Текст книги "За порогом боли"

– Да. Сержант ее успокоил. Поклялся, что ничего больше не случится.

– Звонил, что ли?

– Нет, зачем? Сам приехал. До Касыма он сам там сидел, лично.

В мозгу, вдруг, полыхнула бело-голубая вспышка. Логические цепи пересеклись, вызвав короткое замыкание. Макс на какое-то время перестал соображать. А Грек положил последний кирпич:

– Что-то с ним происходит. После смерти Кирилла он совсем сдал. На себя не похож стал.

– Останови машину, – осевшим голосом попросил Макс и, когда УАЗик остановился, вышел и нервно закурил. Истина была чудовищна в своей простоте, но Макс до конца сам себе не верил. Когда он снова сел в маши ну, Грек смотрел на него расширившимися от ужаса глазами.

– Нет… – одними губами прошептал прошедший кошмары войны боец.

– Поехали назад.

Грек послушно, как робот развернул машину, и молча погнал обратно.

Сержант посмотрел на вошедшего Макса и все понял. В глазах его метнулась обреченность и…облегчение. Нести этот груз ему было уже не по силам. Их взгляды встретились.

– Значит, я прав… – тяжело опускаясь в кресло пробормотал Макс. Он с горькой усмешкой посмотрел на Сержанта. – Кроме Грека и Касыма о ней знал только ты.

Сержант до хруста сцепил пальцы и опустил голову, как на плаху.

– Ну, ладно, я, Сержант, я чужой… Но Кирилл…

– Я не мог. У меня не было выхода, – едва слышно произнес главный «афганец» города.

– Конечно, – согласился Макс, – ты ведь уже был замазан. Я должен был догадаться раньше. Я же видел этот УАЗик у конторы Генерала. Не у «братвы» ты забирал эти машины, а у шефа своего, работодателя. Так ведь? Ты же его команды выполняешь? Сержант молчал.

– Ты и через жизнь того парня, что погиб за эти тачки, переступил. А Ленка… Ее тоже с твоей подачи?

Сержант отрицательно покачал опущенной головой. Макс смотрел на него, и не мог заставить себя его ненавидеть. Он испытывал только презрение и… жалость. Но и простить его он не мог.

Макс встал и направился к двери, но остановился на полдороге:

– Ты как-то говорил, что так и не стал офицером, имея в виду, что ценишь жизни своих бойцов. Не будем говорить об офицерах, хотя эти слова, наверное, нужно относить не к ним, а к генералам. Но и звание Сержанта тебе носить нельзя. Какой ты Сержант? Ты —авторитет. Пахан. Такой же, как и те. Такая же мразь.

Макс подошел к двери, но снова обернулся, услышав за спиной тихий, но твердый голос:

– Постой.

– Что?

– Ты все расскажешь парням?

Макс только жестко улыбнулся. Сержант сглотнул комок в горле:

– Я хочу попросить тебя об одолжении. Я верну долг.

– Я тебя слушаю.

– Не говори им ничего до завтра, – Сержант посмотрел Максу в глаза и тот прочел в них его решение. Макс медленно кивнул головой:

– Это единственное, что я могу для тебя сделать.

Макс ушел, а Сержант еще долго сидел молча, глядя прямо перед собой, вникуда. Потом он стряхнул оцепенение, достал лист бумаги и начал писать.

Телефонный звонок разбудил Макса уже поздно ночью. Он аккуратно, чтобы не разбудить беспокойно спящую Светку, высвободил руку, включил торшер, посмотрел на часы, показывавшие половину третьего ночи, и молча поднял трубку.

– Это Грек, – послышался далекий голос. – Нужно поговорить.

По его тону Макс понял, что дело серьезное.

– Когда и где?

– Через полчаса у центрального универмага.

– Еду.

Макс положил трубку и начал одеваться. Светка проснулась и села на кровати.

– Что-то случилось?

– Не знаю. Похоже, да.

– Возвращайся скорее. Макс поцеловал ее, потерся щекой и улыбнулся:

– Не пройдет и полгода…

Стоя у окна, Светка проводила взглядом удаляющуюся «девятку» Макса, села на кровать и стала массировать грудь. В последние дни груди немного распухли и болели, как перед месячными. Но вот с «красной армией», как раз, были проблемы. Сроки ее «наступления» прошли уже три недели назад. Светка улыбнулась своим мыслям, взяла сигарету и чиркнула зажигалкой, но, подумав пару секунд, отложила ее в сторону и решительно сломала сигарету в пепельнице. Их с Максом ребенку не нужна эта гадость…

Фары высветили стоящий на обочине УАЗик. В три часа ночи фонари не горели даже здесь, в центре города. Макс вышел из «девятки» и сел в машину Грека. «Афганец» казался каким-то замороженным, неживым.

– Сержант застрелился, – голос Грека был ровным, без интонаций, как будто он не сообщал новость, а констатировал факт. Впрочем, так оно и было. Макс не ответил.

– Он оставил мне письмо. Я его преемник – это было решено уже давно. Кое-что там касается и тебя. Он хочет, чтобы ты уехал. Он говорит, что Генерала тебе не взять, а пока он жив – ты кандидат в покойники номер один.

– Что из себя представляет этот Генерал? Кто он?

– Фактически, хозяин города. На нем пересекаются все нити власти. Политика, финансы и криминал. Он связующее звено всех со всеми. Коммерсантов с властью, в том числе и с коррумпированной. Местных политиков и бандитов с людьми на федеральном уровне, с большими политиками и большими бандитами. Он как паук, держит все нити, на которых прыгают остальные. Сержант допрыгался. И мы с тобой тоже допрыгаемся…Черт! – Грек закрыл лицо руками. Он посидел так некоторое время, а потом, как бы оправдываясь произнес. – Понимаешь, Сержант был для нас почти святым. А этот паук его запачкал…

– Сержант смог найти выход.

Грек благодарно кивнул головой. Потом снова помрачнел и попросил:

– Не говори ребятам, ладно? Это разобьет нашу команду.

– Обещаю, – Макс крепко пожал руку товарища и открыл дверцу.

– Постой, – остановил его Грек, – Чуть не забыл. Тебе, наверное, уже не нужно, но мы запрашивали людей в военкомате. Гусь никогда не служил в 45-ом полку ВДВ. Но наши «чеченцы» говорят, что о штурме Грозного в 95-м он знает не понаслышке. Если добавить сюда, что он снайпер, то картина вырисовывается простая. Он не просто Гусь. Он – «дикий гусь». Наемник. Он стрелял в наших парней за деньги. Если ребята его увидят – он труп.

– Я все сделаю. Не в первый раз, – парень в мягком кресле по-американски закинул ногу на ногу.

– Мне кажется, ты не совсем меня понимаешь, – его собеседник по привычке прятался за светом мощной настольной лампы, хотя уже виделся со своим визави не раз лицом к лицу. – Еще никто и никогда не мешал мне так, как этот…

В профессионально сдержанном тоне проскочили надрывные нотки едва скрытого бешенства. Это было так необычно и неожиданно, что парень опустил на пол задранную ногу и выпрямился.

– Похоже, он вам крепко насолил! Ну, да что там, сделаем.

– Не вздумай его недооценивать. Ты – моя козырная карта. И если он тебя побьет, я останусь с одними шестерками.

– Юрий Николаевич, вы вытаскивали меня из такого дерьма, что я считаю своим долгом попытаться отплатить. Это дело я сделаю для вас бесплатно. Считайте это подарком. Через неделю…

– Никакой недели!

– Но я же должен подготовиться! Просчитать его, подготовить рабочие точки.

– К черту точки! К черту подготовку! Его труп мне нужен завтра! Гусь вытаращил глаза. Он еще никогда не видел своего шефа в таком состоянии.

– Все нужно сделать быстро, пока он тебя еще не вычислил. Хотя кроме Сержанта о тебе никто и не знал, но он все время находит, что ему нужно. Журналист чертов. Завтра утром ты позвонишь ему и забьешь стрелку, – Генерал даже не заметил, как перешел на язык своих подопечных, – договоришься встретиться на стройке ночью. Причину сам придумаешь. Сделай это убедительно. И как только он появится – пристрели. Все коротко и без усложнений.

Гусь скептически пожал плечами:

– Помощников, конечно, не будет?

– Я буду твоим помощником.

Гусь бессильно откинулся в кресле. Он решительно отказывался что-либо понимать. Что же такого натворил этот пацан, что Генерал так завелся?

– Мы подъедем чуть позже. Ты пойдешь к нему, а я тебя подстрахую в машине Я хочу лично видеть его труп! – рявкнул Юрий Николаевич, увидев обалдевшую физиономию своего киллера. – Завтра ты осмотришь место, договоришься с ним о встрече и сразу же придешь в этот кабинет! Все.

Когда «боец» ушел, Юрий Николаевич сдавил виски руками. Он проклинал тот день, когда обратил внимание на этого журналиста. Господи, все казалось таким простым! И вот этот недоносок пункт за пунктом разрушил все, что он создавал годами. Его империя трещала по швам! Да, не вовремя он затеял эту рокировку. Он хотел одним выстрелом убрать сразу несколько зайцев – ликвидировать угрозу «чеченского вторжения» и ослабить основные городские команды. Артему необходимо было подрезать крылья – он залетел слишком высоко, и уже стал представлять угрозу монополии Генерала на власть. Процветающие фирмы и даже собственную газету ему еще можно было простить, но он обнаглел до такой степени, что попытался стать депутатом!

Крест тоже стал опасен, но по иному. Он приобрел слишком большой авторитет у братвы, и слишком успешно налаживал межрегиональные связи. Положение держателя общака делало его фактически «неприкасаемым», и он уже позволял себе открыто не соглашаться с действиями Генерала. Хорошо, что Креста удалось списать на неразбериху после стычки с чеченцами, иначе даже у Генерала могли быть неприятности.

Ну, а тупой Саня-Рык просто зажрался и стал обузой. Бесперспективность Рыка и всей его шайки была очевидна. На его место должна была прийти молодая команда с большими амбициями – «болты». Себастьян отлично понимал все, что от него нужно.

Вот это и должен был сделать способный мальчик, играющий в рыцарей «плаща и кинжала». А подвести черту под его карьерой должен был Гусь. Для этого он и был вызван, чтобы узнать этого Робин Гуда, не вдаваясь в его дела, а в нужный момент поставить точку. Но что-то вышло из под контроля…Сначала Макс отпустил Креста и едва не поставил Генерала перед серьезным «толковищем». Крест все прекрасно понимал и обязательно потребовал бы от своего ворья привлечь Генерала к ответу.

А потом он начал охоту на самого Генерала! И подобрался фактически вплотную. Он ушел из всех ловушек. И прикончил того, на кого ставил Генерал. Теперь надо было начинать все сначала, но тех, на кого можно было опираться, убрал с дороги сам Генерал! Последняя шаткая надежда была на Сержанта. Его удалось очень удачно стравить с «Гордеевцами», а после того, как он принял свои машины из рук Генерала и отдал того парня, землячка, что так не вовремя появился в столь далеком от их родной деревни городе, он был замазан начерно. Но строптивый «афганец» отколол номер – взял и застрелился. И можно дать руку на отсечение, что и здесь без этого журналиста не обошлось. Он, как проклятье, висел над головой, разрушая планы своего нанимателя. И самое главное – он покусился на него самого!

Юрий Николаевич привык жить остро, но этот мальчишка заставил его, хоть и на мгновение, но испугаться. Своего страха Генерал не прощал никому!

Меньше, чем через сутки он сможет пнуть труп того, кто имел наглость стать тем редким человеком, кого Генерал считал не просто помехой, а ВРАГОМ!

Гусь позвонил, когда Светка была в ванной. Бодро поинтересовался у Макса, как его здоровье, и сразу перешел к делу:

– Макс, мне нужна твоя помощь. Надо встретиться. Я хочу тебе кое-что показать.

– Хорошо. Когда?

– Сегодня в полночь. Встретимся на стройке возле моста. Идет?

Макс знал эту стройку. Глухое место в промышленном районе, где по ночам даже пьяные не появляются.

– Только приходи один. У меня неприятности и приходится прятаться ото всех. У меня есть кое-что, что тебя заинтересует. Придешь?

– Приду.

– Средний подъезд, первый этаж. Не подведи. Это и в твоих интересах.

– Хорошо.

Макс положил трубку и закрыл глаза.

Вот и все. Конец игры. Гейм овер, как говорил болевший компьютерными играми Джон. Генерал, уроженец Ярославской области, занимался наемниками. Гусь – наемник родом из Ярославля. Сержант, работавший с Юрием Николаевичем напрямую, так же напрямую вывел Гуся на Макса. То есть Генерал хотел ввести своего человека в окружение Макса, чтобы контролировать его действия. Не нужно быть Эркюлем Пуаро, чтобы сделать такое заключение. И то, зачем Гусь вызывал Макса, тоже было очевидно.

Выхода не было. Этот звонок Гуся не был случаен. Генерал вполне определенно давал понять, что Себастьян здесь был не по своей инициативе. Генералу известно о существовании Светки и о том, где ее искать. Ловушка захлопнулась. Макс проиграл.

В груди было пусто. Хотя Макс и предусматривал такой вариант, умирать не хотелось. Спрятать Светку не удастся. У Старкова слишком большие возможности. Да и есть еще ее брат… Нет, это конец.

Макс посмотрел в сторону ванной комнаты, где плескалась уже успокоившаяся после недавнего кошмара Светка, и понял, что не сможет даже с ней попрощаться. Она сразу все поймет.

Негнущимися пальцами он нацарапал записку: «Позвони завтра Сереге-Греку. Прости, что ничего не сказал», и подошел к двери. Он постоял несколько минут в коридоре возле ванной, едва удерживая рвущийся крик.

– Я люблю тебя. Прости, я не могу по-другому, – прошептал он закрытой двери и, до треска стиснув зубы, вышел из квартиры.

Из телефона-автомата он позвонил Греку и сказал, чтобы тот зашел к нему домой завтра. Ключ будет у соседки.

Потом домой. По дороге зашел к знакомому нотариусу и без лишней волокиты выписал наимя Грека доверенность на машину с правом продажи. Оформлять машину на Светку не рискнул – Генерал может захотеть вернуть себе «девятку», а у Грека он ее хрен отберет.

Дома Макс выложил на диван все свое оружие, положил на стол пачки долларов и ворох рублей и написал Греку записку, чтобы он продал машину и деньги за нее, вместе остальными деньгами отдал Светке, приборы – Вадиму, а «стволы» и остальное взял себе. На «предсмертные» письма духу не хватило. Да и какой смысл просить прощения, если изменить, все равно, ничего нельзя? Завершив приготовления, Макс вышел на улицу и бесцельно побрел вдоль дороги. Жить оставалось шесть часов.

Макс иногда думал о том, что бы он стал делать, если бы точно знал, сколько ему осталось жить. И вот теперь он знал отпущенный ему срок и вместо важнейших дел просто убивал время. Ему даже хотелось, чтобы это побыстрей кончилось. Ждать смерти было не страшно, но ужасно тоскливо от осознания незавершенности своих земных дел. Их теперь уже никто не завершит. И что самое странное, он понял, что ничего от этой незавершенности не изменится. Выходит, он ничего не значил на этом свете? Все его потуги были абсолютно бессмысленны. И все, что он делал, имело значение только для него? Сознание своей незначительности угнетало. Единственное, что изменится после его ухода – это жизнь Светки. Она станет несчастной.

Нет, не только это. Ворота зла, в которых он был пусть маленьким, но замком, снова будут открыты настежь.

В подавленном полусомнамбулическом состоянии Макса появился прокол, и он ощутил приступ гнева. Хоть бы маленький шанс! Но шанса не было, и он снова погрузился в свои невеселые мысли. Пора уже было думать о том, как отчитываться на том свете за свои грехи.

Внезапно его размышления были прерваны. Навстречу шла цветастая ватага цыган. Грязные ребятишки, некоторые, несмотря на накрапывающий дождь, босые, дергали прохожих за штаны и юбки, выпрашивая деньги. Молодые цыганки порывались кому-то погадать, но все от них шарахались, как от чумы. Чуть позади шла старая цыганка с узлом через плечо, видимо, начальница этой компании.

Молодуха с золотыми зубами и в четырех или пяти юбках ухватила Макса за рукав, но тот мягко, но решительно высвободился. Случайно поймав его взгляд, молодуха сразу же его отпустила и, передернув плечами, как от холодной воды, пошла искать клиента поприятней.

– Эй, касатик, что не весел?

Макс, думавший, что уже отделался от цыган, недоуменно оглянулся. Рядом с ним стояла старуха с узлом.

– Давай погадаю, милок. Карты раскину. Мои короли не врут.

– Ни к чему, – вздохнул Макс, – Я свое будущее знаю.

– Тогда врага твоего покажу, – не унималась гадалка. – Посмотри в зеркальце, увидишь его.

С этими словами она выхватила откуда-то из юбок маленькое зеркальце и сунула его Максу под нос. Макс даже улыбнулся – этот трюк знает любой гипнотизер-недоучка.

– Не-е, мать, не надо меня гипнотизировать. Да и враг мне тоже известен.

Макс оттолкнул рукой зеркало и цыганка, воспользовавшись этим, завладело его ладонью.

– По руке твоей почитаю. Все скажу – не утаю, что было – что будет поведаю. Вот линия…

Старух, вдруг, осеклась на полуслове и, толкнув Макса в грудь, с неожиданной быстротой отскочила в сторону.

– Прочь! Прочь от меня! Сатана ты! Руки у тебя в крови по плечи!

Всколыхнулось что-то в Максе и он, не помня себя, шагнул вперед и схватил цыганку за руку. Та взвизгнула и шарахнулась от него, но вырваться не смогла. На крик обернулись ушедшие далеко вперед молодые цыганки и тут же бросились выручать свою товарку, вопя резкими голосами. Но Макс их не видел и не слышал.

– Мать, – взмолился он. – Помоги! Да, много на мне крови! Но, видит Бог, ни одного невинного я не загубил. Я знаю, ты и в самом деле ВИДИШЬ. Скажи мне! Тяжело мне сейчас. Успокой. А я заплачу…

Старуха настороженно посмотрела на Макса, но, видно, что-то ее успокоило и она, жестами прогнав молодух, недовольно проворчала:

– К попу тебе надо за успокоением, а не ко мне. Ну, да ладно, пойдем.

Она присела у стены дома, где было посуше и долго водила грязным пальцем по ладони Макса, что-то нашептывая, а потом раскинула замусоленную колоду прямо на асфальте. Она долго перекладывала карты с места на место, беззвучно шевеля губами. Макс заворожено следил за ее сухими потрескавшимися пальцами, которые с шулерской ловкостью тасовали его судьбу.

Наконец старуха закончила колдовать и посмотрела на Макса своими пронизывающими, не по-старушечьи черными, глазами. Макс выдержал взгляд, и губы гадалки дрогнули в скупой улыбке.

– Твердый ты, крепкий. Но душа твоя расколота. Потерял ты себя. И дума у тебя плохая. Много черного у тебя впереди. Рассказывать – дня не хватит. Да и не вижу я всего. Одно скажу – чтобы себя найти, нужно тебе найти Другого. А для того уехать тебе придется, и походить по свету. Найди его, а то и он сгинет, и ты пропадешь. А после того, как найдешь, возвращайся к той, что ждет тебя, и узнаешь того, о ком не ведаешь. А теперь позолоти ручку, а то не сбудется.

Макс пошарил по карманам и извлек помятую стодолларовую купюру. Чем-то светлым повеяло от этой встречи, хоть и не меняла она ничего в его жизни. И смерти.

– Держи, мать. Мне она, вроде как, и ни к чему. И спасибо тебе.

Макс отвернулся, чтобы уйти, но цыганка, сжав в кулаке зеленую бумажку, вдруг окликнула его:

– Черный день у тебя сегодня, парень. Все будет, что я сказала, но только если ночь эту переживешь. Ой, не ошибись!..

Макс благодарно кивнул гадалке и пошел навстречу судьбе.

Холодный дождь второй половины Августа монотонно шумел, расслабляя и навевая дрему. Он постепенно наполнял большие лужи, не образуя ручейков – так всегда бывает в преддверии осени. Холодно, сыро, темно…

Здесь, на первом этаже стройки, было еще темнее и холоднее. Влажные кирпичные стены дышали подвальной промозглой стынью. Дождевые струи, влетавшие в открытые окна, оседали на цементной пыли.

Макс, стоявший напротив входа в глубине комнаты, не обращал на гадкую погоду никакого внимания. Он, казалось, вообще, ни на что не обращал внимания. Черный плащ скрадывал очертания его фигуры, делая почти невидимым в темном проеме двери. Его тусклый взгляд был безжизненным.

Он стоял не шевелясь. У него уже не было сил что-то делать. Он очень устал. Он устал смертельно.

Встреча с цыганкой была подобна яркому лучу в глухую ночь. Она раздвинула видимые пределы, осветила дорогу, но вот луч погас, и тьма стала еще гуще и непроглядней.

Все. Больше некуда было идти. Оставалось просто ждать. Ждать смерти.

По стене проплыло пятно света от фар, близко проурчал мотор подъехавшей машины и замолчал где-то совсем рядом. Макс распрямился и, закрыв глаза, попытался унять пробившую его дрожь. Ожидание кончилось. Теперь уже скоро… Странно только, что смерть приехала за ним, судя по звуку мотора, на «Мерседесе».

Рука невольно скользнула в карман плаща и сжала ребристую рукоять «Беретты». Сопротивление было бесполезно, но сейчас Макс понимал древних викингов – умирать надо с оружием в руке. Пистолет сейчас был его ладанкой, его крестом.

Макс скорее почувствовал, чем услышал шаги вошедшего человека.

– Ты здесь? – донесся голос из темноты.

– Здесь.

И жертва, и убийца знали предначертанное. Голоса обоих были спокойны и бесстрастны. Один должен был убить, другой должен был умереть. Все было так просто и однозначно, что места для эмоций не оставалось.

– Выйди на свет.

Макс шагнул в квадрат света от фонаря, падавшего на бетонный пол через окно. Навстречу ему вышел Густ. На нем тоже был черный плащ. Пистолет в его руке был направлен в пол. Он не сомневался. Их разделяло не больше пяти метров, силуэт Макса на фоне окна был четок. При таких условиях Гусь не промахивался. Можно было кончать дело, но Гусь не спешил. Ему была интересна реакция жертвы.

А ее-то, как раз, и не было. Макс не торопил события, и не пытался оттянуть момент смерти. Ему было все равно.

– Чем же ты так ему насолил? – прервал, наконец, паузу Гусь.

Макс равнодушно пожал плечами.

– Жаль, что нам не удалось познакомиться поближе. С тобой, наверное, интересно было бы поговорить.

Макс молчал.

– Да-а, – киллер был почти озадачен. – Ты можешь гордиться. Я многих убрал по его заказу, но ни разу Генерал не проявлял такой личной заинтересованности. Обычно ему хватало телефонного звонка и слов «дело сделано», а тут приспичило своими глазами твой труп увидеть.

– Завтра посмотрит, – безразлично отозвался Макс.

– Не-а, – хихикнул Гусь. – Ему невтерпеж. Приехал проконтролировать лично.

Гусь не видел глаз Макса. А они вдруг сузились и сверкнули.

– Неужели сам приехал?

– Ага, – гоготнул наемник, – в машине сидит. Закончу, позову его. Пусть поглядит и успокоится.

– Слушай, Гусь. Ты любишь убивать?

– Нет, – посерьезнел убийца, – я просто отрабатываю бабки. Это моя работа Я профессионал.

– Профессионал? – в голосе Макса послышалось удивление. – Не думаю. Профессионал не делает таких глупых ошибок. Он не читает приговоров, не учит жить, и не рассказывает о своих печалях. Он стреляет и уходит.

Гусь, наконец, понял, что было в глазах, которые он не видел. Он молниеносно вскинул пистолет и нажал на курок.

Генерал нервничал. Давно забытые ощущения волновали кровь. Сегодня, как когда-то, жизнь была острой, настоящей, не похожей на затянувшуюся шахматную партию. Это была та жизнь, в которой все решал не расчет, а действие. Жизнь, в которой кипели не эмоции, а страсти. Когда-то давно, когда еще не было Генерала, а был лейтенант КГБ Юра Старков, ему тоже приходилось за кем-то следить, в кого-то стрелять, от кого-то или за кем-то бегать. И это было нормально. А сейчас он нервничал, и мандраж охотника был близок к старческой трясучке.

Где же этот чертов Гусь?! Давно пора бы ему вернуться. Журналист на месте – они сами видели со своего наблюдательного пункта, как он вошел в подъезд. По карманам, поди, шарит. Все эти наемники мародеры. Шмоная трупы, они больше зарабатывают, чем за свою основную работу.

Ночную тишь разорвал грохот выстрела, усиленный бетонными стенами стройки. Генерал даже подскочил на месте. Идиот! Ведь сказано же было Гусю – наверни глушитель!

Старков открыл дверь «Мерседеса», но не вышел, насторожившись. Прошла минута, две – никто не появлялся. Наконец, Гусь вышел из подъезда. Его фигура в черном плаще была отчетливо видна на фоне белой кирпичной стены. Он посмотрел в сторону машины, призывно помахал рукой и снова скрылся в темном проеме двери.

Все! Юрий Николаевич откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Даже не интересно. Впрочем, это всегда так бывает. Если дело выходит не обыденным и простым, а принимает захватывающий оборот, значит, ты его плохо рассчитал и спланировал.

Генерал выбрался из машины и твердым шагом направился к подъезду. Войдя внутрь, он зажмурился, привыкая к темноте. Когда глаза освоились, он различил силуэт Гуся сбоку, у стены, и лежащее на полу, в цементной пыли, тело того, кто доставил ему столько неприятностей. Желание пнуть труп куда-то испарилось. То, что лежало перед ним, уже не было поверженным врагом. Это был именно труп и ничего больше. Генерал брезгливо поморщился. И он поставил на эту кучу дерьма все, что сознавал годами! На того, кто носит черный плащ и белые кроссовки!

Белые кроссовки?.. В голове Юрия Николаевича вдруг вспыхнула картина – Гусь оббивающий грязь с белых кроссовок об колеса «Мерседеса»! Генерал почувствовал, как ледяным холодом прохватило сердце и мгновенно взмокли ладони. И запоздалая мысль: «Я слишком давно не занимался этим сам.»

В следующую секунду страшная боль пронзила затылок и погасила и без того темный мир.

Макс подошел поближе и присел возле двух лежащих рядышком тел.

Да, трудно быть профессионалом. Профессионалы не читают приговоров, они стреляют и уходят. Но, черт возьми, как же трудно было выстрелить не плюнув ему в лицо, не крикнув в его перекошенную морду, какая он мразь!

Но нельзя было давать шанса этому выродку. Достаточно того, что Гусь по своей глупости и самонадеянности дал шанс ему, Максу, и он его использовал, выстрелив через карман плаща. Это голос его «Беретты» слышал Генерал. Они с Гусем выстрелили одновременно, и выстрел пистолета с глушителем был не слышен за грохотом итальянского оружейного чуда. Девятимиллиметровая «маслина» попала Гусю в лоб.

Наемник оказался непрофессиональным киллером, но стрелком он был от бога. Вернее, от черта. Макс потер левую сторону груди, куда попала пуля Гуся. Точно напротив сердца. Макса спас только бронежилет, но после такого удара он пару минут не мог вздохнуть. Грудь ломило ужасно. Похоже, синячище будет знатный. И чудо, если все ребра окажутся целы.

Макс улыбнулся сам себе. Фаталист он, явно, хреновый. Зная, что идет на смерть, и не собираясь ее избегать, он все таки одел броник и сунул в карман пистолет на боевом взводе. Ну, что тут скажешь?

Макс встал и пошел к двери. На пороге он оглянулся и еще раз посмотрел на трупы. Как и Генерал за пару минут до этого, он не видел в поверженном человеке врага. Теперь это был просто мертвый старик. Его даже не было жалко. Пустой, круглый ноль. Макс его не убил, и, даже, не казнил. Он его убрал.

Дождь кончился. Макс посмотрел на прояснившееся небо и, превозмогая боль в груди, вздохнул полной грудью. Пора было собираться в «дальнюю дорогу», что бы найти того, другого, про которого говорила старая цыганка. В том, что она была права во всем, сомнений уже не оставалось.

Макс очень боялся сказать Светке о своем решении, но, к счастью, его опасения были напрасны. Она все поняла и не стала возражать.

– Я женщина, и мне не нужно объяснять, что такое испытание неизвестностью. Поезжай. Я очень хочу, чтобы ты его нашел. Ни о чем не беспокойся. Со мной ничего не случится.

– Да, Грек обещал, что будет приглядывать, – Макс потер затылок, вспомнив вчерашнюю затрещину, полученную от Грека, когда Макс прибежал домой. Он застал там «афганца», читающего его записки. Когда Серега увидел дырку на его бронежилете, то так разъярился, что Максу показалась, что дело, которое не смог сделать Гусь, сейчас будет успешно завершено.

– Я вернусь, – пообещал Макс, поцеловал Светку и, не оборачиваясь, стал спускаться по лестнице.

– Мы будем тебя ждать, – прошептала она ему вслед.

Макс уже миновал один лестничный пролет, когда до него дошел смысл сказанного. Он остановился и медленно обернулся, глядя ей в глаза и ища в них подтверждения своей догадки.

Светка улыбнулась и утвердительно кивнула головой.

Макс двумя прыжками перемахнул лестницу и порывисто обнял Светку.

– Давно?

– У тебя есть на поиски месяцев восемь.

– Нет. Куда я теперь поеду?

– Туда, куда собрался, – ее голос был тверд, а глаза горели счастьем, – тебе нужно это сделать. А мы будем тебя ждать.

– Я вернусь даже с того света. Клянусь!

Светка долго стояла у окна, провожая взглядом его машину, и лишь когда она скрылась за домами, позволила себе заплакать.

– Только вернись, милый. Ради Бога, только вернись!

Но она быстро взяла себя в руки. Ей судьба подарила настоящего мужчину. Значит и ей нужно быть настоящей женщиной, умеющей не только любить, но также ждать и верить…