Текст книги "Черный и зеленый (сборник)"

Так закончилась работа с чаем, черным и зеленым, цейлонским и китайским, и началась работа в качестве главного редактора переводного (с английского) журнала, без систематического знания английского, но ничего, справился, втянулся, хорошая работа, довольно-таки интересная, и зарплата очень немаленькая, но это уже совсем другая история, рассказывать которую совершенно необязательно.

День или часть дня

Итак, что мы видим, что мы видим. Мы видим вот что.

Мы видим цепочку событий, мелких и несущественных, непрерывную цепочку, одно событие за другим, одно перетекает в другое, маленькие суетливые события, и между ними никаких промежутков, сплошное полотно или конвейер или эскалатор, нет никакого зазора между событиями, сплошное тихое медленное время, состоящее из событий; события происходят со стенами, домами, стульями, лампочками, ложками, деревьями, машинами, городом, человеком, вот он, человек, мы его заметили и теперь уже не упустим из виду.

Человек спит, лежа на широкой кровати, вернее, это не кровать, а диван, в сложенном виде это просто диван, так называемая мягкая мебель, а в виде разложенном превращается в большую квадратную мягкую плоскость, то есть, по сути дела, в кровать, на ней легко размещаются два человека и даже могут в таком положении совершать более или менее активные эмоционально-физические взаимодействия, а могут и трое разместиться, например, если вдруг приехали гости и надо их куда-то положить спать, но втроем будет тесно, и тут уже не до эмоционально-физических взаимодействий, а чисто поспать, просто чтобы переночевать, но человек лежит один, совершенно один, это довольно-таки удобно  – лежать одному на широкой кровати, можно лежать по диагонали, разбросав конечности в разные стороны, что и делает наблюдаемый нами человек.

Кроме кровати и человека в комнате есть еще несколько предметов: стол с компьютером и телефоном, стул у стола, стул у стены, кресло, телевизор на тумбочке, видеомагнитофон, стеллаж с книгами, много интересных и неинтересных книг, много всякой мелочи  – компакт-диски, аудио– и видеокассеты, дискеты, бумажки, ручки, всякая мелочь, вроде бы ненужная, но если ее всю выбросить, то наверняка пропадет что-то нужное и даже ценное, ее не выбрасывают, она накапливается, накапливается и лежит тут и там неприятными залежами. Окно, в которое видно заоконное пространство. Утро, лето, голубое небо, утро. Дома и деревья.

Спит, спит, вот вроде проснулся, дернулся всем телом, нет, не проснулся, это пока еще фаза быстрого сна, какой-то сон приснился, может быть, приснилось, что споткнулся-упал, и вот дернулся, или что с большой высоты рухнул, или что оказался на высоченной стене толщиной всего в несколько кирпичей и высотой примерно один километр, на гребне этой стены оказался, и что делать, ни лестницы, ничего, непонятно, как поступить, стоять практически невозможно, ветер сильный, и то ли верхом на этой стене сидеть, то ли лечь и обхватить ее руками и ногами, чтобы не сдуло, а внизу так сумрачно, какие-то неясные очертания чего-то непонятного, дома стоят, улицы, фабрики и заводы, и сумрачно и темно, сильный ветер, что же делать-то, хоть бы какой вертолет что ли прилетел, прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете, нету вертолета, не прилетит, или пожарные, у них лестницы такие длинные для спасения людей, нет, не бывает же таких лестниц в километр длиной, что же делать, ветер очень сильный, непонятно вообще, как такая стена может стоять, стена бесконечной длины, у нее же парусность большая, и она такая тонкая, это противоречит законам физики, но стоит как-то, хрен ее знает как, что же делать, может, лестница все-таки какая-нибудь, нету лестницы, ветер усиливается, одно движение  – и сдует на фиг вообще, проснулся, открыл глаза.

Повернул голову, посмотрел в окно. Утро, лето, голубое небо, утро.

Повернул голову, посмотрел на будильник. 10.13. Комбинация цифр, из которой что-то следует.

Приподнялся на локте, посмотрел в окно. Утро.

Спать не хочется, и вставать не хочется. Или поспать. Нет, тогда можно все проспать.

Положил голову на подушку, закрыл глаза. Если лежать на спине, хрен уснешь. Мягкие ткани куда-то там западают, в нос или в горло, и начинается храп, и хочешь не хочешь, а проснешься.

Лежит на спине. Снится что-то сквозь реальный мир, как будто идет по улице, а посреди улицы огромная тумба. Улица называется Неглинная, но на самом деле это Шоссейная улица, и вот уже Курьяновская плодоовощная база. Садится в 161-й автобус и едет по Неглинной улице, в сторону депо. Захрапел, проснулся.

Приподнялся на локте и застыл, прикрыв глаза. Неудобная поза.

Да уже пора бы. Или поспать. До трех ночи сидел. Не спал. Читал. До трех ночи. Ладно бы работал. Тогда бы можно поспать. А то хрень какую-то читал.

В такой неудобной позе можно находиться часами, часами.

Повернулся на другой бок, посмотрел в окно. Слышно, как на улице что-то происходит. Небо, солнце, утро.

Повернулся на другой бок. Сел. Встал.

Включил компьютер. Не потому, что сразу встал  – и за компьютер, нет, конечно, не маньяк ведь какой-нибудь, а просто, пока себя в порядок приведешь, туалет, там, ванная, компьютер как раз включится, потому что это процесс ведь не мгновенный, пока там всякие колонки цифр пробегут, пока надпись виндовс 2000 профессионал латинскими буквами появится, пока то да се, хотя это все длится не более двадцати секунд, все равно лучше, чтобы это все происходило и длилось во время гигиенических процедур, а не сидеть тупо перед монитором и ждать, пока все загрузится.

Туалет. Вошел в туалет, закрыл дверь.

В туалете хорошо посидеть-почитать. Но читать в туалете серьезные книги как-то не получается, неудобно, что ли, хотя, как определить, серьезная книга или нет, неизвестно, вот, например, серьезная ли книга война и мир, или преступление и наказание, или риелторские и инвестиционно-строительные компании москвы и московской области, или христовщина и скопчество, или постатейный комментарий к части первой гражданского кодекса рф, или холодные закуски, или охота на овец, попробуй в этом разберись, холодные закуски, пожалуй, серьезная книга, потому что ее как-то уж совсем неудобно читать в туалете, а остальные  – нормально, можно, почему бы и нет.

Некоторые считают, что в туалете нельзя читать книги религиозного содержания. А некоторые считают, что можно. Наверное, они все правы.

Зато в туалете хорошо читать газету спорт-экспресс. Футбол, хоккей, баскетбол, формулаодин. Дэвид Бэкхем, Хуан Пабло Монтойя, Стив Айзерман, Олег Романцев. Реал мадрид, боруссия дортмунд, боруссия менхенгладбах, динамо тбилиси. Или журнал огонек. Интервью с президентом Назарбаевым, статейка про певицу Бьорк, исследование про американцыдураки. Хорошо. Способствует.

Туалетная бумага кончилась. Зато есть газета спорт-экспресс и журнал огонек. Последний менее удобен.

Когда используешь периодическое издание в качестве туалетной бумаги, нехорошо отрывать фрагмент страницы, на котором изображен человек или крупно написано имя человека, то есть, например, крупный заголовок, в который входят слова «Газзаев», или «Лукашенко», или «Пол Маккартни», не подойдет для такой цели, а вот если просто в тексте мелко написано Газзаев ответил, что внимательно следит за его выступлениями за марсельский олимпик и если или режим Лукашенко пользуется поддержкой большинства населения страны, однако или московский концерт Пола Маккартни еще раз показал, что, то такой обрывок газеты или журнала подойдет, а лучше всего что-нибудь в этом роде: Чемпионат России. Второй дивизион. Запад. 17-й тур. Видное  – Динамо Вг  – 1:2. Спортакадемклуб  – Спартак Кс  – 0:2. Спартак Щ  – Светогорец  – 0:0. Арсенал  – Зенит-2  – 2:0. Торпедо Вл  – Мосэнерго  – 1:1. Псков-2000  – Текстильщик Ив  – 0:0. Волочанин-Ратмир  – Спартак-Телеком  – 1:1. Центр. 17-й тур. Титан  – Динамо Бр  – 1:3. Витязь  – Орел  – 0:1. Дон  – Биохимик-Мордовия  – 3:2. Елец  – Зенит Пн  – 2:2. Спартак Лх  – Локомотив Кл  – 2:0. Спартак Тм  – Металлург Вк  – 1:1. Искра  – Торпедо Пв  – 0:1. Урал-Поволжье. 17-й тур. Торпедо Вж  – Энергетик  – 1:1. Волга  – Электроника  – 1:0. Алнас  – ЛУКойл  – 0:3. Строитель  – Уралец  – 4:2. Газовик  – Динамо Иж  – 2:1. Носта  – КамАЗ  – 2:0. Тобол  – Содовик  – 1:1. Зенит Чб  – Металлург-Метизник  – 2:1, хотя и названия команд для их болельщиков дороги и, пожалуй, они бы посчитали такое использование тоже оскорбительным, ох, ладно…

Вышел из туалета, закрыл дверь.

Вошел в ванную, закрыл дверь. С другой стороны, чего ее закрывать, все равно в квартире больше никого нет. Но все-таки.

Посмотрел в зеркало. Залез в ванну.

Душ. Намылил (вернее, нашампунил, дурацкое какое слово) голову. С закрытыми глазами (потому что если открыть, то произойдет раздражение слизистой оболочки и будет болезненно) нащупал мыло. Уронил мыло в ванну. С закрытыми глазами пошарил по дну ванны, нащупал мыло. Скользкое мыло опять ускользнуло. С закрытыми глазами пошарил по дну ванны, нащупал мыло. Поймал. Держать крепко. Пошатнулся, чуть не упал. Но мыло не выронил. Держать крепко. Намылил остальную часть головы, не захваченную волосяным покровом. Смыл. Открыл глаза. Губка, гель для душа. Нанес на всю поверхность тела. Особенно тщательно обработал участки с повышенным потоотделением. Смыл. Вытерся полотенцем. Вылез из ванны. Выдавил на зубную щетку зубную пасту, пасты осталось совсем немного, и для ее выдавливания потребовались физические усилия, пошуровал щеткой во рту, прополоскал рот, смыл с окрестностей рта остатки зубной пасты. Надо купить зубную пасту. И дезодорант. Побрызгал дезодорантом в подмышечные впадины. И гель для душа надо купить. А мыло пока есть, можно не покупать. Вытер полотенцем лицо.

А не побрился, потому что борода и бриться не надо вообще.

Вышел из ванной, закрыл дверь.

Вышел из ванной совершенно голый. Коридор, шкаф. Пошарил в куче тряпья, нашел трусы. Надо постирать, а то трусов уже почти не осталось чистых. И носков. И футболок. Надо постирать. Надел трусы. Перестал быть голым. Можно приступать к деятельности.

Компьютер требует ввести пароль. Зачем он вообще нужен, пароль, все равно этим компьютером больше никто не пользуется, но ладно, пусть будет. Ввел пароль. Пароль совсем простой, примитивный даже, но все равно догадаться практически невозможно.

Теперь компьютер готов к работе на нем.

В одних трусах, перед монитором. Стул не очень удобный, надо будет потом кресло купить. Правая рука держит мышь, левая совершает мелкие хаотические движения: чешет ногу или живот, ковыряет в ухе, ковыряет в носу, барабанит пальцами по столу.

Проверить почту.

Программа дозвона. Программа дозвона дозванивается. Скрипит, пищит модем. Долго дозванивается, никак не может дозвониться.

Ладно, пусть пока дозванивается.

Правая рука держит мышь, левая совершает мелкие хаотические движения.

Открыл программу ворд, открыл текстовый файл.

Утро выдалось ветреное и морозное: погода словно решила испытать бывших нефтяников на прочность. Но «где наша не пропадала», и вереница стойких экскурсантов потянулась вслед за гидом, который хотел во что бы то ни стало показать все «по полной программе». А посмотреть действительно было на что: компактный кемпинг по типу подводной лодки, отлично оборудованные растворный узел и насосный блок и, конечно, сама буровая  – гордость компании «Дойтаг». Легендарный Вильгельм Маас, поднявшись на буровую площадку и посмотрев «внутренности» станка, так описал свое впечатление: «Для меня это что-то космическое. Когда-то давно на ВДНХ я видел луноход и очень удивлялся дальнозоркости человеческой мысли. Здесь я вижу что-то подобное». Глядя, как загорелись глаза бывалого буровика, спрашиваем: «Не хотелось бы вернуться и поработать на такой вот «пилотируемой станции?» «Нет,  – отвечает Маас,  – я свое уже отработал…»

А вот совет молодым дать  – это святое. «О приросте запасов нужно думать»,  – считают почти все ветераны, с которыми удалось пообщаться. «Чтобы детям и внукам осталось»,  – беспокойно добавляет бывший первый секретарь горкома партии Владимир Шестаков. И чтобы вчерашние нефтяники убедились, что в компании и о будущем не забывают, делегация отправилась в самое интеллектуальное подразделение компании  – Геологический научно-аналитический центр.

Исправил пару ошибок  – где наша не пропадала избавил от кавычек, добавил тире, по полной программе тоже без кавычек пусть будет. Слово компания должно писаться с большой буквы. Отменил исправления. Вообще-то текст давно напечатан в журнале, и его уже читают или не читают читатели. Просто привычка  – ошибки исправлять.

Закрыть файл. Сохранить изменения? Да. Хотя исправления все равно отменил, и получается, что никаких изменений-то и нет, чего тогда сохранять, ладно, какая разница.

Правая рука держит мышь, левая совершает мелкие хаотические движения.

Надо чаю попить. Нет, сначала почту проверить.

Программа дозвона дозванивается. Надо все-таки выделенку ставить. Программа дозвона дозвонилась.

Почтовая программа. На экране появляется летучая мышь с конвертом в лапах. Потом исчезает.

Много ящиков, много почты, на один ящик пришло что-то несусветное, три мегабайта, иллюстрации, наверное, пока качается, надо чай сделать.

Кухня. Налил в фильтр воды. Пусть фильтруется.

Пошел посмотреть, как там почта. Почта качается. Постоял около компьютера. 15%, 20%. Качается. 35%. Повертел в руках компакт-диск. Угол бумажной обложки компакт-диска неприятно загнулся. Открыл коробку, вытащил обложку, вставил правильно, закрыл коробку. Теперь хорошо. 65%. Вода, наверное, уже отфильтровалась.

Отфильтрованную воду налил в электрический чайник, включил. В заварном чайнике остатки вчерашнего чая. Некоторые такое пьют. Долил туда воды из-под крана, пошел в туалет, взболтал, вылил в унитаз. Закрыл дверь, вышел из туалета. Сполоснул заварной чайник водой из-под крана. Пачка чая фирмы ахмад. Хороший сорт викториан бленд. Насыпал пару ложек в заварной чайник. Электрический чайник пока не закипел. Закипает. Походил по кухне. Заглянул в холодильник. Еды мало. Много кетчупа, майонеза. Масло, сыр. Хлеб. Достал масло, сыр, хлеб. Надо будет купить поесть. Подошел к окну. Улица, деревья, дома, машины, люди. Закипел электрический чайник. Налил кипяток в заварной чайник. Накрыл крышечкой. Пусть постоит, заварится.

Пошел посмотреть, как там почта. Почта скачалась. Несколько небольших писем. Спасибо, очень понравилось, вышли еще что-нибудь. На следующей неделе у меня не получится, а начиная со следующего вторника  – вполне, давайте спишемся, надо обязательно встретиться. Что будем делать с форумом? Там, в принципе, все готово, надо только определиться с порядком работы. Вышлите мне, пожалуйста, вариант текста с исправлениями Сергея Владимировича.

Правая рука держит мышь, левая совершает мелкие хаотические движения.

Огромное письмо, три мегабайта. Действительно, иллюстрации. Хорошего качества, подходят для полиграфического воспроизведения. Три снимка. На одном изображен мужик в строительной каске на фоне каких-то труб. На втором изображен другой мужик, похожий на первого мужика, тоже в строительной каске на фоне каких-то труб, кажется, тех же самых. На третьем  – три мужика, все трое похожи одновременно на первых двух мужиков, все в касках, на фоне автомобиля КамАЗ, везущего какие-то трубы на длинном прицепе. Никаких комментариев в письме нет, только Hello и best regards и обратный адрес. Файлы называются 0001.tiff, 0002.tiff и 0005.tiff. Понятно, что это иллюстрации для журнала. Но кто эти мужики, какую статью нужно проиллюстрировать этими мужиками  – неизвестно.

Наверное, уже заварился.

Налил чай в кружку, одну заварку, не доливая кипяток. Две чайные ложки сахара. Размешал, гремя. Взял деревянную доску. Отрезал два кусочка белого хлеба. Отрезал шесть кусочков сыра. Холодный сыр из холодильника приятно режется, ровными пластинками. Ножом отколупал кусочек замерзшего холодного масла, когда масло холодное, трудно от него отрезать кусочки, нож соскальзывает, гремит, но еще хуже, когда масло стояло в тепле и растаяло, гадость, хотя и удобно намазывать. Попытался намазать кусочек замерзшего масла на хлеб, оно не намазывается, а просто вдавливается в толщу хлеба, хлеб крошится, неудобно. Еще один кусочек масла. Нож гремит, хлеб крошится. Еще один кусочек масла, и еще один кусочек масла. Нож гремит, хлеб крошится. Два кусочка хлеба снабжены некоторым количеством масла. На каждый кусочек хлеба  – по три кусочка сыра. Два бутерброда. Чай и два бутерброда. Нормальный завтрак. Странно, когда люди едят на завтрак что-то так называемое существенное, мясо, там, или картошку или даже суп, как тот мужик в романе писателя Сорокина Тридцатая любовь Марины, нет, утром надо что-то такое полегче, чай с чем-нибудь, чай и два бутерброда, нормально. Бутерброды положил на тарелку, взял чай и тарелку, понес к компьютеру.

Тарелку с бутербродами поставил слева от клавиатуры, чашку с чаем  – справа, где коврик с мышью.

Вообще-то не рекомендуется есть и пить за компьютером, можно залить клавиатуру или уронить на нее еду или случайно размазать жирную еду по монитору. Но ничего, как-нибудь.

А в интернет-кафе разрешают пить и иногда даже есть за компьютерами. Интересно, что будет, если пьяненький посетитель прольет пиво на клавиатуру? Интересно, взыщут ли с него стоимость клавиатуры, или охранники с позором выставят его вон, или молча, без звука, в мгновение ока заменят клавиатуру, вытрут стол тряпочкой и приятно улыбнутся?

Американцы провели исследование мусора, застревающего в компьютерных клавиатурах. С большим отрывом лидируют крошки пищевых продуктов на зерновой основе. Ну, там, попкорн, чипсы, хотя чипсы  – это не зерновой продукт, он из картошки, с другой стороны, бывают чипсы из маиса, то есть из кукурузы, а это уже продукт вполне зерновой, а если бы в России провести такое исследование, то там бы лидировали, наверное, хлебные крошки и маленькие обломки сухариков три корочки, а еще пиво, множество молекул и целых луж пива, а вот следов кока-колы совсем, наверное, не обнаружилось бы и попкорна.

Левая рука теперь не совершает мелких хаотических движений, а держит бутерброд с сыром. Правая рука периодически перестает держать мышь и берет чашку с чаем. Обидно и очень глупо  – быть совершенно трезвым и пролить на клавиатуру чай. Не надо этого делать. Надо аккуратно.

Надо ответить на письма. Лень отвечать на письма. Надо уточнить про этих мужиков в касках. Здравствуйте, Людмила! Уточните, пожалуйста, что это за дядьки, вообще, на хрен они нужны, куда их пихать-то, а? И, главное, нет чтобы написать в теле письма  – к такому-то материалу, или назвать файлы как-нибудь так, чтобы понятно было, например, kozlov.tiff или ahmetzyanov.tiff или melentyev.tiff, ну надо же хоть как-то соображать, вроде ведь нормальные люди, сколько раз объяснял, а все без толку. Здравствуйте, Людмила! Уточните, пожалуйста, какой материал требуется проиллюстрировать присланными Вами иллюстрациями. В письме никаких комментариев не было, а по именам файлов понять что-либо невозможно. Заранее благодарен. С уважением.

Отправил. Вот, дело сделал.

Правая рука подносит чашку ко рту, левая держит второй бутерброд.

Надо и на другие тоже ответить. Просит выслать еще. Ладно, это потом, тут надо отбирать, надо еще посмотреть, что уже высылал, ладно, потом. Когда встретиться, когда встретиться. Да, надо встретиться. Здравствуйте! Спасибо за Ваше письмо. Да, надо обязательно встретиться. Давайте ближе к делу созвонимся или спишемся. Я Вам обязательно позвоню. С уважением. Что будем делать с форумом? Ладно, это тоже потом, надо подумать, да ничего делать не будем, собственно, ладно, это потом. Иногда и надо-то написать всего пару фраз каких-нибудь, и ничего даже придумывать не надо, всего-то спасибо за письмо, да, нет, не знаю, конечно, нет, не получится, да, получится, и все, а так не хочется, словно это какое-то большое и трудное дело, и оно откладывается, и приходят новые письма, и то письмо лежит без ответа, потом вдруг вспомнил, извините, что долго не писал, спасибо за письмо, да, нет, не знаю, конечно, нет, не получится, да, получится, с уважением, глупость какая, нет чтобы сразу ответить, глупость, глупость, глупость, глупость, и это очень нелепо.

Левая рука уже не держит бутерброд и опять совершает мелкие хаотические движения.

Надо еще чаю налить. Еще ведь горячий. Пришел на кухню. Или просто воды попить. Налил в кружку профильтрованную воду, выпил. Еще холодная, очень приятно пить такую воду, еще налил, еще выпил. Или чаю все-таки. Подошел к окну. Посмотрел в окно. Посреди улицы остановились две машины. Наверное, столкнулись, не видно. И два мужика ругаются. О чем конкретно ругаются, не слышно, но если две машины посреди улицы остановились и два мужика ругаются, вон, еще третий выходит, то значит  – столкнулись. Неприятно. Кому-то деньги платить. Или, наоборот, кому-то за разбитую машину не заплатят. Один мужик звонит по мобильному телефону. Другой мужик тоже достает мобильный телефон и тоже звонит. А третий мужик достает мобильный телефон, но не звонит, а просто держит его в руках и смотрит на первого мужика, который звонит по мобильному телефону. Может, они в свои страховые компании звонят, как в Америке? А может, на работу, тут один козел в меня въехал, опоздаю, или в ГИБДД, может, чаю все-таки попить, нет, потом. Еще налил воды, выпил. Холодная, хорошо. На холодильнике лежит газета. Взял газету, посмотрел. Развернул. Уже читал. А вот это не читал. Как это раньше не заметил. Надо же. Забавно. Смешно. Очень интересно. Значит, все-таки дали именно ему. Ну а что, правильно, в общем-то. Ой, там же интернет не отключен.

Правая рука держит мышь, левая совершает мелкие хаотические движения.

Посмотреть интернет. Посмотреть, чего в интернете нового. Сразу открыть много окон, потом отключиться и читать, читать. Вот тут люди что-то пишут, а другие читают. Вот здесь что-то все пишут, пишут, а им в ответ пишут комментарии, и потом комментарии к комментариям. Бывает просто дикое количество комментариев. Очень интересно. Вот тут люди обсуждают. Один чего-нибудь напишет, другой. Потом третий. И так далее. Совместный поиск истины. А тут люди, написав предварительно художественные произведения, размещают их, а другие люди пишут, что это очень хорошо или, наоборот, дурно.

Окна, окна, много окон.

Пишут, комментируют. О, это интересно, надо будет почитать. Это тоже надо будет почитать. И вот это надо будет обязательно почитать. Потом.

Телевизор, что ли, включить.

Правда, сидя за компьютером спиной к телевизору, смотреть телевизор затруднительно. Зато его можно слушать. Там сейчас новости будут.

Надо отключиться от интернета. Отключился от интернета. Ой, забыл, надо еще посмотреть кое-что. Опять подключаться. Программа дозвона дозванивается.

Вылез из-за компьютера, чтобы включить телевизор. Надо попить воды. Пошел на кухню, налил в кружку воды, попил.

Заглянул в холодильник. Хорошо, что кетчуп есть. Можно будет сварить макароны и есть их с кетчупом. Но это потом. Глазированный сырок со вчера остался. Взял глазированный сырок, закрыл холодильник. Развернул глазированный сырок, откусил кусочек. Хороший, приятный, здоровый продукт. Посмотрел в окно. Улица. Те мужики, которые ругались, уже уехали. Детская площадка. Мальчик, и еще мальчик. Мальчик пошел сначала туда, а потом вон туда. Другой мальчик, наоборот, сначала почему-то ломанулся туда, а потом вон туда. Что-то он там нашел. Другой мальчик подошел. А другой мальчик побежал. Другой тоже побежал и догнал. Другой мальчик ударил того мальчика палкой по голове. А другой мальчик заорал и упал. А другой пошел вон туда. А тот мальчик перестал орать и просто лежит на земле. Пришла девочка. Девочка бессмысленно бродит вокруг песочницы. Мальчик лежит. Другой мальчик стоит. А девочка бессмысленно бродит вокруг песочницы. Ой, там же интернет подключился уже, наверное. Доел глазированный сырок.

Программа дозвона дозвонилась. Забыл, что хотел посмотреть. Что же хотел посмотреть-то, а. Ох. Ладно. Проверил почту. Здравствуйте, это иллюстрации к материалу «Наши трубы не подведут». А, ну да. Наши трубы не подведут. Три мужика в касках на фоне труб. И два мужика в касках по отдельности на фоне труб. Трубы не подведут. Спасибо. Что же хотел посмотреть. Нет, забыл. Отключился. Включил телевизор.

Объект должен быть сдан в октябре. Будут приложены все усилия, чтобы объект был сдан в срок. Объект общегородского значения. Объект, чрезвычайно важный для жизнеобеспечения города. Объект, значение которого трудно переоценить. Работы ведутся в три смены. Строжайший контроль качества. Объект будет сдан в октябре. Когда объект будет сдан, в городе станет хорошо. Будет красиво, современно. Ах, как будет здорово, если объект будет сдан в октябре. Машины будут ездить хорошо и правильно, туда и сюда, в соответствии с божественным замыслом, а не так, как сейчас, как попало, туда и сюда. Это просто ну очень хорошо будет, когда объект будет сдан в октябре. Все-таки много он для города делает. Понятно, ворует, но для города много делает. Шельмец, конечно, развел мафию, но для города очень много все-таки делает. Клейма ставить негде, но для города действительно много делает. Ну ворует, конечно, а кто не ворует-то, но для города зато много делает, этого нельзя отрицать, другие просто воруют, а этот все-таки еще и для города очень много делает. Как прошли гастроли. О, прекрасно. Нас прекрасно принимали. Прекрасная публика. Пели хором наши хиты. Не ожидали такого приема. Все было просто прекрасно. Как вам город. О, прекрасный город. Просто фантастика. Он такой огромный. Не ожидали увидеть такое. Очень красиво. Огромные проспекты, море машин. Столько развлечений. Суперсовременный город. Жаль, не удалось толком его рассмотреть. А девушки. О, девушки. Прекрасные девушки. Таких красивых девушек мы не видели нигде в мире. Девушки, такие красивые девушки, такие красивые, правда, это просто что-то невероятное, такое у них все красивое, у девушек, так много красивых девушек, много, очень много девушек, если бы не плотный гастрольный график, мы бы остались здесь навсегда, потому что здесь такие прекрасные, такие красивые девушки, и их так много, такие девушки, такие девушки, девушки, девушки, такие клевые девки, классные девки, просто супер у вас тут девки, девки, девки, девки, девки, девки, очень много красивых девок. А накануне встречались лидеры группы. На кону стоял выход в полуфинал. Это был поединок равных соперников, но чуть удачливее оказались португальцы. Это мое видение. Я как художник. Творчество  – нелегкий труд. Мне посчастливилось встретиться. Незабываемые уроки мастера. Приходилось работать в почти невыносимых условиях. Ради этого мы и работаем  – ради этих счастливых лиц. Ради этих счастливых лиц. Ради этих счастливых лиц. А вот здесь просто клипы показывают, только иногда ведущий какую-нибудь фигню скажет, и снова клипы, пусть будут клипы, можно даже звук выключить, и пусть клипы идут без звука, беззвучные клипы, и сесть спиной к телевизору.

Надо бы позвонить. Да. Сейчас. Сначала надо проверить почту. Программа дозвона дозванивается.

Прошелся по комнате туда, сюда. Постель, что ли, убрать. Или ладно. Ладно. Вышел на балкон. Лето, солнце, голубое небо, лето. Жарко. Постоял. Мальчик, девочка и мальчик куда-то ушли. Ничего не происходит. Едут машины. Идут люди. Проезжают мимо машины. Гуляют люди. Машины, одна за другой, едут мимо. Люди прохаживаются из стороны в сторону.

Вернулся к компьютеру. Программа дозвона дозвонилась. Проверил почту. Ничего нет. Какое-то разочарование наступает, когда почты нет, даже если и не ждешь ничего, все равно как-то неприятно, вроде как она должна быть, а нету, нету почты, почты нет. Отключился.

Телефон. Снял трубку. Набрал семь цифр. Занято. Еще раз набрал те же самые семь цифр, вдруг там уже освободилось или, может быть, это было не занято, а просто не было соединения, опять занято, но короткие гудки начинаются не после паузы, как бывает, когда действительно занято, а сразу после набора седьмой цифры, а это обычно свидетельствует о том, что не занято, а просто соединение не проходит, набрал еще раз, опять то же самое, набрал еще раз, а вот теперь опять занято, но уже после паузы, значит, действительно занято, набрал тут же еще раз, вдруг там уже освободилось, нет, опять занято. Набрал восьмерку, гудок, набрал десять цифр. Аппарат абонента и так далее. Набрал семь цифр. Не занято. Длинные гудки. Много длинных гудков. Никто не подходит. Очень странно. Это же офис, как может в офисе никто не подходить, ведь давно рабочий день. Тем более, что только что было занято. Может быть, ошибся, не туда попал. Набрал семь цифр. Никто не подходит. Может быть, опять ошибся, хотя нельзя же ошибиться два раза подряд, можно, можно и десять раз подряд ошибиться, набрал восьмерку, гудок, набрал десять цифр. Аппарат абонента. Набрал семь цифр. Занято. А только что никто не подходил. Значит, либо тогда ошибся и не туда попал, либо там никого нет, и одновременно еще кто-то звонит, а может быть, просто из офиса все вышли в туалет, или покурить, или еще куда-нибудь, в магазин за едой или за водкой, может, они там что-нибудь отмечают, а сейчас вернулись и стали звонить по телефону. Набрал семь цифр. Занято. Набрал семь цифр. Занято. Значит, люди появились в офисе, потому что если бы это кто-нибудь просто одновременно пытался дозвониться, то он бы уже перестал, наверное, и линия бы освободилась, а может быть, он тоже вот точно так же много раз подряд звонит, а там, в офисе, никого нет, набрал семь цифр, никто не подходит.

Вышел на балкон. На детскую площадку вернулся один из тех двух мальчиков. Теперь он неподвижно сидит на бортике песочницы. Какой-то мужик припарковал жигули у тротуара, открыл капот и чинит, чинит, чинит, или не чинит, а просто проверяет уровень масла или вот, бывает, водители открывают капот и просто смотрят туда, в глубь, в бездну, все ли там в порядке, все ли на месте в бездне, стоят и смотрят, смотрят.

Набрал семь цифр. Занято. Набрал восьмерку, гудок, набрал десять цифр. Никто не подходит. К мобильному телефону никто не подходит. Как такое возможно. Ведь он должен или в кармане лежать и зудеть там, или на шее на шнурке болтаться, или просто звонить, или играть какую-нибудь изуверскую мелодию под ухом, как можно к нему не подойти, хотя можно, почему бы и нет, может быть, человек пошел в туалет и сидит там, не станешь же в туалет брать с собой телефон, или просто у него номер определился и он не хочет разговаривать, все бывает, или разговаривает одновременно по городскому телефону, или слушает оперу, или смотрит кино, или участвует в конференции и просто звонок отключил, все в жизни бывает, хотя какая на хрен опера, какая еще может быть опера, глупость какая, просто дикая, несусветная глупость, опера, ох.