Текст книги "Старый Мертвый Свет"

– Если без подвески останемся, лучше будет?! – нервно вопросил Ванька. – Сейчас машина как развалится, тогда вообще труба. Она и так у меня на ладан дышит, старушка.

– Ничего с твоей старушкой не случилось, хоть ты всю жизнь над ней изгаляешься, как хочешь! – возмутился Семен. – Тем более, они почти догнали нас.

– Да, по возможности надо избегать их, бьем только при крайней необходимости. Видали, какие шустрые? Пока ты с одним возишься, еще несколько подскочит, – назидательно вещал Леха. – И тогда – привет.

– Кстати, вы помните, там, в деревне, час назад, та старушенция в нас плюнула? – спросил я.

– Она явно в тебя целила, Димыч, – серьезно кивнул Леха. – Да, я же рассказывал, там в Сети что-то об этом писали, что некоторые плюются. У них в слюне что-то едкое, стремятся бить по глазам, от чего те зудят, болят, и ты становишься беспомощным. А еще, если плевок попадет на открытую рану – пиши завещание, только быстро.

– А они все так умеют?

– Похоже, что все, – кисло подтвердил Семен, напряженно вглядываясь в свое окно – вид зачумленных здорово его напугал. – Они и против своих это используют. Все больше говорили о том, что они кусают и бьют, но обычно не до смерти, а пока человек не отключится. Хотя это часто тоже приводит к смерти, вон, гляньте, лежат в кустах.

И правда, из только-только оперившейся тротуарной растительности торчали две пары ног в кроссовках. Никогда не видел мертвецов вот так, на улице, и сейчас, на счастье, кроме неподвижных конечностей ничего не заметил. Разве что обилие мошек, чье жужжание прорывалось даже сквозь закрытые окна. Друзья тоже старательно отводили взгляд от покойников, пристально высматривая зомби – кто их знает, откуда теперь выпрыгнут.

– Может, они как тираннозавры из Парка Юрского Периода? – я невольно улыбнулся. – Видят только движущиеся объекты. Так что нам надо просто застыть, и дело в шляпе.

Семен пожал плечами – он плохо понимал юмор, и я бы не удивился, прими он мое предположение за чистую монету.

– Ванек, по кругу влево и там уже до упора прямо, – Леха хорошо вошел в роль штурмана. – Кстати, эти уроды, помнится, меж собой тоже не слишком дружными были. В каждом втором видео в Сети они не шибко разбирались между своими собратьями и здоровыми людьми, прыгали на всех и всех же били и рвали. А вот сейчас, пожалуйста, эта троица слаженно бежала за нами. И когда мы оторвались, они остались на месте и провожали нас печальными взглядами, никто не спешил выяснять друг с другом отношения. А я-то ждал зрелища…

– Мы ж сразу уехали, может, потом и сцепились… – возразил я. – Возможно, здешние просто раньше заразились? Они ведь технически живые, вполне могут и умнеть, и соображать, и развиваться. А если это вообще временное помешательство и скоро люди начнут приходить в себя?

– Ладно, не будем пока ломать голову, все одно вот так на-гора никакого дельного объяснения не придумать, – махнул рукой Леха, и тут же торжественно объявил. – А вот и магазин «Охота», справа. Время не тянем, не сачкуем, работать надо по-быстрому. Место, кстати, популярное, сюда могут и другие заглянуть, если еще не заглянули, так что надо быть начеку.

Магазин представлял собой небольшое квадратное панельное здание, возведенное по скоростной и дешевой технологии – таких сейчас полным полно. При взгляде на него казалось, что стоит крепко подуть, как делал волк в сказке о трех поросятах, и он тотчас сложится. Хижине Наф-Нафа он в прочности проиграет стопроцентно.

Никто не сомневался, что огнестрельным оружием нам навряд ли удастся разжиться – его не так просто раздобыть в провинциальном магазине, в основном такое делается по знакомству, да и местные наверняка уже разобрали все, что смогли унести. Так что мы были бы рады даже простому оружию самообороны, от пистолета с резиновыми пулями до перцового баллончика, зараженные наверняка реагируют на газ точно так же, как и здоровые люди. В Интернете все постоянно об этом упоминают – мол, да живые они, живые, просто ненормальные.

Прибыв на место, мы с разочарованием убедились, что в магазине уже успели побывать – двери распахнуты настежь, одно из окон зачем-то выбито. Уходя, мародеры решили не обременять себя лишними заботами – похватали все, до чего дотянулись, с пинка открыли дверь и были таковы.

Надежда все равно тлела в наших мрачных думах. Ванька аккуратно подъехал к самому крыльцу задом, и мы вышли на улицу.

Елы, да тут как на ладони, надо по-шустрому тариться и давать лося отседова, – Леха озадаченно провел широченной пятерней по волосам. – Мы с Семеном идем внутрь и выносим то, что нам надо, а вы на стреме. Идет?

– Идет. Будем караулить здесь.

Леха с Семеном аккуратно прикрыли двери машины, чтобы не наделать шума, и, пригибаясь, молнией скрылись в магазине. Мы же с Ванькой остались снаружи на стреме. Я сразу же предложил ему не маячить вот так вот, у всех на виду, а укрыться за машиной, откуда вполне можно просматривать окрестности. Друг не стал упрямиться. Можно было и внутри остаться, но тогда обзор и слышимость в любом случае пострадают, да еще и пальнуть могут, издалека, метко, проделав в наших буйных юных головах аккуратные дырки.

– Тишина тут какая, – прошептал Ванька. – Слушай, как-то похоже на общий глюк, ага? Я слышал, такое бывает у людей…

– Ну да, после принятия соответствующих веществ, в список которых ни водка, ни марихуана не попадают. То есть ни от того, ни от другого так долго не «кроет».

– И все-таки дивно как-то… Ой, Димыч, гляди, там у подъезда еще один жмур, с головой пробитой… Твою в качель, и еще два, на газоне…

Я не ответил и занялся тем, чем должен был – наблюдением. Не хватало еще бередить свою чувствительную натуру созерцанием трупов. Жаль людей, конечно, но после пары дней на теплом солнышке, я думаю, выглядят они (точнее, их останки) совсем неважно. Волевым усилием я сосредоточился на том, что имело для нас хоть какую-то практическую ценность.

Магазин окружали типовые серые пятиэтажки с аккуратными газончиками, зелень которых хоть как-то оживляла унылый постсоветский пейзаж. Одни окна были наглухо зашторены, другие дышали прозрачной пустотой, но у меня не было ни малейших сомнений, уцелевших хватает. Наверняка они тихо сидят в своих квартирах, думая, что же делать дальше и пока не решаясь высунуть зомби. Самое страшное, кажись, впереди – если зомби не перемрут или не образумятся, многие окажутся заблокированными в своих четырех стенах, возникнет проблема голода…

Убедившись, что зомби поблизости нет, я бесцельно заскользил взором по отражению облаков на оконных стеклах, как вдруг от неожиданности пронзительно кольнуло глубоко в груди – мои глаза встретились с взглядом какого-то мальчишки на третьем этаже. Он понял, что я его заметил, и несмело помахал мне рукой. Я ответил ему тем же. Мальчику на вид было лет восемь – худенький, большеглазый, с взъерошенными волосами он чем-то походил на одного из героев Ералаша. Взрослых рядом с ним видно не было. Может, он сидел один дома, когда в город пришла беда? Ждал родителей с работы, да не дождался? Тогда надо отбить паренька у тварей и забрать с собой, вот только страшно, если честно, как бы нас вместе с ним не утащили – кто знает, сколько зомби прячутся в подъезде? А мы ведь далеко не спецназ.

– Ванька, гляди, пацан вон, – я ткнул в бок рыжего, с раскрытым ртом и застывшими глазами разглядывавшего мертвых – их оказалось не меньше дюжины, трупы были рассыпаны по всей округе.

Ванек повернул голову, заметил ребенка, и с дебильной ухмылкой, изображая доброго дядю, помахал ему сразу двумя руками. Мальчуган рассмеялся, но внезапно на смену улыбке пришла тревога. Я вопросительно поднял брови, и мальчик вытянул правую руку с оттопыренным указательным пальцем. Он на что-то показывал!

Я привстал так, чтобы моя голова лишь немного показалась над окружавшими вход в магазин кустами и капотом четверки. Угроза, о которой нам любезно сообщил ребенок, находилась на небольшой парковке, примыкающей к оружейному магазину. Там, среди нескольких оставленным хозяевами автомобилей, медленно плелся зомби – рослый кавказец в кожаной куртке и вельветовых брюках. В его руке был нож, лезвие которого уже успело хлебнуть крови. Причем недавно, она еще не успела побуреть. Выходит, зараженные могут пользоваться оружием! Еще одно неприятное открытие. Может, он ножом еще в нормальном состоянии махал, этот горячий парень? Хоть бы так…

При виде опасности Ванька нервно сглотнул и затравленно посмотрел на меня, а я и сам весь растерялся, как будто в землю врос. Зомби же вдруг замер, поднял лицо к небу и странно повел носом, словно принюхиваясь. В этот момент из магазина показался ни о чем не подозревающий Леха.

Дальнейшее прекрасно смотрелось бы как сцена крутого боевика, показанная в новомодной замедленной манере – указательный палец моей правой руки медленно поднимался к губам, чтобы предупредить о том, что шуметь нельзя ни в коем случае. Леха же, мельком глянув на нас с Ванькой, уставился на зомби – с крыльца ему было хорошо видно зараженного, а зараженному было прекрасно видно Леху. Затем Леха, пользуясь тем, что зомби смотрит в другую сторону, осторожно начал спускаться. У него бы получилось, все было бы хорошо, но…

По закону подлости и фильмов ужасов нога его прошла мимо ступеньки и скользнула ниже. Леха кулем шлепнулся на асфальт, пробороздив пятой точкой все крыльцо, а его ноша, которую я даже не успел рассмотреть, с бряканьем раскатилась по сторонам.

Зомби настороженно дернулся. Я еле успел пригнуться ниже, чтобы ненароком не попасться ему на глаза, и тут вслед за Лехой, которого теперь как и нас скрывала машина, на крыльцо выпал Семен. В одной его руке был пистолет, в другой – магазин. Вот идиот, почему не зарядить оружие загодя? Теперь он один маячит на виду, пока мы трое прячемся за белой мечтой советского огородника.

Разумеется, зомби не оставалось ничего другого, кроме как сломя голову броситься навстречу жертве. Насмерть перепуганный Семен не со сдавленным воплем юркнул обратно в помещение.

– Не давайте ему плеваться! – заорал Леха, наплевав на остатки маскировки – надо прикрывать товарища.

Он вскочил на ноги, выхватил у меня бейсбольную биту, которую доверил нам стеречь на время своего отсутствия, и приготовился встречать чокнутого. Тот, как и следовало ожидать, не стал делать крюк по асфальтовой дорожке – он несся на нас прямо через газон, на кусты, на машину, за которой сидели мы. Он несся, как таран, мощно и бесстрашно. Ему, кажись, и в голову не приходило, что кто-то в этом мире может оказать сопротивление. Такой яростный напор зомби ввел меня в легкий ступор.

Ситуацию спас Ванька, нежданно воспрянувший духом. Он поднял с земли здоровенный камень и выпрямился в полный рост, целясь и размашисто отводя назад руку. Зомби, до сей поры не заметивший храбрящегося с битой Леху, продолжал изо всех сил бежать за исчезнувшим Семеном, издавая странные звуки – то ли чавканье, то ли утробное булькание. Высунув нос над машиной, я видел, что до зараженного осталось не больше семи-восьми метров, он не может быть настолько тупым, и точно – зомби заметил-таки Ваньку и Леху и немного подкорректировал траекторию. Леха сделал шаг навстречу, а Ванька швырнул свое оружие, точно ядро, тяжело и надрывно, изо всех своих немногих сил.

Булыжник, описав красивую дугу, со смачным треском врезался в скулу зомби. Того крепко качнуло, и он, пробежав по инерции пару шагов, потерял равновесие и упал на траву, в паре метров от машины.

– Давай, гаси его!

Леха с битой наперевес подскочил к зомби и со всего маху шарахнул его по спине. Снова хрустнуло, теперь глуше и тяжелее. Зараженный сдавленно хрюкнул, но его упрямству можно было лишь позавидовать. Монстр начал подниматься, игнорируя фонтанирующее кровью рассечение под глазом от Ванькиного камня, и Леха хлестким уверенным движением нанес удар снизу вверх по поврежденному лицу противника. Я ожидал, что челюсть бедолаги разлетится на кровавые осколки, но вместо этого треснуло дерево, а бита развалилась на две неравные части, оставив в руках ошеломленного Лехи лишь рукоять.

А зомби уже стоял на ногах и заносил руку с ножом для своей атаки. Он-то свое оружие не выпустил. Я заметался, не зная, как помочь. Готов уже был просто броситься на чертового зомби голыми руками, но тут над головой захлопали выстрелы. Семен!

Зомби резко дернулся – пуля врезалась ему в спину. Семен выстрелил еще три раза, и последняя пуля нашла затылок зараженного. Тот-таки упал мордой в траву, потеряв сознание, а Леха поднял брошенный Иваном камень и, спешно давя внутреннее сопротивление, обрушил его на затылок поверженной твари. Череп громко треснул, и мужчина затих. Я же, увидев хлещущую из головы кровь, немедленно отвел глаза.

Да уж, использовать резиновые пули против здоровенного зомби в плотной кожаной куртке – это то же самое, что явиться на бандитскую перестрелку с водяным пистолетом. Хорошо, что по башке попал, да еще как удачно!

– Семен, – яростно сплюнул рассвирепевший Леха. – Ну, ты козлина! Куда пропал-то?!

– Я вам жизнь вообще-то спас, – обиженно отозвался тот, хотя всем было видно, что он устыдился своей минутной трусости. – Слушайте, потом будете меня строить. Мы тут нашумели, между прочим, пора ноги делать. Да и вроде наскребли немного добра, больше поживиться нечем.

Но мы не успели и шагу ступить – неразличимый еще секунду назад шум моторов быстро приближался. Я зачем-то снова посмотрел на то самое окно, где видел спасшего нам жизнь мальчугана. Там никого не было.

Глава 9. В окружении

В ту сумасшедшую ночь Томаш так и не заснул. Да он, впрочем, и не пытался – сидел за компьютером до самого рассвета. Сигареты закончились еще в три часа утра, но теперь ничто не заставит его выйти на улицу, где ситуация менялась на глазах. Томаш слышал стрельбу и крики, крики и стрельбу, было даже несколько каких-то хлопков – то ли взрывы вдалеке, то ли дорожные аварии, а то ли все вместе.

Курить хотелось так, что сводило зубы, а рот наполнялся слюной. Ломка напоминала голод, только вот подобрать слова для ее описания было куда труднее. Просто внутри чего-то не хватало, чего-то важного. Ситуацию худо-бедно спасал крепкий кофе, но все-таки мысли то и дело возвращались к табаку.

Мать Томаша, наотрез отказавшись верить сыну, не придумала ничего лучше, как включить телевизор. Там полным ходом шли экстренные выпуски новостей, из которых выходило, что дела не просто плохи – в Польше происходила катастрофа, остановить которую не представлялось возможным. Все силы были брошены на борьбу с новым противником, но пока одно поражение следовало за другим. А ведь готовились, а ведь ждали беды, но все равно где-то что-то проворонили.

Варшава, Краков, Вроцлав, Познань, Катовице, Люблин, Лодзь и, увы, родное Трехградье оказались в зоне заражения. Томаш даже узнал, как вирус попал в Гданьск – его принесли в себе два пассажира, прилетевшие из Мюнхена. В итоге один из них обратился в аэропорту, при получении багажа, а другой ехал в такси и там потерял сознание. Мимо проезжала «Скорая помощь», и водитель передал пассажира ей. А остальное Томаш видел своими глазами. Зараженный покусал и медсестру, и водителя, который, судя по всему, погиб в аварии. И слава Богу, лучше откинуть копыта – лягнуть календарь, как говорят поляки – чем становиться вот таким бешеным куском плоти.

В крови тонула не только многострадальная Польша, во всем мире творилось невесть что, даже всесильные американцы дрогнули, махнули на своих союзников рукой и переключились на защиту своей земли. Словом, человечество сдало позиции за неполные сутки, не успев ровным счетом ничего предпринять.

В Интернете откуда ни возьмись запестрели эксперты всех мастей. По их словам, уже сейчас ясно, что надежда на счастливое будущее распространяется только на маленькие и отдаленные населенные пункты и островные государства или закрытые страны с железной дисциплиной, которые вскоре неожиданно для самих себя окажутся в числе мировых лидеров, если в мертвом мире такие звания вообще имеют смысл. Это был самый впечатляющий блицкриг в истории человечества, самый амбициозный полководец бы помер от зависти.

Самое интересное началось в полвосьмого утра. В подъезде вдруг сделалось шумно, закричали, забегали, загремели башмаками по ступеням, а потом кто-то здорово приложился черепом о бетонный пол – такой звук Томаш ни с чем не спутает, он не раз его слышал. Разумеется, он подскочил к двери, аккуратно отодвинул гардероб и подобрался к глазку, но ничего не увидел. Все происходило на площадке этажом выше.

Шум ненадолго утих, но Томаш не был таким идиотом, чтобы поверить, что все хорошо. Нет, конечно нет. Что-то подозрительно тихо стало, с чего это вдруг?

Бам! От удара Томаш дернулся, больно ударившись затылком о шкаф. Зараженный на площадке сверху забарабанил по двери квартиры, которая располагалась прямо над жилищем Томаша. Сердце сделало кульбит, все внутри закипело отчаянным гневом – да хватит пугать, ублюдки!

Какого хрена?! Что это за зомби такие, что они аж из квартир людей выковыривают? Они же должны быть тупыми, беспросветно тупыми, бесцельно слоняться туда-сюда, пускать слюни и пялиться на все вокруг тупыми глазами. От зомби, черт подери, можно легко убежать, его легко убить, он неповоротлив и уязвим, а на деле все ровно наоборот.

Все это никак не желало укладываться в голове. Вроде и более или менее знаешь, что нужно предпринимать – Dead Rising и Land of the Dead кое-чему научили – но все ждешь новых неожиданностей. Не может все быть как в фильмах или играх, ведь на то они фильмы и игры, альтернатива скучной и предсказуемой реальности. Так что надо продолжать внимательное наблюдение и изучение врага. Слабые места есть у всех, у этих тоже найдутся.

Томаш отошел от двери и снова подпер ее шкафом. Жаль, что дверь открывалась внутрь квартиры. И жаль, что она была такая тонкая и хлипкая. Здоровый мужик с такой быстро управится, высадит ногой или плечом с первого раза.

Хруст наверху подтвердил мрачные догадки – дверь у соседей точно такая же. Зомби ворвался внутрь, и не прошло и секунды, как напряженный воздух разорвал истошный женский крик и грохот падающей мебели и посуды. Сердце Томаша пустилось в галоп, когда от падения на пол двух сцепившихся друг с другом тел дрогнул потолок над его головой.

– Радек, что ты делаешь, прекрати! Отпусти-и-и!!!

Ого! Так это сосед. Значит, это он ломился к себе домой. Неужто ублюдки помнят, где живут? Иначе какого художника в недавнем прошлом добропорядочный пан Михалковский, известный как примерный семьянин, отец двух успешно эмигрировавших в Лондон детей, вдруг решил направиться именно в свою квартиру? Его женушка ведь сидела тихо, как мышка. Почему не полез в любое другое жилище? Почему, наконец, не пошел на улицу, где добыча вертится под носом?

Томаш с ненавистью к собственной трусости слушал, как Радослав расправлялся с женой. Он тешил себя мыслью, что все равно бы не успел – уже через несколько секунд Божена умолкла, а пару мгновений спустя стих и весь шум вообще.

На сей раз тишину прервал не кровожадный сосед – звук донесся из подъезда. Там кто-то нетвердо зашаркал по лестнице. Томаш догадался, что это первая жертва Михалковского очнулась после укуса. Забавно, эти зомби, похоже, нарочно не убивали своих жертв, обращая их в себе подобных. Или, может, Томаш еще просто не видел таких случаев. Кто-то писал, что иногда дело кончается смертью, но обычно зомби успокаивается, как только жертва перестает двигаться и, следовательно, сопротивляться. Во всем, что совершает какие-то действия, зараженные видели угрозу. Так что, выходит, достаточно встать неподвижно, и эти морды пройдут мимо? Ага, обязательно нужно попробовать.

Пора что-то предпринимать, причем немедленно. Чутье подсказывало, что шуметь не стоит ни в коем случае, поэтому идея включить телевизор и послушать новости отпадала – еле заставил мать вчера вечером оторваться от ящика, строго-настрого запретив ей включать его. Любой звук в установившемся повсюду безмолвии мог послужить приманкой для этих тварей – Томаш только что в этом убедился.

В Интернете на правительственных сайтах не было ничего нового – сидите дома, заприте двери, экономьте пищу и наберите побольше воды. О последнем Томаш, кстати, напрочь забыл, однако теперь ничто не заставит его открыть кран. Любым шорохом он боялся привлечь внимание соседа, затихшего в своих владениях наверху. Если этот ублюдок настолько умен, что помешает ему спуститься на этаж ниже и ворваться и сюда тоже? Выбивать двери он уже умеет на «ура», хоть каждую квартиру не обходи по очереди в поисках аппетитных выживших.

Томаш осторожно разбудил маму, сразу же прошептав ей на ухо, что шуметь нельзя. Он вкратце обрисовал ситуацию, стараясь опускать казавшиеся лишними подробности.

Мать, потрясенная и побледневшая, молча кивала. Тяжко, наверное, слушать такое спозаранку. Трудно ей, реальность уплывает из-под ног – сидит, слушает, уставилась на его волосы. Ну, поседели, что уж теперь поделаешь. Не каждый день такую чертовщину увидишь своими глазами, ладно хоть в штаны не наложил.

Наверное, придется теперь постоянно ходить по дому в шапке, чтоб лишний раз не расстраивать себя и маму, а то и вовсе побрить черепушку под «ноль». Томаш строго-настрого запретил ей идти на работу – она была кассиром в супермаркете «Пётр и Павел», который находился неподалеку, чуть ли не под окном. Барбара ничего против не имела, она уже понимала, что в ее привычной и размеренной жизни произошли кардинальные и, возможно, необратимые перемены. Хотя чувство долга человека, привыкшего посвящать двенадцать часов в день выполнению служебных обязанностей, упрямо колыхалось внутри, не желая смириться с тем, что обязанностей этих больше нет.

Схватка наверху разгорелась с новой силой. Жена пана Радослава очнулась, и между бывшими супругами начался кровавый реванш – снова все потонуло в грохоте и сдавленных воплях. В этот момент борьба разразилась и в голове Томаша. В короткой, но яростной схватке любопытство временно одержало верх над страхом, с трудом удерживая могучего и непредсказуемого противника на лопатках.

Томаш вышел на балкон. Во дворе дома, прямо возле его подъезда, стоял как статуя еще один зараженный, и Томаш знал его – это Шимон, развозчик пиццы, живший на соседней улице. Шимон тоже заметил Томаша и зарычал, брызжа слюной. Он даже сделал шаг вперед, но ему хватило скудного ума, чтобы сообразить, что на четвертый этаж забраться не выйдет. Он так хотел вцепиться в Томаша, что, если существовала бы вероятность того, что люди умеют летать, Шимон бы взмыл на вожделенный балкон со скоростью ракеты «Союз» и впился бы руками в его, Томаша, горло.

Правая часть лица зомби была вся изодрана, будто его возили фейсом по асфальту, кровь залила белую куртку, сделав Шимона похожим на злобного мясника из дешевого фильма ужасов. Только разделочного ножа в руке не хватало. Зомби мерзко кривил морду – наверное, от боли в ране, едва затянувшейся тонкой коркой.

В ужасе Томаш отпрянул от перил, и очень вовремя – схватка соседа с женой внезапно переместилась на балкон, и Радослав решил сбросить свою благоверную вниз.

Он пихнул ее так, что пани Божена перелетела через перила балкона и зацепилась за что-то ногами, повиснув вниз головой над пропастью. Томаш ошарашенно выпучил глаза, когда перекошенное от ударов и искаженное животной яростью лицо пани Михалковской оказалось прямо перед его глазами, с поломанным носом и распухающим глазом. Деваться было некуда, в квартиру быстро не юркнешь – дверь за спиной закрыта.

Пани Божена – точнее, то, во что она превратилась – протянула руки к Томашу, нечленораздельно шипя, и, понимая, что жертву не достать, яростно и смачно плюнула. Увидев новую цель, она как будто забыла, с кем воевала минуту назад и кто сейчас старательно спихивает ее вниз, все ее злое существо рвалось к бледному молодому человеку, испуганно отшатнувшемуся от безумной соседки.

Невесть как Томашу удалось увернуться, и вязкий зеленый плевок с омерзительным звуком расплескался по оконному стеклу. Пани Божена, кажется, намеревалась плюнуть еще раз, но ее супруг довершил начатое. Зараженная, прощально взмахнув руками, пропала из виду, а через долю секунды до Томаша донесся громкий шлепок тела об асфальт вперемешку с хрустом позвоночника – Божена воткнулась головой в землю, превратив каркас, на котором полвека держались мышцы и мясо, в разбитое крошево. Ему не хватило смелости выглянуть и посмотреть, что осталось от соседки, хотя, учитывая, как она летела, зрелище в любом случае обещало быть пренеприятным.

Все, хватит. Томаш вернулся в квартиру и закрыл балконную дверь на засов, задернул обратно занавеску. Недосып и стресс вдруг разом решили заявить о себе и устроить бунт. Даже курить как-то расхотелось. Без сил Томаш обрушился на диван. Вставать чертовски не хотелось, глаза упрямо смыкались. Ну, еще минутку, что ж такое-то.

Собрав остатки воли, Томаш добрался до комнаты матери. Та сидела на кровати, закутанная в теплый зеленый халат – обычно она носила его зимой, когда было холодно. В ее руке был телефон, а рядом на одеяле покоилась раскрытая книга.

– Я звонила отцу, – прошептала она. – Еле связались с ним. Их корабль в Норвегии, порт закрыли. Никого не выпускают и не впускают.

– И что он там делает?

– Говорит, что будут ждать. Им кажется, что скоро все запреты снимут – некому будет контролировать порты – и тогда моряки разбегутся по домам. Так что он рассчитывает вернуться сюда совсем скоро. Томек, что там такое случилось?

– Да неважно. Мама, слушай, – Томаш сел на кровать. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Да? – мать, кажется, уже знала, что услышит.

Томаш никогда не разговаривал с родителями в таком уважительном тоне, никогда не проявлял своей любви к ним, ну, разве что в детстве. Поэтому, различив нежные, успокаивающие нотки в голосе сына, совершенно ей не знакомые, Барбара сразу поняла, чего он хочет. Она бы все отдала за то, чтобы догадки так и остались догадками, но, увы, Томаш сказал именно то, чего она боялась.

– У нас нет никаких запасов. Ни еды, ни оружия, ни даже лекарств – много ли у тебя сердечных капель осталось? Дальше будет хуже, мам. Мне надо действовать сейчас. Я должен оставить тебя ненадолго – но клянусь, я вернусь очень быстро, и все будет хорошо. Я принесу еды, проверю аптеку, раздобуду пистолет, или ружье, или что-то еще, безоружными мы пропадем.

– Ты пойдешь один?

– Не знаю, мне сейчас надо немного поспать, а потом соображу, как это все провернуть. Возможно, ребята помогут.

На остатках воли Томаш зашторил все окна в квартире и проверил, надежно ли забаррикадирована дверь, а потом вернулся на уютный диван и тут же заснул.

Ну вот, опять двадцать пять, сразу заиграл уже знакомый сон. Все тот же пляж, все та же южная природа и все тот же кретин в плаще. В этот раз, правда, получилось получше его разглядеть – высокий, худощавый, с аккуратно постриженными волосами. Ни намека на какую-либо растительность на лице, как будто он не бреется, а полирует лицо.

Томаша осенило – а что, если из-за этого хипстера в дурацких шмотках и заварилась вся каша? Иначе за каким хреном он тут маячит, гнида? Надо бы спросить с него.

Недолго думая, Томаш уверенно зашагал по бегущей вдоль воды тропинке в направлении таинственного романтика. В нос бил запах соли, игривый ветерок играл волосами, а в голове с потрясающей ясностью пульсировал вопрос – а это точно сон? Почему все эти ощущения так реальны?

Мужчина заметил Томаша, лишь когда между ними осталось не больше двух шагов. Он оторвался от созерцания горизонта, повернул лицо в сторону гостя и улыбнулся. Открыл рот и даже начал что-то говорить, как Томаш проснулся.

Пронзительная трель видеозвонка выдернула его из крепких объятий сна. Скинув одеяло, которым его явно накрыла сердобольная мама, Томаш прыгнул за компьютер, моля Бога, чтоб зомби не прискакали на шум. Впервые он порадовался, что забыл отключить его перед сном. Француз! О, как вовремя.

– Здорово, Томек, – Француз выглядел неважнецки, похоже, тоже не спал всю ночь – вон, трет необъятную морду жирными ладонями, и без того поросячьи глаза превратились в красные щелки. – Видал эту хреноверть?

– А о чем я тебе, придурку, талдычил, – прохрипел Томаш, потирая заспанные глаза. – Ладно, ты вообще как? Я вчера как раз шел домой, когда все закрутилось.

– Да я так и понял, у нас прямо в клубе заварушка случилась, где-то через час после твоего ухода. Еле вырвались. Пытался тебя набрать, кстати, да сперва сеть была перегружена, видимо, а потом ты не отвечал. Думал, все, трындец товарищу, до дома уже не доберется.

– Пардон муа, некогда было. Скажи лучше, какие планы? Я думаю, надо бы пушкой разжиться, ну и жратвой.

– Да вот поэтому и звоню, – Француз почесал бритую голову. – Давай, в общем, мы с Дамианом за тобой заедем, потом сразу к Козловскому, прикупим стволов. Только деньги приготовь.

– Сколько?

Услышав сумму, Томаш присвистнул. У него на руках не было и четвертой части, придется попросить у матери.

– Ладно, с деньгами разрулю как-нибудь. Скоро будете?

– Ну, сейчас полночь, на улицах черт пойми что творится, так что в потемках шуршать не будем. Думаю, часикам к шести утра причалим.

– Полночь? – удивился Томаш – надо же, а во сне прошло не больше минуты. – Это ж сколько я продрых… Лады. Только это, у меня по двору уже несколько упырей носятся, так что будьте готовы.

– Будем, – заверил Француз. – У тебя в подъезде как ситуация? У меня уже и кусались, и стреляли, что-то даже горело. Третья мировая, ни дать, ни взять.

– Да тоже не очень. Помнишь того придурка, моего соседа сверху? Гонял еще нас, когда пиво на лавке пили.

– Забудешь такого, – хмыкнул Француз. – Козел, мля, я б ему рога пообломал, если бы в городе встретил…

– Этот козел тебе щас сам запросто что-нибудь отломит – он тоже стал этим, ненормальным. Искусал полгорода, похоже, а потом еще жену свою с балкона скинул, прямо у меня перед глазами пролетела и плюнула еще в меня.

– Не попала? – мигом насторожился жиртрест.

– Нет, не попала.

– А точно? – Француз продолжал мерзко хмуриться. – А то я уже видел на видео, что бывает, если такая тварь в тебя харкнет.

– Иди к черту, не попали в меня, – огрызнулся Томаш. – А если бы попали, то что? Не факт, что я бы заразился, они этим ядом могут оставить ожог, да, но насчет распространения заразы – нужен контакт слюны с кровью, дурья твоя голова.

– Ладно, ладно, – друг примирительно руки. – Устал я просто, горшочек уже не варит. Все, я тогда на боковую, а то после клуба так и не проспался до сих пор.