Текст книги "Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма"

Сталинские премии по литературе за 1943–1944 годы: «Тоталитарная реставрация» соцреализма

24 марта 1943 года в Центральном доме литераторов состоялось открытие пятидневного «творческо-критического» совещания, посвященного литературному производству в период Отечественной войны. С развернутыми докладами выступили П. Антокольский, Н. Асеев, А. Гурвич, А. Довженко, В. Инбер, А. Исбах, С. Кирсанов, В. Кожевников, А. Лейтес, В. Перцов, А. Сурков, И. Уткин, А. Фадеев, К. Финн, К. Чуковский, В. Шкловский, И. Эренбург и другие. Это событие стало центральной темой нескольких выпусков «Литературы и искусства» (развернутая статья была помещена в № 14 (66) от 3 апреля; частично материалы публиковались в предыдущем и в следующем номерах), в котором подробно освещался ход совещания745745
  См.: Литература Великой Отечественной войны, [редакционная] // Литература и искусство. 1943. № 14 (66). 3 апреля. С. 2.


[Закрыть]. Этот частный случай весьма обыденной практики коллективных писательских обсуждений примечателен в нескольких отношениях. Во-первых, очевидное возрастание «самокритических» настроений свидетельствовало об осознании «работниками литературы» установки (исходившей от «руководящего центра») на отлаживание процесса продуцирования советской культуры. Иначе говоря, серьезно расшатанная индустрия требовала упорядочения и синхронизации с конкретными задачами, которые ставила перед литературой политическая власть. Едва наметившийся ренессанс «высокой» культуры, характеризовавшийся раскрепощением творческих индивидуальностей, был подавлен силами транслировавших волю Сталина партфункционеров от литературы. Во-вторых, стенограмма этого совещания свидетельствует о возрастании роли Сталинской премии в иерархии культурных институций. Именно она в тот период становится едва ли не главным «участком производства», начинает определять ритм художественной жизни, подстраивая под себя все другие сферы (не только книгоиздание, литературную критику, но и саму творческую практику писателей). Две эти тенденции тесно связаны уже потому, что взаимоопределяют друг друга: Сталинская премия задает тематический диапазон соцреалистических текстов, а установка на «большевистскую самокритику» побуждает авторов минимизировать свои «творческие искания» и сосредотачивает их на единственном ориентире – Сталинской премии, тем самым выдвигая ее на центральное место в литературном процессе 1940‐х годов.

Во вступительном слове Скосырев обратил внимание собравшихся сразу на оба отмеченных выше момента:

На днях (20 марта 1943 года. – Д. Ц.) было опубликовано постановление Совета народных комиссаров о присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы за 1942 год. Мы видим и видит весь мир, что под гром битв наше искусство не молчит, каждодневно создаются новые произведения, свидетельствующие, повторяю, о цветении народной души.

Мы знаем произведения, каким присуждены Сталинские премии, мы читаем их, любим их, ценим.

Мы ценим великолепный, могучий талант Алексея Толстого. Мы всегда внимательно следили за ростом чудесного леоновского дарования, мы привыкли каждую новую пьесу Корнейчука и Симонова расценивать не только как значительнейшее явление нашей драматургии, но и как значительное общественное событие. Мы поем и слушаем песни Исаковского; мы научились любить пламенного, чистого и благородного поэта Максима Рыльского, младшего брата нашего дорогого Александра Блока. Мы с интересом читаем каждый новый мастерски написанный рассказ Леонида Соболева, и мы все испытали великое наслаждение, когда нам открылась возможность познакомиться с золотой прозой уральского сказочника и мудреца Павла Бажова. Быстрый рост лирического и очень искреннего дарования молодого поэта Маргариты Алигер также прошел и на наших глазах, и на нашем постоянном внимании к ней.

Но можем ли мы себе сказать с полной откровенностью и прямотой, к какой приучила нас война и какую требует от нас война, что мы – писатели – хорошо и по-настоящему знаем все произведения нашей литературы, созданные за последние 21 месяц? <…> Знаем ли мы эти произведения, обдумали бы мы их слабые и сильные стороны, критически расценили ли их? Скажем прямо, откровенно и грубо: совершенно не расценили и во многом по-настоящему не знаем746746
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 1. С. 683.


[Закрыть].

Скосырев призвал писательскую аудиторию «бдительнее» относиться к обстановке на «литературном фронте»: по логике чиновника, следует критически реагировать на эстетически выбивающиеся явления художественной жизни747747
  В заключительном слове к этой мысли еще раз возвратится Фадеев: «Только это чувство, чувство неудовлетворенности и сознание того, что мы должны критиковать друг друга и поднимать друг друга на более высокий уровень, предъявлять друг другу более высокие требования, только это чувство поможет нам правильно расставить наши литературные силы, помочь нашим товарищам в их работе» (цит. по: Там же. С. 708).


[Закрыть]. Попросту говоря, в официальной культуре вновь актуализировался принцип поиска «внутреннего врага»748748
  Неслучайно в конце апреля 1943 года на заседании президиума Союза писателей, посвященном работе редакции «Нового мира», в качестве «положительного явления» будет особо отмечена публикация конспирологического переводного романа Дж. Пристли «Затемнение в Гретли» (№ 5–6, 7–8) о шпионах и «пятой колонне», обосновавшихся в британском промышленном городке.


[Закрыть]. Очевидно, что заниматься этим поискам должна литературная критика, за два года войны пришедшая в очевидный упадок:

Мне пришлось, – продолжал Скосырев, – уже несколько дней назад, открывая собрание, посвященное Сталинским премиям, говорить о том, что в документе правительства, в документе, подписанном именем, в каком совмещена вся воля и весь разум народа, – именем Сталина, не нашло себе места для соискания на получение премии ни одного имени критика, хотя статут о Сталинских премиях предусматривает <…> премирование за критические произведения, за произведения художественной критики.

<…> Мы должны продумать и этот последний документ. Ведь уже два года, как по разделу критики не присуждается Сталинская премия749749
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 1. С. 684.


[Закрыть].

Недостаточная реакция литературной критики на отмеченные Сталинской премией тексты противопоставлялась «народному признанию» этих произведений («…народ в документе выразил свое мнение об этих замечательных работах»). Требовалось создать видимость крайней степени объективности в вопросе присуждения высшей советской награды: премирование, по мнению Скосырева, должно мыслиться как единственно возможное следствие из дискуссии в Комитете, а критика должна указать массовой публике на достоинства отмеченного Сталинской премии текста, убедить читателя в том, что соцреализм ему не навязан «сверху», а заботливо преподнесен как лучшее из доступного ему литературного «многообразия» (для его демонстрации в докладе, кроме имен лауреатов, были упомянуты Азаров, Асеев, Безыменский, Берггольц, Васильев, Гладков, Горбатов, Гроссман, Долматовский, Дьяков, Инбер, Караваева, Кирсанов, Кожевников, Костылев, Лавренев, Липкин, Ошанин, Павленко, Пенкин, Платонов, Прокофьев, Седых, Слетов, Софронов, Степанов, Сурков, Тарковский, Твардовский, Тихонов, Уткин, Федоров, Фиш, Френкель, Шевелева, Шпанов, Яшин).

«Тоталитарная реставрация», берущая начало в 1943 году, шла параллельно с усилением национал-большевистских настроений: оформление доктрины «советского патриотизма» не могло не влиять и на литературную политику750750
  Так, 18 февраля 1943 года был прекращен выпуск журнала «Интернациональная литература» на русском языке. Тем самым серьезно сокращался объем иностранной литературы, поступавший на советский литературный рынок. Образовавшийся дефицит должна была восполнить советская литература.


[Закрыть]. В заключительном слове, произнесенном 29 марта на закрытии совещания Союза писателей, Фадеев заострил внимание собравшихся: «Наш патриотизм – это вовсе не квасной патриотизм. Мы не собираемся представлять себе путь развития русского народа и других национальностей как развитие изолированное»751751
  Цит. по: Там же. С. 704. Об этом же Фадеев писал в недатированном письме Вишневскому (см.: Фадеев А. А. Письма, 1916–1956. С. 179).


[Закрыть]. По мысли Фадеева, в отмеченных Сталинской премией текстах «окрепли черты национальной гордости», а «советская культура» (в докладе синонимична «великой русской культуре») вобрала в себя «достижения» всех «передовых» литератур мира и тем самым «крепит братскую связь с нашими народами»752752
  Основные положения Фадеева быстро были «взяты на вооружение»: уже 10 апреля 1943 года в «Литературе и искусстве» (№ 15 (67). С. 1) появилась передовая «О русской национальной гордости»; 7 августа В. Ермилов опубликовал статью «О традициях национальной гордости в русской литературе» (№ 32 (84). С. 2), а 20 ноября – статью «Образ Родины» (№ 47 (99). С. 3), посвященную обзору лирических текстов советских поэтов (среди них были Андрей Белый, Ахматова, Городецкий, Каменский, Пастернак, Хлебников и даже некогда поруганный Есенин), вошедших в «Сборник стихов» (сост. В. Казина и В. Перцова; М.: ГИХЛ, 1943).


[Закрыть]. Очевидно, что национальным литературам должно быть уделено соответствующее внимание при присуждении Сталинских премий. Проблема «советского патриотизма», поднятая еще в докладе Толстого в ноябре 1942 года, со временем становилась все острее: в середине августа Фадеев выступил по радио с речью «О советском патриотизме и национальной гордости народов СССР»753753
  В названии использована искаженная формула из заглавия статьи Ленина «О национальной гордости великороссов» (1914). Выступление Фадеева первоначально было назначено на 21 июня 1943 года и имело предварительное название «Русские писатели – патриоты нашей Родины», весьма точно отражавшее содержание речи. Однако Фадеев не сдал редактору текст выступления в намеченный им самим срок, а в день выступления секретарь Кашинцева сообщила о его болезни. О безответственном отношении Фадеева к намеченному докладу Н. Рубинштейн писал 1 июля 1943 года в докладной записке на имя Г. Александрова (см.: «Литературный фронт»: История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 76).


[Закрыть], в которой наметил основной круг идеологем (подвиг Гастелло, мученическая судьба Зои Космодемьянской, сюжет обороны у разъезда Дубосеково («двадцать восемь героев-панфиловцев») и даже «Седьмая симфония» Шостаковича), не изживших себя и по сей день. Уже тогда началось «воскрешение героев прошлого», призванное пробудить у «среднего человека» способность к «историческому мышлению»754754
  Первые «симптомы» этого процесса проявились уже осенью 1941 года, о чем свидетельствует запись из дневника А. Первенцева: «…она („родная земля“. – Д. Ц.) горит, павшая жертвой нашей военной неорганизованности и слабости. Горят прекрасные поля, горят хижины, улетают птицы, над Украиной носятся черные стаи бомбардировщиков, носятся почти безнаказанно. Мы оказались слабее в воздухе, мы оказались слабее на земле. Этого не простят нам великие мужи, поставившие на ноги Россию. В могилах поднимаются, как видения Страшной мести, отец отечества Петр Великий, Потемкин, Суворов, Румянцев – победитель Кагула, Кутузов, Богдан, Сирко, Богун, Сагайдачный, Багратион, Нахимов, Корнилов… Поднимаются даже те, кто был сражен в силу своих убогих политических знаний, но сильной любви к отчизне: Лавр Корнилов, Неженцев, Марков, Брусилов, Алексеев, Чернецов, Каледин. Они смотрят на нас: вы взяли силой у нас власть из рук – побеждайте. Мы привыкли видеть, что мы ошиблись и большевики – спасители Отечества русских, – побеждайте, но, если вы не победите, почему уничтожили нас, почему не посторонились?» (Первенцев А. А. Дневники: 1941–1945. С. 51).


[Закрыть]: не забыл Фадеев упомянуть Тургенева, Льва Толстого, Салтыкова-Щедрина, Достоевского (!), Чехова, Горького, процитировать тенденциозный фрагмент из статьи «О сочинениях Державина» Белинского, «Железную дорогу» Некрасова и «Несколько слов о Пушкине» Гоголя. Венчал эту речь примечательный по изворотливости и затененности подлинного смысла патетический фрагмент:

Это понимание советского патриотизма и национальной гордости не только не имеет ничего общего с шовинизмом и национализмом, а наоборот, является лучшей гарантией против шовинизма и национализма, ибо корни шовинизма и национализма подрублены в нашей стране, ибо никогда еще национальные задачи народов СССР так не совпадали с интернациональными общечеловеческими задачами, как в великой освободительной борьбе народов против германского фашизма755755
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 1. С. 793. По-видимому, такое нагромождение риторических союзов (по В. Виноградову) призвано зафиксировать и усилить пафос этого фрагмента, построенного на логическом контрапункте.


[Закрыть].

Позднее, 6 ноября 1944 года, в речи на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы Сталин провозгласит:

В советском патриотизме гармонически сочетаются национальные традиции народов и общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза. Советский патриотизм не разъединяет, а, наоборот, сплачивает все нации и народности нашей страны в единую братскую семью. В этом надо видеть основы нерушимой и все более крепнущей дружбы народов Советского Союза756756
  Цит. по: Доклад Председателя Государственного Комитета Обороны товарища И. В. Сталина // Правда. 1944. № 268 (9725). 7 ноября. С. 2. Курсив наш.


[Закрыть].

До судьбоносного доклада Сталина оставалось немногим больше года. (В послевоенную эпоху, на которую придется апофеоз идеологического противостояния СССР и Запада, тема «советского патриотизма» станет главным пропагандистским жупелом757757
  Так, например, именно «советскому патриотизму» будет посвящена редакционная статья «Литературной газеты» «Главная тема советской литературы» (Литературная газета. 1947. № 28 (2343). 8 июля. С. 1).


[Закрыть]: после ждановских докладов и постановлений 1946 года это словосочетание не будет сходить с газетных страниц вплоть до начала 1950‐х годов.)

Именно в эти годы начинает формироваться новое представление о соцреалистической эстетике и применяемом к художественной литературе эстетическом критерии. Уже позднее, на IX пленуме правления Союза писателей в феврале 1944 года, В. Ермилов будет говорить об упускаемом критиками «критерии естественной красоты», который должен обладать «строгостью» и, что более важно, «умной гибкостью»758758
  Поликарпов в отчете Маленкову о прошедшем пленуме охарактеризует выступление Ермилова как «беспредметное и путанное».


[Закрыть]. Литературная критика, если придерживаться его позиции, должна совмещать в себе функции политического воспитания читателя и формирования у него эстетического вкуса. Общий же закон художественной динамики Ермилов выводит в типичном для его построений формате взаимообусловленности абстрактных величин: «Чем труднее, тем прекраснее, потому что, как говорил Белинский: „Только то прочно, что достигается тяжелыми жертвами и кровью народа“»759759
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 55. Курсив наш.


[Закрыть]. Само понимание Прекрасного начинает серьезно деформироваться в условиях начавшихся с первых месяцев 1943 года локальных дискуссий по вопросам соцреалистической эстетики и эстетических аспектов литературного производства. Постепенно примат темы начал терять некогда центральное положение, так как абсолютное большинство текстов к тому моменту было отмечено военной тематикой; на передний план все активнее стали выдвигаться внутренние текстовые параметры и, как следствие, реализация или нереализация в произведениях (зачастую в сюжетной коллизии и центральных образах) неких свойственных соцреалистической эстетики принципов. Иными словами, с этого момента «как сделано» (критерий мастерства) начало ощутимо превалировать над «кем сделано» (критерий персональности). Это не могло не повлечь закономерных искажений традиционной «автороцентрической» модели организации литературного процесса. Именно в этот период произошел типологический слом, превративший сталинский эстетический канон из персонального в текстовый: отныне советская культура стала характеризоваться не именами своих творцов, а вполне конкретными «выдающимися» образцами. Поэтому и формула Эренбурга «писатель должен всей своей жизнью отвечать за написанное» из речи на IX пленуме правления Союза писателей в сути своей содержит то же самое указание на уменьшение роли автора, который на равных правах участвует в культурном производстве, но отнюдь не влияет на характер этого производства и тем более не управляет им.

25 апреля 1943 года на восемьдесят пятом году жизни от сердечного приступа в Москве скончался председатель Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства В. И. Немирович-Данченко. По этой причине Совнарком принял постановление № 1066 «О составе Комитета по Сталинским премиям при СНК СССР в области литературы и искусства» от 29 сентября 1943 года. В нем был определен новый состав Комитета:

Председатель Комитета – Народный артист СССР [(1936)] Москвин И. М.

Заместители Председателя – 1) Глиэр Р. М.

2) Тихонов Н. С.

3) Довженко А. П.

и члены Комитета – 1) Асеев Н. Н., 2) Александров Г. Ф., 3) Александров А. В., 4) Байсеитова Куляш, 5) Большаков И. Г., 6) Веснин В. А., 7) Грабарь И. Э., 8) Гольденвейзер А. Б., 9) Герасимов А. М., 10) Гаджибеков У., 11) Гулакян А. К., 12) Дунаевский И. О., 13) Кузнецов Е. М., 14) Корнейчук А. Е., 15) Колас Якуб, 16) Мухина В. И., 17) Меркуров С. Д., 18) Молдыбаев Абдылас, 19) Мордвинов А. Г., 20) Михоэлс С. М., 21) Мясковский Н. Я., 22) Насырова Халима, 23) Пырьев И. А., 24) Самосуд С. А., 25) Симонов Р. Н., 26) Софроницкий В. В., 27) Судаков И. Я., 28) Толстой А. Н., 29) Фадеев А. А., 30) Храпченко М. Б., 31) Хмелев Н. П., 32) Хорава А. А., 33) Чиаурели М. Э., 34) Черкасов Н. К., 35) Шапорин Ю. А., 36) Шолохов М. А., 37) Эрмлер Ф. М.760760
  Постановление № 1066 «О составе Комитета по Сталинским премиям при СНК СССР в области литературы и искусства», 29 сентября 1943 г. // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 1. Л. 54. В рассылку этого постановления дополнительно были вписаны Маленков и Щербаков (см.: ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Ед. хр. 218. Л. 320–321).


[Закрыть]

9 декабря 1943 года Совнарком принял постановление № 1366 «О Сталинских премиях за выдающиеся работы в области науки и изобретательства, искусства и литературы за 1943 год»761761
  См.: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 1. Л. 55.


[Закрыть], сохранявшее количество и размер премий и учитывавшее ранее принятые изменения (предусмотрены постановлениями Совнаркома СССР № 485 от 10 апреля 1942 года и № 308 от 19 марта 1943 года). Кроме того, Комитету разрешалось представить предложения о присуждении премий за многолетние выдающиеся достижения. Очевидно, что это стремление подытожить четвертьвековой период развития советской литературы было вызвано необходимостью еще надежнее «укоренить» сталинский культурный проект в дореволюционной культуре. Иначе говоря, предложенный еще в середине 1930‐х перечень категорий советского искусства обнаружил потребность в расширении круга предтечей социалистического реализма, чье творчество («классическая линия») все еще могло служить ориентиром для писателей.

В Союзе писателей к обсуждению рекомендованных произведений приступили на первом же пленарном заседании, состоявшемся 3 января 1944 года. Однако большинство членов президиума не прочли предложенные тексты, поэтому их обсуждение было решено перенести. О серьезности этого вопроса говорит и тот факт, что от отсутствовавших участников пленума непременно требовались письменные отзывы на прочитанные произведения. На заседании президиума Союза писателей 12 января был определен предварительный список кандидатов на Сталинские премии за многолетние достижения; в него попали Якуб Колас, М. Ордубады, С. Айни, А. Упит и О. Форш762762
  См.: Протокол № 2 заседания президиума Союза советских писателей, 12 января 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Ед. хр. 654. Л. 91.


[Закрыть]. На этом же заседании вопрос о рекомендуемых текстах решался с явным перевесом в пользу обсуждения ранее исключенной из всех лауреатских списков поэмы А. Твардовского. По этому поводу Фадеев выступил с коротким докладом, в котором назвал «Василия Теркина» «одним из сильнейших произведений» советской литературы, где речь идет «о жизни и смерти советского государства», об «освободительной войне» и «освобождении других народов»763763
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 11.


[Закрыть]. Но учел «писательский начальник» и неоднократно возникавшее в (около)литературной среде недовольство764764
  Так, например, Тренев голосовал против выдвижения «Теркина» на Сталинскую премию, так как в поэме «даны только мрачные картины наших отступлений», а режиссеру Б. А. Бабочкину позднее попросту не дали снять фильм по мотивам поэмы Твардовского.


[Закрыть] художественной и, что важнее, идеологической сторонами текста, «неродственным соцреализму мастерством» (Ф. В. Гладков): «книгу про бойца», по его мнению, следовало бы доработать, учитывая произошедшую «перемену в войне». Очевидно, официоз относился к поэме очень настороженно; никто из литературных критиков или комитетчиков, кроме, может быть, Фадеева, не высказывался в пользу ее эстетического совершенства.

Дискуссия в Союзе писателей была довольно быстро свернута из‐за запланированного на 19 января избрания нового руководителя писательской организации. Активизация критических кампаний показала несостоятельность той модели управления Союзом, которая применялась Фадеевым: «ошибки» писателей теперь ставились в вину «руководящему центру». Наметилась потребность в трансформации институционального облика Союза советских писателей, в восстановлении его былого организационного строения, когда во главе стоял председатель правления. Этот возврат к «горьковским традициям», по мысли Павленко, должен был свидетельствовать и о «возврате к государственным традициям Советского Союза». Г. Александров на расширенном заседании президиума говорил:

…желательно поставить во главе Союза советских писателей такого писателя, который бы пользовался всеобщим признанием как писатель, как художник, был бы авторитетен для всех поколений писателей, который бы показал себя за последние годы, во время войны, как настоящий гражданин нашего государства. И мнение существует такое, что целесообразно было бы избрать на этот пост нашего писателя Николая Семеновича Тихонова765765
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 17.


[Закрыть].

Чье это было мнение, которое столь старательно воспроизвел Александров, можно лишь догадываться. Однако оно было поддержано писателями (Вишневским, Корнейчуком, Лыньковым, Павленко, Рыльским, Соболевым, Фадеевым и Эренбургом); поддержано было и предложение назначить секретарем Союза «преданного партийца» Д. Поликарпова, чью кандидатуру рекомендовали в ЦК. Все это расширенное заседание представляло собой акт коллективной писательской самокритики, слагавшейся из отдельных самокритических выступлений в одно единое покаянное полотно стенограммы из 60 машинописных листов766766
  Такая же модальность дискуссии будет характеризовать и IX пленум правления Союза советских писателей, на котором продолжится комплиментарное обсуждение новоизбранного председателя, а попытки утвердить гегемонию соцреализма станут еще заметнее.


[Закрыть]. Но ощутимой была и другая – централизаторская – тенденция художественной жизни, также нашедшая выражение в выступлениях писателей. Так, взявший слово ближе к финалу заседания Симонов говорил о необходимости усилить контроль Союза над своими многочисленными «органами»:

Слишком многое проходило за последние годы абсолютно мимо Союза. <…> То, что к нему относится, должно быть у него в руках. Журналы должны быть в руках Союза. Не должно быть такого положения, чтобы редактора журналов, как было в последнее время, по каждому маленькому вопросу все время консультируются и все время ходят [в ЦК].

<…> во главе журналов должны быть поставлены как редактора единолично распоряжающиеся ими – крупные писатели. У нас журналов не так много. Их у нас четыре. <…> Всего четыре журнала, и во главе их должны стоять писатели, которых любит и знает народ, которые за это могут отвечать перед страной и перед литературой767767
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 29.


[Закрыть].

Для осуществления намеченной «реставрации» политического контроля над литературой такая централизация управленческого ресурса, о которой говорил Симонов, была попросту необходимой. Ясно, что форсированной унификации должен подвергнуться и литературный дискурс, к тому времени начавший развиваться в отрыве от «основного метода» советской культуры. Это направление работы станет приоритетным не только в работе писательской организации, но и в деле присуждения высших наград. Выдвижение произведений в Союзе писателей состоялось 2 февраля 1944 года и совпало с началом работы Комитета по Сталинским премиям. Фадеев подробно остановился на «художественной публицистике» – книге очерков Шагинян об Урале во время войны, которая хоть и «заслуживает хорошей критической оценки и всякого рода популяризации»768768
  Цит. по: Там же. С. 36. В 1943 году книга Шагинян «Уральский город» еще на стадии верстки была исключена из издательских планов из‐за негативного освещения военной действительности и очевидного акцента на «чудовищных недостатках» политического руководства.


[Закрыть], но не может быть выдвинута на литературную премию. Не рекомендовал Фадеев и очерковый сборник Гроссмана о Сталинграде. Такая позиция Фадеева встретила несогласие в среде писателей. Сейфулина возразила Фадееву: «…я не знаю волнующих художественных очерков, не считая Гроссмана и Шагинян»; а затем добавила, говоря о книге Шагинян: «При этом надо иметь в виду, что это единственная книга о тыле. Наш героический тыл, он почти никак не отражен в литературе, а эта книга написана со знанием дела и взволнованно говорит о необычайном явлении, о героизме тыла»769769
  Цит. по: Там же. С. 37. Проблема слабой освещенности в литературе подробностей жизни советского тыла затем будет поднята и в докладе Исаковского «О советской массовой песне»; поэт будет говорить: «Но что же сказать о песнях, посвященных жизни советского тыла? К нашему стыду, приходится признать, что таких песен или нет совершенно, или их мизерно мало» (цит. по: Исаковский М. В. О советской массовой песне // О писательском труде: Сб. статей и выступлений советских писателей. С. 98).


[Закрыть]. Впервые о недостаточном внимании к теме героизма советских людей в тылу и колхозах Фадеев писал еще в 1942 году в статье «Отечественная война и советская литература»770770
  Впервые статья в сокращенном виде была напечатана в журнале «Пропагандист» (1942. № 17). Первая полная публикация текста случилась лишь в 1957 году (см.: Фадеев А. А. За тридцать лет. М., 1957. С. 254–262).


[Закрыть]. В. Герасимова же высказалась об очерках Гроссмана:

…за время войны эти очерки лучше самого романа Гроссмана. У Гроссмана появился роман (sic!) «Народ бессмертен». Это неплохая вещь, но выше его очерки о войне и, сопоставляя с беллетристическими произведениями о войне, следует сказать, что трудно найти произведения, которые бы стояли вровень с этими произведениями771771
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 37.


[Закрыть].

На баллотировке в Союзе из 11 голосовавших против очерков Шагинян выступил лишь один человек (по-видимому, Фадеев), а очерки Гроссмана были поддержаны единогласно; позднее очерки Гроссмана войдут в сборник «Годы войны» (1945). Пятнадцать голосов получили сборники стихотворений Первомайского, а кандидатуры Лебедева-Кумача и Алымова были отклонены. К. Чуковского за книгу «Чудо-дерево» было решено рекомендовать на премию за многолетние достижения, хоть это предложение и не нашло живой отклик у собравшихся (восемь человек проголосовали «за» и пять – «против»).

Память умершего В. И. Немировича-Данченко почтили на первом заседании Комитета по Сталинским премиям за работы 1943 года, состоявшемся в тот же день, что и финальное обсуждение в Союзе писателей, 2 февраля 1944 года772772
  На заседании присутствовали: И. М. Москвин, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, а также: Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, У. Гаджибеков, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. К. Гулакян, И. О. Дунаевский, Якуб Колас, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Молдыбаев, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, И. А. Пырьев, С. А. Самосуд, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, Н. П. Хмелев, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 февраля 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 1).


[Закрыть]. На нем присутствовали далеко не все члены литературной секции, поэтому А. Толстой ограничился прочтением списка и краткой характеристикой произведений, рекомендованных организациями к рассмотрению в Комитете. Этот список был следующим.

Прозаические: «Емельян Пугачев»773773
  На голосовании в Союзе писателей роман получил 30 голосов за выдвижение на премию. На книгу Шишкова, по словам докладчика, было много хороших отзывав, поэтому «можно дать премию за роман, и за всю художественную деятельность автора» (РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 10).


[Закрыть] (первый том трилогии; опубл. в 1941; рекомендовали Союз писателей и Институт мировой литературы им. Горького) В. Я. Шишкова; «Навои»774774
  На голосовании в Союзе писателей роман получил 10 голосов за выдвижение на премию. Текст был представлен на рассмотрение Комитета в подстрочном переводе, но отдельным изданием к тому моменту издан еще не был. Впервые отдельным изданием опубликован в 1946 году в издательстве «Советский писатель».


[Закрыть] (опубл. в 1944; рекомендовали Союз писателей и СНК ЦК КП(б) Узбекистана) Айбека; «Багратион. Слава и честь года 1812»775775
  На голосовании в Союзе писателей роман получил 8 голосов за выдвижение на премию. По мнению Толстого, «это не очень крепкое произведение» (Там же).


[Закрыть] (опубл.: Октябрь. 1943. № 1–3; рекомендовал Союз писателей) С. Н. Голубова; «Непокоренные (Семья Тараса)»776776
  На голосовании в Союзе писателей повесть получила 8 голосов за выдвижение на премию. Толстой оценил текст Горбатова очень высоко: «Это единственный претен[дент и е]динственный пример, как на материале войны можно дать художественную литературу. Замечательно, что в наши дни можно было создать такую художественную повесть» (Там же. Л. 10–11).


[Закрыть] (опубл.: Октябрь. 1943. № 4–9; рекомендовали Союз писателей и Институт мировой литературы им. Горького) Б. Л. Горбатова; «Пушкин»777777
  Комментарий Толстого был кратким, но ясным: «…это вряд ли» (Там же. Л. 11). Дело в том, что Ю. Тынянов умер 20 декабря 1943 года в Москве, возвратившись из эвакуации.


[Закрыть] (третья часть романа; опубл. в 1943; рекомендовал Институт мировой литературы им. Горького) Ю. Н. Тынянова; «Сталинград. Сентябрь 1942 – январь 1943» (опубл. в 1943) и «Старый учитель» (опубл.: Знамя. 1943. № 7–8; рекомендовали Союз писателей и Институт мировой литературы им. Горького) В. С. Гроссмана; «Сквозь дым костров»778778
  Толстой, говоря о книге Язвицкого, отметил: «Очень скучно» (Там же).


[Закрыть] (опубл. в 1943; рекомендовали отдельные деятель науки) В. И. Язвицкого; «Абай» (на казахск. яз.; опубл. в 1945; рекомендовал СНК ЦК КП(б) Казахстана) М. О. Ауэзова; «Вардананк» (на армянск. яз.; опубл. в 1943–1946; рекомендовал Союз писателей Армении) Д. К. Демирчяна; «Балуан Шолак» (пер. с казахск. А. Дроздова; опубл. в 1946) и «Мои мектебы» (подстрочный пер. с казахск.; опубл. в 1947) С. М. Муканова779779
  25 февраля 1944 года Муканов писал А. Толстому: «Чувствуя неловкость, но принимая во внимание Ваше откровенное дружеское отношение, посылаю Вам с этим письмом мою автобиографию и вот почему: Комитет Сталинских премий принял на обсуждение мою автобиографическую повесть „Мои мектебы“ („Мои школы“), которая написана по материалам <…> моей автобиографии. Служба и дружба – две разные вещи. Это я понимаю. Если произведение недостойное, то оно не должно премироваться. <…> Но я Вас прошу, дорогой Алексей Николаевич, прочитать повесть, если она хороша, – защищать!» (цит. по: Переписка А. Н. Толстого. Т. 2. С. 373).


[Закрыть] (рекомендовал СНК ЦК КП(б) Казахстана); «Урал в обороне: Дневник писателя» (опубл. в 1944; рекомендовал Союз писателей) М. С. Шагинян; «Десница великого мастера» (пер. с груз. Ф. Твалтвадзе; опубл. в 1943) и «Давид Строитель» (неопубликованная вторая часть трилогии; пер. с груз. Э. Ананиашвили; опубл.: Новый мир. 1944. № 11–12) К. С. Гамсахурдиа (рекомендовал Союз писателей Грузии); «Оружие с нами» (пер. с укр.; опубл. в 1943; рекомендовал Союз писателей Украины) Н. С. Рыбака.

Лирические: «Сын» (опубл.: Знамя. 1943. № 7–8; рекомендовал Союз писателей) П. Г. Антокольского; «Похороны друга»780780
  Толстой сказал: «Хорошая вещь, первого класса, но не монументальная» (Там же. Л. 11).


[Закрыть] (на укр. яз.; пер. с укр. Л. Озерова; опубл. в 1970) П. Г. Тычины; «Пулковский меридиан»781781
  Оценка Толстого: «Там есть интересные вещи, но это не „тянет“ на Сталинскую премию» (Там же. Л. 11). Позднее Тихонов скажет о поэме Инбер: «…она не дает настоящей картины Ленинграда, который закончил свою героическую эпопею, когда можно обсуждать спокойно те произведения, которые писались в такое время. <…> Выбранная форма настолько условна, что она не расширяет темы автора, сообщает ей какую-то искусственность» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 65).


[Закрыть] (опубл. в 1942; рекомендовали Союз писателей и Институт мировой литературы им. Горького) В. М. Инбер; «Россия»782782
  По-видимому, речь идет о ранней редакции поэмы, вошедшей в одноименную книжку карманного формата (Прокофьев А. А. Россия. Стихи. [Б. м.]: Воениздат, 1944), потому как окончательный текст поэмы Прокофьева «Россия» будет опубликован лишь в 1946 году. На итоговую баллотировку эта поэма будет вынесена под названием «Слово о русских богатырях». Толстой высказался о тексте Прокофьева более развернуто и язвительно: «Мне не нравится. Получается впечатление, что как будто трехрядка, березки, цветочки – и ничего больше нет в России. С этим мы бы не смогли построить государство и побить немцев. Тут нет шага вперед. Эта вещь для меня не удовлетворительна, это не высокая поэзия. На музыку это можно переложить, чтобы Русланова спела…» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 февраля 1944 г. // Там же. Л. 11).


[Закрыть] (опубл. в 1944) А. А. Прокофьева; «Чудо-дерево»783783
  Речь идет о сборнике с подзаголовком «Сказки. Песенки. Загадки», вышедшем в Детгизе в 1943 году. Толстой снял кандидатуру Чуковского: «Я отвожу только потому, что не годится искать голоса для выдвижения, таких прецедентов не должно быть» (Там же. Л. 11). Позднее В. Я. Кирпотин вспоминал: «Сталинские премии присуждались в итоге лично Сталиным. Узнав, что Чуковский выдвинут, вождь рассердился. Он дал соответствующий сигнал, и сказочника всенародно начали топтать <…>, но не по литературным причинам, а по политическим: за то, что так отзывался о революции, за то, что отговаривал Репина вернуться в Россию. Азарт и степень критики, переходившей в ругательства, оставляли чувство недоумения» (цит. по: Кирпотин В. Я. Ровесник железного века. С. 530).


[Закрыть] (опубл. в 1943) К. И. Чуковского; лирика Л. М. Поповой784784
  Отдельными изданиями стихотворения Поповой в 1942–1943 годах не выходили ни в одном советском издательстве. В 1943 году в Воениздате была опубликована ее поэма «Крылья жизни», а несколько стихотворений вошли в сборник «Соколиный мир», вышедший в следующем году в Гослитиздате. По-видимому, комитетчики обсуждали тексты, опубликованные в периодике.


[Закрыть] (рекомендовала воинская часть 55701); стихотворения Г. Гуляма785785
  Имеется в виду сборник переводных стихотворений «Иду с Востока» (М.: Сов. писатель, 1943).


[Закрыть]; «Знамя бригады» (пер. с белорус.; опубл.: Знамя. 1943. № 2–3) А. А. Кулешова; «Земля» (подстрочный пер. с укр.; опубл. в 1943) и «День рождения» (пер. с укр.; опубл. в 1943) Л. С. Первомайского; «Победоносный Кавказ» (пер. с груз. В. Державина; опубл. в 1944; рекомендовал Союз писателей Грузии) И. В. Абашидзе; сборник стихов о Сталинграде «Сталінградський зошит»786786
  Отдельным изданием сборник не выходил, в Комитет представлен в рукописном виде.


[Закрыть] (рекомендовал Союз писателей Украины) М. Бажана (Н. П. Бажана); «Раскаленной душой» (на армянск. яз.; рекомендовал Союз писателей Армении) Н. Зарьяна; «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата» (опубл. в 1943; рекомендовал Союз писателей) С. И. Кирсанова; «Битва» (на укр. яз.; опубл. в 1943; рекомендовал Союз писателей Украины) А. С. Малышко; «Янук Сялиба»787787
  В стенограмме заседания от 3 марта 1944 года допущена ошибка: название произведения принято за имя автора (написано «Янук Селим»), а фамилия автора – за название произведения.


[Закрыть] (пер. с белорус. П. Семынина; опубл. в 1944; рекомендовал Институт мировой литературы им. Горького) М. Танка (Е. И. Скурко).

Драматургические: «Иван Грозный. Киносценарий»788788
  Толстой высказал сомнение в возможности номинировать это произведение: «Не думаю, чтобы киносценарий можно было выставить, – так же, как и архитектурный проект» (РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 12).


[Закрыть] (опубл. в 1944; выдвинули Н. К. Черкасов и Ф. М. Эрмлер) С. М. Эйзенштейна; «Двенадцать месяцев (Славянская сказка)» (опубл. в 1943) С. Я. Маршака; «Муканна» (на узб. яз.; пер. с узб. В. Державина; опубл. в 1964; рекомендовал Институт мировой литературы им. Горького) Х. Алимджана; «Иван Грозный» (первая («Орел и орлица»; опубл. в 1942) и вторая («Трудные годы»; опубл. в 1943) части; рекомендовал Институт мировой литературы им. Горького) А. Н. Толстого; по рекомендации Храпченко были выдвинуты «Большая земля. Киносценарий» (опубл. в 1943) С. А. Герасимова и «Великий государь. Трагедия в 5 действиях» (пьеса представлена в рукописи; опубл. в 1945; рекомендовали Союз писателей и Комитет по делам искусств) В. А. Соловьева789789
  Пьеса Соловьева была серьезно раскритикована Треневым, в результате чего последний был вынужден 2 февраля 1944 года направить пространную объяснительную записку в президиум Союза писателей (текст записки опубликован в: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 39–40).


[Закрыть]; позднее Храпченко выдвинул еще и пьесу «Ленушка. Народная трагедия»790790
  По всей видимости, Храпченко, тесно общавшийся с Леоновым, знал о том, что еще 24 января 1943 года писатель отправил Сталину письмо с просьбой прочесть пьесу «Ленушка» (позднее он просил Поскребышева заменить посланный экземпляр рукописи на сокращенный и доработанный). Сталин же попросил сообщить Леонову о невозможности ознакомления с текстом из‐за перегруженности делами.


[Закрыть] (опубл. в 1943) Л. М. Леонова).

Критические: «Русское деревянное зодчество»791791
  И. Грабарь позднее скажет: «…здесь мы видим настоящую макулатуру в дурном смысле этого слова – никоим образом Сталинскую премию давать нельзя! Просто смешно! <…> Хорошие церкви – но книга никуда не годится» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 84).


[Закрыть] (опубл. в 1942) С. Я. Забелло, В. Н. Иванова и П. Н. Максимова; «История музыкальной культуры» (первый том в двух частях; опубл. в 1941; рекомендовало Ленинградское отделение Союза композиторов) Р. И. Губера; «А. М. Герасимов» (опубл. в 1943; рекомендовало издательство «Искусство») В. М. Лобанова.

Толстой отметил, что бесспорными претендентами на премию по разделу художественной прозы являются Шишков и Горбатов, а по разделу поэзии – Антокольский и Гулям. Следует сказать, что обсуждение литературных текстов в Комитете к 1944 году приобрело откровенно политический характер: на первом плане оказалось то прогнозируемое влияние, которое премируемый текст может оказать на текущую обстановку. Именно этим определена весьма своеобразная оценка «Муканны» Алимджана, которую дал С. Михоэлс:

Пьеса интересная, сегодня имеет особое значение: сейчас ведется большая игра на Ближнем Востоке, на мусульманский мир свою руку протягивает Англия и Америка. В этом смысле Узбекистан может играть ведущую роль. «Муканна» эту проблему ставит очень удачно, отгораживая вопросы народной свободы и роста от арабского агрессивного влияния, идущего от Ирана792792
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 февраля 1944 г. // Там же. Л. 12.


[Закрыть].

Неслучайно и появление в списке кандидатов на Сталинскую премию за многолетние выдающиеся достижения кандидатуры Якуба Коласа. Дело в том, что 25 марта 1943 года первый секретарь ЦК белорусской КП(б) П. К. Пономаренко направил Сталину и Молотову шифротелеграмму, в которой отметил:

Центральный Комитет КП(б)Б и представительство Белоруссии представили в Комитет по Сталинским премиям кандидатами на присуждение Сталинских премий народного поэта Белоруссии Якуба Коласа, поэта Кулешова и скульптора Азгура. Из опубликованного постановления Совнаркома видно, что ни одному кандидату Белоруссии Сталинская премия не присуждена.

Старик Якуб Колас, после Янки Купалы793793
  Янка Купала умер 28 июня 1942 г.; некролог был опубликован через неделю, 4 июля, в «Литературе и искусстве» (№ 27. С. 2).


[Закрыть], – наиболее выдающийся поэт Белоруссии, академик, очень близкий к нам беспартийный политический деятель, автор многочисленных патриотических произведений. Вокруг него группируется литературная интеллигенция Белоруссии, и он оказывает на нее большое и политически правильное влияние794794
  Шифротелеграмма П. К. Пономаренко И. В. Сталину и В. М. Молотову, 25 марта 1943 г. // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 6. Л. 213. Курсив наш. О том значении, которое придается Коласу в белорусской культурной традиции, можно судить по современным научным изданиям, посвященным жизни и творчеству поэта; см., например: Мушынскi М. I. Летопiс жыцця i творчасцi Якуба Коласа. Мiнск, 2012.


[Закрыть].

Дополнительным стимулом к премированию Коласа Толстой видел его роль в становлении белорусского литературного языка (по словам председателя секции, начиная с 1924 года все словари полны ссылками на тексты поэта)795795
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 77.


[Закрыть]. Кроме того, Колас являлся действительным членом Академии наук БССР. Помимо Якуба Коласа на премию за многолетние достижения, по рекомендации Союза писателей796796
  См.: Протокол № 2 заседания президиума Союза советских писателей СССР, 12 января 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Ед. хр. 654. Л. 91.


[Закрыть], были выдвинуты основоположник жанра исторического романа в азербайджанской советской литературе М. Ордубады, старейший поэт Таджикистана, «ученик» Горького и «основоположник реалистической художественной прозы» С. Айни (Таджикистан), переведший на латышский язык гоголевского «Ревизора» и толстовского «Петра Первого» А. Упит (Латвия), «основоположник исторического романа советской эпохи»797797
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 80.


[Закрыть] О. Форш798798
  Примечательно, что о разгромленных рапповской критикой «мистических» сочинениях писательницы в этой биографической справке вовсе не упоминается.


[Закрыть] (РСФСР), народный поэт Дагестанской ССР (1934) Г. Цадаса, А. Исаакян799799
  Аргументом в пользу Исаакяна становилось признание его лирики «братскими народами»: тексты армянского поэта были переведены на русский, грузинский, азербайджанский и некоторые европейские языки (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 77).


[Закрыть] (Армения), казахский акын Н. Байганин800800
  Его кандидатура выдвинута Союзом писателей Казахстана как «фигура народная». При дальнейшем обсуждении Храпченко усомнится в широкой известности Байганина, противопоставив его Джамбулу, получившему «признание всех народов». Эрмлер выскажет предположение о том, что его выдвинули на премию ввиду преклонного возраста – акыну было 84 года (см.: Там же. Л. 83).


[Закрыть], театральный и общественный деятель Ш. Дадиани (Грузия), народный поэт Грузинской ССР (1933) Г. Табидзе801801
  Характеристики на Айни, Байганина, Дадиани, Исаакяна, Коласа, Ордубады, Табидзе, Упита, Форш и Цадасу см.: РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 13. Л. 8–17.


[Закрыть]. Премия за многолетние выдающиеся достижения, если судить по архивным свидетельствам, предназначалась для писателей, уже завершивших творческую деятельность. Появление среди кандидатов такого большого количества национальных авторов может объясняться усилением мер по навязыванию «советского патриотизма», курсом на создание той самой «братской семьи», о которой позднее будет говорить Сталин. Поэтому Фадеев не преминет заметить: «Каждый народ [СССР] имеет крупных деятелей, которые заслуживают премии»802802
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 9 марта 1944 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 82.


[Закрыть].

Обстановка с литературной критикой по-прежнему была чрезвычайно сложной. Из всех текстов, предложенных Комитету для рассмотрения, ни один не был связан с литературоведческой проблематикой. Еще в редакционной статье «Выше уровень художественного мастерства»803803
  См.: Литература и искусство. 1943. № 9 (61). 27 февраля. С. 1.


[Закрыть] с упреком отмечалось:

…[литературная] критика почему-то сочла себя в условиях войны демобилизованной. Как правило, в планах издательств отсутствуют работы критического жанра. Как правило, наши толстые журналы – «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» – крайне бедны критическими статьями и рецензиями. В лучшем случае они печатают статьи-отклики и обзоры, нетребовательные, лишенные подлинного гражданского пафоса и эстетического идеала, бездейственные в смысле их последующего влияния и на читателя и на художника.

Неутешительному состоянию критических отделов в «толстых» литературно-художественных журналах уделено внимание и в уже упомянутой докладной записке Маленкову от 2 декабря 1943 года:

Совершенно неудовлетворительно ведутся в журналах отделы критики и библиографии. Многие крупные произведения советских писателей, удостоенные Сталинской премии, до сих пор не нашли надлежащей оценки на страницах журналов. Так, например, журнал «Знамя» до сих пор не опубликовал ни одной статьи о повести Ванды Василевской «Радуга», о пьесе Леонова «Нашествие», о романах А. Толстого «Хождение по мукам», Яна «Чингис-Хан» и «Батый», о творчестве писателей Тычина, Купала, Самед Вургун, Рыльский и др. В журнале «Октябрь» не было опубликовано статей о следующих произведениях: Сергеев-Ценский «Севастопольская страда», Симонова «Русские люди», Бажова «Малахитовая шкатулка» и др. Большинство критических статей, опубликованных в журналах, крайне общи и поверхностны, разбор художественных произведений дается часто в отрыве от их идейно-политического содержания804804
  Цит. по: «Литературный фронт»: История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 102. Примечателен акцент, сделанный на отсутствии комплементарной оценки произведений сталинских лауреатов – вершинных «достижений» советского литературного производства. В контексте ужесточения культурной политики подобный упрек редакциям журналов – прямое указание к организации повсеместной пропаганды отмеченных Сталинской премией произведений.


[Закрыть].

Персональная ответственность за отставание литературной критики возлагалась на Фадеева, который после череды постановлений ЦК 1939–1940 годов «не сделал для себя необходимых выводов из этих указаний, не ведет воспитательной работы среди писателей и не оказывает никакого влияния на их творческую работу»805805
  Цит. по: Там же. С. 103.


[Закрыть]. Его выступления первых военных лет были «малосодержательными, абстрактными и нередко ошибочными»806806
  Цит. по: Там же.


[Закрыть]. К началу 1944 года ситуация не улучшилась, поэтому группа литературоведов и литературных критиков, куда входили М. Алексеев, А. Белецкий, Д. Благой, В. Бонч-Бруевич, Н. Бродский, Н. Гудзий, А. Дживелегов, Н. Державин, Д. Заславский, Б. Козьмин, П. Лепешинский, Л. Тимофеев, К. Тренев, М. Цявловский и М. Эссен, решила обратиться к Сталину. Суть этого коллективного обращения состояла, с одной стороны, в объяснении упадка литературной критики, утерявшей «индивидуальный почерк» (О. С. Резник), а с другой – в определении возможных путей преодоления сложившейся кризисной ситуации. Авторы письма сетовали Сталину: «Вопросы методологии литературоведения почти не разрабатываются, и это является одной из причин того печального состояния, в котором находится в настоящее время литературная критика»807807
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 91.


[Закрыть]; а далее предлагали «основать литературоведческий журнал» или «хотя бы периодический сборник такого же характера» и «возобновить, если не издание, то хотя бы подготовку научно-выполненных собраний сочинений классиков нашей литературы»808808
  Цит. по: Там же. С. 92.


[Закрыть]. Эти меры, по мнению литературоведов, должны были не только благоприятно сказаться на общем уровне шедших тогда дискуссий, но и вывести литературную критику из тени подсобной идеологической работы809809
  Обсуждению состояния литературоведения будет посвящено отдельное заседание президиума Союза писателей в самом начале апреля 1945 года. Доклад Поликарпова послужит поводом к введению практики периодических докладов «теоретического характера», предполагавших последующую дискуссию (фрагменты стенограммы этого заседания опубликованы в кн.: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 311–327).


[Закрыть]. Почти сразу стало понятно, что не возымел положительного влияния на эту область культурного производства и доклад Н. Тихонова «Советская литература в дни Отечественной войны»810810
  Опубликован в сокращенном виде в: Литература и искусство. 1944. № 7 (111). 12 февраля. С. 2. В доработанном виде текст доклада опубликован в: Тихонов Н. С. Отечественная война и советская литература // Новый мир. 1944. № 1–2. С. 180–189.


[Закрыть], прочитанный 5 февраля 1944 года на IX пленуме правления Союза советских писателей. Докладчик почти в формате аннотированной библиографии отозвался о «самых характерных» произведениях военного периода: одних авторов Тихонов похвалил (Алигер, Антокольского, Василевскую, Вишневского, Горбатова, Гроссмана, Гуляма, Корнейчука, Кулешова, Леонова, Платонова, Прокофьева, Симонова, Соболева, отчасти Твардовского, Толстого, Шолохова, Эренбурга), других – поругал (Зощенко, Сельвинского; позднее к их числу примкнет и Асеев). Никакой серьезной рефлексии и тем более глубокого анализа наспех перечисленных текстов не предполагалось. Тихонов, следуя примеру фронтовых начальников, решил «брать» количеством, а не качеством. Это попросту не могло остаться незамеченным811811
  Поликарпов уровнем «литературоведческой» рефлексии был вполне удовлетворен, но не устроили его акценты Тихонова, о чем он написал в отчете Маленкову 23 февраля 1944 года: «Доклад тов. Тихонова был обстоятельным обозрением советской литературы в дни Отечественной войны, но существенным недостатком является тот факт, что докладчик не заострил внимания участников Пленума на политически вредных явлениях в литературе.
  ^Если пошлая повесть Зощенко была предметом критики, то клеветнические стихи Асеева и Сельвинского не получили острой политической оценки. Этим в известной мере и объясняется, что выступающие на Пленуме писатели почти не касались клеветнических выпадов против советской действительности, допущенных Зощенко, Асеевым, Сельвинским, Довженко» (цит. по: «Литературный фронт»: История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 110).


[Закрыть]. Уже 17 марта 1944 года А. Ладейщиков писал В. Кирпотину об этом выступлении Тихонова: «А ведь доклад пустой. Нет в нем настоящего анализа, того благородно-пристрастного анализа, который утвержден русской классической критикой. А от Тихонова можно было ожидать слова искреннего и оригинального»812812
  Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 107.


[Закрыть]. Далее он пишет о двух главных тенденциях в развитии современной ему литературы – о «лакировке» и «перестраховке»813813
  Ладейщиков дословно повторял ключевые тезисы из статьи «Писатель и критик», напечатанной в «Литературной газете» в апреле 1939 года; в ней читаем: «Побочные соображения и перестраховка принимают в литературе самое разнообразное обличие. Они доходят иногда до чисто обывательской боязни нажить себе врага в лице писателя, вплоть до готовности оказать услугу „родному человечку“ или до желания расквитаться с тем, кто насолил» (Писатель и критик, [редакционная] // Литературная газета. 1939. № 20 (799). 10 апреля. С. 1).


[Закрыть], господствующих в «среднеписательском сознании»: