Текст книги "Археолог"

Глава 10

Их гнали по лесу, как дикое зверье, обреченное на убой. Сложнее всего было в самом начале. Надо было оторваться от преследователей, увеличить между ними дистанцию. С потерями, но ребятам это удалось. Костров вызвался прикрыть отступление. Сперва товарищи и слушать его не хотели, но он был убедителен. К тому же белые братья бежали за ними и били в спину из автоматов. Отстреливаться на ходу, к тому же с раненым на руках, чертовски неудобно. Да и раненый матерится на чем свет стоит, поминает всех предков до четвертого колена в таких выражениях, что даже мертвым стало бы стыдно. В конце концов парни сдались, сбросили Кострова на землю. Он тут же проворно отполз к дереву, спрятался за холмом, прикрытым снежной шапкой, и выставил ствол автомата, ожидая врага.

Долгов колебался. Оставить товарища, бросить его здесь или лечь рядом с ним и принять бой? Хотя и к прорицателю не ходи, бой этот обречен на поражение. И как бы они не сражались, до конца этого дня им не дожить. Костров словно уловил его колебания. Обернулся, скорчил злобную рожу и прорычал:

– Валите отсюда. Чего застыли? Пошли прочь!!!

Долгов развернулся и побежал в глубь леса. Впереди его мелькали спины Сберегаева и Бакушина. Вдруг тишину вспорола автоматная очередь. В ответ застучали другие автоматы. Противник был близко. Сколько Костров сможет продержаться? Сколько времени он сможет выиграть для них? Сколько бы ни выиграл, все равно его будет недостаточно, чтобы окончательно избавиться от назойливых белых братьев.

Кто же их послал? Кто навел Белый рой на след купеческого каравана? Кто такой борзый, что смог бросить вызов самому Черномору? Хотя, с другой стороны, после того как их догонят и уничтожат, свидетелей не останется, и никто не сможет найти исполнителей и заказчиков. Рано или поздно это происшествие спишут на заезжих гастролеров, которым местные законы фиолетово. Сегодня они здесь, а завтра – там.

Долгов пообещал себе, что если выживет, то найдет заказчиков и спросит с них за каждую каплю пролитой крови. Хотя он и понимал, что шансы у него мизерные и рассчитывать на прикуп не приходится.

Автомат Кострова затих без малого через полчаса после того как они расстались. Конечно, это могло означать, что он перебил всех белых братьев и теперь ползет назад к машине, чтобы вернуться в Ярославль и привезти с собой подмогу. Только Долгов мало верил в эти фантазии. Молчание Кострова могло значить только одно из двух: или у него кончились патроны, или шальная пуля его достала. В обоих случаях Костров уже мертв и белые братья идут по их следам. Так что надо прибавить скорости.

Долгов догнал Сберегаева и Бакушина. Они неслись по лесу, перепрыгивая через вылезшие из земли корни, подныривая под разлапистые ветви деревьев, которые то и дело преграждали дорогу.

Сердце бешено стучало. В висках колотилось. Пот застилал глаза. Но Долгов держался. Скажи ему кто утром, что он будет сдавать бег на спринтерской дистанции, а в случае незачета получит пулю в лоб, он бы рассмеялся идиоту в лицо. С похмелья да такие гонки по лесу… утром это казалось невозможным. Но захочешь жить и не так забегаешь. Однако по лицу Сберегаева Долгов видел, что тот долго не продержится. Если двигаться в таком темпе, то парень скоро замертво упадет и никакая сила не заставит его подняться. У Сберегаева было багровое от напряжения лицо, на лбу вздулись вены, глаза выпучились, словно он пытался надуть резиновую лодку с одного захода. Не лучше выглядел и Бакушин. Он бежал и плакал. Долгов не мог поверить своим глазам – из глаз Бакушина лились слезы.

Нет, все-таки они все слишком расслабились, заплыли жирком на службе у Рассказова. Стали забивать на тренировки, пропускать сборы, и это дало свой результат. Парни потеряли форму. Какие они к черту солдаты, любой мальчишка, только что вышедший из-за парты, проворнее и сильнее их.

Долгов бежал и матерился про себя, распекая своих товарищей за раздолбайство и пофигизм, да и себя любимого за компанию. И как ни странно, ему это помогало, добавляло сил.

Сейчас главное избавиться от преследователей, затеряться в лесу так, чтобы белые братья не смогли их найти, потом определиться с направлением Идти в Ярославль опасно – не Черномор, так его враги их уничтожат. Рассказов за проваленную операцию ответ держать заставит, а те, кто попытался ограбить его караван, постараются завершить начатое. Стало быть, надо направляться в Углич. Там у них появится шанс довести дело до логического завершения. Быть может, если они доставят посылку адресату, Рассказов сможет их простить.

Вот только одна проблема – Долгов смутно понимал, кому предназначалась эта посылка. Его дело охранять груз. А все подробности знал их командир Леденцов, который им уже ничем помочь не мог.

Первым упал Бакушин. Он не заметил корягу, споткнулся и полетел лицом в землю, перекувыркнулся через голову и застыл. Долгов бросился к нему на помощь, а Сберегаев даже не обернулся. Не хотел он из-за слабого звена собой рисковать. Долгов перевернул Бакушина. Его безумные, налитые кровью глаза Константин будет помнить до конца жизни. В них не осталось ничего человеческого. Разум покинул Бакушина, а в его тело вселился дикий зверь с единственным желанием – выжить. Только вот у него не осталось никаких шансов. Одного взгляда Долгову хватило, чтобы оценить положение. Падая, Бакушин подвернул ногу. Он пытался подняться, но заваливался, не мог наступить на поврежденную стопу, но снова пытался подняться, при этом затравленно смотрел на Долгова. Константин понимал, что если он останется ему помогать, то погубит и его, и себя.

Долгов вырвал руку из цепкого захвата Бакушина. Сделал шаг, другой в сторону и побежал. Он не мог смотреть в растерянные, полные ужаса глаза Олега.

– Стой, сука! Не бросай меня! – понеслось ему в спину.

Этот голос, казалось, мог разжалобить каменную стену, только Долгов не обращал на него внимания. Он уже бежал вперед, боясь услышать выстрел. От отчаяния Бакушин мог бы ему в спину дать очередь. Только выстрела так и не последовало. Может, Олег смирился со своей участью или решил, как и Костров, подороже продать свою жизнь.

Вскоре позади послышалась автоматная перестрелка. Судя по всему, белые братья добрались до Бакушина. Времени у Долгова совсем не осталось. Враг догонял, и если не произойдет чудо, то скоро придется принять бой.

Долгов догнал Сберегаева. Тот был на последнем издыхании. Еще четверть часа в таком темпе, и он сдастся, и тогда Константин принял решение. Единственный их шанс выбраться живыми из этой передряги – разделиться. Он не стал ничего говорить Сберегаеву. Да даже если бы хотел, то не смог. Воздуха хватало только на то, чтобы бежать. Любое лишнее движение, любой усилие могло поставить крест на спасении, поэтому Долгов просто бросился прочь от Сберегаева, который продолжал ломиться напролом. Долгов очень надеялся, что Артем уведет погоню за собой и тогда он сможет затеряться в лесу. Шансы на это были призрачными, но они были.

Впереди показалась горушка, на которую Долгов взлетел на одном дыхании, а вниз уже катился кубарем. Силы оставили его. Автомат колотил по спине, но Константин не замечал этого, наслаждаясь передышкой. Оказавшись на дне оврага, Долгов залег за дерево и замер. Сердце выпрыгивало из груди. Грудь ходила ходуном. Парню казалось, что он дышит так громко, что его слышно даже на другом берегу Волги. Была бы у него возможность, он закапался бы в землю, закидал бы себя листьями и ветками, но земля еще не успела отойти от зимней спячки, да и времени на окапывание у Константина не осталось.

Он пролежал так несколько минут. Долгову казалось, что он потерялся во времени. Он все ждал, что вот сейчас на горе покажутся белые братья. Они отберут шкатулку с ампулами и пустят его в расход, потому что свидетели им ни к чему. Только вот никто не показывался. Вверху в кронах деревьев шумел запутавшийся в ветвях весенний ветер, и больше никаких звуков до Константина не доносилось. Долгов напряженно вслушивался в окружающее пространство, стараясь уловить малейший шорох, но ничего не слышал.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Константин заставил себя подняться с земли. Он зашагал вперед неуверенно, спотыкаясь. Сил на бег не осталось. Долгов понимал, что в любую минуту могут показаться белые братья – и тогда всему придет конец. Но, несмотря на страх, заставить себя бежать он не мог.

Где-то очень далеко захлопали выстрелы, и снова навалилась тишина. Это было невыносимо. Похоже, враги все-таки догнали Сберегаева и из всего купеческого каравана Долгов один остался в живых. Он шагал вперед, не разбирая дороги и потеряв счет времени.

Интересно, а здесь есть дикое зверье? Когда Константин был совсем сопливым мальчишкой, его дед, кадровый военный, любил рассказывать, как ему приходилось в годы Великой Отечественной ходить в школу в Углич. Родом дед его был из деревни Юсово. Каждое утро понедельника мальчишка отправлялся через лес в город, а это пешком двадцать с лишним километров, и каждый вечер пятницы он возвращался домой. Шел один через страшный, полный дикого зверья лес. В то время эти рассказы не сильно впечатлили десятилетнего Костика, но теперь, когда он сам оказался в диком лесу, он вспомнил деда, представил, какого было мальчугану. Ведь у Долгова был автомат, в случае чего он смог бы отбиться, а у его деда только матерчатая сумка с тетрадками да воля к жизни и несгибаемый характер. Если бы не это, не смог бы он выбиться в люди и добиться положения в обществе. Только мыслями о деде жил Долгов эти полтора дня, что блуждал в одиночестве по дикому лесу.

Ночью было страшнее всего. Ничего не видно, только заунывный волчий вой раздавался в кромешной тьме. Чтобы зверье не добралось до него, Долгов забрался на дерево, где и переночевал, дрожа от холода и голода, сжимая в руках автомат. Утром он продолжил путь и через несколько часов вышел к Волге. Теперь стало попроще. Парень двигался вдоль реки, стараясь никому не попадаться на глаза. Несколько раз он выходил к заброшенным деревням, где большая часть домов стояли заколоченными, но в некоторых еще теплилась жизнь.

К исходу второго дня оголодавший и замерзший Константин вышел на окраину Углича. И только тут сообразил, что понятия не имеет, куда ему идти дальше, кому нести коробочку с ампулами. Да и вообще кто мог бы ему помочь? Он медленно шел по пустынным улицам города, старательно избегая встречи с разъезжавшими повсюду патрулями. Кто эти люди и что они с ним сделают, он не знал. А доверять свою судьбу случаю не хотел. Наконец Долгов, отчаявшись, вошел в первый попавшийся двор и постучал в двери частного бревенчатого дома. В окнах было темно, поэтому Константин не знал, есть ли там кто внутри, но он больше никуда не хотел идти и решил, что, если в доме никого нет, он просто выбьет окно и заберется внутрь. Но неожиданно дверь открылась. В неверном дрожащем свете свечи Долгов увидел лицо старика. Тот, нахмурившись, оглядел незваного гостя, затем отступил в сторону, пропуская Долгова в дом. Константин вошел, сделал несколько шагов в сторону комнаты, где коптили лучины, и тут силы оставили его, и парень упал. Спасительное забытье окутало Константина, и он отключился. Даже не слышал, как матерился старик, которому пришлось перетаскивать тяжелого парня в комнату, поближе к теплу, где у того был хоть какой-то шанс прийти в себя.

Глава 11

Столбова разбудили засветло. Пришел Рыжов. Археолог впустил его в дом. Ночью Доктор с ребятами и мужиками из ополчения нес дежурство по охране периметра Пролетарского района. Вообще-то они не торчали все время на улице, смоля самокрутку за самокруткой да попивая спирт из фляжек, а все больше отсиживались в штабе. Только три раза за ночь сделали большой обход, стараясь особо не шуметь.

Выглядел Доктор уставшим и больным. С порога заявил:

– Кажется, я заболеваю. Горло саднит, да и вообще…

– А ко мне с утра пораньше ты приперся, чтобы заразить? – спросил недовольно Столбов.

Накануне он хорошо посидел с Колюжняком и его ребятами за бутылкой самогона. Он все пытался местных разговорить да выведать у них истинную причину бардака, что творился в Пролетарском районе, только вот никто откровенничать не хотел. Мужики самогонку пили, но и в чем признаваться не собирались. Археолог чувствовал, что они темнят, но ничего им предъявить не мог, кроме смутных подозрений. На том вечер и закончили. Каждый ушел к себе ни с чем.

– Да нет… Зачем оно мне надо тебя заражать? Какой мне с этого прок? Лечи тебя потом. Я тебе о деле пришел сказать. Ночью мы с мужиками с патрулем часовщиков столкнулись. Поговорили по душам. Делать все равно нечего…

– Поговорили по душам? – удивился Столбов.

– А чего? В патруле парни обычные. Кто чем до войны занимались. Все сплошь мирные профессии. Им с нами воевать не резон. Это их начальство воевать хочет, а они в бой не рвутся, поэтому и поговорили за жизнь. В общем, тут такая петрушка намечается. Некоторое время назад кто-то – парни сами не знают кто, но выдвигают версии и предположения – на подходе к городу положил караван из Ярославля, а это несколько грузовиков и хорошая охрана на бронированных авто. Так вот охранников всех перебили. Те даже пикнуть не успели. Груз, говорят, вроде как цел, но груз какой-то странный – несколько ящиков с консервами. Зачем ради такой пустяковины машины зря гонять да топливо жечь? Понимаешь, к чему клоню?

– К тому, что самое ценное грабители все-таки унесли с собой.

– Может, грабители, а может, и нет.

– О чем ты?

– Говорят, человека два из охранников каравана все-таки сбежали в лес. В караване полагается по штату определенное количество личного состава, а тут явный недобор. Сбежавшие и прихватили с собой секретный груз. А вот смогли грабители их там найти или не смогли – тут дело другое. К тому же кто такие грабители и как они решились на это ограбление, пока не понятно. В городе слух на слух громоздится и слухом погоняет. Караван этот Черномора был. А он работает с часовщиками. Но часовщики ни сном ни духом об этом караване не знали. О чем это говорит?

– О том, что Черномор хитрая лиса и решил поменять деловых партнеров. А прежним партнерам такой поворот событий явно понравиться не мог, – предположил Столбов.

– Вот то-то и оно. Ребята говорят, что их руководство очень обеспокоено этим фактом. Все стоят на ушах. Шаман лично уехал на место происшествия. Хотя чего он там собирается найти, хрен знает. Грабители не идиоты, чтобы оставлять следы. Особенно когда они так рискуют, что потрошат караван самого Черномора. Понятно, что Шаман на артельщиков с масловцами волну гонит. Только те в полный отказ идут. Знать, мол, ни про какой караван не знаем, ведать не ведаем. Шаман большой сход на завтра назначил. Будут тереть о нападении да искать виновных. Но мне кажется, ни черта они не найдут.

– Помнишь, мы когда в город ехали, нас в Баскачах тормознули. Отряд часовщиков там зачем-то торчал. Я вот что думаю, с тем же успехом часовщики сами могли караван подломить. Не понравился им финт Черномора, вот и решили зубы показать. А теперь крутят машину, бурную деятельность изображают, – хмыкнул Столбов.

– Я тоже об этом сразу подумал. И ведь как выгодно – сами грязное дело обстряпали, а теперь под эту шарманку весь город на уши поставят. Опять же Рассказову предъяву выкатят, мол, так дела не делаются, новые партнеры ненадежные, первая же поставка – и подвели. В общем, схема интересная намечается. Шаман тут при всех раскладах в чистой прибыли остается.

– Это пока только соображения в пользу бедных. Нам нечего предъявить Шаману. И неужели все вот эти размышления на прогулке не могли подождать до утра? – спросил раздраженно Столбов.

– Так это еще не все. Тут такое дело… Ночью к Андронову человек пришел. Больной совсем человек. Еле на ногах стоял. Говорил сбивчиво.

– И что? – удивился Столбов.

– Так из ярославских человек этот. Из охраны каравана Черномора.

Дмитрий встрепенулся:

– Откуда знаешь?

– Андронов сказал. Он этого бедолагу раньше видел. Тот при ярославских караванах терся.

Столбов собрался быстро, прихватил автомат и в сопровождении Доктора отправился проведать Андронова и его загадочного гостя.

На улице было холодно и сыро. Очертания соседних домов растворялись в тумане, окутавшем город. Андронов жил в центре Пролетарского района, неподалеку от многоэтажек, куда люди Археолога насильно пересилили всех местных жителей. Люди съезжать с насиженных мест ни в какую не хотели. У всех налаженный, устоявшийся быт, да и привычку со счетов не спишешь… Но больше всех возмущался Андронов. Старик наотрез отказался бросать свой дом и, как его не уговаривал Столбов, не согласился на переезд. Археолог сказал, что отдельную охрану предоставить не сможет. У него слишком мало людей, и если каждый из местных начнет выпендриваться и ставить свои условия, то ничего хорошего из этого не получится. И, в конце концов, они нанимались не сопли за всеми подтирать, а обеспечивать безопасность объекта. Андронов ответил, что все понимает и никаких претензий не имеет, так что всю ответственность за свою жизнь и безопасность берет на себя. После этого засел у себя в доме, в то время как Столбов и его люди занимались укреплением периметра Пролетарского района. Но, несмотря на все договоренности, Археолог приказал, чтобы патрули обязательно заглядывали к Андронову на огонек. Заходить в дом не обязательно, но убедиться, что со стариком все в порядке, необходимо.

И вот такая предусмотрительность принесла свои результаты.

Подходя к дому старика, Столбов на всякий случай скинул с плеча автомат и выставил ствол перед собой. Своим ребятам он доверял, но мало ли что… Вдруг старика взяли в заложники и заставили его придумать красивую историю со случайным вечерним гостем? Как говорится, доверяй, но проверяй.

В утренних сумерках дом Андронова выглядел замшелой лесной сторожкой. Высокий деревянный покосившийся забор, две старые, со следами побелки возле земли яблони возле наполовину вросшего в землю дома из черного бревна, с резными белыми наличниками и шиферной крышей, из которой торчала кирпичная печная труба. В таком мог бы жить старик-лесовик, промышляющий охотой и собирательством.

Во дворе чужих не было видно. Засадой тут и не пахло. Столбов поднялся по скрипящим ступенькам на крыльцо, толкнул дверь и вошел в дом.

Андронов встретил его на пороге комнаты:

– Хорошо, что вы приняли мое приглашение. Проходите, Археолог. Не стойте на пороге.

– Покажите мне вашего гостя, – попросил Столбов.

– Да, да, конечно. Чай будете? – Андронов засеменил к белым дверям, ведущим в соседнюю комнату.

Он открыл двери и пропустил Столбова внутрь.

– Не суетитесь, Михаил Степанович.

Археолог подошел к кровати, на которой лежал незнакомый ему человек в грязной рубашке, из-под которой выглядывал серебряный крестик на цепочке, в брюках защитного цвета и грязных носках. От гостя воняло лесом, потом и застарелой грязью.

– Как у него состояние?

– В сознание не приходил. Жар у него. Бредит… Говорит что-то про купцов, про бандитов, про шкатулку, – вздохнул Андронов.

– Про какую шкатулку? – заинтересовался Дмитрий.

– А я откуда знаю?

– При нем была какая-нибудь шкатулка?

– Нет. Он пустой был. Только при оружии. Автомат я припрятал у себя.

– Хорошо, правильно сделали. Мало ли что ему в голову придет, когда очнется. Михаил Степанович, вот что сделаем. Как парень в сознание придет, сразу ко мне. Очень мне поговорить с этим человечком надо. И вот что, о нем никто больше знать не должен. Даже Колюжняк. По-хорошему его надо было бы в многоэтажку перетащить, но сейчас это дело ваше. Сердобольный вы человек… Больному помогаете. Перетащим к себе – появится повод нас обвинить во вмешательстве в ярославские дела, а оно нам пока ни к чему. Если эта информация утечет за пределы Пролетарского района, у нас с вами могут быть очень серьезные неприятности. Надеюсь, вы серьезно отнесетесь к моим словам.

– Не извольте беспокоиться, Археолог. Я сделаю все как надо.

Андронов сложил руки на груди крестом, изображая праведного старца.

– У вас есть чем сбить ему жар? – спросил Столбов.

– Я уже дал ему настойку. Мой рецепт. Всегда помогает безотказно. На спирту… – Андронов причмокнул губами.

– Хорошо. Я оставлю у вас Доктора. Он в настойках разбирается. Поможет. К полудню пришлю ему смену. Надеюсь, вы запомнили: никто не должен знать про этого человека. Только моим людям можно доверять.

Столбов вышел из дома. Во дворе на скамеечке сидел Семен Рыжов и, казалось, дремал. При приближении командира он открыл глаза и выжидающе на него уставился.

– Побудь со стариком здесь до обеда. Гостя надо на ноги поднять. У него жар. Надо температуру сбить. Мне нужно, чтобы он мог стоять прямо и отвечать на вопросы. На тебя вся надежда. Будут какие-то подвижки, лети ко мне. Если нет, то я тебе Рауха на смену пришлю. Все, я пошел.

– Не беспокойся, Археолог. Все сделаю в лучшем виде, – пообещал Семен Рыжов и направился к дому.