Текст книги "Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943"

«Стрелка часов приближалась к полуночи…»

После второго подряд массированного налета на крупнейший завод Поволжья стало ясно, что немцы стремятся полностью вывести предприятие из строя. В преддверии летней кампании это создавало огромную опасность для советского командования.

В 18.36 в Горьком, Дзержинске и Балахне завыли гудки воздушной тревоги. Взгляды зенитчиков и жителей города были прикованы к небу. Вскоре в штаб корпусного района ПВО поступило донесение от наблюдателей, что над городом на высоте 4 километра появились сразу три самолета «Хейнкель-111»[92]92
  ГОПАНО. Ф. 2518. Оп. 1. Д. 9. Л. 48.


[Закрыть]. Зенитные батареи из разных частей города открыли заградительный огонь, жители побежали к укрытиям. Однако бомбежки не было. На самом деле над Горьким на высоте 7000 метров шли два Ju-88D из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.100. «Юнкерсы» прошли прямо над автозаводом, произведя аэрофотосъемку и зафиксировав погодные условия, после чего удалились в юго-западном направлении.

По тревоге были подняты 18 истребителей из 142-й авиадивизии, командование надеялось, что хотя бы сейчас удастся добиться каких-нибудь результатов. В 19.02 прозвучал сигнал «Отбой ВТ», и на некоторое время все стихло. Через полчаса Яки, ЛаГГи и МиГи стали один за другим приземляться на свои аэродромы в Дзержинске, Стригино и Правдинске, и тут полковника Иванова снова ждало разочарование. Все летчики в один голос заявили, что контакта с противником не имели. Разведчики словно растворились в необъятном голубом небе.

Таким образом, немцы уже в третий раз с начала операции при дневном свете и в одно и то же время безнаказанно произвели аэрофотосъемку автозавода, благополучно доставив полученные разведданные в штаб 1-й авиадивизии в Орле. Бойцы службы ВНОС снова проявили полную некомпетентность в определении типов самолетов и высоты их полета, обсчитавшись в последней аж на 3 километра. Но это все еще можно понять. Совсем другое дело, как два «Юнкерса» можно было принять за три «Хейнкеля»?!

Вечером на немецких аэродромах снова закипела работа. Техники завершали подготовку самолетов к длительному полету, летчики изучали доставленные дальними разведчиками фотоснимки цели. Согласно плану, теперь нужно было атаковать северный сектор автозавода, в особенности крупные корпуса. Затем четко по графику тяжело груженные машины стали одна за другой выруливать на старт. После 20.00 по берлинскому времени начали взлетать «Хейнкели» из эскадры KG27 «Бёльке». Не-111Н 1G+EL из 3-й эскадрильи взлетел с аэродрома Орел в 20.08, Не-111Н 1G+FS из 8-й эскадрильи – в 20.17, Не-111Н 1G+DP из 6./KG27 – в 20.20[93]93
  Archiv KG27 «Boelcke».


[Закрыть]. Ну а Не-111Н 6N+EK Хельмута Абендфотха из I./KG100 «Викинг», как и днем ранее, стартовал из Брянска в 20.30[94]94
  Fligerbuch Helmut Abendvoth. S. 70–71.


[Закрыть].

Всего в третьем массированном налете на Горький участвовали 154 бомбардировщика из эскадр «Гинденбург», «Блиц», «Генерал Вефер», «Бёльке», «Эдельвайс», «Грайф» и «Викинг». Одновременно с этим часть экипажей вновь отправилась бомбить второстепенные цели. Так, «Хейнкели» из 3./KG27 совершили уже третий подряд налет на Сталиногорск.

Самолеты летели к цели двумя основными маршрутами: одна группа – через Ряжск-Сасово-Муром-Павлово, вторая – над железной дорогой Москва-Горький на высоте 2000–3000 метров. Небольшая часть бомбардировщиков летела через Арзамас с выходом к цели с южного направления. Впереди шли цельфиндеры, обозначавшие маршрут полета периодически сбрасываемыми осветительными ракетами. Погода опять благоприятствовала налету: стоял полный штиль, температура к ночи опустилась до плюс 13 градусов.

В 23.55 генерал Осипов вновь приказал объявить воздушную тревогу. Сигнал был принят всеми районами города и продублирован средствами оповещения в течение восьми минут. В штабе ПВО царило напряжение, посты ВНОС наперебой докладывали о приближении большого числа самолетов. Навскидку суммировав их данные, стало ясно, что на Горький идут не менее 150 бомбардировщиков. Осипов и его штаб приготовились к худшему.

После полуночи в небе над Автозаводским районом вновь вспыхнули осветительные «люстры». Было понятно, что основным объектом атаки вновь станет ГАЗ. Самолеты шли на цель с трех направлений, заходя для атаки с севера, запада и юга. Первыми наносили удар пикирующие бомбардировщики Ju-88А, затем с горизонтального полета вываливали свой смертоносный груз «Хейнкели». «Мы выполняли эти стратегические налеты в неплотном боевом порядке до тех пор, пока это казалось целесообразным, – вспоминал П. Мёбиус из 9-й эскадрильи KG27 «Бёльке». – Конечно, переговоры экипажей друг с другом были запрещены. Минимальная высота при пересечении линии фронта была установлена в 5000 метров. Немедленно после пересечения линии фронта мы снижались и продолжали полет на 3000 метров. Эту высоту мы сохраняли и при бомбежке, так как ужасно мерзли даже на этой высоте из-за недостаточного обогрева.

Цель – Горький – было легко обнаружить, благодаря ярким вспышкам взрывавшихся бомб и пожарам. Вокруг появлялись облачка от разрывов зенитных снарядов, и часто можно было увидеть трассирующие очереди из бортового оружия самолетов. Также мы ощущали турбулентные потоки, которые могли исходить от других наших самолетов или ночных истребителей»[95]95
  Впоследствии официальные советские источники утверждали, что в ночь на 7 июня основная масса бомбардировщиков не смогла прорваться к обороняемым объектам и была вынуждена сбрасывать бомбовый груз на подходах к городу и на огневые позиции зенитных батарей, однако реальные факты и масштабы разрушений воочию показывают, насколько все это не соответствовало действительности.


[Закрыть].

На этот раз основной удар наносился по механическим, прессовым и инструментальным цехам, расположенным в северной части автозавода. Сильной бомбежке подвергся инструментально-штамповальный корпус. Внутри здания взорвались 12 фугасных бомб, в том числе одна весом 1000 килограммов. Еще три фугаски воткнулись в пол и не сработали. В режущем цехе и ЦИС сильно пострадало оборудование, обвалилось 100 квадратных метров кровли. В штамповых цехах № 2 и № 3 обрушился целый пролет крыши. С южной стороны здания прямым попаданием была разрушена трансформаторная будка. На улице около инструментально-штамповального корпуса упали еще десять тяжелых фугасных бомб, в том числе три SC1000. От разрыва в общей сложности нескольких тонн аматола и тротила был сдвинут фундамент, расслоилась кладка, а местами обрушились целые участки стен. Многие несущие конструкции получили сильную деформацию. На месте погибли десять человек, два получили тяжелые и три легкие ранения.

Сильные разрушения были причинены прессово-кузовному корпусу, причем рухнула полностью одна из стен, сгорели крыша и деревянные перегородки. На монтажно-сборочный цех № 5, в котором велась сборка танков Т-70, были сброшено пять фугасных бомб, в том числе две SC1000. От мощнейших взрывов участки цеха были полностью разрушены, бытовые постройки сгорели, но каким-то чудом уцелела часть основного оборудования. На цех корпусов упали пять тяжелых фугасных и десять зажигательных бомб, от которых здание частично обвалилось, сгорели крыша, бытовые помещения и часть оборудования. При ликвидации последствий пять человек получили ранения, один сгорел заживо. В ЦСК была разрушена кровля участка сборки глушителей и повреждены четыре станка. В цехе запасных частей были разрушены главный склад и часть бытовых помещений. Вокруг новокузовного корпуса прогремела серия мощных взрывов, от которых в здании деформировались стены, обрушилась часть перекрытий и вылетели все стекла. Взрывами и пожарами был частично разрушен и ремонтно-механический цех, в моторных цехах № 2 и № 3 возник сильный пожар в термическом отделении, частично уничтоживший кровлю и оборудование. Несколько тяжелых фугасных бомб угодили в железнодорожный цех, разрушив до основания все здание. При этом были уничтожены два пожарных автонасоса, на одном из которых погиб весь боевой расчет.

Однако самая страшная участь постигла колесный цех, также находившийся в северном секторе завода. Корпус представлял собой пятипролетное здание площадью свыше 23 000 квадратных метров. Колонны и подкрановые балки были железобетонные, стены выполнены из шлакобетонных камней. Уязвимым местом цеха являлись перекрытия, выполненные деревянными сегментными фермами, а также кровля, покрытая рубероидом. Кроме того, деревянными досками были зашиты переплеты наружных стен и фонарей.

В ходе налета немцы впервые применили воспламеняющуюся жидкость, выливавшуюся из специальных приборов, установленных на бомбардировщиках Ju-88. Несколько «Юнкерсов» на небольшой высоте прошли над северным сектором автозавода и полили его воспламеняющейся жидкостью. Даже жители Сормовского района, находившиеся в 13–15 километрах от автозавода, видели, как огромные огненные струи прорезали ночное небо и обрушивались на корпуса ГАЗа. Большая часть этого «напалма» как раз попала на здание колесного цеха. В результате одновременно вспыхнула практически вся крыша.

Затем следующие волны немецких самолетов сбросили на колесный цех серию фугасных и тяжелых зажигательных бомб. Возникли сразу несколько десятков очагов пожаров, тушить которые не было никакой возможности. Сначала огонь охватил деревянные конструкции, а затем все здание превратилось в огромный пылающий костер. Вследствие огромной температуры железобетонные конструкции, колонны, подкрановые балки и подкрановые пути стали трескаться и осыпаться, а металлические краны плавились и прогибались, горели даже станки. Расплавленный рубероид целыми потоками стекал по стенам и трубам, заполняя ливневую канализацию[96]96
  ГУ ЦАНО. Ф. 6146. Оп. 3. Д. 4. Л. 23.


[Закрыть].

Сильнейшие пожары охватили и многие другие объекты. Моторный цех № 1 был полит горючей смесью, потом в здание попали еще и бомба SC500, а также несколько зажигалок. В итоге возник большой пожар, уничтоживший часть крыши и все деревянные строения антресолей. Мощный взрыв прогремел в кузовном отделении конструкторского зала КЭО, от которого частично обвалились стены и сгорела часть чертежей.

Некоторые объекты все же удалось спасти. Так, три зажигалки попали в центральную заводскую лабораторию, но пожар был ликвидирован формированиями МПВО. Успешно шла борьба с огнем в гараже, где были разрушены только бытовые помещения. Пожар в здании отдела кадров был ликвидирован красноармейцами воинских частей. В модельном цехе прогремели три мощных взрыва, затем возник пожар, но бойцы формирований МПВО не дрогнули и сумели локализовать огонь, не дав ему распространиться. Позднее около цеха в грунте были обнаружены еще две неразорвавшиеся фугаски. Пожар, охвативший деревообделочный цех, также был быстро ликвидирован. Однако на многих других объектах борьба с огнем оказалась менее успешной. Сгорели дотла цех автонормалей, столовая газснаба, цех режущего инструмента, новая проходная, склад имущества МПВО, заводская АТС № 2, моторный цех № 2, прессовый цех, цех ковкого и серого чугуна.

Всего, по данным службы МПВО, на автозавод имени Молотова было сброшено 170 фугасных бомб весом от 50 до 2000 килограммов, причем немецкие летчики добились около 90 прямых попаданий в заводские корпуса. Авиамоторный завод № 466, расположенный на территории ГАЗа, на сей раз отделался легко. Около литейного корпуса упали и не взорвались пять фугасных бомб SC250, и лишь одна 50-килограммовая бомба попала в цех № 24. Взрыв частично разрушил здание и вызвал пожар, который самоотверженно ликвидировали бойцы МПВО.

Сильной бомбежке подвергся и жилой сектор. В Соцгороде прямыми попаданиями разрушило здание АТС, районную поликлинику. Одна из фугасных бомб взорвалась в 10 метрах от командного пункта МПВО Автозаводского района, из-за чего оборвалась связь как со штабами объектов, так и с городским КП на Почтовом съезде. В здание Автозаводского райисполкома попала 250-килограмовая бомба. Мощный взрыв прогремел на втором этаже здания, разрушив кровлю, стены и перекрытия. На проспекте Молотова, ведущем от завода в западную часть района, упало большое количество фугасных и зажигательных бомб. В результате был частично разрушен дом № 28 на проспекте Молотова. Остекление всех домов Соцгорода и поселков было выбито полностью. Частично сгорел дом № 1 на улице Октябрьской, полностью выгорел гараж райкома ВКП(б). Разрушения получили центральный клуб и районная электроподстанция. Дома № 1 и № 3 на улице Кирова были практически уничтожены прямыми попаданиями нескольких фугасок.

Две 50-килограммовые фугасных бомбы упали около четырехподъездного четырехэтажного дома № 16 на проспекте Молотова. Одна взорвалась у угла рядом с подъездом № 1, вторая – напротив подъезда № 3 со стороны восточного фасада. Взрывной волной этернитовая кровля дома была снесена полностью, обвалилась большая часть крыши. Стены во многих местах деформировались, получили трещины и отклонения, повсюду сдвинулась и расслоилась кладка. Лестница третьего подъезда рухнула полностью, лестница первого обвалилась частично. В большей части дома были деформированы перекрытия, вылетели рамы и двери, все стекла, обсыпалась половина штукатурки. От зажигалок вспыхнули стоящие неподалеку сараи, а одна бомба Brand С50А попала в щель, в которой прятались жители. Все они получили ожоги от страшной горючей жидкости. Сараи сгорели также у дома № 11 и у дома № 20 на проспекте Жданова[97]97
  ГУ ЦАНО. Ф. 6146. Оп. 3. Д. 4. Л. 26.


[Закрыть].

Надежда Надёжкина, работавшая во время войны начальником техсектора экспериментального участка ИШЦ, вспоминала: «В то время я лежала дома с гипсом на ноге – был перелом. В больницу не брали, они были переполнены ранеными. Все население Соцгорода уходило в поле за город, чтобы избежать гибели. Я на постели оставалась одна. Кругом никого. Стрелка часов приближалась к полуночи. Начиналась нервная дрожь и мучительное ожидание. Чтобы успокоиться, я брала гитару и играла. Играла, как умела, и пела. Пела песни, в которых звучали внутреннее сопротивление и протест. Лишь бы не упасть духом, не сломиться, не раскиснуть.

Ровно в 12 часов начинался налет. Плотность бомбежки была невероятная. Позднее я подсчитала, что около моего дома было взорвано восемь бомб. Они оставили глубокие воронки. На мое счастье, в дом не попала ни одна. Самая близкая взорвалась у торца дома. От ее удара дом зашатался, вылетели двери и окна, осыпалась вся штукатурка. Прижавшись к постели, я прятала под себя руки – лучше смерть, чем быть калекой. Ровно в 2 часа бомбежка кончилась. Горели деревянные сооружения, сараи, где хранились дрова у жителей. Над моей кроватью торчал громадный осколок бомбы, воткнувшийся в остатки стены, а сама я была засыпана мусором разрушившегося дома. Лежавший на столе студенческий портфельчик с документами, приготовленный на всякий случай, был в нескольких местах прорезан оконным стеклом, разбившимся от взрывной волны. Наутро друзья меня выбирали из мусора»[98]98
  Забвению не подлежит. С. 379–380.


[Закрыть].

В Американском поселке в результате бомбардировки были полностью или частично разрушены четыре жилых дома. Значительные повреждения получил и Ново-Северный поселок, там был частично разрушен дом № 5 на улице Рабочей, сгорели два барака на улице Коммунальной. Барак № 2 прямым попаданием фугаски был практически разнесен в щепки, а расположенное рядом здание отделения милиции уцелело наполовину. На окраине Автозаводского района, на торфоболоте, от зажигалок сгорел барак № 2. В поселке Монастырка, расположенном юго-западнее ГАЗа, сгорело 13 частных одноэтажных домов вместе с хозяйственными постройками.

Часть бомб обрушилась на позиции батарей 784-го зенап. На 13-й батарее, расположенной у одной из проходных завода, были разбиты два орудия и убиты две девушки из состава расчета. В районе расположения 14-й батареи упали около тридцати бомб разных калибров. Зенитчикам повезло, что окружающая местность представляла собой торфяники, и фугаски при падении либо вообще не взрывались, либо взрывались на большой глубине, не причиняя значительного ущерба. Позиция же 15-й батареи, находившейся в Автозаводском парке, была буквально засыпана фугасными и зажигательными бомбами. Взрывом сильно повредило прибор управления артиллерийским зенитным огнем (ПУАЗО), причем осколки убили техника по приборам дивизиона лейтенанта Симонова, еще несколько бойцов, в том числе санинструктор батареи Анна Сорокина, получили ранения. Однако она отказалась от госпитализации и осталась на боевом посту. Здесь же была практически уничтожена батарея МЗА. Больше половины личного состава было убито, многие получили ранения и ожоги, все восемь 20-миллиметровых зениток были выведены из строя. Не пострадала только одна разведчица Роза Ионова.

Зенитные подразделения, расположенные на территории ГАЗа, несли особенно большие потери. Зачастую позиции пулеметов располагались на крышах цехов, и девушки-зенитчицы гибли, сметенные взрывной волной. К тому же на район, воздушное пространство над которым подвергалось обстрелу, раскаленные и острые как бритва, стальным горохом сыпались осколки зенитных снарядов. По этой причине зенитчикам приходилось надевать каски и бушлаты, чтобы не быть израненными осколками своих же снарядов. Зенитчица Пелагея Паршина, 85-миллиметровое орудие которой находилось на левом берегу Волги, вспоминала:

«Осколки снарядов сыпались на нас дождем. Однажды в мою пушку попал тяжелый осколок, разбивший все приборы. Возник вопрос, как дальше вести огонь, на что командир ответил: «Наводите наугад!» «Трехдневные тяжелые бои и ликвидация их последствий до предела вымотали силы всего личного состава, – вторит ей другой зенитчик, И.А. Левицкий. – Особенно тяжело приходилось девушкам, но они старались не отставать от мужчин в преодолении тягот борьбы с врагом».

Уже во время бомбежки в очаги поражения были высланы пожарные автонасосы, а также различные военизированные формирования[99]99
  Не обходилось и без накладок. По распоряжению начальника пожарной охраны области майора Возякова из Ворошиловского района на тушение пожаров на ГАЗе был выслан автонасос. Однако до места он так и не доехал «из-за нехватки бензина».


[Закрыть]. Медико-санитарный взвод в количестве 44 человек оказывал помощь пострадавшим. В течение ночи и начинающегося утра бойцы оказали первую помощь 65 человекам, 32 эвакуировали в госпитали и убрали 42 трупа. Кроме того, в районе не покладая рук работали четыре отряда скорой помощи на заводе из 25 человек, четыре отряда первой помощи в районе в количестве 20 человек и санитарная дружина из 25 человек. Также в усиленном режиме трудились все формирования медико-санитарной службы поликлиники, больниц и госпиталей.

На разборах завалов и ликвидации очагов пожаров работали аварийно-восстановительный взвод в количестве 25 человек, дегазационная рота из 30 человек и войсковые части в составе двух батальонов. При тушении пожара погибли командир дегазационной роты Егоров и боец той же роты Сивачев, а командир аварийно-восстановительного взвода А.Н. Чикин получил ранение в руку осколком бомбы.

Из-за нарушения технической связи и выхода из строя Автозаводского КП МПВО работа руководящего состава района по управлению силами и средствами МПВО была особо напряженной. Сведения об обстановке от наблюдательных постов поступали только живой связью, со значительным опозданием, что лишало возможности принимать своевременные решения.

Жители Ленинского района вновь отделались легким испугом. Три фугасные бомбы весом 250 килограммов упали около Станкозавода, две в полукилометре от него – в Карповский карьер, не причинив никаких разрушений. Еще одна бомба взорвалась в огороде частного дома на улице Шоссейной. Взрывной волной сам бревенчатый дом, а также расположенная в конце огорода баня были полностью разрушены, как и щель, в которой, к счастью, никого не оказалось. Тут же рядом упали и четыре мелкие зажигалки. Жильцы находились на работе, и жертв не было.

Немного бомб досталось и нагорному Ворошиловскому району. На черепичный завод (ныне завод «Керамик») в поселке Новые Дубенки упало пять зажигалок весом по 1 килограмму, и бойцам группы самозащиты не составило труда потушить их, пожаров на предприятии не возникло. В 02.30, когда уже начинался рассвет, наконец прозвучал долгожданный сигнал «Отбой воздушной тревоги».

Всего во время третьего массированного налета на Горький были сброшены 242 тонны бомб всех калибров. Служба МПВО Автозаводского района насчитала попадания 402 фугасных бомб весом от 50 до 2000 килограммов, из которых 132 не взорвались. Кроме того, было зафиксировано падение примерно 60 тяжелых зажигательных бомб. Помимо больших разрушений на ГАЗе и в прилегающем к нему жилом секторе, был перебит запасной Канавинский водовод, и весь район полностью остался без водоснабжения.

По подсчетам, сделанным на следующее утро, в результате бомбежки в Автозаводском районе пострадали 232 человека, в том числе 73 погибли[100]100
  Фактически же число погибших было гораздо большим. Сводка включала только первичные данные, полученные к утру 7 июня. При этом цифра 73 означает число обнаруженных на тот момент трупов на территории района. Обращает на себя внимание отсутствие каких-либо данных о пропавших без вести. Это лишний раз доказывает, что считали именно трупы, а не количество выбывших в результате бомбежки людей. После составления сводки дальнейшим уточнением количества жертв, естественно, никто не занимался, поэтому точное число погибших уже никогда не удастся установить. В то же время послевоенные исследователи совершенно некритично использовали данные из сводок МПВО, ссылаясь на них как на истину в последней инстанции.


[Закрыть]. Из поступивших в госпитали тяжелораненых восемь вскоре умерли. Непосредственно с ГАЗа в больницы поступили 56 человек, из различных воинских частей – 65, из гражданского населения – 19, из пожарной охраны – 9.

Поскольку первым делом надо было наладить связь, наутро бойцы МПВО отправились в разрушенное здание АТС. Оказалось, что взрывом фугасной бомбы ему причинены большие разрушения. Оборудование имело ряд серьезных повреждений: были смещены кабели, оборваны кроссировки, помяты и пробиты рамки, порваны искатели, разбита блок-станция. Все, что уцелело, забилось и засорилось пылью и осколками. Помимо этого взрывной волной снесло все соединительные связи с двумя воздушными кабелями. Линии радиосети в районе вышли из строя на 40 %. Фидер был также разрушен. Линейные кабельные бригады АТС и бойцы войсковых частей немедленно приступили к восстановительным работам, чтобы наладить хотя бы временную связь. Пошли простым путем – подвесили на временных столбах два провода, напрямую соединив КП МПВО района с командным пунктом города и корпусного района. Удалось и установить связь райотдела НКВД с областным управлением. Работы были начаты в 07.00 по местному времени и закончились авральными методами через пять часов.

Еще в 02.00 генерал-майор Осипов подписал составленное по горячим следам донесение № 004 командующему ПВО территории страны генерал-лейтенанту Михаилу Громадину, в котором, в частности, говорилось:

«В ночь 6–7 июня 1943 г. с 23.04. до 01.37. противник совершил групповой бомбардировочный налет на пункт ПВО Горький. Налет производился с юго-западного и западного направления.

Маршруты:

Ряжск – Сасово – Арзамас – Горький

Рязань – Муром – Павлово – Горький

Высота 4–6 тыс. метров.

Всего зафиксировано около 160 самолетов типа Ю-88 и Хе-111. Бомбометание производилось с горизонтального полета.

Основные районы: автозавод им. Молотова, Соцгород и аэродром Мыза. Сброшено большое количество ФАБ, ЗАБ и САБ.

Данные уточняются. Связь с автозаводом прервана. Основная часть авиабомб сброшена на подступах к автозаводу, р-н Соцгорода и его окраины».

Зенитная артиллерия корпусного района на сей раз выпустила в небо 23 444 снаряда среднего и 1666 малого калибра. При этом зенитчики претендовали на четыре сбитых самолета, из которых якобы три упали на город! Назывались даже районы: завод «Красный Октябрь» в Ленинском районе, поселок Стригино и Автозавод. Еще один бомбардировщик, как сообщалось, упал у села Деренево. Прожектористам удалось осветить всего два самолета, причем один, как заявлялось в донесении, был сбит зенитками 784-го зенап. Аэростатчики поднимали в воздух 27 АЗ на высоту 3500 метров, из них два были потеряны.

По немецким данным, в ту ночь огнем зенитной артиллерии был поврежден Ju-88A-14 W.Nr.144440 V4+9R из 8-й эскадрильи KG1 «Гинденбург». Он смог дотянуть до аэродрома Орел-Западный, но при посадке потерпел аварию. А Не-111Н фельдфебеля Херманна из II./KG4 «Генерал Вефер» над Горьким получил попадание зенитного снаряда в правый двигатель. В результате винт начал самопроизвольно вращаться и раскручиваться, сильно затруднив управление самолетом. Тогда летчикам пришлось попросту открыть остекление и отстрелить лопасти из пулемета! После этого экипаж выбросил за борт все лишнее, чтобы максимально облегчить машину. Херманну удалось не только благополучно дотянуть до линии фронта, но и совершить нормальную посадку на шасси на аэродроме Орел-Вест[101]101
  Gundelach K. Op. cit. S. 236.


[Закрыть].

Истребители 142-й иад произвели свыше 36 самолетовылетов, при этом летчики заявили о четырех воздушных боях и двух сбитых самолетах в районе села Спасское и поселка Кстово[102]102
  ГОПАНО. Ф. 2518. Оп. 1. Д 9. Л. 55–56.


[Закрыть].

Капитан Малякин на истребителе ЛаГГ-3 патрулировал в своей зоне на высоте 4500 метров. Потом он написал в своем рапорте: «В 23.09 я увидел серию осветительных ракет, сбрасываемых вражескими самолетами над объектами. Направил самолет в эту зону, стремясь сблизиться с противником. Обнаружил на фоне, создаваемом светом ракет, силуэт ФВ-200 «Курьер». Приблизившись к нему до 100 метров, произвел первую атаку спереди, сбоку под ракурсом 3/4, открыв огонь из всех видов оружия. Затем провел повторную атаку уже снизу сзади под ракурсом ¹/₄ с дистанции 50–30 метров, дав длинную прицельную очередь из всех огневых точек».

После этого, по словам Малякина, «Кондор» загорелся и пошел к земле. Правда, падения самолета он не видел, так как истребитель в этот момент сильно отбросило в сторону и на некоторое время он стал неуправляемым[103]103
  В.Н. Окороков в своей книге «Над крышей дома твоего» потом торжественно писал по этому поводу: «Гордость фашистских ВВС, хваленый «Фокке-Вульф», объятый пламенем, резко пошел к земле».


[Закрыть]. Вернувшись на аэродром, летчик не без гордости сообщил о своей победе. Однако на следующий день поиски «сбитого FW-200» не дали никаких результатов. Да и не могли дать, так как никакие «Фокке-Вульфы» в налете на Горький не участвовали.

Немцы же впоследствии подтвердили, что подвергались атакам ночных истребителей, однако все они оказались безуспешными. Х. Новак из 8-й эскадрильи KG27 «Бёльке» вспоминал, что его «Хейнкель» в районе Горького был атакован советским самолетом, но экипаж вовремя заметил преследователя и выпустил по нему осветительную ракету, которая заставила истребитель отвернуть. Фактически во время третьего налета люфтваффе потеряли один бомбардировщик. Причем ни истребители, ни зенитчики, по всей видимости, не имели к нему никакого отношения. Один из летчиков 7-й эскадрильи KG27 «Бёльке» вспоминал: «Во время бомбежки танкового завода в Горьком мы видели наш самолет, который не соблюдал предписанную высоту. Таким образом, он попал под серию бомб, сброшенных с летевших выше его машин, и рухнул вниз». Возможно, это был Ju-88A-14 W.Nr. 144438 V4+9R лейтенанта К. Принца из 7-й эскадрильи KG1 «Гинденбург», пропавший без вести в ту ночь.

Тем временем группы «Хейнкелей» и «Юнкерсов» по ставшему уже привычным маршруту возвращались на свои базы. Самолеты шли на высоте около 3 километров, встречая июньский рассвет. Их опять никто не преследовал, посему экипажи после напряженных минут, проведенных над целью, опять могли расслабиться, сняв кислородные маски и вытянувшись в своих креслах. Кто-то читал газету, кто-то курил, другие крутили ручку радиоприемника, чтобы поймать какие-нибудь песни и музыку. Но не всегда пойманные передачи оказывались приятными.

Один из летчиков 7-й эскадрильи KG27 «Бёльке» вспоминал: «Когда на обратном пути мы искали в радиоэфире какую-нибудь музыку, то нашли радиостанцию, которая передавала, что KG27 убила тысячи невинных людей, и при этом называла фамилию нашего командира. Это было щекотливым делом для нас!»

Около 01.00 ночи по берлинскому времени, когда в Горьком еще вовсю бушевали пожары, бомбардировщики один за другим заходили на посадку. Так, согласно летным книжкам пилотов, Не-111Н 1G+EL приземлился в 00.55 на аэродроме Оптуха, проведя в воздухе 287 минут, Не-111Н 1G+DP – в 00.55 на аэродроме Домнино, продолжительность вылета составила 4 часа 35 минут, за которые он преодолел расстояние 1470 километров, Не-111Н 1G+FS – в 01.06 на аэродроме Орел через 289 минут после старта[104]104
  Archiv KG27 «Boelcke».


[Закрыть]. «Хейнкель» Хельмута Абендфотха из I./KG100 сел в Брянске в 01.25, проведя в воздухе 295 минут, то есть на 5 минут дольше, чем за сутки до этого. Над целью был снова отмечен сильный зенитный огонь[105]105
  Fligerbuch Helmut Abendvoth. S. 70–71.


[Закрыть]. Фактически самолеты летали в Горький и обратно по расписанию, словно пассажирские лайнеры!

В ночь на 7 июня советские легкие ночные бомбардировщики У-2 сбросили на аэродром в Орле листовки: «Убийцы Горького! Мы уничтожим вас!»