Текст книги "Монстры"

Холостенания

1996

Предуведомление

Взаимоотношения женского и мужского – кого они не волновали?! Соотношение женского в мужском и наоборот. Особенность русскоголитературно-метафизического подхода состоит в сугубом выделенииженского начала в некую отдельную Сущность – Вечная Женственность. В данном сборнике, как мне представляется, она явлена привычным для русской литературы способом эманации в условно бытовой образ. Ну, наиболее симптоматичные – Светлана, Татьяна, тургеневские девушки. В моем сочинении не названная конкретным именем она обладает все теми же чертами – строгостью, нежностью, привязанностью, самопожертвованием, некоторой фригидностью и сугубой сублимированностью эротических позывов.

Холостенание же – термин, составленный из холощения и стенания.

 
                 С серпом боюдоострым входит
                 Глядит, как серафим лучась
                 И я ложусь, и он проводит
                 Серпом
                 Берет отрезанную часть
                 Ее ласкает как мертвицу
                 Мне говорит: Лети как птица
                 Ты – свободен!
                 А я с ней сам поговорю о ее будущем
 

 
                 Моя отрезанная часть
                 Ко мне приходит как девица
                 Неописуемо лучась
                 И я гляжу и надивиться
                 Не могу
                 Бегу за нею по пятам
 
 
                 Остановившись осторожно
                 Она мне говорит: Я там
                 Куда тебе пока не можно
                 Терпи
 

 
                 Я думал: раз – и все пройдет
                 И легконогим андрогином
                 Я буду здесь между другими
                 Почти что неземной полет
                 Незаинтересованный
                 Свой
                 Вершить
                 Однако же в вечерний час
                 Она прекрасная приходит —
                 Моя отрезанная часть
                 И песню тихую заводит
                 И вот мы уже кружимся с нею в неистовом молчаливом
                                                                   танце
 

* * *

Я спешу легчайшей развалочкой, эдаким полунебесным морячком, и на месте ее, моей отрезанной части чувствую ледяной холод недосказанности, недорешенности, недовыравненности и перекидывания на другую полочку

* * *

Она отворяет дверь, похожая на меня, более чем дочь, моя отрезанная часть, за ее спиной ослепительный змеевидный свет, я ей говорю: Ты – моя! – она улыбается и уходит

* * *

Мы снова с нею за столом с большими налитыми стаканами, я ей говорю: Иди ко мне! – Нет! – она отвечает – Я туда уже больше не помещусь, а иного мне не надо

 
                 Я ведь собравшись словно зверь
                 Зубами с корнем вырывая
                 Наинежнейшую мою за дверь
                 Выбрасываю и рыдаю
 
 
                 Она стучится в дверь снаружи:
                 Пусти! пусти меня! – но ужас
                 Мой
                 Третьим существом между нами
                 Раскинув руки
                 Не подпускает меня к двери
 

 
                 Мы с нею в юности гуляли
                 При том выказывая прыть
                 Немалую
                 Пытаясь третьего заманить
                 И прямо-таки в истерику впадали
                 При неудаче
                 Прямо в бессилье – род недуга
                 В прямом безумье друг на друга
                 Валя всю вину
 

* * *

Все было не так просто – моя обретенная легкость компенсировалась сугубой тяжестью моей отрезанной части, возвращаясь мне полнейшей невозможностью просматривать дальнейшее

* * *

Все было гораздо сложнее – между мною и ею, моей отрезанной частью, да и за нею, вплоть до самого метафизического горизонта, вставали бесчисленные воплощения, беспрестанно мутировавшие в мою сторону

* * *

Но все было и еще сложнее – я, случалось, не узнавал ее, мою отрезанную часть, впадая вдруг в неистовые отношения с какими-то сущностями, и в самый критический момент мы останавливались ошарашенные

 
                 Вот я сижу в кровати или
                 На кухоньке горит свеча
                 Она приходит: Мы убили
                 Твою отрезанную часть!
                 Ты свободен! —
                 Я падаю в истерике: Ну как же! Как же! Как же! —
                 Перестань! ты знал это! —
                 Она не мучилась? —
                 Нет, она сама пожелала этого! —
                 Уходят, притворяя дверь
                 Итак, что же теперь? – теперь
                 Я волен
 

Мировое обустройство

1997

Предуведомление

Естественно, в нынешнее время все сводится к различным научным и квазинаучным причинам и взаимовлияниям. Но все-таки в глубине души мы все равно оперируем некими магическими, мистериальными и натурфилософскими понятиями и образами. Мы понимаем, что цена за все вполне и полностью человеческая и антроподобная.

* * *

Три девки, рождая по 6 детей каждая, производят в итоге 18 детей – что ни много, ни мало

* * *

Из 12 девиц две будут бродить бесплодными, одна уйдет в монастырь, одна останется старой девой, остальные будут рожать, но не в таком уж большом количестве – что нам и угодно

* * *

А что же нам угодно? – нам угодны четыре идеи, две из которых глобальные, а две подсобные – понять их дело несложное – на это надо положить, как минимум, пять девиц

* * *

Потом нам, конечно, потребны всяческие изящества, даже изощренности, украшающие быт и межполовые отношения, да и просто – покой, согласие, набор чувств и предрасположений – это вполне обслужит одна девица

* * *

Потом, конечно, для уюта нужно множество мелких существ, зайчиков, например, оправданий и объяснений, нужно, примерно, две-три кошки и собаки, цветы на столе, нужна машина и весь комплекс к ней (жилплощадь мы не оговариваем она входит в первопричины, начальные условия все этой ситуации), ну, нужен, там, свет, прохлада и жара непременно и еще кое-что – это трудно, но под силу 11-й девице

* * *

Остальное мы оставим для нужд и потребности неведомых, могущих явиться и быть явленными нам внезапно с целью дальнейшего порождения во плоти, то есть воплощение – для этого мы и оставляем 12-ю девицу гулять и пока пастись на воле

Пары

1998

Предуведомление

Старый и ненужный спор о преимуществовании в русской поэзии регулярного рифмованного стиха и противостоянии ему стиха свободного современного так и не может разрешиться до сих пор.

А, может быть, нечему и разрешаться? Данный сборник, конечно, не есть способ разрешения, а просто пример сосуществования. Степень удачности обоих участников диалога целиком на совести, поэтическом мастерстве и таланте автора. Да он, автор, на многое и не претендует. Не претендует даже на вразумительность и достаточность этого объяснительного предуведомления. Но ведь надо что-то сказать – вот он и говорит.

1

 
                 Я вижу странную картинку:
                 Идет высокая блондинка
                 По имени Обоюк Арлика
                 И странного с собою карлика
                 На длинном поводке ведет
                 Ну что ж, у них, наверно, вот
                 Так
                 Здесь
                 Принято
 

2

 
                 Прогуливаясь, я обращаю внимание
                 На странную картину —
                 Богато одетая горожанка
                 Выводит на коротком поводке карлика
                 Вставшего на четвереньки и быстро перебирающего руками и ногами
                 Ну что ж, наверно, у них так здесь принято —
                 Утешаю себя
 

1

 
                 Принесли меня расслабленного
                 До того уже ослабленного
                 Что не помню ничего:
                 Отчего да отчего? —
                 Бормочу лишь, как свербя
                 Воздух
                 Отчего? – да от себя
                 Самого! —
                 Немного раздраженно отвечала ты
 

2

 
                 Я себя еще никогда не видел таким немощным
                                                                   и расслабленным
                 Только слышу, будто со стороны
                 Доносится мой, не сразу угадываемый самим, голос:
                 Что это? отчего это? где я? —
                 Все нормально! – отвечаешь ты по ходу деловито, занятая
                                                                   чем-то другим
 

1)

 
                 Какая тишина над Лондоном
                 Такой в России не бывает
                 Да, но когда она бывает
                 Все словно бесподобным ладаном
                 Смазано
                 И даже маленький порез
                 Чрез силу, чрез себя и чрез
                 Все это
                 Еле докричаться может:
                 Я – порез!
 

2)

 
Какая неожиданная тишина
                 Свалилась на серый туманный Лондон
                 В России так не бывает
                 А если бывает
                 То все словно укрыто, смазано
                 Легчайшим, тающим на губах ладаном
 
 
                 Что даже маленькая ранка
                 Не может докричаться до тела своего:
                 Мне боооольно!
 

1

 
                 Какая маленькая мышка
                 Повысунулася немножко
                 Сперва повысунула ножку
                 Затем веселую подмышку
                 Потом повылезла из норки
                 Ой, мышка, будет тебе порка
                 Сегодня
 

2

 
                 Мышка сначала повыказала глазик
                 Затем одну ножку
                 Затем вторую
                 Потом и вся деловитая
                 Ой, подобное описание возможно только при наличии наблюдателя
                 Ой, мышка
 

1

 
                 Он голову отрубленную нес
                 И уносил, она сквозь слез
                 Полобморочная смотрела
                 На оставляемое тело
                 Свое, которое стояло
                 Вдали и ей напоминало
                 Ее место
 

2

 
                 Он уносил мою отрубленную голову
                 И сквозь смертное усилие
                 Она смотрела на свое удаляющееся тело
                 Пытаясь запомнить навсегда
                 Место своего рождения, прикрепления, бытия и смерти
 

1

 
                 Остерегаться надо крыс
                 А то одна такая выскочила
                 Впилась в многострадальный низ
                 Да и всю влагу-то и выкачала
                 Одушевляющую
                 А что мы есть без этой влаги —
                 Подобно вот, как без отваги
                 Герой
 

2

 
                 Надо остерегаться всего впивающегося
                 Всего прокусывающего, прокалывающего, пробадывающего
                 Обычно называемого метафизическими крысами
                 Либо астральными вампирами
                 Высасывающими всю жизненную влагу
                 А что мы без нее? —
                 Как тело героя без отваги!
                 Кусок вздутой промасленной бумаги
 

А не стихи ли это

1999

Предуведомление

Вопрос, вынесенный в заглавие, всегда стоит перед тобой, когда имеешь дело с такой тонкой материей неформализуемых интуиций и конвенциональных договоренностей, как поэзия. Каждый раз скован стальным корсетом подозрений и сомнений, чтобы не допустить в эту сферу ни единого слова. А иногда, наоборот, бывает, распустишься до того, что любое произнесенное слово тебе – поэзия. Вот как бы найти середину. Или, вернее, некое быстро-мерцательное состояние между ими обоими.

 
                 Я ехал с фронта на побывку
                 Уже кончалась эта бойня
                 В купе с приятною обивкой
                 Нас было двое, нам обоим
                 Хотелось ласки и покоя —
                 А знаете ли, что такое
                 Однополая любовь
                 Лейтенант? —
                 Он не знал
 

 
                 Он маленький такой и худенький
                 Она огромная и грозная
                 Он нитевидным своим удиком
                 По ней необозримой ползает
                 Безрезультатно
                 Она же говорит приветливо:
                 Оставь я вовсе не для этого
                 Тебя пригласила
                 А для духовного общения
                 Для этого я пригласила бы кого-нибудь иного
                 Более адекватного
 

 
                 Меня однажды попросили
                 Ответ мой был предельно прост:
                 Люблю тебя, моя Россия
                 Но не люблю твой длинный хвост
                 – Сами понимаете
 

 
                 Я видел мертвую лису
                 Она раскрывши рот лежала
                 И словно розовое жало
                 Язык держала на весу
                 Высунутый
                 И я сказал тогда: Лиса
                 Вот твоя смертная краса
                 Вся! —
                 Да! – отвечала она
 

 
                 Ворона с синим мощным клювом
                 Глядит на птичью мелкоту
                 И проходящему коту:
                 Мол, проходи! – и мудрый кот:
                 А что я? – и себе идет
                 Не оборачиваясь
 

 
                 Какие милые товарки
                 Товарки – это подруги такие
                 Друг друга поедом едят
                 В шутку, конечно
                 А день стоит безумно жаркий
                 15 июля 1999
                 Леса вокруг живьем горят
                 И происходит все в Твери
                 Тверь – это город такой
                 Но только стоит у двери
                 Солдату встать —
                 Холодом недюжинным веет
 

 
                 Капает ласковый пот
                 Жарко
                 Сухонькую, как козью
                 Мордочку лапкой стрекозьей
                 Кошка старательно трет
                 Я засыпаю и вижу:
                 Кошка, стрекозы – все то же
                 Что и наяву
 

 
                 Комар по-над столом кружится
                 Я раз вдруг – и его кусаю
                 Он вскрикивает: Ты – Исайя! —
                 И время заживо крошится
                 Над столом
                 Да, я – живой Исайя, крошка! —
                 И медленно сгребаю крошки
                 Живого времени
                 Ладонью
                 Со стола
 

 
                 Меня убили при разборке
                 Я честный был, я брал не больше
                 Процентов двадцати с палатки
                 За это вот меня убили
                 При разборке
                 Они ж процентов сорок пять
                 Хотят с каждой палатки брать —
                 Это не дело
                 Да что я теперь могу им мертвый возразить
 

 
                 В японском дальнем Саппоро
                 Страдая от запора
                 Словно с собою на спор я
                 Запершись до упора
                 Сидел как Епроср Усь —
                 Просрусь иль не просрусь —
                 Да
                 Просрался
                 Но не просрал Русь
 

 
                 Птицы тихо, словно мыши
                 Шелестят среди травы
                 Подойдешь к ним чтоб потише
                 Спросишь ласково: А вы
                 Все-тки мыши или птицы
                 Они тут покажут лица
                 С глазами полными слез
                 И все сразу понятно
 

 
                 У вечереющего сада
                 Стоит задумчиво коза
                 Она умна, у ней глаза
                 Исполнены живой досады
                 По поводу всего, вокруг нее происходящего
                 Но ни один пустой попрек
                 Из уст! ни слова поперек
                 Не вырвется
 

 
                 Дети мамочку встречают
                 Из далеких-дальних стран
                 Тихо-молча привечают
                 Вид их несказанно странн
                 Молчаливых
                 Даже со слезами страха
                 На лице – так в виде праха
                 Мамочка-то
                 Возвратилась
 

 
                 Проносятся быстрые птицы
                 Огромный осмысленный червь
                 Ползет под землею и в дверь
                 Под Троицу входит мириться
                 С нами
                 Но взгляд из-под сомкнутых век
                 Мой
                 Спокоен:
                 Мирись, не мирись – мы вовек
                 Несводимые враги!
 

 
                 Сижу в каком-то старом парке
                 И на работников гляжу
                 У них какая-то запарка
                 Какую-то все там межу
                 Ругаясь не пройдут балбесы
                 Приглядываюсь – это ж бесы
                 Натуральные
                 Да и исчезли под пристальным взглядом
 

 
                 Вот на коров набросилась болезнь
                 Пред Богом, видно провинились
                 Развратничали, знать, и не молились
                 И тут же неминуема как есть
                 Расправа Божья
                 Уж извините
                 А таракан чем будет лучше, право
                 Коровы? – Так и на него расправа
                 Божия —
                 Я
 

 
                 Такая большая страна
                 А все вот никак не провалится
                 Все, вроде, одна сторона
                 Ее
                 Как будто бы рушится, валится
                 То кровь, то скопившийся пот
                 И гной
                 Как будто проломит, продавит
                 Ан, нет —
                 То Петр что-то там подопрет
                 То Павел чего-то подправит
                 И дальше пошло
 

 
                 Я в ванной англицкой когда
                 Лежал, то чувствовал физически
                 Себя прекрасно, но вода
                 В Германии метафизически
                 Пожалуй, будет помощней
                 Поэтому в общенье с ней
                 Надо поосторожнее! —
                 Думал я
 

 
                 Небо с утра позатянуто тучами
                 Воздух тяжелый, что твой Парсифаль
                 Будто с утра меня сволочи мучают
                 В окись кидают, кладут под асфальт
                 И вынимают, и ставят отвесно
                 Смотрят в глаза, а в глазах все так тесно
                 Сместилось
 

 
                 Инфарктный юноша сидит
                 Передо мною в мягком кресле
                 Неописуемый на вид
                 Но все же попытаться если
                 Понять —
                 Бледный пятидесяти лет
                 Полулирический поэт
                 Российский
 

 
                 Сидит не менее отвратительн
                 Чем целый сонм ему подобных
                 Какой же это злой родитель
                 Таких вот неправдоподобных
                 Почти что и нечеловеков
                 В России на исходе века
                 Нарожал? —
                 Да мы сами и нарожали
 

 
                 В заснеженном саду одна
                 Гуляет девушка с собакой
                 Оно мне явственно видна
                 Я на нее взираю сбоку
                 Сквозь изветвление ветвей
                 Кустарника, гляжу – на ней
                 На девушке
                 Нету ничего
                 Голая она абсолютно —
                 Девушка
 

 
                 Обычный легкий летний вечер
                 На кухне не включают свет
                 Еще одиннадцати нет
                 Вдали ребенок чей-то плачет
                 И голос матери воркующий
                 Так неразборчив… посижу еще
                 Часок-другой
                 И спать
 

Ах вот кто оказывается ты есть

2000

Предуведомление

Который, спрошенный: А кто ты такой есть? – не ответит подобным же образом. Или хотя бы не почувствует порыва ответить подобным образом. Или хотя бы не ощутит самого себя внутри себя подобным же образом. Либо вообразит. Либо просто и окончательно знает, не имея пока мужества, либо высшего разрешения обнародовать подобное.

 
                 Я беру твою руку
                 И обнаруживаю ее удивительное свойство
                 Проваливаться до сухожилий
                 Естественно, я ведь ящерица! – говоришь ты
                 Тогда понятно
 

 
                 Я гляжу на твою ногу
                 И обнаруживаю ее удивительное свойство
                 Устремляться вверх
                 Естественно, я же воздушный поток! – говоришь ты
                 Тогда понятно
 

 
                 Я подглядываю за твоей промежностью
                 И обнаруживаю ее удивительное свойство
                 Не обнаруживаться
                 Естественно, ведь я же пустота! – говоришь ты
                 Тогда понятно
 

 
                 Ты отворачиваешь голову
                 И я обнаруживаю, что она вдруг уплывает в сторону
                 Естественно, я же расстояние! – говоришь ты
                 Тогда понятно
 

 
                 Я пристально гляжу тебе в глаза
                 И не обнаруживаю ничего особенного
                 Естественно, я ведь – ты! – говоришь ты
                 Тогда не совсем понятно
 

 
                 Я тебя уговариваю, уговариваю
                 И не обнаруживаю различие
                 Разницу результатов
                 Естественно, ведь я объединяющая их цельность! – говоришь ты
                 Тогда понятно
 

 
                 Я сижу в одиночестве
                 И неожиданно обнаруживаю тебя рядом
                 Естественно, я ведь – кошка! – говоришь ты
                 Ну, кошка – так кошка!