Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

– Во-первых, я бы в любом случае не смогла уснуть в лесу. Во-вторых – сейчас день!

– Боюсь, дереву на это наплевать. – Джейми откровенно смеялся надо мной, что, как ни странно, успокаивало. Нагнувшись, он подхватил бутылку и вручил ее мне. – Держи, саксоночка. Лучшее средство от нервов.

Я сделала приличный глоток. Как будто помогло.

– Ну что, полегчало? – спросил Джейми, внимательно за мной наблюдая.

– Да.

– Отлично. Я говорил, что должен тебе кое-что рассказать?

– Говорил, – насторожилась я, не сводя с него глаз. – Сдается мне, новости не самые радужные.

– Но и не такие уж плохие. – Он склонил голову набок. – Я просто не хотел, чтобы британские моряки услышали наш разговор.

– А, так, значит, речь всего лишь о чем-то опасном для жизни. Какое облегчение!

– Ну… опасность совсем небольшая.

Джейми забрал бутылку, хлебнул вина и рассказал о встрече с полковником Локком и о своих выводах насчет ополчения округа Роуэн.

– Так вот, – подытожил он. – Мне удалось приобрести все, что было в списке, кроме пороха.

– Получается, теперь – благодаря капитану Каннингему – у тебя есть немного ружей…

– Скоро будет еще больше – если Роджеру Маку повезет раздобыть их в Чарльстоне, – перебил он меня. – Но оставшегося пороха не хватит даже на зимнюю охоту. Я не смог купить его в Солсбери, так как полковник Локк реквизировал все имеющиеся запасы для военных нужд.

– Если бы ты вступил в хваленый полк округа Роуэн, полковник обеспечил бы тебя порохом. Только ты не хочешь этого делать, потому что тогда тебе придется являться по первому зову и подчиняться приказам.

– Я готов подчиняться приказам, саксоночка. – Джейми посмотрел на меня с легким укором. – Но смотря кто их отдает. Если это будет Локк… он возьмет на себя командование всеми отрядами и отправит их сражаться – одному Богу известно куда, однако точно не в окрестности Риджа. А я не собираюсь оставлять дом – или тебя – без защиты, пока буду выполнять приказы Локка за сотни миль отсюда.

Очевидно, он уже принял решение, и на этот раз я была с ним совершенно согласна.

– За это надо выпить! – Я приподняла бутылку.

Джейми с улыбкой взял ее и осушил до дна.

– Мы с Элспет Каннингем распили бутылочку твоего виски. – Я забрала у него пустую бутылку и поставила под табурет. – И поговорили о ее сыне. Я сказала, что ты не позволишь капитану собирать лоялистское ополчение у себя под носом, если можно так выразиться.

– Не позволю.

– Разумеется, нет. Знаешь, что она ответила? Причем к тому моменту она была совершенно без сил, изрядно пьяна и страдала от боли, поэтому вряд ли стала бы врать. Так вот, по словам Элспет, это не в твоей власти. Поскольку генерал Корнуоллис якобы пришлет сюда офицера королевской армии – одного из лучших, как она сказала, и наделенного особыми полномочиями – для создания лоялистского ополчения на территории обеих Каролин. Чтобы подавлять местные мятежи.

Джейми надолго замер, щурясь от вновь налетевшего ветра.

– В таком случае, – произнес он наконец, – придется обратиться к людям из-за гор – Кливленду, Шелби и их друзьям.

– Обратиться к ним для чего?

Подняв табурет и пустую бутылку, он рассеянно покачал головой.

– Чтобы заключить союз. У них есть договоренность с миссис Паттон, которая снабжает их порохом со своей мельницы; если я пообещаю им поддержку, они замолвят за меня словечко, чтобы она продавала порох мне. И, вероятно, согласятся прийти на помощь, если позову.

«Вероятно»… Стало вдруг еще холоднее, и я придвинулась к мужу. Теперь, когда Роджер и Йен-младший уехали, он остался совсем один, прекрасно понимая, что рассчитывать не на кого.

– Ты доверяешь Бенджамину Кливленду и остальным?

– Саксоночка, на свете есть не более восьми человек, которым я доверяю, и Бенджамин Кливленд не из их числа. В отличие от тебя. – Он обхватил меня за талию и поцеловал в лоб. – Как нога?

– Которая? Я ни одну не чувствую!

– Хорошо. Тогда пойдем на кухню и согреемся, отведав моряцкого бергу.

– Звучит заман… – Я замерла на полуслове, заметив движение на дальнем конце поляны, там, где начиналась Фургонная дорога, проходившая позади хижины Бобби Хиггинса. – Это еще кто?

Машинально сунув руку в карман, я вспомнила, что оставила очки в хирургической. Джейми глянул поверх моего плеча, щурясь от ветра, и заинтересованно хмыкнул.

По дороге шел человек – вот все, что я смогла разглядеть. Причем это была женщина. Она ступала медленно, словно заставляя себя делать очередной шаг усилием воли.

– Это девчушка, которая как-то приходила, чтобы позвать тебя к рожающей матери, – сказал Джейми. – По-моему, ее звали Агнес Клаудтри.

– Ты уверен? – Я прищурилась, но это не особо помогло; фигура выглядела как коричневато-белое пятно на фоне темной дорожной грязи. «Клаудтри»… Сердце вдруг заныло от тревоги. Я часто вспоминала близнецов, которым помогла появиться на свет, и невероятную стойкость их матери, а также необычные обстоятельства родов, несмотря на их кажущуюся обыденность. Я и сейчас словно наяву ощущала вес маленького тельца, лежащего у меня в руках. Ничего грандиозного: ни трепета, ни фанфар. Просто жизнь.

Если это и в самом деле Агнес Клаудтри, я искренне надеялась, что она идет не для того, чтобы сообщить о смерти маленькой сестренки.

– Думаю, все в порядке, саксоночка. – Все еще обнимая меня за талию, Джейми продолжал всматриваться в маленькую понурую фигурку. – Похоже, она просто устала. Неудивительно, учитывая, какое расстояние ей пришлось преодолеть от самой границы с чероки. Но плечи у нее расправлены, подбородок приподнят. – Рука его слегка расслабилась. – Она не с дурными вестями.

* * *

Мы открыли переднюю дверь и стояли в прихожей, прячась от ветра, пока гостья не подошла ближе. Осторожно выглядывая из-за Джейми, Фанни наблюдала за поднимающейся к дому фигуркой и вдруг словно оцепенела.

– Она собирается у нас остаться! – сказала девочка, бросив на меня обвиняющий взгляд.

– Что?! – воскликнула я. Увидев мое искреннее изумление, Фанни немного успокоилась.

– У нее ф… с собой вещи.

Агнес подошла еще ближе, и я смогла разглядеть длинные светлые кудри, выбившиеся из-под грязного чепца. В руке у нее качался, словно маятник, завязанный узлом мешок.

– Может, несет что-то от матери, – предположила я.

– Ну да. – Джейми с любопытством следил за девочкой глазами. – Себя. – Он глянул на хмурое личико Фанни. – Фрэнсис права, саксоночка. Что-то произошло, и малышка ушла из дома.

– Агнес! – позвала я, спускаясь по ступеням крыльца. – Агнес, что случилось?

Лицо ее было уставшим и мрачным, однако глаза при виде меня потеплели.

– Миссис Фрэзер. – Голос Агнес звучал хрипло, будто она не говорила уже несколько часов, а то и дней. Прочистив горло, она заговорила вновь: – Я… Со мной все хорошо.

– Рада это слышать. – Я забрала у нее мешок из-под муки. Джейми и Фанни угадали: судя по весу, внутри была одежда, а вовсе не окорок или вязанка лука. – Проходи в дом, моя хорошая, найдем тебе чего-нибудь поесть. Ты наверняка голодная.

Фанни подозрительно оглядела гостью, однако послушно принесла из кухни горячее рагу, хлеб и масло. Агнес жадно набросилась на еду, и мы молча ждали, пока она наполнит желудок. Как только процесс насыщения подошел к концу, мы с Джейми переглянулись, негласно условившись, что говорить с девочкой буду я.

– Как поживает твоя мама? Хочешь пирога из яблок и изюма? Фанни, у нас же оставалось немного?

– Да, мэм. – Все это время Фанни не сводила с гостьи взгляда, словно боялась, что та может стащить ложки. Однако беспрекословно встала и пошла за пирогом.

– С мамой все хорошо, – сказала Агнес, впервые подняв на меня глаза. Тревога по-прежнему не покидала ее лица, и мне в голову пришла новая догадка.

– А твои братья? И…

– Сестренка тоже хорошо. – Черты ее несколько смягчились. – Мама просила передать, что она растет как на дрожжах. Уже догнала братишку-близнеца и ест, как маленький кабанчик. Правда, мои братья всегда едят как кабаны, – снисходительно прибавила она.

– Слава богу! Я так беспокоилась! О твоей сестренке.

У меня отлегло от сердца. Я не знала, о чем еще спросить, но тут к Агнес вернулись силы благодаря еде и отдыху. Выпрямив спину, она сложила руки на коленях и посмотрела на Джейми.

– Благодарю вас за еду, сэр, но нет ли у вас для меня работы?

– Работы? – Джейми перевел на меня взгляд, в котором ясно читалось «А я что говорил?», и улыбнулся девочке. – Какую работу ты имеешь в виду?

– Ну… любую. Я все умею! Например, стирать, – предложила она, глядя попеременно на нас с Джейми. – Или кормить скотину, скрести полы…

Все невольно посмотрели на кухонный пол, истоптанный грязными следами – дождь лил целую неделю, с небольшими перерывами.

– Ммхм… – задумался Джейми. – Полагаю, у нас найдется для тебя какая-нибудь работенка. А также кровать и еда. Но скажи-ка, почему ты ушла из дома?

Агнес залилась краской, и я сразу догадалась, в чем дело.

– Из-за… отчима? – осторожно спросила я. Ее румянец стал еще гуще. Девушка опустила голову и кивнула.

– Он вернулся, – выпалила она. – Он всегда возвращается. Какое-то время все идет хорошо; выпивка заканчивается, и пока не появятся деньги на новую порцию… все замечательно. – Агнес глубоко вздохнула и, подняв голову, решительно посмотрела Джейми в глаза. – Это не то, что вы думаете, сэр! Он никогда не… В общем, вы поняли.

– Понял, – мягко сказал Джейми. – Рад, если так. Но что же он все-таки натворил?

Агнес вздохнула.

– Когда он пьет, то начинает злиться и у него возникают… разные идеи. В этот раз он заявил, что нам нужно отправиться за горы и поселиться в одной из тамошних деревень. Мама не против – она была бы рада жить среди людей, где есть другие женщины и всегда можно рассчитывать на помощь.

Она взглянула на меня, закусив губу.

– Только я не хочу уезжать. Аарон хотел выдать меня за одного из своих друзей в Чилхауи. Но он… Понимаете, мы никогда не ладили. Он давно хотел избавиться от меня, а когда я сказала, что не хочу уезжать и выходить замуж, Аарон заявил, что я могу поступать как угодно, но с него хватит. А потом… выставил меня за дверь.

До сих пор девушке удавалось держать себя в руках, однако тут по щеке ее скатилась слеза, которую она торопливо смахнула рукой, словно не хотела, чтобы мы заметили.

– Я… два дня ночевала в лесу. Не хотела покидать маму и малышей и не знала, что делать. Джорджи, мой брат, таскал мне еду, а затем и мама смогла наконец улизнуть из дома и принесла мои вещи… – Агнес кивнула на жалкий узел с одеждой у ног. – Она велела идти к вам. Вы тогда были так добры… Может…

Девушка замолчала, сглотнув ком в горле.

– Вот я и пришла, – закончила она еле слышно и понурила голову. В комнате стемнело; пламя очага мягкими бликами освещало хрупкую девичью фигурку, будто желая согреть ее своим теплом.

Фанни неожиданно вскочила, подошла к Агнес и присела перед ней на корточки. Затем обхватила ее ладонь обеими руками и ласково погладила.

– А готовить ты умеешь? – с надеждой спросила она.

66
Великое переселение народов

Я отщипнула несколько кусочков от привезенных Джейми сахарных голов, завернула их в платок и направилась в сад. Не успела я дойти до калитки, как пчелы принялись с любопытством виться вокруг меня.

– Это ж надо было учуять сахар с такого расстояния! – удивилась я. – Погодите минутку – будет вам угощение.

Некоторые растения все еще цвели у нас в горах – астры, родиолы, золотарник, осенние крокусы, посконник. Однако, судя по нашествию гусениц (причем мохнатые гусеницы бабочек-медведиц были крупнее и мохнатее обычного), зима предстояла суровая. Если верить Джону Куинси – а он знает толк в таких вещах. Чтобы пчелы смогли произвести как можно больше меда и продержаться до весны, я пару раз в неделю подкармливала их кусочками фруктов и сахарной водой.

Пройдя в сад и надежно закрыв калитку от пронырливых енотов и оленей, я налила немного воды из бочки в неглубокую миску, бросила туда сахар и размешала пальцем. Пчелы моментально облепили миску, высокий табурет, который я приспособила вместо верстака, мою одежду и пальцы; они щекотали меня своими лапками, деловито исследуя сладкие поверхности.

– Прошу прощения, – извинилась я, осторожно стряхивая насекомых с руки и отгоняя пару заблудившихся особей от лица. Волосы я предусмотрительно убрала под косынку, не желая повторять неприятный опыт по вызволению испуганных пчелок из собственной шевелюры.

– Готово! – Я опустила миску на табурет и вздохнула с облегчением. – Налетайте!

Пчелам явно не требовалось приглашение: они уже успели оккупировать края тарелки и, толкаясь, жадно всасывали хоботками сладкую жидкость. Затем летели к ульям (теперь у меня их было восемь в саду и еще три – посреди леса), чтобы тут же вернуться за добавкой.

– Ну вот и отлично.

Отойдя на пару шагов, я наблюдала за насекомыми с чувством глубокого удовлетворения. Издаваемый их крылышками низкий, приятный гул действовал успокаивающе, погружая в расслабленную атмосферу осеннего сада, с его прохладными листьями и острыми, терпкими запахами брюквы, паслена и вскопанной земли. Я вырыла сбоку у ограды глубокую борозду для зеленого горошка и еще одну такую же – для вьющейся фасоли – с другой стороны; нужно попросить Джейми или кого-нибудь из девочек принести несколько корзин навоза, который я смешаю с землей, прежде чем засыпать ямы. За зиму образуется перегной, и у меня будут отличные новые грядки. В тенистом северо-восточном углу сада алело несколько поздних томатов, которые я решила сорвать, пока их не сожрали слизни; в любом случае долго они не протянут.

– Итак, – сказала я пчелке, послушно сопровождавшей меня к помидорной грядке, – про Роджера, Бри и детей ты уже знаешь – запах квашеной капусты наверняка распространяется на многие мили вокруг. Надеюсь, они благополучно добрались до Чарльстона и Жермен наконец воссоединился с семьей. Но я еще не рассказывала про Рэйчел и Йена, которые уехали в Нью-Йорк вместе с Дженни – с ней ты тоже знакома; в нашу последнюю встречу от нее пахло пеканом, козьим молоком и пресными лепешками.

– Согласна, это очень далеко, – продолжала я, раскладывая на земле сплетенный из тростника коврик, на который становилась коленями во время прополки. – Одно радует: никаких боев на севере больше не ожидается, так как фронт теперь смещается сюда, к югу. Хотя недавно там было сражение. Они поехали проведать бывшую жену Йена – хотят убедиться, что с ней и ее детьми все в порядке. Естественно, Рэйчел это не нравится, но внутренний голос шепнул ей, что Йен должен ехать, и она отправилась с ним. И малыша взяла, – добавила я с легкой тревогой в голосе. – Вот такое у нас Великое переселение народов в миниатюре. Полагаю, ты знаешь, что такое миграция? Еще бы – ты ведь делаешь это изо дня в день!

Но по вечерам всегда возвращаешься домой, – подумала я.

И помолилась о том, чтобы наши родные пчелки вернулись весной в семейный улей из своих странствий целыми и невредимыми. Затем вспомнила об Агнес.

– Кстати, в наших рядах пополнение. Ее зовут Агнес. Сейчас она пахнет иссопом и хозяйственным мылом, поскольку пришлось вычесывать ей гнид из волос. Хотя это временно (я про запах – гнид уже нет). Завтра приведу ее знакомиться.

Как хорошо, что Фанни больше не бродит по огромному дому в полном одиночестве! После недолгой притирки они с Агнес отлично поладили. Когда я уходила в сад, девочки сидели на крыльце, сплетая лук и чеснок в гирлянды и обсуждая матримониальные перспективы Бобби Хиггинса (сверху хижина Бобби была видна как на ладони – он в это время чинил во дворе сгнившую планку веранды, Эйдан ему помогал, а двое младших сынишек с визгом носились друг за другом вокруг дома).

– А ты вышла бы за него? – спросила Фанни у Агнес. – У тебя ведь были… вернее, есть, – торопливо исправилась она, – маленькие братики. Так что ты легко управилась бы с мальчишками.

– Наверное, – с сомнением ответила Агнес, откладывая готовую луковую косичку в корзину из шпона, – хотя насчет него не уверена. Я про мистера Хиггинса. Джудит Маккатчен говорит, у него на щеке шрам в виде буквы «У» – так клеймят убийц. Мне было бы страшно ложиться в постель с человеком, который кого-то убил.

– Это проще, чем ты думаешь, – пробормотала я, вспомнив их разговор.

Состязание за право стать следующей миссис Хиггинс продолжалось, однако некоторые молодые девушки из Риджа (а также их семьи) и впрямь начали относиться к Бобби с предубеждением, стоило ему овдоветь и вновь появиться на брачном рынке. Когда он женился на Эми Маккаллум, взяв ее с двумя сыновьями, Эйданом и Орри, а потом быстро заделал маленького Роба, соседи постепенно его приняли. Но теперь возникла опасность, что Бобби выберет в жены одну из их дочерей, так что они снова видели в нем англичанина и бывшего солдата – к тому же красномундирника. Да еще и убийцу, о чем красноречиво свидетельствовало клеймо на лице.

Я отодвинула очередную кучку вырванных сорняков – целая вереница таких кучек скопилась вдоль грядки с брюквой, причем каждая предыдущая была более увядшая и чахлая, чем последующая. Я не убирала их, чтобы доказать самой себе, что не зря потратила время. Хотя сорняки все равно побеждали с огромным отрывом. Джейми в шутку называл эти кучки «скальпами» – что было не так уж далеко от истины.

В тот день мне предстояло еще немало дел, так что я встала с колен, похрустывая суставами, и скатала коврик. Подхватила корзину с томатами, брюквой и пучками трав и на минутку задержалась у калитки, глядя на дом внизу. Девочки уже ушли с крыльца – вероятно, отправились в погреб, чтобы развесить связанные из лука и чеснока гирлянды.

По нашим предположениям, Фанни сейчас было тринадцать; Агнес – четырнадцать. Девушки их возраста действительно нередко выходили замуж, но мы с Джейми не собирались этого допускать.

Краем глаза я уловила движение среди деревьев. Женщина… совсем молоденькая, в клетчатой голубой блузке и серой юбке, из-под которой выглядывала вышитая сорочка. Вскоре показалось ее лицо, и я узнала Катрину Маккаскилл. Она спускалась по склону с корзиной в руке, явно направляясь к определенной хижине. Не все относились к Бобби Хиггинсу с предубеждением.

– А о ней вы что думаете? – спросила я пчел. Увы – если у них и было какое-то мнение, они оставили его при себе.

67
Réunion[171]171
  Воссоединение (фр.).


[Закрыть]

Чарльстон, Северная Каролина

Мэнди вертелась во все стороны и изумленно таращила глазенки, бурно (и довольно громко) реагируя на все, что видела, – от туч надоедливых комаров и стаек охотящихся за ними птиц до чернокожих рабов на рисовых полях.

– Дядя Дзо! – закричала она, свесившись из повозки и неистово махая рукой. – Дядя Дзо, дядя Дзо!

– Это не он, – Джем ухватил сестру за фартучек. – Дядя Джо в Бостоне. – Мальчик быстро глянул на мать, и та с благодарностью кивнула. Некоторое время назад они с Роджером рассказали Джему и Жермену о рабстве, а потом подробно обсудили эту тему с сыном.

– Мэнди, смотри! – Жермен потянул малышку за руку, показывая ей огромную голубую цаплю, неодобрительно взирающую на них с заливного поля. Больше никто и словом не обмолвился о мужчинах и женщинах по другую сторону дороги, которые, несмотря на палящий зной, срезали желтоватые побеги крошечными серпами, согнувшись в три погибели.

Подъезжая к городу, они увидели солдат Континентальной армии.

– Ого! Сколько солдат! – Теперь мальчишки свесились из повозки, то и дело дергая друг друга за рукав при виде очередного удивительного зрелища.

Сотни парусиновых палаток – таких малюсеньких, что в них едва мог уместиться один человек, – надувались и сдувались от веющего с реки ветра, словно дышали. Из лагеря доносились ритмичные выкрики: вдалеке, на небольшом участке вытоптанной земли, маршировали солдаты с мушкетами на плечах. Затем Маккензи проехали мимо двух пушек с прицепленными передками: темных, зловещих и готовых к маневрам. В зарядных ящиках лежали ядра и бочонки с порохом. Мальчишки потеряли дар речи от восторга.

– Господи Иисусе! – Когда-то Брианна окончила церковно-приходскую школу и потому нечасто упоминала имя Божие всуе. Вырвавшиеся помимо воли слова были скорее обращением к Богу, чем ругательством. Роджер покосился на жену.

– Да уж, – сказал он, проследив за ее взглядом. – В музеях они кажутся такими безобидными… – Роджер посмотрел на раскрывших рты мальчуганов и нахмурился, а затем с ироничной улыбкой вручил Брианне поводья. – Надо их отвлечь.

Усадив Мэнди на колени, он крепко обхватил ее за талию и стал показывать на летящих белоснежных цапель и на призрачные очертания корабельных мачт в далекой гавани.

* * *

Брианна уже и не помнила, когда в последний раз бывала в городе. Едва на горизонте показался Чарльстон, она так разволновалась, что почти не замечала ничего вокруг. Заполненные квашеной капустой бочки с тяжелым плеском подскакивали на ухабах, а когда колеса покатились по мощеным улочкам Чарльстона, плеск сменился непрекращающейся тряской. Брианна не могла думать ни о чем, кроме бочек (она с ужасом представляла, как одна из них вываливается из повозки и разлетается на куски посреди дороги) и Мэнди, которую приходилось крепко держать.

Наконец повозка остановилась. Бри обреченно подумала, что теперь ей вовек не избавиться от запаха квашеной капусты; ноги казались ватными, как после долгого морского путешествия. Но главное – они приехали! Оставив повозку во дворе таверны, Бри, Роджер и дети пешком отправились в типографию. Широких и красивых улиц в Чарльстоне хватало, однако предприятие Фергуса располагалось в деловом районе, ближе к окраине, на приятной улочке с деревьями по обеим сторонам дороги и парой торговых лавок – повозкам здесь было никак не разъехаться.

Роджер дал конюху таверны несколько пенни, чтобы тот присмотрел за повозкой в их отсутствие, но все же немного беспокоился за ее сохранность. Правда, учуяв исходящий от бочонков запах, конюх отшатнулся и сплюнул на булыжники мостовой, а затем выразительно посмотрел на Роджера – мол, за такое жалких трех пенсов явно недостаточно.

Маккензи давно перестали замечать едкую вонь перебродившей капусты, однако сейчас, шагая по улице, с любопытством принюхивались к запахам города – особенно к ароматам местной еды. Неподалеку протекала река, и в воздухе стояла аппетитная смесь из ароматов жареной рыбы, чаудера[172]172
  Густой суп из рыбы или моллюсков.


[Закрыть], свежевыловленных солоноватых устриц, зерна и цветов.

– О боже! Креветки с мамалыгой! – В животе у Брианны громко заурчало, и дети принялись хихикать.

– Что такое мамалыга? – спросила Мэнди, шумно втягивая носом воздух. – Пахнет рыбой!

– Вымоченная в щелоке молотая кукуруза, – рассеянно пояснил Роджер. Несмотря на голод, он с любопытством поглядывал по сторонам на выкрашенные яркими красками дома – голубые, розовые, желтые… Словно цветные карандаши в коробке! – В нее добавляют сливочное масло или подливку.

– В щелоке?[173]173
  Водный настой древесной золы, обладающий сильнощелочной реакцией.


[Закрыть] – хором ахнули дети. С самого младенчества им твердили, что нельзя и на пушечный выстрел приближаться к ведру с едким раствором, от которого слезились глаза. Иначе «Ужас что будет!».

– Кукурузу тщательно промывают от щелока, прежде чем перемолоть и подать к столу, – успокоила их Брианна. – Вы сто раз ее ели. – Она посмотрела на Мэнди, а затем на Роджера. – Может, чего-нибудь перекусим?

– Нет, – отрезал Роджер, пресекая радостные вопли некоторых членов отряда. Он заметил, что Жермен аж позеленел от волнения – казалось, беднягу вот-вот стошнит. – Сначала найдем типографию.

Жермен лишь молча сглотнул и облизал пересохшие, растрескавшиеся губы (эта привычка появилась у него несколько дней назад).

Брианна ласково тронула его за плечо.

– Je suis prest, – сказала она.

Тревога на мальчишеском лице ненадолго развеялась.

– Тетя Бри, ты же девочка! – Он страдальчески закатил глаза. – А значит, должна говорить Je suis preste[174]174
  Preste – форма женского рода прилагательного «prest» (фр. Je suis prest – «Я готов»).


[Закрыть].

– Ты меня не заставишь! – засмеялась она.

– Это здесь! – Джем резко остановился, показывая пальцем на другую сторону улицы, где стоял маленький кирпичный дом с синими стенами и ярко-фиолетовыми ставнями и дверью. В большой витрине были выставлены десятки книг, а над входом висела табличка с аккуратно выведенными буквами: «Фергус Фрэзер и сыновья. Типография и книги».

– Merde, – прошептал Жермен.

– Сыновья? – озадаченно спросил Джем.

– Жермен и его младшие братишки, – пояснил Роджер. Сердце его на миг замерло, а потом пустилось вскачь, хотя голос звучал буднично и ровно. Он взял Жермена за руку. – Мы с тобой зайдем первые.

* * *

Ветер поменял направление: из открытой двери на них вдруг пахнуло чернилами и раскаленным металлом. Вдохнув окутавшее их невидимое облако, Жермен закашлялся. И продолжал кашлять, пока на глазах не выступили слезы – Роджер подумал, что едкий запах был не единственной тому причиной. Он легонько похлопал мальчика по спине.

– Ты как, в порядке?

Жермен кивнул, но ответить не успел: за спиной у Роджера послышались торопливые шаги по мостовой, и в следующее мгновение Фергус с криком «Жермен!» сжал сына в объятиях.

– Mon fils! Mon bébé![175]175
  Сынок! Мой малыш! (фр.)


[Закрыть]

– Bébé? – Эмоции на лице Жермена сменялись так быстро (изумление, радость, притворное возмущение), что Роджер с трудом успевал их считывать, – однако в истинных чувствах мальчика сомневаться не приходилось. Сначала он прижался щекой к отцовской груди, затем зарылся лицом в его потертый жилет и разрыдался от облегчения.

– Ну конечно, bébé, – ласково сказал Фергус, чьи щеки тоже были мокрыми от слез. Отстранившись, он с улыбкой оглядел сына. – Ты уже взрослый парень, но когда я смотрю на тебя, то всегда – всегда! – вижу все того же малыша, каким ты был при рождении. – Фергус вынул из кармана заляпанный чернилами носовой платок. – Пухлого слюнявого кроху, – добавил он, сморкаясь и сияя улыбкой.

Все засмеялись, включая оторопевшего было Жермена.

– Что тут происхо… Жермен! – Взметнув юбками, Марсали выбежала из дома и бросилась обнимать блудного сына.

Услышав позади всхлипывание Брианны, Роджер подошел к ней и крепко взял за руку.

– Мам! Что… Йииииии! Физзи, Физзи, беги скорей сюда, Жермен приехал! – Круглое личико Джоан раскраснелось от возбуждения; она на мгновение скрылась в доме и тут же появилась вновь, таща за руку младшую сестренку.

Чья-то маленькая ручка подергала его за штанину, и Роджер глянул вниз.

– Это есе кто? – Обхватив отца за ногу, Мэнди исподлобья взирала на кучу-малу из плачущих и смеющихся людей.

– Родственники, – снисходительно объяснил Джем. – В общем, тоже наша семья.

* * *

«Наконец-то мы в безопасности!» – подумала Бри, едва завидев типографию; в последующие часы это ощущение только усилилось. Вызванная их приездом суматоха вскоре улеглась, за ней последовали более мелкие и прозаичные события: краткий обмен новостями (задел для будущих бесед); умывание с дороги; деловитая кутерьма с приготовлением ужина; веселая кутерьма с его поглощением (половина присутствующих сидела за столом, а остальные – под ним, хихикая над тарелками риса и красной фасоли); затем – снова умывание, перемена одежды и пеленок и отход ко сну. Жар от множества тел и плавильного котла постепенно вымещался предвестником мирной ночи – прохладным ночным бризом с реки, который продувал дом насквозь, проникая через открытую заднюю дверь и вылетая из передней.

Как только дети легли, взрослые собрались в крошечной гостиной, чтобы отпраздновать воссоединение за бутылочкой хорошего французского вина.

– Где вы его раздобыли? – спросил Роджер после первого глотка. Он поднял бокал, любуясь рубиновым мерцанием в свете очага. – Я не пил ничего подобного с тех пор, как… впрочем, не уверен, что вообще когда-либо пил такое превосходное вино.

Марсали и Фергус заговорщически переглянулись.

– Тебе лучше не знать, – ответила она, смеясь. – Но там еще немного осталось, так что пей на здоровье.

– Certainement[176]176
  Разумеется, конечно (фр.).


[Закрыть], – кивнул Фергус, приподнимая бокал в сторону Роджера. – Ты ведь вернул домой нашего блудного отпрыска. За это я готов хоть искупать тебя в вине – только скажи!

– Не искушайте. – Роджер неспешно отпил из бокала, закрыв глаза от наслаждения. Его усталое лицо заметно расслабилось.

Бри почти не притрагивалась к вину после похорон Эми Хиггинс; запах винограда неизменно вызывал болезненные воспоминания о часах, проведенных среди лоз мускадина, а цвет красного вина был до жути похож на цвет свежепролитой крови в лучах заката. Однако сейчас рубиновый напиток, казалось, проникал в каждую клеточку организма, смешиваясь с ее собственной кровью; по телу разливалась приятная нега, а связанные с поездкой тревоги чудесным образом улетучились.

У них получилось.

Пока что, – мелькнула скептическая мысль, но Бри от нее отмахнулась. На данный момент они в безопасности – и вместе.

Жермен не отправился в кровать с Джемом, Мэнди и сестрами; свернувшись калачиком возле мамы и положив голову ей на колени, он крепко спал, а Марсали ласково гладила его спутанные светлые кудри. Лицо ее светилось такой нежностью, что у Бри кольнуло в сердце.

Она машинально прижала руку к груди: нет, все в порядке. Спокойное, размеренное ТУК-тук, ТУК-тук звучало почти убаюкивающе. Но тут из колыбели рядом с Фергусом раздался пронзительный плач, и сон как рукой сняло. Повинуясь безотчетному материнскому инстинкту, Брианна резко выпрямилась.

– Стоит одному заплакать, как другой мигом подхватывает, – вздохнула Марсали, расслабляя шнуровку корсета. – Бри, не подержишь мой бокал?

Тонкое стекло еще хранило тепло от очага и руки Марсали; Брианна с легкой завистью наблюдала, как Фергус передает жене пищащий комочек и ныряет в колыбельку за вторым.

– Этот мокрый, – заявил он, держа кроху на вытянутых руках.

– Я его переодену. – Поставив вино, Бри взяла малыша у Фергуса, который с готовностью передал ей сына и вновь уселся за стол, с бокалом в руке и счастливой улыбкой на лице.

На полке лежали чистые пеленки и маленькая жестяная баночка с мазью, пахнущей лавандой, ромашкой и овсяным толокном. Бри улыбнулась, сразу распознав мамину версию крема от опрелостей.

– И кто тут у нас? – Она отогнула кончик одеяла, под которым обнаружилось маленькое круглое личико сонного младенца с темно-русым пушком на макушке.

– Шарль-Клэр, – сказал Фергус и кивнул на сверток в руках жены. – А у Марсали – Александр.

– Привет, малыш! – проворковала Бри. Младенец сосредоточенно зачмокал губами и начал извиваться, пытаясь выбраться из пеленок. – Comment ça va?[177]177
  Как дела? (фр.)


[Закрыть]

– Уаааа!

– Говоришь, не очень? Что ж, попробуем все наладить…

* * *

Несмотря на дикую усталость, никто не хотел расходиться. Брианна чувствовала, как сон медленно ползет вверх от гудящих ступней к ноющим икрам и коленям, словно укутывая ее теплым одеялом. Наконец, обсудив текущее положение дел в Ридже, а также здоровье всех членов семьи и домашних питомцев, гости поведали о цели своего визита в Чарльстон.