Текст книги "Четверг отмщения"

Глава 16

Болан с радостью возвратился в свой боевой фургон, к тому же он испытывал особое удовлетворение потому, что рядом с ним находилась Роза Эйприл. Мак украдкой взглянул на нее и шутливо спросил:

– Вы что, язык проглотили?

Она игриво улыбнулась в ответ:

– По крайней мере, так он лучше сохранится. Остановите-ка этот арсенал на колесах где-нибудь у дороги, и мы немножко поболтаем. Нужно же наверстать упущенное.

– Кокетка! В напористости вам не откажешь!

– А вы трусливый истязатель женщин, – в тон ему ответила она.

– Мне вас так не хватало, Роза.

– Это все слова! – вздохнула она. – Зато я все это время места себе не находила. Никогда, вы слышите, никогда больше не исчезайте от меня подобным образом!

– Так было надо, – пробормотал Мак.

– Ну еще бы! И что же вы надумали в итоге?

Он пожал плечами:

– Похоже, за меня уже все решили.

– Ладно, ладно, – отмахнулась Роза. – Никому и никогда не дано решать за вас, и вы это прекрасно знаете.

– И тем не менее, не я решал, быть ли мне мужчиной, так ведь, Роза? Равно как и вы не решали, быть ли вам женщиной. Просто мы такими родились – и вы, и я. Уже потом, с учетом свершившегося факта, я стал носить брюки, затем – военную форму, и в результате – пошел на войну. Но сам по себе выбор всегда был ограничен, разве не так? А сегодня он и того меньше.

– Возможно, – без особой уверенности протянула она.

– Не кривите душой, Роза. Вам это известно не хуже, чем мне. Чем важнее решение, которое надлежит принять, тем меньше у нас возможностей делать выбор.

– Если рассуждать таким образом...

– Я полагаю, самые важные решения мы принимаем еще в детстве. От них зависит наше дальнейшее развитие и все, что мы впоследствии совершаем. Остальное – ряд обычных условных рефлексов. Мы можем быть честными или подлыми, храбрыми или трусливыми. Но главный выбор мы делаем, еще будучи ребенком.

– Господи! – воскликнула она. – Если все сказанное вами правда, стоит ли удивляться, что мы живем в таком безумном мире?!

– Для меня это правда, Роза, – вздохнул Болан.

– Я глубоко убежден в том, что говорю.

Некоторое время она молчала, а затем запальчиво произнесла:

– Один-ноль в вашу пользу, сержант. Стало быть, в одно прекрасное утро малыш Мак Болан твердо решат, что когда-нибудь он поедет в Вашингтон и будет помогать Президенту. Так получается?

Болан невольно хмыкнул:

– Если угодно, да.

– Ну что ж, тогда я просто счастлива, правда, сама не знаю почему. Но, по-моему, начальство перегибает папку, сержант. Вы почти закончили эту кровавую войну. Вы ее почти выиграли, а они, не давая вам даже передохнуть и порадоваться победе, снова бросают вас в бой. И все равно я счастлива. Наверное потому, что я верю генералу Макартуру, говорившему, что старые солдаты никогда не умирают. Но у меня нет ни малейшего желания стать свидетелем того, как вы исчезнете в анналах благодарной памяти. Я хочу видеть вас здесь – живого, в теплой постели. И прошу, Мак, просто умоляю: остановите немедленно этот гадкий фургон и давайте займемся любовью!

– Спокойно, спокойно, – проворчал Болан.

У Розы на глазах блеснули слезы.

– Конечно, это всего лишь шутка, – с горечью вымолвила она. – Шутка... Но поймите, у меня болят все руки – так они хотели бы вас обнять, а все тело просто изнывает в ожидании вашей любви!.. Впрочем, не волнуйтесь, самое главное для меня – чтобы вы очутились там, на острове, и убивали, убивали, убивали... Пусть, наконец-то, к вам придет очищение в крови этого прогнившего насквозь мира. Вы один, один против всех, единственный человек в мире, которому надлежит исполнить священный долг! И можете мне поверить, я буду украшать цветами вашу могилу, сержант, и прослежу за тем, чтобы на ней выбили правильную эпитафию: «Здесь покоится Мак Болан, в возрасте семи лет принявший решение умереть в солдатских сапогах».

– Во имя всего святого, Роза, возьмите себя в руки! Что стало с вашей несгибаемой стойкостью?

– Прошу прощения, – прошептала она, порывистым движением вытирая слезы. – Но, как вы сами сказали, не я выбирала, быть ли мне женщиной. Так распорядился несчастливый случай.

– Мне он не кажется таким уж несчастливым, – ответил Болан, посылая ей нежный взгляд. А затем, поцеловав свою ладонь, он протянул ей руку: – Вот, храните это до конца боя. И внимательно считайте все удары вашего сердца, чтобы потом получить столько же поцелуев в обмен. А когда я верну вам все свои долги, мы наконец сможем спокойно обсудить все несчастливые обстоятельства вашего рождения.

Несмотря на душившие ее слезы, Роза не смогла сдержать смех и, схватив ладонями протянутую ей ручищу, поднесла ее к своим губам.

– Вот и вернулась ко мне вся моя стойкость, – вздохнула она и поудобнее устроилась на сиденье.

– И уж постарайтесь больше не терять ее, малышка.

– Можете на меня положиться, мой великан, – в тон ему откликнулась Роза.

– Мне всегда нужны две Розы: несгибаемая и нежная. Но сначала – несгибаемая. И потому вы сейчас постараетесь установить радиосвязь с Гримальди.

До чего же быстро летело время: вот-вот уже должна была наступить ночь. Все было готово к решающему броску. Мост, по которому можно было проникнуть на остров Сантелли, напоминал протянутую руку...

Гримальди между тем отправился в предварительную разведку на одном из вертолетов Броньолы.

– Скажите сержанту, что они вовсю готовятся к бою, – сообщил Джек Розе Эйприл. – Между островами оживленное движение барж. Повсюду патрули. Кроме того, на север направляется большая машина, вероятно, к въездному мосту. Словом, предупредите его, что на зеленый свет рассчитывать не приходится – только красный свет.

Не дав Розе ответить, Болан схватил микрофон: – Отлично сработано, «Летучий Змей». Но слишком поздно поворачивать назад. Оставайся поблизости на случай необходимости. Но не вмешивайся до тех пор, пока я не попрошу. Действуй крайне осторожно, чертовски осторожно.

– Боюсь, что тебе придется лезть напролом, мой друг. Приготовься к большому шуму.

А как же иначе? Четверг сегодня или нет? «Четверг отмщения» – и этим все сказано. Любые другие возможности, кроме прямого боя, исчерпаны. Нет, Роза, эта гнусная война далеко еще не выиграна.

Болан указал девушке на пульт управления и приказал:

– Приготовьте пусковую установку к бою и заблокируйте ее в положении для стрельбы.

– Цель? – напряженно спросила Роза.

– Прямо перед нами пост, который охраняет въезд на мост. Похоже, на остров придется пробиваться силой.

– Понятно, – ответила Роза. – Пусковая установка в боевом положении... Блокировка сработала... Готова открыть огонь.

Да, время пролетело... и другого выхода не было.

Оставалось лишь открыть огонь.

Глава 17

Черный лимузин стоял поперек дороги, перекрывая доступ на мост, если так можно назвать узкую полоску земли посреди болота. За машиной лихорадочно метались фигурки людей, и телескопический объектив оптической системы выхватил из толпы здоровенного гангстера, облокотившегося на крышу машины и положившего рядом с собой автомат, чтобы зря не тратить силы.

Сумерки быстро сгущались, однако оптическая система обладала достаточной разрешающей способностью и позволила рассмотреть физиономию бандита: это был не кто иной, как сам Джонни Паоли собственной персоной.

Болану показалось, будто он слышит, как тот перечисляет, загибая пальцы, полученные приказания. «Перекрыть чертов мост, о'кей. Никого не пропускать, о'кей. При первом же удобном случае разнести вдребезги башку этому педику Фрэнки, о'кей».

Только слишком уж много «о'кей» для такой непростой ситуации. Что до Мака Болана, то перспектива сразу ликвидировать этого дебила не доставляла ему особого воодушевления.

Боевой караван со скоростью 70 километров в час приближался к месту, где стоял лимузин бандитов. Не доезжая двухсот метров до моста, Болан глубоко вдохнул.

– Огонь! – рявкнул он так, что у него самого зазвенело в ушах.

Роза Эйприл резко вдавила пусковую педаль в пол и громко произнесла:

– О'кей, пошла!

Обжигающая огненная птица вырвалась из пускового контейнера, как из клетки, и стремительно помчалась к цели. На экране оптической системы лимузин и люди вокруг него вдруг озарились красноватым светом.

Дебил Паоли поднял голову и потянулся за лежащим на крыше лимузина автоматом, да так и застыл, силясь понять своим хилым умом, что же изменилось вокруг.

И тут на них обрушился огненный смерч. Взрыв чудовищной силы взметнул в воздух обломки пылающего металла и куски человеческих тел.

– Бинго, – вздохнула Роза Эйприл.

Боевой фургон, не снижая скорости, промчался по тлеющим обломкам и растерзанным в клочья трупам.

– Три с моей стороны, – спокойно подытожила Роза. – И ни один не шевелится.

Таким образом, погибли сразу пять человек, но все произошло настолько быстро, что они даже не успели что-либо осознать.

Но это было только начало.

Болан съехал с дороги и углубился в плантацию сахарного тростника. Он сбросил скорость, описал широкий полукруг и, снова выехав на асфальт, остановился.

– А теперь, как всегда, в одиночку, да? – тоскливо спросила Роза.

Что же еще оставалось? Болан начал привычно надевать боевую амуницию.

– Укройтесь по другую сторону моста, чуть в стороне, – приказал он. – Я приметил там отличную рощицу метрах в тридцати от дороги. Замаскируйтесь и ждите. Поддерживайте постоянную радиосвязь с Гримальди. Только не зажигайте фары и не подавайте никакие световые сигналы. Настройтесь на мой канал EVA, но меня не вызывайте. Я сам свяжусь с вами, если, конечно, ничего не случится. Если вдруг кончатся боеприпасы, тогда я дам знать.

– О'кей, – покорно ответила Роза. – За меня не беспокойтесь. Берегите себя.

Он улыбнулся.

– Не волнуйтесь, я о себе никогда не забываю.

Болан крепко поцеловал ее в губы и, выскочив из фургона, тотчас растворился в ночи. Ночь всегда была его лучшей союзницей.

* * *

Печальной памяти лагерь находился примерно в полутора километрах по другую сторону плантации сахарного тростника. Боевое снаряжение Болана весило килограммов тридцать пять, к тому же он тащил на себе еще килограммов пятнадцать боеприпасов...

Ночь уже наступила, и сотня бедолаг, должно быть, ждала в темноте сигнала, возвещающего наступление новой эры. Так, по крайней мере, думал Болан. А что ему еще оставалось думать?

* * *

Карло Паприелло душила злоба. Этот сукин сын, это дерьмо собачье Фрэнки так его облапошил! Ну он еще поплачет: Бижу поджарит ему яйца на медленном огне! И пока они будут трескаться от жары, как червивые, гнилые орехи, Бижу будет бить по ним ракеткой для пинг-понга! Именно! Он будет бить по ним, как по шарикам для пинг-понга. А этот сукин сын, мразь, скотина будет выть от боли и молить о пощаде.

Сволочь поганая, теперь-то он за все заплатит! Карло выпустит ему кишки и развесит на дереве сушиться!

– Ты расставил своих ублюдков, как я тебе приказал? – заорал он на «главнокомандующего»!

– Да, сэр, в точности, как вы приказали. Все парни на боевых позициях.

– Ладно, следи, чтобы они были наготове и смотрели в оба! А тебе я советую не спускать с них глаз. Иначе пожалеешь!

Вдалеке точно вспышка молнии распорола небо. «Роки» Весперанца вбежал в дверь, испуганно вращая глазами.

– Вы слышали? – завопил он.

– Эй, ублюдок, я не глухой, кончай орать! – рявкнул Паприелло. – Слышал. Ну и что?

– Похоже, это на севере, – нервно добавил Роки. – Я как раз послал туда Джонни и его парней, чтобы они перекрыли мост. Вот я и думаю...

– Кончай толочь воду в ступе и свяжись с ними по радио! Узнай, что там произошло.

Весперанца выскочил за дверь, сложил руки рупором и заорал как оглашенный:

– Харли, попробуй связаться с ними по радио! Спроси у Джонни, что это за грохот!

Затем повернулся к Паприелло:

– А вы уверены, что это он? Ошибки быть не может?

Этот вопрос окончательно вывел Паприелло из себя:

– Какая ошибка, ублюдок ты поганый! Эта мразь, этот сукин сын приехал сюда и поимел нас, как хотел... А ты еще спрашиваешь, не может ли тут быть ошибки! Ступай и спроси у мистера Сантелли, посылал ли тот кого-нибудь сюда, идиот! Иди-иди, спроси!

– Я не то имел в виду, Бижу, – пробормотал Весперанца. – Ну, в общем, я хотел сказать, что мне он показался симпатичным парнем!

– Да прекрати ты, куча дерьма! Все, что тебе показалось симпатичным, так это та потаскуха, которая приехала с ним!

– Нет, Бижу. Я просто подумал: может, его прислал кто-нибудь другой? Понимаете? Может, мистер Сантелли случайно был не в курсе? Вы представьте, на кого мы будем похожи, если выяснится, что там, на мосту, Джонни расстрелял автобус с обыкновенными проститутками!

– Господи! Бога душу твою мать! – взорвался Паприелло, не в силах скрыть свое презрение. – И это все, что тебя волнует? Вагон проституток, чтобы ты мог облегчить, наконец, свои яйца! Клянусь тебе, Роки, я никогда еще не видел другого такого обормота, который только бы и думал, куда ему засунуть свой конец. Да знаешь ли ты, кого там должен встретить Джонни? Ну хоть малейшее представление имеешь? Или у тебя только раскинутые ляжки на уме, а вместо мозгов в голове сперма?

– Если Фрэнки действительно фараон, Бижу, то он совсем не похож ни на одного фараона, с которым мне...

– Боже правый! Я, наверное, брежу! Вы только; послушайте его! Нет, вы только послушайте! И это I говорит тот, кого я сам назначил командиром моих «солдат»! Да ты же просто пара огромных безмозглых яиц. Он думает, что наш очаровательный друг Фрэнки – фараон. Нет, я больше не могу!

– Я сказал не совсем так, Карло...

– Ты сказал именно то, что сказал ублюдок! Ведь ты и вправду принял эту сволочь Мака Болана за фараона! И не морочь мне голову!

Весперанца невольно попятился и прошептал:

– Кого?!

Из-за деревьев раздался крик:

– Мне никак не удается связаться с Джонни по рации, Роки!

– Тогда тебе лучше помолиться! – заорал Паприелло. – Наш приятель Фрэнки возвращается! И советую вам, парни, приготовиться к хорошенькому праздничку. Только на сей раз, уж не обессудьте, без единой проститутки.

Пусть знают, может, это их проймет. Но, если быть честным до конца, в глубине души Бижу восхищался Боланом, считал его симпатягой.

Глава 18

Мак Болан медленно пробирался через плантацию сахарного тростника. Под тяжестью снаряжения ноги его глубоко вязли в раскисшей от влаги земле. Когда он подобрался к лагерю настолько, что стали видны его огни, на остров опустилась черная тропическая ночь. Впрочем, примерно через час должна была взойти луна, но до того момента он имел одно неоспоримое преимущество перед врагом: его черный боевой комбинезон позволял ему полностью раствориться в ночи.

Первая стычка произошла метрах в сорока от лагеря, когда он еще находился в зарослях сахарного тростника. Кто-то медленно и осторожно, останавливаясь через каждые четыре-пять шагов, пробирался через плантацию Болан долго прислушивался, пытаясь определить направление, в котором двигался противник, чтобы моментально его перехватить. Он давно взял за правило: обезвреживать как можно больше врагов, если те могли оказаться на пути его отступления.

Внезапно они оказались совсем рядом – их разделял только один ряд сахарного тростника. Болан присел, тогда как его враг стоял во весь рост, абсолютно неподвижный, но очень хорошо заметный в светлой одежде. Прерывисто дыша, противник озирался по сторонам. Наконец, сориентировавшись, он двинулся дальше, и тогда Болан перешел в атаку: набросившись сзади на свою жертву, он сдавил ей горло нейлоновой удавкой.

Противник Мака оказался небольшого роста и не очень тяжелый: килограммов пятьдесят, не больше, Болан даже удивился тому, как быстро он обмяк в его руках. Внезапно с головы незнакомца свалилась кепка, высвобождая копну золотистых волос.

Болан чертыхнулся, мгновенно распустил удавку и, плавно опустив инертное тело на землю, принялся массировать своей жертве шею, надеясь, что еще не слишком поздно.

Его усилия не пропали даром, и наконец на него уставились широко раскрытые глаза до смерти перепуганной Джин Киркпатрик. Задыхаясь, она жадно ловила ртом воздух и не могла издать ни звука. Болан продолжал делать ей массаж, пока она не стала нормально дышать. Похоже, она вообще не теряла сознание и прекрасно понимала, что с ней произошло: во всяком случае, она старалась не шуметь.

Болан наклонился к ее уху и прошептал:

– Ну как, теперь лучше?

Держась руками за шею, она кивнула.

– Я сама виновата, – чуть слышно откликнулась она хриплым голосом. – Вам не за что извиняться...

– А я-то думал, мы с вами договорились.

– Я не смогла... я не могла сидеть и ждать, не находя себе места от беспокойства.

Голос ее слегка окреп.

– И я подумала, что, может быть... Все правильно, я дура, Мак, но поймите, этот человек – все, что осталось у меня в жизни. Я должна была... А потом я услышала взрыв и...

Он перебил ее:

– Как вы сюда пробрались?

– На лодке. Я оставила ее в камышах, а сама пошла сюда через тину и траву. У них тут повсюду патрули, вокруг всего острова...

– Я знаю.

– А что происходит?

– То, что я вам обещал. Но я по-прежнему не могу вам гарантировать результаты. А путаясь у меня под ногами, вы вообще можете сорвать мне всю операцию. Вы сейчас в состоянии идти?

– Конечно.

Он помог ей подняться на ноги и, обняв за плечи, сказал:

– Вот путь к отступлению. Идите в этом направлении, только быстро и без шума. Как раз выйдете метрах в ста от моста. Перебегите его и ждите сигнал. Ну как, сможете?

Она кивнула и спросила:

– А какой сигнал?

Болан включил карманную рацию и поднес микрофон вплотную к губам:

– База.

Немедленно послышался приглушенный, но отчетливый голос Розы Эйприл:

– Говорите.

– Я посылаю вам девушку. Позаботьтесь о ней. Подайте ей сигнал.

– Принято.

Он спрятал рацию и шепнул Киркпатрик:

– Как только окажетесь на мосту, она вас заметит. Смотрите тогда на тридцать градусов на восток. Она вам укажет, куда идти. Будьте умницей, Джин, не сорвите мои планы. Уходите и не путайтесь у меня под ногами, прошу вас!

– Обещаю. Можете не беспокоиться. С меня на сегодня хватит.

Она мягко дотронулась до его щеки и быстро, стараясь не шуметь, пошла прочь.

Болан присел, прислушиваясь к шорохам в ночи и обдумывая дальнейшие свои действия. В рюкзаке у него лежало тридцать килограммов взрывчатки и целый набор всяких детонаторов и взрывателей замедленного действия. Теперь ему предстояло преодолеть последние сорок метров тростника, проделать проход в заграждении из колючей проволоки и проникнуть в ярко освещенный лагерь, чтобы там, не привлекая внимание часовых, заложить взрывчатку. В принципе, ничего нового для него в такой ситуации не было, но на этот раз, и ему это было известно, Мак не мог делать ставку на эффект внезапности. Вне всякого сомнения, Бижу во всеоружии ждал второго визита Фрэнки-Болана. Парень вовсе не был дураком, несмотря на то, что Болану удалось выставить его таковым. Наоборот, Карло был закаленным во многих уличных боях солдатом, хитрым, хорошо знающим свое дело и привыкшим жить по беспощадным законам каменных джунглей. Да, наверняка, Карло Паприелло где-то затаился и готовится сделать все возможное, чтобы швырнуть голову Мака Болана в мусорный мешок, который он с удовольствием для этого заготовил.

* * *

– А теперь, Роки, выслушай меня хорошенько. Ты возьмешь двух своих лучших парней и повесишь им на шеи по рации. Я хочу, чтобы они все время делали обход территории. Ты понял? Все время, без остановки. По всему периметру. Я хочу, чтобы они проверяли всех солдат, без исключения. Они должны составить такой график и маршрут движения, чтобы самим видеться через каждые пять минут. Если тебе покажется, что двоих недостаточно, возьми сколько нужно, но только чтобы все были под присмотром.

– Понял, Карло. На маленьком островке тоже?

– Да нет, тупица! Энцио и его парни прикрывают островок с воды. Сукину сыну Болану нечего делать на том островке. Ему там негде развернуться. Если он что-то предпримет, то только здесь. А напасть он собирается на нас, Роки. Для начала, по крайней мере. Ты же знаешь, как он это делает, да? Он приходит незаметно, словно едва видная тень, – бац! – сваливается тебе как снег на голову, а ты даже не успеваешь сообразить, что происходит. Так что мы...

– Он ведь так и сделал тогда в Нью-Джерси, помнишь?

– Еще бы! Я ему этого никогда не забуду. Но хорошо, что ты вспомнил о той истории. У меня появились кое-какие соображения. Тогда, во время рейда в Нью-Джерси, он сделал подарок старику Маринелло, правда, уже после того, как буквально перебил его пополам. Но потом он позволил парням вынести старика с поля боя. У этой сволочи, я уверен, есть чувствительные места где-то в глубине его прогнившей душонки. Главное – найти их. Так вот, я подумал, что мы могли несколько улучшить наше положение, если бы привели сюда «Дока» Андерсона и его придурков в касках. Ты понял, что я имею в виду?

– Вы хотите использовать их в качестве заложников?

– Нет, не совсем. Он, должно быть, думает, что они с нами заодно. Хотя... погоди-ка, Роки, мне кажется, ты произнес волшебное слово! Это могло быть простым прикрытием, но он как будто страшно беспокоился о пленных – ну, нес всякую чушь про цингу и вообще... Замухрышка студент, которого мы взяли присматривать за лодками, утверждает, что цинга – просто недостаток витаминов в организме. Ты чувствуешь, куда я клоню? Сволочь, я думал, он надо мной смеется... а тут может быть кое-что другое. Если так, значит, эти скованные дебилы задели его за живое. Ладно, вызови по рации Энцио и скажи ему, чтобы не спешил избавляться от падали. Возможно, они нам еще понадобятся. И пошевеливайся, потому что как раз сейчас он грузит их в баржи, чтобы отвезти в болото крокодилам на съедение.

– К мосту подкрепление послать?

– Да нет же, говорю тебе, слишком поздно. Готов биться об заклад, эта сволочь уже следит за нами прямо здесь, в лагере.

Весперанца повернул заплывшее жиром лицо, пытаясь рассмотреть в темноте позади освещенной зоны затаившегося врага. Едва сдерживая дрожь, он пробормотал:

– Не говорите так, шеф, – и отправился исполнять полученные приказы.

Паприелло перехватил пробегавшего мимо «лейтенанта» и спросил:

– Что с монорельсом?

– Джимми Вилс все еще там. Он говорит, отключена система управления, но он еще не определил, в каком месте.

– Он больше разбирается в газонокосилках, – презрительно сплюнул Паприелло. – А ты куда так несешься?

– Я бежал на причал к Руди.

– Руди нисколько не нуждается в твоей помощи. Оставайся со мной. Может статься, мне понадобится парень с быстрыми ногами, а на педиков Роки, если что, рассчитывать не приходится. Даже сам Роки в ответственный момент потерял голос. Просто смешно, как легко Болан может нагнать на вас страху, да?

– Дело в том, Карло, что все его сегодня видели. Он тут шлялся как ни в чем не бывало, а ведь это кого хочешь может удивить. Разве не так? Что касается меня, я бы с удовольствием повстречался с ним снова, – добавил гангстер, поглаживая свой автомат.

Карло дернулся всем телом.

«Лейтенант» нервно хохотнул:

– Что-то сегодня прохладно.

– Да уж, – проворчал Бижу.

Вдруг оба прожектора, освещавшие восточную сторону лагеря, погасли.

– Начинается! – крикнул сдавленным голосом Паприелло.

– Может, предохранители перегорели? – предположил лейтенант.

– А может, и нет. Пойди проверь, и чтобы их быстренько исправили!

– О'кей.

«Лейтенант» заспешил прочь. Паприелло оперся на поручни крыльца и до рези в глазах принялся всматриваться в темноту, царившую теперь там, где погасли прожекторы.

Что-то шелохнулось возле угла барака. А может, просто почудилось? Карло почувствовал, как по спине у него заструился холодный пот...

Да, ничего не скажешь, сукин сын умел нагнать страху на любого.

Паприелло вытащил пистолет и, стараясь сохранять спокойствие, направился к темном углу барака. Он начинал чувствовать себя немного смешным, поддаваясь своим необоснованным страхам.

Конечно, ничего подозрительного там не оказалось – его воспаленное воображение сыграло с ним очередную шутку. Но тут из тьмы возник один из «солдат» и остановился напротив Бижу, еле переводя дух.

– Что стряслось? – встревоженно спросил Паприелло.

– В ограждении проделан проход. А Джерри «Музыкант» валяется в зарослях сахарного тростника с удавкой на шее.

– Где?

Парень ткнул рукой в сторону темной зоны:

– Клянусь вам, мистер Паприелло, я там проходил меньше двух минут Назад, и все было в порядке. Джерри совсем еще теплый.

В этот момент появился запыхавшийся «лейтенант».

– Предохранители в Порядке, но обрезан провод. Не хватает десяти метров, а то и больше.

Паприелло почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. На земле рядом с его ногой что-то валялось. Что-то абсолютно неуместное, что никак не должно было здесь находиться. Он встал на колени, чтобы поднять предмет и получше рассмотреть его при свете карманного фонаря.

– Что вы нашли? – спросил «лейтенант».

– Кто проходил по Плантации сахарного тростника? – рявкнул Бижу.

– Я заходил на самый край, сэр, – сказал охранник. – Но на поле я не выходил. Так что эту штуку сюда притащил не я.

Разумеется. Паприелло даже не допускал мысли, что найденное им могло принадлежать кому-то из его людей. Но мурашки по спине у него никогда не бегали зря.

Значит, сукин сын был здесь и прятался в темноте, несмотря на то, что рядом ходят вооруженные патрули. Может, и сейчас он сидит себе где-то рядом и глаз не спускает с него, Карло Паприелло.

– Я возвращаюсь в дом, – как можно спокойнее сказал Бижу. – Быстренько чините провод и включайте прожекторы. А мне нужно позвонить в Майами.

Да, черт бы его побрал! Поступить иначе он теперь просто не мог. Даже не обгадься он по самые уши, все равно пришлось бы связываться с Майами: ведь надо как-то объяснить исчезновение Гвидо и возвращение на остров сволочи Фрэнки-Болана. И хотя шансов на успех у Карло практически не было, он все же до последней минуты не терял надежды, что ему удастся справиться с ситуацией, не прибегая к помощи Майами. Но теперь у него не оставалось иного выбора.

А ведь с каким удовольствием он принес бы боссам голову Болана, тщательно упакованную в бумажный пакет! Увы, приходилось считаться с фактами – Фрэнки оказался куда изобретательнее, чем мог себе представить Бижу. Не тот сейчас момент, чтобы щадить свое самолюбие. Чуть больше... чуть меньше...

Но, проклятие, чертов телефон молчал! Из трубки не доносилось ни звука: линия, судя по всему, была перерезана.

Болан незримо присутствовал на острове и парил над ним зловещей черной птицей, приносящей в дом несчастье.

Господи, неужто ничто никогда не изменится, неужто отныне так будет всегда?!

Паприелло повсюду включил свет, снял с предохранителя свою пушку и уселся в кресло Гвидо. Ладно, пусть только появится этот мерзавец Болан! Теперь, по крайней мере, наступил момент, когда каждый должен был постоять сам за себя.

Так что пусть приходит этот чертов ублюдок!