Текст книги "Хунхузы: необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке"

«ХУНХУЗИАДА» 1896 ГОДА

В последние годы XIX в. Маньчжурия переживала не лучшие времена. Неурожаи заставляли голодать возросшее население. К тому же в 1894–1895 гг. по югу страны, словно предвестие кровавых событий грядущего XX в., прокатилась война. Ряды китайских войск, отступавших под натиском японцев, редели. Никогда не отличавшиеся высоким боевым духом, солдаты и офицеры цинской армии дезертировали, чтобы пополнить ряды бандитских шаек. Оружие, предназначенное для защиты страны, обратилось против ее жителей. Немудрено, что при такой жизни предметом мечтаний многих китайских бедняков стала Россия. Из-за границы доходили заманчивые вести: русские богатеют, строятся и охотно нанимают работников. У подобных слухов были основания, ибо Приамурский край, долго влачивший незавидное существование «пасынка Российской империи», как раз в это время начал расправлять плечи и накапливать экономический жирок. В 1880 г. «главный порт Восточного океана» Владивосток получил статус города. В том же году рейсом парохода Добровольного флота «Москва» открылось регулярное морское сообщение между Владивостоком и Европейской Россией. В конце 1880-х город переживал настоящий бум гражданского и военного строительства, чему немало способствовало официальное придание Владивостоку статуса крепости (1889). В мае 1891 г. произошло еще более знаменательное событие: на борту гвардейского крейсера «Память Азова» в город прибыл наследник российского престола Николай Александрович. По плану, начертанному августейшей рукой императора Александра III, совершавший кругосветное путешествие наследник именно во Владивостоке должен был покинуть палубу корабля и вновь ступить на родную землю. 19 мая 1891 г. в присутствии будущего императора Николая II во Владивостоке состоялась торжественная закладка «Великого Сибирского пути» – Транссибирской железнодорожной магистрали. Ее строительство также требовало огромного количества рабочих рук. Если до 1891 г. число китайцев, ежегодно приезжавших на заработки в Уссурийский край, не превышало 9 тысяч, то к 1894 г. оно выросло до 15 тысяч человек. Постройка дороги и другие работы легко переваривали столь внушительный прирост миграции.

Нескончаемым потоком двигались через границу искатели заработка. По пятам за ними шли хунхузы. Порожденные неудачной для Китая войной, шайки «дебютантов» не могли конкурировать с давними профессиональными «братствами» Маньчжурии и искали добычи в русских пределах. Большинство бандитских ватаг проникало в Уссурийский край старой хунхузской дорогой – по таежным тропам, пролегавшим к западу от озера Ханка. Были и исключения: в 1896 г. несколько шаек появились на реке Уссури, вызвав немалый переполох среди местного казачьего населения.

Очевидцем и летописцем событий лета 1896 г. на Уссури стал Иван Павлович Ювачев, с оттенком легкой иронии окрестивший их «хунхузиадой». Пережитого этим человеком хватило бы на несколько жизней. Морской офицер, революционер-народоволец, каторжанин, отмотавший десять лет срока на Сахалине, Ювачев не утратил вкуса к жизни и к интеллектуальному труду. В 1895 г. жизнь ссыльного бунтаря сделала очередной крутой поворот. Приписанный к крестьянскому сословию, бывший офицер и дворянин получил право покинуть остров-тюрьму и приехал во Владивосток. К этому времени строительство Уссурийской железной дороги было в самом разгаре. Весь край считал версты уложенного пути, мечтая о том дне, когда новая дорога свяжет Владивосток с Хабаровском и Амуром. Рельсы и прочие потребные материалы помогала доставлять широкая Уссури, где управление строительства дороги держало целый флот собственных пароходов. Капитаном одного из судов весной 1896 г. стал Иван Ювачев: демократичных путейцев не интересовали политические взгляды бывшего ссыльного, зато весьма привлекало его морское образование.

Готовясь к открытию навигации, новоиспеченный капитан, по его собственному выражению, «бросался во все концы», когда явившийся помощник поинтересовался наличием в судовом хозяйстве оружия. К удивлению капитана, его подчиненный считал просто необходимым иметь на корабле «с десяточек берданок или револьверов» для защиты от китайских разбойников. Действительно, за год до приезда Ювачева в Уссурийский край, 6 сентября 1894 г., хунхузы напали на строящуюся железнодорожную станцию Муравьев-Амурский. Оглушая перепуганных жителей дикими криками, разбойники бросились грабить магазин известной немецкой фирмы «Кунст и Альберс». В первый момент все опешили, но затем казаки и железнодорожные жандармы смело напали на грабителей и после непродолжительной перестрелки заставили хунхузов отступить.

Дерзкое нападение заставило власти принять энергичные меры, навсегда отбившие у «краснобородых» охоту к подобным экспериментам. Так казалось Ювачеву. Последующие события подтвердили правоту его судового помощника…

21 июля 1896 г. мимо устья впадающей в Уссури реки Бикин прошли две китайские джонки. Привыкшие к виду купеческих шаланд казаки не обратили на суда внимания. Никто не заметил, как лодки в сумерках причалили к китайскому берегу возле нанайской деревни, лежащей напротив станицы Покровской… На другой день одному из Покровских казаков вздумалось съездить к соседям за покупками. Заприметив у противоположного берега две большие лодки, мужик решил, что к «инородцам» пожаловали китайские купцы, у которых конечно же имеется вожделенная «влага жизни» – суля. Не успел он войти в деревню, как его окружила толпа вооруженных китайцев. Минута – и связанный казак очутился в сарае. Вскоре к нему присоединились новые узники – еще один казак, женщина и мальчик. Тем временем покровский атаман Кудрявцев уже знал о появлении хунхузов: о происходящем в нанайской деревне сообщили станичники, косившие сено по соседству. Взяв четверых мужиков, атаман отправился выручать своих. Хунхузы встретили приехавших достаточно спокойно: нападение на казаков, видимо, изначально не входило в их планы. Посадив под замок приехавших с русского берега, хунхузы пытались подольше сохранить в тайне от казаков свое появление. Приезд русского «капитана» поставил крест на этих намерениях – нужно было срочно избрать новую тактику поведения. Кудрявцеву было заявлено, что перед ним – отряд китайских солдат, преследующий разбойников. Услышав требование выдать задержанных, хунхузы поначалу стали пререкаться, но в конце концов согласились исполнить просимое в обмен на расписку: роль «солдат» надо было играть до конца. Посадив пленников в лодки, казаки вернулись на русский берег и не мешкая послали нарочного к соседям. Весть о появлении «краснобородых» полетела вдоль реки от станицы к станице.

26 июля в лавку станицы Венюковой явились двое незнакомых китайцев. Смекнув, что перед ними члены шайки, венюковские казаки арестовали пришельцев. Вскоре появились еще трое «манз», которых постигла та же участь. Товарищи китайцев сунулись было в станицу с угрозами, однако, увидев в руках казаков винтовки, убрались восвояси. Задержанных китайцев обыскали, при этом у одного из них нашли расписку покровского атамана Кудрявцева. Впоследствии оказалось, что в руки казаков попались сам атаман шайки Зау-шень и писарь Ян-до-линь. Тем временем из Хабаровска на пароходе «Адмирал Чихачев» в Венюкову прибыла команда из 25 солдат 10-го Восточно-Сибирского линейного батальона под начальством поручика В.Т. Михайлова. Станичный атаман венюковцев, подъесаул А.Г. Савицкий усилил отряд казаками и, приняв командование, решил на пароходе преследовать хунхузов. Высланной разведке удалось выяснить, что шайка обосновалась в уединенной фанзе на китайском берегу в 5 верстах от станицы.

На рассвете 29 июля пароход остановился вблизи стоянки разбойников. Вместо того чтобы окружить фанзу силами всего отряда, Савицкий почему-то послал на берег всего семерых человек во главе с поручиком Михайловым. Авангард сразу же наткнулся на часовых, поднявших тревогу. Пока охотники высаживались с парохода, основная часть хунхузов успела покинуть фанзу и, рассредоточившись, укрыться в дубовом лесу. Савицкий решил разделить команду, послав Михайлова с частью людей в обход шайки. Вскоре этот отряд увяз в болоте под пулями бандитов. Неудачная для русских ситуация усугублялась тем, что у стрелков было всего по 30 патронов на человека. Неизвестно, какой оборот приняло бы дело, если бы не эффект новых трехлинейных винтовок Мосина, недавно поступивших на вооружение войск. На близком расстоянии их пули пробивали стволы молодых деревьев, поражая укрывавшихся за ними хунхузов. Потеряв двоих человек, ошеломленные «краснобородые» начали отходить. Тем временем на помощь солдатам с парохода подошла группа пассажиров-добровольцев во главе с подполковником Валуевым. На кратком военном совете Савицкий и Михайлов решили преследовать бандитов силами военной команды. Погоня продолжалась около двенадцати часов. Уходившие в глубь китайской территории хунхузы дважды устраивали засады, пытаясь контратаковать отряд. Во время второй такой перестрелки был убит рядовой Терентий Лапин, не успевший укрыться.

Погоня прекратилась только тогда, когда у солдат и казаков оставалось по 5 патронов на винтовку. Глубокой ночью команда, совершенно измученная восемнадцатичасовым походом, вышла на берег Уссури. Уже под утро охотники вернулись в Венюкову, жители которой пережили бессонную ночь. Весь предыдущий день венюковцы терялись в догадках об исходе экспедиции. Около полудня пронесся слух, что отряд разбит, а пароход приведен хунхузами в негодность и разграблен. Станичники, уверенные, что нападение неминуемо, уже решили было подпалить Венюкову, чтобы не отдавать на разграбление разбойникам. С большим трудом священнику отцу Савве Мичурину удалось успокоить свою паству.

Во время стычки 29 июля русские потеряли одного человека убитым. Еще один солдат, рядовой Диомид Вешкурцев, получил легкое ранение в ногу. Потери хунхузов составили 7 человек убитыми и 14 – захваченными в плен.

30 июля в Венюковой состоялось торжественное отпевание погибшего рядового Лапина. Казаки отвели павшему лучшее место на церковном погосте. При погребении солдату были отданы воинские почести, а начальник Казакевичевского участка произнес речь. На другой день в станице снова поднялся переполох. Казак Олсуфьев, работавший с женой в поле, прибежал в церковь и ударил в набат. Сбежавшимся станичникам казак объявил, что в 5 верстах ниже по течению на русский берег высадилось аж пять сотен хунхузов! Солдаты и казаки немедленно заняли круговую оборону, однако посланная разведка ничего не обнаружила: по всей видимости, Олсуфьев просто не справился с напряжением предшествующих дней.

Тем временем на Амуре разворачивалась целая кампания против хунхузов. Еще в первых числах июля 1896 г. по реке Сунгари в Амур вышла крупная шайка из 120 «краснобородых». 11 июля бандиты напали на контору китайского золотого прииска в устье реки Джаиме, напротив станицы Радде Амурского казачьего войска. Несмотря на то что китайцы ждали нападения и даже посылали за помощью к казакам, хунхузы разграбили конторские склады и двинулись вниз по Амуру на четырех лодках. Казаки в стычке участия не принимали, ограничившись обстрелом уходивших разбойников с русского берега. Нападение на казенный золотой прииск китайские власти расценили как вызов. Управляющий Мохэскими золотыми приисками Чжоу Мянь, или, как его называли русские, Джао-мян, организовал преследование шайки и официально обратился за содействием к русским властям. В распоряжении Чжоу Мяня, имевшего чин генерала, находился отряд из 400 солдат. Чтобы не тащиться по Амуру с целой эскадрой тихоходных лодок, энергичный Чжоу Мянь зафрахтовал у Товарищества Амурского пароходства пароход «Ингода», на котором в 1891 г. сплавлялся по Уссури в Хабаровск наследник российского престола. Теперь «Ингоде» предстояло стать военным судном. Китайский генерал со своим штабом расположился на пароходе, а войско разместилось на двух баржах, которые «Ингода» взяла на буксир.

Поскольку путь по Амуру лежал через Хабаровск, единственным выходом для хунхузов было свернуть в Уссури. Устье реки – так называемая Фуюаньская дельта, изобилующая островами и изрезанная протоками, – сама по себе представляла хорошее убежище. Кроме того, поднявшись вверх по Уссури, лодки бандитов могли свернуть в любой из ее притоков, теряющихся в тайге. Самым известным прибежищем хунхузов в этих местах была река Нор (Наолихэ), впадающая в Уссури с китайской стороны. Чжоу Мянь послал в Хабаровск телеграмму с просьбой организовать засаду и задержать хунхузов у впадения в Амур протоки Казакевича. К сожалению, высланная команда из 30 солдат 10-го Восточно-Сибирского батальона упустила шайку. Хунхузам удалось заговорить зубы поручику, командовавшему отрядом, убедив офицера в том, что перед ним – солдаты китайской армии. Когда спустя несколько часов в устье протоки появилась «Ингода», хунхузы уже поднимались вверх по Уссури. Чжоу Мянь решил преследовать шайку на Уссури. Лето 1896 г. выдалось очень дождливым, и уровень воды в реке позволял пароходу беспрепятственно подняться до самых верховий.

Приняв на борт русский отряд, «Ингода» быстро шла по реке. Численность объединенного русско-китайского воинства не превышала 300 человек: часть китайских солдат по приказу Чжоу Мяня осталась на Амуре. Шансы быстро настигнуть шайку были высоки: скорость хунхузских шаланд, с трудом выгребавших против течения, сильно замедлилась. 30 июля русско-китайский отряд настиг и обстрелял хунхузов в Осиновом заливе. С большим трудом разбойникам удалось улизнуть. Бросив одну из лодок и ограбив по пути нанайскую деревню в устье реки Белой (близ станицы Невельской), шайка направилась к устью Нора.

Экспедиция Чжоу Мяня мало-помалу разворачивалась в крупномасштабную совместную операцию китайских и русских властей. Сбор войск был назначен в станице Венюковой. С реки Хор сюда пришли 20 стрелков, а 2 августа на пароходе прибыли две команды 8-го Восточно-Сибирского батальона под командованием поручика Любимова и подпоручика Ивашиненко. Общее командование русскими отрядами принял казачий войсковой старшина И. Котов. О том, какое значение русские власти придавали операции, говорит приезд в Венюкову 58-летнего генерал-губернатора Приамурского края СМ. Духовского, который 4 августа провел смотр войск. На другой день в Венюковой появилась «Ингода». Теперь численность объединенных сил двух стран, включая казаков-уссурийцев, превышала 400 человек. На общем военном совете был принят план действий против хунхузов: решено было преследовать разбойников соединенными силами на Норе и во всех пунктах, где обнаружится их присутствие. Одновременно планировалось устроить проверку паспортов всех китайцев, проживающих по Уссури.

Из 14 хунхузов, с 29 июля содержавшихся под арестом в Венюковой, ни один не был задержан за совершение преступлений на русской территории. Поэтому арестованных выдали на суд Чжоу Мяня. Китайский генерал сразу допросил четырех наиболее «высокопоставленных» разбойников. Интересные результаты дал допрос атамана Зау-шеня (или, всего вернее, Цзао Шэня). Выяснилось, что до того, как стать хунхузом, китаец три года прожил… в Хабаровске, где находился в услужении у крупного чиновника и выучился русскому языку. Русский хозяин Зау-шеня, которого сам разбойник называл генералом, был так доволен расторопностью и услужливостью боя, что при расчете выдал ему рекомендательное письмо. В этой истории нет ничего удивительного: судьба каждого хунхузского главаря изобиловала самыми невероятными приключениями.

Приговор, вынесенный Чжоу Мянем четырем хунхузам, был скор и суров: смертная казнь через отсечение головы. Остальных бандитов генерал решил забрать в Китай для более тщательного расследования. Зау-шеня китайский генерал вознамерился казнить тут же в станице. Самое удивительное, что русские власти, несмотря на протесты многих присутствовавших, разрешили провести на своей территории варварскую публичную казнь по приговору иностранного судьи! Впрочем, «простое» обезглавливание могло показаться гуманностью в сравнении с экзекуциями, которым подвергали пленных разбойников в Маньчжурии всего за десять лет до описываемых событий. Хорошо знакомый нам Г. Джеймс упоминает в путевых очерках 1886 г. следующий эпизод: «…В одной стычке с разбойниками был убит солдат. Всем бандитам, кроме одного, удалось скрыться. Участь этого последнего я не в силах описать без внутреннего содрогания. Сначала ему размозжили лодыжки. Затем его ноги стали медленно выворачивать наружу, покуда коленные суставы не были разорваны. В конце концов его разрезали на части живьем». Как бы то ни было, картина казни в Венюковой произвела на всех отвратительное впечатление. Показное равнодушие к смерти, как видно, покинуло хунхуза. Оказавшись в руках палача, Зау-шень ежился, инстинктивно стараясь втянуть голову в плечи. Палач оказался неумехой, отрубив голову разбойника лишь с третьего удара…

Неприятно поразив русских видом кровавой казни, Чжоу Мянь тут же сумел очаровать их личным обаянием и сердечностью обращения. Китайский чиновник тепло поблагодарил русских военных за храбрость в бою с разбойниками и преподнес 100 рублей раненому рядовому Вешкурцеву. Еще 200 рублей Чжоу Мянь попросил передать семье убитого рядового Лапина. Нужно заметить, что Чжоу Мянь вообще был большим поклонником России, что в дальнейшем стоило ему больших неприятностей. Сначала известный националист, хэйлунцзянский губернатор Шоу Шань, сместил чиновника с должности управляющего золотыми приисками. После этого Чжоу Мянь возглавлял Хэйлунцзянскую лесную компанию и в 1900 г., во время Боксерского восстания, поддержал вступление русских войск в Маньчжурию. Осенью 1900 г. Чжоу Мянь, носивший к тому времени звание чиновника 2-го класса с рангом даотая (то есть главы дао – административной единицы уровня ниже провинции), вел с русскими переговоры об условиях восстановления китайской власти в оккупированной Маньчжурии. Подписав 27 октября 1900 г. навязанное царским наместником Е.И. Алексеевым соглашение, Чжоу Мянь подвергся опале: сперва от своего непосредственного начальника – фэнтяньского губернатора Цзэн Ци, а затем и от пекинского двора.

7 августа 1896 г., когда войска все еще стояли в Венюковой, погода резко переменилась. При ясной и теплой погоде вдруг налетел страшный ветер, поднявший на реке огромные валы. Воздух заволокло дымкой мельчайших водяных брызг, которые вихрь срывал с верхушек волн. Это были отголоски страшного тайфуна, обрушившегося на южные районы Приморья. Стихия нанесла краю огромный ущерб. Погибло много людей и скота, были размыты поля и дороги, сорваны телеграфные провода. Наводнение захватило обширную территорию, залив Никольск-Уссурийский, Раздольное и Полтавскую.

В день первого удара тайфуна на китайском берегу Уссури против станицы Васильевской появилась новая шайка хунхузов. Узнав об этом, начальник Козловского участка сотник Александр Токмаков собрал 40 человек льготных (то есть не находящихся на действительной службе) казаков из станиц Лончаковой, Козловской и Васильевской и двинулся с ними к разбойничьему биваку. Возможно, это был тот самый Токмаков, о подвигах которого в 1877 г. уже говорилось в очерке «Ратные будни казаков». Сотник хотел захватить хунхузов врасплох, но непроходимая местность задерживала отряд. Лагерь бандитов, укрытый в прибрежных зарослях, выдали струйки дыма от костров. Некоторые молодые казаки, погорячившись, без команды открыли огонь. Проснувшиеся хунхузы принялись отстреливаться. Не дожидаясь, когда противник окончательно придет в себя, Токмаков со своими людьми кинулся в атаку. Не выдержав натиска казаков, хунхузы бежали, оставив в лагере снаряжение и добычу. Потерь среди казаков не было.

Узнав о стычке, Чжоу Мянь отправил часть китайского отряда к устью Нора, а сам с остальными силами и русским отрядом продолжил плавание по Уссури, останавливаясь в каждом селении для проверки китайцев. В Лончаковой китайский генерал приказал арестовать двух приказчиков китайской лавки за то, что те продали хунхузам провизию. В Васильевской Чжоу Мянь также подверг ревизии китайских торговцев, а в Покровской устроил арестованному Ян-до-линю очную ставку с атаманом Кудрявцевым. После того как казак узнал в китайце хунхуза, 22 июля принявшего от него расписку в получении захваченных бандой казаков, участь Ян-до-линя была решена. На этот раз местом казни была избрана нанайская деревня на китайском берегу, разграбленная хунхузами. Перед смертью хунхуза накормили и угостили сулей. Под действием спиртного Ян-до-линь стал необычайно разговорчивым. Стоя перед палачом, 28-летний хунхуз произнес целую речь, восхваляя прелести бандитской жизни и сознавшись, что за десять лет разбоя он лишил жизни 70 человек. Затем, со словами «Теперь семьдесят первым стану я сам!», Ян-до-линь поклонился Чжоу Мяню и спокойно подставил голову под меч. По словам Ювачева, рассказы о выдержке Ян-до-линя перед лицом смерти, а пуще того – смысл его предсмертных слов, произвели немалое впечатление на китайцев, трудившихся на строительстве дороги. Неизвестно, сколько рабочих после этого решили сменить тяжелый труд на вольное хунхузское житье…

В Покровской отряд на время разделился. Утром 10 августа русские высадились на китайском берегу, чтобы отправиться к устью Нора по суше. Чжоу Мянь двинулся в том же направлении на «Ингоде». Переход русского отряда был очень тяжелым. Дождь, вызванный тайфуном, лил не переставая. Проводники-нанайцы дважды сбивались с дороги, к тому же все тропы были завалены буреломом. Вопреки ожиданиям, на всем протяжении пути отряд не встретил и следа хунхузов. 12 августа в авангарде русских услышали звук трубы. Это был сигнал китайских военных. Вскоре союзники вновь соединились у деревни Нор в устье одноименной реки. Отсюда «Ингода», приняв на борт русских стрелков, поспешила к устью Уссури, где в протоке Казакевича вновь появились хунхузы, ограбившие шаланду с мукой. 13 августа у железнодорожной станции и пристани Щебенчиха «Ингода» встретилась с пароходом Ивана Ювачева. Будущий летописец кампании 1896 г. не упустил случая нанести визит военным. Первым бросился в глаза писателя необычный зеленый цвет формы русских «охотников». Возможно, это был некий прообраз защитного обмундирования. Подтянутый вид русских солдат резко контрастировал с неопрятным обликом китайской рати, принадлежавшей к наименее привилегированным «войскам зеленого знамени». Большинство китайцев были облачены в обыкновенные «манзовские» костюмы, среди которых попадались диковинные «синие юбки с красной обшивкой». Нагрудные нашивки с красными иероглифами, обозначавшие принадлежность их обладателей к военным, были истрепаны и запачканы грязью. Гораздо лучше выглядело вооружение китайцев: у многих в руках были современные винчестеры.

Прямо на палубе парохода сидели закованные в кандалы пленные хунхузы. Ювачев тщетно пытался уловить в их лицах тень страха перед неминуемой смертью: разбойники совершенно спокойно глядели на посетителя, изредка флегматично затягиваясь табачным дымом…

Оставив по пути в Венюковой команду из 40 стрелков под начальством подпоручика Ивашиненко, русско-китайский отряд 15 августа прибыл в станицу Казакевичеву при устье Уссури. Отсюда русские охотники во главе с войсковым старшиной Котовым выступили в новый поход по китайской территории, продолжавшийся до 19 августа. Эта экскурсия также не дала результата: вся местность была залита водой.

25 августа китайскому отряду, оставленному Чжоу Мянем в долине Нора, удалось одержать крупную победу над хунхузами. В 80 верстах вверх по течению реки находилась винокурня. Командиру китайцев донесли, что на заводе укрывается шайка хунхузов. Ночью солдаты с трех сторон окружили винокурню и напали на спящих разбойников. 19 хунхузов были убиты, 8 «краснобородых» во главе с атаманом угодили в плен. К сожалению, победа досталась китайцам дорогой ценой: один солдат был убит, еще двое – тяжело ранены. Помощь пострадавшим оказал врач В.А. Мыльцев в железнодорожной больнице на станции Щебенчиха.

Пленных хунхузов доставили в станицу Казакевичеву. Победа доставила огромное удовольствие Чжоу Мяню, гордо заявившему русским офицерам, что «и китайцы могут бить хунхузов». Впрочем, главное внимание присутствующих привлекал главарь «краснобородых» – немолодой, но бойкий и веселый мужчина. Прекрасно говоривший по-русски «ветеран» с удовольствием рассказывал всем желающим историю своих тридцатилетних (!) разбойничьих похождений. По его словам, еще в 1868 г. он принимал участие в знаменитом разорении села Никольского в Уссурийском крае. Став атаманом, он стал разбойничать в Маньчжурии. На зиму чжангуй распускал шайку по городам и селам Амурской долины, а сам отправлялся в Айгун, где, по его словам, выступал в качестве актера на подмостках китайского театра!

Стычка 25 августа стала последним делом хунхузской кампании 1896 г. Хотя войска стояли на Уссури еще восемь дней, неприятель не появлялся: шайки бежали в глубь Маньчжурии. Войска двух стран начали «зачистку». Все китайское и «инородческое» население китайского берега Уссури получило приказ Чжоу Мяня собраться в деревнях для проверки. Для отлова бродяг китайский генерал нанял нанайцев, ненавидевших хунхузов. Привлеченные наградой в 100 рублей за голову каждого разбойника, аборигены бросили лов кеты и, вооружившись казенными винтовками, устремились на «охоту». На русском берегу тем же самым были заняты казаки, караулы которых были расставлены старшиной Котовым на протяжении 40 верст – от станицы Козловской до Нижне-Никольской. Караульные хватали без разбору любого прохожего «манзу», частенько допуская жестокости и злоупотребления.

Ареной особых мероприятий стала Уссурийская железная дорога, строившаяся руками китайских рабочих. В бараках и фанзах огромной стройки всегда можно было найти «безбилетных» китайцев. Основное скопление «гастарбайтеров», известное у русских под именем Китайской слободки, располагалось в Имане (современный Дальнереченск), куда 5 сентября 1896 г. нагрянула русская военная команда поручика Михайлова. В ночь на 6 сентября в слободке была проведена облава, позволившая задержать нескольких хунхузов. Самое интересное, что в облаве приняли участие шестеро китайских купцов, уже давно живших в Имане. На поверку все торговцы оказались… сыщиками китайской полиции.

После облавы в Имане охотники поручика Михайлова отправились в Венюкову, чтобы заступить на охрану русского населения. Еще одна команда под начальством подпоручика Ивашиненко расположилась в станице Васильевской. Чжоу Мянь также выставил на китайском берегу два караула – в устье Нора и против станицы Нижне-Никольской. Остальные войска стали покидать Уссури.

Чжоу Мянь, вновь встретившись в станице Казакевичевой с приамурским генерал-губернатором, направился в Хабаровск. Здесь генералу разрешили провести внезапную проверку китайцев, проживавших в местном «чайна-тауне». Хитрый Чжоу Мянь приурочил операцию к китайскому празднику Середины осени, отмечавшемуся 9 сентября. Расслабившихся после обильных яств и не менее обильных возлияний китайцев ожидал неприятный сюрприз – меньше всего ожидали они наткнуться в Хабаровске на китайскую полицию. В ходе облавы было задержано 900 беспаспортных «манз».

Перед возвращением на родину Чжоу Мянь 10 сентября нанес визит помощнику приамурского губернатора генералу Н.И. Гродекову, а затем дал в честь участников операции банкет в гостинице «Лондон». С отъездом китайского генерала кампанию можно было считать законченной, хотя отдельные ее отголоски давали знать о себе до зимы. Перед самым окончанием навигации хунхузы совершили нападения на две шаланды китайских купцов, проходившие по Амуру мимо устья Уссури, причем если первое судно было захвачено без труда, то экипаж второй оказался вооружен и дал пиратам отпор, уложив из винтовок полтора десятка «краснобородых»!

Кампания 1896 г. до некоторой степени обезопасила население долины Уссури от хунхузских набегов. Впрочем, радоваться все равно не приходилось: рвение властей многое изменило в жизни на реке. Нанайцы, ранее свободно искавшие место для стойбищ, получили приказ китайских властей собраться на жительство в деревнях. Казакам запретили косить сено и разводить огороды на китайском берегу, что ранее было у станичников в порядке вещей. А место хунхузов на Уссури заняли… солдаты китайских караулов, принявшиеся самозабвенно обирать соотечественников, проплывающих по реке…

Завершая рассказ о событиях 1896 г., нельзя обойти вниманием русских солдат – героев боевых столкновений с бандитами. По представлению генерал-губернатора СМ. Духовского серебряными медалями на георгиевской ленте «За храбрость» были награждены младший унтер-офицер Алексей Балин, ефрейтор Евстафий Пирожков, а также рядовые Диомид Вешкурцев и Андрей Курятников, в бою 29 июля застреливший хунхуза, целившегося в подъесаула Савицкого.

Пароходы, принимавшие участие в событиях «хунхузиады», настолько облегчили действия войск, что в 1897 г. русское правительство учредило на Уссури постоянную военную Амуро-Уссурийскую казачью флотилию, состоявшую из пароходов «Амур» и «Казак Уссурийский», двух самоходных барж и патрульного катера «Дозорный».