Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

78
От тебя пахнет кровью

Йен появился бесшумно – как настоящий индеец, подумала Рэйчел, – когда было уже за полночь. Присел на корточки возле кровати и тихонько подул жене в ухо, чтобы не напугать ее и не разбудить Огги. Торопливо проверив малыша, Рэйчел спустила ноги с кровати и обняла мужа.

– От тебя пахнет кровью, – прошептала она. – Кого ты убил на этот раз?

– Зверя, – шепнул он в ответ и прикоснулся ладонью к ее щеке. – Мне пришлось это сделать, но я ничуть не жалею.

Рэйчел кивнула. Острый, тяжелый ком царапнул горло изнутри.

– Идем со мной, mo nighean donn. Мне нужна твоя помощь.

Она снова кивнула и повернулась, чтобы нащупать накидку, которую использовала вместо пеньюара. За мрачностью Йена проглядывало что-то еще, и она никак не могла понять, что именно.

Рэйчел надеялась, что ему хватило ума не тащить труп домой, чтобы похоронить или спрятать с ее помощью. Ясно одно: Йен убил живое существо, которое посчитал воплощением зла, и, возможно, опасался погони.

Поэтому она была совершенно ошарашена, когда, проследовав за мужем в крошечную гостиную их съемной квартирки, увидела тщедушную женщину с разбитым лицом и трех грязных, полуголодных детей в лохмотьях. Сидя на диване, они жались друг к дружке, как стайка перепуганных совят.

– Друг Сильвия, – тихо сказал Йен. – Это моя жена, Рэйчел.

– Друг? – На сердце у Рэйчел сразу потеплело. – Ты из квакеров?

Женщина неуверенно кивнула.

– Да. – Ее голос звучал тихо, но отчетливо. – Мы все. Я Сильвия Хардман, а это мои дочери: Пейшенс, Пруденс и крошка Честити.

– Им нужна какая-нибудь еда, mo chridhe. А еще, наверное…

– Немного горячей воды, – выпалила Сильвия Хардман. – Пожалуйста! Чтобы смыть грязь.

Рэйчел бросила взгляд на ее стиснутые на коленях руки, комкающие выцветшее домотканое платье, – может, Сильвия тоже принимала участие в убийстве? Твердый ком снова царапнул горло, но Рэйчел в ответ лишь кивнула, погладив по голове младшую из девочек – хорошенькую круглолицую малышку в возрасте от года до двух, дремавшую на коленях у сестры.

– Сию секунду, – пообещала она. – Йен, позови свою матушку.

– Я здесь. – В раздавшемся за спиной голосе Дженни звучали тревога и любопытство.

* * *

Рэйчел нашла в буфете хлеб, сыр и яблоки, которые поровну разделила между старшими девочками; малышка уже заснула – пришлось взять ее на руки и отнести в кровать, где мирно посапывал Огги. Девчушка была худенькая и чумазая, со спутанными волосами, однако выглядела вполне здоровой, а ее милое личико светилось детской невинностью, давно стершейся с лиц ее сестер.

Вскоре Рэйчел узнала, почему так произошло.

Дженни принесла Сильвии Хардман горячую воду, мыло и полотенце. Сильвия мылась неторопливо и тщательно, хмуро глядя в одну точку.

Йен мельком взглянул на нее и вкратце обрисовал ситуацию – просто и откровенно, не смущаясь присутствия детей. Покосившись на маленьких девочек, Рэйчел удивленно приподняла брови, но Йен лишь бросил: «Они все видели» – и продолжил рассказ.

– Я избавился от тела, – подытожил он. – Вам не следует знать, где и как.

Одна из девочек тихонько вздохнула – не то от облегчения, не то от усталости.

– Понятно, – сказала Дженни. – Ты не мог оставить их там из опасения, что того человека будут искать и найдут слишком близко от их дома.

– Отчасти поэтому. – Несмотря на поздний час и весьма активно проведенные полтора дня, Йен выглядел абсолютно бодрым и полностью владел собой. Он улыбнулся матери. – Дядя Джейми сказал, что, если Друг Сильвия окажется в беде, я должен о ней позаботиться.

Сильвия Хардман начала смеяться. Очень тихо, но явно на грани истерики. Дженни присела рядом, положив руки ей на плечи, и смех резко прекратился. Рэйчел заметила, как дрожат мокрые, скользкие от мыла руки.

– Рэйчел, ты веришь в ангелов? – спросила Сильвия. Голос звучал низко и слегка неестественно из-за опухшей губы.

– Если ты имеешь в виду Йена или Джейми – они бы категорически не согласились с таким определением, – ответила Рэйчел с ободряющей улыбкой, стараясь не отводить взгляд от широкого кровоподтека, словно отделявшего глаза Сильвии от нижней половины лица. – Хотя мне кажется, Бог частенько использует их в этой роли.

79
Слишком много женщин

Утром Дженни взяла детей на себя, чтобы Рэйчел сходила с Сильвией на встречу с «важными Друзьями» (максимально высокий статус в квакерском сообществе), организующими Годовое собрание квакеров Филадельфии. Возможно, община сможет хоть чем-то помочь Хардманам – с жильем, работой или деньгами. Йен хотел пойти с ними, но женщины единодушно заявили, что в его присутствии нет необходимости.

– Им незачем знать об убитом тобой «звере», – сказала Рэйчел, оставшись с мужем наедине. – Поэтому твое выступление может принести больше вреда, чем пользы. К тому же у тебя вроде были какие-то личные дела, разве нет?

– Не совсем личные, – ответил Йен, целуя жену. – Я обещал тетушке Клэр сходить в бордель по ее поручению.

Ни один мускул не дрогнул у нее на лице.

– Только не приводи домой шлюху, – посоветовала она. – У тебя здесь и так уже слишком много женщин.

Элфрет-элли была не самой плохой улицей в городе. Хотя и не самой чистой, подумал Йен, обходя чью-то рвоту. Ширина дороги позволяла проезжать повозкам, двери некоторых домов сияли отполированными медными ручками. Как и задняя дверь заведения матушки Эббот – в борделях эти двери используются порой чаще, чем парадные.

На ступеньках, завернувшись в накидки, сидели две молодые шлюхи – то ли завлекали таким образом клиентов, то ли просто вышли подышать. На улице было холодно; когда девушки говорили, изо рта у них вылетали белые облачка пара. Заметив Йена, они замолчали.

Та, что повыше, быстро глянула на него и, облокотившись на ступеньку, приспустила накидку с плеча, демонстрируя полоску розовой кожи над платьем и соблазнительную округлость груди. Йен улыбнулся девушке.

Вдруг она изменилась в лице – должно быть, заметила татуировки. Однако взгляд не отвела, хотя и насторожилась.

– Доброго вам дня, миссис, – поздоровался Йен. Услышав шотландский акцент, девушка удивленно взметнула брови. Ее подруга выпрямила спину и уставилась на него. Подойдя ближе, Йен запрокинул голову и посмотрел на добротное трехэтажное здание из красного кирпича.

– Неплохой дом. Что скажете? – спросил он. Шлюхи переглянулись; та, что пониже, пожала плечами, уступая потенциального клиента подруге. Высокая девушка села прямо, но не стала поправлять небрежно распахнутую накидку. Под тонким хлопком проступали круглые, затвердевшие от холода соски.

– Да, сэр. Очень хороший, – ответила она, улыбаясь дежурной улыбкой. Затем подобрала ноги, собираясь встать. – Не хотите зайти и выпить чего-нибудь согревающего?

– Может быть. – Йен улыбнулся девушке. – Но я имел в виду, хорошо ли здесь вам, леди.

Они непонимающе уставились на него, изумленно открыв рты. Невысокая девушка – блондинка с растрепанными волосами – первой пришла в себя.

– Уж точно лучше, чем делать это на улице или работать на сутенера, который отправляет тебя обслуживать кабаки или боксерские состязания. Вот и все, что я могу сказать.

– Трикси! – Высокая шатенка шутливо пнула товарку и с улыбкой поднялась на ноги. – Я Мэг. Это хорошее, чистое заведение, сэр. Все девушки чистые. Здоровые… и хорошо накормленные. – В доказательство она взяла в ладонь пышущую здоровьем грудь.

Он кивнул и вытащил из кармана кошелек, туго набитый монетами.

– Я тоже парень хоть куда, малышка.

Блондинка вскинула голову.

– Это еще неизвестно. Все говорят, что шотландцы ужасные скряги.

Высокая снова пнула ее, на этот раз сильнее.

– Ай!

– Шотландцы практичные, а вовсе не скупые, – продолжал Йен, не обращая внимания на их стычки. – Мы не любим швырять деньгами. Но если попадается что-то стоящее… – Он подбросил кошелек на ладони; послышался звон монет.

Шатенка спустилась по ступенькам и подошла к нему почти вплотную. Йен невольно представил, как холодные соски прижимаются к его обнаженной коже. Волоски у него на груди встали дыбом.

Прости, Рэйчел, подумал он.

– О, сэр, я обещаю вам нечто стоящее, – улыбнулась она, выдыхая струйки пара. – Все, что пожелаете.

Йен добродушно кивнул, беззастенчиво оглядывая ее с ног до головы.

– Мне нужна девушка с большим опытом.

Мэг изменилась в лице – очевидно, он ее немного напугал. Что ж, может, это и к лучшему.

– Есть у вас девушки, которые работают здесь уже… лет пять, к примеру?

– Пять лет? – выпалила блондинка, вскакивая на ноги. Йен решил, что девушка хочет уйти, но та лишь хотела получше рассмотреть необычного шотландца. Она оглядела его с не меньшей беззастенчивостью, которая показалась ему очаровательной.

– Чему такому особенному шлюхе нужно учиться целых пять лет? – В голосе блондинки звучало искреннее любопытство, и Йен взглянул на нее с интересом. Наверняка приняла его за извращенца. Но выглядела она очень соблазнительно, и Йен с изумлением осознал, что эта малышка возбуждает его куда больше, чем Мэг с ее сосками. Он смущенно кашлянул.

– Я бы тоже хотел получить ответ на этот вопрос, красавица, – улыбнулся Йен. – Но сейчас меня больше интересует, есть ли среди вас девушка, которая знала Джейн Покок.

80
Нет такого слова

На улицах Филадельфии было полно еды – по крайней мере, когда город не занимали британские войска. Например, как сейчас. Всевозможные пироги (мясные и фруктовые); напоминающие кольцебросы немецкие Bretzeln[227]227
  Брецели (нем.) – печеные крендели, традиционная немецкая выпечка.


[Закрыть] на палочке – огромные, с крупинками соли; жареная рыба, обсыпанные сахаром пончики из заварного теста, голубцы, ведерки с пивом – все это в изобилии продавалось в двух шагах от здания, где квакерская община Филадельфии проводила большинство встреч Годового собрания.

К сожалению, большинство представленных продуктов совершенно не годились для того, чтобы швырять ими в стену. Рэйчел раздраженно обвела взглядом торговые ряды и направилась к прилавку с яблоками.

– Держи, – сказала она, протягивая один из желто-розовых плодов Сильвии Хардман.

Удивленная Сильвия нерешительно поднесла его ко рту. Рэйчел покачала головой:

– Нет. Смотри!

Развернувшись, она со всей силы метнула яблоко в мощный ствол огромного дуба, который рос в парке, куда они пришли, чтобы собраться с мыслями. Яблоко разлетелось на кусочки, брызжа соком. Рэйчел удовлетворенно вздохнула.

– Представь, что это голова Друга Шарплесса, – посоветовала она Сильвии. – Или этого олуха Финеаса Кэдуолладера.

– Точно, лучше его! – Разрумянившись, как спелая ранетка, Сильвия с усилием швырнула фрукт в дерево, но промазала.

Рэйчел сбегала за яблоком, а потом подвела Сильвию поближе к дубу.

– Обхвати пальцами – вот так. Затем отведи руку назад и наметь глазами точку, в которую хочешь попасть. Потом бросай – только взгляд не отводи.

Кивнув, Сильвия половчее обхватила яблоко, встала напротив дерева, пылая гневом, который не смела проявить в присутствии Друга Кэдуолладера. А потом бросила.

– Ого! – удивленно выдохнула миссис Хардман. – Не думала, что смогу. – Она рассмеялась, опасливо поглядывая через плечо. – Наверное, грешно так обращаться с едой, но…

– Белки бы с тобой не согласились, – возразила Рэйчел, кивнув на пушистого зверька, ринувшегося вниз по стволу сразу после первого удара и теперь набивающего живот фрагментами разорвавшихся «снарядов». Сильвия посмотрела на беличий пир и огляделась. Не менее дюжины белок неслось к ним со всех сторон, решительно распушив хвосты.

– Ну, тогда ладно, – сказала она, заметно успокоившись. – Ты права. Мне и впрямь полегчало.

– Отлично. Есть хочешь? Я умираю с голоду! Давай съедим по куску пирога и обсудим, что делать дальше.

Спокойствие вмиг улетучилось с лица миссис Хардман, сменившись встревоженной бледностью. Однако Сильвия послушно кивнула и направилась к выходу из парка вслед за Рэйчел.

– Не стоило мне приходить, – вздохнула она, пару раз откусив от пирога с мясом и луком. – И так было ясно, что они скажут.

– Зря я тебе не верила. – Рэйчел хмуро жевала свой пирог. – В голове не укладывается, что люди, которые на всех углах трубят о благотворительности и христианской любви, могут повести себя подобным образом! Неудивительно, что твой муж от них отрекся.

– Габриэль терпеть не мог, когда кто-то пытался «лезть в его жизнь», – подтвердила Сильвия с горькой усмешкой. – Но разве они не правы? Ведь, по сути, я и есть шлюха.

Рэйчел хотела было возразить и даже открыла рот, однако вместо этого предпочла откусить очередной кусок пропитанного мясным соком слоеного теста.

– У тебя не было выбора, – сказала она, прожевав и проглотив.

– Очевидно, мистер Кэдуолладер думает иначе, – съязвила Сильвия. – Мне следовало снова выйти замуж…

– Ты ведь не знала наверняка, что твой муж умер! Как ты могла вступать в новый брак?

– …или поехать в город, чтобы найти работу прачки или швеи…

– На эти деньги ты не смогла бы прокормить себя, не говоря уже о дочках!

– Вероятно, Другу Кэдуолладеру пока не представился случай побольше разузнать о жизни прачки, – усмехнулась миссис Хардман. Она доела пирог, и ее костлявые плечи немного расслабились, греясь в лучах послеобеденного солнца. – Полагаю, мы все равно должны постараться отыскать в его душе свет – как и в душе Друга Шарплесса.

– Да, – неохотно согласилась Рэйчел. – Только боюсь, мне потребуется еще несколько яблок и бутылка пива, чтобы поиск увенчался успехом.

Сильвия рассмеялась, и у Рэйчел потеплело на сердце. Несомненно, жизнь потрепала Сильвию Хардман, но еще не сломила.

– Все-таки было приятно вновь побывать на собрании, – вздохнула миссис Хардман. – Я уже много лет не чувствовала такого единения и поддержки.

Рэйчел проглотила последний кусок пирога и взяла новую подругу за руку. Тонкая ладонь Сильвии была покрыта мозолями, на загрубевшей коже виднелись шрамы и следы от ожогов – последствия изнурительной работы и мелких бытовых происшествий.

– Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них[228]228
  Библия (Мф. 18:20).


[Закрыть], – процитировала Рэйчел. Затем поочередно ткнула пальцем на Сильвию и на себя. – Один. Два.

Сильвия невольно улыбнулась, и в усталом взгляде вдруг промелькнула ее истинная натура – добросердечная и смешливая.

– Значит, моим собранием будешь ты, Рэйчел. Мне крупно повезло.

* * *

Йен возвращался с Элфрит-элли в мрачной задумчивости, не обращая внимания на крики молочниц и продавцов пива.

Вопреки опасениям, ему не пришлось тратить кучу времени и денег, чтобы развязать языки обитательницам борделя, – при одном лишь упоминании Джейн Покок на него обрушился целый поток сплетен – Йен будто смыло за борт и вынесло на берег вместе с морской пеной и обломками корабля.

Он пожалел, что в свое время не отнесся с должным вниманием к портрету сестры Фанни.

Миссис Эббот – мадам – во всеуслышание заявила, что Джейн Покок была странной (очень странной), полоумной и наверняка практиковала сомнительные ритуалы. Просто чудо, что никого из них не зарезали в собственной постели! Йен подумал, что девушка с такими способностями вряд ли стала бы работать в борделе, но благоразумно промолчал.

Через некоторое время обсуждение убийства капитана Харкнесса стало сходить на нет, однако Йен Мюррей знал, как вести себя в борделе: как только разговор иссяк, он тут же заказал еще две бутылки неприлично дорогого шампанского.

После этого беседа возобновилась и тон ее сменился на более миролюбивый. Через полчаса миссис Эббот удалилась в свое святилище, а девушки погрузились в состояние молчаливой созерцательности. Йен обнаружил себя сидящим на софе из красного бархата (типичный предмет обстановки в подобных заведениях) между Мэг и Триксабеллой.

– Трикс дружила с Арабеллой – то есть Джейн, – пояснила Мэг. Трикс печально кивнула.

– Теперь жалею, – сказала она. – Девчонке вечно не везло, а с неудачниками лучше не связываться – не то сам таким станешь. Что за линии у тебя на лице?

– Думаешь, невезение заразно? – Йен коснулся скулы. – Это татуировка племени могавков.

– О-о, – заинтересованно протянула Трикс. – Индейцы держали тебя в плену? – Она рассмеялась своей незатейливой шутке.

– Не-а, я жил с ними по собственной воле, – невозмутимо ответил он.

– Я здесь тоже по собственной. – Трикс вздернула подбородок и обвела комнату широким жестом, вероятно желая привлечь внимание к роскошной обстановке своего места работы. – В отличие от Арабеллы. Они с сестрой достались миссис Эббот от какого-то капитана, который не смог наскрести денег на оплату счета. Девочки были вынуждены отрабатывать долг.

– Вот как? Давно это произошло? Хотя ты, наверное, и сама здесь не больше года или двух… – Вообще-то, судя по истасканному виду, Трикси проработала в борделе никак не меньше десяти лет. Но приятные комплименты были частью негласного этикета в искусстве ведения pourparlers[229]229
  Переговоры (фр.).


[Закрыть]. Девушка рассмеялась и в привычной манере кокетливо взмахнула ресницами.

– Насколько я помню, это было лет шесть-семь назад. Как там говорят? Когда тебе весело, время летит незаметно.

– Tempus fugit[230]230
  Время бежит (лат.).


[Закрыть]. – Йен любезно подлил ей шампанского и с легким звоном коснулся бокала Трикс своим. Она одарила его очаровательной дежурной улыбкой и продолжила рассказ:

– Между прочим, я всего на пару лет старше Джейн… – Взмах ресниц. – Не будь они обе такими красотками, миссис Эббот ни за что не стала бы с ними возиться. К тому же, как оказалось, Джейн уже достаточно взрослая, чтобы… кхм… начать.

Йен быстро прикинул в уме: шесть лет назад Джейн было примерно столько же, сколько сейчас Фанни. Достаточно взрослая…

Терпеливо выслушав несколько историй о мучительных первых шагах в профессии, он вновь перевел разговор на Джейн и Фанни:

– Ты сказала, девочек продал в бордель какой-то капитан. Кто-нибудь из вас помнит его имя?

Мэг покачала головой.

– Я тогда здесь не работала. А ты, Трикс?.. – Она вопросительно посмотрела на подругу; та слегка нахмурилась и сжала губы.

– Он потом еще когда-нибудь приходил? – спросил Йен, внимательно наблюдая за Трикси. Девушка казалась испуганной.

– Я… В общем, да. Правда, я видела его всего два раза, причем это было так давно, что вряд ли правильно вспомню его имя.

Йен вздохнул, пристально посмотрел на девушку и дал ей золотую гинею.

– Васквез, – уверенно заявила она. – Себастьян Васквез.

– Васк… он был испанцем? – спросил Йен, мысленно исправив ее искаженную версию на «Себастьян Васкес».

– Не знаю, – честно ответила Трикс. – У меня ни разу не было испанца – по крайней мере, ни один из клиентов мне об этом не сообщал. Я не знаю, как звучит их язык.

– В постели все они звучат одинаково. – Мэг выразительно посмотрела на Йена. Трикси смерила подругу испепеляющим взглядом.

– Он определенно говорил с иностранным акцентом. Но точно не как француз – те вечно гнусавят. У меня было три француза, – не без гордости пояснила она. – Их тут хватало, пока Филадельфию занимали британские войска.

– Когда Васкес приходил сюда в последний раз?

– Два… Нет, скорее три года назад.

– Он тогда выбрал Джейн?

– Нет, он выбрал меня, – огорошила его Трикс и скорчила гримаску. – От него воняло порохом, как от артиллериста. Правда, у артиллеристов руки всегда черные от пороха, а Васкес был чистый. Однако пахло от него так, будто он недавно стрелял из пистолета.

Йена вдруг осенило – хотя думать становилось все труднее. Тело начало активно реагировать на присутствие девушек, а возбуждение обычно плохо сказывается на мыслительных способностях.

– Думаешь, он все еще служит во флоте? – спросил он.

Девушки озадаченно молчали.

– Может, он упоминал название корабля или говорил, что набирает команду? От него, случайно, не пахло морем? Или… рыбой?

Последний вопрос рассмешил собеседниц.

– Нет, только порохом, – ответила Трикс, отсмеявшись. – Матушка Эббот называла его «Капитан», – добавила она. – А значит, он точно не был простым солдатом.

Еще пара вопросов – и обе бутылки опустели. Очевидно, девушки рассказали ему все, что знали. По крайней мере, у него теперь есть имя. В доме стало шумно: послышался звук открываемых дверей, тяжелые шаги, гул мужских голосов и приветственный женский щебет; день клонился к вечеру, и в заведение начали подтягиваться клиенты.

Йен встал, невозмутимо привел себя в порядок и с любезным поклоном поблагодарил девушек за помощь.

Он уже спустился по лестнице, как вдруг услышал оклик и поднял голову: Трикс стояла на площадке верхнего этажа, перегнувшись через перила.

– Да? – отозвался Йен.

Девушка глянула вокруг, удостоверилась, что поблизости никого нет, а затем стремительно сбежала по ступенькам и ухватила его за рукав.

– Я знаю еще кое-что, – сказала она. – Когда матушка Эббот собралась продать девственность Арабеллы, выяснилось, что та ее уже потеряла. Пришлось использовать пузырь с куриной кровью.

* * *

Сильвия вручила девочкам полный поднос еды и отправила их ужинать в спальню, а затем села за стол. Дженни с Рэйчел приготовили на ужин фасоль с беконом и подали к ним нарезанный толстыми ломтями хлеб – его можно было использовать вместо тарелок, которых оказалось всего две (по количеству снимаемых комнат), да и те деревянные и покореженные.

Йен едва не лишился чувств от запаха еды – он уже и не помнил, когда ел в последний раз. Кажется, вчера; у него было слишком много дел, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Отломив краешек хлеба, сдобренный приличной порцией тушенной с беконом и луком фасоли, он запихал его в рот и невольно застонал от удовольствия, обратив на себя взгляды всех трех женщин.

– Сынок, ты рычишь, как оголодавший волк, – заметила его мать, вскинув брови.

Рэйчел рассмеялась, а Сильвия осторожно улыбнулась. Ела она тоже осторожно – из-за разбитой губы – и жевала как-то неуверенно. Йен заподозрил, что пара зубов у нее шатается после удара. Если бы он и испытывал угрызения совести по поводу убийства судьи Фредерикса, они испарились бы в тот же момент.

С не меньшим негодованием он отнесся к так называемым Друзьям из Годового собрания. Благодаря рассказам жены Йен давно понял, как устроены квакерские встречи. Любой может приходить и участвовать в совместной молитве, но по-настоящему стать частью сообщества дано не каждому: новичков принимают только после долгих обсуждений и совещаний.

Как и шотландские кланы, квакерские общины основывались на схожем принципе взаимных обязательств. Йен понимал, что Друзья Филадельфии просто не могли встретить Сильвию с распростертыми объятиями. Но не мог не презирать их за это.

– Считается, что Друзья должны проявлять сострадание, миролюбие и честность, – сказала Рэйчел, нахмурившись. – Только это не дает им право осуждать других, хотя никто не говорит, что они не могут иметь собственное мнение и свободно его высказывать.

– А сплетничать им не запрещено? – спросил Йен.

Рэйчел вздохнула.

– Нет. То есть мы не одобряем намеренное злословие и распускание слухов с целью опорочить человека – однако собрания проходят таким образом, что все в итоге знают про всех.

– Ясно. – Последним куском хлеба Йен подчистил со стенок горшка остатки фасолевого рагу. – Так или иначе, у них нет права совать нос в дела Друга Сильвии. Вы уже решили, что будете делать или куда хотите поехать? – обратился он к гостье. – Конечно, я в любом случае вам помогу.

– Я хочу поехать с вами, – выпалила Сильвия. Ее тонкая шея вдруг покраснела, а лицо пошло пятнами. – Понимаю, что не имею права об этом просить, – и все же прошу.

Рэйчел и Дженни посмотрели на Йена. В конце концов, он был мужчиной, к тому же все они оказались в подобной ситуации по его вине. Вполне справедливо, что именно ему теперь предстоит решить, какое количество женщин он посчитает допустимым.

– Я не хочу оставаться в Филадельфии, – продолжила Сильвия. Она сумела взять себя в руки, и ее голос зазвучал более уверенно. – Членам Годового собрания известно мое имя и репутация, – добавила она с оттенком горечи. – Меня здесь никогда не примут. На какое бы собрание я ни пришла, рано или поздно они поймут, что допустили ошибку, разрешив мне присутствовать. Конечно, я могу устроиться в бордель и стать настоящей шлюхой, но не хочу такой жизни для своих дочерей.

– Да уж… Полагаю, вы правы, – неохотно признал Йен. – Однако мы направляемся в штат Нью-Йорк, в маленький городок под названием Канаджохари, где живут могавки.

– Думаю, я смогу найти для нас с девочками подходящее место еще до того, как мы туда приедем. Если же не получится… Как могавки относятся к шлюхам? – спросила она, сдвинув брови.

– Вообще-то у них нет такого слова, – сказал Йен. – А раз у них его нет, выходит, они не придают этому значения.

Огги, который на протяжении всего разговора увлеченно общался со своими пальчиками на ногах, внезапно повернул голову, отчетливо произнес «па» и продолжил прежнее занятие.

Йен улыбнулся, обреченно вздохнул и обратился к сыну:

– Три женщины и три девочки. Не сомневаюсь, a bhalaich, что всегда могу рассчитывать на твою помощь. Но тут ничего не поделаешь. Нам нужен третий мужчина.