Текст книги "Менеджер континуума"

Уже без особой опаски, только покрепче держась за выступающие внутренности машины, я вновь перелез на переднее сиденье. Мегенка покосилась на меня, но ничего не сказала, продолжая петлять по переулкам. Я же никак не решался начать разговор. Обернувшись назад, я увидел, что мои спутники, несмотря на то, что им приходилось постоянно сражаться с инерцией, с интересом ждут начала переговоров. Что ж, назвался, как говорится, груздем…

– Э-э-э… простите, уважаемая, а как вас зовут? – надо же налаживать как-то контакт.

Ноль эмоций. Рискнуть что ли ещё раз? Всё же воспоминания о силе и боеспособности тётки заставляли относиться к ней с уважением, по крайней мере.

– Ну, хоть, скажите – куда мы едем.

Машина, вильнув в последний раз, вырулила на широченный проспект и прибавила скорость. Странно – если во время петляния по переулкам я мог как-то объяснить их полную пустынность – ни машин, ни прохожих, то и сейчас – на длиннющем дорожном полотне – прямом, как стрела, тоже не было никаких признаков движения. Может у них тут комендантский час? Одно успокаивало – никакой погони за нами не было. Хотя, судя по поспешности нашего передвижения, её можно было ожидать с минуты на минуту.

Видимо спасительница была очень сосредоточена на резких поворотах, поэтому, проигнорировала мой первый вопрос. Сейчас она немного расслабилась и снизошла до ответа:

– Надо уехать из столицы.

– Ну, это-то понятно. А потом?

– Потом я вас спрячу. Дождётесь окончания суток и уйдёте к себе, – мне почудилось, или в её голосе прозвучало сожаление? Нет уж – вот такой поклонницы мне точно не надо.

– Скажите, пожалуйста, – влез в разговор гоблин. – А почему в ваш мир ведёт алый коридор? – видимо этот сугубо профессиональный вопрос волновал его больше собственной безопасности.

– А каким же ему сейчас быть – не сезон же?

– То есть в сезон цвет меняется?

– Естественно. Как же вы собирались на Мегену, не зная таких элементарных вещей? У вас что – проводник совсем не опытный?

– Ну… – я оглянулся на Добрыню, – можно сказать и так. На стажировке.

– Не понимаю, – не унимался Кормоед. – За счёт чего же такое происходит? Это просто нонсенс какой-то!

– Почему – нонсенс? Я, конечно, тоже не знаю тонкостей процесса, но технология, по-моему, достаточно проста.

– Технология? – в голосе гоблина слышалось праведное возмущение интеллигентного существа, чьё мировоззрение враз было разрушено единственной фразой заштатного шамана дикого племени. – Я понимаю, можно создать какую-нибудь анти-путинку – на один переход, но закрыть целый мир? Непостижимо…

– Не знаю, что такое ваши путинки, но факт – есть факт. Только в сезон на переходы снимается всякое ограничение. Иначе знаете, сколько таких как вы к нам шастало бы? А невозможность смыться в любой момент и неотвратимость наказания – всё же достаточно сильный сдерживающий фактор.

– Тогда зачем же вы нам помогаете? – не удержался я от вопроса.

И вновь тишина в ответ. Не хочет отвечать, или не может? Н-да – и с ножом, как говорится, к горлу не пристанешь. Сам же без ножа останешься. А возможно, даже, и без горла.

Машина, которая вот уже несколько минут как миновавшая город, закончившийся резко, без признаков пригородной зоны, свернула на обочину и затормозила.

– Выходим.

Мои спутники потянулись из фургона. Я на минуту замешкался, и увидел, как тётка опять же пальцами, отколупнула пластиковую панельку рядом с приборным щитком и запустила пятерню в открывшееся переплетение проводков. Заметив, что я с интересом наблюдаю за процессом, пояснила:

– Стираю память маршрута.

После чего произошло нечто, заставившее меня вновь напрячься и вызвавшее тошноту. Указательный палец на её правой руке утончился, вытянулся щупальцем и погрузился глубже в электронное нутро машины. Раздался треск электрического разряда, и запахло палёной обмоткой. Это что ж получается – наша спасительница – киборг? Только этого нам не хватало. Хотя становятся понятными её нечеловеческая мощь и скорость реакции.

– А теперь быстро – выскакиваем, – бросила она мне, подавая пример расторопности.

Я последовал её примеру, опасаясь, что в машине для полной гарантии запущен механизм самоликвидации. Не угадал. Фургон плавно стронулся с места, развернулся и, постепенно наращивая скорость, самостоятельно двинулся в обратном направлении. Проводив его взглядом, террористка пояснила:

– Защитный механизм. Если машина получила повреждения, и нет активных действий со стороны персонала, то она начинает движение на базу, вывозя из опасной зоны возможно раненых пассажиров. Кристалл памяти маршрута восстановится сам, но не раньше, чем через десять минут. Отследить маршрут будет практически невозможно.

Проводив взглядом машину, спасительница достала из здорового нагрудного кармана знакомую уже нам модель ковра-самолёта, и путём несложных манипуляций, превратила его в летающую платформу. Мы без дальнейших понуканий вспрыгнули на неё и стартовали в темноту ночного неба.

Наша похитительница села на край платформы, свесив ноги в чёрную бездну. Интересно – а как управляется это летательное чудо? Или нас ведёт заранее запрограммированный автопилот? Я, напуганный увиденным в машине, не спешил продолжать разговор. Мои спутники, явно возложившие на меня обязанности парламентёра, тоже молчали. На ясном небе мерцали незнакомые созвездия, давая самый минимум освещения – только-только разглядеть контуры. Под нами же царила тьма, изредка прорезываемая освещёнными нитями дорог, в городках и селениях разбегавшихся неправильными многолучевыми звёздочками. Других источников света не наблюдалось. Скорость, судя по всему, была впечатляющая. Как минимум, раза в три быстрее нашего дневного полёта. Хорошо мы удираем. Качественно.

Варька, воспользовавшись передышкой, вскарабкалась мне на плечо.

– Боишься? – тихонько муркнула она мне в ухо.

– Скорее опасаюсь, – мысленно ответил я.

– Не стоит, – если бы не недостаток освещения, я бы поклялся, что кошка улыбается.

– Ты что-то разнюхала, серая, или способности восстанавливаются? – предположил я, но в ответ услышал только тихое «Мр-р-р-р-р-р». Вот ведь – кошка!

Наконец наш ковёр-самолёт замедлил ход и начал снижаться. Мы приземлились на небольшой полянке, посреди девственного леса, монолитной стеной их мрачных колонн выраставшего со всех сторон. Едва платформа коснулась земли, как её верхняя поверхность засияла приглушённым синим светом, позволявшим разглядеть спутников, но сразу отодвинувшим лес, сделав его ещё мрачнее и загадочнее. Мегенка что-то сделала у края платформы и та начала меняться. Нет – не сдулась, превратившись обратно в отрез серебристой ткани. Наоборот – её верхняя грань изломилась и полезла вверх, превращая летательное средство в просторную полу-палатку – полу-хижину. Эх, мне бы чертежи с описанием таких устройств – я бы Сколково-то посрамил. Вместе с Силиконовой долиной! Шучу, конечно. Чертежи-то я через какое-то время и сам наколдую. А вот высовываться мне в моём мире со своими способностями наверняка не стоит. По крайней мере – сейчас и тем более в официальных учреждениях. Добраться бы ещё до своего мира…

Тётка, распахнув наметившуюся на фронтоне дверь, жестом пригласила нас вовнутрь. Мы зашли, она проследовала за нами, плотно прикрыв дверь. Едва мы оказались внутри, как потолок засветился тем же синим сиянием. Я осмотрелся. Обстановка спартанская, но на какое-то время хватит. Столик в центре в окружении шести стульев – явно выросших из пола, без возможности перепланировки – намертво сросшиеся с корпусом чудо-трасформера. Шесть возвышений вдоль наклонных стен, которые я, поколебавшись, определил как спальные места. Мы в нерешительности остановились, обступив полукругом мегенку, в ожидании дальнейших её действий. Она обвела нас взглядом, поворачивая голову, и вдруг запрыгала на месте, как школьница-первоклашка, получившая первую в жизни пятёрку, хлопая при этом в гигантские ладоши.

– Получилось! Получилось! – радостно восклицала она. – Я знала – у меня не могло не получиться!

Раскрыв объятия, она кинулась к нам, словно намереваясь от радости придушить спасённых от позорного наказания своими раскачанными ручищами. Мы, в понятном ужасе отшатнулись, вжавшись спинами в стену. Та на миг запнулась, сообразив, что такое проявление эмоций нас несколько шокировало, после чего случилась очередное превращение.

В огромном накаченном теле образовалась вертикальная щель, после чего оно распалось на две половинки вместе со шлемом, и, из раскрывшегося экзо-комбинезона выскочила взъерошенная девчонка – та самая, с площади – и с радостным визгом повисла у меня на шее! Я только успел разглядеть довольные мордастины моих зверей. Знали же, заразы, и молчали!

– Ты… ты это как… зачем? – нелепые слова срывались с языка, ибо в голове не осталось не одной мысли, все они были вытеснены звенящей радостью от неожиданной развязки. Хрупкое девичье тело прижималось ко мне, а голова доверчиво, лежащая на моём плече, наполняла невероятной нежностью к этому созданию. Если не бывает любви с первого взгляда – тогда что же это такое? Я понял бессмысленность попыток сформулировать что-то осмысленное и замолчал, просто наслаждаясь моментом.

Наконец девочка чуть отстранилась от меня и подняла сияющие глаза, встретившись со мной взглядом.

– Ты так похож на моего братика! – звенящим от волнения голосом произнесла она, а на меня как будто ушат холодной воды опрокинули. Братика, блин! Не хочу быть братиком!

Глава 7. Сина

Мои спутники, включая зверей опять спали. Мне же от нахлынувших эмоций и беспорядочных мыслей, крутящихся в голове, сон как ветром выдуло. Мы с девчонкой, дождавшись, пока все выберут себе лежаки и начнут устраиваться на продолжение длинного ночлега, выскользнули на улицу, держась за руки. Только я с сожалением отметил, что в этом жесте не присутствует ни капли эротики. Видимо она настолько ассоциировала меня со своим братом, что просто по привычке схватила за руку, повторив давно сложившееся действие.

Кстати, у неё всё же было имя. На мой повторный – уже в другой обстановке вопрос – она, почему-то засмущавшись, назвалась Синой. Сина… неправильное какое-то имя – синтетическое что ли…

Мы сидели прямо на тёплой земле, согревая друг друга боками, и я вытягивал из неё информацию о её мире. Хотя, громко сказано – вытягивал. Сина просто говорила без остановки, перескакивая с темы на тему вслед за моими вопросами. Я же, ругая себя последними словами за то, что не могу сделать маленький шажок, боясь вспугнуть установившееся доверие, как утопающий за соломинку ухватился даже за возможность просто сидеть рядом, тая от близости и разговаривая, пусть и на интересные, но всё же не те темы.

Что же я узнал?

Во-первых, причину, почему у Сины такое трепетное отношение к брату. Дело в том, что женщины в домене, в не зависимости от сексуальных партнёров, рожали детей только одного пола. То есть – если первый ребёнок был мальчиком, то остальные дети, буде таковые окажутся, тоже будут сыновьями. И наоборот. И всё же редко-редко – в одном случае на несколько миллионов – встречались исключения из правил. Таким исключением и оказалась семья Сины. Несмотря на то, что они воспитывались в разных мирах, редкие встречи были тёплыми, и доставляли обоим много положительных эмоций. А может, именно благодаря тому, что были редкими. Мне захотелось познакомиться с её братом. Эх – явно теряю голову – уже и с родственниками тянет знакомиться!

Во-вторых, я узнал, как Сина оказалась на площади в первый и во второй раз. Оказалось, что она вот уже почти год работает в общемировой службе безопасности. И это было её первое самостоятельное задание – внедриться в группу оппозиции и вести простое наблюдение, не вмешиваясь, но по возможности завоёвывая авторитет среди активисток. Поскольку год на Мегене, как опять же выяснилось из беседы, состоял из ста сорока двух суток, был чуть короче земного, приблизительно на десять земных дней, я, произведя в уме несложные вычисления, осторожно поинтересовался её возрастом. Оказалось, что ей совсем недавно исполнилось восемнадцать лет. То есть даже меньше восемнадцати по моему времени. И во сколько же лет начинают трудовой стаж жительницы Мегены? А по-разному. Сину отобрали на эту работу ещё в четырнадцатилетнем возрасте. Поскольку она не возражала, то последующие годы у неё просто изменилась специфика обучения. Отсюда и боевые искусства, и управление сложной, в том числе и боевой техникой, и многое другое, необходимое в дальнейшей профессиональной деятельности. В общем, к девочке, просто так не подъедешь.

В-третьих, за свой налёт на охраняемые объекты, она совсем не переживала. Боевые костюмы не имели индивидуальных опознавательных знаков, а выдавались всем сотрудницам силовых структур. Удостоверение личности, которым она потрясала перед носами охранниц, не раскрывалось, так что инкогнито было обеспечено. Маршрут побега, в чём я, правда, сомневался, отследить невозможно, а официальное нахождение на самостоятельном задании давало возможность для значительных манёвров, позволяя оставаться вне зоны досягаемости достаточное количество времени. Вот отправит нас домой, и как ни в чём не бывало, вернётся на службу.

Было ещё много интересных, но, по сути, не очень важных для меня фактов – про распорядок жизни в условиях таких длинных суток, про причины безлюдности ночных городов и деревень, про то, как она оказалась не готова к плану «Эс», и безумно стеснялась, представив на моём месте любимого братика.

Постепенно речь Сины становилась всё тише. Вымотанная последними событиями девушка, постепенно отходила от эмоционального и физического стресса. Наконец, поняв, что пауза в её словах слишком уж затянулась, я посмотрел на неё. Сина спала, тихонько посапывая и склонив голову на грудь. Выждав пару минут, я осторожно протянул руку и, приобняв девушку за плечи, мягко пристроил её макушку себе на плечо. Девчонка вздохнула, а у меня бешено заколотилось сердце – вот сейчас проснётся и испуганно отпрянет, разорвав тоненькую ниточку взаимопонимания. Не проснулась. Чуть повернулась ко мне, устраиваясь поудобней, и вытянув руку, доверчиво положила её мне на грудь. Я замер, задохнувшись от очередного приступа нежности. Да пусть теперь у меня всё тело затечёт, и мурашки насквозь прогрызут! Ни за что не пошевелюсь – лишь бы не потревожить её сон.

* * *

Разбудила меня наступившая прохлада. На улице стало заметно светлее. Нет, конечно, до рассвета было ещё совсем не близко. Скорее всего, на небо взбирался спутник Мегены. Ночной лес оживал. Тенькали невидимые пичуги, громко, совсем по земному стрекотали насекомые, в траве, почти у самых ног шуршала животная мелочь. Я совсем не беспокоился по поводу опасной для жизни живности – если бы что-то подобное и было, Сина не стала бы спать снаружи укрытия так спокойно.

Сина… За время сна девушка сползла а землю, устроив голову на моих коленях. Пушистая прядь упала на её лицо, вздрагивая при каждом выдохе. Я подумал, что для сотрудницы службы безопасности, она ведёт себя на редкость беспечно. Будь на моём месте какой-нибудь мужик из соседнего мира, наверняка бы воспользовался таким выгодным положением. Хотя… судя по всему, связываться с ней, даже без экипировки и вооружения – себе дороже выйдет.

Я осторожно убрал прядь с её лица. Однако, непослушная мохнатка вернулась на облюбованное место, пощекотав девушку над верхней губой. Сина умильно сморщила носик и чихнула, просыпаясь. Открыла глаза – в них ни капли сна, как будто прямо сейчас готова к труду и обороне. Хотя, чему я удивляюсь?

– С добрым утром, Сина, – улыбнулся я. – Как спалось?

– Утро? – девчонка не поняла шутки. – До утра ещё долго. Около двух часов.

Я припомнил забавное совпадение, что сутки на Мегене тоже делятся на двадцать четыре часа. Пришла моя очередь удивляться:

– Сколько-сколько?! Ничего себе мы поспали. Здесь же ночь безумно длинная!

– Нормально поспали, – внезапно Сина оттолкнулась руками от земли и села, смотря мне в глаза. – Так ты что – в первый раз на Мегене?

– В первый, – не стал отрицать я очевидное. – А ты-то как догадалась?

– Хм, значит, ты и на Оздии не был, – в её глазах зажглись лукавые огоньки. – Я знаю – ты с Браза. Потому что на Омфибрее сутки почти такие же, как и у нас.

– Нет-нет, объясни, вначале – откуда такие выводы? Допустим, я не с Браза, но почему ты уверена, что я в первый раз на Мегене? Даже, если я это уже сам признал…

– Ну, ты же удивился тому, что проспал всю ночь?

– И что?

– А то, что твои биоритмы автоматически подстраиваются под тот мир, куда ты попадаешь. Если поживешь на Мегене несколько дней, то вполне сможешь спать всё тёмное время суток. Зато потом и днём не будет никакой сонливости.

Вот оно как! Я вспомнил, с какой скоростью менялись день с ночью в безымянном мире сумасшедших волшебников. Вот где ритм жизни! Теперь понятен и бешеный метаболизм тамошних эндемиков. Нет – не хочу крайностей. Мой ритм меня вполне устраивает.

От размышлений меня отвлекла Сина. Она ухватилась за мою ладонь, и, поднявшись на ноги, несильно подёргала меня за руку.

– Вставай, пойдём.

– Куда?

– Увидишь. Об этом нельзя рассказывать, иначе всё впечатление испортится…

Не выпуская моей ладони, девушка направилась к краю поляны, ведя меня с собой как на прицепе. Едва мы вступили под своды леса, как стало ещё прохладнее. Сумерки сгустились, Хотя полной темноты не было. Всё же то, что я принял за ночное светило, скорее всего, было признаком наступающего рассвета – лунное сияние никогда так сильно не проникнет сквозь кроны деревьев. И только настоящий – не отражённый свет солнца, пусть ещё и не выбравшегося из-за горизонта, способен потеснить ночь даже в самом глухом лесу.

Мы шли довольно долго. В отличие от вчерашнего вечера, девушка была задумчива. Казалось, она время от времени хочет что-то спросить или сказать, но никак не решается. Наконец она остановилась и повернулась ко мне. В густом сумраке я не смог разглядеть выражения её лица. Но, видно было, что она, наконец, решилась.

– Скажи мне, только честно, откуда вы? – она покрепче сжала мою ладонь. – Мне кажется, что ты не будешь меня обманывать.

– Не буду, если ты готова поверить, – скрывать правду смысла не было. Вот только сможет ли Сина преодолеть глубоко укоренившееся заблуждение. Я, например, ещё дней десять назад ни за что бы ни поверил в пришельца из другого мира, по крайней мере, без неопровержимых доказательств. А какие доказательства я сейчас могу предоставить? – Я на самом деле не пришёл не с Браза или Омфибрея. Мой мир называется Земля. И он достаточно далеко отсюда. И не только мой. Кошка и Пёс тоже мои. А вот остальные наши спутники совсем из других миров. Федя – из мира с забавным названием Шмокодявка-34. А остальные – даже понятия не имею. Не интересовался.

– Не знаю… – Сина вздохнула. – Так хочется поверить, но это настолько невероятно!

– Эх, девочка, – я, как бы невзначай, провёл кончиками пальцев по её щеке. – Тебе-то поверить намного проще, чем мне. Я ещё несколько дней назад вообще не знал, что существует возможность путешествовать между мирами. Наша Земля – так называемый изолят.

– А сейчас? У вас изобрели и построили переходную станцию?

– Почему – изобрели? Жители многих миров, объединённых в так называемый континуум, просто пользуются своими способностями, чтобы отыскивать коридоры из мира в мир. Их называют проводниками. И всё – никаких ограничений. Не можешь сам – найми проводника.

– Да это-то понятно! – отмахнулась она. – Проводники и у нас есть. Но, только, пока на планете не работает хотя бы одна станция, переместится туда невозможно.

– У вас пошли по техническому пути. На моей Земле, кстати тоже. А в континууме чаще всего используют магию. Ты же знаешь, что это такое? Ведь в вашем языке есть такое слово.

– Магия, сказки. Конечно, такие слова есть. Но разве всё, что можно назвать словами существует на самом деле?

– Ты мне не веришь?

– Очень хочу поверить. Это так, наверное, здорово – иди куда хочешь, общайся… – она, вдруг, запнулась. – А как же отношения между женскими и мужскими мирами? Между ними тоже можно свободно пройти?

– Сина, милая, может это тоже прозвучит для тебя невероятно, но, хоть у меня и небольшой опыт странствий, поверь – такое разделение, как у вас, я встречаю впервые.

– То есть…

– То есть у нас все живут в одном мире – и мужчины, и женщины.

Такое открытие, казалось, потрясло девушку гораздо больше, чес известие о множестве миров. Она ничего не ответила, просто в задумчивости опустила голову, отвернулась и пошла дальше, не выпуская, впрочем, моей руки.

Минут через пять лес начал редеть. А когда мы, наконец, выбрались на открытое пространство, я замер в восхищении. Такую картинку невозможно передать на фотографии или в видеозаписи. Только, если после долгой и упорной компьютерной обработки. Или, скорее даже в мультике. Или на картине художника, рисующего сказочные пейзажи.

Посреди большой, почти правильной формы круглой поляны находилось маленькое озеро. Вода в нём, скорее всего, была очень тёплой, так как густой туман стелился над поверхностью, не поднимаясь, правда больше, чем на полметра – метр. Я бы не смог даже разглядеть саму воду, если бы не неяркое голубоватое свечение, исходившее от неё и пока побеждавшее робкие предутренние сумерки. На дальнем от нас берегу рос невысокий кустарник, сплошь усыпанный мелкими бордовыми цветками. Цвет лепестков вряд ли был бы виден, если бы они тоже не подсвечивались изнутри каким-то неведомым образом. Песчаный пляж начинался прямо от края леса и полого спускался к берегу озерца. Песок тоже тускло поблёскивал каким-то внутренним свечением, как будто на светящуюся, переливающуюся от красного к синему поверхность насыпали полупрозрачных кварцевых крупинок и они, пропустив через себя краску, засветились волшебным таинственным светом.

– Что это? – еле слышно выдохнул я

– Нравится? – Сина была довольна произведённым эффектом, как будто сама создала это чудо.

– Просто нет слов! Как такое вообще в природе возможно?

– А это и не совсем природа, – девушка улыбнулась. – Это моё увлечение, хобби. – Я нахожу интересный кусочек природы и чуть-чуть подправляю его. В этом месте я просто немного заставила воду флюоресцировать. А цветы и песок впитали её. Я даже сама, честно, не ожидала, что так получится.

– Здорово! Сина… – я взял девушку за плечи и легонько привлёк её к себе. Она не сопротивлялась. – Ты такая замечательная, я…

Дальше слова закончились. Пауза затягивалась, а мне на ум не приходило ничего достойного этой девчонки.

– А давай искупаемся, – пришла мне на выручку она, задорно блеснув глазками.

– Давай, с облегчением согласился я, даже не представляя, какое испытание меня ждёт.

Девушка выскользнула из моих рук и, в мгновенье сбросив всю одежду, побежала к озеру. С разбега заскочив в воду, она подняла веер светящихся брызг. В несколько гребков доплыв до середины водоёма, она встала на мелководье и повернулась ко мне. Как хорошо, что над озером висит туман! Я скорее угадывал, чем видел стройную фигурку, засветившуюся после контакта с волшебной водой.

– Ну что же ты? Давай, ныряй скорее, – донёсся до меня звонкий голос.

– Не… не могу… – выдавил я из себя.

– Почему? – на этот раз в вопросе слышалось искреннее недоумение.

– Не поверишь – стесняюсь.

– Чего? Я же уже видела тебя всего. И ты, кстати, меня тоже.

– Там всё было по-другому! – я замолчал, не зная как объяснить ей разницу между клеткой на центральной площади и ночным купанием наедине с обнажённой девушкой, которая, к тому же мне безумно нравится.

– Ты меня боишься! – в последней её фразе вопросительных ноток не прозвучало. Я, наконец, решился.

– Хорошо, иду. Только… отвернись, пожалуйста.

– Зачем? – казалась, она искренне недоумевает. Эх, девочка, как бы я не был похож на твоего брата, я – не он. И чувства к тебе у меня отнюдь не братские.

Я отвернулся сам и неловко стащил с себя одежду. Дальше тянуть смысла не было, и я, стараясь не смотреть на соблазнительную картинку, влетел в озеро.

Вода была очень тёплой. Градусов тридцать пять – не меньше. Как будто окунулся в ванну, наполненную кипятком, а не в почти естественный водоём. Я лёг на воду, смывая с себя пот и напряжение последних дней. Приближаться к Сине было страшновато, хоть и очень хотелось. Внезапно она сама вынырнула около меня, обдав тёплыми брызгами.

Осознав вдруг, что находится так близко от обнажённого мужского тела, она тоже смутилась и на пару шагов отодвинулась от меня. Я сел на дно, погрузившись по плечи. Мы неловко помолчали.

– А у вас там, на Земле, тоже сезоны бывают? Ну… когда разрешено это… спаривание.

– Нет – у нас всё совсем не так. И даже слово «спаривание» в нашем языке обозначает процесс скорее между животными, чем людьми.

– А как у вас это называется?

Я поискал в памяти подходящие слова на языке Мегены и не нашёл. Пришлось сказать по земному:

– Любовь, секс…

– Любовь… секс, – повторила Сина, как будто прислушиваясь к незнакомым словам, – мне нравится…

– А я? Я тебе нравлюсь? – спросил и затаил дыхание.

Сина подняла взгляд. Жалко, что сейчас не день – так много можно понять по взгляду. Она ничего не сказала, только едва заметно кивнула. И закрыла лицо ладошками.

Меня охватил неземной восторг. Как будто мне снова шестнадцать лет и я получил ответ на записку от своей одноклассницы – объекта тайных воздыханий. Неужели всё сложится? Но мне совершенно не улыбалось воспользоваться ситуацией, не смотря на романтичность обстановки. Так хотелось продлить момент нежности, поухаживать за Синой, устроить ей настоящий конфетно-букетный период – наверняка в их извращенном мире такого не существует.

Я встал на ноги и потихоньку приблизился к девушке. Отвёл ладони от её лица, намереваясь посмотреть ей в глаза. Но они были закрыты. Тогда я наклонился и осторожно поцеловал её в губы. Ноль реакции. Я отстранился, испугавшись, что всё испортил, но девушка не спешила отталкивать меня. Не открывая глаз, она спросила:

– Что это было?

– Поцелуй. У вас ничего подобного разве нет?

– Нет, – она отрицательно помотала головой. – А давай ещё раз…

Мне кажется, я в жизни не слышал слов, лучше этих! Немного смелее приобняв девчонку, я нежно прикоснулся к ней губами. Через несколько мгновений она робко и неумело, но всё же попыталась ответить мне! Я просто улетел от счастья и нежности куда-то высоко-высоко в светлеющее небо. Сина вздрогнула и прижалась к моей груди, запустив маленькие ладошки мне за спину.

И в этот момент непонятное «Кхгр-р-м» раздалось, казалось, над самым ухом. Мы отпрянули друг от друга, вспугнутые непрошенным звуком, раздавшимся явно не из человеческого горла. Я резко обернулся.

Добрыня, виновато опустив голову и часто-часто подметая песок кончиком хвоста, стоял на берегу, и, кажется, готов был раствориться на месте. Поняв, что мы его обнаружили, он смущённо пробасил:

– Ну, мы это… волноваться начали…

Пёс ты, пёс! Как же ты не вовремя!!!

Момент был окончательно испорчен. Я отвернулся от Добрыни и наткнулся на изумлённый взгляд Сины.

– Он что, сейчас что-то сказал?

– Да… ты только не бойся, это действительно говорящий пёс. Как, впрочем, и кошка. Но это – единичный случай. Просто мои звери такие уникумы. Добрыня, – обратился я к нему. – Скажи, пожалуйста, что-нибудь Сине. Только на её родном языке.

Пёс плюхнулся на хвост, и, вывалив язык в широкой собачьей ухмылке, ляпнул:

– А ты – ничего, красивая…

Наверно именно в этот момент Девчонка окончательно поверила в мой рассказ. Изумление на её лице сменилось таким восхищением, что я не удержался и поцеловал её в носик, и прошептал:

– Подожди, ещё и не такое увидишь! – потом повернулся к собаке:

– Но-но, – в шутку погрозил я ему пальцем, – нечего девушку смущать!

Сина вспомнила, что мы, вообще-то, несколько в неглиже, пискнула и метнулась из воды к одежде. Я побрёл следом. Одевшись, я взял девушку за руку и скомандовал Добрыне:

– Веди, давай, проводник-искатель. Не мог, что ли полчасика по лесу поплутать?

Сина, услышав такое пожелание, мило зарделась и уткнула нос в землю. Мы не спеша двинулись в сторону лагеря. Уже входя в лес, я с сожалением оглянулся – навряд ли мне ещё раз предстоит увидеть этот уголок волшебства на Мегене. В медленно, но неотвратимо наползающем рассвете, призрачные краски поблекли и поляна чуть-чуть потеряла своё ночное очарование. И всё равно – это место останется в моей памяти надолго!

Если дорога от палатки-самолёта до озера заняла у нас примерно половину земного часа, то обратно мы двигались гораздо дольше. Мы с Синой, время от времени останавливались и целовались, краем глаза поглядывая на трусившего впереди Добрыню. Тот не оборачивался, но прекрасно понимал, что надо приостановиться и деликатно делал вид, что его что-то ну очень заинтересовало под ближайшей корягой, или – вон в тех кустиках подальше. Когда впереди показался просвет, мы с девчонкой едва сумели оторваться друг от друга, и просто пошли рядом, даже не держась за руки, лишь изредка обмениваясь короткими взглядами. Ну, прямо, как дети, ей Богу. Вот потешно, наверное, наблюдать за нами со стороны. А вообще-то – плевать – пусть смотрит кто хочет. Смотрит и завидует!

В лагере, как оказалось, все уже проснулись. Варька, довольно урча, вылизывала мордочку – видимо уже позавтракала местным грызуном. Добрыня тоже не жаловался на длительную голодовку. Гоблин, получивший вместе с одеждой запасы своего сухпайка, то и дело бросал в рот какие-то кусочки, что-то попутно втолковывая полиморфу, которому вообще было наплевать на еду. Оставались только я, Федя и Сина. Биоритмы биоритмами, а пустой желудок требовал его срочно чем-то наполнить. С момента последней еды прошло уже слишком много времени.

Сина углубилась на несколько метров в лес и принялась собирать какие-то продолговатые бурые комочки, во множестве росшие прямо под ногами. Я начал помогать ей. Мы складывали добычу на мою куртку, расстеленную на земле. Кода горка из непонятных штуковин выросла до такой степени, что уже не помещалась на куртке, мы подхватили её и в четыре руки понесли добычу на поляну.

То, что мы набрали, оказалось грибами. Сина заверила, что их вполне можно есть сырыми, и тут же показала пример, умяв несколько штук с явным удовольствием. Я осторожно попробовал, откусив за один раз маленький кусочек. Не сказать, что верх гастрономического изыска, но есть можно. Вкус даже местами приятный – как будто слегка поджаренный шампиньон с отдалённым привкусом дыни. Мякоть гриба была достаточно сочной, утоляя, заодно, и жажду. Чего только не попробуешь, прыгая из мира в мир.