Текст книги "Серый прилив"

– Ну что ж. Можете считать нас именно такой абордажной командой! – Балу хохотнул. – На Земле, кстати, уже оценили наше сражение. Чувствую, грядут новые штурмы и будут летать линкоры со штурмовыми отрядами на борту. Штатные внутрикорабельные команды не в счет, само собой. Это ведь так, тоже пережитки прошлого...

– Военная полиция, – поддакнул Гонза, – что с них возьмешь?

Но во время диалога Балу безотрывно смотрел на Джокта. Его предыдущий вопрос будто повис в воздухе и теперь опускался на медицинское ложе, высвечиваемый, словно прожектором, взглядом штурмовика.

– Я расскажу, Балу... Конечно, расскажу. Я...

Но договорить ему не удалось. Дверь медицинского отсека скользнула в сторону, и внутрь шагнули трое – человек в штатском, который оказался тем самым особистом, что не договорил два дня назад с Джоктом, поенный медик, уже другой, со знаками различия старшего командора, «страшный эскулап», как называли таких во флоте. Редкая, невиданная птица. Третьим был офицер-адъютант. Неизвестно чей, особенно учитывая полковничьи шевроны на рукавах.

– Очистить палубу! – коротко приказал адъютант.

Балу, вероятно, хотел выдать что-то в ответ, но Спенсер предупредительно сжал ему локоть. В отличие от бесстрашного во всех отношениях штурмовика, пилот всегда соблюдал пиетет перед верхушкой командования и робел даже в присутствии полковника. Особенно если этот полковник оказался чьим-то адъютантом. Вот, видимо, именно о начальстве адъютанта и подумал сейчас Спенсер.

Гонза, Барон и Гаваец по очереди потрепали Джокта по плечу и почти строем, глядя в затылок впереди идущему, удалились из отсека. Спенсер, опустив взгляд, тянул за собой Балу. Тот в свою очередь не особенно упирался, но все же оставил последнее слово за собой.

– Кстати, Джокт! С меня причитается! Помнишь того червя на вилле хаймена?

Джокт мелко кивнул, не ожидая, что Балу вообще когда-нибудь заговорит об этом, но, видимо, что-то позволяло штурмовику не таить давно прошедших событий.

– Не знаю, как отметит командование флотом ваш сегодняшний бой, а за червя... В общем, готовь дырочку для «кляксы». Будешь первым пилотом Крепости, удостоившимся пехотного знака! – добавил он, обернувшись к особисту с адъютантом, и, гордо вкинув голову, шагнул вслед за Спенсером.

Как показалось Джокту, сделал он это несколько картинно, а Спенсер заметно побледнел.

Адъютант, впрочем, остался непроницаемо-равнодушным к браваде штурмовика, а вот особист как-то недобро прищурил глаз, будто фиксируя в голове очередную проблему, нуждающуюся в решении.

– Не дай себя проглотить, Джокт! – донеслись уже из коридора последние слова Балу, и Джокт представил, как Спенсер волочет штурмовика за рукав – двухметровую тушу с бесшабашным взглядом – подальше от неожиданных визитеров.

– Пилот Джокт? – осведомился адъютант, словно ничего и не произошло, хотя мог бы довериться идентификации пилота его же друзьями и, кроме того, офицером особого отдела.

Хотя откуда ему? Недоверие у адъютантов культивировалось на генном уровне. Их модификации, как и модификации служащих особого отдела, приводили, помимо развития других особых свойств, к верности единственному хозяину. Или хозяевам. Медик-старший командор также мало походил на доброго Айболита...

– Да, ком! – Джокт встал, только сейчас обнаружив, что из одежды на нем имеются лишь трусы, и принялся нащупывать форму, свернутую аккуратным рулоном у изголовья.

Медицинская аппаратура недовольно пискнула, протестуя против прерывания сеанса восстановительной терапии, две контактные форсунки, прилегающие к телу пациента, когда он покоился на своем Ложе, тут же скрылись, втягиваясь внутрь. Но это, похоже, никого не волновало.

– Мне поручено сопровождать вас на Землю, в штаб внешнекосмической обороны. Начальство будет предупреждено, у вас есть двадцать минут.

И все. Кем поручено? Зачем? Хотя зачем – и так было ясно. Смущало одно: стоило ли им всем мчаться сюда, в Крепость, когда достаточно было просто отправить вызов?

Адъютант повернулся и как-то непринужденно, но и го же время с размеренной четкостью, покинул отсек.

Пошел предупреждать комендантство Крепости, понял Джокт. А Старик не тот человек, что будет бегать на цыпочках, наверняка еще и промаринует адъютанта в приемной! Такие слухи ходили про Старика, поэтому Джокт не сомневался, что пройдет больше двадцати минут, пока он покинет Крепость. В любом случае сделать это можно, только если ему позволит или прикажет, без разницы в данном случае, Комендант. Сам, лично или через кого-то из адъютантов. Своих адъютантов.

– Самочувствие, пилот? – Медик проявил не больше многословия, чем его предшественник – адъютант.

– Врач сказал – в норме! – бодро отрапортовал Джокт и неожиданно осознал, что ему не хочется вот так, в одних трусах, стоять и отчитываться перед командором. – Можно я сначала оденусь?

Не дожидаясь ответа, которого, вполне возможно и даже скорее всего, могло и не последовать, Джокт принялся натягивать комбинезон. А когда посреди общего молчания он справился с этим, то обнаружил с правой стороны груди нашивку «ранение в бою», красную, означающую среднюю тяжесть, и тут же почему-то вспомнилась Площадь Цветов. «Ну, все. Теперь у меня будет десять Эстел и двадцать метаморфирующих официанток]» Гаденькая, но приятная мысль вызвала на лице блуждающую улыбку. Но на это никто не обратил внимания.

– Ты видел ЕГО? – Настала очередь особиста проявить участие к происшедшему с Джоктом.

– Не ЕГО, – вскидывая голову, как только что Балу, и стряхивая с плеча невидимую пылинку, Джокт потер, нарочито медленно, шею, застывшую во время долгого лежания. – ИХ было несколько.

Наверное, такая новость заставила особиста не фиксировать поведение пилота, и он не стал щурить глаз, превратившись снова в того человека, каким увидел его впервые Джокт. Разговорчивого, понятливого, не требующего соблюдения субординации. Просто Интересующегося Человека.

– У адъютанта своя служба, у меня – своя. Извини, что прервали твой разговор с товарищами... Ты же понимаешь, как все это важно.

– Понимаю. Именно поэтому никто еще не знает всех подробностей. Я и сам, если честно, вспомнил их несколько минут назад, когда пришел в себя. А вам я обещал...

– Нет-нет! Я сам должен был тебя найти! И вовсе не собирался раскапывать чьи-то грехи, нельзя же слова воспринимать так буквально! Веришь?

– Да, наверное, – осторожно ответил Джокт.

Он уже был готов отправиться куда угодно, осталось только дождаться приказа Коменданта. А вот с этим вышла явная заминка. Сначала прошло двадцать минут, потом еще десять, и особист успел уже расспросить обо всех подробностях полета в Приливе. Старший командор-медик вызвал полковника Бар Аарона, и они о чем-то беседовали, если так можно сказать. Потому что говорил в основном полковник, поблескивая очками, что явно раздражало вышестоящего офицера, к тому же Аарон размахивал руками и показывал на экран медицинского терминала, вел разъяснения, не встречая особого понимания со стороны собеседника, давно отвыкшего от практической работы. После, улучив момент, Аарон даже состроил за спиной командора гримасу, пожимая одновременно плечами, демонстрируя Джокту, насколько тяжело дается некоторым постижение очевиднейших вещей. Как только командор-медик вновь обратился к нему за разъяснением, его лицо обрело вежливо-уставное, терпеливое выражение.

– Пилот Джокт! – наконец-то ожил динамик корабельного интеркома. – На двое суток вы поступаете в распоряжение начальника крепостной обороны Солнечной, заместителя главнокомандующего КС Солнечной, гелиокомандора Бисмара. Одновременно сообщаю вам о представлении к награде. За умелое управление полетной тройкой в бою и личное участие в уничтожении сил противника вы награждаетесь медалью-знаком «за отличие» четвертой степени.

– Оу! – воскликнул Джокт, не стесняясь остальных офицеров, приседая и резко согнув руку в локте.

Но это было еще не все.

– Также за проступки, порочащие честь пилота Крепости, совершенные на Земле, на вас налагается дисциплинарное взыскание в виде ареста продолжительностью в двое суток, начиная с этого часа, и взимается административный штраф в два кредита – за порчу чужого имущества. Кроме этого, за прежние заслуги и личное участие в уничтожении живой силы врага вам отдается в принадлежность один пехотный знак «Личная победа». – «Ага! Вот как на самом деле называется „клякса", которую обещал Балу!»

Насчет проступка можно было не сомневаться – комендант имел в виду то самое купание в Женевском озере, когда Балу, Спенсер и Джокт завалили червя-штурмовика. Недаром символический штраф в два кредита – всего-навсего скромный ужин в средней руки заведении – был привязан к награждению «кляксой». Вот только Джокт не понимал, зачем все это? «Отличие» четвертой степени – маленький ромб с ветвящейся молнией – это еще ясно. А ворошить старые грехи? Те, на которые намекал и особист, это-то зачем? Непонятно...

– Также за полученное ранение... черт дери, лейтенант, надеюсь, мне кто-нибудь расскажет, как ты умудрился оказаться в лазарете! – Нет, в речи Старика был определенный шарм. Умел он говорить с экипажем, даже по интеркому. Ох, умел! – Вам предоставляется отпуск длительностью двое суток, место проведения отпуска – по вашему усмотрению!

«Ну все, – понял Джокт, – я люблю коменданта, что бы про него ни говорили! И где же скрытое коварство, про которое ходит столько...»

– Ваш отпуск начинается через час, одновременно с началом отбывания дисциплинарного наказания и убытием на Землю под команду гелиокомандора Бисмара.

«...слухов... Как это понимать?»

А вот так и понимать. Никогда нельзя торопиться с любовью!

– Прошу явиться ко мне для вручения награды.

Интерком умер, чтобы воскреснуть позже.

Аарон сердечно поздравил Джокта, умудрившись найти сразу очень много слов. И про начало блистательной карьеры, и про то, что к ее окончанию наград у Джокта будет больше, чем звезд на небе. И про то, что лучше было бы ему, Джокту, не начинать такую карьеру, когда в любой момент можно оказаться в медицинском блоке, а это – лучшее, из того, что может произойти.

Командор-медик проронил что-то неразборчиво-поощрительное, а вот особист почему-то сильно загрустил.

– Ну что ж. Недаром ваш Старик стал комендантом, – философски сказал он и кивнул Джокту, когда тот отправился в святая святых Крепости, к самому Старику, за получением награды.

В приемной его встретил адъютант, прибывший с Земли. Он сейчас выглядел не лучше электрического чайника, в котором закипает вода. Что-то пробивалось у него изнутри, какие-то слова невидимо пузырились на губах, но так и не появлялись на свет. Еще почему-то шея адъютанта стала вишневой. Не привык, или наоборот, отвык он, наверное, от таких ожиданий в приемных.

– Пилот... – начал было Джокт, но не закончил.

Потому что цепкая пятерня сомкнулась у него на воротнике.

Дверь закрылась автоматически. Вслед за ней из ниш выскользнули еще две двери, по очереди отсекая официальные апартаменты коменданта от приемной. В углу комнаты заработал какой-то прибор, напоминающий кондиционер, но воздух от этого свежее не стал.

– Откуда только такие берутся на мою голову? – вместо приветствия сказал комендант и протащил Джокта через все помещение прямо к «кондиционеру». – Это – шумоподавитель, он же – защита от записи. Видишь, на что мне приходится идти?

Джокт зачем-то сказал, что да, видит, но сегодня, наверное, случился такой день, когда никто не собирался его, Джокта, слушать.

– Садись! – В икры ткнулось выкатившееся низкое кресло, и Джокт рухнул в него, балдея от такого обращения.

Нет, без шуток, оно очень ему понравилось! Сначала – случай на озере, за который еще не получен нагрудный знак, но уже нарисовалось взыскание. Потом отпуск по ранению, совмещенный с арестом и отбытием на Землю... Отпуск, который пропал, даже не начавшись. Теперь – шумоподавитель и нелюбезное кресло. Но все это представлялось намного лучшим, чем казенщина и официальные разбирательства, которым его, несомненно, должны подвергнуть на Земле.

– Значит так, пилот. Парень ты, может быть, и геройский, но это не повод, чтобы задирать нос перед заместителем главнокомандующего ВКО или даже перед его адъютантом, усек? – Потом дальше, без паузы: – То, что вы натворили на Земле, теперь никого не касается. Ты наказан. Мной. И прежде чем наказывать тебя еще раз за тот же проступок, если так можно назвать убийство охранника, избиение второго охранника и уничтожение некоей домашней зверушки, им придется попытаться аннулировать мое решение. Черта с два они его отменят! А значит, повод для шантажа отпал. Это тоже запомни! По возвращении из отпуска... Через два дня, в общем, первым делом пройдешь экспресс-сканирование. За этим ты обратишься к полковнику Бар Аарону, не дожидаясь моего напоминания. Понял? Сразу, как вернешься – к Аарону. Дальше... Находясь в отпуске, офицер не становится гражданским лицом, но и не может быть задействован в боевой операции без указания лишь немногих уполномоченных лиц. Еще ты не расстанешься на Земле со своим индапом и табельным оружием. И оружием! – веско повторил комендант, заметив, что Джокт отвлекается на звук шумоподавителя, и при этом вгляделся в лицо, словно оценивая, достоин ли пилот всех его откровений.

– Офицер имеет право применить оружие, если возникнет угроза его жизни или жизни окружающих со стороны любых лиц – как гражданских, так и других военнослужащих, независимо от ранга. Забудь про окружающих, пусть это будет их проблемой. Но сам... Не снимай руки с кобуры, понял?

– Я понял... я знаю... – едва услышав о возможности применения оружия, начал лепетать Джокт, на самом деле абсолютно ничего не понимая.

– Да ничего ты не знаешь! Олухи царя небесного! Один, как малое дитя, тешится своей службой и лезет, куда не нужно! Другой просит о защите, чуть не на колени падает... А третий строчит черт знает что в послеполетных рапортах!

– Но я же не знал! Откуда я мог знать...

– Ниоткуда! Но на будущее запомни одну очень простую вещь, раз уж ты сам до нее не смог додуматься... Все, что связано с Крепостью, тем более то, что выходит за рамки обычного, должно тут же становиться мне известным!

– А про Первый Боевой... – по инерции озвучил свои мысли Джокт, абсолютно справедливо полагая, что Старика этим не удивить.

Действительно, комендант отмахнулся от сказанного Джоктом, словно от чего-то несущественного. И продолжил:

– Потому что ты не можешь предугадать, какие будут последствия. А меня это волнует. И еще как! С Земли ведь всего не видать, и планирование местных операций мы проводим без них, докладывая в штаб ВКО не до, а после.

– Но что такого может быть интересного для Крепости в моих видениях? Которые к тому же неизвестно чем являются на самом деле? Свой рапорт я отправил по команде и...

– Он должен был рано или поздно попасть мне на стол. Так? Так ты думаешь?

– Ну да. – Абсолютно сбитый с толку Джокт полагал это очевидным.

– А как ты мне ответишь, если я скажу, что не передавал содержимое твоего рапорта на Землю? Вернее, прежде чем я узнал о «Летучих голландцах», об этом уже знали в штабе на Земле.

– Наверное, кто-то отправил. Но не я!

– Кто-то, но не я, – будто передразнивая, повторил комендант. – Вот и мне неизвестно, кто это сделал. Усекаешь?

– Вы думаете, в Крепости есть офицеры... с двойным подчинением? – сам собой придумался термин.

Комендант коротко хмыкнул, настолько наивной оказалась эта реплика Джокта.

Естественно, в Крепости имелись ставленники штаба, потому что при всей безграничной власти коменданта требовался постоянный канал связи со штабом. Где очень не хотели, чтобы однажды эта безграничность вышла из-под контроля. Мера обязательная и разумная. Поэтому помимо каналов скрытой связи и информаторов (кстати, это не обязательно могли быть офицеры, скорее какой-нибудь шифровальщик или оператор вычислительных машин Крепости), существовали и скрытые до поры до времени каналы воздействия. Вплоть до устранения коменданта от командования гарнизоном и приданным ему флотом. Но Старик не стал распространяться перед Джоктом, хотя пилоту хватило и этой короткой ухмылки, чтобы понять пусть не все, но многое.

– Простите, но все же каким образом мои галлюцинации или даже не галлюцинации могут повредить Крепости? И... неужели вы бы их скрыли от штаба?

– Не знаю, пилот. Еще не знаю, могут ли «Летучие голландцы» как-то навредить мне, но тебе, похоже, они уже навредили.

– Это как? – Джокт чуть не подпрыгнул от такой новости.

– Кое-кто в штабе считает тебя предателем.

– Как это? Почему? – Воздуха стало мало, пространство сузилось до какой-то клетки, два на два шага, нелепость такого подозрения не позволяла поверить в услышанное. – Как я могу быть предателем? Предать что? Или – кого? Кому?

Голос Джокта начал срываться и дрожать. В голове кружился вихрь вопросов, и если бы не жужжание аппарата противодействия прослушиванию и записи, можно было бы услышать щелчки пневмоинъектора.

– И вы? Вы тоже так считаете? Глупость какая-то!

– Я как раз так не считаю, иначе ничего не стал бы тебе говорить. Еще, возможно, я не совсем правильно выразился... Не предателем, а кем-то... Кем-то другим. Не тем, за кого ты себя выдаешь.

– Не понимаю, кому и зачем понадобилось городить такую чушь! Но если меня не обманули, я не единственный пилот, кто сталкивался в Приливе с «Летучими голландцами». При необходимости я готов пройти полное мнемосканирование и все-все, что угодно...

– Все, кто встречался с «Летучими голландцами», исчезли, Джокт. Вошли в Прилив и не вернулись. Поэтому было решено считать, в целях безопасности, так сказать, что вы – порождения Прилива. Или что-то в этом роде. А раз уж Приливы умеют хранить тайны, то мнемосканирование не поможет.

– Но ведь я уже проходил процедуру мнемосканирования, неужели тогда...

– Тогда ты еще не видел своих призраков. Или наоборот, они еще не вышли с тобой на связь.

Джокт начал крутить головой, пытаясь взглядом поймать хоть что-то, что вернуло бы пол под ноги, но все тщетно. В шаге от него гудел аппарат, похожий на кондиционер, на экранах терминала, занимающего верную треть помещения, кружился водоворот звездных пейзажей, из которых более-менее привычными были виды Крепости во всех ее ракурсах. Наконец появилась мысль, хоть как-то спасающая положение.

– Почему тогда меня не отстранили от полетов? Вдруг я тоже исчезну, как те, другие?

– Потому что позже они вернулись. Все до единого... – Комендант доверительно склонился к Джокту и ответил на невысказанный вопрос. – Вернулись и сообщили, что видели другую галактику. Другой Млечный Путь.

– Пятьдесят три – шестьдесят четыре генерального каталога? Эм – тридцать один – Андромеда? – быстро назвал пилот первые же пришедшие на ум спиралевидные галактики, схожие с Млечным Путем.

– Нет. Именно нашу Галактику. И там были огромные звездолеты, гигантские станции, были люди! Понимаешь, Джокт? Люди! Другое человечество! И никаких Бессмертных.

– А потом? Что происходило с ними потом?

– Потом все астронавты исчезали во второй раз. Но в этом уже нельзя было винить Приливы.

– Их изолировали? Да? Для подробного изучения полученных данных, как те зонды-спутники, побывавшие в Ядре Галактики?

– Нетрудно догадаться, верно?

– Я все равно не понимаю, – наверное, в десятый раз повторил Джокт. – Во-первых, мне говорили, что среди услышавших зов Прилива имелись не только пилоты истребителей. Там были офицеры линкора, других кораблей с большими экипажами. Как же они могли исчезнуть? Во-вторых, как возвращались обратно? – Джокт волновался, невзирая на то что индап справился с первым страхом, волновался, потому что открывшаяся перспектива стать подопытным кроликом на Земле его никак не радовала, – В-третьих...

– И в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых... Вопросов много. Боюсь, что ответов у меня пока нет.

Ну вот. Как на инструктаже перед Первым Боевым, вспомнил Джокт.

– Единственное, что мне известно, – их гоняли бесчисленное количество раз сквозь Приливы на одноместных автоматических катерах, чтобы ускорить повторную встречу с тем же самым, что встретилось и тебе. И потом они начали исчезать. Не знаю, как именно это происходило. Только через какое-то время катера вновь выпрыгивали из Приливов. Кома, транс – таково было состояние всех возвратившихся. Дальше мне неизвестно ничего, только обрывки слухов из коридоров Генерального штаба... Якобы каждый из них побывал неизвестно где и встретился неизвестно с кем. Условно это назвали людьми, не доверяя полностью астронавтам. Все. Занавес. Тайна, покрытая мраком!

– Значит, я не вернусь в Крепость через двое суток... Меня не отпустят.

– Вернешься, – обнадежил комендант, – и тебя отпустят. До следующего раза, дожидаясь, когда ты пройдешь Приливом и вынырнешь в неизвестности. А вот затем, при возврате, тебя точно упрячут иод колпак и разберут твою память по фрагментам. Не удивляйся, что я обо всем с тобой откровенничаю. Проблема в том, что эти исследования проходят уже без участия Штаба ВКО. Вот это меня и волнует.

– Почему?

– Никто не знает, пилот, как развернутся дальнейшие события. Наш хваленый «Общий штурм», которому пропели осанну на всех видеоканалах Солнечной, – всего лишь атака предполагаемых перспективными квадратов. Стрельба по площадям. Бой слепых великанов с великой пустотой! Вот чем это обернется! Я не могу пока сказать, когда начнется «Общий штурм»...

– Через две недели, – не смог удержаться Джокт и, смутившись, поправился, – уже через одиннадцать дней!

– Молодец! Разрешаю и дальше поддерживать этот слух! На то ведь она и пропаганда, чтобы быть и явной, и тайной одновременно.

– Значит, не через одиннадцать? – Джокту почему-то стало жаль и себя, и Барона, и даже Эстелу, что они оказались обманутыми. Пусть даже обман произошел из благих побуждений.

– Не могу сказать, – повторил комендант. – Штурм будет. Это все, что нам положено знать. Когда и почему назначен именно этот срок – решаю не я. И не ты. Но это, честно говоря, мало меня беспокоит. Я полагаю, чем бы такой штурм ни завершился, он не может означать конец всей войне. Неважно – удастся нам успешно его провести или нет... А волнует меня то знание, та тайна, которую кто-то решил оставить для себя. Для личного, так сказать, пользования. И если тебе доведется вынырнуть из Прилива не в той точке, где ты ожидал, не торопись возвращаться. А когда вернешься – вспомни все, что я тебе говорил.

В интеркоме прозвучал сигнал вызова, но комендант никак не отреагировал, даже не попытался узнать, кто его беспокоит. И Джокт понял, насколько важен этот разговор для Старика, который между тем продолжал:

– Глобальный Совет вынужден был уступить давлению верхушки командования ВКО, причем не только и не столько главнокомандующему, как всем нам – комендантам пяти крепостей. И теперь в каждой Крепости ведется свой поиск. Уже – на благо всем. Всей Солнечной.

– А если меня... – Джокт хотел сказать «собьют», но Старик, в который уже раз, понял и без слов.

Ответ же его оказался весьма и весьма уклончив.

– Такое бывает. Ты уж постарайся...

Он тоже не стал договаривать, «чтобы тебя не сбили».

– И еще, Джокт. Хочу, чтобы ты знал мое мнение. Я не верю в предательство или мистическое перевоплощение пилотов в соглядатаев Бессмертных или Приливов. Первые просто в них не нуждаются, потому что им хватает мощи флота и штурмового корпуса, да и с помощью разведзондов можно собрать больше информации, чем известно всем штабистам, не говоря уже о пилотах, вместе взятым. Второе... Как-то это неубедительно звучит – стать шпионом космического процесса. Все равно что поступить на службу к урагану или к законам термодинамики. Но мне кажется, что предатели все-таки есть, только искать их нужно не среди несущих службу в Крепостях и даже не в штабах. Так что удачи тебе и успеха. И лучше будет, если ты не станешь шататься по Мегаполису. Пусть даже к этому все подталкивает и располагает. Ночуй в штабе. Присматривайся. Прислушивайся. То, что я задумал, гарантирует твой возврат в Крепость на девяносто девять процентов. Но ты ведь знаешь, какая пропасть лежит между «тремя девятками» и полной световой скоростью? Ее не измерить всего одной риской, делением шкалы спидометра. И всегда возможны неожиданности. Вот теперь все. Иди, мы и так заставили кое-кого подождать.

Невероятно! Комендант Крепости «Австралия» предложил ему быть шпионом (правда, почему-то всегда лучше звучит слово «разведчик») в штабе ВКО! Хотя, быстро все обдумав, Джокт решил, что в этом нет ничего сверхъестественного или неправильного, раз уж речь зашла о чьих-то интересах, не совпадающих с интересами Космических Сил. Загадкой оставалось, чем же мог Старик гарантировать те самые девяносто девять процентов?

– Да! Чуть не забыл!

Окрик коменданта застал Джокта в дверях, когда он уже видел профиль адъютанта, сидящего в приемной с раздутыми ноздрями. Жужжание аппарата в углу смолкло, и Старик опустил руку на сенсорную клавиатуру селектора связи.

– Пилот Барон! Получите у командира группы сувенир для своего лидера! – После этого комендант развел руками и сказал так, чтобы услышал и адъютант: – Извини, у меня здесь не склад с наградами. Мои поздравления ты выслушал, фанфары и всеобщее ликование для такого случая не предусмотрены, придется подождать до следующего раза, когда это будет «Солнечная корона», а для вручения перед строем сейчас слишком неподходящее время.

Затем он вышел из кабинета, придержав Джокта за руку. И рассыпался в извинениях перед адъютантом.

Нельзя сказать, что это были очень уж душевные извинения. Так, интонация чуть более теплая, чем требовал случай, и сразу же – переход на другие темы. Как дела в штабе? Не замотала ли адъютанта жизнь по дальним форпостам? Как дети? Оказалось, у адъютанта имелась семья, и почему-то Старик помнил поименно всех ее членов, не забыл даже поздравить с прошедшим юбилеем супруги. Взгляд адъютанта чуть потеплел, но все же остался настороженным. Ведь он был явно не простак-рассыльный, которому можно отвести глаза разговорами.

Адъютант наверняка догадался, о чем мог так долго беседовать комендант с неожиданно оказавшимся в центре внимания лейтенантом. Но все же поддержал разговор, эти правила игры были давно ему известны, тем более, разговор получился о вещах, близких адъютанту, а поэтому он не смог скомкать беседу, когда в приемную вбежал Барон, чуть запыхавшийся, с красивым бархатным футляром в руках.

– Пилот Барон! – начал он рапортовать.

– Вижу, вижу, что прибыли! Подождите одну минуту! – с деланным раздражением комендант подтолкнул растерявшегося Барона к своей рабочей каюте. – И прикройте дверь, незачем вам слышать все наши тайны! – Старик тонко издевался над адъютантом, который ничего сейчас не мог с этим поделать.

Джокт все понял. Барон тоже. Едва закрылась дверь, он быстро начал шептать.

– Джокт! Я был у Старика и рассказал об ультиматуме семьи. Сначала он не хотел мне помочь, но потом согласился... Ты – моя гарантия! Гарантия, что меня не затребуют на Землю в течение двух недель! Ты отправишься на два дня в штаб и расскажешь все, что видел в Приливе. – Тут он смутился от своей восторженности. – Ну тебе все равно пришлось бы все рассказывать. Не знаю, почему это оказалось так важно, но... Старик при мне связался со штабом и выставил свое условие. Если бы они не согласились, тебя бы перевели в лазарет какого-нибудь линкора и отправили бы этот линкор в рейд. Извини, что так, наверное, не было другого выхода. Так что тебе снова придется лететь на Землю вместо меня, хоть это теперь и не твой выбор. Извини...

Аудиенция близилась к завершению. Комендант в месте с адъютантом (первый – цветущ и бодр, второй будто съел чего-то кислого) вошли в помещение, к ним присоединился майор Гонза. Грудь и ворот форменки Джокта украсило сразу два знака. Бронзовый ромб с ветвящейся молнией и белая клякса. Короткое поздравление, все пожали ему руку, и адъютант сделал приглашающий жест следовать за ним.

«Нет, это ты извини меня, друг!» – без грусти, но с каким-то чувством опустошения мысленно обратился Джокт к улыбающемуся Барону, который до последнего момента не верил, что кто-то вмешается в его судьбу и не позволит отправиться прямо сейчас на Землю. В колючие объятия семьи.

Почему-то Джокту Старик открыл глаза на несостоятельность ожидаемого срока «Общего штурма», а вот Барону не подал даже намека. И не пребывание Барона вдали от Земли гарантировал отлет Джокта. А наоборот. Возврат Джокта был гарантирован тем, что Барону придется через одиннадцать дней покинуть Крепость. Тут все честно, наверняка Барон рассчитывал, что начало масштабных военных действий отвлечет те силы, что заинтересованы в его возврате. Оно бы так и случилось, если... Если бы через одиннадцать дней что-то произошло.

Так что по всему выходило, что девяносто девять процентов гарантии для Джокта – это Барон. Даже защиту от записи и прослушивания Старик выключил как раз перед тем, как... А, ладно! Что уже об этом думать!

Прости, еще раз мысленно извинился Джокт, но ты сам учил меня видеть и анализировать то, что не лежит на поверхности. А Спенсер с Балу – читать между строк. Или это Балу так сказал? Тоже неважно. Все остальное, о чем Джокту стало известно от коменданта, было настолько сложным, что он не стал над ним задумываться.

Прибыть на Землю. Выдержать двое суток бесконечных расспросов. Возможно, опять придется пройти сканирование и дергаться от действия излучателя инфразвука. И вернуться.

Вернуться, чтобы снова пройти в Приливе. И еще раз, и еще. И сколько потребуется. Увидеть свои загадочные звездолеты, услышать таинственный зов. Если и впасть в злополучный транс, то только для того, чтобы увидеть другой Млечный Путь, Солнечную во всей ее мощи – Другую Солнечную с Другой мощью! И пусть в той галактике не будет места Бессмертным.

Посыльное судно-авизо. Знакомый пилот, незаметно для всех остальных подмигнувший Джокту. Вход в Прилив на двух сотых световой. Джокту показалось, что так выглядит скорость улитки в глазах гепарда. Не зря всем без исключения пилотам истребителей можно смело выставлять диагноз «непригоден к жизни без полетов». Полетов среди звезд, превратившихся в черточки, когда взгляд не успевает охватить все пространство, необходимое для боевого разворота, а мысль не успевает за предчувствием.