стала грязной, мутновато-красной, в ней плавали песок и кусочки листьев.

Я переоделась в чистую рубашку, ощущение потертого льна на коже казалось роскошью, он был гладкий и прохладный. Бри по-прежнему напевала. Что же это было… Кажется, «Mr. Tambourine Man». Одна из этих очаровательно глупых песен шестидеся…