Текст книги "За порогом боли"

– Ну, ладно, теоретик, – усмехнулся Макс, – давай переедем к практике.

Гусь повернулся к мишеням спиной, крутнул пистолет по-ковбойски, на пальце, и сунул его за пояс на спине. Макс отметил, что он не забыл его предварительно поставить на предохранитель.

– Огонь! – крикнул «экзаменатор».

Гусь провернулся на пятках, одновременно приседая. Неуловимое движение руки – и пистолет словно сам прыгнул в его ладонь.

Такую стрельбу Макс видел только в кино! Выстрелы слились в один грохот. Мощная «Беретта» почти не прыгала в руках стрелка. Пять пивных бутылок разлетелись сверкающими осколками почти одновременно, а пластиковая «Кока-кола» неслась по дну карьера, подгоняемая и подбрасываемая пулями, пока в «мошонке» пистолета не кончились «сперматозоиды».

– Экзамен окончен, – выдохнул Макс, когда прошел звон в ушах.

– И какая оценка?

– Пять.

– Я поступил?

– Грек знает, как с тобой связаться?

– Да.

– Когда понадобишься, я тебя вызову.

– Отлично! – улыбнулся Гусь, возвращая пистолет, предварительно обтерев его платком. – Ты не пожалеешь.

– Ты никогда не рассказывал мне о себе. Не говорил – кто ты. – Светка задумчиво теребила локон белокурых волос, небрежно спадавший ей на лоб.

Макс практически все вечера проводил у нее, обычно оставаясь и на ночь. Они почти не выбирались из постели, не в силах оторваться друг от друга. И дело было не в том, что в Максе вдруг проснулся сексуальный Везувий, или что их объединяла только постель. Макс просто купался в своем восторге, находясь рядом с ней, видя ее. Он не мог отпустить ее даже на кухню. Он испытывал одинаковое чувство блаженства обладая ей, целуя ее ноги или просто гладя ее волосы, наслаждаясь ее запахом, ее присутствием. И горящие Светкины глаза говорили, что она испытывает те же чувства.

Макс не видел в ней другого человека, не ощущал присутствия иного существа. Это был он сам, его неотделимая часть, которая, по иронии судьбы до сих пор находилась в другом месте. Встретившись с этой женщиной, он не приобрел нового друга или возлюбленную – он просто стал вдвое больше и лучше. Он, наконец-то, стал целым… ОНИ стали целым, единым организмом и, естественно, им нужно было находиться ближе друг к другу. И постель была лучшим местом для этого. Максу понадобилось некоторое время, чтобы осознать вопрос.

– Это важно? – спросил он, возвращаясь на землю.

– Это ничего не изменит в наших отношениях, – пожала плечами Светка. – Но это тайна. А я женщина, а значит, страшно любопытна.

Макс поднялся, закурил и, не одеваясь, встал у окна. Светка неслышно подошла сзади и поцеловала его в шею.

– Все очень серьезно, да?

– Не знаю. – Макс опустил глаза. – Не знаю – кто я.

– Ты не из «братвы». Это видно невооруженным глазом. Судя по прическе – ты не мент. По возрасту в сыщики тоже не подходишь. Но у тебя есть пистолет… Ты – киллер? Хотя можешь ничего не говорить. Мне все равно.

– Я даже не Дон Кихот, – Макс горько улыбнутся, – Хотя у меня есть свои «мельницы». Я уничтожаю бандитов, но я не слуга закона. Я убиваю незнакомых людей, и даже получаю за это деньги, но я не наемный убийца. Мной управляют, но я не пешка, по крайней мере – я так думаю… Я пытаюсь вести свою партию в чужой игре. Я сел в этот поезд случайно и не знаю, смогу ли выйти до конечной станции.

– Мне кажется, ты и не хочешь выходить…

– Я всегда хотел проверить себя в настоящем деле. Смогу ли я, выдержу ли. Я не был романтическим мальчиком, но я не знал, насколько это непохоже на то, как об этом рассказывают. Китайцы говорят:«Будь осторожен, прося что-то у богов. Может случиться так, что ты это получишь.» Я получил свой собственный, маленький Афганистан, свою Чечню…Войну, которую я никогда не выиграю. – Макс обжег пальцы окурком и раздавил его в пепельнице. – Но надо мной нет генералов, которые подпишут за меня позорный мир. И свои войска могу вывести только я сам. Каким бы ни был финал, я эту войну не проиграю…Я просто не смогу ее выиграть… Я как маленький солдат с гранатометом, который оказался в центре поля, на котором столкнулись десять танковых армад, бьющихся каждый за себя. Я могу жечь тех, кого ненавижу больше других, но исход битвы решу не я. И, скорее всего, чей-то танк меня мимоходом раздавит… – добавил он глухо. – Прости меня, но это моя война. И я не могу иначе…

Светка посмотрела ему прямо в глаза:

– Ты и не можешь быть другим. Другого бы я не полюбила.

– Ты становишься похожим на человека! – усмехнулся Кирилл, когда Макс плюхнулся на сиденье рядом с ним.

Один Кирилл знал, где живет Светка. Он отвозил Макса к ней, высаживая каждый раз в разных местах, и забирал его по утрам в условленном месте. Макс уже осознал, какую жизнь выбрал для себя и отчаянно боялся, что из-за него может пострадать та, что стала, вдруг, частью его жизни.

Макс не поддержал веселого тона. Он помолчал, сосредоточенно глядя на дорогу, а потом хрипло произнес:

– Я ее люблю…

– Да? – удивился Кирилл, – Ты говоришь это таким тоном, как будто это плохо.

– Любовь делает человека зависимым. Сначала боишься ее не найти, потом боишься ее потерять… – голос Макса был тускл и бесцветен.

– Что-то мудрено ты заговорил.

– Это не я. Это Лао-Цзы…. Я, кажется, начинаю понимать, почему люди иногда уходят от тех, кого любят. Я слишком опасен для нее.

– Ты что, собираешься от нее уйти?

– Не сейчас. Но позже мне придется это сделать, чтобы не подвергать ее опасности.

– Знаешь, – Кирилл нахмурился, – Когда ты решишь это сделать, спроси у нее. Она может думать совсем иначе. И твой уход может быть для нее больнее, чем все опасности, о которых ты говоришь. Не решай за нее, что для нее лучше.

– Наверное, ты прав… Но…Я ее очень люблю. Она поймет меня.

– Слушай, философ! Если она решит, что может тебе повредить и бросит тебя, чтобы оградить от неприятностей – ты будешь ей благодарен? Если она уйдет не спросив, хочешь ли ты этого, решив сама, за тебя? Тебе это понравится?

– Она меня любит и не сделает этого!

– А ты решил, что ты такая важная птица, что можешь вершить судьбы других?

Макс так и не нашел, что ответить, и перевел разговор на другую тему:

– С Мишей как? Съездили?

– Все окейно. Грек выходил напрямую на Креста. Тот на днях проводил довольно напряженную разборку с «болтами» и дал добро на Мишино возвращение. Сегодня я его привез. – Кирилл засмеялся, – Не, я просто торчу с этих коммерсантов! У них совсем другой склад ума. Они живут по-другому!

– А что такое?

– Этот парень успел, пока прятался, договориться об открытии своего магазина в селе, нашел людей, которые это будут делать, и взял в оборот директора местного маленького маслозаводика – теперь тот будет отгружать масло ему напрямую, причем, фактически, 80 % от выпускаемой продукции! Мы тут за его жизнь трясемся, а он уже «бабки» зарабатывает вовсю!

– Вот и молодец. А что такое – эти «болты»? Кто они?

– Знаешь, я в ваших командах еще не очень разбираюсь, но Грек говорил так – они в вашей системе стоят особняком. Вроде бы, они принадлежали к рыковской группировке, но он их полностью не контролировал. Их костяк не из самого города, а из пригорода, поэтому созрели они незаметно для «крутых» и неожиданно вышли, на «большую арену», причем на рыковской территории. Столкнулись они пару раз лбами, но подмять молодежь под себя Рыку не удалось – очень уж наглые и скорые на руку – и решили они это дело полюбовно. «Болты» числятся под Рыком, их доля в общак идет через него, в войнах они участвуют на его стороне, советуются с ним в больших делах. А он им не мешает жить и пускает на свою территорию. Так и жили. Пока Рыка кто-то не пристукнул. – Кирилл позволил себе улыбнуться. – А теперь, похоже, они вырываются на волю. Номинально ими руководит Шило – старичок уже, лет пятьдесят ему, но из-за восьми «ходок» выглядит на 70. Но фактически все в руках Себастьяна. Помнишь его?

– Помню, – нахмурился Макс. – И он мне не понравился.

Сквозь плеск воды Макс услышал настойчивый стук в дверь ванной и, затушив сигарету, спросил в чем дело.

– К телефону! – коротко ответил Кирилл.

Макс выругался и стал выбираться из воды, ощущая, как вместе с теплыми струйками стекает с него безмятежность. Он прошлепал мокрыми босыми ногами по коридору и остановился у входа в комнату.

Кирилл скептически оглядел его тело с намотанным вокруг бедер полотенцем. Все мышцы, до самых маленьких, четко прорисовывались под тонкой кожей, но это было следствием не упорных тренировок, а, скорее, изматывающего напряжения последних недель, спалившего даже намеки на благополучный жирок. Кирилл кивнул в сторону телефона, но Макс медлил, стоя на пороге.

– С давних пор меня дергает от слов «к тебе пришли», «тебя ищут» и «тебя к телефону», – пояснил он свое промедление. – После этих слов всегда происходит что-нибудь неприятное. Сообщение, задание или просто вздрючка.

Наконец, он решился и подошел к аппарату. Кирилл молча наблюдал из коридора, не вмешиваясь. По мере разговора лицо Макса мрачнело и, в конце концов приобрело землистый оттенок. Он отвечал односложно, словно выдавливая слова через мягкую пробку в горле.

– Это задание ты должен выполнить в течение трех дней. И не позже. – голос Юрия Николаевича не допускал возражений.

– Я не могу, – тускло возразил Макс.

– Не можешь или не хочешь?

– Не хочу.

– Я тебя не понимаю, Олег, – настаивал «чекист» с деланным спокойствием опытного учителя, вдалбливающего прописные истины туповатому ученику. – Мы же должны выполнять наши договоренности? Я свои выполняю. Никаких депутатов, диссидентов и коммерсантов я тебе не предлагаю. Только тех, кого ты и сам ненавидишь. А ты начинаешь корчить из себя институтку. У тебя что, с объектом какие-то дела? Или дружба?

– Нет…

– Тогда не разочаровывай меня. Ты же умный парень, понимаешь, что такие неписаные контракты, как у нас с тобой, должны выполняться четче, чем международные соглашения. Все необходимые данные по объекту я тебе дал. Дело срочное. Через три дня он должен исчезнуть. Он мешает твоему городу. Ферштеен?

– Да.

– Вот и ладно. Я рад, что мы договорились. Через три дня я должен забыть имя «Крест».

Макс положил трубку и устало опустился на диван. Неожиданно разболелась голова, и жутко захотелось водки. Макс едва пересилил желание хлопнуть с полбутылочки и расслабиться. Он и сам не вполне понимал, в чем дело. Совсем недавно он сам считал Креста мишенью номер один. Что изменилось? 3а это время Крест не стал другим, не превратился из лидера жестокой бандгруппировки в благородного разбойника. Но если все предыдущие жертвы были для Макса только безликими целями, монстрами из фильма ужасов, то в Кресте он успел заметить что-то человеческое. Из «объекта», подлежащего уничтожению, Крест превратился в личность, которую нужно убить. А между этими понятиями лежит пропасть. Космос, который Максу придется перешагнуть. И сделать это нужно в одиночку. Макс не знал, почему он решил не привлекать Кирилла или Гуся. Наверное, где-то в подсознании теплилась надежда найти другой выход из этой ситуации, и любая помощь могла оказаться помехой.

Бар «Старый город» горел неоновым пламенем. На втором этаже здания, в гостиничном ресторане, переделанном под элитную дискотеку, гремела музыка – кто-то из столичных «звезд» зашибал деньгу на периферии. На площадке перед баром было тихо. Безмолвные «девятки», «Мэрсы» и джипы отражали буйство вечерних огней полированными крышами, терпеливо дожидаясь, своих хозяев. Макс нашел нужную ему черную «девятку» и опасливо потянул ручку дверцы, ожидая рева противоугонки. Но ничего не произошло – Крест не считал нужным страховаться на своей собственной территории. Он даже не запер машину. Помедлив мгновение, Макс скользнул на заднее сиденье и пристроился на полу, приготовив «Беретту». Юрий Николаевич говорил, что Крест ездит один, но мало ли кто мог с ним увязаться. Приходилось рисковать.

В одуряюще томительном ожидании прошло больше часа. Затекли ноги и спина, но Макс, аккуратно разминая мышцы, продолжал ждать. Наконец, послышались шаги, и на переднее сиденье тяжело опустился «объект» – Крест. Он был один. Посидев какое-то время, Крест сделал несколько глубоких вдохов, и с силой провел ладонями по лицу, словно стирая напряжение дня.

– Домой… – прошептал он и завел мотор.

Макс дал ему отъехать несколько кварталов и на одном из светофоров, приподнявшись с пола, тихо произнес:

– Припаркуйся где-нибудь.

Крест вздрогнул и бросил было руку куда-то под сиденье, но Макс остановил его:

– Не надо, Крест! Не убирай руки с руля, – и, для верности, упер пистолет ему в затылок.

Крест послушно свернул налево и остановился на боковой улочке. Его плечи устало опустились, и голова поникла. На улочке было темно. Ближайшие фонари горели в ста метрах спереди и сзади, но Макс отчётливо различал фигуру одного из самых крутых бандитов города.

Момент был самым подходящим – никто не услышит выстрела пистолета с глушителем, никто не увидит уходящего стрелка… Макс поднял оружие и напряг палец на курке…

– Кто ты? – каким-то прозрачным голосом вдруг спросил Крест. – От чеченцев?

– Нет, – ответил Макс и ослабил побелевший палец. – Я сам по себе.

Что-то в груди хрустнуло, и он ощутил бездонную, сосущую пустоту и боль под сердцем, как тогда, в лесу, когда убил Алика.

– Тебе нужна моя жизнь?

– Я не хочу тебя убивать, но… я должен.

– Заказ?

– Да.

– Короче, ты наемник? – Крест даже успокоился. – Перед смертью скажи мне, кто? Кто заказал? – и Макс поймал себя на том, что не может ответить. Он даже не был уверен в том, что Юрий Николаевич – это настоящее имя.

– Все, Крест! Хватит лирики. Ты бандит, и ты должен умереть. Молиться не будем. – Макс снова поднял пистолет.

Крест выпрямился, напрягся и закрыл глаза, но Макс не решался спустить курок.

– Ну, давай, пижон.

– Ты, наверное, думаешь, что я рисовщик, играю в Грязного Гарри. – Макс словно со стороны услышал свой голос, – Но я на самом деле устал убивать. Ты в моем списке один из первых. Ты должен умереть, Крест. Ты голова рыбы. А твои бойцы – только чешуя. Без тебя они – мусор. Но они – зверье. А ты – человек. В этом трудность. Но ты должен исчезнуть! – чуть не закричал Макс. И в этот миг пришло решение. – Ты должен уехать из города. Быстро и навсегда. – Крест скрипнул зубами и Макс добавил. – Это не помилование. Я тебя не щажу и не жалею. Мы на равных. Я это делаю не для тебя, а для себя. И не думай, что я «первачок», который не может решиться. У меня хватает зарубок на стволе. Ты должен уехать до конца третьего дня. Мне все равно, куда. Все брось и уезжай. Я знаю, что у тебя есть свои понятия о чести. Ты, как это у вас говорят, отвечаешь за свой базар, – Макс не удержал презрительной усмешки, – Поэтому, дай мне слово, и я уйду. Это будет нашим контрактом. И если я ошибся, и ты его нарушишь, я снова приду.

– Почему ты это делаешь?

– Обычное чистоплюйство. Я хочу остаться чистым хотя бы перед самим собой. Я не хочу быть убийцей. Сначала это была война, и у меня не было выбора. А теперь я – санитар. Специалист по отстрелу хищников. Убить тебя сейчас – значит выстрелить в ухо собственным принципам. Я в состояний это сделать, но ты мне можешь очень помочь. От твоего ответа сейчас зависит твоя жизнь и моя честь. Крест немного помолчал, раздумывая:

– Если это заказ, то ты рискуешь. Такое не прощают.

– Я в команде, но играю по своим правилам. А без риска нет игры.

– Я…согласен, – выдавил, наконец, Крест.

– Слово? – обрадовался Макс, чувствуя, что «гора с плеч» – не такое уж и образное выражение.

– Слово, – уже тверже подтвердил Крест.

Макс опустил пистолет:

– У меня есть твой телефон. Я позвоню. Помни – три дня! – Макс открыл дверь.

– Постой.

– Что? – переспросил Макс.

– Рыка…ты завалил?

– Пусть так. А что?

– Просто… Значит машины наши, тоже твоя работа?

Макс улыбнулся.

– Тонкая работа, – пробормотал Крест, – От головы работа. Будь аккуратней, парень, – вздохнул он, – Позванивай.

Когда дверь за Максом захлопнулась, Крест пристально смотрел в темное лобовое стекло. Желваки набухли, а в серых глазах полыхало пламя ненависти.

А он то считал себя ферзем! Видимо он упустил, что в таких партиях ферзь – такая же разменная фигура, как и пешка. Разве что стоит подороже.

Но этот гребаный гроссмейстер, что закрутил эту игру, пользуясь руками других, явно недооценивает свои фигуры. И Крест оглянулся, высматривая в темноте того, кто только что подарил ему жизнь, поставив на карту свою. Эта пешка проходная. И когда она дойдет до конца поля, еще не известно, что из нее получится. Может статься, что и фигура покруче ферзя.

Два дня Макс провел дома в напряженном ожидании, а вечером, наконец, набрал нужный номер. Крест ответил почти сразу:

– Не беспокойся, я держу слово. В данный момент я собираю вещи. Завтра утром отчаливаю, – Максу показалось, что он уловил тяжкий вздох, – Знаешь, мне иногда кажется, что лучше бы ты меня пристрелил. Ты меня в такую позу поставил!.. Я хочу тебе ответный подарок сделать, – голос Креста стал жестче. – Я скажу, кто тебе нужен. По-моему, я понял, чего ты, хочешь, Санитар. Так вот, ищи человека по кличке Генерал.

– Генерал? – недоуменно переспросил Макс, – Я никогда не слышал этого имени.

– Поэтому и жив до сих пор. Но рано или поздно узнаешь, если не остановишься сейчас. Иногда лучше, если ты будешь готов.

– Кто это? Кто?

– Ищи. Но очень осторожно. Если я в тебе не ошибся, ты можешь его найти и, возможно даже что ты, а не он останешься в живых. В его руках все. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Я, Рык, Артем – все мы пешки в его игре. И он не похож на нас. Он совсем из другого мира. Очень может быть, что ты с ним знаком, но узнать его ты должен сам. Найди его. Найди. Пока ты его не найдешь – ты всегда будешь в опасности. И все, кто тебе дорог. Это все. Прощай.

Прежде, чем Макс успел что-либо сказать, Крест повесил трубку, и как Макс не набирал номер, больше никто ему не ответил. Видимо, Крест просто отключил телефон.

Макса насторожили слова Креста, но свалившаяся с души тяжесть не дала углубиться в эти мысли. Все получилось! Макс почувствовал, как блаженная улыбка растягивает рот до ушей. А теперь к Светке! И пропади пропадом все эти Кресты и генералы!

Макс швырнул трубку на рычаг и бросился к двери.

….А на анализаторе телефонных линий, который пару дней назад свалился со стола, да так и остался лежать на полу, наконец, погасла тревожная красная лампочка…

Макс вернулся только через два дня. Кирилл встретил его не вставая с кресла:

– Ну, здорово, герой, – почти неприязненно поприветствовал он Макса. – Лихо ты рулишь в одиночку! Только гнило как-то у тебя выходит.

– Не понял? – изумился Макс.

– Сейчас поймешь, – «афганец» швырнул ему газету через всю комнату. Макс развернул ее, и ему вдруг показалось, что в мире выключили свет. Едва сдерживая рвущийся крик, он прочитал:

«Утром в понедельник, при попытке завести мотор своей машины, вместе со всей семьей подорвался 'Владимир Пронин, известный в определенных кругах под кличкой „Крест“. В машину было заложено взрывное устройство, эквивалентное килограмму тротила. Автомобиль разнесло в клочья. Шансов выжить ни у кого из пассажиров не было. Милиция и ФСБ ведут расследование. На вопрос о мотивах представитель милиции ответил коротко и емко: бандитские разборки.» И фотографии. Три фотографии: семейная – Крест с женой и дочкой, искореженный остов машины рядом с воронкой и растерзанная, обгорелая игрушка, в которой угадывался большой плюшевый мишка.

Макс бессильно опустился на диван. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов – не хватало воздуха. В глазах появилась какая-то рябь.

– Я найду его, – прохрипел он, не слыша звука своего голоса.

– Так это не ты? – облегченно вздохнул Кирилл. – Тогда извини. Я рад. Я сам не знаю… – он продолжал что-то говорить, но Макс ничего не слышал.

– Я найду его… – свистящим шепотом повторил он, до треска сжимая кулаки.

С некоторых пор Макс стал замечать за собой странную, почти экстрасенсорную, особенность. Он по звуку телефонного звонка почти безошибочно мог сказать, кто звонит. Не по стуку в дверь, и даже не по трели входного звонка, а именно по голосу телефона. Особенно это чувство обострялось в моменты сильного напряжения в ожидании определенного разговора. Он мог иногда даже не подходить к телефону, зная, что звонит не тот, кто ему нужен. На этот раз он поднял трубку сразу, сжав ее в кулаке так, что пластмасса хрустнула.

– Я разочарован… – Юрий Николаевич был подчеркнуто холоден.

– Ты разочарован? – Макс попытался изобразить иронию, но душившая его ярость проступила совершенно отчетливо.

– Мы уже на «ты»?

– Да. «Вы» подразумевает хоть какое-то уважение.

– Остановись, пока не поздно.

Но Макса прорвало:

– Что, сука, крови захотелось, да? Тебе мало было того, что он просто исчезнет из города? Я же все сделал!

– Что ты сделал? Ты не выполнил задания!

– Пошел ты со своими заданиями! Я у тебя не служу! Шестеркам своим можешь выговаривать. Больше заданий не будет!

– Не пожалей.

– Что?! – Макс сорвался на крик. – Повязан я, думаешь? Ну, давай, сдай меня ментам! Сдай! Только про свою роль не забудь. Доказательств, говоришь, нет? Я насрал на твои доказательства. После моих слов ты слетишь со своего места через час, за прокол в работе. А еще через час «братва» тебя распнет на кресте. Им прокуроры не нужны. Не нравится этот вариант? Тогда присылай своих «горилл». Посмотрим, сколько я их «накрошить» смогу. Ты ж меня хорошо снабдил, правда? Это тебе подороже обойдется, чем детишек взрывать. И не пугай меня, ты, гнида смрадная! Это тебе надо генерала бояться!

Возникла пауза. Как всегда, после такого взрыва, Макс почувствовал опустошение, и Юрий Николаевич воспользовался паузой, заговорив жестко и зло.

– Все? Проорался, романтик? А теперь слушай сюда. Креста, говоришь, из города выгнал? Молодец! А ты знаешь, сколько на нем крови? Ты, гуманист! Ты знаешь, что по его приказу первых кооператоров жгли утюгами, и паяльники им в задницы вставляли? Что по его приказу детей крали и по месяцу в подвале держали? Что он сам, своими трудовыми руками, побольше твоего замочил? И не одних только конкурентов. Это мы знаем, а не ты. Да только работает он чисто. Вернее, работал, пока мы его не остановили. Он не переезда заслуживал, а казни. Кстати, защитник слабых, ты знаешь, куда он собирался? А? На пенсию в Крым? Или на комсомольскую стройку? В Пермь он собирался, в одну из столиц бандитских. Он там уже не раз бывал. По обмену опытом. У него там хорошие завязочки. И, думается мне, не коммерцией он там собирался заниматься.

– Врете вы.

– Ну, вот, уже на вы. Это хорошо. Не вру я, Олег, не вру. После того, как ты с ним свиделся, да отпустил, мы его телефон на прослушивание поставили и пару звонков в Пермь зафиксировали. А насчет его семьи… Думаешь, я этого хотел? Я это дело тебе почему поручил? Потому что оно ювелирной работы требовало! А ты его запорол. А на такое дело работника найти – не такси вызвать. И времени у меня не оставалось. Пришлось другого мастера привлекать, а он не такой щепетильный оказался. Ему сказали сделать – он и сделал. Так что их кровь и на тебе тоже. Если бы ты Кресту пулю в лоб всадил, его семья сейчас бы горевала, но живой была бы. Понял? Живой. Так что думай, когда захочешь своим курсом идти. Ладно, хватит. Поорали, и будет.

Я вижу, ты перенервничал, поэтому больших дел в ближайшее время небудет. Но пару заданий выполни, чтоб не расслабляться. Так, по мелочам…

Ласковое солнце грело глаза Макса сквозь опущенные веки. Он медленно оттаивал, чувствуя себя старым чащобным пнем, которого летнее тепло осторожно, но настойчиво тормошит, заставляя вернуться к жизни от усталого небытия и которого уже коснулась крамольная мысль: «А не выпустить ли на свет Божий какую-нибудь зеленую веточку?»

Он сидел со Светкой на скамеечке в городском парке и всей душой отдавался теплу, изгнав все другие мысли. Рядом, на газоне, копошился Светкин братишка, и Макс, как старый пес, наблюдающий за играми веселого щенка, со снисходительной нежностью взирал на бурную жизнедеятельность трехлетнего человека. Вот он с серьезнейшим видом сдул одуванчик и, глядя на летящий пух, познает его место в мире. А вот, вытаращив восхищенные глаза, смотрит на большую стрекозу и, показав пальцем, сообщает им, взрослым: «Это тикозя!»

Макс никогда особенно не любил детей и старался держаться от них подальше, но, пообщавшись с этим маленьким Марко Поло, самоотверженно открывающим огромный мир, начал, наконец, понимать для чего, на самом деле, нужно то, что он, Макс, делает. Этой крохотной чистой душе нужен чистый мир, а для этого кому-то придется убирать мусор. Да, кровью мир не отмоешь, но для того, чтобы удержать равновесие между добром и злом, чтобы смрадная уголовная мразь не затопила эту землю, приходится пачкать руки. Клин – клином, с волками по-волчьи…

Макс прикрыл глаза. И снова огромная, изнуряющая усталость навалилась на плечи. В который уже раз жизнь бритвой полоснула по не успевшей еще зажить ране. Макс все меньше ощущал боль, словно душа деревенела от этих ударов. Только горечь тяжелыми комьями падала куда-то вниз, под сердце, скапливаясь там черной, вязкой массой. И усталость. Страшная, беспросветная усталость.

Трех дней не прошло после смерти Креста, как Макса настиг новый, неожиданный удар – ранен Миша, только на днях вернувшийся в город и поднимавший свое хозяйство после долгого отсутствия. В окно его магазина забросили «лимонку». Сам Миша лишь чудом остался жив и в тяжелом состоянии с множественными осколочными ранениями был доставлен в реанимацию.

Узнав об этом, Макс бросился в больницу, но к Мише его, естественно, не пустили, отделавшись общими фразами, что время, мол, покажет. Зато Лариса, Мишина жена, та, которую Макс, рискуя жизнью, вытаскивал из бандитского логова, наговорила очень много. Мало ли чего не скажешь в истерике, но даже в таком состоянии кричать, что Макс – скотина, и что по его вине Миша сейчас болтается между жизнью и смертью, не стоило.

Но Макс не чувствовал обиды. Умом он понимал, что со смертью Креста «болты» постараются отомстить тому, кто доставил им столько хлопот, но не давало покоя чувство, что этот взрыв, на самом деле, напрямую связан с ним, с Максом. Да и должен был он предвидеть такое развитие событий.

Вдруг чья-то рука опустилась на плечо Макса. Он вздрогнул и потянулся к поясу, где должен был быть пистолет, забыв, что из-за того, что под рубашкой его не спрячешь, он был в сумке, а сумка – у Светки. Но пистолет и не понадобился. Перед Максом стоял Сержант. Он был в дорогом шерстяном пиджаке, при галстуке и, вообще, выглядел очень солидно. Его внимательные глаза изучали Макса. Телохранитель стоял чуть поодаль.

– Расслабляешься, хлопец. Что, несладко пришлось?

– Здорово, – отозвался Макс. – Да уж не жировал последнее время.

Светка настороженно глядела на подошедших, но Макс кивком успокоил ее: «Свои».

– Как ты меня нашел?

– Случайно, прогуливался тут, – Сержант присел рядом и закурил. – Как твое «ничего»?

– Ничего, бегаем помаленьку. А у тебя? С Гордеем, слышал, разобрались?

– Да, добазарились.

– А тачки свои нашли?

– Нашли. Вернули их пару дней назад.

– Где были?

У братвы, где ж еще.

Макс вдруг почуял фальш в словах Сержанта, но отнес это к своему воспаленному воображению. Зачем ему врать?

– Твоя девушка? – Сержант покосился на Светку.

– Да. Но ее нет.

– То есть?

– Нет ее. И ты о ней не знаешь.

– Понял. Тебе-то помощь нужна какая?

– Наверное, нет. Сам как-нибудь.

– Ты поосторожней, хлопец. На тебя сезон открыли.

– Кто?

– «Пятаки».

– Прямо на меня?

– Кто ты – они не знают. Но ищут. Город маленький. Есть шанс, что найдут. Да и шумишь ты здорово. Того и гляди, «болты» два и два сложат. И тогда ты в вилку попадешь. За тебя уже приз дают.

– Большой?

– Пять штук баксов. Для молодняка это деньги. Можно машину купить. Их и бойся. Да и не за голову дают, а за информацию. Всего то и надо – настучать.

– Некому. Ты же не скажешь?

Сержант хохотнул, как от удачной шутки.

– А ты откуда все это привез?

– С людьми общаюсь. По долгу службы. Ну, бывай, хлопец. Поостерегись. Не помешает. А лучше сдерни куда-нибудь на пару месяцев. На море слетай. – Сержант похлопал Макса по коленке, и поднялся.

– Кто Мишу взорвал? – вдруг резко спросил Макс.

Сержант остановился:

– Первый ответ напрашивается – «болты». Без Креста теперь много таких взрывов будет. Но логичней было бы, если бы они его взяли и выбили бы твое имя. Значит, возможен и второй ответ. Но я его не знаю. Попробуй с Гордеем потолковать. Вряд ли он что знает, но если хочешь найти – надо искать. Тебя ищут по тому же принципу.

– Кто это? – спросила Светка, глядя вслед удаляющейся фигуре.

– Так. Коллега по работе.

Сержант ушел, оставив беспокойство и кучу вопросов. Он говорил так, как будто это он, а не Кирилл, Грек и Касым, был с ним все это время. И этот взгляд на прощанье, как будто он хотел еще что-то сказать, что-то важное, но не сказал. Почему?

Вопросы, вопросы…

Макс вдруг почувствовал себя на этой скамеечке неуютно и беззащитно. Как заяц в поле, как мишень. «Боязнь открытого пространства», – буркнул про себя Макс, пытаясь вспомнить мудреное слово, обозначающее эту болезнь по научному.

Он усмехнулся своим страхам, но через минуту произнес:

– Свет, пойдем домой.

Там-там-там-там.

Четкий ритм «Дайр Стрэйтс» не пропадал среди чистых гитарных аккордов, заставляя пальцы постукивать по кожаной оплетке руля. Часто мотаясь на «частниках» Макс давно заметил, что в машинах, в основном, звучит, почему-то, одна попса и эстрадная пошлятина. «Фристайл», эмигрантские звезды, какая-то муть про желтые тюльпаны и прочая мутота, зачастую пятилетней давности. Поехали, что ли, водилы на этих бесполых и безголосых? Или только те, кто извозом занимается? Макс предпочитал иные мелодии.

Настроение было препоганейшим. Не спасала ни музыка, ни дорога. Макс остановил машину, прижавшись к обочине, и оперся подбородком о руль, рассеяно глядя на поток транспорта.

«Автопарк» города менялся прямо на глазах. Сезонные колебания автомоды братвы сделали «джиповый» качок и «асфальтовое» девяточное единообразие бандитского автотранспорта все больше «размачивали» Чероки, Террано, Фронтеры и Раннеры. Настоящие внедорожники типа Дискавери, Дефендера и Ниссан Патрол появлялись редко, что говорило о чистой воды пижонстве новоявленных «джипперов». Им нужен был комфорт, блеск, кожа и квадросистемы, а вовсе не проходимость. Поэтому же и среди дополнительных примочек лебедки встречались гораздо реже, чем начерно тонированные стекла. Через них, пожалуй, и изнутри ничего не видно.