Текст книги "За порогом боли"

Макс про себя восхитился полному отсутствию кокетства в ее поведении. Большинство знакомых ему девиц, если их вытащить из ванной, просто не впустили бы нежданного гостя, пока не подчистят перышки, а это занимает, обычно, гораздо больше пяти минут. Оставшееся незначительное меньшинство может, и впустило бы, но всю дорогу вслух бы сокрушалось об отсутствии косметики на лице и природной прическе. Светка же, похоже, вполне осознавала, что без «камуфляжа» она выглядит вовсе не хуже, чем в «боевой раскраске». Иначе, конечно, но отнюдь не хуже.

Войдя в квартиру Макс, мягко говоря, удивился. Это уютное и более чем прилично обставленное гнездышко было похоже на что угодно, но только не на квартиру одинокой молоденькой официантки из дешевого бара которая, по ее словам, имела отношения с молодняком из бандитских кругов. Все предметы в квартире говорили о вкусе и достатке, а кожаный черный диван в углу даже намекал на роскошь. До сих пор Макс видел кожаную мебель только в офисах преуспевающих фирм, не считая, конечно, кожаного круга на унитазе Джона, которым тот гордился, как колхоз – трактористом-орденоносцем. Телевизор, видик и музыкальный центр сошли с конвейеров «СОНИ», а не какой-нибудь «Айвы» или «Самсунга».

– Впечатляет? – усмехнулась хозяйка.

Макс только пожал плечами, не желая выдавать своего удивления. Он подошел к дивану и с удовольствием плюхнулся на теплую мягкую кожу. Пора было начинать беседу, но Макс не знал с чего начать, чувствуя странную для себя робость и скованность. Наконец он открыл рот и решил поделиться соображениями о погоде и, даже, издал какой-то звук, но в последний момент передумал и замолчал. Светка прыснула.

– Ты такой смешной. Похоже, тебе героем быть легче, чем обольстителем.

– Знаешь, – Макс вскочил с дивана и почувствовал себя немного уверенней. – Обычно у меня никаких проблем с общением не возникает, а сейчас даже о погоде ничего умного сказать не могу.

– Это хорошо, – улыбнулась Светка, и Макс в очередной раз подивился непредсказуемости женской логики. – Надеюсь, ты анекдоты рассказывать не начнешь? Терпеть не могу парней, которые при первой встрече рассказывают анекдоты.

– Нет, не начну, – успокоил ее Макс. – И выяснять наших общих знакомых тоже не стану. А что хорошего в том, что у меня словесный запор случился?

– Значит, волнуешься. А раз волнуешься, значит, я тебе не безразлична. А, поскольку я то же волнуюсь, значит, у нас с тобой есть шанс.

Против такой логики Макс ничего не имел. Они помолчали еще несколько секунд.

– Знаешь, какое лучшее средство коммуникации? – спросил Макс.

– Какое?

– Его в ларьке напротив продают. Пойду-ка куплю. Ты не против?

– Против. Не нужно бегать. У меня есть пара бутылочек этого средства на всякий случай. Ты коньяк пьешь?

– Коньяк коньяку рознь.

– Не бойся, не «Наполеон». Обычный «Белый аист».

– В наше время настоящий «Аист»? – засомневался гость.

– Из папиных запасов. У него все настоящее. Я сейчас принесу.

– Я, наверное, неисправимый «совок», – возразил Макс, – но я люблю сидеть на кухне. Как тебе эта мысль?

– Вполне. Там убираться легче.

На кухне, где, разумеется, оказались и микроволновка и двухкамерный холодильник, Макс втиснулся в промежуток между столом и холодильником и, по огорченной гримаске на Светкином лице понял, что занял ее место. Она поставила на стол два пузатых фужера и вазу с фруктами.

– Извини, что на столе не густо. Я просто не готовилась. Может, пообедать хочешь? Я быстро приготовлю.

– Спасибо, не надо. Я что, сюда пожрать пришел? – Макс поднял бокал. – За нас с тобой и наши шансы!

Он медленно, смакуя, выпил коньяк. В свое время он много времени и сил потратил на обучение этому несложному «трюку». Привыкнув пить водку залпом, автоматически переносишь эту привычку и на другие напитки, и переучиваться потом очень непросто.

Светка потянулась к фруктам, но вдруг остановилась, поморщившись от неожиданной боли.

– Как ты? – спросил Макс. – Побаливает?

– Иногда. Но, в общем-то, все нормально. Лечили меня, как президентшу.

Макс изобразил на лице заинтересованность, и Светка продолжила:

– Ничего страшного. Как ты и говорил, кишки не задело. Прооперировали сразу как привезли. Я утром как посмотрела на шов – сразу в слезы. А тут папа пришел. Узнал про мое горе, успокоил, как мог и ушел. А меня через день снова на операцию. И тот врач, что меня в первый раз резал, теперь только скальпели подавал. Папа какого-то друга из отпуска вытащил, местное медицинское светило. Тот переделал все так, что у меня только красное пятно осталось, а через пару месяцев, если он не наврал, и это пропадет. Короче, через неделю я уже бегала по всей больнице.

– Менты сильно доставали?

– Приходили раза три. А что им с меня взять? Я барменша, на клиентов мне внимание обращать некогда. Пошла, мол, в подсобку, а тут стрельба. Я что, дура, присматриваться – кто да что? Спряталась за угол и сидела. А когда поутихло, высунулась посмотреть, тут мне и дали, за любопытство. Ну, а там и папа подсуетился, чтобы от меня отвязались.

– А кто у нас папа? Волшебник? – поинтересовался Макс.

– Папу моего ты, наверняка, знаешь, – грустно улыбнулась девушка и задумчиво посмотрела в пустой бокал.

– Да-а? – удивился Макс, подливая коньяк.

– Да. Подумай чуть-чуть. Раз ты меня смог найти, значит и фамилию, скорее всего, знаешь.

Маке сосредоточился, потягивая «Аиста», и вдруг, пораженный, вытаращил глаза:

– Не может быть! Нежели Иван Сергеич?..

Иван Сергеевич Ивлев был директором самого крупного в городе завода, по-настоящему крутым мужиком еще старой закваски, с огромными связями и безграничным влиянием. Светка кивнула головой, подтверждая догадку Макса.

– Тогда понятно, откуда это все, – Макс огляделся по сторонам. – В баре, даже на обсчете и чаевых, столько не заработаешь.

Светка снова кивнула, осушила свой бокал и отрешенно уставилась на стену, прижав кулачок к губам. Макс почувствовал, что коснулся. больной темы, но не стал от нее уклоняться, по опыту зная, что человеку, зачастую, нужно не забыть, а выговориться.

– Что, откупается? – тихо спросил он.

– Ты неправильно понял, – в Светкином голосе проступила печаль. – Он меня по-прежнему любит, может, даже, еще больше. Но он теперь не мой. У него своя семья, а держать меня в качестве Крошечки-Хаврошечки он не хотел. Да и я бы не хотела.

– Жена-стерва? – поинтересовался Макс, но Светка его словно не слышала.

– Когда мама умерла, мне было пятнадцать, – казалось, у Светки пересохло в горле – с таким трудом произносила она слова. – Большая уже, понимала все. Я словно перестала жить. Все вокруг было черным, как ночью. Черным и немым. А для отца это было облегчением. Они уже давно жили по инерции. Без любви, без привязанности, даже без привычки.

Но мирно, никогда не ссорясь. Мама заботилась о нем, но без души – так было положено. Он ее обеспечивал – так тоже было положено. Но у него была страсть. Банальный служебный роман – влюбился в свою секретаршу. А потом мама умерла. А я любила их обоих! – Светка всхлипнула. Макс протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

– Не рассказывай, если тебе трудно.

– Я любила их обоих, а он привел эту Эльвиру через неделю после похорон. Он ее очень любил и, как все влюбленные, не думал о других. Я ее возненавидела, а он для меня стал предателем. Хотя теперь я понимаю, что, на самом деле, она совсем неплохая женщина и тоже любит моего отца. А он никого не предавал, потому что не любил мою маму.

Он для меня стал чужим. Но не я для него. Я для него осталась глупой обиженной девчонкой и единственной, любимой дочкой. А я не ночевала дома, пила вино, связалась со шпаной. Так было два года. А потом он купил мне квартиру и поселил меня в ней. Мы договорились…Вернее, он сказал, а я согласилась, что он будет обеспечивать меня всем необходимым, но на текущую жизнь я буду зарабатывать сама. Я редко просила, обычно он приходил и спрашивая у меня, нужно ли мне это или то. Мы договорились, что он будет приходить в определенный день, в определенное время, чтобы не мешать моей личной жизни. Так все и идет уже много лет.

Я поняла, что он не предавал ни маму, ни ее память. Просто тогда он унизил мою любовь к человеку, которого он сам не любил. Я его уже давно простила, но…снова родными мы больше не стали. Хотя я дико люблю его сына, моего брата, – Светка улыбнулась. – Ему три года. Он такой славный!

Макс смотрел на Светку и чувствовал, что с ним происходит что-то незнакомое ему, или давно забытое. Он не мог оторвать глаз от ее лица. Искрящиеся глаза притягивали его, как Север – стрелку компаса. Она была похожа на юную принцессу, живущую в шалаше дровосека. Высокий лоб, светлые, почти белые волосы, над цветом которых не работал химик или парикмахер, тонкие брови, точеное лицо с бледной кожей, длинная шея и хрупкие плечи с безумно женственными выступами ключиц, а ниже…чуть распахнувшийся купальный халатик открывал восхитительную ложбинку, обрушивающуюся куда-то вниз, в недосягаемые дали…

Макс встряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение.

– А как тебе удалось, постоянно общаясь с жульем, сохранить такую классную квартиру? Они и за меньшее убивали.

– Это отдельная история! – Светка улыбнулась, стараясь незаметно смахнуть набежавшую слезу. – Поначалу здесь творилось черт те что. Три пацана мне просто житья не давали, постоянно торчали в моей квартире. Я в самом начале не смогла дать отпор, и они считали, что здесь что-то вроде их личного притона. А потом повзрослели, заматерели, из простой дворовой шпаны превратились в молодых бандитов. Кстати, тоже в «пятаках» числились. Я пыталась от них отделаться, но что может девчонка сделать против таких подонков? К отцу не обращалась – стыдно было.

И вот однажды они снова приперлись, напились и начали…Короче, я сидела на кухне одна, с подбитым глазом и плакала, а они веселились в комнате, когда пришел папа. Он открыл дверь своим ключом, хотя раньше никогда этого не делал, посмотрел на меня, оценил обстановку – у него это здорово получается, иначе бы не был тем, кто он есть – и вышвырнул этих козлов, правда при помощи своего шофера. Те что-то кричали, грозились… Папа подошел ко мне и спокойно сказал, чтобы я не беспокоилась, они больше не придут, если только для того, что бы извиниться. Так и вышло. Уж не знаю, с кем он там встречался, но явно не с милицией. Через три дня они все вместе пришли ко мне в бар – я уже там работала – и попросили прощения. Прости, говорят, мы не знали, что это квартира Ивана Сергеевича. Как я поняла, для тех людей, с которыми он говорил, собственность дороже родственных отношений, и именно от этой печки он и плясал. С тех пор жить мне стало полегче. Появилась нора, в которой я могла прятаться и зализывать раны. Про эту нору теперь не знает никто из тех, с кем я сейчас общаюсь или имею хоть какие-то отношения. Даже телефоном я пользуюсь только тогда, когда звоню сама.

– Но я тебя нашел без особого труда.

– А меня никто и не ищет. Зачем?

– А те трое?

– Один сидит и просидит еще восемь лет. Другого убили. Третий сам кого-то убил и сейчас в бегах. В общем – нет их. Светка замолчала, о чем-то задумавшись, и, вдруг, засмеялась.

– Что случилось? – не понял Макс.

– Да так… – Светка едва остановилась. – Мы с тобой сидим, болтаем. Мне кажется, я с тобой всю жизнь знакома. А между прочим, я даже не знаю, как тебя зовут. Рэмбо, и все…

– Максом меня зовут, – он тоже заулыбался.

– Максим?

– Нет – Олег.

– То есть?

– Я Олег Максимов. Но о том, что я Олег, я и сам порой забываю. Все меня зовут Максом. Но ты можешь меня звать так, как тебе угодно. Хоть ежиком. Из твоих уст мне даже это приятно будет.

Их глаза встретились, и в этот миг за окном полыхнула молния, и тут же грохнул разряд грома. Макс мог бы поклясться, что гроза началась от той искры, что проскочила между ними. Он почувствовал головокружение и покалывание в висках. Светка тоже застыла. Улыбка исчезла с ее лица. Губы дрогнули, и все ее лицо словно светилось мольбой о том, чтобы все это оказалось правдой и никуда не исчезло, как исчезало раньше. Макс сглотнул комок в горле и опустил глаза. Светка мягко высвободила руку и встала.

– Что-то со мной происходит. Я должна что-то сделать, иначе я с ума сойду.

Макс прошел вслед за ней в гостиную. Светка встала посреди комнаты, словно не зная, куда идти дальше. Макс подошел к дивану, опустился на него и в тишине услышал негромкий знакомый звук. Оглядевшись, он увидел между стеной и диваном гитару. Хорошую черную пластиковую гитару. Он взял ее в руки и медленно провел пальцами по струнам, которые отозвались на прикосновение мягким мелодичным звоном. Макс погладил обводы гитары ладонью, словно лаская любимого пса.

Еще три месяца назад Макс разбил свою гитару на одном из пикников и с тех пор не брал в руки инструмента. Да и не до музыки было…

Макс начал тихонько наигрывать, а потом посмотрел на Светку, не сводившую с него глаз, и в полумраке комнаты, под шум дождя полилась старенькая мелодия:

 
Там, за дальним озером,
Где кочуют осени,
Где вороны черные
Каркают беду,
Появлюсь я заполночь,
Обойду все заводи,
Все болота темные,
А тебя найду…
 

Светка подошла к окну и отвернулась, обхватив плечи тонкими руками. Макс последний раз тронул струны и отложил гитару, которая издала негромкий звон, словно прощаясь с ним. Он подошел к Светке и остановился рядом. Ему хотелось ее обнять, сказать что-нибудь ласковое, но он не решался, боясь нарушить волшебство момента. Ее глаза влажно блестели.

Они долго стояли так, молча, глядя на мощные тугие струи дождя, разбивающиеся о стекло и стекающие по нему, смешиваясь в потоки. На улице быстро темнело, и огни и зажегшихся фонарей отражались в мокром асфальте.

– Ты будешь со мной? – прошептала Светка.

– Я буду с тобой, – эхом отозвался он.

– Не бросай меня слишком скоро. Я хочу хоть немного побыть настоящей женщиной.

– Я уйду от тебя, только если ты меня прогонишь.

Она повернулась к Максу и заглянула в его глаза.

– Обещаешь?

– Обещаю, – твердо сказал он.

Светка робко улыбнулась:

– Что тебе приготовить на завтрак?

Ночью он внезапно проснулся и в неясном свете уличного фонаря увидел, что Светка сидит на краю постели и беззвучно плачет.

– Что-то случилось? – шепнул он.

– Да. Я, кажется, влюбилась, – всхлипнула она.

– Разве из-за этого плачут?

– Плачут. Когда начинаешь жить горькой взрослой жизнью в пятнадцать лет, двадцать два – это уже возраст. Я уже не верила, что встречу тебя.

– Мы встретились. А если бы этого не произошло – значит, на свете нет Бога.

– А говорят, что принцев не бывает и ждут их только дурочки, – она взяла его руку в свои ладони и нежно поцеловала ее.

– Я не принц.

– Неужели ты, такой молодой, уже король? – она улыбнулась и по-детски, кулаком, вытерла слезы.

– Иди ко мне, моя принцесса, и спи спокойно. Теперь все будет по-другому. И для тебя, и для меня.

Она прильнула к нему, как котенок, положила голову ему на плечо и, обняв за шею, быстро заснула. Ее теплое дыхание щекотало его щеку, и он долго не мог заснуть, боясь потревожить ее сон. Неземное счастье кружило голову. Наконец глаза его закрылись, но блаженная улыбка не покинула лица. Первый раз за многие дни он спал спокойно.

– Где ты шлялся?! – заорал Кирилл, как только Макс переступил порог. – Я уже всех на ноги поднял!

В зале сидели Грек с Касымом, снова обложенные оружием.

– История повторяется, – усмехнулся Макс.

– Только не повторяй ту историю, что рассказывал в прошлый раз, – парировал Грек, – Киря нас уже посвятил в ваши дела. Ты уж извини этого болтуна.

Кирилл виновато развел руками.

– Тогда придется говорить правду, – сокрушенно вздохнул Макс. – У девушки я был.

– У какой девушки? – Кирилл помрачнел.

– Ты ее не знаешь, – успокоил его Макс. – Я сам с ней всего второй раз встречаюсь.

– А она не может… – начал было Кирилл.

– Нет! – отрезал Макс.

Грек посмотрел на него с немым вопросом. Макс улыбнулся и кивнул головой.

– Ну, тогда все в порядке. Я уже наводил справки. Еще месяц назад, – поспешил добавить Грек, поймав свирепый взгляд Макса, – Продолжая твое задание, между прочим. С братвой у нее контакты, конечно, есть, как и у всех в нашем городе, но держится от них на расстоянии.

– А ты знаешь, что тебе звонили? И были очень недовольны твоим отсутствием, – вставил Кирилл.

– Кто звонил?

– Они…

– Да и хрен с ними! – легкомысленно махнул рукой Макс, и Кирилл с подозрением на него посмотрел. – Надо будет, еще позвонят.

– Ну, лады! 3начит все путем, – Грек поднялся, и Макс только сейчас заметил, что в его руках был «Калаш» из «посылки» Юрия Николаевича. – Так… Что-то я еще хотел тебе сказать? А! Тебе еще один парень в твою шайку не нужен?

– Что за парень?

– Сержант неравно привел. Попросил меня пристроить его куда-нибудь, на серьезные дела. Парень, что и говорить, крутой. «Афганец». Был в Таджикистане, Карабахе, Абхазии, Приднестровье, Чечне…Говорит, контрактничал, но мне кажется и за денежки постреливал. Необычный парень, непростой. Но многое умеет и хочет в дело. Возьмешь?

– Проверяли его? Кто он?

– Я сам не проверял, но его Сержант привёл, а он с улицы не возьмет. Так. Что скажешь?

– А что вы его к себе не возьмете?

– Понимаешь, не из нашей он команды. Не вписывается. По делам и запросам не вписывается. А к тебе впишется. – Увидев недоуменное лицо Макса, Грек пояснил. – Мы, какими бы крутыми не казались, многое не можем себе позволить из того, что ты можешь.

– Ну, ладно. Нужно с ним побеседовать. О времени и месте договоримся чуть позже. А сейчас нам нужно одно дельце уладить. Мы же про Мишу совсем забыли.

Кирилл издал сдавленный возглас.

– Ой, блин! Как он там, бедолага? Давно, поди, нас похоронил!

– А где он? – поинтересовался Грек.

– У тебя в деревне.

– У меня?!

– Ага. Ты же мне показывал дом. И сказал, чтобы я его использовал, как мне надо.

– Я баб имел в виду!

– Ну, он там с бабой и есть. В смысле, с женой.

– Надо связать с Гордеем или с Крестом и все утрясти, – вмешался Макс.

– Попробуем помочь, – согласился Грек.

Макс вошел в зал бара «Старый город» спокойной уверенной походкой человека, знающего, что он делает. Кирилл неотступной тенью следовал в шаге за спиной. Они пересекли помещение и, не останавливаясь, подошли к тяжелой дубовой двери, ведущей во второй зал. Официант попытался преградить им путь, но Макс легким, но не допускающим возражений, движением отстранил его и вошел в святая святых.

Здесь постоянно тусовались бандиты из группировки Креста, точнее лидеры его команд и их приближенные. Рядовые члены их шаек допускались сюда только в крайних случаях и по вызову.

Второй зал был значительно меньше основного, но оборудован на порядок лучше и дороже, хотя особого проявления вкуса не было и здесь. Никаких стоек и прилавков, официанты появлялись только тогда, когда их вызывали. Пять столов в середине зала и пара по углам, видимо, для приватных бесед. Неяркое освещение, отделанные мореным дубом стены и, при этом, большие зеркала и пошлые эстрадные песенки, несущиеся из двух больших колонок.

Народу было мало – три здоровяка за одним столом пили пиво, двое немолодых мужчин мирно беседовали за вторым, в углу худощавый смуглый бандит в спортивном костюме и с горящими глазами наркомана-анашиста злым громким шепотом что-то вталкивал светловолосому парню в двубортном костюме, похоже, коммерсанту. Все разом настороженно обернулись к вошедшим. Гостей здесь, явно, не жаловали. Особенно незваных.

Макс обвел взглядом публику и подошел к коротко стриженому человеку лет тридцати с глубоким шрамом на виске.

– Гордей? – лаконично спросил Макс.

Тот едва не откусил горлышко пивной бутылки, но взял себя в руки и, отставив пиво, прохрипел:

– Ты кто?

– Неважно. Есть разговор.

Гордей бросил яростный взгляд на официанта, все еще стоящего в дверях. Тот бессильно развел руками, побледнев от страха.

– Ты знаешь, что сейчас с тобой будет? – прорычал бандит Максу.

– Плевать я хотел на твои угрозы, – спокойно ответил тот. – Если ты боишься просто поговорить со мной не выходя из вашего кабака, то я зря сюда пришел.

– Откуда ты узнал, где меня найти?

– Да об этом в городе каждая собака знает, разве что кроме милицейских. Да и те наверняка, знают, просто дают вам погулять.

– Ты, бля, крутой! Слишком умный, что ли?

– Слишком умным быть нельзя, – парировал Макс. – Можно быть только слишком глупым. Так как насчет разговора?

Гордей молча поднялся, с силой оттолкнув тяжелый стул, и сел за второй угловой стол. Макс пристроился рядом, а Кирилл остался стоять, наблюдая за залом. Сидящие вокруг примолкли, вслушиваясь в разговор.

– Миша Силантьев под тобой работает? – без обиняков начал Макс. Ему претила манера построения разговора современных бандитов и коммерсантов, плетущих словесные кружева вокруг своего собеседника, чтобы, сбив его с толку или подавив морально, поставить против «понятий» и заставить сказать что-то такое, что можно «предъявить», после чего ему просто некуда деваться, а только делать, что скажут или отказаться, противопоставив себя всей братве.

– Кто это? – с деланным недоумением спросил Гордей.

– Не крути. Если бы ты забывал своих клиентов, то в шестерках бы ходил, – Скрытая лесть, напор, неявные угрозы – это сочетание, зачастую, давало неплохие результаты в разговорах с людьми из криминального мира. Главное, ни на мгновение не давать слабины, иначе тебя тут же сомнут и опрокинут. Они собаку съели на этих разборках. – На «бродвее» у него магазинчик. Не самый крупный твой клиент, но твой. Припоминаешь?

– Угу, – угрюмо подтвердил Гордей.

Нравится-не нравится, но Максу приходилось играть по их правилам. Сейчас он заставлял Гордея признавать вслух то, что и так всем было известно. Но если это не сказано при свидетелях, этого все равно, что не было. Макс говорил нарочито громко, зная, что все в зале их слушают, и, в согласии с волчьими законами, не преминут загрызть или, хотя бы, укусить Гордея, если тот допустит повод уличить его в слабости или неуважении к закону, который добровольно никто из них самих не соблюдает.

– Так вот. У него неприятности.

– А что, он сам не мог прийти? Кто ты такой? – перебил его Гордей, но Макс продолжал, словно не слышал его реплики.

– Пока ты с «афганцами» разбирался, на него наехали «болты». Он им ничего не был должен и, вообще, никогда не имел с ними дела. Они просто решили прибрать твоего человечка, думая, что тебе кранты, – Макс нарочно подбирал резкие слова, не позволявшие их игнорировать. – Потребовали у него вступительный взнос в пять штук баксов, а когда он их не выплатил, забрали его жену.

– Если он им пообещал, значит, должен был отдать.

– Он не из ваших кругов. И ты должен был его прикрыть. Это ведь условие вашей работы. Так?

Гордею пришлось согласиться.

Миша не платил, но ему удалось выпутаться. Временно. Если он сейчас появится в городе, его пришьют. Твоего человека пришьют за то, что он отказался платить чужим.

– А не за четыре трупа? – возмутился Гордей, и тут же прикусил язык, но было поздно – он выдал себя с головой и по залу прокатился шепоток.

– За трупы отвечать тому, кто их устроил. А мы говорим о твоем человеке, который платил в вашу кассу, а потом вы его бросили.

– Мы были заняты, – огрызнулся Гордей, уже не скрывая того, что ему все было известно.

– Сейчас вы не заняты. Разберись с «болтами». Мише работать нужно. И опять платить в кассу, надеясь, что его больше не подставят. Если тебе это дело не по зубам, передай его Кресту. Гордей скрипнул зубами:

– А за трупы кому отвечать?

– Пусть ищут. Я не справочное бюро.

– Ты тех замочил?

– В ментовке поинтересуйся. Там больше знают. Так что сказать ТВОЕМУ клиенту?

– В понедельник пусть возвращается, – бросил Гордей.

– И три месяца вам ничего не платит – моральный ущерб.

– Хорошо. От него и так не много было, не разоримся.

– Отвечаешь?

– Да! – рявкнул Гордей.

Макс поднялся из-за стола и не прощаясь покинул зал, провожаемый мертвым молчанием.

Это дело было улажено. Гордею просто некуда было деваться. Слабости в их мире не прощали.

Когда Макс с Кириллом вышли на крыльцо, на стоянку перед зданием, где находился бар, зарулила черная «девятка» и из нее выбрался тот мужчина, что так сурово разобрался с собачниками-живодерами – Крест. Макс задержался, глядя в его сторону. Крест открыл заднюю дверцу машины и под мышки вытащил оттуда отбивающуюся и весело хохочущую темноволосую девчушку. Он посадил ее на крышу машинки начал что-то ей говорить, грозя пальцем, а та при этом не переставала улыбаться. Наконец, он махнул рукой и повернулся к ней спиной, и девчушка тут же повисла у него на закорках, крепко обняв за шею и обвив ногами. Крест скупо улыбался, но его глаза выдавали еле сдерживаемое желание расхохотаться во весь голос. Он направился со своей ношей ко входу в бар и на мгновение его взгляд встретился со взглядом Макса и сразу же посерьезнел. Макс поспешно отвернулся и пошел догонять Кирилла. В груди вдруг защемило от неприятного предчувствия. Рано или поздно, их пути с Крестом должны были пересечься….

– И какого же рода дела тебя привлекают? – Макс перевел взгляд с тарелки с солеными сухариками на человека, сидящего напротив. Высокий плечистый парень представился необычно – Гусь. Так его называл и Грек, предоставивший для этой встречи отдельную кабинку в «Якоре», который находился под его опекой. Ему было лет двадцать восемь-тридцать, здоровенные кулаки, фигура атлета, обветренное лицо, светло-голубые глаза под лениво приопущенными веками, стрижка под «ноль», высокий лоб, резко очерченные скулы. Он был бы даже красив, если бы не толстоватые губы и глубокий шрам от левого виска и почти до подбородка. Возможно, некоторым девушкам это показалось бы очень мужественным дополнением, но для дела, в котором участвовал Макс, такая, откровенно особая, примета, была явным минусом.

Этот Гусь был кандидатом в его команду, но Макс не спешил с решением. Что-то его настораживало. То ли снисходительная уверенность, которая, как показалось Максу, промелькнула в его взгляде, то ли та легкость, с которой Гусь на него вышел.

– Какие дела? – переспросил Гусь, отодвигая опустевшую пивную кружку, которую «гарсон», мгновенно возникший из ниоткуда, заменил на полную. Друзей Грека, здесь уважали. – Дела, связанные с действием. Экшн. Не хочу терять форму.

– Но о «зарплате» речь не идет.

– Пока не идет. Профи без денег не останутся.

– Я рад, что ты со мной откровенен, – Макс помолчал, чтобы заполнить паузу, прикурив сигарету. – Давай-ка пробежимся по твоей биографии. Откуда ты?

– Не здешний.

– А конкретней?

– Будешь проверять?

– Наверняка.

Если это и не понравилось Гусю, то внешне он ничем этого не выдал.

– Ярославль. Номер школы и адреса друзей детства нужны?

– Может быть, позже. Что после школы?

– Армия. Год в Афгане. Дембель. Потом круиз по горячим точкам.

– Грек говорил. Наемничал?

Гусь внимательно посмотрел на Макса и промолчал.

– Понятно. Ничего страшного, я не приемная комиссия в ФСБ. А в Чечне?

– Там все по делу, я в своих не стреляю. Сорок пятый полк ВДВ специального назначения.

«Опять снецназовец», – чертыхнулся про себя Макс, а вслух спросил:

– А как вербовался в «точки»?

– Это не проблема. Возле военкоматов вербовщики стаями крутятся. Да и на базаре «черные» через одного к себе зовут. А если разок съездил, то ты уже в списках…

– Специализация?

– Снайпер. Но могу и все остальное. Подрывное дело, рукопашка… Всякое приходилось.

– Как на меня вышел?

– А я не выходил. Я вышел на Сержанта, он попросил Грека, а тот познакомил с тобой. Я даже не знаю кто ты. А о делах твоих только догадываюсь. Впрочем, мне все равно. Я не Робин Гуд. Мне все равно в кого стрелять – коммерсантов, рэкетиров или депутатов.

– Я не наемный киллер.

– Я же сказал – мне все равно. И денег не прошу. Заслужу – сам предложишь.

– Пойдем! – Макс решительно поднялся из-за стола, – Проверим твои навыки.

Выходя из зала, Макс на секунду задержался возле стойки, где сидел Грек.

– Ну, как парень? – спросил «афганец».

– Не знаю. Можешь проверить, воевал ли 45-й полк ВДВ в Чечне?

– Можно и не проверять. Воевал. Двое наших из этого полка. Орлы. Спецназ курей не держит. Можно проверить и по фамилии, но на это время нужно.

– Сделай.

Макс вывел машину на загородное шоссе. Новенькая, прошедшая только обкатку, «девятка» резво бежало по асфальту. Эту машину Макс получил за день до встречи с Гусем, от человека Юрия Николаевича в комплекте со всеми документами. В тот же день ожидавший Макса у ГАИ парень за полчаса утряс все формальности и Макс выехал за ворота на своей машине. В тот же вечер Вадим осмотрел его тачку на предмет подслушивающих устройств и выковырял пару «жучков». Макс только посмеялся, представив себе лицо своего «куратора».

…Хрустнул под колесами гравий и Макс остановил машину. О старом заброшенном гравийном карьере Максу рассказал Грек. Он находился в пяти километрах от трассы, деревень рядом не было, а грибники и охотники посещали эти места только во второй половине лета, поэтому «афганцы» иногда проводили здесь тренировки по стрельбе. Макс достал из-под переднего сиденья новенькую «Беретту», полученную взамен той, заклинившей, все через ту же камеру хранения, молча протянул пистолет «кандидату».

– Добрая штуковина, – одобрил Гусь. – Правда, громковатая. Хотя, ты это, похоже, предусмотрел, – добавил он, заметив резьбу для глушителя на стволе. Все так же молча Макс извлек из багажника несколько бутылок и, отойдя шагов на тридцать, расставил их на камнях. Вернувшись, он увидел, что Гусь разглядывает пистолет, любовно гладя его пальцами.

– Нравится?

– Ты читал Фрейда? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Кое-что… – пожал плечами Макс.

– Он утверждал, что мужчины подсознательно отождествляют оружие со своими детородными органами. Короче, это что-то вроде продолжения наших «концов». Отсюда и страсть большинства мужчин к оружию.

– Да?.. – пробормотал Макс, никак не ожидавший таких познаний от этого «вояки».

– Ага. Сам посуди – это даже более чем похоже. Это сделано «по образу и подобию». Ствол – сам «агрегат». Рукоятка – мошонка. И вся – «мужская сила», то чем работает «агрегат», находится именно в ней. А на что это похоже? – Гусь почти сладострастно потянул на себя кожух, как крайнюю плоть, оголяя блестящий смазкой ствол. – И все эти пятнадцать девятимиллиметровых сперматозоидов, для того, чтобы выполнить свое природное предназначение, должны точно и вовремя попасть в свою мишень-яйцеклетку. А момент выстрела! Это не просто эякуляция. Это самый настоящий оргазм!

Гусь вытянул руку с пистолетом, и медленно спустил курок. Макс даже вздрогнул, когда «Беретта» рявкнула и подбросила камень, лежавший в стороне, на пару метров в воздух.