Текст книги "За порогом боли"

Послышались первые звуки траурного марша и парни подняли гроб. Мать вдруг очнулась от своей летаргии и неожиданно закричала, завыла в голос. По спине Макса пробежала дрожь.

Процессия вышла на дорогу, остановилась, подтянулась и… Парни вдруг подняли гроб над головами на вытянутых руках, и пошли вперед. Остальные «грозной» толпой двинулись следом, сжимая кулаки и сверкая по сторонам «суровыми взглядами» из-под сдвинутых бровей.

Макс криво усмехнулся. Эти подонки сделали из горя двух женщин, потерявших мужа и сына, свою собственную «демонстрацию протеста», омерзительно постыдный фарс. Мать заплетающейся походкой шла за гробом. Жена, вернее вдова, поддерживала ее, опустив лицо с пылающими от унижения щеками. Она-то все понимала, но не осмеливалась ничего сказать или сделать. Может быть позже вечером, напившись от горя за поминальным столом, она скажет то, что думает, но не сейчас, не в окружении этих… Один из стариков-соседей, наблюдавших за шествием, вдруг зло плюнул и, махнув рукой, пошел прочь. За ним ушли еще несколько человек. Сочувствие к несчастной женщине не смогла перевесить ненависти к тому, чем промышлял ее сын. Мать этого не видела. А вдова заметила и только ниже опустила голову.

Видел это и Макс. Холод из живота перекинулся к сердцу. Голове стало горячо, и уже знакомая красная пелена стала сгущаться в глазах. Он почувствовал, что теряет над собой контроль.

Макс резко повернул ключи в замке зажигания и рывком тронулся с места. Визжа колесами, «восьмерка» развернулась и, поднимая пыль, умчалась прочь. Несколько «молотков» обернулись и пристально посмотрели ей вслед, но Кирилл еще утром замазал номер грязью…

– С-суки! – выдохнул Макс, проехав пару кварталов.

– Что? – не понял Кирилл.

– Суки! – повторил Макс. – Всех их! Всех!

«Да-а, перевоспитание не состоялось», – подумал «афганец». Он и сам все прекрасно понимал.

На следующий день Макс получил новые инструкции по телефону. Тем же вечером они вышли с Кириллом из дома, держа в руках спортивные сумки, и поехали в центр. Оставив машину, они нашли стоявшую во дворах черную «шестерку». Ключи, как и было сказано, лежали под правым ковриком. На ней они подъехали к одноэтажной пристройке к одному из жилых домов, с темными тонированными стеклами и фигурными решетками на окнах. Днем там был офис одной из фирм, работающих под «зареченскими». Вечером, под видом сторожей, там тусовались бандиты, которым в данный момент, по той или иной причине, негде было ночевать или не хотелось идти домой.

Остановившись метрах в ста, Макс дослал из сумки АКС, собрал его и зарядил. Кирилл кивнул. Опустив стекло, Макс направил автомат и выстрелили из подствольного гранатомета. Прочертив дымный след, граната влетела в окно, и лопнула внутри офиса с оглушительным грохотом. Сразу что-то загорелось, задымилось. Послышались крики. Макс щелкнул предохранителем и полоснул длинной очередью по зеркальным окнам, достреляв остатки патронов в рожке короткими прицельными очередями.

«Шестерка» сорвалась с места и исчезла в лабиринте улиц старого центра города. Финальная часть операции заняла не больше тридцати секунд.

Бросив машину в нескольких кварталах, предварительно обтерев все, к чему прикасались, парни вышли к своей «восьмерке» и через десять минут были дома. При обстреле офиса никто серьезно не пострадал.

– Это Рык! – Артем грохнул по столу кулаком. – Жадная жирная свинья! Подстилка чеченская!

Глаза Артема метали молнии. Кожа на скулах побелела от бешенства. Трое ближайших помощников, лидеров «зареченских» команд – Шип,3ола и Сергач —смотрели на своего шефа с трепетом. Этой тяжеловесной яростью интеллигентный Артем и подмял под себя их, бывших вожаков молодежных стай.

– Артем помолчал, глядя в стол. Потом кивнул, приняв, видимо, какое-то решение, встал и обернулся к своему секретарю-адьютанту Пороху:

– Поднимай парней. Переходим на военное положение. Все – только по моим указаниям. Я с сегодняшнего дня буду за городом – в Александровском. За любую самодеятельность пристрелю лично.

«Бригадиры» дружно кивнули, хотя на них никто и не смотрел. Второй важной особенностью Артема было то, что он всегда выполнял то, о чем говорил даже, казалось бы, полушутя. Причем выполнял дословно.

Артем накинул плащ и вышел не попрощавшись. Колесо закрутилось….

…Медленный ползучий огонь бандитских войн исподволь пожирал город. Звучали выстрелы, гремели взрывы, горели офисы и квартиры, гибли бандиты и коммерсанты. Обычные «средние» граждане, давно уже понявшие, что им нечего бояться бандитов, занятых другими делами, более серьезными, чем «потрошение» «мирного населения», снова попрятались по домам – появился риск пострадать случайно.

У милиции появилась масса работы. СОБР сбился с ног, выезжая на места взрывов и перестрелок. СОБРовцы и парни из ОМОНа были переведены на казарменное положение, и жили теперь в расположении своих частей, спали урывками и ни на секунду не расставались с оружием.

Коммерсанты, фактически, свернули свою деятельность, многие уехали из города в отпуск, а некоторые и навсегда – рисковать жизнью из-за проблем с «крышей» стало немодно.

Сквозь дым этой кровавой феерии стали, наконец, проступать контуры чьей-то дьявольской мысли. Наиболее чувствительные удары получали команды, действующие на стороне Артема. Сгорели и были взорваны пять магазинов и палаток, принадлежавших зареченским фирмами. На пороге родного дома были изрешечены из трех автоматов Зола и его телохранитель. Тяжело ранен Шип. Взлетел на воздух джип Сергача вместе с шофером. Самого Сергача, правда, в машине не было.

В самого Артема стреляли прямо на крыльце мэрии, но пуля из «Макарова» лишь оцарапала левую руку. Стрелявший, молоденький парень-коммерсант, в милиции заявил, что его вынудили сделать это за долги. Кто его вынудил – осталось неизвестным. Парень молчал, как Олег Кошевой. Добавились финансовые проблемы. Налоговая полиция взялась за тотальную проверку зареченских фирм, и счета доброго десятка предприятий были арестованы. Несколько иногородних партнеров «кинули» артемовских фирмачей на общую сумму более чем в полмиллиарда. Причем то, с какой наглостью это было сделано, исключало возможность «самодеятельности». Никто бы себе не позволил даже подумать о таком еще пару недель назад – имя Артема весило немало. Другим «артемовцам» были выставлены «предъявы», не менее наглые. Сгорел офис Артема в Москве. И даже менты не остались в стороне. ОМОН совершил налеты на два опорных пункта «зареченских». В стычке были убиты на месте два бойца из команды Сергача, вздумавших оказать сопротивление, а еще пятнадцать оказались за решеткой. Довольно значительное количеств оружия оказалось в руках милиции. Выручать «попухших» коллег в такой ситуации Артем был не в силах, и им светили очень скорые и немалые срока. «Братва» загудела – у Артема было принято вытаскивать своих из-за решётки, и бандиты не хотели отказываться от такой привилегии. Одна из мелких команд, базировавшаяся в центре города, решила отколоться от Артема. Нейтральный Крест отказался принимать под свое крыло отступников, а переходить к Рыку они не решались и, временно, остались без покровительства.

Над Артемом сгущались тучи. Его империя трещала по швам. Джип Артема носился по городу в сопровождении двух машин с охраной, он не ночевал два раза в одном мосте, спрятал семью, развил бешенную деятельность за гранью осторожности, но все усилия были тщетны – сил не хватало…

Виновник всех этих событий сидел дома у телевизора и пил кофе. Макс вовсе не чувствовал себя обманутым. Он не понял сразу истинных целей его заданий, но это не значит, что его не устраивали результаты. Все, о чем говорил Юрий Николаевич, получилось в лучшем виде. Бандиты мочат друг друга, милиция упекает за решетку зазевавшихся, самая крутая банда в городе ослаблена до состояния мелкой шпаны. Все как нельзя лучше.

Все, кроме состояния самого Макса. Нельзя долго гнуть палку. Рано или поздно она сломается. Это и случилось с Максом. После тех памятных похорон он даже внешне высох и потемнел. Внутри что-то вымерзло, высохло до дна, как светлый ручей в лютую зиму. И не было солнца, чтобы растопить этот лед.

Пустота в его глазах и одеревенелость лица отпугивали людей. Даже Кирилл заглядывал теперь не каждый день, оставив, впрочем, телефон, по которому его можно было вызвать.

Макс встал, выключил телевизор и подошел к окну. Этот стеклянный щит, отделявший его от внешнего мира, всегда чудесным образом действовал на Макса. Обычный городской пейзаж подзаряжал его энергией в любую погоду, стоило только подольше понаблюдать за жизнью, протекавшей внизу несмотря ни на что. Макс постоял минут десять, прислушиваясь к происходящему в нем. Ничего не изменилось.

Он вздохнул и отошел от окна, взяв с полки учебник по каратэ. Полистав его, он положил книгу обратно, и сделала несколько выпадов. Растренированные мышцы ответили сухой болью.

Разозлившись, Макс нанес град ударов воображаемому противнику, но удары выходили слабыми, медленными и неубедительными, а когда он делал «маваши», то чуть не вывихнул ногу в паху и рухнул на пол, скуля от злости и чуть не плача. Полежав пару минут, Макс сцепил зубы, и начал упражнения. Поначалу суставы скрипели, сухожилия готовы были лопнуть, а мышцы, словно прилипшие к костям, отказывались подчиняться. Но Макс отжимался, растягивался, бил, подпрыгивал, вращался, снова бил, падал, кувыркался, и опять бил, бил…

Когда Кирилл вошел в квартиру, Макс, занимавшийся уже четвертый час, изнемогал от усталости, по спине лил пот, волосы слиплись, но глаза горели живым огнем.

– Слыхал новость? – спросил «афганец», с интересом глядя на происходящее.

– Какую? – отозвался Макс, переходя к восстановительным дыхательным упражнениям.

– Сержант с Гордеем пошли на мировую. И без всяких отступных.

– И какие будут последствия?

– Наши освободились, и Сержант, возможно, попробует тебя прикрыть от «пятаков».

– Это здорово! – восхитился Макс.

Они посмотрели друг другу в глаза и дружно рассмеялись. Помощь явно запоздала.

– Я смотрю, ты ожил, – заметил Кирилл.

– Здоровье в порядке – спасибо зарядке, – улыбнулся Макс.

Зазвонил телефон и Макс чертыхнулся:

– Выкину я этот долбаный аппарат. В последнее время от него одни неприятности.

– Олег, ты дома? – поинтересовалась трубка голосом Юрия Николаевича.

– Да. А что, не похоже?

– Похоже. Никуда не уходи. Сегодня тебе позвонит один человек. Не удивляйся когда узнаешь, кто это. Не отказывай ему. Это часть плана. Понял?

– Нет. Но постараюсь не подвести.

– Вот и отлично. Большего от тебя и не требуется. Отбой.

– Здравствуйте. Я хотел бы. поговорить с Олегом, – голос был вежлив, но тверд. Позвонили ровно через час после разговора с Юрием Николаевичем. На лице Макса, отразился интерес – голос показался ему знакомым.

– Да, я вас слушаю.

Собеседник помедлил и сразу перешел к делу:

– Мне посоветовали обратиться к вам и сказали, что вы можете помочь мне в одном деле.

– Кто посоветовал и что за дело? – закинул наживку Макс.

– Посоветовал наш общий знакомый. Имя вряд ли что даст – я думаю, вы его знаете не под тем именем, что я. А дело такого рода, что по телефону его обсуждать трудно. Одно могу сказать – дело хорошо оплачивается.

– Вы можете подъехать ко мне?

– Если вы дадите адрес.

– Пожалуй, не дам, – улыбнулся Макс. – Где мы встретимся?

– Через час у зоомагазина. Ровно в четырнадцать часов возле него остановится белая «Волга», тридцать первая модель. Из нее выйдет человек и войдет в магазин. Садитесь на его место. Если вас не будет три минуты, сделку будем считать несостоявшейся.

– Кто будет в машине?

– Только я. Дело не терпит свидетелей.

Эта фраза Максу не понравилась:

– После выполнения дела я тоже стану свидетелем.

– Вы человек моего, скажем так, друга. Значит, вы не свидетель.

– Хорошо. Какие гарантии моей безопасности?

– Пока вы не взялись за дело – вы просто посторонний. Это гарантия?

– О'кей. До встречи. – Макс положил трубку и задумчиво уставился на телефон.

– Что там? – нетерпеливо спросил Кирилл.

– Похоже, Николаич решил вплотную заняться моей киллерской карьерой, – Макс побарабанил пальцами по столу. – Это был Артем. Он не представился, но я его узнал. У меня чисто репортерская память на лица и голоса.

– Да-а, – протянул Кирилл. – У него заказ?

– Похоже, да. И я даже догадываюсь какой. Беремся?

– Сперва условия узнай. Подстраховать?

– Нет. Ни к чему тачку нашу светить. От знакомства с меня не убудет.

Макс прыгнул на переднее сиденье белой «Волги», как только закрылась дверь магазина за парнем, вышедшим из машины. «Волга» тут же сорвалась с места.

– Давайте так, – предложил Макс, не здороваясь. – Я заказываю направление вы минуту едете по нему. Потом меняете на свое, но тоже прямолинейное, потом снова я, потом еще раз вы, потом останавливаемся и разговариваем. о'кей?

– О'кей, – согласился Артем.

Макс с интересом разглядывал собеседника. Четкие, даже красивые черты лица, твердый рот, чёрные глаза, широкие плечи, хорошая осанка. Артем был похож скорее на киноактера, чем на ученого или, тем более, бандита.

– Аппаратура есть? – спросил Артем, когда машина, наконец, остановилась.

– Записывающей нет. Стирающая есть.

– Стирающая?

– Ага. Стирающая звук и людей. – Макс положил между сидениями шумогенератор и продемонстрировал рукоять «Беретты» за поясом. Артем согласно кивнул головой.

– Итак. Я знал, что вы занимаетесь делами особого рода. С использованием «стирающей аппаратуры». – Артем позволил себе слегка улыбнуться. – Я знаю, что вы здесь проездом, но хочу попросить…предложить одну неплохо оплачиваемую работу, которая не займет много времени.

Макс удовлетворенно кивнул – Николаич «сделал» ему легенду. А оговорочка Артема о многом говорит – дело для него крайне важно, если он чуть не забыл об одном из краеугольных камней уголовного принципа, о котором знал еще Шаламов – «Не верь, не бойся, не проси»…

– Думаете? – поинтересовался Артем.

– Нет, жду предложения.

– Прекрасно. Нужно «стереть» одного человека.

– Это я понял, – усмехнулся Макс. – Можно поконкретней?

Артем помедлил, а потом произнес, как сплюнул:

– Саня-Рык. Слышали о таком?

– Это недешево, – отозвался Макс. – Очень недешево. Дешевле было бы сработать своими силами.

– Я не держу штатных киллеров. Сейчас это слишком опасно. Да и дороговато. Нужны они нечасто, а содержания и тренировок требуют постоянно. Большую часть времени они бесполезны – не будешь же их на вышибании долгов использовать. Это все равно, что лазерным прицепом орехи колоть. Можно, но глупо – лучше молоток купить. Я предпочитаю обращаться к таким, как вы. Это ваша работа. Сегодня я вас, нанимаю, завтра кто-то меня «закажет». Вам всегда надо быть в форме. Кроме того, есть некоторые особенности ситуации.

– Какие?

– Ни его, ни меня не могут убрать свои, из «братвы». На сходняке или, тьфу-тьфу, на «зоне» обязательно предъявят смерть своего. В меня стрелял коммерсант-должник, я обращаюсь к специалисту. Это дороже, но надежней. Правда? – по губам Артема скользнула презрительная улыбка, относящаяся к любителю сэкономить Рыку. – Коммерсанта еще можно расколоть, а ваш брат, даже если соловьем «петь» начнет, получит «вышку». Поэтому вы, обычно, молчите. Более того, вы, обычно, не попадаетесь.

– Итак…

– Я дам вам наводку. Вообще-то это ваша работа, но мне сейчас нужна скорость исполнения. Завтра вечером Рык будет стучать, как обычно, по груше в спортзале ДЮСШ № 2. Один. В крайнем случае, с одним качком-охранником.

– Спасибо. Остальное – дело техники. Теперь о цене.

– Пяти… Ладно, десяти «штук» хватит?

Макс промолчал.

– Думаете?

– Нет, просто молчу. Жду продолжения.

– А сколько? Двадцать что ли?

– Это вы сказали.

– Да вы в своем уме? Это же не президент!

– Не президент. Потому и двадцать. За президентов мы берем гораздо больше. Рык – не коммерсант, он недешево стоит. Я же предупреждал. Да и за двадцать-то я сделаю это только потому, что «наш общий знакомый» попросил меня вам не отказывать.

– В моем положении и десять «штук» – недешево.

– Это ваши проблемы.

– Хорошо, – Артем вдруг успокоился, услышат знакомые слова. – Пусть будет двадцать.

– Десять сейчас, десять после дела.

Артем достал из сумочки перетянутую резинкой пачку «баксов».

– Как передать остальные? И какие гарантии?

– Через «общего знакомого» и передадите. Он и будет гарантом.

– Согласен, – кивнул Артем. – Послезавтра жду сообщений в газетах.

– Кстати, насчет гарантий. Будет очень нехорошо, если в том районе, вдруг, окажется кто-то из ваших людей.

– А что им там делать? – изобразил праведное удивление 'Артем.

– Да мало ли. Может, помочь захотят. Или проверить, как у меня получилось. Не надо им там быть. Я мнительный очень, могу неправильно понять, и тогда сработает моя страховка.

– Какая? – удивительно неравнодушно спросил Артем.

Макс неопределенно пожал плечами:

– Зачем вам знать, если ваших людей там не будет. До свиданья. Читайте газеты, – Макс выключил «глушитель» и вышел из машины. Артем немного кисловато кивнул и тронулся с места. Подождав, пока его машина скроется в транспортном потоке, Макс зашел в подъезд ближайшего дома, вывернул красную куртку зеленой изнаночной стороной, отодрал бороду, снял очки и отклеил глубокий ножевой шрам со щеки. Этот накладной шрам привез ему дружок-эмигрант Лева Милльман из Штатов. Кстати, Лев Наумович Милльман по паспорту являлся украинцем.

Саня-Рык был боксером-неудачником. В начале его карьеры пудовые кулаки делали свое дело, перемалывая соперников. А неукротимое бешенство, которое охватывало его, когда он получал пару ударов, делало его на ринге просто страшным. Но чем выше в своих боях он поднимался, тем становилось труднее. Опытные специалисты ринга не боялись его напора, останавливая мощными расчетливыми поставленными ударами, а его «молоты» вспарывали воздух в добром полуметре от их голов. Все чаще он заканчивал бои лежа на ринге, а руку поднимали его менее крутым, но более тренированным соперникам. Задатки, не подкрепленные упорными тренировками, оказались бессильны перед грамотной и отточенной бесчисленными упражнениями техникой.

Тогда Рык перенес свою энергию на улицу. И быстро попал на «зону», где его самозабвенная ярость и боксерские навыки вывели его в привилегированное сословие. В родном городе, на воле, его жестокость и жадность помогли ему стать одним из первых людей.

Его зажиревшее тело больше привыкло нежиться в шезлонге на островах Средиземного моря, чем бороться с весом штанги. Но раз в неделю он приходил в спортзал и с остервенением колотил грушу, выплескивая накопившуюся энергию.

Сегодня был такой день. Удалив всех из зала, Саня долбил своими кулаками по тяжелому мешку, который болтался на цепи, как мячик. В эти минуты Рык был страшен, и желающих позаниматься с ним вместе не находилось. Даже охранник убежал «позвонить» и звонил уже полчаса.

В этот момент открылась дальняя дверь, выходившая прямо на улицу, и в зал вошли двое парней. Они направились к Рыку. Саня выпрямился и яростно зыркнул на вошедших. Никто не смел ему мешать «отрываться»!

Подошедший первым парень улыбнулся одними губами. Второй, светловолосый, остановился чуть сзади.

– Че надо?! – проревел «первый человек в городе» и саданул по мешку так, что он подскочил на полметра.

– Саня-Рык? – поинтересовался первый.

– Ну! – рявкнул Саня и развернул плечи. Потное тело дышало жаром.

– Вам привет, – снова улыбнулся парень и вытянул руку с пистолетом.

Рык всхрапнул и сделал шаг назад, округлив глаза. Ему вдруг стало страшно. Не так он представлял свой конец. Разгоряченные мышцы, прикрытые лишь пропотевшей майкой, не хотели принимать пулю. Но от их желания ничего не зависело.

Парень два раза подряд нажал на спуск. Мощная «Беретта» рявкнула и выплюнула два куска металла туда, в это сплетение ожиревших мышц, костей и сосудов.

Рыка отбросило назад, он захрипел и тяжело повалился на маты, истекая кровью и потом.

Парень подобрал гильзы, осмотрелся и, подойдя к стене, поднял два сплющенных комочка. Пули, прошив Рыка, ударились о бетонную стену и упали на пол.

– Отлично, следов меньше, – пробормотал парень, направляясь к выходу.

В машине Макс осмотрел заклинившую «Беретту».

– Ай-яй. Надо готовить оружие лучше. Чуть не подвела. Хорошо, что двух пуль хватило.

– Что теперь с ней делать?

– Сдам. Пусть другую гонит.

Так бесславно закончил свое существование Саня-Рык, один из первых людей города.

Макс перестал бояться. Ему больше не нужна была помощь Сержанта. Он теперь смело и открыто ходил по городу, не опасаясь встреч с «пятаками» или еще какой мразью. И дело было даже не в «стволе», который всегда был у него под мышкой, за поясом или в сумке. Просто он переступил через тот барьер в себе, который заставлял искать помощи, прикрытия. Тот барьер, который заставляет здоровых мужиков завидовать героям Сталлоне и ВанДамма и мешает им же совершить поступок – даже, хотя бы, просто отогнать от прилавка подошедшего без очереди наглеца. Мака научился давать отпор. Макс научился бить первым. Бить крепко, жестоко, наверняка, не боясь последствий.

Может быть впервые за всю жизнь он почувствовал себя хозяином города. Не тем борзоватым хозяйчиком, который делает, что хочет, наплевав на других, а настоящим хозяином, который открыто и гордо мог сказать:«Это мой город!» А всю эту шваль на иномарках он воспринимал теперь как грязь в доме, как паразитов-грызунов. Никто же, в самом деле, не боится крыс в собственном доме! Они противны и вредны, но не страшны. От крыс очень трудно избавиться, но каждый хозяин испытывает удовлетворение, поймав и раздавив хотя бы одну.

Макс сидел в машине и блаженно щурился на утреннее солнышко. «Восьмерка» стояла в тихом дворике недалеко от рынка. Кирилл убежал куда-то по своим делам, заодно пообещав купить продуктов. Сегодня утром звонил Юрий Николаевич и, как он выразился, «подтвердил ликвидацию», поблагодарив за услугу. Макс упрекнул его в том, что он дал его телефон Артему и теперь тот мог бы вычислить своего исполнителя. Чекист даже обиделся и успокоил Макса, сказав, что Артему просто передали трубку с уже набранным номером. Юрий Николаевич спросил, что делать с деньгами, которые передал заказчик. Они договорились о передаче гонорара, обмене «Беретты» на такую же модель – очень уж Максу полюбилась эта итальянская «машинка» – и о подборе для Макса хорошей машины. Выбор модели был за Максом, и сейчас он размышлял о том, какую тачку выбрать. Он уже давно мечтал завести джип, большой, как автобус. Например, «Ниссан Патрол» или легендарный «Паджеро». Но, трезво поразмыслив, он решил, что в данный момент ему нужна рабочая машина – скоростная, но не бросающаяся в глаза. На джипе даже в Москве затеряться непросто. Приходилось склоняться к «шестерке» или «девятке», то есть самым распространенным машинам в наших городах. О «Москвиче» он даже думать не хотел, оставляя патриотизм Лужкову.

Но внезапно идиллия летнего утра была грубо нарушена. Во двор вкатился серый автофургон и из кабины, переругиваясь, выскочили два парня лет двадцати пяти. Эдакие наглые опустившиеся мужики, которые обычно получаются из спившихся дворовых королей и их «шестерок». Таких часто можно встретить среди грузчиков ресторанов и винных магазинов.

Один из низ достал из кузова большую сетку, укрепленную на проволочном круге, диаметром метра два, и по-хозяйски осмотрел двор. Второй открыл капот и начал копошиться в моторе.

Макс поразился упавшей вдруг на двор тишине. Детские голоса разом смолкли, бабки и мамаши, которые вели оживленный обмен мнениями в тени тополей, настороженно притихли, а дворовые любимцы – Жучки и Бобики разных мастей, которых полно в старых дворах, замерли, глядя блестящими от ужаса глазками на непрошеных гостей.

Макс просто отказывался верить своим глазам. Неужели эти отбросы устроят охоту прямо здесь, в переполненном детьми дворе, среди бела дня?!

Но эти двое, похоже, давно уже перешли грань, отделяющую человека от нелюдя, для которого даже нет названия. Назвать этих выродков зверьми, значит оскорбить животных.

Тот, с сеткой, направился к сидящей в сторонке черной собачонке с торочащими ушками и белой кучерявой грудкой. Собака не двигалась, завороженно глядя на подходившего человека. Наконец она вышла из оцепенения и пулей метнулась к спасительному подвалу. Но «охотник» сильно взмахнул рукой и сеть, описав дугу, точно накрыла собаку. Та истошно завизжала и забилась в ловушке. Живодер подскочил и, приподняв сеть, ловко накинул тонкую петлю на шею жертвы. Собачонка, охваченная предчувствием смерти, словно впала в прострацию, замерев и молча упершись всеми четырьмя лапами в землю, и живодеру пришлось волоком тащить ее к машине.

Разом заплакали несколько детей. Маленький мальчик лет пяти закричал на весь двор:

– Отпусти ее, гад! Не трогай Звездочку! Отпусти! Я тебя убью!

Подонок только улыбался. Еще одна девочка присоединилась, закричав:

– Куда вы ее тащите?! Ей же больно! Мам, скажи, пусть Звездочку отпустят. Она же наша!

– Да что же это такое! – не выдержала одна из женщин.

– Как вам не стыдно, здесь же дети! – воскликнула другая.

Двор очнулся, загудел. Но «охотника» это словно не касалось. С не сходившей с лица ухмылкой он подтащил жертву к машине, приоткрыл кузов, за шкирку зашвырнул туда собаку и огляделся в поисках новой цели.

Терпение Макса лопнуло. Он рывком распахнул дверь и выскочил из машины, направляясь к фургону. Но он немного опоздал. Из стоявшей рядом с фургоном «девятки» вышел высокий худощавый мужчина с залысинами над высоким лбом, глубоко сидящими глазами и длинными руками боксера, заканчивавшимися жесткими костлявыми кулаками. Мужчина двигался очень спокойно. Он подошел к фургону и распахнул заднюю дверь. Оттуда градом посыпались разномастные собаки, тут же бросившиеся врассыпную пестрой живой волной. Дети вокруг завизжали от радости, и мужчина улыбнулся тонкими поджатыми губами. Парень с сеткой подскочил к собачьему спасителю:

– Ты что делаешь, козел!

В ответ мужчина коротко и профессионально влепил живодеру в глаз. Тот рухнул в пыль, но вскочил и бросился на обидчика с кулаками, тут же получив точно такой же удар, но уже в другой глаз, и снова свалился наземь. Мужчина развернулся и спокойно направился к своей машине.

– Заплатишь, козел! Ты еще не знаешь, с кем связался! Я тебя под землей найду! – завыл «пострадавший», накликав очередные неприятности. Мужчина обернулся, но улыбки на его лице больше не было. Губы стянулись в ниточку. Он подошел и несильно, но жестоко ударил стоявшего на четвереньках парня ботинком по лицу, раскровянив рот. Подлетевший было на выручку второй «охотник» подобострастно заулыбался:

– Извини! Он, дурак, не понимает, что говорит! 3аткнись, придурок! – зарычал он уже на напарника. – Это ты не знаешь, с кем связался!

Мужчина вернулся к машине, кивнув подошедшему Максу, сел за руль и выехал со двора. Макс успел заметить на переднем сидении симпатичную девочку лет семи-восьми.

– Кто это был? – спросил Макс у зверолова, который пытался поднять «раненого».

– Крест, кто же еще! А что?

– Да помешал он мне. Я тоже поучаствовать хотел.

– Че? в чем ты хотел поучаствовать? – заплетающимся языком, но все еще нагло спросил, наконец, утвердившийся на ногах парень.

– Впрочем, я еще успею, – кивнул головой Макс, и кулаком сломал ему нос. Живодер снова рухнул на землю. Напарник сплюнул, махнул руками и пошел к машине.

«Надо подождать Кирилла в другом месте. А то сейчас за автографами придут, хотя „звезда“ здесь и не я», – подумал Макс, ощущая на себе благодарные взгляды мамаш и их чад.

Макс находился в приподнятом настроении. Все вокруг казалось теплым и добрым. Джон говорил в таких случаях – «светляка съел»… Хотелось что-то изменить в своей жизни. И Макс решил, наконец, сделать то, что хотел сделать давно, но все время что-то мешало. Макс даже уже побаивался, что опоздал. Он набрал номер редакции.

– Здорово, Джон. Ты можешь оказать мне одну услугу?

– Это зависит от рода услуги.

– У тебя, помнится, были знакомые в четвертой горбольнице…

– Ну…

– В мае там, в хирургии, лежала некая Светлана Ивлева с огнестрельным ранением в живот…

– Надеюсь, это не ты ее подстрелил?

– Нет. Мне нужен ее адрес.

.– Слушай, я вот все думаю…Почему, когда я работаю с тобой, мне все время приходится добывать чьи-то адреса и иметь дело с огнестрельными ранениями?

– Я стервятник, меня на кровь тянет…

– А сам ты не можешь адрес узнать?

– Могу, но мне туда ехать надо и полчаса круги выписывать, а ты все по телефону можешь сделать и даром.

– Ага! Даром! Знаешь, сколько я туда конфет перетаскал?!

– Зато теперь, если ты попадешь под троллейбус, тебя там оформят в лучшем виде, будешь красивей, чем при жизни.

– Пошел ты, стервятник. Жди. Я позвоню.

Через час Макс рассматривал заветный адрес. А еще через полчаса стоял перед обитой рейкой дверью.

Еще со времен начала своей журналистской карьеры Макс приучил себя не стоять перед дверьми, в которые нужно входить, какой бы сложной или непредсказуемой ни была предстоящая беседа. Чем дольше ты стоишь перед дверью и обдумываешь свои ходы и вероятные варианты развития ситуации, тем больше закрепощаются твои мозги и тем труднее вести разговор в том русле, которое тебе нужно.

Вот и сейчас, поднявшись на площадку. Макс сразу же нажал кнопку звонка и лишь потом подумал, что неплохо было бы купить цветов и бутылочку шампанского. Впрочем, он тут же оправдал себя тем, что Светки может не быть дома, да и вообще, с чего он взял что она его ждет? Она, возможно, ждала его в больнице, а он приперся только через месяц. Макс ощутил легкий приступ болезни, которую приличные, люди называют совестью.

Макс подождал пару минут и уже решил отправиться восвояси, но тут щелкнул замок и дверь открылась. Макс ожидал увидеть изнуренную болезнью тень, но его знакомая выглядела бодро и, даже, весело. Мокрые волосы и разрумянившееся лицо вполне определенно говорили о том, почему она задержалась. Макс, редко пользовавшийся домашними заготовками, развел руки, изобразил улыбку и приготовился ублажать обиженную девушку, но это не понадобилось.

Светка взвизгнула и подскочила к Максу с явным намерением броситься в объятья, но в последний момент смутилась и, скромно потупив глазки, улыбнулась «улыбкой невинности».

– Рэмбо! – прошептала она. – Я знала, что ты меня найдешь!

– Так уж и знала, – Макс и сам немного смутился от такой чистой и искренней радости.

– Знала! Я же тебе еще тогда сказала, что ты первый настоящий парень в моей жизни. А настоящие парни обычно приходят, если обещали. Заходи.