Текст книги "Менеджер континуума"

Проанализировав те крохи информации, что достались от наших пленительниц, я пришёл к выводу, что мои заключения близки к истине. Видимо, действительно жители местного домена ничего не знают о существовании континуума, проживая в маленьком закутке пространства, состоящим из четырёх миров. Хотя, между своими мирами путешествуют более-менее регулярно. Когда-то, скорее всего очень давно, какой-то вывих в политике, религии или просто каприз природы разделил жителей по половому признаку, поселив женщин в одних мирах, а мужчин – в других. Существуют ещё какие-то загадочные «сезоны». Видимо строго определённые промежутки времени, когда жители мужских миров могут беспрепятственно прибывать в миры женские. Скорее всего – для продолжения рода. Я представил себе, какие оргии творятся в это время и остро пожалел, что мы прибыли сюда в «несезон».

Скорее всего эти периоды либо очень редки, либо, слишком ограниченны во времени, если нарушители не вызывают особого удивления. А что поделать – против естества не попрёшь… А мужики – они такие – да! Ну, ладно – осталось только прибыть в комитет по встрече и прояснить ситуацию. Не думаю, что нас ждёт какое-нибудь очень строгое наказание, даже если мы не сможем убедить следовательниц в своей невиновности. Не кастрируют же? Нам, самое главное – переждать местные сутки. А там – ищи-свищи. Хотя… надо бы как-нибудь невзначай поинтересоваться – а когда там у них очередной «сезон»?

За размышлениями время пролетело быстро, и я, вдруг очнувшись, понял, что наше транспортное средство осторожно опускается на парковочную площадку перед ещё одной архитектурной достопримечательностью. Огромное здание, очень сильно напоминающее Зимний дворец в Петербурге, только раза в полтора повыше и в два с половиной – три длиннее. На этот раз надпись на официальной табличке не выглядела абракадаброй: «Комитет по встрече. Следственный отдел» Ничего себе «отдел» – это сколько ж несанкционированных визитёров должно прибывать на женские миры, что ради них отгрохали такое строеньище? А вот интересно – только среди местных мужиков попадаются такие нетерпеливые, или среди женщин тоже оппозиция бывает. И если бывает – то сама к мужикам просачивается, или здесь дожидается?

* * *

Оппозиция была. Правда, не очень многочисленная. По крайней мере, около нас организовался небольшой – женщин на семьдесят, но постоянно действующий пикет, который всячески старался скрыть нас от глаз зевак, и в то же время размахивал плакатами протестного содержания. Получалось у них плохо – в смысле закрывать наши обнажённые тушки от любопытных – скорее наоборот – митингующие женщины более привлекали внимание к месту публичной экзекуции. Вскоре на площади образовалась толпа, которая, не смотря на героические попытки наших защитниц, всё же глазела, смеялась, обсуждала, плевала в нашу сторону.

Солнце клонилось к горизонту. По моим прикидкам прошло не меньше десяти часов с момента нашего прибытия на Мегену. Очень, кстати, хотелось в свете последних событий заменить в названии мира букву «н» на «р». И было из-за чего. В проклятом, наверное, миллионами мужиков комитете нам даже слова не дали. Если и было подобие суда, то это оказалось простой формальностью – ни адвокатов, ни слова подсудимым. Нам просто зачитали приговор – поставили перед фактом. Может оно и правильно с точки зрения глубоко регламентированного технологического мира. Украл буханку – верни две, Разбил витрину – вставь новое стекло и заплати штраф. Принёс пользу обществу – получи плюшку. В нашем случае – хотел развлечься – послужи развлечением для других. Одна беда – мы-то сюда не развлекаться пришли. Но, повторюсь – это никого не интересовало. А наш рассказ про множество миров и коридоры между ними воспринимался мегерами как детский лепет. Пожилая следователь, проводившая мой допрос, в конце концов, отмахнулась и заявила, что за годы службы наслушалась и куда более фантастических историй. Постулат прост – «Нет миров, кроме четырёх миров», и следственный комитет – пророк его. Точка.

В итоге мы получили одинаковое наказание. Заключение в обнажённом виде (мечта эксгибициониста, чтоб их черти побрали) в клетки на главной площади мегаполиса на срок до начала следующего «сезона». А это как выяснилось, пятьдесят три местных дня. При этом, как особенно подчеркнули в приговоре, после освобождения мы не сможем принять участие в сексуальной вакханалии, а будем изгнаны в мужские миры без права возвращения на ближайшие три сезона. А за то, что нас будут кормить и убирать за нами отходы, ещё и выпишут штраф по таким тарифам, что дешевле было бы прожить это время в пентхаузе элитного отеля. Вот так вот – жёстко. Вещи, правда, при освобождении обещали вернуть.

В итоге, на этот раз усилив охрану до десяти амазонок, нас под дулами автоматов сгрузили на площади, и запихнули в отдельно привезённые клетки два на два метра и два с половиной высотой.

– Всё, самцы, сидите и не рыпайтесь. – прокомментировала одна из конвоиров.

– А что, побольше квартирки не нашлось? – дракон явно не рассчитывал на столь маленькое место заключения и собирался принять в нём свой настоящий облик.

– Ага – щяз! Чтобы ваш проводник удрал, да ещё и прихватил вас с собой! Нет уж – видали мы таких хитрецов. Сидите уже. Если захотите по нужде, обращайтесь к охране.

– Что – выведут?

– Много хочешь – выдадут парашу.

– Эй – так не честно!

– Раньше надо было думать, когда к нам собирались, – отрезала гадина. – Одно счастье, – обратилась она уже к своим напарницам, – что в этот раз смирные попались. Редко такое случается в последнее время.

А вот это уже было совсем унизительно.

Закончив манипуляции с клетками, конвоирши удалились, оставив для охраны всего двоих. Впрочем, охрана не мозолила глаза и почти сразу удалилась в служебный фургончик, припаркованный рядом с нами.

Я провёл инвентаризацию помещения. Решётки, выполненные из толстых прутьев материала, очень сильно напоминающего стекловолокно. Не перегрызёшь, и не распилишь. Замков и дверей тоже нет – закрыв за нами вход, тётки при помощи какого-то приборчика срастили прутья так, что даже швов не осталось. Ячейки решётки – примерно десять сантиметров – и не вылезешь, и обзор не закрывает.

Насчёт обзора – я поначалу прикрывал всё хозяйство руками, а потом понял, что долго так не продержусь – поза не удобная, да и глупо это выглядит. В конце концов, я плюнул и убрал руки – смотрите, завидуйте! У вас-то такого точно нет! Эх – нам бы день достоять, да ночь продержаться! Понятно, что на таком ограниченном пространстве ни один проводник не сможет начать переход из Мегены, но я-то на что? Раз вы отказались верить в магию – будет вам сюрприз. Осталось только придумать – какой? Может оставить вместо себя на главной площади гигантский, метров пятьдесят высотой, макет фаллоса из материала покрепче? В назидание, так сказать… Церетели бы сюда. С дедушкой Фрейдом, в качестве научного консультанта, на пару к Зурабу Константиновичу. Вот бы порадовались! Ладно – ещё есть время – придумаю.

Я посмотрел на товарищей по несчастью. Моя клетка была крайней в ряду. Следом за мной, метрах в пяти, стояло обиталище дракона. Потом – гоблин и полиморф. Добрыня и Варежка избежали позорной участи. Следуя моему совету, они не высовывались и сошли за обычных домашних питомцев. Их даже попытались увести от нас, приговаривая о хороших руках, вкусном питании и тэ дэ и тэ пэ. Однако зверики, используя все доступные собачье-кошачьему племени средства вербального общения ясно дали понять, что оставлять хозяина – меня, то есть, не собираются. В итоге их оставили в покое.

Я постучал по прутьям, привлекая внимание дракона.

– Ты-то чего не улетел, – спросил я его.

– Ага! Ты знаешь принцип работы их пулялок? И я не знаю. – всё же трусоват наш ящер, даром, что молодой.

– А сейчас можешь перекинуться?

Федя с сомнением поскрёб ногтем прут решётки, задумался.

– Могу, наверное. Только что это даст?

– Не знаю. Ничего, скорее всего.

– Вот и я о том же…

Я растянулся на полу клетки, положив руки за голову, и принялся наблюдать за плывущими облаками сквозь решетчатую крышу. Да уж – небо в клеточку… Где-то через полчаса появились пикетчицы. Но об этом я уже рассказывал.

* * *

Солнце хоть и склонилось над горизонтом, но всё же не спешило покидать небосвод. Да – день длиной побольше земных суток – это долго. А если у Мегены есть наклон оси, и, учитывая, что сейчас лето, несколько часов до полной темноты нам гарантировано. Надеюсь, ночью воинствующие феминистки нам дадут поспать, а не притащат какие-нибудь прожектора, дабы и в темноте демонстрировать всем желающим глубину нашего падения.

Я терпел до последнего. Очень хотелось в туалет, хорошо, хоть «по маленькому». Наконец, когда осталось всего два варианта – наплевать на приличия (хотя, куда уж больше-то) и помочиться прямо на площадь в знак протеста или позвать охрану, я всё же решился на второе. Во-первых, мне самому тут ещё долго сидеть, а во-вторых – кто их знает – какие ещё санкции к нам можно применять. Получить дубинкой по рёбрам не хотелось.

– Эй, вы, там, сатрапы! Давайте уже вашу парашу! – крикнул я в сторону фургона. Без видимых результатов. – Дамочки! Заснули вы там, что ли?

Дело принимало скверный оборот. Но, спасибо пикетчицам, оконфузиться мне не дали. Одна из активисток отделилась от своих и бросилась к машине, замолотив кулаком в дверь. Охранницы – вот кикиморы! – явно не спешили. Вальяжно выбравшись из машины, одна из них не спеша подошла к моей тюрьме и, опять же с помощью приборчика «вырезав» из стены клетки небольшой кусок, протянула мне обычное ведро, накрытое крышкой.

Вот, зараза! Все же глазеют!

Ан нет – и тут всё было давно отработано. Несколько пикетчиц – те, что с плакатами, быстро приблизились к моей клетке и соорудили из своих транспарантов непрозрачную ширму, закрывшую меня от любопытных глаз. Сами они тоже деликатно отвернулись. Ну, вот и славненько… жить стало веселее!

Не знаю – делится ли на Мегене световой день на несколько рабочих периодов с промежутками на отдых, или тётки пашут по двадцать-с-гаком часов, после чего отдыхают. Мне это, в принципе было всё равно. Но, с наступлением вечера народу на площади всё прибавлялось и прибавлялось. Кто-то уходил, но, прибывало явно больше. Учитывая замеченный мной трудоголизм, можно было предположить, что всё же закончился рабочий день, а не просто все сбежались посмотреть на халявный стриптиз.

Страсти постепенно накалялись. Вялая перебранка между митингующими защитницами и зеваками постепенно перерастала в ругань. И было из-за чего – пикетчиц тоже прибавилось, так что сейчас они имели полную возможность загородить нас собой, выстроив сплошную живую стену. Что, конечно же, не устраивало их противниц. Последних было гораздо больше, и они угрожали смять жидкий кордон на пути к развлечению. Я заметил, что к охране тоже прибыло подкрепление. Воительницы споро организовали цепь между нашими защитницами и зеваками, заставив толпу отступить на пару шагов.

Одна из прибывших амазонок постарше, видимо старшая и по званию уверенным шагом направилась к дородной тётке из активисток, тоже, наверно лидеру. Явно не впервой тут встречаются. Их разговор хоть и начался слегка на повышенных тонах, но сводился к одному – вояка (или полицайка?) требовала если не убрать оцепление, то сделать его гораздо более разреженным, дабы не мешать процедуре заслуженного наказания. Защитница, естественно, возражала.

Постепенно и их диалог всё накалялся, пока соперницы не перешли на крик. Видимо, применять силу охрана не спешила, или не имела права. Две противницы уже орали друг на друга, брызжа слюной как базарные бабы, не поделившие место в очереди.

– Вас здесь не стояло, – сорвалось у меня с языка. В полголоса, но, они услышали.

Тётки уставились на меня такими взглядами, что я подумал: «Ну всё – теперь точно – хана! Объединятся и растерзают».

Не объединились. Просто перестали друг на друга орать. Но атмосфера между ними, казалось, сейчас же взорвётся ветвистыми молниями. Мне даже послышался тихий треск – предвестник первого смертоносного разряда. Молнии всё же не последовало. Охранница сквозь зубы прошипела:

– Значит, не уйдёте?

– Нет!

– И не расступитесь?

– Ни за что!

– Что ж, тогда ставлю вас в известность, что согласно последнему распоряжению комитета по встрече, срок наказания этих самцов может быть продлён на несколько дней. Хороший сюрприз, да? – Охранница с видом победителя посмотрела на соперницу.

– Ха! Да мы про ваш сюрприз знали ещё до его подписания, – казалось, что активистку ничуть не смутили неприятные новости. Правда, неприятными они должны были стать в первую очередь для нас.

– Знали и знали, – не сдавалась амазонка. – Поделать-то вы ничего не сможете!

– Не сможем?! Как бы ни так! – пикетчица опять начала повышать голос, явно распаляя себя. – Девочки! План «Эс»! А «Эс», – пояснила она охраннице, – значит солидарность!

И тут началось самое интересное! Пикетчицы, услышав кодовый сигнал, побросали свои плакаты, у кого они были, и начали спешно разоблачаться, срывая с себя одежду и бросая её на мостовую. Толпа изумлённо затихла. Такой протест против местных норм они явно видели впервые.

Одна из наших защитниц – самая молоденькая девчонка, лет восемнадцати на вид по земным, естественно, меркам, хрупкая и невероятно симпатичная на мордашку – не спешила раздеваться. Вместо этого она обернулась и посмотрела умоляющим взглядом на меня. Я увидел, что её щёчки наливаются ярким румянцем. Э, девочка, куда тебе в пикетчицы-то? Её соседка – девушка лет двадцати пяти с полноватой, от того не очень привлекательной для меня фигурой, успевшая почти полностью обнажиться, заметила нерешительность товарки и отвесила ей пусть и лёгкий, дружески-ободряющий, но всё же подзатыльник. Та вздрогнула и, ещё чуть помедлив, нерешительно протянула руку к ремешку на лёгких брючках. Дрожащими пальцами она никак не могла справиться с застёжкой ремня, но потом, решившись, резко дёрнула за пряжку и ремешок расстегнулся.

Я почувствовал, что мои уши тоже заалели – не хуже того трижды проклятого коридора, что вывел нас в мир сумасшедших феминисток. Но так и не смог оторвать взгляд от девчонки, вгоняя её в ещё большее смущение. А она, хоть медленно и нерешительно, а от того ещё более эротично продолжала раздеваться, так же не отводя от меня широко раскрытых беззащитно-испуганных глаз.

И тут я понял, что начинаю заводиться! Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Против естества не попрёшь! Я же не столетний дед и не импотент несчастный – мгновенно взбушевавшиеся гормоны молодого здорового организма угрожали поставить меня в ещё более неловкое положение. Я изо всех сил зажмурил глаза. «Я на совещании у начальства… нырнул в ледяную воду… простужен, у меня грипп, болит голова и температура под сорок…". Самовнушение не помогало. Наоборот – на фоне темноты при сомкнутых веках воображение нарисовало такую картинку с нашим обоюдным участием, что я понял – пропал окончательно.

Помощь пришла неожиданно. Кошка, почувствовавшая состояние хозяина, скользнула между прутьями клетки и изо всех сил несколько раз полоснула по голой ноге когтями. Боль была не то, чтобы очень сильной, но неожиданность сделала своё дело. Я мгновенно переключился на новый раздражитель и открыл глаза.

Оказалось, что за те несколько мгновений, что я провёл в темноте, ситуация несколько поменялась. Активистки закончили раздеваться, и, взявшись за руки, образовали какой-то дикий, неестественный хоровод, двигаясь по кругу и выкрикивая нелицеприятные лозунги в адрес правительства. После всего пережитого, я уже не испытывал недавнего возбуждения, тем более, что так раздраконившая меня девушка, сместилась из поля зрения, а другие участницы политического стриптиза меня так не возбуждали. Взгляд выхватил из цепочки бунтарей пожилую женщину, да что там – просто столетнюю бабку, которая потрясая своими прелестями, грозно выкрикивала оскорбления в толпу. Вот тут-то меня полностью отпустило. Подхватив Варьку на руки, я разразился громким, очистительным для напряжённых нервов хохотом – до слёз, до перехватывания дыхания. Смех смыл напряжение, растопил стресс и прояснил туман в мозгах.

Что ж – этот раунд мы выиграли!

Безумство закончилось быстро. Оценив ситуацию, старшая по охране выудила из кармана прибор, внешним видом напоминающий обычный сотовый телефон. По назначению – то же. Натыкав на клавиатуре номер, она вступила в переговоры – скорее всего с вышестоящим начальством. Через несколько минут, закончив разговор и убрав трубку, охранница резвой рысью бросилась к машине и заскочила в неё, рывком распахнув дверцу.

Ещё через некоторое время, в крыше фургона откинулся лючок, и из него показались – нет, не стволы водомётов, или другого, более серьёзного оружия, как я боялся, а всего лишь раструбы громкоговорителей, направленные в четыре стороны. Из динамиков донёсся голос начальницы:

– Внимание всем на площади! Руководство города, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, просит вас разойтись по домам. Участникам пикета разрешено остаться, при условии приведения себя в надлежащий вид. Представители оппозиции приглашаются для переговоров в комитет по встрече.

Этого оказалось достаточно. Я подумал, что здорово было бы, если б и наши политические конфликты решались так: попросили – разошлись. Активистки моментально прекратили паясничать и бросились одеваться. Толпа зевак начала рассасываться прямо на глазах.

Я боялся опять поймать взглядом понравившуюся мне девчонку, но просто физически не смог себя заставить отвернуться или закрыть глаза. Я смотрел на кучку одежды, брошенную ей на брусчатку площади, и ждал.

В этот раз, увидев её, я не ощутил ничего кроме жалости. Девочка однозначно затесалась не в свою компанию. Ей было очень неуютно. Крупная дрожь сотрясала её, мешая натянуть сброшенные вещи. Наконец, она всё же справилась с собой и быстро оделась. После чего робко посмотрела на меня. Я улыбнулся ей – немного грустно, и вместе с тем, сочувственно и развёл руками, как бы говоря, что совсем не хотел такого для неё позора. В широко распахнутых глазах читалось удивление – явно не такой реакции от меня она ожидала. Растеряно посмотрела на других пленников. Те вообще сохраняли полную индифферентность – дракона, гоблина и полиморфа человеческие самки явно не интересовали. Их куда больше заботило отсутствие одежды.

Я нашёл в себе силы отвернуться. Встретиться бы с тобой, девочка, в другое время и в другом месте. А самое главное – при других обстоятельствах. Варька подтянулась и сочувственно лизнула меня в щёку. Когда я повернулся обратно, её уже не было.

Ещё через некоторое время на площади никого лишнего не осталось. Вначале разошлись зеваки, потом, убедившись, что нам относительно ничего не грозит, свернулись пикетчицы, уехал фургон, увозя главную воительницу, парламентёршу и часть охраны. Машина, правда, довольно скоро вернулась и привезла нам ужин, что было весьма кстати – голод и жажда весьма ощутимо давали о себе знать.

А ужин был вполне себе ничего. Как в хорошем ресторане – овощи, мясо, даже десерт. Особенно ценными были фляги со слегка газированной и очень вкусной водой. Не забыли даже Варьку и Добрыню. Правда те поковырялись в своих пайках скорее из вежливости, или, ещё вернее – из опасения, что демонстративно отказавшись от пищи, больше вообще ничего не получат. Но им-то было проще – сердобольные активистки их уже покормили, в отличие от нас. Гоблин и туманник, по понятным причинам к угощению не притронулись, а вот от воды не отказались. Мы же с драконом накинулись на еду, как оголодавшие хищники.

Хорошо… Даже в такой нелепой ситуации можно найти свои плюсы. Сытое блаженство разливалось по телу, навевая сонливость. Любопытствующие гражданки Мегены нас тоже больше не беспокоили – то ли новость про разгон митинга уже успела облететь город, то ли ещё по какой причине. Редкие прохожие мельком скользили по клеткам взглядом, как по чему-то привычному, и, не останавливаясь, следовали дальше.

Я растянулся на полу. Он был хоть и жёсткий, но выбирать не приходилось – похоже матрасами нас обеспечивать не собирались. С одной стороны ко мне прижалась Варежка, а с другой, я почувствовал через прутья, ко мне подвалился тёплый мохнатый Добрынин бок. Я задремал…

* * *

В первый раз я проснулся из за шума рядом с клеткой. Привезли ещё двоих страдальцев. Солнце уже опустилось за горизонт, и город накрыли мягкие сумерки. Но всё же до полной темноты было далеко. Я злорадно подумал, что их карательная система вынуждена работать круглосуточно, отлавливая, осуждая и заточая искателей приключений. Мужиков, как и нас, разоблачили сразу после суда, так что «встретить по одёжке» представителей мужской части домена не получилось. Бродяги ли это, солидные дядьки, или прожженные ловеласы, имеющие за плечами несколько ходок – непонятно. Я поднялся, разминая затёкшие мышцы. Опа! А мужички-то в наручниках! Значит – буйные, как выразилась охранница. Да – их поведение явно отличалось от нашего. Они постоянно что-то говорили женщинам на незнакомом нам языке, всячески пытались привлечь внимание, как бы невзначай протягивали руки, пытаясь дотронуться до объекта вожделения, но в последний момент одёргивали сами себя – видимо тактильный контакт мог весьма плачевно закончиться. И вообще – держались «на полусогнутых». Какое-то жалкое зрелище. Если у них все самцы такие, то я даже в какой-то степени готов оправдать такое разделение.

Организм требовал продолжения сна, поэтому я, ещё пару минут понаблюдал за коллегами по несчастью, и ничего нового не увидев, опять устроился на полу.

Второй раз я проснулся от того, что от лежания на жёсткой поверхности окончательно занемела правая половина тела. Злые мурашки не просто бегали по коже, но и копошились под ней, с наслаждением вгрызались в мышцы. Ощущения просто адские. Я со стоном сел, едва не придавив спящую кошку, и принялся яростно растирать бок, восстанавливая кровообращение. Немного полегчало. Не знаю – долго ли я спал, но вокруг окончательно стемнело. По крайней мере, выспался – ложиться обратно больше не хотелось. Я обвёл глазами площадь. Прохожих не было вообще. Охрана тоже не отсвечивала, забравшись в машину. Да и весь город как будто вымер – тишина стояла полная, не нарушаемая ни гулом двигателей, ни шагами, ни ночными птицами или насекомыми. Мои спутники, как и два подселенца тоже спали, видимо давая отдых организму, измученному бешеной гонкой последних дней.

Тут до моего слуха донёсся негромкий звук – как будто за домами ехал, постепенно приближаясь к нам маленький мотороллер. Ага, действительно, что-то похожее на обычный скутер, только чуть покрупнее и с двумя задними колёсами выехало на площади и направилось в нашу сторону.

Скутер подъехал ближе и остановился, а с него слезла… слезло… Назвать это создание «гром-бабой» язык всё же не поворачивался. В моём представлении гром-баба должна быть всё же повыше, а приехавшая была невысокого роста – чуть повыше моего плеча, с учётом зеркального шлема на голове. Зато фигура у неё была – будьте-нате. В свете фонарей, разбросанных по периметру площади, я довольно хорошо разглядел новую визитёршу. Раскачанные мышцы выпирали через камуфляжный комбинезон, грозя буквально порвать его в клочья при малейшем резком движении. Тяжёлые ботинки – сорок пятого размера минимум. Лапищи, скрытые перчатками, в каждую из которых легко поместилось бы средних размеров яблоко. Вот это туша!

Туша, между тем, удивительно легко прошествовала к машине охраны и постучалась в дверь. А охрана-то не дремлет! Из машины в полной боевой готовности за какую-то секунду выскочили пять охранниц, держа гостью на прицеле автоматов. Однако, разглядев, кто к ним пожаловал, несколько расслабились. Вновь прибывшая вступила с ними в какие-то переговоры. Я напряг слух, но не смог различить ни слова. Между тем, бабища что-то вполголоса доказывала амазонкам. Те, судя по всему, не спешили соглашаться с её доводами, и снова напряглись. Новенькая даже потрясла перед носом у остальных каким-то удостоверением. Вид «корочек» немного разрядил обстановку. Кажется, тётки пришли к какому-то компромиссу. Бабища удовлетворённо кивнула. И тут заметила, что одна из охранниц вытащила телефон с явным намерением позвонить руководству.

А потом началось такое, чего я даже не видел в старых фильмах Джеки Чана с его боевыми подругами, раскидывающими мужиков-каратистов как кегли.

Молниеносным ударом двух рук гостья обезвредила прямыми в челюсть сразу двоих соперниц.

Тут же второй бросок лапищ и схвачены два автомата ещё двоих охранниц.

Рывок, и ремни оружия, перекинутые через плечо, увлекают своих хозяек на мостовую, заставив по инерции проехать по жёсткому покрытию ещё по паре метров.

Одновременно с рывком руками, удар ногой вперёд – в пятую амазонку, впечатавшуюся от удара в металлический бок машины.

Стремительный бросок назад и добивание лежащих на мостовой.

Всё – бой окончен, победа за нами. Только вот рад ли я этому? Намерения победительницы пока остаются загадкой.

Нет… не окончен бой. Видимо в фургоне осталась как минимум одна охранница. Машина внезапно взревела двигателем и рванула с места. И тут я увидел такое, что напрочь отбило желание поближе познакомиться с ночной гостьей. В два прыжка догнав стартанувшую технику, она ухватила её за какую-то выпирающую часть и приподняла над землёй. Задние – ведущие колёса бешено закрутились, потеряв сцепление с поверхностью, а бабища, в этот раз слегка поднатужившись, резко крутанула руки, перевернув как минимум трёхтонный автомобиль вверх колёсами. Потом она рванула к двери, дёрнула её, вырвав с мясом из машины, но, скорее всего не обнаружив внутри боеспособных врагов, вернулась и начала обыскивать поверженных на мостовую амазонок. Вся битва заняла не более десяти секунд.

Вытащив у одной из них приборчик, отпирающий клетки, она уверенным шагом направилась ко мне, не смотря на то, что моя клетка находилась от неё дальше всех.

Блин! Ну почему именно я? Вон – смотри какой богатый выбор – все уже проснулись от шума короткого боя, и пялятся сквозь решётки клеток. Забирай местных – они только рады будут. Или дракон – чем плох? Как раз твой размерчик.

Добрыня, самоотверженно вставший на пути победительницы, был непреклонно, хотя и аккуратно отодвинут в сторону.

– Добрыня, фу! – осадил я его. Не хватало ещё, чтобы пёс пострадал.

Бабища вырезала проём в стене клетки, а я забился в дальний угол.

– Поехали. – скомандовала она, протягивая мне ручищу – сама она в проём не проходила по габаритам. Голос оказался на удивление приятным.

– Я один не поеду! – понимая, что сопротивление, если я на него решусь, бесполезно, я всё же попытался отсрочить неизбежное.

Как ни странно, но она остановилась, на миг задумавшись, потом решительно кивнула и направилась к остальным клеткам.

– Эти двое не со мной! – остановил я мегенку, направившуюся, было, сначала к двоим, прибывшим последними.

Через несколько секунд мои спутники оказались отпертыми, правда свободой пользоваться не спешили, дожидаясь, пока освободительница не отойдёт подальше. А та, больше не обращая ни на кого внимания, словно не сомневаясь в наших действиях, вернулась к машине и рывком поставила её в исходное положение.

– Давайте скорее, чего вы там копаетесь, – поторопила она нас, и, вышвырнув с водительского места беспамятное тело, начала утрамбовывать себя в освободившееся кресло.

Мы, переглянувшись, бросились к машине. По крайней мере, освободившая нас дама не проявляла по отношению к нам никакой агрессии. А вот объясняться по поводу произошедшего с местными властями, привыкшими судить, не слушая объяснений, не хотелось никому. Двое самцов, оставшиеся в клетках, поняв, что их бросают тут одних, жалобно взвыли.

Едва последний из нас вскочил в фургон, воительница, не дожидаясь пока мы закроем оставшуюся дверь, дала по газам, и машина, пронзительно взвизгнув колёсами, рванула по ночному городу.

От резкого ускорения нас едва не прокатило по полу. Вцепившись в спинки сидений, мы кое-как восстановили равновесие. Только Добрыня, чертыхнувшись, проскрежетал когтями и налетел всей тушей на заднюю стенку.

Фургон мчал, почти не сбавляя скорости на поворотах, и чудом не задевая углы домов. Если принцип управления местной техникой схож с земными аналогами, а на первый взгляд, это было именно так, то нашу спасительницу можно смело выставлять на любые авторалли – вплоть до Формулы-1. Уж в стрит-рейсинге ей точно равных не будет.

Минут через десять бешеной гонки мы затормозили у небольшого здания на узкой улочке. Никаких вывесок на нём не наблюдалось.

– Ждите здесь, – бросила нам тётка, выбираясь из машины. – Я быстро.

После того, как она скрылась за дверью, я перелез на переднее сиденье и оглядел улицу через лобовое стекло. Длинный ряд однотипных двухэтажных домиков тянулся по обеим сторонам. Ни палисадников, ни ограждений перед домами не было, но, тем не менее, создавалось впечатление, что мы находимся в жилом квартале, и эти дома – индивидуальные коттеджи. Или, в крайнем случае, разделённые на несколько квартир. Ни света в окнах, ни припаркованных по обочинам машин. Только яркие пятна фонарей… И что мы с этого имеем?

Да, практически – ничего. Если нами заинтересовались какие-то службы, находящиеся в конфронтации с комитетом по встрече, то нас вряд ли привезли бы в спальный район. Да и операцию по нашему освобождению можно было бы спланировать более грамотно. А если это всё же активистки-защитницы самцов, то почему в самом начале наши горе-охранницы так мирно общались с террористкой? Ладно, гадать всё равно смысла нет – скоро и так будет всё понятно. Если уж не пристрелила на месте, то можно надеяться на улучшение нашей судьбы.

Между тем, похитительница пулей выскочила из дома, с лёгкостью неся в руке объёмный металлический ящик. Открыв дверь фургона, она поставила ношу на пол и одним движением пальцев сломала странного вида замок, запирающий крышку.

– Одевайтесь, – опять-таки немногословно скомандовала она и вновь полезла на место водителя.

Я тем же путём вернулся к товарищам, и мы открыли крышку. В ящике, упакованные в отдельные прозрачные свёртки, обнаружились наши вещи. Ура! Мы, невзирая на рывки тронувшегося фургона, бросавшие нас из стороны в сторону, принялись одеваться, совершая порой немыслимые трюки для удержания равновесия. Облачившись в одежду, я почувствовал себя в сто… нет – в тысячу раз увереннее. А жизнь-то налаживается!