Текст книги "Волшебный свет"

Ох, Марк! – сказала себе Тереза. Я так люблю тебя. Мы обязательно придем к взаимопониманию, обязательно. Я не могу потерять тебя.

Удрученная Тереза добрела до спальни и легла. Слезы беззвучно покатились по ее щекам. Ох, Марк, ну почему ты не хочешь меня понять?

Марк поехал не домой, а к себе в офис. Войдя, он не стал включать свет, а прошел к окну и устремил взгляд на раскинувшуюся перед ним панораму города.

Да, сейчас с гораздо большим удовольствием он бы обнимал и целовал Терри. Вместо того чтобы стоять здесь, в темной пустоте кабинета, и бессмысленно таращиться в окно. Он собирался спокойно поговорить с ней, но отчего-то вышел из себя и наговорил обидных, несправедливых слов и теперь вынужден расплачиваться одиночеством.

Когда глаза его привыкли к темноте, он окинул взглядом очертания мебели своего кабинета, который до недавнего времени был для него самым важным местом, где он предпочитал находиться. Теперь он вдруг осознал, что с некоторых пор работа если и не потеряла для него своего значения, то стала не единственной очень важной составляющей его жизни. С появлением Терезы его любимому детищу пришлось потесниться.

Марк вспомнил, сколько сил и энергии вложили они с Ларри в это дело, а когда Ларри погиб, он стал выполнять работу за двоих, обеспечивая процветание фирмы. Он был уверен, что должен делать это ради Ларри…

Но Тереза уверяла его, что он ничего не должен Ларри, который, будучи взрослым человеком, сам нес ответственность за свои поступки. А если это действительно так, Марку нет причины доводить себя до нервного истощения, работая по восемнадцать часов в сутки. Он может найти нового партнера и снова начать вести размеренную жизнь, а освободившееся время проводить с Терри.

Терри. Терри – женщина и Терри – психолог.

Быть может, все же пойти на компромисс? Принять и ту и другую? Или продолжать настаивать на своей точке зрения? Но что ему это даст?

Внезапно тучи, закрывавшие небо, разошлись и появилась луна, осветив вечерний город. Марк смотрел на луну и размышлял. Вспоминал все то, что было у них с Терезой.

Ну, подруга, может, у тебя есть ответы на мои вопросы? – мысленно обратился Марк к луне. Может, объяснишь мне, почему я стою тут в одиночестве и смотрю на тебя, когда должен быть рядом с любимой женщиной? Считаешь, что я болван, а?

Марк мог бы поклясться, что небесное светило ему подмигнуло.

10

В конце следующего дня Тереза стояла перед аквариумом и застывшим взглядом смотрела на плавающих в аквариуме рыбок. Безмозглые существа только и делали, что плавали взад-вперед, ритмично открывая и закрывая рты. Внезапно Тереза поймала себя на том, что это ее раздражает.

Она прекрасно понимала, что глупо злиться на ни в чем не повинных рыбок из-за того, что они не могут решить ее проблемы с Марком и не помогают избавиться от горечи, которая осталась от его вчерашнего ухода. Он так и не вернулся к ней, и она провела бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок и пытаясь решить, как ей быть дальше. Если он так и не примет ее профессию, сможет ли она смириться и жить с этим?

Едва ли.

Тереза обхватила себя руками, борясь с набегающими слезами. Она так сильно любит Марка, так отчаянно хочет быть с ним каждую минуту своей жизни, делиться радостями и проблемами, смеяться вместе с ним, заниматься любовью. Она хочет…

Тереза застыла, позабыв про рыбок. Она хочет… она хочет… Эти слова набатом зазвучали у нее в голове, сердце сжалось, а в желудке образовалась пустота.

Врач, вылечи прежде всего себя самого, с горечью подумала она, потому что мысль, которая пришла ей в голову, была отнюдь не утешительна. Она вдруг увидела себя в будущем одинокой, навсегда утратившей любовь Марка – и все потому, что она требует, чтобы их отношения были совершенными в соответствии с ее желаниями. Она требует, чтобы их отношения вписывались в ту идеальную схему, которую она себе нарисовала. Но разве жизнь то и дело не ломает всякие схемы и стереотипы? Разве жизнь двоих людей не предполагает того, что каждый должен подстраиваться, приспосабливаться к другому?

Она зашла слишком далеко, требуя от Марка, чтобы он либо приспособился к ней, резко изменив свою точку зрения, либо исчез из ее жизни. Вчера она фактически поставила ему такое условие, и он ушел, разбитый, усталый, растерянный. Зачем, ну зачем она так поступила?

Она ведь видит, что он пытается относиться с должным если не уважением, то по крайней мере пониманием к ее профессии, но ее черт дернул предъявить ему ультиматум: либо он начинает ценить ее как профессионала, либо у них нет будущего. Как будто это можно сделать по заказу или по принуждению. Разве не говорила она себе всего несколько дней назад, что должна запастись терпением и не давить на него?

Какой же ты психолог, если не можешь разобраться даже в самой себе?! – честила себя на все корки Тереза.

А разве она хоть раз интересовалась работой Марка, спрашивала у него, над чем он сейчас работает? Да, она с огромным уважением относится к тому, чем он занимается, но этого недостаточно. Но она была слишком занята собой и своей обидой на него за то, что он не считает ее деятельность слишком важной. Из-за ее эгоизма Марк вчера ушел и, возможно, больше никогда не вернется.

Но нет, она не должна так думать, поспешила успокоить себя Тереза. Марк сказал, что должен побыть один, чтобы разобраться в себе и в том, что будет у них дальше, и, быть может, он прав. Ей время, проведенное в разлуке с ним, тоже пошло на пользу. Она наконец-то пришла в чувство.

Она была не права, предъявляя к нему чрезмерные требования, не прилагая почти никаких усилий к тому, чтобы изменить его мнение, кроме того что упрекала его. Вместо того чтобы рассказывать ему об интересных случаях в своей практике, вместо того чтобы убеждать Марка на конкретных примерах, она просто требовала уважать ее как психолога.

Тереза гневно зыркнула на рыбок в аквариуме.

– Бога ради, закройте рты, вы похожи на идиотов! – пробормотала она и вернулась к столу. В который раз она взяла в руки телефон с намерением позвонить Марку и в который раз положила его, передумав звонить. Ему нужно время, и она даст ему его столько, сколько понадобится. Больше она не будет давить на него. Пусть сам примет решение и тогда позвонит ей, а пока она запасется терпением и будет ждать. Но она тоже не будет пассивной. Она постарается как можно больше узнать об авиаконструировании и фирме Марка. Если, конечно, еще не слишком поздно.

Тереза прерывисто вздохнула и проглотила ком в горле. Взглянув на часы, обнаружила, что уже скоро пять. Это был длинный и утомительный день, потому что все ее мысли были заняты Марком и трудно было сосредоточиться на работе.

Позвонит ли он сегодня? Или, быть может, придет?

Тереза вздрогнула, когда телефонный звонок наконец раздался. Правда, это был не мобильный, как она ожидала. Звонил телефон внутренней связи.

– Я слушаю, Лайма.

– Здесь мистер Уильямс. Пациентов на сегодня у вас больше нет. Сказать ему, чтобы он прошел?

Марк здесь, он пришел! Мысли Терезы лихорадочно заметались, но вдруг она застыла. А что, если он пришел для того, чтобы сказать, что между ними все кончено?

О нет, только не это!

– Мисс Осборн? Так мистер Уильямс может войти?

Тереза спохватилась.

– Да-да. Конечно же, пусть войдет.

Когда она клала трубку на рычаг, то заметила, что рука слегка дрожит.

– Терри?

Она резко вскинула голову, и сердце ее заколотилось, когда она увидела в двери Марка. Он был как всегда самым красивым мужчиной на свете, но выглядел уставшим и немного осунувшимся.

– Марк… – Она поднялась и тут же пожалела об этом – колени подгибались.

Как бы ей хотелось, чтобы на ней сейчас было что-то менее консервативное, чем этот деловой синий костюм в белую узкую полоску. Чтобы она выглядела более женственной, более привлекательной. Сейчас ей хотелось быть только женщиной, а не врачом.

Марк вошел и закрыл за собой дверь. Тереза вышла из-за стола, и они оба остановились, словно не решаясь идти дальше.

– Я пришел не для того, чтобы говорить о моем стрессе, – тихо сказал Марк. – Я здесь для того, чтобы поговорить о нас с тобой. – Он сунул руки в карманы, как будто не знал, куда их деть.

– И мне тоже нужно поговорить с тобой, – отозвалась Тереза, услышав, как неуверенно прозвучал ее голос. Кажется, они оба волнуются.

Она показала рукой на кресла.

– Присядем?

Он покачал головой.

– Нет.

Тереза сглотнула.

– Нет? Марк, я…

– Давай я начну, ведь это я пришел к тебе. Ты не против?

– Нет, конечно. Говори.

– Мне не следовало оставлять тебя вчера одну, Терри. Я сожалею об этом. Прекрасно зная, что должен быть с тобой хотя бы из соображений безопасности, я все-таки позволил раздражению взять надо мной верх и ушел от тебя. Это было крайне безответственно с моей стороны. Не по-мужски.

– Не стоит корить себя, Марк. Ничего страшного не случилось. К тому же мне не нужна нянька, – заверила она его, надеясь понять, о чем он думает, но потерпела неудачу.

– И все-таки я не должен был оставлять тебя. – Он перевел дух, потом продолжил: – Вчера вечером я решил заночевать у себя, потому что мне нужно было время, чтобы как следует все обдумать, а когда ты рядом, единственное, о чем я могу думать… Ну, ты знаешь.

Она прекрасно знала, потому что с ней было то же самое. Он между тем продолжал:

– Знаешь, я много чего передумал вчера, вспоминал своих родителей. Мой отец работал крановщиком, а мама – бухгалтером в одной маленькой фирме. Работа не слишком-то увлекательная, правда? Но каждый вечер за обедом они делились рассказами о том, что делали в течение дня, кого видели, о чем разговаривали, что нового и интересного слышали. – Марк вытащил одну руку из кармана и нервно взъерошил волосы. – Как я любил эти разговоры! Сейчас я думаю, что, возможно, они специально для меня их приукрашивали, но обед был моим любимым временем дня. Папа рассказывал какие-нибудь интересные, а порой и забавные случаи на стройплощадке, а мама делилась с нами своими новостями. – Он мгновение помолчал. – Теперь, через призму лет и с высоты своего возраста, я понимаю, что это значило: они не только любили друг друга, но и уважали и ту работу, которую выбрали.

– Марк…

– Прошу тебя, позволь мне закончить. И потом я представил нас, Терри, сидящими за обеденным столом. Что мы можем сказать друг другу, о чем поговорить, кроме нескольких слов о погоде и каких-нибудь общих фраз? Если я начну рассказывать о каком-то своем проекте, ты не поймешь, о чем я говорю. Если ты поведаешь, что помогла очередному пациенту избавиться от стресса или хотя бы заставила кого-то просто улыбнуться, я не посчитаю, что ты сделала что-то особенное или важное. Так что же нам остается? Только посматривать на часы, с нетерпением дожидаясь, когда мы ляжем в постель и займемся любовью? Это единственное, что нас на самом деле сближает и чем мы можем выразить свою любовь друг к другу, но одного этого недостаточно, так ведь?

Тереза кивнула.

– Да, так.

– Терри, я, после того как оставил тебя вчера вечером, понял, что хочу, чтобы ты интересовалась моими делами, моей работой. И хочу лучше понять, чем занимаешься ты, какие у тебя были успехи и какие неудачи, ну и все такое прочее. – Он усмехнулся. – Где-то среди ночи я вдруг проснулся, и меня осенило: хоть я не верил в действенность твоих методов, подшучивал над ними, но ты и в самом деле помогла мне. Помогла по-новому взглянуть на себя, на свою работу, на людей, которые со мной работают. Я стал больше доверять коллегам, и теперь у меня гораздо больше свободного времени и уже нет причины допоздна засиживаться в кабинете. Ты сразу поняла и объяснила мне, что я не должен винить себя в смерти Ларри. Ты изменила мою жизнь, Терри, и не только как женщина, но и как психолог. И я хочу сказать, что уважаю и люблю тебя всю целиком, единую и неделимую Терри-женщину и Терри-врача. Я люблю в тебе все. Клянусь, что это правда. Теперь я понял это.

– О, Марк, – прошептала Тереза, и ее глаза наполнились слезами. – Ты не представляешь, как важно и замечательно то, что ты только что сказал. А в том, что ты вчера ушел, я сама была виновата. Я не желала прислушаться к тебе, не могла набраться терпения, чтобы дать тебе время прийти к собственному суждению. Я хотела навязать тебе свое. Мне хотелось всего и сразу. Но так не бывает. – Она улыбнулась дрожащей улыбкой. – Я тоже много думала вчера вечером и сегодня и поняла, что не могу потерять тебя. Я люблю тебя, милый. Ты такой добрый, внимательный и заботливый. И ты стараешься справиться со своим скептическим отношением к моей профессии. Я сама виновата в нашей размолвке, потому что слишком торопила тебя, хотела, чтобы все было по-моему. Больше этого не будет, обещаю. И у нас есть о чем поговорить и чем поделиться за обеденным столом: ты будешь делиться со мной своим миром, а я с тобой – своим. И наша любовь станет еще глубже, еще богаче. – Она остановилась, чтобы перевести дух, глядя на него блестящими глазами. – Марк, можем ли мы начать все сначала? Знаю, что вела себя неправильно, но прошу дать мне еще шанс.

– Это я вел себя далеко не лучшим образом, – угрюмо сказал он. – Я полюбил первый раз в жизни, и мне хотелось, чтобы все было легко и просто, но так не бывает. Я думал: главное, что мы любим друг друга, а все остальное не важно. Но важно и многое другое, ведь так? Я никак не мог взять в толк, почему тебе недостаточно одной моей любви. Теперь понимаю и прощу прощения. Сможешь ты дать мне еще один шанс, Терри, любовь моя?

– О, Марк!

Он протянул к ней руки.

– Иди ко мне, любимая. Я так хочу поскорее обнять тебя, прижать к себе. Больше я никуда от тебя не уйду и тебя не отпущу.

Она бросилась к нему в объятия с такой силой, что он пошатнулся. Тереза обхватила его руками и спрятала лицо у него на груди. Минуты шли за минутами, а они все стояли, не шевелясь, прижавшись друг к другу и чувствуя, как холод страха одиночества сменяется теплом любви. Они чуть не потеряли друг друга из-за собственного упрямства, что теперь было даже страшно думать об этом.

Им еще предстоит очень многое узнать друг о друге, но они непременно сделают это постепенно и вместе.

Мало-помалу тепло начало перерастать в искорки желания, а потом и в жар. Тереза подняла голову, а он опустил свою в поисках ее губ. Это был поцелуй-обещание, который высушил слезы Терезы и наполнил ощущением радости и счастья. Постепенно поцелуй углублялся, сердечный ритм участился, дыхание сделалось прерывистым. Они еще теснее прижимались друг к другу, показывая силу своего желания.

Когда страх потерять Терезу исчез, душа и тело Марка наполнились другими, знакомыми и куда более приятными ощущениями. Он с трудом сдерживался, чтобы не заняться с ней любовью прямо здесь, в ее кабинете.

Одна-единственная мысль еще билась в его затуманенном желанием мозгу: теперь мы навсегда вместе. Будущее принадлежит нам.

– Я хочу тебя, – сказал он. – Хочу заняться с тобой любовью. – Он улыбнулся. – Но не здесь, потому что рыбки смотрят на нас, а это не их дело.

Тереза тоже улыбнулась.

– Они еще слишком маленькие, чтобы знать о таких вещах. Да, любимый, поехали домой. Поехали скорее.

– Имей в виду, – предупредил ее Марк с озорными искорками в глазах, – прежде чем закончится этот вечер, у нас с тобой состоится серьезный разговор о свадьбе и о количестве детей, которые у нас будут. – Он широко улыбнулся. – А свет той луны и впрямь волшебный, правда? Ведь это он помог нам понять, в чем наше счастье.

– О, наша легенда о волшебном лунном свете! Будет о чем рассказывать двоим нашим малышам.

– Двоим?! – возмутился Марк. – Всего-то? Я рассчитываю по меньшей мере на парочку сыновей и парочку дочерей.

Тереза рассмеялась.

– Почему бы нам не обзавестись вначале одним и не посмотреть, как пойдет дело?

– Согласен. Начнем прямо сегодня?

– Как только доберемся до дома, – пообещала она, и вдруг лицо ее разочарованно вытянулось. – О, Марк, я совсем забыла. Мы же приглашены сегодня на коктейль к Джонатану.

– Но коктейль в восемь, а сейчас только начало шестого. У нас куча времени! Вполне хватит, чтобы заняться любовью. При условии, разумеется, что мы перестанем говорить о ней, а перейдем прямо к делу.

– Да, ты прав, идем. – Тереза схватила его за руку и потянула из кабинета.

Дав указание Лайме, понимающе смотревшей на них, все как следует запереть и включить сигнализацию, Тереза повела Марка на улицу. Она чувствовала, как счастье бурлит и играет в ней, как пузырьки воздуха в аквариуме.

Марк причесывал волосы, а Тереза наблюдала за ним в зеркале, сидя перед трюмо. Она уже оделась в жемчужно-серую блузку и расклешенные белые брюки с серебристым пояском и сейчас поправляла макияж. Все время теплая улыбка не сходила с ее губ. Они сейчас походили на супружескую пару, ей это ужасно нравилось.

Их близость была как всегда потрясающа. Потом они вместе приняли душ и теперь собирались на коктейль к Джонатану. Все было просто замечательно.

– Оставь волосы распущенными, хорошо? – попросил Марк, подходя к ней сзади.

Она чуть отклонилась назад, прижимаясь к нему спиной и испытывая прилив нежности и счастья.

– Хорошо.

В этот момент зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Доктор Осборн?

– Да.

– Вас беспокоит охрана здания, в котором располагается ваш кабинет. Дежурный Кларенс Джемисон. Я совершал обход и обратил внимание, что вода в вашем аквариуме не пузырится как обычно. Подумал, что следует сообщить вам об этом. Возможно, что-то не так.

Тереза нахмурилась.

– Благодарю вас, мистер Джемисон.

– Вы приедете?

– Да, сейчас приеду.

– Хорошо. До свидания.

– До свидания, – отозвалась Тереза и медленно положила трубку, продолжая хмуриться. – Как странно, однако.

– Что случилось? – спросил Марк.

– Вода в аквариуме не пузырится как обычно, а это означает, что туда не поступает достаточного количества кислорода и других необходимых газов. Наверняка это из-за нового фильтра, который мне установили два дня назад. К счастью, я знаю, как его заменить. У меня в кабинете целая коробка запасных фильтров. Но очень странно, что позвонил охранник. Не знала, что охранники каждый день совершают обход частных контор. То есть у них, конечно, имеются ключи на экстренный случай, но…

– В сущности, проверка всех помещений входит в обязанности охраны, но это делается с разрешения арендаторов.

Тереза пожала плечами.

– В любом случае нам придется заехать ко мне на работу по пути к Джонатану и сменить фильтр.

– Карета ждет вас, сударыня, – пошутил Марк, поднимая ее и привлекая к себе для поцелуя. – Поехали?

Когда они приехали в офис, Тереза осмотрелась.

– Где же этот охранник, Джемисон, который звонил мне? Что-то я его не вижу.

Марк усмехнулся.

– Верный признак хорошей охраны – ее незаметность, любовь моя. Наверняка он где-то здесь. Возможно, осматривает другие помещения.

Тереза рассмеялась.

– Наверное, ты прав.

Пройдя к себе, она включила свет в приемной и направилась по короткому коридору к кабинету. Войдя, включила свет, подошла к аквариуму и нахмурилась.

– Фильтр исправен. Видишь пузырьки? Ничего не понимаю. – Она повернулась к Марку.

– А может, пока мы ехали, он вновь заработал? – высказал предположение Марк. – Может, это был кратковременный сбой? Это иногда случается.

– Возможно. Думаешь, такое могло произойти? Я очень слабо разбираюсь в технике и во всяких там устройствах.

– В любом случае сейчас фильтр в порядке и твоим рыбкам не грозит преждевременная кончина. Мы можем ехать. Джонатан ждет нас.

– Не беспокойтесь, – послышался низкий голос. – Джонатан сам пришел к вам.

Тереза с Марком резко обернулись и онемели от изумления, увидев Джонатана Пентворта, стоявшего в дверях кабинета. На лице его играла довольная улыбка, а в руке он держал пистолет, нацеленный на них.

– О господи, Джонатан, что вы здесь делаете? – спросила Тереза, немного оправившись от потрясения. – И зачем вам пистолет?

– Как удачно, что ты не узнала мой голос по телефону. Я постарался изменить его, но все равно боялся, что ты можешь узнать. К счастью, ты не так умна, как я думал, – усмехнулся Джонатан.

– Так это были вы?! Вы сделали это для того, чтобы заманить меня сюда?! Но зачем?!

– Не тебя, моя дорогая. Мне нужен Марк. Некоторое время я наблюдал за вами и убедился, что он у тебя, поэтому и позвонил тебе. И вот вы оба здесь, голубки. Я послал приглашение обоим в качестве дополнительной гарантии. Если бы мне не удалось заманить вас сюда, заполучил бы у себя дома. Но так будет гораздо лучше. Никому не придет в голову связать меня с тем, что произойдет здесь.

– Джонатан, о чем ты говоришь?! Что все это значит?! – Марк почувствовал, как сердце бешено заколотилось, а ладони вспотели. – Зачем тебе пистолет, Джонатан?!

Глаза Джонатана блестели каким-то нездоровым блеском.

– О, это заключительный акт драмы, и занавес вот-вот опустится. Как же долго ждал я этого момента! Как блестяще все это время играл свою роль! Разумеется, мое имя останется в тени. Вся слава достанется Леонсии Раскин-Боуэн. Ее именем будут пестреть заголовки всех газет. Жаль-жаль. Ну да ничего. Я довольствуюсь вот этими минутами триумфа.

– Минутку, – сказал Марк. – Может, объяснишь, что тут, черт возьми, происходит?! Если это шутка, то совсем не смешная. – Но на самом деле он уже понял, что это отнюдь не шутка.

– Шутка? – прошипел Джонатан. – Это не шутка, уверяю тебя, Марк Уильямс, и очень скоро вы оба в этом убедитесь. Я планировал это тщательно, в мельчайших деталях, стремясь к одной-единственной цели: ты, Марк Уильямс, заплатишь мне за смерть сына. Ты умрешь, потому что Ларри умер. Если бы не ты, ничего не случилось бы и мой сын был бы жив. Это ты убил его, Уильямс! Ты убил моего сына!

– Не я сидел за рулем машины в тот злосчастный вечер! – вышел из себя Марк. Как может Джонатан обвинять его в смерти Ларри?! Это абсурд!

– Тише, Марк, – спокойным тоном вмешалась Тереза. – Держи себя в руках и не спорь с ним.

– Ты убил Ларри! – повторил Джонатан. – Ты убедил его стать конструктором, а он должен был стать врачом! С самого первого дня, когда он родился, я мечтал, что Ларри пойдет по моим стопам. Что он станет моим партнером. Моим, а не твоим! Но ты все испортил, Марк! Ты поманил его за собой, увел в другой мир, о котором он ничего не знал и к которому не имел отношения. Это ты виноват, что он сел за руль того автомобиля и ехал слишком быстро. Врач никогда не стал бы рисковать своим здоровьем и безопасностью! Врач знает, что слишком много людей рассчитывают на него, доверяют ему, верят в него. Ты испортил Ларри, изменил его образ мышления, его ценности, все! Ты убил его, Марк!

– Боже мой, – тихо пробормотал Марк, чтобы только Тереза услышала его. – Похоже, он лишился рассудка.

– Да, – шепотом отозвалась Тереза. – Осторожнее, Марк. Не серди его.

– Полтора года! – продолжал Джонатан. – Мне полагается награда за мое терпение. Пришлось ждать, когда дорогая Леонсия выйдет из больницы. А тем временем я играл роль благодарного друга, Марк. Как дополнение к своему алиби проявил отеческую заботу о твоем здоровье и упомянул об этом многим. Никто никогда не заподозрит меня в твоей смерти, ведь я был тебе почти что любящим отцом с тех пор, как погиб Ларри. Как жаль, что дочь моего друга тоже должна умереть, но, моя милая, что же делать… Леонсия очень больна, как вы знаете. Да, совсем больна. И все еще ищет возможность отомстить за смерть своей дочери.

– Что ты сделал с миссис Раскин-Боуэн? – спросил Марк.

– Давай скажем, что она гостит у меня дома. И, кстати, прекрасно себя чувствует. Пока… Ведь мне надо еще доиграть этот заключительный акт мести.

– Это вы проникли в квартиру Марка и все там перевернули, – догадалась Тереза. – И отравили Купера, а потом отправили письмо и ошейник детективу Дорелли.

– Я? – Джонатан рассмеялся неприятным смехом, от которого у Терезы мурашки побежали по коже. – Ну что ты, дорогая! Конечно же не я. Это все Леонсия. Как умно я поступил, дождавшись ее выписки из больницы. Ее обвинят во всем, включая и смерть человека, которого она грозилась убить еще полтора года назад. Потом миссис Раскин-Боуэн конечно же совершит самоубийство. – Джонатан нахмурился. – Мне не хочется убивать тебя, Терри, но ты знаешь слишком много, поэтому… – он вздохнул, – тебе тоже придется заплатить свою цену за то, что сделал Уильямс с моим сыном. Это не я – нет, это Марк убивает тебя точно так же, как убил моего сына.

– Джонатан, – проговорила Тереза слегка дрожащим голосом. – Есть кое-что, что вам следует знать.

– И что же это?

– Помните, как мы дружили с Ларри, когда были детьми?

Джонатан кивнул, и она продолжила:

– Но потом, когда мы стали взрослыми, наши пути разошлись и мы с ним совсем не виделись. Но несколько лет назад, Джонатан, ваш сын навестил меня, и у нас с ним была долгая беседа. Он взял с меня обещание сохранить наш разговор в тайне. Видите ли, с самого раннего детства Ларри мечтал стать врачом, как и вы.

Марк насторожился, заметив промелькнувшую в коридоре тень. Там кто-то есть! И если есть, сможет ли он помочь им? Может, ему почудилось? Как бы там ни было, он должен спасти Терезу от безумного Джонатана, правда пока не знает как.

– Вы были его идеалом, его образцом для подражания, – продолжала Тереза. – Он боготворил вас, говорил, что вы самый лучший врач из всех, кто когда-либо жил на свете. Однако он очень боялся, что никогда не сможет достичь вашего уровня в профессии и стать таким же хорошим врачом, как вы, на что, по всей видимости, вы рассчитывали, Джонатан. Ларри боялся потерпеть неудачу. Ему была невыносима мысль, что однажды он упадет в отцовских глазах. Ларри прекрасно знал, Джонатан, как многого вы ждете от него. Он чувствовал давление и казался себе загнанным в угол. Ларри испугался, что не сможет оправдать ваших надежд, боялся увидеть разочарование в ваших глазах. И тогда он просто-напросто решил не заниматься медициной, чтобы не рисковать потерять вашу любовь и уважение.

– Что такое ты говоришь?! – вскричал Джонатан, явно сбитый с толку.

– Вам не стоило ставить для него такую высокую планку, Джонатан. Он чувствовал себя проигравшим, еще даже не начиная борьбы. Вы не должны были требовать так много от своего сына.

Продолжай, Терри, умница моя! – с восхищением думал Марк. Что за женщина!

В коридоре снова промелькнула тень. Да, там явно кто-то есть.

– Терри! – Джонатан чуть не плакал. – Ты хочешь сказать, что это я виноват? Так ведь, Терри? Но это Марк увел от меня Ларри!

– Нет, Джонатан, – мягко проговорила Тереза, словно разговаривала с упрямым ребенком. – Ларри ушел с Марком потому, что ему некуда было больше идти. Он решил стать конструктором, отказавшись от мечты, что отец когда-нибудь будет гордиться им, потому что вы ожидали от него слишком многого. Все это терзало его, не давало покоя и в конце концов он пришел ко мне как к психологу и другу, чтобы разобраться в своих душевных муках. Его мечта стать врачом, достойным своего отца, оказалась для него недосягаемой.

Джонатан застонал, рука, державшая пистолет, дрогнула. Дальше все произошло в считанные секунды. Фред – а это он был в приемной – налетел на Джонатана сзади и повалил на пол. Пистолет отлетел в сторону, под стол. Фред поднялся, а Джонатан остался лежать. Рыдания сотрясали тело старика.

– Все кончено, – сказал Фред, поглядев на Марка и Терезу. – Вы в порядке?

Марк обнял Терезу и крепко прижал к себе, почувствовав, как она дрожит.

– Да, благодаря Терри. Она была потрясающа! – Марк слегка отстранил ее от себя и заглянул в глаза. – Ты лучший в мире психолог, Терри. Если бы не ты, нас, возможно, уже не было бы в живых.

Фред между тем надел на Джонатана наручники и поднял пистолет.

– Я так испугалась! – пробормотала Тереза, потом взглянула на Пентворта. – Бог мой, бедный Джонатан. У меня сердце кровью обливается, когда я думаю о той боли, которую он испытывал все это время. С тех пор как умер Ларри, он жил в темноте помраченного сознания.

– А Ларри и в самом деле приходил к тебе? – спросил Марк. – Он правда говорил, что всегда хотел быть врачом?

– Да, Марк, это правда. Все, что я только что сказала Джонатану, – правда. Ларри нравилась его работа, но это не было его истинным призванием.

Фред уже позвонил в «скорую» и в полицейское управление, потом обратился к Терезе.

– Вы большой молодец, Терри. Сохранили хладнокровие и удержали Пентворта от опасных действий. Не хотите пойти работать к нам в полицию? Нам нужны такие специалисты.

– Только через мой труп, Дорелли, – прорычал Марк. – Расскажи лучше, как ты узнал, что мы здесь.

– Я все-таки получил ордер на обыск дома миссис Раскин-Боуэн и обнаружил, что после выписки из клиники она побывала там, но покинула дом в спешке. Об этом свидетельствовали некоторые признаки. Тем не менее наблюдение за ее домом я не снял, и сегодня во второй половине дня она объявилась! Ей удалось каким-то образом выбраться из комнаты, где держал ее Джонатан, и она сбежала к себе домой. Она боялась, что никто не поверит ее рассказу, но я поверил. В особенности после того, как осмотрел дом Джонатана. Кстати, там я нашел и яд, которым был отравлен Купер.

– Но как ты догадался прийти сюда? – недоумевал Марк.

– Я съездил вначале к тебе домой, потом к Терезе, потом приехал сюда. Перед приездом сюда я позвонил вам на мобильные, но они не отвечали. Это меня насторожило. Я так понимаю, что вы просто оставили их в машине, да?

– Точно. Мы же зашли сюда всего на пару минут, чтобы сменить фильтр в аквариуме.

– Ну вот, дальше все ясно. Я услышал ваши голоса и тихо подобрался к двери. Того, что я услышал, хватило, чтобы понять, что здесь происходит.

– Боже мой, я все никак не могу поверить!

– Он больной человек, Марк. Ему окажут психиатрическую помощь, – сказала Тереза. – Мой отец позаботится об этом.

– Да, ему помогут такие люди, как ты, Терри. Прости за то, что я был таким болваном…

– Согласен, – вмешался Фред, озорно сверкнув глазами. – Ей-богу, Терри, вы могли бы сделать гораздо лучший выбор.

Марк сердито зыркнул на друга, а Тереза рассмеялась и поцеловала Марка, потом подошла и чмокнула Фреда в щеку.

– Спасибо, Фред.

– Не возражаешь, если мы дадим показания завтра, а сейчас поедем домой? – спросил Марк Фреда. – Нам с Терри нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

– Езжайте, – махнул рукой Фред и смотрел им вслед, пока они не скрылись за дверью. – Опять пара. Прямо Ноев ковчег, да и только, – проворчал он и потер рукой лицо.

Сирена приближающейся «скорой помощи» прорезала тишину. Фред присел на корточки рядом с Джонатаном и мягко положил руку ему на плечо.